Концессионер [Дмитрий Шимохин] (fb2) читать постранично, страница - 2

экспедиций. Я же вставлял короткие, прагматичные реплики о драгах, насосах и гидродобыче, и эти технические детали лишь подливали масла в огонь его просветительского энтузиазма.

— Мы должны действовать, господин Тарановский! Немедленно! — воскликнул он, останавливаясь передо мной. — Бумаги, проекты — все это пылится в петербургских канцеляриях годами! Нужно показать столице волю и деньги сибиряков! Нужно начать подписку!

— Подписку? — переспросил я.

— Да! Составить подписной лист на пожертвования для учреждения Сибирского университета! Мы соберем местных купцов, золотопромышленников, всех, у кого есть хоть капля совести и разума! Пусть впишут свои имена и суммы, которые готовы пожертвовать. С этой бумагой, с живыми деньгами, я смогу пойти к его превосходительству генерал-губернатору. А он, в свою очередь, поставит перед Сибирским комитетом вопрос ребром!

— Это прекрасная идея, Михаил Васильевич, — сказал я, видя, как горят его глаза. — И я, со своей стороны, готов ее поддержать и капиталом, и влиянием. Но, чтобы строить будущее, нужно сначала разобраться с настоящим.

Он вопросительно посмотрел на меня. Пришлось пояснить — зачем я, собственно, к нему и пришел.

— Видите ли, мне нужен специалист — человек, который разбирается не только в бухгалтерии, но и в экономике края. Который знает реальные цены на фураж, на перевозки, на жалование рабочим.

— Зачем вам это, Владислав Антонович? — в его голосе прозвучало любопытство чиновника, почуявшего интересное дело.

— У меня возникли… разногласия с одним из моих акционеров, — упоминавшийся вами господине Сибирякове, — я намеренно выбрал самое мягкое слово. — Он предоставил в правление отчет о расходах на свою бодайбинскую экспедицию. Суммы там значатся колоссальные. И у меня есть веские причины полагать, что они, скажем так, несколько завышены. Мне нужно провести независимую ревизию его сметы. По сути — доказать в суде, что он мошенник.

Загоскин слушал, и в его глазах появился острый, хищный блеск. Вражда между старым сибирским купечеством, которое представлял Сибиряков, и новыми, прогрессивными силами, к которым принадлежал сам Загоскин, была общеизвестна и неистребима. Он увидел в моей проблеме не просто коммерческий спор, а возможность нанести удар по своим идейным противникам.

— Считайте, что вы его нашли, — он усмехнулся. — Статистика и экономика Сибири — это, можно сказать, моя профессия и страсть. Если вы предоставите мне все данные из его отчетов — точное число рабочих, количество лошадей, объемы перевезенного груза, пройденное расстояние, — я вам за два-три дня составлю контрсмету. Реальную. С выкладками, основанными на казенных расценках и средних рыночных ценах. И ни один суд, уверяю вас, не сможет ее оспорить. Мы докажем, сколько на самом деле он потратил. И сколько — положил себе в карман!

Мы расстались почти

Выйдя из губернаторского дворца, вернулся в свою гостиницу. В холле меня ждал Рекунов.

— Господин Рекунов, вы освободились? Аглая Степановна просит вас к себе, — сказал он коротко, без всяких предисловий. — Она остановилась в «Ангарском подворье».

— Просит? — я усмехнулся. — Еще не давно, помнится, было «не велено пущать». Что же так переменилось?

— Не могу знать. — мрачно ответил Рекунов посмотрев в пол. — Так что мне ей ответить?

— Передайте, что я пообедаю и буду через час.

Он промолчал, лишь едва заметно дернулся мускул на его невозмутимом лице. Через час, как и обещал, я явился в гостиницу «Ангарское подворье» Госпожа Верещагина ждала меня в одиночестве. На ней было элегантное дорожное, платье. Выглядела она смущенно и взволнованно. Увидев меня, она поднялась навстречу.

— Владислав Антонович… Я рада, что вы пришли.

— Я пришел, потому что меня позвали, Аглая Степановна. Так в чем же дело, не терпящее отлагательства? — холодно спросил я, намеренно не принимая приглашения сесть.

Она смутилась еще больше.

— Ваш… ваше послание, что передал мне Сергей Митрофанович… — начала она. — Признаться, я удивлена. Вы в нем изволили угрожать мне каторгой. Но за что? Я несчастная вдова и не сделала ничего противозаконного.

— Ничего? — я вскинул бровь. — А как расценивать вашу попытку сговора с Сибиряковым с целью сместить меня с поста генерального управителя?

Верещагина мгновенно покраснела от досады.

— А где вы были, Владислав Антонович⁈ Где вы пропадали все эти месяцы⁈ Я слала вам письма, запросы! В ответ — тишина! Я поверила в вас, вложила в это дело все, что у меня было, а вы просто исчезли! Я думала… — ее голос дрогнул, — я думала, что вас уже и в живых-то нет! А Сибиряков был здесь, рядом. Он убеждал, доказывал…

— Он лгал, — отрезал я.

— Откуда мне было это знать⁈ — воскликнула она. — Почему вы не отвечали?

— Потому что там, где я был, Аглая Степановна, телеграфа не имеется, почтовые обозы не ездят, и даже голуби не летают! Я был в Маньчжурии, где вырезал банды, грабившие мои прииски!

— Но разве вам не --">

Пожертвовать