Безмолвная. Книга вторая [Константин Лёр] (fb2) читать онлайн

Безмолвная. Книга вторая

Глава 1

Сеул, первое апреля.

«— Девушка, вас когда-нибудь били веслом по голове? — Нет, а почему вы спрашиваете? — Да так… для поддержания разговора»

Этот древний анекдот всплыл из глубин памяти, пока внимательный доктор осматривал мою черепушку. На следующий день, после приезда в Сеул, ЁЛин привезла меня в какую-то, судя по всему, дорогущую, частную клинику, где Лиру окружили заботой и лаской. Правда, это не помешало эскулапам вволю «поиздеваться» над бедной девочкой. Сначала, выделенная в моё распоряжение медсестра, отвела меня в небольшую комнатку, где заставила переодеться в больничную рубашку с завязками на спине. Затем, усадила в кресло-каталку и устроила настоящий марафон по кабинетам. В каждом, приветливый врач, той или иной специализации, прежде чем приступить к осмотру, не преминул «позалипать» в фиолетовые очи пациентки. А офтальмолог, так вообще, обхватил мою голову руками за подбородок и лоб и принялся поворачивать в разные стороны с таким энтузиазмом, всматриваясь в синюю бездну глаз, будто собирался её совсем открутить. К счастью, закончилось всё хорошо, голова осталась на месте, а в папке, именуемой здесь медицинской картой, появился ещё один исписанный лист с заключением окулиста. Читать его, разумеется, я не стал, хоть и возил по коридорам сие досье на коленях. Чего я там нового узнаю?

— Тебе стоит быть осторожнее с такой раной, произнёс доктор, закончив с осмотром и наложив свежую повязку. — Я обнаружил несколько разошедшихся швов и следы деформации кожного покрова. Ты обо что-то ударилась?

«Ага, об ногу несколько раз» — мысленно ответил я мужику, а вслух кивнул, подтверждая его предположение.

— Понятно. Давай-ка проверим твою координацию движений. Закрой глаза, дотронься указательным пальцем, поочерёдно, правой и левой руки до кончика носа.

«Да легко!»

— Отлично, можешь открыть глаза… — доктор на миг запнулся, снова встретившись со мной взглядом.…- Теперь, встань сюда, вытяни руки перед собой, пройдись, ставя пятку к носку в одну линию.

Прекратив взбалтывать ногами воздух и хлопать ресницами, я спрыгнул с высокой кушетки, сделал, как велел эскулап.

— Ты отлично справилась, присядь. Когда у тебя запланировано снятие швов? В этом месяце?

Я напряг память, вспоминая, что говорил на этот счёт ЮВон. Кажись, речь шла про ближайшую неделю. Вообще, странно. Единственный раз, когда, в прошлой жизни, мне снимали швы, наступил через неделю после их наложения. Тогда я знатно напоролся на торчащий кусок ржавого швеллера на одной из игр в «Сталкерстрайк», которым увлекался несколько лет подряд, ещё до женитьбы. Шарясь в потёмках, в полуразрушенном здании в поисках «хабара», я споткнулся о какой-то мусор на полу и навернулся вперёд, зацепив правым предплечьем коварную железку. Не помогла и плотная ткань камуфляжной куртки. Тот, с лёгкостью пропорол и её и нежную плоть под ней. Надо ли упоминать, что игра для меня была окончена. В городской травме мне наложили несколько швов и велели явиться через неделю.

А тут, уже полтора месяца прошло! Учитывая, как быстро всё заживало на Лире, наличие «капризной» раны вызывало беспокойство.

«Наверное, всё дело в титановой пластине под кожей. Она затрудняет процесс заживления» — решил я, поразмыслив.

Доктор легонько покашлял, привлекая моё внимание.

Ах, да, швы…

Я показал пальцем на мужика, затем на свою черепушку. Тот, на секунду нахмурил брови, соображая чего от него хотят.

— Ты хочешь, чтобы я их снял?

«Молодец, хороший мальчик»

Утвердительно кивнув, я скорчил вопросительно-выжидающую моську.

— Что ж, думаю, это вполне возможно. Дай-ка, я ещё раз взгляну на твою рану…

После забега по кабинетам, пока я прохлаждался в холле, моя спасительница обсуждала с неврологом перспективы. И хорошо, если сразу в морг, а то, ещё заставят помучиться на этом свете. К сожалению, меня на «симпозиум» не пригласили.

— Нунним ЁЛин-сии, вам не о чем беспокоиться. Согласно данным обследования, с девочкой всё в порядке, не считая раны на голове. Она благополучно заживает, и я снял швы, но прошу, будьте внимательны, черепно-мозговые травмы опасны своей непредсказуемостью. Девочке необходимо избегать чрезмерной активности и физических нагрузок пока рана окончательно не затянется. Сильные стрессы тоже могу навредить. Постарайтесь поддерживать вокруг неё атмосферу спокойствия, любви и заботы. Я понимаю, нынешнему поколению молодёжи приходится нелегко. Чрезмерная загруженность учебной программой, как и дополнительными занятиями; подготовка к суныну — всё это сказывается на психике не лучшим образом. И в таких условиях, ребёнку, как никогда необходимо внимание близких.

ЁЛин кивнула, соглашаясь со словами доктора. Но, её больше беспокоил другой вопрос, связанный с недавними событиями. Она мысленно собралась с духом и произнесла:

— Вы сказали, что со здоровьем девочки всё в порядке. Дело в том, что накануне я буквально выдернула её из лап насильника. К счастью, в тот момент она была без сознания, но меня беспокоит её физическое состояние, если вы понимаете, о чём я.

Доктор нахмурился.

— ЁЛин-сии, вы понимаете, что должны были сказать об этом сразу? Тогда, в клинике провели бы дополнительное обследование девочки. Возможно, ей понадобится помощь психолога, необходимо будет назначить курс реабилитации… — мужчина пролистал медицинскую карту Лиры, нашёл нужное заключение, — по результатам обследования у гинеколога, следов дефлорации нет. Так же, нет никаких косвенных признаков насилия: ни ссадин, ни синяков в области промежности и бёдер. Абсолютно стандартное заключение о состоянии здоровья половых органов ребёнка. Вы уверены, что девочку пытались изнасиловать? Вы заявляли в полицию?

ЁЛин замялась. Перед её глазами всплыл образ мужчины, в глазах которого пылал нечеловеческий огонь. Женщина, вновь ощутила тяжесть пистолета в руке, почувствовала отдачу от выстрела, ноздри защекотал запах пороховых газов…

— Значит, с Лирой всё в порядке? — спросила ЁЛин, очнувшись от нахлынувших воспоминаний.

— Абсолютно, ЁЛин-сии! — ответил доктор, тактично закрыв глаза на резкую смену темы разговора собеседницей. — Не считая некоторых врождённых патологий, что делает её очень необычным ребёнком. Вы знали, что по последним исследованиям Британских учёных дети с врождёнными физическими отклонениями развиваются умственно, в среднем, на тринадцать процентов быстрее своих нормальных сверстников?

ЁЛин не знала, но на всякий случай согласно кивнула. Тринадцать так тринадцать! Пусть будет хоть тридцать, лишь бы девочка не слишком сильно загонялась по поводу своей немоты. А всё остальное она Лире обеспечит. И комфорт, и заботу.

«Хвала ГуаньИнь, что всё обошлось!» — мысленно вознесла женщина молитву богине, уберёгшей девочку от страшной участи.

Закончив разговор, ЁЛин в сопровождении доктора спустилась в холл, где они стали свидетелями как их подопечная, игнорируя все предостережения, лихо демонстрировала замысловатые, танцевальные движения парнишке лет восьми, который, глядел на представление, открыв от удивления рот. На его щеках виднелись две мокрые дорожки.

* * *

— Осторожно, не подавись, — с улыбкой на губах, говорит ЁЛин, увидев, с каким энтузиазмом Лира принимается поглощать половинку своего сэндвича.

Выйдя за порог клиники я, категоричным образом заявил о терзающем молодой организм голоде. Заявил самым примитивным образом: показав пальцем в открытый рот и затем погладив живот. К счастью, женщина, накануне, познакомилась с моими гастрономическими предпочтениями, когда мы поздним вечером въехали в город. Я подробно расписал ей на планшетке, что Лире можно, а что нельзя. ЁЛин лишь пожала плечами.

И вот мы сидим в ближайшем сабвее, моя инспекторша неспеша поглощает груду овощей, орудуя палочками в тарелке, а я наслаждаюсь сэндвичем с тунцом. Всегда бы так питался!

Улыбаюсь женщине не прекращая жевать. Что ж, намёк понятен, но уподобляться культурной девочке я не собираюсь. Есть надо с удовольствием, а какое удовольствие от ковыряния в тарелке? То ли дело отхватить кусок, насколько рта хватит, держа еду руками. Разумеется, подходящую для этого еду. Хотя, я и суп порой мог хлебнуть, не прибегая к ложке. Но это в прошлой жизни. Здесь такого ещё не случалось. Пока…

— Тебе нравится Сеул? — спрашивает ЁЛин, дождавшись, когда я прекращу жевать.

«Дзынь-дзынь!» — звенит звоночек в моей голове. Я прекрасно помню, чем закончилась моя вчерашняя прогулка — ударом по голове, и, судя по состоянию некоторых элементов одежды, да отсутствующим трусам, попыткой надругаться над безвольным телом. Почему я решил, что попыткой? По трём причинам: во-первых, я не ощущал ничего, что бы говорило о свершённом насильственном акте. Так же, ни крови, ни других следов, при беглом осмотре, в туалете на заправке, я не обнаружил. Во-вторых, осматривавший Лиру гинеколог наверняка бы подняла шум, обнаружь она характерные следы изнасилования. Ну и в третьих, я подсмотрел в медицинской карте. Не удержался. ЁЛин не рассказывала, как я очутился в её машине мчащейся в сторону столицы, но сложить два плюс два не составляло труда. Она, каким-то чудесным образом спасла меня от того мужика и увезла от него подальше. Заодно, и от моей весёлой семейки, чему я безмерно рад. А сейчас, она явно собирается разузнать, что я думаю насчёт своего повторного похищения. Беру планшет, пишу:

[ЁЛин-сии, мне не нравится Сеул, но мне нравится быть здесь, с вами. Я хочу остаться в этом городе]

Замечаю, как дрогнули губы женщины, когда она прочитала моё послание, а её глаза подозрительно отсырели.

— Значит, ты не хочешь вернуться в Косон к своей семье? — справившись с эмоциями, произносит ЁЛин, и я понимаю, что угадал её намерения.

Отрицательно мотаю головой.

— Ты уверена? — на всякий случай переспрашивает женщина. Вдруг передумаю?

[Моя семья осталась где-то, севернее тридцать восьмой параллели. А к тем людям, что приютили меня в Косоне, я не испытываю никаких родственных чувств. И как бы странно это не выглядело, при том что знакомы мы меньше, доверяю я вам гораздо больше чем им]

Разумеется, как бы я не старался, невозможно вложить в несколько строчек текста всё, что я пытался донести до ЁЛин, — обязательно будет недопонимание. Вот, например: скажи я инспекторше, что моя симпатия распространяется на неё гораздо больше, чем на так называемых «родственничков» — женщина может подумать что Лира «ветрена» — сейчас у неё одни предпочтения, а завтра — иные. Но и совсем уж опускать ниже плинтуса семейство Ли не хочется. В конце концов, ЁнСо позаботилась о Лире, избавив от прохождения через подготовительный центр для беженцев, который, представляется мне не иначе, как тюрьмой, или, на худой конец, воинской частью. И ни в одном из этих мест я бы не хотел очутиться!

Манхи, опять же! Классная девчонка и отличная подруга. Добрая, отзывчивая, немного наивная, и местами, чересчур назойливая, но не дура. Ставить знак равенства между ней и остальными членами её семьи как-то по предательски, что ли.

Вот и получается, что отвечая ЁЛин, нужно балансировать на грани, пытаясь не выставить в негативном образе приёмную семью и самому при этом не выглядеть перекати-поле. Как это выразить на бумаге не имея времени на «подумать»?

Но ЁЛин, кажется, обращает внимание лишь на то, что хотела от меня услышать. Во всяком случае, она ободряюще улыбается и расслабленно откидывается на спинку стула. А я задаю ещё один, мучающий меня вопрос:

[Меня, наверняка, будут искать. Может быть, оповестить моего опекуна, что со мной всё в порядке?]

Разумеется, меня будут искать, и не только «родственнички». С тем количеством оставленных в Косоне обязательств, поисками пропащей займутся многие, включая Муна старшего. И, разумеется, оповестив ЁнСо о моём местонахождении, ЁЛин может оказаться в щекотливом положении. Я бы даже сказал — на грани уголовки за похищение ребёнка. Вряд ли ЁЛин настолько глупа, чтобы бежать трубить обо мне белому свету. Если только у неё нет подходящего плана на этот счёт, что собственно я и пытаюсь выяснить, задав вопрос «в лоб».

ЁЛин, по-своему понимает заданный вопрос.

— Ты этого хочешь? — спрашивает она в ответ. — Пойми, если я оповещу твою семью о тебе, то мы не сможем быть вместе. Они обязательно потребуют привезти тебя домой, и это в лучшем случае. Будет лучше, если ты исчезнешь из их поля зрения, как минимум, до своего совершеннолетия. А я позабочусь о новых документах для тебя, и новой жизни. У меня есть возможности, благодаря моей работе.…Разумеется, решать тебе, — добавляет женщина, опустив взгляд.

Выдерживаю театральную паузу, заодно взвешиваю за и против, затем тащу к себе планшетку, пишу:

[ЁЛин-сии, делайте как считаете нужным, а я поддержу любое ваше решение]

Кажется, у женщины, повторно за день валится гора с плеч. Она отрывает взгляд от экрана планшета, поднимает голову. Вижу в её глазах усталость вперемешку с радостью, а на лице читается решимость.

— Лира, спасибо, что доверилась мне. Обещаю, что не подведу!

ЁЛин, чересчур порывистым жестом пододвигает ко мне планшет и берёт мои, сложенные на столе ладони, в свои. Несильно сжимает их.

— Раз уж мы нашли общий язык, начну, с просьбы, — глядя мне в глаза, произносит она. — Лира, ты можешь называть меня по имени или «онни». Мне неловко, когда ты ко мне обращаешься чересчур официально (в данном контексте автор имеет в виду чрезмерно уважительное обращение Лиры к ЁЛин, аналогично обращению на «вы»). Договорились?

Киваю. С этим у меня никаких проблем не будет. Не смотря на своё попаданство в тело юной особы, я всё ещё ощущаю себя сорокалетним мужиком, и порой, лишь немота сдерживает меня от многих упрощений в речи, свойственных взрослому человеку при общении с людьми младше себя. Онни так онни!

— Спасибо! — ещё крепче сжимая мои ладони, произносит ЁЛин. Она пробегает взглядом по одежде девочки. На той, по-прежнему, надета школьная форма, и этот факт направляет мысли женщины в определённую сторону. — Лира, ты же должна в школу ходить. Мы можем вместе подобрать тебе какую-нибудь частную школу для девочек, только, не слишком дорогую. Хорошо?

«Кажется, идея предоставить инспекторше „карт-бланш“ была неудачной» — мысленно корю я себя за поспешное решение. Последнее место, куда я собираюсь возвращаться — это школа. Наелся ею в Косоне досыта, и никакая сила в мире не затащит меня обратно! Только… попробуй теперь убеди в этом ЁЛин!

«Вот ведь, зараза!»

Высвобождаю ладони из заботливого плена, тыкаю пальчиком в нужные виртуальные кнопки на планшетке…

— Как не пойдёшь? Но, ты должна учиться, все учатся! Без учёбы ты не сдашь сунын и не поступишь в институт. И тогда, ты не сможешь устроиться на хорошую работу. А без работы у тебя не будет денег, не будет счастья! Тебя никто не возьмёт замуж, и своих детей ты не сможешь содержать. Оплатить им образование, в конце концов. Ты меня понимаешь?

«Куда-то не туда ЁЛин понесло. Замуж, дети… Такое ощущение, что они тут все помешаны на этом! Хотя, логика в её словах есть — без образования на нормальную работу не устроится» — думаю я, выслушивая поток железных аргументов в пользу учёбы, от своей инспекторши. Только, той невдомёк, что мне не нужна школа не из-за прихоти. Благодаря внезапно открывшемуся дару, я знаю всю общеобразовательную программу, кроме некоторых гуманитарных предметов, которые могу подтянуть у репетитора. Ну и иностранные языки мне не дались, увы. Но это не повод отказываться от сдачи госэкзамена, раз без него не обойтись!

«Пусть не максимальный балл, но выше среднего я точно смогу набрать, а там, и дорога к вышке будет открыта и к деньгам! Хороший ведь план? Или, снова в танцоры… тьфу ты, в танцовщицы податься? Сто пятьдесят баксов за выступление — хороший мотиватор забить на образование…»

— Лира, ты меня слушаешь, вообще?

Очнувшись от размышлений, поспешно киваю в ответ, корчу виноватую физиономию. Подтягиваю планшет, пишу оправдательную речь:

[Я знаю всю школьную программу, кроме иностранных языков и истории. Я сдам сунын хоть завтра. Проверь меня, если сомневаешься]

На этот раз ЁЛин замолкает надолго. Ещё бы, я задал ей трудную задачку! После моей исповеди, у женщины было два пути: вслух поставить под сомнения мои слова и настоять на своём, тем самым, скорее всего, порвать тонкую нить едва установившихся взаимоотношений, либо поверить мне на слово и закрыть тему, возможно, пойдя на поводу у капризной девчонки с «длинным» языком.

ЁЛин не была бы инспектором службы опеки, если бы не умела находить нужные решения для столь щекотливых вопросов.

— Расскажи-ка мне теорему Пифагора!

«А может, что-нибудь потруднее? Лира должна была давно пройти эту тему» — мысленно недоумеваю я, чем вызван выбор столь простого вопроса? Потом, до меня доходит. ЁЛин, скорее всего, больше и не помнит ничего из школьной программы. Нет, женщина, если напряжёт память, наверняка сможет меня удивить вопросами из предметов старших классов, но теорема Пифагора — это первое, что приходит на ум, когда пытаешься припомнить, чему же тебя учили.

Пишу ответ.

— Какие ещё штаны⁈ — удивлённо восклицает ЁЛин, прочитав его.

«Ну, как, какие? Те самые, Пифагоровы» — мысленно отвечаю женщине. Судя по её удивлённому лицу, она слыхом не слыхивала о столь вольном переложении известной теоремы.

Перевожу на понятный язык, заодно, поясняю за предмет гардероба знаменитого математика.

ЁЛин сдержанно качает головой.

— Спасибо, я поняла. Это весьма интересная трактовка, ты сама придумала? — спрашивает она у Лиры, внезапно вспомнив слова врача о более одарённых детях. А вдруг, и у девочки есть талант? Та, утверждает, что знает школьную программу, и на пустословие это не похоже.

Конечно, проверить предметно Лиру она не могла — слишком много времени прошло со школьной скамьи и все знания, потом и слезами загнанные в память, давно погребены под слоем куда более ценной информации из взрослой жизни. Но ЁЛин пообещала себе не оставлять без внимания тему образования девочки, и при случае пригласить специалиста, протестировать свою подопечную. Если она и правда обладает необходимым багажом знаний для сдачи сунына, тогда отпадёт необходимость оплачивать дорогущую частную школу и можно будет сразу начать откладывать деньги на университет. А если не хватит и этих — взять кредит.

Поглощённая процессом расправы над остатками обеда Лира, в ответ на заданный вопрос, неопределённо кивает. ЁЛин, в очередной раз, испытывая толику удивления, смешенную с восхищением, разглядывает девочку.

«Какой необычный цвет глаз, словно, подарок богини, а эта белоснежная кожа…» — Женщина улыбается, бросив взгляд ниже, на ладони подопечной, комкающие обёрточную бумагу из-под сэндвича.

«Кулинарные предпочтения у неё тоже весьма странные!» — мысленно отмечает она. — «Как может не нравится национальная кухня, и чем кормить привереду в дальнейшем?»

На — на эти вопросы у ЁЛин пока не было ответов.

* * *

— Лира, примерь это.

С этими словами, вторгшаяся в примерочную, ЁЛин протягивает мне очередную порцию одежды. Принимаю из её рук пахнущую новизной мягкую гору, добавляю к уже имеющейся, сваленной на широкой тумбе. Борюсь с желанием хорошенько примять бесформенную кучу, норовящую расползтись в разные стороны. На Лире лишь трусики и лифчик, из нового комплекта, купленного вместе с ещё десятком аналогичных в предыдущем магазине, по которым, инспекторша потащила меня, едва мы покинули сабвэй. Женщине, непременно захотелось накупить Лире всего и побольше, а я лишь диву давался такой расточительности. Хватило бы пары комплектов белья и одежды, для повседневной носки. Но вошедшую в раж ЁЛин было не остановить, итогом чему, стало моё «дефилирование» в неглиже перед зеркалом вот уже на протяжении полутора часов. Моя «онни», делает несколько вылазок в зал, а когда собирается достаточное, по её мнению, количество вещей, принимается одевать манекен имени меня.

Глаз у женщины, определённо, намётан. Она, подбирает для Лиры одежду, искусно сочетая цвета и стили, не забывая, при этом, про возраст подопечной. У меня так не получается — опыта маловато. В той жизни мои самостоятельные походы за одеждой ограничивались первыми налезшими на скелет, не слишком узкими джинсами, взамен прохудившихся, и какой-нибудь однотонной футболкой без принтов. На этом моя фантазия исчерпывалась. А в этой… возможно, у Лиры на подкорке и вшита чисто женская подпрограмма — «модница» — но даже если так, мне она, пока, была недоступна. Поэтому, после пары неудачных подборок, я безропотно отдаюсь в заботливые руки, не забывая «мотать на ус» дизайнерские решения онни.

Кое-что я всё же откладываю самостоятельно. Например, короткие джинсовые шорты, соблазнительно обтянувшие Лирин зад и подчеркнувшие стройность её ног. Чисто мужской фетиш на красивые формы, радующие глаз.

ЁЛин не возражает.

После бессчётного количества надетых и снятых блузок, юбок, кофт, платьев и штанов разнообразного фасона, чувствую себя словно выжатый лимон.

«И как девчонки это выносят, да ещё умудряются дотащить вагон одежды до дома, сохраняя, при этом, бодрость духа? Тоже, наверное, врождённое…» — невесело размышляю я, волоча несколько объёмных пакетов с обновками до машины ЁЛин. Желания повторно перемерить покупки дома отсутствует от слова: «совсем», зато, присутствует желание завалиться спать.

Машину, за неимением мест, женщина припарковала возле соседнего дома, где, в это время, рабочие, одетые в одинаковые жёлтые комбинезоны, ремонтировали фасад здания. В тот момент, когда ЁЛин, пристроив в ногах свою часть ноши, роется в сумочке в поисках ключей, один из строителей подносит к стене увесистую штуковину «Г»-образной формы и нажимает на кнопку на её рукоятке.

«Бах»! — раздаётся глухой, но громкий звук пневматического молотка, загоняющего дюбель в бетон. От резкого звука ЁЛин пронзительно вскрикивает и дергается в сторону машины, всем телом вжимаясь в закрытую дверь. Сумка выпадает из ослабевших пальцев женщины и её содержимое рассыпается по асфальту. Краем глаза замечаю, как злополучные ключи закатываются под автомобиль.

* * *

Глубокой ночью просыпаюсь от мучающей меня жажды. За ужином я съел порцию рамёна — «Не сильно острый» — по заверениям онни, — и последствия эксперимента не заставили себя ждать. ЁЛин жила в квартире с двумя совсем крошечными комнатами, одну из которых она выделила Лире — чему я был безмерно рад, — и кухней, по размерам напоминающей кухоньку в Хрущёвке, в квартире которой мне довелось прожить с родителями аж до четырнадцати лет. К счастью, комнаты в квартире ЁЛин были раздельные, так что, можно было не бояться разбудить соседку своими ночными похождениями.

Планируя поживиться стаканом сока из холодильника, вхожу в помещение, освещённое приглушённым светом светильника. Успеваю возмутиться такому расточительству электроэнергии, прежде чем обнаруживаю вусмерть пьяную хозяйку квартиры, мирно посапывающую лицом в тарелке с кимчхи, которым она закусывала соджу. Пустая бутылка из-под напитка валяется у онни в ногах.

Глава 2

Косон, первое апреля.

Инспектор полиции Чон Тхэён страдал от изжоги. Накануне, на хвесике, они с коллегами отмечали день рождения сына своего босса — старшего инспектора ЫнГука. А сегодня, Тхэён пожинал горькие плоды.

Запив водой из кулера очередное «извержение» желудочного сока, поднявшегося по пищеводу и оставившего в глотке ядерное послевкусие, он тоскливо подумал о том, что годы берут своё. Раньше, он мог пить, закусывать чем придётся и не думать о последствиях, а ныне — стоило съесть несколько жменей чересчур кислой капусты и как результат — разлад организма. И ладно бы, похмелье — с ним инспектор мог смириться. Но, для гарантированной головной боли он вчера выпил слишком мало, а недомогание нанесло подлый удар откуда не ждали.

Тхэён занял своё рабочее место, на всякий случай, по очереди выдвинул ящики встроенной в стол тумбы в надежде найти в одном из них что-нибудь от изжоги. Безрезультатно. Зато, он обнаружил там памперс! Это была своеобразная, повторяющаяся из года в год первоапрельская шутка со смыслом, от коллег, как намёк на то, что он являлся единственным в участке — бездетным. Инспектор, только недавно женился, во второй раз, и если с первой женой у них не сложилось, то со второй, обзавестись потомством они ещё не успели.

С невозмутимым видом Тхэён покрутил «подкидыша» в руках. Не найдя в нём ничего интересного, вернул памперс на место и закрыл ящик. Взгляд инспектора переместился на поверхность стола, в центре которого лежала одинокая папка — вчерашнее дело о покушении на убийство. Разумеется, все дела велись и в электронном виде, оседая в национальной базе, но вот такие вот бумажные тома до сих пор были в ходу во многих провинциях — отдавая дань традиции делопроизводства, и являясь отголосками консерватизма, присущему периферии.

Перед самым окончанием смены в участок сообщили о мужчине с огнестрельным ранением груди. Дело поручили дежурному, ибо, ЫнГук не терпел опозданий, даже на хвесик. Вот и пришлось, под сочувствующие взгляды коллег, отдуваться молодому парню в чине полицейского, ещё совсем недавно переведённому к ним из Сокчхо. В его обязанности входило первичные ознакомление, сбор улик и опрос, а также, подготовка материалов для дальнейшей работы по ним инспектора, в чьей зоне ответственности произошло преступление. А на утро следующего дня, Тхэён, отвечавший за северный район, оказался тем счастливчиком, на кого повесили это дело.

«Что-то зачастили они со стрельбой» — подумал инспектор, открывая папку на титульном листе. Буквально, месяц назад в его же районе произошёл аналогичный случай. То же мужчина с огнестрельным ранением, которого подстрелил ревнивый муж, застукавший жену в постели с незнакомцем. Пострадавшим оказался представитель «NIS», заехавший в Косон по каким-то сверхсекретным делам, и попутно, решивший окучить местную жительницу. Из-за ударившей в голову спермы, « нисовец» оставил табельное оружие без присмотра, за что и поплатился дырой в груди. Рогоносца отправили за решётку, а любвеобильного служаку на больничную койку, в состоянии близком к критическому. Тхэён тогда быстро закрыл это дело. Рядовой, в общем-то, случай, где сразу известны и преступник, и мотивы преступления. Да и свидетель имелся. Правда, в Косоне, подобные происшествия являлись большой редкостью. За двенадцать лет службы — это было первое, на его памяти. Бытовые ссоры случались, но дальше лёгкого рукоприкладства дело не доходило. В основном, ему, и его коллегам, приходилось разбираться с драками в барах, буйными туристами, перебравшими соджу, а также, со случаями самоубийств среди подростков, и последние, являлись самыми неприятными делами служебной рутины.

— Это что, ещё одна шутка? — вполголоса, удивлённо произнёс Тхэён, прочитав титульный лист. Он поднял голову, оглядел присутствующих… повторил уже громче, для наглядности потрясая предметом розыгрыша в воздухе.

— Если кто-нибудь считает, что это смешно, то у меня для него плохие новости!

Ответом ему были недоумённые взгляды и гробовая тишина.

Инспектор, не найдя желаемого отклика среди коллег, вернулся к просмотру содержимого папки. Что ж, докопаться до истины не составляло труда, стоило лишь набрать номер больницы, куда увезли пострадавшего!

«Сокчхо? Отлично!»

Тхэён нашёл нужные цифры и, недолго думая, потянулся к трубке телефона…

— Щибаль! — в сердцах воскликнул он, закончив разговор. Это была не шутка. Действительно, вчера, подстрелили того самого мужчину, что и месяц назад. А судя по имеющемуся протоколу осмотра, снова из его же пистолета! И последнее, что делало ситуацию ещё комичнее, пуля вошла в место предыдущего попадания!

«Этот парень определённо дразнит судьбу» — подумал Тхэён, закончив чтение. — «И кто его подстрелил на этот раз? Сбежавший из-под стражи рогоносец?»

К сожалению, каких-либо внятных объяснений случившемуся, из рапорта и протокола осмотра места преступления, найти было затруднительно. Опросить пострадавшего тоже не представлялось возможным, так как, тот пребывал в коме.

Единственное различие между случаями — то, что нисовца подстрелили за городской чертой, в теплице. Что он там делал — оставалось загадкой, такой же, как и зачем ему понадобилось угонять автомобиль, что обнаружился неподалёку. Стрелявший, как было заявлено, подложил пистолет в руку раненному, предварительно, стерев с него отпечатки, а сам скрылся. Машина оказалась пустая, зато, на месте преступления обнаружились женские трусы…

Переждав очередную кислотную отрыжку, Тхэён закрыл папку и отложил её в сторону. Ничего не поделаешь, надо ехать! Заодно, по пути, можно заскочить в аптеку, купить таблетки от изжоги. Иначе, она его доконает!

Всё было так, как описано в рапорте. Пройдя под пёстрой лентой, огораживающей территорию, Тхэён, сначала, обнаружил украденный автомобиль. Чтобы не терять время, инспектор решил начать осмотр с него. Он особо не надеялся найти в нём что-либо, указывающее на преступника или, намекающее на мотивы преступления — дежурный полицейский, накануне, выгреб из его нутра всё, мало-мальски причастное — но одним богам ведомо, сколько деталей было пропущено при первичном осмотре.

Осторожно, чтобы не испачкаться в дактилоскопическом порошке, остатки которого виднелись на дверных ручках, Тхэён открыл дверь, забрался на водительское кресло. Внутри, тоже всё было в следах порошка: руль, рычаг КПП, центральная консоль и торпедо — криминалисты хорошо знали своё дело. Надев припасённые перчатки, инспектор приступил к осмотру салона.

Спустя пару безрезультатных минут он переместился на задний ряд сидений. Пошарил рукой в щели между подушкой и спинкой, проверил дверные карманы. Залез под переднее пассажирское сиденье и, собирался было, проделать тоже самое под водительским, когда его настиг звонок сотового. Чтобы не прерываться, инспектор, свободной рукой достал телефон, ответил на вызов. Другой рукой, в это время, он шарил под сиденьем.

— Инспектор Чон-сии, в участок поступило заявление о пропаже девочки-подростка. Её опекун проживает в вашем районе. Инспектор Чон-сии, вы ведь сейчас в городе? Опросите семью пропавшей?

Тхэён мысленно выругался. Меньше всего он горел желанием общаться с родственниками самоубийц. А ведь, наверняка, дело касалось очередной, чересчур эмоционально-неуравновешенной особы, предпочтившей сведение счётов с жизнью — трудностям учёбы. Сколько таких было на его памяти! И не смотря на показательную статистику по округу, суициды время от времени случались и у них. Через пару дней на пляж вынесет подъеденный рыбами труп, а Тхэён, ещё долго будет вспоминать взгляды родителей, приглашённых на опознание.

Пока инспектор соображал, что ответить собеседнику, его рука нащупала какой-то предмет под сиденьем. Он, сделал попытку ухватить находку, но средний палец, внезапно, пронзила острая боль.

— Инспектор⁈ — раздалось, возмущённо-недоуменное, на том конце провода, в ответ на ругательства, на этот раз, сорвавшиеся с губ Тхэёна.

— Всё в порядке, хубэ, это предназначалось не тебе, продолжай, — произнёс Тхэён, повторно ухватив кусачий предмет и таща его к себе. Им оказался школьный бейджик, с фотографии которого, на мужчину смотрели глаза необычного цвета. — Говоришь, пропала девочка? — повинуясь наитию, добавил он, не в силах оторвать взгляд от снимка. — Дай угадаю: короткие, светлые волосы, фиолетовые глаза, зовут — Ли ЛиРа, ученица средней школы Косона.

— Да, — раздалось из трубки, после непродолжительной паузы, — откуда вы узнали?

* * *

— ЛиРа — необычная девочка, — вертя в руках фотографию обсуждаемой, произнесла ачжумма, которую звали ЁнСо. Она являлась официальным опекуном пропавшей школьницы, она же и заявила в полицию о исчезновении.

В доме, по адресу которого приехал инспектор Чон, его встретили две женщины — все, кто находился в это время на месте. Пожилая — ЁнСо, и молодая — её невестка, по имени Сонэ. Прежде, чем мчаться на вызов, Тхэён навёл справки о его обитателях, и к моменту визита, имел исчерпывающую информацию о семействе Ли. Обо всех, кроме пропавшей. О той, в картотеке, кроме упоминания о госпитализации, не было ни строчки. Если бы дело шло об обычном самоубийстве, он бы не стал напрягаться из-за отсутствующих жильцов, обойдясь разговором с опекуном. Но, в свете открывшихся обстоятельств, сильно жалел, о невозможности опросить всех разом, что серьёзно упростило бы его работу. Пришлось довольствоваться малым.

— Её выбросило на берег приливом, — между тем, продолжала свой рассказ ЁнСо, — а я нашла бедняжку, и выходила, вопреки заверениям врачей, в один голос твердивших, что с её раной не выжить…

Слушавший рассказ Тхэён, хотел было уточнить о характере раны девочки, но его мозг вычленил куда более важную информацию из потока слов.

— Нунним, вы сказали, что ЛиРа выбросило на берег. Она не местная?

— А вы, разве, не знаете? — сделала удивлённые глаза ачжумма. — Она тольпукчжа!

Дальше можно было не продолжать разговор. Инспектор быстро сложил два плюс два, и результат ему не понравился.

«Ой, не зря тут нисовец околачивался. По её душу приехал, наверняка. В прошлый раз не получилось беглянку настигнуть — олень помешал, а вчера — это была вторая попытка. Только, что же между ними произошло? Девочка оказалась не той, за кого себя выдавала, а разведчик её раскрыл? А дальше? Она, каким-то образом завладела оружием нисовца, да пристрелила того, предварительно, отведя в укромное место. Логично? А трусы, может и не её, вовсе. Сколько парочек используют теплицы в качестве временного укрытия от посторонних глаз? Внутри тепло, да и земля мягкая…»

— Нунним, напомните, пожалуйста, какого числа ЛиРа выписали из больницы? — поинтересовался Тхэён. Сбитая с толку, в общем-то, напрямую не относящимся к делу, каверзным вопросом, ЁнСо промедлила с ответом дольше обычного. Ей на помощь тут же пришла Сонэ.

— Хальмони, ну что вы, это было двадцать первое число, — подсказала она ЁнСо нужную дату. Суровый взгляд ачжуммы, брошенный в сторону невестки, был той ответом.

— Камсахэё, — сделав вид, что не заметил безмолвной сцены, поблагодарил женщин Тхэён. — Вы не возражаете, если я отлучусь — мне нужно позвонить в участок.

Женщины не возражали. Виновато улыбнувшись, инспектор встал, поклонился и вышел на улицу.

— Помнишь дело о покушении на убийство, месячной давности? То, где в нисовца стрелял ревнивый муж? — напряг дежурного Тхэён, как-только дозвонился до участка. — Отлично! Найди мне дату, когда его подстрелили… Двадцать третье марта? Спасибо, на этом всё, хотя… подожди. Пришли мне его фотографию, она должна быть в архиве.

Собеседник, на том конце провода, ненадолго замолчал, а в трубке было слышно лишь сопение и клацанье кнопок мышки. Затем, голос вернулся:

— Инспектор, я переслал вам фотографию. И ещё, Чон-сонбэ, я вспомнил, где видел пропавшую девочку. Вам будет интересно узнать.

— Слушаю, — навострил уши Тхэён.

— Инспектор, я взял на себя смелость переслать вам два ролика. Посмотрите их, так будет нагляднее, чем рассказывать. Очень занимательные видео.

— Камсахэё. Больше ничего для меня?

— Нет, Чон-сонбэ.

В дом Тхэён вернулся в состоянии глубокой задумчивости. Видео, что прислал ему дежурный, действительно, впечатляли. Особенно, первое, в котором, девочка с фиолетовыми глазами танцевала на сцене «Острова». В этом клубе он ни разу не был, но молва о нём ходила неоднозначная. Наркотики, проституция, уклонение от уплаты налогов… — такие слухи распространяли между собой его коллеги. Правда, проверить их не было возможности — заведением владел Мун КванГо — весьма влиятельный человек в «верхних» кругах, хорошо прикрывший тылы. Да и доказательств нарушения закона нет. А попробуй их собери — тут же укажут на место!

Второй ролик, менее впечатляющий, но не менее информативный для инспектора — репортаж местного новостного канала, посвящённый, надо же, ЛиРа! В нём рассказывалось, как девочка спасла тонущего мальчугана, затем, о ней самой, включая краткую биографию и интервью с её родственниками. Весьма занимательное интервью, между прочим.

После просмотра обоих роликов у Тхэёна появилось ещё больше вопросов, и не только о пропавшей. Внезапно, инспектор осознал, что влез во что-то большее, чем два, по началу, не связанных друг с другом, рядовых дела. И если он продолжит их раскручивать, может оказаться погребённым под лавиной, спущенной сверху.

— Вам знаком этот мужчина? — спросил Тхэён, положив телефон с фотографией СуЕна перед женщинами. Те, принялись внимательно разглядывать изображение, и по их лицам было понятно, что они видят его впервые в жизни. Первой нарушила молчание ЁнСо.

— Я не знаю этого человека. Он имеет какое-то отношение к пропаже моей девочки? Вы думаете, это он её похитил? Это маньяк?

Тхэён был готов к такой реакции, и ответил заранее заготовленной фразой:

— Нунним, этот человек не маньяк, но, судя по всему, они были знакомы. Возможно, он причастен к её исчезновению. Причастен в качестве свидетеля. Моя обязанность опросить всех, с кем контактировала ЛиРа, в том числе, установить перекрёстные связи. Вы меня понимаете?

Обе женщины одновременно кивнули.

— Вам нужно поговорить с моей дочерью — Манхи. Они с Лирой, чуть ли не с самого знакомства стали очень близки. Она сейчас в школе, но вечером будет дома, — снова, «вперёд батьки в пекло» влезла Сонэ, за что тут же получила очередной свирепый взгляд от свекрови. Чтобы и далее не провоцировать конфликт между родственниками, Тхэён заверил дам в своём намерении совершить повторный визит и пообщаться с остальными членами семейства Ли. Позже.

— Вы обязательно найдите этого маньяка! — на прощание, напутствовала инспектора ЁнСо. — Я, почему-то, уверена, что это он похитил мою девочку. Не могла она сама уйти или что-нибудь причинить себе. ЛиРа, хоть и немая, но не дура.

Да, девчонка была немая. Тхэён дважды пересмотрел тот момент в репортаже, где упоминалось о её недуге. А потом, ещё и уточнил у ЁнСо, на всякий случай. И этот факт его тоже поразил, вкупе со внешностью агасси, её глазами и тем, как она двигалась на сцене.

Сейчас, покинув дом семейства Ли, инспектор сидел в машине и раз за разом прокручивал видео из клуба. Танец девочки завораживал. У Тхэёна, сложилось впечатление, будто танцовщица, движениями рассказывала ему какую-то историю. Историю, сугубо личную, касающуюся только его. Он не мог уловить её смысл, но зашкаливающие эмоции грозили накрыть инспектора волной катарсиса.

Кое-как взяв себя в руки, Тхэён выключил телефон, несколько раз глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. Затем, снова потянулся к сотовому, набрал участок:

— Дай мне номер телефона и адрес Мун КванГо, — словно нырнув в ледяную воду, произнёс он в трубку, когда, на том конце провода, ему ответил дежурный. — Да-да, того самого. И ни слова старшему инспектору, я сам его оповещу.

Получив желаемое Тхэён завёл машину и выехал на дорогу, направляясь по указанному адресу. Звонить КванГо он не собирался, ибо, всем известно, что лучший визит — это неожиданный визит.

* * *

Инспектору повезло. Глава семейства был дома, правда, визиту полицейского не обрадовался, от слова: «совсем». Тхэён, сначала застрял на посту охраны — те, ни в какую не желали пропускать нежданного визитёра в дом, в один голос твердя, что хозяина нет на месте. Помогло заклинание, в виде угрозы уголовного преследования их нанимателя за использование труда несовершеннолетних, а также, похищение. После чего, чудесным образом, КванГо ответил на вызов охраны по интеркому, и даже согласился принять гостя, когда услышал про видео из клуба.

— Как вы смеете являться в мой дом! — с порога «поприветствовал» он инспектора «ласковым» словом. — Являться, и угрожать мне, Мун КванГо! Вы знаете, кто я⁈ Один звонок вашему начальнику, и от вас мокрого места не останется!

Тхэён знал. Знал, и ждал, покуда буря в голове у собеседника уляжется, и он начнёт адекватно воспринимать окружающих. Через пару минут шума, КванГо, наконец, успокоился — видимо, до него дошло, что угрозами инспектора не поймёшь — и он чуть убавил тон. Совсем немного.

— Я только накануне потерял старшего сына в этом страшном кораблекрушении. Вы, наверное, слышали о нём? Поэтому, могу быть несколько резок. Так, что вы хотели от меня?

Тхэён слышал. Трагедия унесла жизни нескольких сотен подростков со всей Республики, из которых, семнадцать были из Канвондо. Вчера, на хвесике, они помянули погибших и пропавших без вести, поругали правительство за недостаточный контроль на морских трассах и обещали никуда больше не отпускать своих детей без сопровождения взрослых. Тхэён тогда, на краткий миг, успел порадоваться отсутствию своих.

«Вот оно что, у КванГо, на пароме, находился сын! Печально» — мысленно посочувствовал он хозяину дома. Впрочем, этот неприятный факт не помешал ему продолжить диалог.

— Вчера, в Косоне пропала девочка. Очень необычная девочка: немая и синеглазая. Я опрашиваю свидетелей, пытаюсь собрать информацию о том, что могло с ней случиться. По ходу следствия мне попалось видео, на котором она танцует в, принадлежащем вам, клубе «Остров». На его основании я сделал вывод о вашем с ней знакомстве. Аджосси КванГо-сии, вам есть что добавить по существу дела?

КванГо снова помрачнел, на этот раз, казалось, вот-вот и разразится громом. Но он лишь пожевал губу и мрачным тоном произнёс-потребовал:

— Дайте взглянуть!

Просмотрев запись, КванГо вернул телефон инспектору и соизволил пояснить увиденное.

— Мне не знакома эта девочка, как и клуб, в котором записывали это видео. В «Острове» работают совершеннолетние, профессиональные танцовщицы, что подтверждается документами. Всё остальное — выдумки или происки моих недоброжелателей. А теперь, убирайтесь вон. В следующий раз, потрудитесь пригласить меня официально, как это принято в полиции, а не являться без спроса. В свою очередь, я уведомлю вашего начальника о творящемся произволе. Всего хорошего!

Поняв, что аудиенция закончена и больше он не услышит от хозяина дома ни слова, Тхэён ретировался. Выйдя из душного помещения на улицу, он, внезапно, улыбнулся. Причинаблагодушного настроения была очевидна. В словах КванГо не было ни капли правды, насчёт девочки — в этом полицейский не сомневался, а значит, пройдёт совсем немного времени, и пауки задёргаются в своих паутинах! А ему, останется лишь зацепить нужную ниточку и клубок размотается.

Пообедав в кафе: «У Ачжуммы СоХэ» любимыми пельменями и поблагодарив хозяйку, вот уже на протяжении десяти лет кормившую половину полицейского участка, за превосходную стряпню, Тхэён вернулся в управление, где его ждал очередной сюрприз. Чета Кимов — весьма уважаемая в Косоне — под стать Мунам — владеющая сетью магазинов одежды в провинции. И явились они по его, инспектора, душу.

— Я требую привлечь к ответственности родителей этой бандитки! А её саму поставить на учёт в соответствующих органах! — чуть ли не вопила Ким ЫЛь, «заламывая руки». Её супруг молча стоял рядом, и по напряжённой физиономии последнего было понятно, чьи взгляды он разделяет. — Эта хулиганка искалечила психику моего ребёнка! Бедная девочка больше никогда не будет прежней СоМин. Сейчас, она в клинике, едва узнаёт родных и почти не говорит. Это просто ужасно!

Наконец, словесный поток стих, и чересчур эмоциональная нунним разрыдалась на плече мужа. Тхэён предложил истеричке стакан воды, и пока та пила, сосредоточился на выяснении сути претензии, расспросив обо всём её супруга Ким ДонГука. Он, совсем не удивился, услышав имя провинившейся. Сегодня, весь день такой — посвящённый одному человеку, и инспектор, справедливо полагал, что на этой парочке он не закончится. Все грехи всплывут на поверхность, что оставила ЛиРа перед своим исчезновением.

«Девчонка успела повеселиться, прежде чем слинять. Пустила корни разлада в своей приёмной семье; каким-то образом уговорила КванГо позволить ей выступать в его клубе, в нарушение всех мыслимых норм; до полусмерти испугала одноклассницу… Интересно, а каким образом КванГо согласился пойти на столь смелый шаг, поставив под удар прибыльное заведение и свою репутацию? Тут нужен экстраординарный поступок со стороны ЛиРа, такой, чтобы просить в оплату многое… Стоп, а кого там спасла эта девчонка? Нужно уточнить. Да-а-а… похоже, Косон ждёт хорошая встряска, и всё из-за одной пигалицы!» — решил Тхэён, подведя черту под невесёлыми мыслями.

Увлечённый размышлениями инспектор не заметил, что ДонГук давно закончил рассказ, и теперь, с изумлением разглядывал витающего в облаках полицейского. Терпеть такое пренебрежение к себе он не стал.

«Бац!» — звонкий удар кулаком по столу вывел полицейского из прострации, а ледяной голос посетителя заставил его переключиться на текущую проблему.

— Я плачу огромные налоги в казну, из которой вам — дармоедам, платят зарплату! Так потрудитесь хорошенько исполнить свои обязанности в отношении своих нанимателей! — произнёс возмущённый папаша, и, в общем-то, претензия была по существу. Тхэён отвлёкся, что было крайне непрофессионально с его стороны.

Он предложил им написать заявление и заверил в том, что делу будет дан ход в самое ближайшее время.

— К сожалению, Ли ЛиРа сейчас невозможно привлечь к ответственности, — добавил он, приняв исписанный лист из рук ДонГука. — Она пропала.

Разобравшись с разъярёнными родителями, Тхэён вернулся к своим баранам. Прежде всего, он поднял трубку и набрал лабораторию.

— ДНК с трусов, изъятых с места преступления, уже сняли? — поинтересовался он у лаборанта, предварительно, назвав номер дела. Лаборатория у них была одна на всю провинцию, и находилась в Сокчхо. Накануне, все найденные улики, как и отпечатки пальцев, были пересланы туда, и оставалось ждать результатов исследований.

— Ждём результатов, — сообщили ему с того конца провода.

— А что по отпечаткам?

— По ним есть кое-что интересное. Мы установили четыре разных группы отпечатков пальцев. Одна принадлежит пострадавшему, ещё две — хозяину машины и его жене. А вот последний отпечаток, точнее, его часть, снятая с ручки задней правой пассажирской двери — не удалось идентифицировать. Отпечаток смазан и потребуется какое-то время на его восстановление. Если получится и будет совпадение по нему, я сообщу.

— Камсахэё, сонбэ. — Тхэён, пару секунд помолчал и уже было собрался отключаться, но повинуясь наитию, задал ещё вопрос. — Вы уже внесли отпечатки в базу?

— Нет, — было ему ответом.

— Можете попридержать последний отпечаток для меня? Нужно кое-что проверить.

— Так мне не заниматься им? — спросил озадаченный лаборант.

— Обязательно заниматься, только, полученные данные сразу мне, минуя компьютер.

— Хорошо, инспектор, если будет результат. Я не гарантирую восстановление отпечатка.

— Дайте мне хоть что-нибудь!

— Я буду стараться, инспектор.

Повесив трубку, Тхэён поднял взгляд от столешницы, осмотрел зал. Коллеги были заняты каждый, своим делом, и вряд ли, кто-нибудь из них прислушивался к состоявшемуся диалогу. А даже, если кто и услышал, маловероятно, что заложит начальству за сокрытие улик. Да и какое это сокрытие — небольшая отсрочка, всего лишь.

Двое, в форме сотрудников NIS, вошли в участок вскоре, после разговора Тхэёна с лабораторией. Они, сразу направились в кабинет старшего инспектора, а вскоре, на ковёр был вызван и сам Тхэён.

Разговор был не из приятных. Намекнув на тот факт, что по Республике, в настоящий момент, может разгуливать Северокорейский шпион, они потребовали передать им все материалы по раненному коллеге и по пропавшей девочке, до кучи.

«Видимо, ЫнГук уведомил управление, раз они так быстро примчались и уже в курсе событий» — подумал Тхэён, направляясь к своему столу, за затребованными документами. Впрочем, по ЛиРа он ещё ничего не успел накатать, так что, придётся нисовцам довольствоваться везунчиком СуЕном.

«И насчёт визита месячной давности я был прав, подстреленный приезжал по её душу» — вспомнил свои недавние рассуждения инспектор, возвращаясь обратно. Он передал служивым документы, извинился за их неполноту.

— Составьте отчёт по проделанной работе и передайте своему начальнику. Дальше, мы сами им займёмся, — услышал он в ответ. Затем, вежливо попрощавшись, разведчики удалились, а Тхэён остался один на один с начальником.

— Ты что вытворяешь, зачем ты побеспокоил уважаемого человека в его доме, без предварительного согласования⁈ — взялся с места в карьер ЫнГук.

— Я действовал по наитию, босс, — ответил заготовленной фразой инспектор.

— Твоё наитие обернулось мне несколькими минутами позора! Чтобы больше такого не было, понятно⁈

— Так точно, босс! — изобразил покорность Тхэён. Спорить, или доказывать свою правоту тут было бесполезно, и он это давно усвоил. Проще пойти на поводу у руководства и забыть «напутствия» сразу, как только закроется за спиной дверь начальственного кабинета.

Босс внимательно оглядел вытянувшегося перед ним подчинённого и произнёс, уже спокойным тоном:

— Как закончишь составлять отчёт, объяви-ка эту ЛиРа в национальный розыск.

Глава 3

Сеул, второе апреля.

Будильник у ЁЛин очень громкий. Я слышу через стену как он надрывается, пытаясь поднять свою хозяйку. По моим ощущениям сие вопиющее посягательство на сон продолжается целую вечность.

«Вот ведь, зараза!»

Поняв, что о «стране грёз» можно забыть, пока беснуется это злобное чудовище, заставляю себя вылезти из-под одеяла, топаю в комнату онни. Вхожу без стука, ибо, если верещащий будильник не поднял женщину, то моё робкое поскрёбывание в дверь подавно не справится с данной задачей.

Так и есть! В полутёмной — ЁЛин, откровенно пренебрегает шторами — комнате витает стойкий запах перегара, а сквозь пронзительную трель доносится могучий, совсем не девичий храп, который, почему-то, в отличие от искусственных рулад, через стенку не пробивается. Даю отбой побудке. С наслаждением осязав тишину, бужу онни. Ну, как бужу — пытаюсь растолкать бесчувственное тело.

«Вставай, Кибальчиш, белые в городе!» — мысленно подбадриваю я ЁЛин. Но Кибальчиш, судя по всему, накануне, был настолько синий, что сейчас ему было глубоко фиолетово до моих взываний. — «Совсем меры не знает девка, полулитру в одну харю приговорила. А ведь, сама вчера предупреждала, что ей на работу нужно, мол, третий день её отсутствия, без весомой на то причины, начальник не переживёт»

Поразмышляв, решаюсь на кардинальные меры. Наклоняюсь над женщиной и принимаюсь сильно и быстро натирать ей уши ладонями.

Никогда не пробовал, но говорят — помогает. Где-то я вычитал, что, тем самым, восстанавливается кровообращение в голове и человек просыпается. Что ж, вот и появился шанс проверить этот способ на практике. Благо, и подопытный присутствует. Вернее, подопытная.

Сначала, прекращается храп, а затем онни разлепляет глаза, едва виднеющиеся на отёкшем лице. Улыбнувшись соне, показываю ей экран телефона, жду, пока она сфокусирует на нём зрение…

«Эй, куда!» — тревожно воплю я про себя, когда ЁЛин смеживает веки, намереваясь нырнуть обратно в объятия морфея. — «Ну ладно, сама напросилась!»

Иду на кухню, набираю в кружку холодной воды, и, держа средство судного дня двумя руками, возвращаюсь к онни. С лёгким чувством злорадства, примерившись, выплёскиваю воду женщине в лицо.

Сидим с ЁЛин на кухне, вкушаем.

Незапланированная побудка соседки, лишила меня остатков сонливости, и молодой организм, проснувшись, «посасыванием под ложечкой» известил о своём желании чем-нибудь подкрепиться. Так что, ничего не поделаешь, пришлось составить женщине компанию. И завтрак на двоих, тоже пришлось самому готовить. Ну ничего, где наша не пропадала?

Пока я готовил, ЁЛин успела немного оклематься и привести себя в порядок. Во всяком случае, когда она, помытая и полностью одетая, села за стол, опухлость на её лице — следы от минувшего возлияния — была еда заметна; в глазах появился блеск. А увидев дымящуюся чашку с кофе и тосты с жареным яйцом, она, кажется, забыла и об утреннем инциденте с обливанием. Вот и хорошо, зачем прошлое ворошить?

А сейчас, она сидит напротив меня, и с некоторой вымученностью на физиономии пережёвывает кусочек бутерброда. Не знаю, чем хозяйка обычно питается по утрам — может, лапшой? — но, судя по всему, континентальный завтрак для неё в новинку.

«Что ж, будем приучать неженку к нормальной кухне. Блины в следующий раз испечь, что ли?»

— Камсахэё, Лира, — прожевав, говорит ЁЛин, — из тебя получится отличная хозяйка.

Скромной улыбкой обозначаю ответную реакцию, а сам мысленно хмыкаю. Не, я, конечно, умею готовить, но мне только не хватало становиться чьей-то «хозяйкой». Увольте!

— Прости за вчерашнее, — ожидаемо продолжает ЁЛин, — был трудный день и мне было необходимо расслабиться. Наверное, я немного перестаралась. Вообще, я не пью — моя работа исключает подобное, но эта поездка в Косон, и… встреча с тобой… Нервы не выдержали от всего этого.

ЁЛин, старательно пытается обойти скользкую тему нашей минувшей встречи, и меня данная коллизия начинает раздражать, куда больше, чем алкогольные пристрастия женщины. Ну спасла, ну увезла чёрте-куда… с кем не бывает! Видимо, она считает, что, упоминая давешние события тем самым травмирует детскую психику? Согласен, если бы дело касалось настоящего ребёнка, но не меня!

«Пожалуй, нужно расставить точки над „i“»

Вытерев жирные пальцы салфеткой, включаю неизменную планшетку, набираю предложение. Стараюсь построить его максимально категорично.

— И тебя не волнует, что произошло? — спрашивает инспекторша, посмотрев на меня внимательным взглядом. — Я могу записать тебя к психологу, если захочешь.

Мотаю головой в ответ. Ну какой, нафиг, психолог? С одной такой у меня уже была весьма содержательная беседа, больше не тянет.

[Онни, всё хорошо закончилось. Я здесь, с тобой и только это сейчас важно. А то, что случилось — это прошлое. Не будем на нём зацикливаться, хорошо?]

— Ну ладно, — вздыхает онни, допивая кофе. — Мне пора уходить, а ты займись чем-нибудь, только прошу, не выходи из дома. Разрешаю тебе посидеть за моим компьютером, он подключён к сети. Поиграй или кино посмотри, у меня, там, в закладках, онлайн-кинотеатр с дорамами. В холодильнике есть продукты — приготовь себе поесть. А я вечером вернусь, сходим куда-нибудь поужинать. Договорились?

* * *

Собрав онни на работу, и проводив её за дверь, облегчённо выдыхаю. Наконец-то, я один и могу заняться полезным делом — досыпом. Будучи в своём теле, я частенько так делал. Вставал ни свет ни заря, завтракал вместе с женой, а когда та уходила заваливался обратно в кровать и дрых до обеда. Разумеется, это происходило в те дни, когда мне самому не требовалось соблюдать трудовую повинность.

Размечтался. Молодой организм наотрез отказывался переходить обратно в состояние покоя, и настойчиво требовал к себе внимания. Повалявшись минут пятнадцать и поняв, что не засну, встаю, заправляю постель. Стаскиваю с себя, купленную накануне, новенькую пижаму нежно розового цвета, иду в ванную. Там, было, суюсь под душ, но наличие массы свободного времени делает своё чёрное дело — толкает на неожиданные поступки. Набираю полную ванну воды и залегаю отмокать. Кайф!

Горячая вода расслабляет, и я с удовольствием окунаюсь с головой. Лежу на дне, пузыри пускаю. Звуки под водой приглушаются, но стенки ванны создают интересный эффект, будто резонируют под воздействием шума извне, а потом, передают колебания воде. В свою очередь, я начинаю различать эти звуки, доносящиеся откуда-то из-за пределов квартиры. Сначала, шум воды из крана — очень громкий звук — подобно грохоту водопада; затем, людей, населяющих дом. Вот, хлопнула дверь; вот, кто-то уронил нож — я отчётливо «увидел» прозвеневший при ударе об пол предмет. В одной из квартир парочка занимается сексом — их громкое дыхание и стоны на какое-то время занимают меня, но я вовремя очухиваюсь, и с лёгким чувством неловкости настраиваюсь на другие звуки. Где-то разговаривают. Нет, громко ругаются, судя по всему, две сестры — в их перепалке мелькает слово «тонсен» — по поводу экспроприированной вещи из гардероба одной из них. Вот, в жаркие дебаты вмешивается ещё один голос — взрослый — поставивший в конфликте точку.

Вскоре, мне наскучивает «шляться» по квартирам, тем более, в большинстве из них не происходит ничего интересного — люди, либо собираются, кто на работу, кто в школу или институт, а кто занимается бытовыми делами — и я переключаю своё внимание на улицу.

Я слышу шум от проезжающих машин, гудки клаксонов… Кажется, где-то, поблизости, идут ремонтные работы — я улавливаю характерные для них звуки: бой пневматического молотка, рёв пилы, шипение компрессора… Где-то вдалеке завывает сирена спешащей на помощь машины спасательной службы.

Все входящие звуки переплавляются в моей голове в визуальные образы происходящего, как будто, я нахожусь в непосредственной близости и воочию наблюдаю за действиями, порождающими их. Следуя за звуками, я совершаю небольшую «прогулку» настолько, насколько позволяет мой кустарный «улавливатель». Довольно быстро определяю границы — примерно полтора квартала от эпицентра. Немного, но и этого достаточно, чтобы испытать «вау» эффект.

«А если чем-то усилить входящий сигнал?» — размышляю я, завершая, отпущенный незримым поводком, круг. — «Не глухими акриловыми стенками, а например звонким чугуном? Таким, из которого изготавливали советские ванны. Наверное, смогу дойти до окраин города!»

Внезапно меня пронизывает страх, а через мгновение, я, отчаянно хватаясь за бортики ванны и выплёскивая на пол, изрядно остывшую, воду, рывком принимаю вертикальное положение. Тяжело дышу. Ещё бы! Наверное, с полчаса моё тело вместе с головой находилось под водой, полностью лишённое кислорода. Как тут не запаниковать? Отдышавшись, прислушиваюсь к внутренним ощущениям. Как ни странно, но никакого дискомфорта от пребывания в чуждой человеку среде я не испытываю. Ни намёка на возможные последствия кислородного голодания или утопления. Лёгкие исправно гонят через себя воздух, водой не тошнит, голова не кружится, и чёртики перед глазами не пляшут… Как будто, я не в ванной лежал всё это время, а в своей кровати. Из памяти всплывает лицо младшего Муна — Гванука: «Ты русалка?» — вспоминаю я его слова — скорее, не вопрос — утверждение.

«Даже если так, то я какая-то неправильная русалка — бесхвостая» — прихожу к заключению, разглядывая Лирины ноги. Обычные, человеческие, симпатичные… Ни намёка на следы рыбьей чешуи или хвоста.

Подавив желание повторить эксперимент с погружением, выбираюсь из ванны, закутываюсь в большущее полотенце, выделенное мне онни из её запасов, и оставляя мокрые следы на красивом, кафельном полу, босиком шлёпаю до своей комнаты. Там обсыхаю, снова облачаюсь в пижаму, и подгоняемый зудом любопытства устремляюсь в соседскую комнату, к заветному компу.

Конечно, меня, пусть и халявные, не сериалы так манили, а скопившаяся тысяча и один вопрос, касательно этого мира, и, в частности, собственных, недавних погружений. В Косоне, со своей планшетки я мало что успел исследовать во всемирной паутине, из-за отсутствия постоянного доступа к оной, а здесь — целый, подключённый к интернету, компьютер в моём распоряжении. Роскошь, да и только!

Прежде чем сесть за компьютер, мне приходится заняться наведением порядка в комнате ЁЛин. Нет, женщина не была неряхой, но последствия её вчерашнего возлияния ощущались вполне явственно: постельное бельё, пусть и практически новое, промокло от воды и пропиталось перегаром — я ощутил его, когда заправлял разбросанную постель онни, которую та не удосужилась заправить самостоятельно, видимо, из-за своего состояния. Пришлось его заменить на другой комплект, найденный в шкафу. А ещё, открыть окно, дабы избавиться от витавшего в помещении алкогольного «аромата». Когда же с уборкой было покончено, я, с ногами — почему-то, мне показалось это невероятно удобным — забираюсь в необычно просторное офисное кресло, стоявшее возле стола, и нажимаю заветную кнопку на системнике.

Компьютер у ЁЛин хороший. Не ноутбук, логично бы вписавшийся в чисто женское жильё, а классический «десктоп» с запрятанным под стол, увесистым системным блоком и большим монитором на кронштейне. Откуда он у неё и для каких целей приобретался — оставалось загадкой. Спрашивать женщину не имело смысла, а ковыряться в его содержимом, в поисках ответов — просто некрасиво. Содержимое рабочего стола тоже информативностью не блещет: иконки стандартных офисных программ, огромное количество документов, хаотично разбросанных по экрану, папка «drivers», пара ярлыков каких-то игр… В общем, обычный набор.

Начинка у компа оказывается соответствующей. Уж в чём-чём, а в этом я худо-бедно разбираюсь, и на момент текущего года, в этом мире, железо в нём стоит практически топовое, судя по информации о системе. Что ж, сейчас, для меня, такая мощность избыточна, ибо играть в игрушки я не планирую, а для текущих задач хватило бы и простого «офисника».

«Форточки» тоже никуда не делись. Старая, добрая «семёрка» вызывает у меня ностальгию, и я, какое-то время, просто лазаю по менюшкам, вспоминая её интерфейс да тяжко вздыхая. До выхода десятой — действительно, лучшей — версии чуть меньше года, ну а до привычной мне одиннадцатой вообще, как до Китая пешком… Но как говорится: «чем богаты…» — сгодится и эта!

ЁЛин пользуется штатным проводником и тут я, с непривычки, кривлю нос. Немного подумав, вбиваю в поиске «хром», а когда тот выдаёт искомое, устанавливаю новый браузер на комп. Всяко лучше того издевательства над пользователями, которое предлагают мелкомягкие.

«Приступим-с…»

По запросу поисковик выдаёт мне множество самой разнообразной информации о русалках — именно они становятся объектом моего интереса, в связи с «обстоятельствами», — и я с головой погружаюсь в дебри мифов и легенд.

Первое, на что обращаю внимание, — это принадлежность русалок к восточной и западнославянской мифологии. Там они описываются как умершие «не своей» смертью женщины. В первой, — это души детей умерших до крещения или души девушек, умерших до вступления в брак. Во второй — души женщин, умерших во время родов или до послеродового церковного очищения, а также женщин, сделавших аборт.

«Получается, грубо говоря, чтобы стать русалкой нужно помереть при некоем стечении обстоятельств? Забавно»

Продолжаю изучение вопроса и обнаруживаю ещё одну, из множества, деталь, о которой не знал: оказывается, изначально, ни о каком рыбьем хвосте и речи не было. Этот образ появился много позже, по-видимому, под книжным влиянием, где авторы, слили образы славянской русалки — внешним видом схожей с древнегреческими нимфами, — и морской девы, коей являлось вымышленное существо из мифов народов Европы. Как раз у последней наличествовал хвост, вместо нижних конечностей.

«Вот откуда образ русалки на дереве. Если заменить хвост на ноги, то всё встанет на свои места!»

Далее, с интересом читаю об их особенностях:

Славянским русалкам наиболее характерны такие черты как: любовь к музыке, пению и танцам. А также, способность к оборотничеству, прорицанию, знахарству и колдовству. И вредоносность, как черта нечистой силы. В славянской мифологии русалки описываются как опасные существа, часто отрицательно настроенные к людям всех возрастов: в одних поверьях они кидались в людей камнями; ловя кого-нибудь, щекотали до смерти и топили; по другим легендам — соблазняли молодых парней, заманивая их на глубину…

Последняя фраза, почему-то, вызывает у меня ассоциацию с героиней старого советского мультфильма — Дюдюкой Бербидонской — а точнее, с песней в её исполнении:

'А я маленькая мерзость, а я маленькая гнусь,

Я поганками объелась и напакостить стремлюсь.

Я людей пугаю ночью, обожаю крик и брань.

А я маленькая сволочь, а я маленькая дрянь'

— про себя напеваю я незамысловатый куплет и широко улыбаюсь, представив Лиру в подобном амплуа.

«Нет, не дотягивает она до чертовки, рожей не вышла» — решаю, так и этак покрутив мысль. — «А вот танцы — то, что надо — вполне укладывается в шаблон, как и тяга к воде и возможность продолжительное время обходиться в ней без воздуха. Что там ещё?»

Согласно тем же народным поверьям, несмотря на свой нрав, русалки могли проявлять благородные черты характера в отношении некоторых людей: так, они очень хорошо относились к маленьким детям, спасая их от диких животных. Иногда в историях русалки спасали тонущего человека от гибели. Также русалкам приписывался весёлый характер: они часто кувыркаются, играют, ведут беговые игры, хороводы. Пляшут и хохочут, устраивая свои развлечения ночью…

Представляю как средь ночи вскакиваю и начинаю исполнять всё, что приписывают русалкам, ставя под сомнение психическое здоровье Лиры… Не сдержавшись «ржу в голос».

Отсмеявшись и вытерев рукавом пижамы проступившие слёзы, задумываюсь о совпадениях.

«Тут фифти-фифти. Что-то подходит, а что-то — нет. Однозначно утверждать что Лира — русалка — глупо, тем более, судить нужно по чисто физиологическим чертам, таким как: жабры или раздвоенный язык, например. Потому что характер — это моё, доставшееся от предыдущего тела. И тут, как говорится: „все совпадения случайны“».

Пожевав губу да повращав глазами, возвращаюсь к самой первой мысли, насчёт перерождения.

«Если Лира — русалка — где и когда она успела „накосячить“, что стала ею? Шальная пуля северокорейских пограничников оборвавшая жизнь подростка вряд ли была единственной причиной перерождения. Некрещёная? Но она, наверняка, не славянка, по национальности, и у неё своя вера. Или это неважно? Да и откуда я знаю, кем была девочка до нашего „знакомства“? Возможно, у неё, ещё до моего „подселения“ были проблемы с северокорейскими властями на почве её странностей. Например, выловили в море да решили изучить чудо чудное — диво заморское. Но нашлись хорошие люди, которым не понравилось, что в бедное дитя тыкают иголками почём зря, и решили они безродыша спасти. Выкрали девочку, да отправили „в чёрную“, рейсом с беженцами. Да только настигла их в пути беда, в виде патрульного катера пограничной службы чучхе. Тут и сказочке конец… Надо будет заняться, выяснить „откуда у Лиры ноги растут“»

Немного поразмыслив, вбиваю в поиск имя «Альмона». Безрезультатно. Никаких отсылок на таинственную девушку, коей я видел себя во снах я не нахожу, зато поисковик выдаёт имена десятка совершенно посторонних людей; бренд косметики с аналогичным названием и даже собаку породы «золотистый ретривер» с подобной кличкой. Тыкаю в последнюю ссылку, ведущую на местный «ютуб» и залипаю на получасовом видео, где эта псина на камеру демонстрировала чудеса сообразительности.

* * *

На работу ЁЛин опоздала. Не смотря на то, что Лира подняла её вовремя и даже позаботилась о завтраке, чем сэкономила женщине кучу сил, вовремя приехать она не смогла. Треклятое похмелье догнало ЁЛин в дороге. Лёгкий дискомфорт в желудке быстро сменился сильной тошнотой, сопровождаемой головной болью. Как бы плавно она не старалась вести машину, покой страдающему организму обеспечить не удалось, и финал был неизбежным. Застряв на перекрёстке в утренней толкучке, женщина не сдержала очередной позыв и «рассталась» с завтраком, который, ровным слоем непереваренной пищи, покрыл все поверхности авто в зоне водительского сиденья. Досталось и одежде ЁЛин. По машине поплыл кислый запах блевотины, и женщина поспешила открыть окно. Кое-как проехав злополучный перекрёсток, она припарковалась, и, чувствуя, как от стыда пылают щёки, принялась ликвидировать последствия конфуза, благо, в бардачке машины всегда лежала пачка влажных салфеток.

Уборка салона заняла куда больше времени, чем рассчитывала ЁЛин, да и одежда плохо поддавалась попыткам удалить с неё предательские следы и запах, пропитавший ткань, казалось, насквозь. Пришлось ЁЛин оставить автомобиль и искать убежища в туалете ближайшей кофейни, где имелся кран с горячей водой.

Приведя себя в более-менее пристойный вид, ЁЛин покинула спасительную комнату. Под любопытными взглядами, кидаемыми на неё бариста, оплатила на кассе бутылку минералки и вернулась в машину.

Такого с ней ещё не случалось. ЁЛин, практически не пила. Лишь изредка, она позволяла себе пригубить бокал вина, в гостях у подруги, но ей и в голову не могло прийти приговорить целую бутылку соджу за раз, да ещё в одиночестве. До вчерашнего вечера. Она прекрасно понимала, что послужило катализатором, сподвигнувшим её на попойку, и корила себя за несдержанность. Вдвойне неприятно, что произошло это в присутствие её неожиданной подопечной.

Лира, вопреки своей внешности, по рассудительности совсем не походила на ребёнка. Наоборот, порой, женщине казалось, что она общается с взрослым человеком, настолько далеки от непосредственности были задаваемые девочкой вопросы, даваемые ответы, да и ведение диалогов, в целом. Возможно, всё дело в планшете, передающим сухой текст, красиво построенных предложений. Возможно. Женщина не была уверена, особенно, после их утреннего разговора, когда Лира заявила, что её не волнуют события, которых она не помнит, какой бы негативный оттенок они в себе не несли.

«„Что было, то прошло“ — так, кажется, она сказала» — припомнила ЁЛин, заводя машину. Женщина, в очередной раз поморщилась от неприятного запаха — «Надо будет отдать машину на химчистку салона» — и аккуратно вырулила в полосу, вливаясь в поток автомобилей, везущих своих хозяев по хозяйским делам.

Всю оставшуюся до работы дорогу женщина ехала с открытыми нараспашку окнами.

— Айгу (данное слово может означать: «боже», «господи», «ужас» и подразумевать «как ты мог», «чего же ты наделал», в зависимости от ситуации. Прим. автора), где это тебя так помотало⁈ — спросила ЁЛин её коллега и, по стечению обстоятельств, подруга, которую звали Сон МинХэ. — Ты выглядишь ужасно, и этот запах… Онни, тебе надо переодеться! У меня есть запасная блузка, я сейчас принесу.

МинХэ, не дожидаясь ответа, скрылась в направлении своего рабочего места, а ЁЛин, пользуясь моментом, полезла в сумочку за расчёской — привести в порядок растрёпанные, дувшим в открытые окна машины ветром, волосы. Она едва появилась в отделе, как тут же была взята в оборот не в меру любопытной коллегой. Как тут успеть красоту навести?

Кабинет ЁЛин представлял собой небольшой закуток, огороженный, от дюжины аналогичных, фанерными перегородками. Само рабочее пространство женщины являлось образчиком ординарности: стол, на нём монитор компьютера; мышь, клавиатура; забитая текучкой стопка лотков; канцелярские принадлежности. Сбоку компактный стеллаж, отсвечивающий подписанными корешками папок. На перегородке, приколотая кнопками, карта страны, с многочисленными пометками карандашом; листок со списком номеров, над телефонным аппаратом, и чуть в стороне фотография улыбающегося в камеру мужчины — покойного мужа ЁЛин. Женщина несколько раз порывалась её снять, но стоило взять снимок в руки, тут же возвращала на место.

— Ты никак, на согэтхин ходила? — вернулась МинХэ с чистой блузкой и неожиданным вопросом. Она протянула свёрток ткани ЁЛин и закрыла спиной, висевшую на стене, камеру, направленную в сторону рабочего места коллеги. Дождалась, пока ЁЛин переоденется…

Вопрос подруги поставил ЁЛин в тупик. Какое отношение свидание вслепую имело к её внешнему виду, она не поняла. Видимо, так они проходят в понимании девчонки, выскочившей замуж за своего одноклассника и по этой причине ни разу на них не бывавшей? Всё может быть. На всякий случай, ЁЛин утвердительно кивнула. Вдаваться в подробности давешней попойки она не собиралась, а тут за неё всё придумали. Согэтхин так согэтхин!

— Давай, рассказывай! — пошла в наступление подруга, почуявшая жаркую новость. Надев новую блузку, ЁЛин, какое-то время раздумывала, что делать с пятнами на юбке, и, в итоге, решила оставить обновку навыпуск — частично прикрыв той испачканный элемент одежды. Размышления на эту «насущную» тему позволило женщине собраться с мыслями и придумать, ответ для не в меру любопытной МинХэ.

— Он оказался козлом! — почти взаправду вздохнула ЁЛин, припомнив некоторые из своих давних «свиданий»

— Щибаль! — выдохнула МинХэ, тем самым, выражая женскую солидарность, и тут же добавила: — Ну он хоть не урод?

ЁЛин, повторно сбитая с толку, неопределённо махнула головой. К счастью, допрос прервал рабочий телефон на её столе, издавший мелодичную трель. Вызывал начальник.

Боссом у ЁЛин была повидавшая жизнь ачжумма, которую звали Су ЛиСоль. Успешно поступив в Йонсей, она, молодая и уверенная в себе, мечтала о карьере. Но, вовсю набирающая обороты и нацеленная на тяжёлую промышленность индустриализация страны, оставляющая целые отрасли «за бортом», заставила ЛиСоль пересмотреть свои взгляды на жизнь. Будучи тогда весьма впечатлительной особой, она была глубоко поражена зверствами, что продемонстрировало авторитарное правительство, во время подавления, вспыхнувшего в городе Кванджу — провинции Чолладо — а за ним, и соседних регионах, протеста. Тогда, девушка впервые пережила нервный срыв. А оправившись, поклялась себе посвятить свою жизнь помощи людям.

Закончив Йонсей, она отказалась от маячащих на горизонте перспектив и устроилась на работу в фонд помощи детям-сиротам, коих, во время периода индустриальной реформы, становилось всё больше и больше. Их родители, кто, оставшись без работы, кто, просто не выдержав нищеты, сводили счёты с жизнью, оставляя, никому не нужных, детей на произвол судьбы. Впрочем, занятое реформой государство тоже было не в восторге от лишних ртов, отъедающих из, и без того вечно пустой казны, энную сумму вон. Лишь, благодаря фонду, ежегодно собирающего из кошельков щедрых, преимущественно, иностранных, спонсоров средства на содержание дюжины детских домов, разбросанных по стране, брошенным ребятишкам оказывался необходимый уход.

Шли годы, а с ними наступал подъём экономики Страны утренней свежести. Государство, наконец, вспомнило о своём подрастающем поколении, и взяло под контроль детские дома, возобновив их финансирование в полном объёме. Фонд, в котором работала ЛиСоль, прекратил своё существование, а его сотрудники — преимущественно, волонтёры, принялись за поиски работы. ЛиСоль повезло. Благодаря связям мужа — занимавшего должность в министерстве образования, ей удалось устроиться в службу опеки, где она трудилась по сей день, пройдя путь от простой службистки до начальника столичного подразделения.

Войдя в кабинет босса, ЁЛин обнаружила там, кроме ЛиСоль, расположившегося за столом человека в мундире. У женщины участилось сердцебиение, когда она, без труда распознала форму военной разведки. Нутром почувствовав, по чью душу явился этот человек, ЁЛин, сначала, чуть было не «задала стрекача», но, с детства привитая дисциплина и уважение к старшим оказались сильнее паники. ЁЛин, традиционно поклонилась, здороваясь с начальницей, и застыла, сложив перед собой ладони, в уважительном жесте да скромно уставившись в пол. Чутьё не подвело женщину.

— Аньон, ЁЛин, — поздоровалась с ней начальница, и подними вошедшая взгляд, заметила бы скривившиеся губы ЛиСоль, недовольной внешним видом подчинённой. — Этот уважаемый человек из военной разведки. Он интересуется одной девочкой, с которой ты можешь быть знакома. Ответь на его вопросы.

Сердце ЁЛин взялось в галоп. Ей казалось, что его стук слышен всем присутствующим. Она заставила себя поднять голову, посмотрела на незнакомца.

— Как скажете, Су-сонбэ, — выдавила она из себя ответ и снова поклонилась.

— Присядьте, инспектор, — пригласил женщину за стол разведчик, кивнув на место напротив себя. Дождавшись, когда та, на вдруг ставших непослушными ногах, подойдёт, и займёт предложенный стул, продолжил. — Меня интересует агасси, которую зовут Ли ЛиРа, пропустив формальности, произнёс мужчина. Из тонкой папки, что лежала возле него на столе, на свет появилась фотография разыскиваемой, с которой, взглядом фиолетовых глаз на ЁЛин смотрело знакомое лицо с неестественно светлой кожей.

— Узнаёте её? — дав женщине время рассмотреть снимок, поинтересовался разведчик.

— Да, я знаю эту агасси. Я навещала её в больнице в Сокчхо. К нам поступил сигнал оттуда, о жестоком обращении с ребёнком, и я ездила разбираться. Там я с ней и познакомилась, — ответила ЁЛин, указав подбородком на фотографию. Пока она разглядывала снимок, ей удалось собрать в кучу разбегающиеся мысли и немного успокоиться. Вряд ли, НИС стали бы церемониться, узнай, что она скрывает девочку у себя, и расспросы вместо наручников тому подтверждение. Во всяком случае, пока. А это значит, что ей нужно вести себя естественно и непринуждённо, показывая профессионализм и готовность помогать в решении вопросов национальной безопасности. Ну и постараться, при этом, не сболтнуть лишнего.

— Насколько хорошо вы с ней успели познакомиться? Как долго общались? Она вам что-нибудь рассказывала о себе? — продолжил опрос разведчик будничным тоном. ЁЛин задумалась, припоминая подробности их первой, с Лирой, встречи.

— Эта агасси швырнула в меня поднос с едой, из-за чего, я несколько недель провела в той больнице. А первый и последний наш разговор состоялся сразу, после моей выписки. Единственное, что я из него помню, что она извинилась за свой поступок и сказала, что я — красивая. К сожалению, коммуникация с ней была сильно затруднена тем, что девочка общалась через планшет, из-за своей немоты.

— ЁЛин-сии, тот сигнал, о жестоком обращении подтвердился? — как будто, пропустив мимо ушей предыдущую фразу женщины, поинтересовался нисовец.

— Нет. Имело место недопонимание к сотрудникам больницы со стороны третьих лиц. Девочка находилась там в полной безопасности.

— Это хорошо, — выдержав паузу, поддакнул разведчик, и следом, задал давно ожидаемый женщиной, вопрос. — Значит, с тех пор, вы больше не видели ЛиРа?

— Цхонг-вей (лейтенант. Прим. автора), — обратилась ЁЛин к собеседнику по его званию, добавив толику возмущения в голос, — моя профессия требует ответственного подхода к любому случаю неподобающего обращения с детьми. Если есть возможность, я стараюсь отслеживать судьбы тех, с кем контактировала по роду своей деятельности. Это же касается и той агасси. Но ездить просто так, навещать по старой памяти, — такой привычки у меня нет.

Произнеся сию тираду, ЁЛин внутренне сжалась, ожидая следующего, неизбежного, вопроса, но, к её удивлению, его не последовало. Нисовец протянул руку за фотографией, спрятал её в своей папке.

— Если эта агасси вдруг объявится в вашем поле зрения, пожалуйста, сообщите мне вот по этому номеру телефона, — произнёс он, поменяв снимок на прямоугольный кусочек картона и передвинул его по столу к ЁЛин. Та, мельком на него взглянула, вновь посмотрела на мужчину.

— С девочкой что-то случилось? — вполне искренне изобразив заботу, спросила она, не спеша брать визитку. Служивый неопределённо махнул головой.

— Это дело касается национальной безопасности. Большего я вам рассказать не могу, — так же, почти взаправду, вздохнул разведчик.

Уже выходя из кабинета ЛиСоль, ЁЛин, обернувшись, чтобы закрыть за собой дверь, заметила, как начальница, незаметно от гостя, подмигнула своей подчинённой.

Глава 4

Косон, третье апреля.

Оби снится кошмар. Третью ночь подряд он преследует её, изматывая морально и физически. Раз за разом, повторяется жутковатый сюжет: Девушка, вовсю мчится через лес, спиной ощущая незримую погоню. Ноги легко несут её вперёд по мягкому настилу из хвои и дёрна. Молодое тело без труда перепрыгивает через небольшие поваленные стволы деревьев, уворачивается от низких веток… Мимо взгляда проносятся идиллические пейзажи, только, останавливаться, чтобы их разглядеть поближе, нельзя. Точнее, и хотелось бы, но девушка не может этого сделать физически, ощущая следующий по пятам ужас. Внезапно, она спотыкается о коварный корень и летит на землю, лицом вперёд. Пытается подняться, но сзади на неё наваливается нечто, придавливая своей тяжестью, сковывая движения… Миг, и картинка меняется. Оби теперь стоит на берегу небольшого лесного озера, у самой его кромки, и пристально вглядывается в зеркальную поверхность, пытаясь пронзить взглядом толщу воды. Она замечает движение в глубине, будто, чья-то тень промелькнула и исчезла. Девушка наклоняется, в попытке разглядеть обитателя глубины, как, внезапно, из-под воды проступает лицо, на белой коже которого сверкают фиолетовые глаза. Их взгляд тут же гипнотизирует Оби. Будто пропасть, что тянет вниз, если слишком долго смотреть в неё, он влечёт девушку к себе, отключает рассудок, давит инстинкт самосохранения…. Оби не выдерживает такого натиска и падает в воду. Картинка снова меняется. Теперь, девушка находится в узком, длинном коридоре, похожем на гостиничный. Ковровая дорожка на полу, ряды дверей по обе стены… Только, это не отель, а паром, на котором она плывёт на Чеджу. Оби знает это, как само собой разумеющееся. Знает она и то, что произойдёт дальше. Раздаётся пронзительный металлический скрежет, раздирающий пространство вокруг, и судно резко накреняется на бок. Девушка падает, сильно ударяясь о переборку, но боли от удара не чувствует. Она пытается подняться на, ставшие ватными, ноги, как, с ужасом замечает поток воды, мчащийся по коридору, сметающий на своём пути людские тела выбирающихся из кают подростков. Поток захлёстывает Оби с головой… но тут, картинка меняется в последний раз. Теперь, девушка в море. Вокруг неё только волны и совсем рядом тонущее судно, отсвечивающее в лучах восходящего солнца, стальным бортом той его части, что ранее располагалась ниже ватерлинии. Оби старается не смотреть на пугающую громадину, что возвышается неподалёку. Она изо всех сил работает руками и ногами, в тщетной попытке отплыть подальше, но что-то держит девушку, а затем и вовсе тянет под воду. Оби сопротивляется, как может, но силы неравные. Её всё глубже и глубже затаскивает в пучину. Драгоценный воздух в лёгких заканчивается, и она, не в силах противостоять невыносимому, мучительному желанию делает вдох.… Но, не умирает. Оби, вдруг, понимает, что, словно рыба, дышит под водой. Она оглядывается и замечает движение в глубине, будто, чья-то тень промелькнула и исчезла. Оби вглядывается в темноту морской бездны, и оттуда, к ней выплывает знакомая фигура с белой кожей и фиолетовыми глазами.

— Я не держу на тебя зла, поплыли со мной, — шепчет она, и из её рта вырываются пузырьки воздуха. Оби, в ужасе дёргается, желая оказаться подальше от этой фигуры, но та вцепляется в девушку крепкой хваткой — не вырвешься! — и тащит за собой.

Очень быстро Оби прекращает сопротивляться, и, покорная судьбе, следует за белокожей фигурой. Она, вдруг, очень чётко осознаёт, что больше никогда не увидит свой прежний дом, родных и подруг, от чего, в груди девушки разгорается жуткое ощущение тоски.

Только бездна теперь лежала перед ней и звала, звала….

Последнее, что Оби замечает, прежде чем проснуться, — множество фигур школьников с корабля, подобно стае сивух плывущих рядом с ней.

Оби не верила в совпадения. Впрочем, суеверной она себя тоже не считала, вот только, разумного объяснения произошедшему ей было не найти. Девушке с детства прививали глубокое почтение к старшим и тот факт, что каждый, в этом мире, обязан занимать своё место в иерархической лестнице. Чем Оби и руководствовалась всегда и везде: будь то общение со сверстниками, людьми старше или младше себя, а так же, с людьми разных статусов; или, принимаемых ею решениях. «Если ты старше — значит, у тебя больше прав на всё. Если младше — терпи и не высовывайся» — таков был её принцип, и любое отклонение от него вызывало у девушки отторжение. Конечно, были исключения. Например, если Оби нужно было поставить зазнайку на место, можно было и пренебречь этим принципом. Но в разумных пределах. Именно так произошло с новенькой в их большой семье. Та, своим вызывающим поведением и фантастической красотой поставила под удар всё, во что верила Оби. И ответная реакция не заставила себя ждать. Ярость захлестнула девушку, когда ЛиРа, открыто насмехаясь над устоями, принялась перечить старшим, ломая вековые традиции. Родители Оби, жалея калеку, потакали новенькой тем, что никак не способствовали воспитанию покорности и смирения в беглянке. Поэтому, Оби решила взяться за её воспитание по-своему. Когда немая проигнорировала её слова, Оби, без колебанийперешла к действию. Но, увы, её методов было недостаточно, чтобы вразумить зазнайку, та упорно игнорировала все выпады в свой адрес. Оби, было, решила отыграться на новенькой после поездки на Чеджу, тем более, ей как нельзя, кстати, попался в руки отличный компромат, но девушка не учла лисью хитрость ЛиРа. И, наверное, той бы не сошла с рук выходка с опаиванием Оби и препятствованию её поездки, но последующая затем катастрофа всё изменила.

Прежде всего, она, с ног на голову, перевернула сознание Оби, раньше, чётко для себя определившей критерии хорошего и плохого. Вот, ты всю жизнь стремишься чего-то достичь, раскрываешь свои таланты, учишься… А вот, появляется выскочка, ни во что не ставящая старших, да ещё и откровенная хулиганка. Но эта хулиганка, неожиданно и целенаправленно, — в этом Оби не сомневалась — спасает тебе жизнь, когда, по логике девушки, у ЛиРа, на этот поступок, не было никаких причин. И даже, наоборот, избавление от Оби, позволило бы ей избежать множества неприятностей в дальнейшем.

А теперь, Оби донимал кошмар, как бы намекая на то, что долг платежом красен.

«Чем, как не волей ГуаньИнь это можно объяснить?» — думала девушка, заправляя постель. Оби, последние дни, из-за преследующих её снов, просыпалась много раньше сестры. Разбитая и не выспавшаяся она находила в том единственный плюс — не приходилось выслушивать нытьё ХёДжин по поводу того, что она слишком долго занимает их общую ванну.

Приведя себя в порядок, Оби, растолкала сестру-соню, кивком головы указала ей на ванную, мол, свободно. Дождавшись, когда та скроется за дверью, полезла в нижний ящик комода, где хранила ненужную одежду. Извлекла из-под стопок планшет с разбитым экраном, покрутила его в руках, раздумывая как поступить. Решившись, девушка запихнула его в свой школьный рюкзак. А через минуту, туда же, из выходной сумочки, перекочевала пачка денег.

* * *

В комнате напротив тоже случилась ранняя пташка. Манхи всю ночь ворочалась в безнадёжной попытке уснуть. Но не кошмары мешали девочке насладиться отдыхом, а нервное напряжение, как следствие прошедшего дня.

Ещё накануне, вечером первого числа, уровень тревожности в семье достиг своего апогея. Взрослые старались не выказывать беспокойства, но напряжение, буквально, «повисло в воздухе».

Манхи закончила работу по хозяйству, позволившую ненадолго отвлечься от невесёлых мыслей, но уже за ужином ей напомнили о Лире.

— Манхи, девочка моя, ЛиРа тебе ничего не рассказывала о каких-нибудь знакомых мужчинах? Вы с ней так долго были вместе и наверняка делились секретами, — «в лоб» спросила хальмони у внучки, надеясь выведать максимум информации раньше инспектора, который, пока не спешил наведаться по душу той. То, что разговор проходил в присутствие остальных членов семейства, ЁнСо волновало мало.

Ушедшая «в себя» девочка чуть было не мотнула головой в отрицательном жесте, но вовремя спохватилась.

— Нет, хальмони, она ни о чём таком не рассказывала, — вежливо ответила Манхи, дожевав. Конечно, был ещё ШиЕн, но она решила о нём умолчать, справедливо полагая, что рассказ о школьнике — сыне богача никак не относится к задаваемому вопросу. Тем более, это был секрет, который Лира доверила подруге и та, никак не могла её подвести, выдав его, пусть даже родственникам.

— Да ясно же, она сбежала! — вклинилась в разговор супруга старшего сына хальмони — АРан. — Не удивлюсь, если эта девка прихватила что-нибудь ценное из дома. Надо проверить, всё ли на месте. А байку про маньяка нам нарочно рассказали, чтобы обелить северянку.

— АРан, замолчи немедленно! — сверкнула грозным взглядом в сторону болтушки ЁнСо. Но было поздно, Манхи уже уловила смысл фразы. Про маньяка ей никто не рассказывал, и теперь, вопрос хальмони раскрылся в новом свете. Чтобы не провоцировать дальнейших дискуссий и не пугать детей, ЁнСо постаралась закрыть тему проверенным способом — своим авторитетом:

— Ни о каких маньяках мы в этом доме не говорим! Ведётся расследование, результаты которого станут известны в своё время. Остальное — выдумки. Всем понятно⁈

— Но ама, ты сама сказала… — не унималась, далеко не глупая АРан, явно стараясь поставить пожилую женщину в неловкое положение.

Резкий звук удара ладони по столу прервал изобличительницу на полуслове.

— Я сказала, всем понятно⁈ — повысив голос, повторила ЁнСо, на этот раз, бросив выразительный взгляд на старшего сына, означавший: «Если ты не заткнёшь свою женщину, то пеняй на себя». ЁнХо бы и рад был послушаться мать, но, с другой стороны, ещё более «выразительным» взглядом на него взирала благоверная, и он предпочёл промолчать.

Ближе к ночи, в комнату Манхи, проведать дочь, зашла Сонэ.

— Доченька, как ты себя чувствуешь? — с явной обеспокоенностью в голосе, спросила женщина, и на всякий случай пояснила: — Я знаю, исчезновение Лиры ударило по тебе сильнее всего, ведь, вы успели стать практически сёстрами.

— Я скучаю по ней, — совершенно искренне ответила, сидевшая на постели девочка. Манхи только переоделась в пижаму и забралась под одеяло, не забыв, впрочем, стянуть на себя и соседское, с мыслью — «А вдруг Лира появится, а она его уже нагрела — специально для подруги!». — Ама, а это правда, что Лиру мог похитить маньяк?

— Мы не знаем, — ответила ей Сонэ. Она подошла к постели дочери, пристроилась у той в ногах. — Но я тебе обещаю, если появится какая-нибудь информация, ты узнаешь об этом первой.

— Спасибо, ама, — вымученно улыбнулась Манхи.

— Всё будет хорошо, — произнесла женщина. Она протянула руку и сжала в ободряющем жесте выступающую из-под одеяла ступню дочери. Та, рефлекторно, дёрнула ногой и хихикнула. Сонэ отпустила ускользающую пятку, поправила одеяло.

— Спи, — ласково произнесла она вставая.

— Спокойной ночи, мамочка, — ответила Манхи, приняв горизонтальное положение.

— Спокойной ночи.

На следующий день, Манхи оказалась в центре, совершенно не нужного ей, внимания. Сначала, на одной из перемен, к ней подошёл учитель Каманах, в сопровождении двух незнакомых мужчин в униформе. Он представил их как сотрудников военной разведки, и попросил ответить на все их вопросы.

Разумеется, они спрашивали её о Лире. Девочка, без утайки рассказала разведчикам всё, что знала: и про танцы в клубе, и про случай с Оби и паромом. Последний, особенно сильно заинтересовал разведчиков, и они попросили подробностей, на что, Манхи с чистой совестью отправила их терзать свою двоюродную сестру. Не рассказала Манхи лишь о знакомстве подруги с ШиЕном и ещё одном случае, который не давал ей покоя с самого утра. Манхи вспомнила о женщине по имени ЁЛин, что, из окна машины, спрашивала про Лиру. Но, рассказать об этом сама она постеснялась, а разведчикам, по непонятным причинам, было не интересно знать о событиях, накануне пропажи Лиры. Настолько, что они пропустили мимо ушей историю о том, как Лира напугала старшеклассниц.

Затем, сразу после уроков, во дворе школы девочку поймал ещё один незнакомец.

— Ты ведь Манхи, да? Я инспектор полиции Тхэён, — представился он и, для убедительности, продемонстрировал, висевший на шее личный жетон. — Уделишь мне немного времени?

Манхи вежливо поклонилась в ответ, затем, попрощалась с МиСу, с которой, они вместе вышли из школы и изобразила «само внимание», в рамках приличия.

— Манхи-ян, ты ведь знаешь, зачем я здесь?

— Из-за Лиры, инспектор Тхэён-сии, — ответила девочка, разглядывая рисунок на полицейском жетоне на груди мужчины. Поднять взгляд выше ей не позволяло воспитание.

— Верно, — подтвердил предположение Манхи инспектор. — Манхи-ян, вообще-то, я не имею права с тобой разговаривать, без присутствия представителя с твоей стороны. Так что, ты в праве уйти.

Манхи вспомнила утреннюю встречу с военными и присутствовавшего на ней классного руководителя, хоть и отошедшего в сторону, непосредственно, перед разговором, но являвшегося, по сути, ответственным за всех подопечных.

— Я отвечу на ваши вопросы, инспектор Тхэён-сии. Я тоже хочу знать, куда пропала Лира. Хальмони сказала, что её мог похитить какой-то маньяк — это правда? — выпалила Манхи, и не заметила, как сама оказалась в роли вопрошающей.

— Манхи-ян, нет никакого маньяка. Точнее, был один мужчина, причастный к исчезновению ЛиРа, это про него я рассказал твоей хальмони. Но он, сейчас, находится в больнице, и, к сожалению, на нем след обрывается, — ответил инспектор, сделав вид, что не заметил оплошности девочки. — Наверное, твоя хальмони меня неправильно поняла, — добавил он, сообразив, что сам ляпнул не подумав. Чтобы выйти из неловкой ситуации, Тхэён задал вопрос, на который, Манхи сегодня уже отвечала. О чем, разумеется, инспектору было невдомёк.

— Расскажи мне о ЛиРа. Чем она увлекалась, как проводила время? Твоя мама сказала, что ты лучше всех её знала. Вы были близкими подругами?

Манхи, мысленно вздохнув, принялась повторно выкладывать историю их, с Лирой, недолгой, дружбы. Инспектор же, в отличие от военных, уделял куда больше внимания мелочам, задавал наводящие вопросы. В процессе разговора, у Манхи сложилось стойкое ощущение, что именно этот человек, стоящий перед ней, больше всего заинтересован в розыске пропавшей. А ещё, он знал про ШиЕна, и первым спросил про отношения Лиры и «того паренька из богатой семьи». Слегка подвыдохшаяся Манхи отпиралась недолго, и, проклиная себя за болтливый язык, выложила Тхэёну всё, что знала. Единственным её утешением была мысль, что делает она это во благо подруги.

Когда речь зашла о пароме, инспектор, буквально ошарашил девочку:

— Ты знала, что ШиЕн был на том судне?

Манхи в ужасе прикрыла ладонью рот. Накануне, в школе, перед обедом они почтили память погибших, а на общешкольной доске с результатами успеваемости появился список имён. Сына КванГо там не значилось, о чем она и сообщила полицейскому.

— По всей видимости, Мун КванГо не хочет огласки, и ты никому об этом не говори, хорошо?

— Я поняла, инспектор Тхэён, — кивнула Манхи.

— Вот и хорошо. Так что было дальше? ЛиРа заперла твою сестру в гримёрке. Точно? И ты утверждаешь, что она это сделала, чтобы не пустить Оби на борт? Получается, ЛиРа знала о крушении? — не скрывая удивления, спросил инспектор.

Вообще, Тхэёна настиг двойной удар. Первый, когда он осознал, каким именно образом он сможет прижать старшего Муна за незаконную деятельность, благодаря показаниям стоявшей перед ним девочки и её сестры. А второй, чуть менее шокирующий, о спасении Оби. Конечно, он не знал точных мотивов ЛиРа, и поэтому, считать мелкое хулиганство за благое дело, а не обычную месть, было бы неразумно. По крайней мере, до выяснения всех обстоятельств. Но уже сейчас, это совпадение выглядело, мягко говоря, — фантастическим. Например, что стоило ЛиРа предупредить и ШиЕна? Разумеется, она должна была это сделать. Вопрос в другом — поверил бы он ей?

— … говорят, визг стоял на всю школу, хоть я и не слышала его. А потом, заместителя ЮнДжона увезли в больницу, а девочек по домам. Надеюсь, он поправится… — уловил Тхэён окончание фразы, прервавшей его размышления. Вспомнив о рассерженных родителях, он попросил девочку ещё раз пересказать события в школе, стараясь запомнить имена всех непосредственных участников. Со слов Манхи выходило, что ЛиРа перепугала девочек в отместку за их неподобающее поведение. Только, немного перестаралась. Но так ли это на самом деле? Если сложить всё, что говорили о ЛиРа, получалось, что не такая она и невинная. А уж заниматься хулиганством за слова — несопоставимо по деянию.

Тем временем, его собеседница закончила свой рассказ, остановившись на моменте, когда они простились, и ЛиРа утопала по своим делам.

— Значит, ты последняя, кто общался с ней? — поинтересовался инспектор.

— Нет, инспектор Тхэён-сии, — замявшись, ответила Манхи, — ещё была женщина на серебристой машине. Кажется, её звали ЁЛин. Она инспектор из какого-то ведомства для подростков. Но я не уверена, что она видела Лиру. Она приехала после того, как Лира ушла. Минут через пятнадцать.

— А вот это очень интересно, Манхи-ян! — словно терьер на дичь, «сделал стойку» инспектор, услышав признание девочки. — Ты знала эту женщину?

— Да, мы познакомились в Сеуле. Тогда с Лирой произошёл один случай… — Манхи принялась пересказывать историю спасения младенца, но Тхэён уже не слушал девочку. Столь жирный след просто не оставлял сомнений в последовательности дальнейших действий. Осталось лишь выяснить несколько подробностей.

— Манхи-ян, ты рассказывала ещё кому-нибудь об этой женщине? — перебил он, ударившуюся в воспоминания, девочку. — Вспомни, пожалуйста, это очень важно!

Манхи, на этот раз не сдержавшись, несколько раз мотнула головой.

— Больше никому, инспектор Тхэён-сии, — добавила она, смутившись своей бестактности. — Утром, о Лире меня расспрашивали двое ачжосси из разведки, но им я тоже не сказала.

«Вот даже как?» — мысленно хмыкнул Тхэён, совсем не удивившись прыткости нисовцев.

— Ты молодец! Что-нибудь ещё случилось в тот день? — спросил он, желая сподвигнуть девочку на новые откровения.

— Ничего, что касалось бы Лиры, — подумав, ответила Манхи. — Вечером нашлась онни, а потом, на следующее утро, хальмони поехала в полицию. Инспектор Тхэён-сии, вы думаете, эта женщина причастна к исчезновению Лиры? Вы сможете её найти?

— Ещё рано делать выводы, Манхи-ян. Но, твоя информация о этой ЁЛин очень ценна для расследования. Пожалуйста, больше никому не говори о ней, даже тем парням из разведки договорились?

— Я поняла, инспектор Тхэён-сии. Обещаю.

Вечером, дома, Манхи ждал «допрос с пристрастием». Третий, по счёту. Закалённая в предыдущих «сражениях» девочка стойко выдержала натиск хальмони, желающей знать, на предмет чего, ту терзали ачжосси из НИС. Как оказалось, до школы, они успели посетить дом семейства Ли, перепугав присутствовавших жильцов, после чего, последовательно наведывались к отсутствующим.

Манхи пересказала краткое содержание их разговора, и чуть было не ляпнула про визит инспектора, но вовремя спохватилась. Стоит ей только заикнуться, и доброжелательные родственники начнут клещами тянуть из неё информацию. А там, и выболтать лишнее недолго. До поры до времени, пусть это останется её тайной — про себя решила девочка.

* * *

Замотанная в полотенце Манхи, выйдя из ванной, обнаружила в комнате постороннюю. Оби скромно заняла её стул, терпеливо дожидаясь, пока тонсен закончит водные процедуры.

— Онни? — удивлённо произнесла Манхи, прекратив наматывать второе полотенце на мокрую шевелюру.

Глава 5

Сеул, четвёртое апреля.

Сегодня я гуляю. Не как «в последний раз», кутя на все кровные — что было бы весьма кстати в сложившихся обстоятельствах, — а в прямом смысле — гуляю, ножками. Правда, виртуально. Моя онни строго настрого запретила выходить из квартиры, так что, довольствуюсь малым — наполненной водой ванной и открывшейся способностью при помощи этого «инструмента» совершать экскурсии за пределы темницы.

Оказавшись по ту сторону входной двери, пешком спускаюсь на первый этаж и выхожу… хорошо, в общем, выхожу. ЁЛин повезло жить в доме, с огороженной придомовой территорией, поэтому, попадаю не на оживлённый проспект, а в относительно тихий дворик, где, на парковочных местах примостились несколько машин. Оглядываюсь. Передо мной, из-за симпатичного забора, в виде горизонтального деревянного штакетника, смонтированного меж кирпичных столбов на таком же основании, выглядывает невысокое здание, отделённое подъездной дорожкой. Справа, выезд, выводящий в переулок, с видом на две высотки: одна — бетонная, — с редкими вкраплениями окон, а другая, находящаяся левее, и смотрящая на перекрёсток, полностью закрыта тонированным стеклом. Слева, забор примыкает к стене ещё одного «коротыша», образуя глухой дворовый угол.

(Дворик)

(Переулок)

(Дом снаружи)

Выйти со двора можно двумя путями: через выезд, либо, пройдя под одной из сквозных арок, занимающих почти всё пространство первого этажа дома. Этот путь ведёт на ничем не примечательную улицу с проезжей частью шириной в две полосы. Туда-то я и направляюсь. Через калитку выхожу на тротуар, и, повертев головой, поворачиваю направо. Иду, по сторонам глазею, наслаждаюсь местной архитектурой. В этой части квартала преобладают аккуратные, щеголяющие большими проёмами окон, здания, в три-семь этажей, и шириной два или три подъезда. По сравнению с совдеповскими спальными районами, с их длиннющими «кораблями», кажется, что я попал в коттеджный посёлок. Вдоль тротуара высажены деревья, и будь сейчас лето, улица выглядела бы как слегка прореженная аллея в парке — много зелени и чистого воздуха. — «Видимо, район из недешёвых» — решаю, закончив беглый осмотр ближайших достопримечательностей.

Дохожу до перекрёстка и, не переходя дорогу, поворачиваю направо, попутно, борясь с искушением заглянуть в ресторанчик, расположившийся на углу. Вообще, мой квартал, буквально, кишит забегаловками. Ещё в свою предыдущую, первую, вылазку я заметил изобилие заведений общепита, предлагающих утолить голод самыми изысканными блюдами кухонь, как местной, так и ближайших соседей: Китайской и Японской. Есть я не хочу, да и отсутствие моего физического тела, а с ним, и обоняния, никак не способствует слюноотделению.

«Бог есть любовь» (1-е посл. Иоанна 4:8. Прим. Автора) — читаю надпись на боковой стене очень узкого — чуть больше дверного проёма — кирпичного строения, своей формой и размерами смахивающего на русскую печь. На «трубе печи» возвышается классический четырёхконечный крест, именуемый — латинским. По соседству с «печью», чуть в глубине, замечаю ещё одно здание, уже привычной формы, на фасаде которого написано: «Корейская баптистская конвенция. Церковь хвалы». Что ж, восхвалять мне некого, поэтому и повода задерживаться нет. Прохожу мимо, размышляя о том, что у Корейцев, кажется, отнюдь не христианство в фаворитах. Никогда раньше не задавался подобным вопросом, лишь слышал краем уха. Возможно, когда-нибудь, руки дойдут выяснить подробности, образования для. Но не сейчас.

(Бог есть любовь)

Впереди маячит следующий перекрёсток, завершающий вторую сторону квадрата моего короткого пути, и он граничит с оживлённой магистралью, шириной аж в десять полос. Называется она: «Кхандундэро». Кажется, ничего необычно в этом названии нет, и это, отчасти, верно, в случае если ты уродился Корейцем. Но мой извращённый разум сразу подмечает, что на ближайшем указателе, дублируя хангыль, латинскими буквами написано: «Gangdong-daero»… Ну, смешно же! Не? Правильно, только идиоты смеются, если им показать палец.

(Gangdong-daero)

С трудом справившись с неконтролируемым приступом сокращения лицевых мышц в области рта, иду дальше. Оставляю за спиной симпатичный, одноэтажный ресторанчик японской кухни, выполненный в традиционном, для островитян, стиле и выхожу к перекрёстку. Снова осматриваюсь. Пройденный мною ресторан не является угловым зданием, а немного отодвинут вглубь улицы. Со стороны же проспекта, к торцу заведения общепита примыкает монументальное — язык не поворачивается назвать его иначе — строение с возвышающейся угловой башней, увенчанной очередным латинским крестом. — «Ещё одна церковь?» — И точно. Делаю пару десятков шагов вдоль по проспекту, как мне открывается фасад здания. Весь его первый этаж застеклён, а вход увенчивает колоннада. Над стеклянной дверью крупные буквы обозначают, что это: «Церковь Чандэ». О такой церкви я не слышал, а в отсутствие гида, разобраться в её принадлежности к соответствующей культуре не представляется возможным. Ну и ладно, потом узнаю, когда-нибудь…

(Японский ресторан и церковь Чандэ)

Отвлекаюсь от созерцания «святая святых», и устремляю взор дальше. С моего ракурса хорошо видна вереница домов, растянувшихся вдоль «Кхандундэро», и здесь уже преобладают высотки. Конечно, до Нью-Йоркских небоскрёбов им далеко, но, мне кажется, так даже лучше. Нет этого давящего чувства от вида упирающихся в небеса бетонных конструкций, намного легче дышится, и есть ощущение простора.

На противоположной стороне проспекта наличествует парк, и я уже знаю, что это «Олимпийский парк», созданный к Олимпийским играм 1988 года в Сеуле. О нём мне поведала ЁЛин, увидев, как я рассматриваю в окно кроны деревьев. На его территории находится не только культурно-развлекательная зона, но и очень знаковые для Кореи учебные заведения. Главным, из которых, является «Корейский национальный спортивный университет». Что-то вроде нашего Питерского «Лесгафта», судя по всему. Так же, есть ряд спортивных школ — средних и старших, — готовящих спортсменов в двух десятках различных дисциплин, о чём мне тоже успела рассказать моя онни.

Вообще, я люблю парки. В Питере, живя в шаговой доступности от «ЦПКиО», регулярно навещал остров. Один или со Светой. Мог часами бродить по его дорожкам, особенно, по западной — дикой — части парка, от центральной аллеи до выходящей на залив набережной со львами. Эта сторона больше всего подходила для единения с природой, так как являлась менее посещаемой, чем восточная — окультуренная.

Вот и сейчас меня подмывает перейти дорогу и окунуться в атмосферу спокойствия и задумчивости. Только, мешает поводок, ограничивающий пределы виртуальных прогулок, примерно, пятисотметровой зоной. Он позволяет зацепить лишь крошечный кусочек парка. Зато, предоставляет возможность пройтись по большинству учебных зданий, и даже, навестить Олимпийский бассейн, скромно притулившийся на границе зелёной зоны. Что я и делаю. Правда, сперва переживаю небольшое приключение, задумав перейти дорогу в неположенном месте.

В первую свою прогулку я перемещался от одного, интересующего меня, источника звука к другому, и этот процесс происходил практически мгновенно. А сейчас топал ногами, улавливая эхо от всех возможных препятствий на пути, и строил по нему картинку в голове. Наиболее близким по смыслу, чтобы описать мои ощущения, была бы, сцена из «Сорвиголовы» с Беном Аффлеком. Та, на крыше, под дождём.

Я шагаю на проезжую часть, и тут же отскакиваю назад, уворачиваясь от мчащейся на меня машины. Что тут скажешь, инстинкты зашиты слишком глубоко, на подкорке, и перебороть один из главнейших — инстинкт самосохранения — не так-то просто, как выясняется. Особенно, когда на тебя мчится многотонный грузовик.

Убедив себя в иллюзорности присутствия Лириной тушки, собираюсь с духом и предпринимаю вторую попытку. На этот раз, успешную. Меня, всё ещё тянет свалить с траектории движения автомобиля, тем более, шум от идущего транспорта, кажется, вот-вот разорвёт барабанные перепонки, но я, зажмурившись, остаюсь на месте. Дальше — легче. Пережив «наезд» автомобиля, уже спокойно перехожу дорогу и углубляюсь в парковые дебри. Ну, как дебри… Пройдя высокую живую изгородь насквозь, я попадаю прямиком на дорожку, огибающую большое здание, судя по всему, одного из учебных корпусов местного образовательного центра. Почти угадываю. Заглянув внутрь, я оказываюсь в помещении, изнутри, полностью занимающем всё пространство здания. Огромный спортзал, где несколько групп парней и девчонок, в спортивной форме, выполняют различные гимнастические упражнения, как на соответствующих снарядах, так и без оных.

(Спортзал)

Прохожу вдоль помещения, вслушиваясь в редкие диалоги между подростками, ожидающих своей очереди или отдыхающих после упражнений. В основном, те немногословны и сосредоточены на происходящем, но находятся и желающие поболтать. Одна из таких группок сплетниц привлекает моё внимание:

— Девчонки, вчера возвращалась домой, и возле агентства застукала всех парней из «GOT7». Они, как раз из автобуса выходили. Я была на седьмом небе от счастья! Ким — такой красавчик!

— Вот свезло! А мне больше Джей-Би по душе. Он милаха. Я думаю, он станет моим биасом! (любимчик. Прим. автора) Ты автографы хоть взяла? Я бы обменяла.

— Да я на месте застыла, как истукан, чуть не напрудила со страху!

— Аджж!

— А мне они не нравятся. Не понимаю, зачем «JYP» их дебютнули. Ни голоса, ни стиля!

— Да знаем мы, кто тебе нравится. Отвали уже с этими своими тиарами, слушать про них невозможно!

— Сама отвали!

Звучный голос тренера, командующий смену на снарядах, прерывает занимательную беседу о местной поп-индустрии, и я топаю дальше. Не то, чтобы я интересовался шоу-бизнесом в целом, и, в частности, музыкальными коллективами. Моё отношение к этой сфере можно было бы описать как: чуть более, чем равнодушное. Есть и есть, поют и поют. Главное, чтобы их песни нравились. Но, во-первых, больно симпатичные девчонки мне попались, в отличие от подавляющего большинства молодых кореянок, а во-вторых, ещё от Манхи я был наслышан о том, какое большое значение здесь придаётся поп-культуре — одной из составляющих так называемого Халлю. Моей соседке нравились парни из Биг-Бэнг, и она могла рассказывать о них часами. Так что, узнать немного больше на эту тему никогда не помешает. Вдруг, пригодится? Я пытаюсь вспомнить, что слышал из местного репертуара, но на ум приходят лишь танцевальные мотивы из «Острова». Та же Манхи, если и слушала музыку, то делала это в наушниках, что было странно, так как, рядом с ней был человек-чистый лист, которому, на её месте, я бы обязательно попытался впарить свои музыкальные вкусы.

Уже выходя на улицу, я даю себе зарок обязательно ознакомиться с современным репертуаром этого мира, на предмет совпадений. Тем более, клавишные инструменты у них тут имеются, вопреки утверждению ЮВона — врача из больницы в Сокчхо. Да-да, как оказалось, тогда имело место быть недопонимание из-за некоторых особенностей, связанных с историей развития музыки. С какого-то перепоя, данный мир пропустил период классической фортепианной музыки, собственно, как и изобретение самого инструмента. Лишь, значительно позднее, в современности, были придуманы клавиши — как дополнение к имеющимся инструментам, а точнее, — мелодиатор — аналог современного синтезатора — набитый сэмплами и выдающий жутко электронный клавишный звук. Вчера, я перелопатил кучу информации на эту тему и результат был удручающим. Этот мир не знал ни Баха, ни Бетховена, ни Шопена, ни Листа, ни целой плеяды других, известных композиторов. Зато, здесь был Вивальди со своими временами года, и великий Моцарт.

Задерживаться, чтобы осмотреть остальные, доступные для «посещения» корпуса, меня больше не тянет, и я вострю лыжи к бассейну. Хочу проверить на практике одну идею, пришедшую на ум накануне. Идея проста как три копейки: 'А что, если мне удастся использовать это огромное количество воды в качестве репитера, для усиления сигнала? Там большое помещение с превосходной акустикой, и кто знает, вдруг сработает?

(Олимпийский бассейн)

К великому сожалению, не срабатывает. Вода в бассейне не воспринимается моим виртуальным аватаром как нечто, имеющее форму, что было бы логично проходи эксперимент, как и задумывался, при этом, «зрение» показывает серую, абсолютно непроницаемую взгляду, муть. Эффект от погружения я чувствую сразу, как только ныряю в бассейн с головой. Миг тишины, а затем, меня вышвыривает в физическое тело.

Чертыхнувшись, переношусь обратно, только, на этот раз, в воду не лезу. Стою, соображаю, что же сейчас произошло. Догадываюсь быстро.

А всё на поверхности, между прочим! Вода приглушает звуки, образуя в пределах бассейна экранированную зону, а значит, глушит и мой сонар. Если проще, то: зашёл, ослеп-оглох и давай, до свидания. Что ж, идея была неплохая, но не срослось. Бывает.

Смирившись с неудачей, возвращаюсь к второстепенной задаче, а именно, ознакомлению с достопримечательностями на территории бассейна. Сегодня здесь занимаются дайвингом. На полном серьёзе, при полном параде, группа аквалангистов отрабатывает технику погружения. При этом, выглядит сие зрелище весьма забавно. Вот, один из «четырёхглазых» подходит к краю бассейна и солдатиком сигает в серую кашу, коей мне видится вода… И тут же исчезает, растворяясь в ней. Почти сразу на поверхности появляются чьи-то руки, а за ними материализуется их обладатель, который, воспользовавшись лестницей, выбирается наверх. И так по кругу.

(Аквалангисты)

— Эй, где сухие полотенца⁈ — слышу я недовольный окрик, предназначающийся миловидной особе, скромно стоящей возле стены. Та, растерянно оглядывается по сторонам, затем, её лицо искажает гримаса ужаса.

— Прошу простить меня, ачжосси, я сейчас принесу, — усиленно кланяется девушка, пятясь в сторону выхода.

— Хватит витать в облаках, ЁнИль. О какой карьере айдола ты можешь мечтать, если, с элементарными вещами не можешь справиться⁈ Живо принеси нам полотенца, и воды не забудь. Я умираю от жажды! — уже в закрывающуюся дверь горланит сердитый дядька, облачённый в спортивный костюм. Видимо, тренер ныряльщиков.

Пожалуй, мне тоже пора двигать дальше. Что происходит под водой я, всё равно, не вижу, а наблюдать за аквалангистами на суше — сомнительное удовольствие. Есть занятия поинтереснее!

Чтобы не терять время зря, позволяю себе небольшую вольность. Не утруждая тело прогулкой, сразу переношусь обратно, на территорию студгородка, в здание, откуда, вот уже как несколько минут, до меня доносится подозрительно знакомый звон. Я, угадываю верно: там тренируются фехтовальщики. Всегда кайфовал, наблюдая, как ловко они управляются своими рапирами, и даже, когда-то намыливался заняться этим видом спорта, сделав его основным хобби. Увы, лень победила, а мечты так ими и остались. Зато теперь, у меня был отличный шанс познакомиться с древним искусством поближе.

Попялившись на тренировку «мушкетёров» минут десять разочарованно вздыхаю, и покидаю страдальцев.

«И на что я рассчитывал?» — вопрошаю я у своего лучшего собеседника, топая куда глаза глядят. Хороший вопрос, конечно. Юные фехтовальщики, разбившись на пары, занимались скучнейшей отработкой движений: два шага вперёд, два назад, выпад. И так до бесконечности. Ни тебе поединков до первой крови, ни побед, ни поражений. Скукота!

Ещё немного побродив по доступным окрестностям парка, и не найдя для себя ничего примечательного, возвращаюсь на подъездную дорогу, ведущую к бассейну, и топаю в сторону «Кхандундэро». По ней выхожу на перекрёсток, на котором организованы пешеходные переходы, и тут, не удержавшись, ругаю корейцев, на чём свет стоит. Есть из-за чего. Длиннющая зебра, противоположным концом уходящая за горизонт служит наглядной иллюстрацией жизненного пути, когда, после череды белых и чёрных полос идёт жопа. И дело вовсе не в суевериях. Несмотря на то, что перекресток регулируемый, переходить дорогу в этом месте было бы крайне опрометчиво. Во всяком случае, мне так казалось, учитывая опыт из предыдущей жизни. Там хватало лихачей, игнорирующих пдд, или, просто, идиотов, считающих себя королями на дороге. Не факт, что здесь будет иначе.

(Опасный переход)

К счастью, в настоящий момент, мне ничего не угрожает, и я, потихоньку, пересекаю проезжую часть, разглядывая приближающиеся здания. Слева от меня, на первом этаже жилой высотки, красуется надпись на английском, гласящая, что тут находится итальянский ресторан и винный бар «Al Parco». Делаю пометку в голове о необходимости затащить туда ЁЛин. Она обещала ужин, пусть раскошеливается! Правее, в миниатюрной пятиэтажке, расположился местный ресторан, специализирующийся на кальмарах, и в него я сто процентов ни ногой! Ибо, сколько не старалась жена, но приучить меня к морепродуктам так и не смогла. Следующей, шла ещё одна пятиэтажка, но уже пошире, с какой-то конторой под названием «DOOLIM», а за ней, опять высотка, местного интернет-гиганта, судя по надписи на фасаде. На первом этаже, уже по классике, разместилась, приличных размеров кофейня, открытая аж в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году, если верить их вывеске. Что ж, наружная часть заведения, и правда, имела весьма презентабельный вид. Дальше, шло неправильной формы строение, с ещё одной неизвестной мне конторой на вывеске, и органическим кафе, занимающим помещение первого этажа. Кафе предлагало выпечку и десерты, приготовленные без использования молока и молочных продуктов. И наконец, последнее здание в этом параде, уже виденное мною ранее, с другого ракурса, полностью застеклённое и имеющее на лицевой стороне фасада всего три буквы: «JYP».

(Автор сознательно перенёс штаб-квартиру Агентства на новый адрес, на несколько лет раньше, чем это произошло в реальности)

(JYP Entertainment )

Тут, до меня доходит, о каком агентстве говорила одна из гимнасток, когда упоминала поп-группу. Вот оно, родное, совсем рядом с домом.

«Это что получается, ЁЛин свезло поселиться чуть ли не напротив, судя по всему, очень известного в Корее лейбла? Вот так сюрприз!»

Подхожу вплотную к заветной цели, разглядываю «кузницу талантов» не решаясь войти. Мне не трудно. Достаточно мысли, чтобы перенестись внутрь. Тем более, через вибрирующие окна, до меня доносятся отголоски происходящего по ту сторону стекла и бетона…

Поборов искушение, прохожу мимо. Рано ещё наведываться в гости. Что я там делать сейчас буду? Сперва, нужно подготовиться, узнать побольше о обитателях Агентства, а уж потом ломиться «во дворца». Зачем? Конечно, наживы ради! Корпоративный шпионаж как он есть, хе-хе! На этом можно неплохо заработать, сливая новые идеи, рождающиеся в застенках компании, конкурентам. Как говорится: «Ничего личного, просто, бизнес!»…

Вот только, я никогда не опущусь до столько подлой низости. Даже, если буду помирать с голоду. Так что, остаётся мне довольствоваться вторым, и последним пунктом в моём списке идей — расширением кругозора. Весьма неплохой вариант, между прочим.

Вот и мой дом. От агентства до него рукой подать — пара минут ходьбы. По пути, замечаю упущенную деталь в архитектуре. Оказывается, строение, что видно со двора и агентство — это два разных здания. Совсем мелочь, но, представлявшийся мне этаким гигантом, лейбл, сразу сдулся до весьма скромных размеров.

«Э-ээ, а где здесь выход?» — задумываюсь я об очевидной вещи, о которой, стоило бы подумать раньше, перед погружением. Бродя по окрестностям, я совсем потерял счёт времени, и моя тушка, в реале, наверняка уже плескается в остывшей воде. Нет, холода я не боюсь, в чём неоднократно успел убедиться, а вот простудиться могу запросто!

«Как это работает то? Будка там, телефонная или негр с двумя таблетками…. Непонятно. А может, „Глубина, глубина…?“. Смешно»

Стою в полной растерянности, чувствую, как разгорается огонёк паники в груди. И не напрасно. Меньше всего мне хочется перепугать ЁЛин видом, лежащей на дне ванны Лиры. Потом доказывай, что ты это не специально.

Пару раз повторив глупый стишок из книги любимого писателя, и не добившись нужного результата, понимаю, что так я далеко не уеду. Прежде всего, нужно успокоиться. Вокруг, всё ненастоящее. Я, по-прежнему в своей квартире, маринуюсь в пластиковой таре соответствующего размера. Нужно только осязать её.

Импульсивно делаю глубокий вдох, хотя, этого и не требуется, ибо, тут и дышать то нечем, закрываю глаза и усилием воли отключаю слух, фокусируя внимание на своём физическом теле.

Срабатывает!

Вылезаю из ванны, и чуть было не грохаюсь на пол, когда ноги, вдруг становятся едва послушными.

«Сколько же времени прошло?» — усевшись на унитаз, и принимаясь руками разминать нижние конечности, задаюсь я резонным вопросом. По ощущениям, часа полтора-два. Вряд ли за такой короткий срок можно разучиться ходить. Тем более, принимай я водные процедуры как нормальный человек, буду способен проваляться в ванне много дольше.

Так и есть. Дождавшись, когда восстановится моторика, навожу порядок, заодно, успев обсохнуть, и добираюсь до ближайших часов. Два часа. Два часа я, словно привидение, шарился по окрестностям, не затратив на это ни капли калорий. Неплохо, если есть нечего, но хочется прогуляться.

«Кстати, о калориях!» — вспоминаю я о том, что неплохо было бы перекусить. Но сначала, нужно прибраться. У ЁЛин есть помощник, в виде моющего робота-пылесоса, но пыль и жир на различных поверхностях, недоступных электронному трудяге, никто не отменял.

Когда квартира отдраена до блеска, а мне снова требуется, хотя бы душ — смыть пот, позволяю себе заглянуть в холодильник. С пару минут «туплю» в его содержимое, одновременно, по старой привычке, пытаясь почесать то, чего у Лиры отродясь не было, соображаю, что бы сожрать. У онни, из продуктов имелось в наличии: кочан пекинской капусты, яйца, листья салата, ещё несколько видов овощей, не поддающихся идентификации, странно пахнущий кусок сыра, полбуханки белого хлеба, замороженная тушка курицы. Не густо.

«И это она называет 'продуктами⁈ А где нормальное мясо, колбаса там, иль сосиски, огурцы, помидоры, мазик, наконец⁈» — вопрошаю я в дышащую холодом, разинутую «пасть».

Конечно, я уже всё это видел вчера, когда готовил завтрак нам с ЁЛин. Но не придал особого значения скудному выбору, обойдясь малым. Было не до того. Вечером, онни привезла еду с собой, наплевав на обещание сводить меня в ресторан. По лицу женщины было видно, насколько ей не хочется тащиться на улицу, и я не стал настаивать, мужественно выдержав пытку острым соусом, которым было полито содержимое контейнера. Кажется, я стал привыкать к местному рациону. Сегодня же, завтрак я благополучно проспал, а очнувшись, решил не терять время даром, и, не жрамши, забрался в ванну.

Не получив от безмолвствующего холодильника ответов, решаю повторить трюк с тостами, но, на этот раз, добавляю изюминку — кладу сверху каждого бутерброда лист салата. Завариваю кофе, и, прихватив добычу, иду к компу.

А что мне ещё остаётся делать? Светлица намыта, дрова наколоты, животные накормлены, коровы надоены… Остаётся пялиться в монитор, напрасно прожигая молодость. Как вчера, например. Посмотрев собачь выкрутасы, я надолго залип на этом сайте. Собачки сменились котиками, котики — людьми. Смешных роликов было столько, что хватило бы не на одну жизнь, а новизна видеоряда не давала оторваться от просмотра.

Единственный минус — это продолжительность роликов. Каждый из них съедал, минимум, полчаса времени, ибо, туда старались запихнуть как можно больше нарезок. В принципе, так и в моём мире было, до изобретения тик-тока с его «огрызками». А здесь, до такого ещё не додумались. Я, даже, специально проверил, по-всякому истязая поисковик наводящими вопросами. Безрезультатно. Зато, совершенно случайно, наткнулся на того самого Бодриха, композиции которого мне ставил ЮВон. То есть, не на самого персонажа — тот давно помер — а на его наследие, в виде кавера. А там, вспомнил о диалоге, насчёт фортепиано, и понеслась. За изысканиями по данной теме и застала меня, вернувшаяся с работы, ЁЛин.

«Тэкс, что там насчёт: „Ю-ра вумен, А-ня мен“, есть в этом мире Минаев и „Очень сильно расстроенные парни“? Посмотрим…»

Парни есть. Как и большинство остальных, известных мне, коллективов и исполнителей, за редким исключением. Вот только, песни они исполняют иные. Поголовно. Совершенно не удивлённый данным фактом, ковыряю дальше и постепенно, прихожу к неутешительному заключению: этот мир — отстой! Во всяком случае, в том, что касается музыки. Больше не услышу я полюбившихся композиций Макса Леонидова и Девятого района, Парка Горького и «Гражданки». Наконец, песен Мадонны и Бритни Спирс, если вспоминать о заграничной эстраде.

Нет, Мадонну я послушать могу. Здесь, она является известной личностью, вот только не пела она в этом мире «Frozen», «You see» и «La Isla Bonita», как и огромного количества остальных узнаваемых хитов. А Бритни нет. Увы.

Имеются тут поп-идолы и поп-иконы местного розлива, совершенно мне неизвестные, разумеется. Но, всё исполняемое ими, из наличествующих топов, столь невзрачное, что тянет надраться. Тоже самое касается и рока — сплошная тягомотина в чартах.

Ради интереса вбиваю в поиск «к-поп», и прослушиваю несколько треков, из тех, что особо популярны в настоящее время. Такая же фигня на постном масле. Хотя, ради справедливости, стоит отметить различия в менталитете. И то, что корейцу в радость, европейцу может не зайти. Особенно, в музыке, рассчитанной, прежде всего, на отечественного потребителя.

Кино тут тоже развивалось в каком-то своём направлении, и культовые картины здесь были иные. Тоже самое коснулось литературы. Имена многих известных писателей совпадают, но их творчество отличается от привычного.

На одном из русскоязычных ресурсов, где публиковались различные авторы, натыкаюсь на жаркий спор об исчерпанности жанра. Там читатели яростно сошлись в схватке на предмет того, что писатели начали повторяться в своих сюжетах. Одни, утверждали, что авторы исписались. Другие, наоборот, хвалили за креативность в жанре, в котором, давным-давно образовался застой:

«А мне пофиг! Я поддерживаю автора, пусть пишет, о чём хочет. Главное, чтобы писал!»

«Всё это уже было раньше, и не только у него. А если тебе нравится читать одно и то же, в различных вариациях, пожалуйста, наслаждайся. Но не убеждай меня сесть с тобой за один стол»

«А я и не убеждаю. Как говорится, хочешь, жри, а хочешь — нет! А если ты такой привередливый, то предложи своё»

«А зачем мне что-то предлагать? Я читатель, а не писатель. Я употребляю готовый продукт и сужу о его удобоваримости. Потом, высказываю о нём своё мнение»

«Это не мнение, — это помои в адрес автора»

«Заслуженные помои»

«А ты не думаешь, что для новых идей сейчас неподходящее время? Сейчас один тренд — народу нравится, на нём зарабатывают. А завтра будет другой?»

«Ты, видимо, мало читал книг в этом жанре. Дитятко, я в теме тридцать лет, и поверь, там всёплохо»

«Говорите, умер?» — отлипнув от монитора и сняв с кресла ноги, наравне с читателями, задаюсь я насущным вопросом. Какое-то время, неотрывно пялюсь на клавиатуру, заострив внимание на латинской «R». Единственное, что при этом шевелится, — это моя челюсть, жующая нижнюю губу. Дурацкая привычка, от которой никак не избавится. Наконец, решившись, открываю новую вкладку браузера, ввожу в поиск: «Рэй Бредбери — Лёд и Пламя»

Ничего. Ни самого писателя, ни рассказа с аналогичным названием, ни рассказа, похожего по описанию в сети я не нахожу. Крепко задумываюсь.

«Лёд и Пламя» я читал ещё в детстве, и тогда, повесть великого фантаста навсегда запала мне в душу. Его концепция мира, где жизнь настолько скоротечна, что пролетает, буквально, за восемь дней, предлагала читателю в полной мере ощутить весь драматизм описываемых событий. Очень мощная вещь.

«Попробовать, что ли? Переложить текст книги дословно я вряд ли смогу. Однозначно. Но, своими словами тоже можно, имея за спиной великого мэтра! Чем чёрт не шутит?»

Глава 6

Сеул, четвёртое апреля.

Стою перед зеркалом, разглядываю физиономию одним глазом. Второй закрыт ладонью, прижимающей к рассечённой брови ватный диск.

Видок у меня тот ещё! Постепенно распухающее веко отёком грозит закрыть правый глаз, а из глубокой, пересекающей бровь, раны сочится кровь, тонкой дорожкой сбегая по виску и щеке. Она лениво собирается на подбородке в капли, и, грозя испачкать рубашку пижамы, падает в раковину, окрашивая фаянс багровыми брызгами. На краешках посиневших губ застыли остатки розовой пены. Она обильно выделялась слюнными железами, смешиваясь с кровью из прокушенного языка, пока моё тело корчилось в припадке. Всё это стало результатом внезапного приступа, заставшего меня в процессе попытки наложить лапу на чужой труд. Что тут скажешь: мгновенная карма.

Очнувшись, я обнаружил себя валяющимся на полу, головой в лужице собственной крови, вперемешку со слюной, а мои модные, розовые штанцы промокли от мочи. Со стороны, должно быть, неприятное и пахучее зрелище. К счастью, ЁЛин, всё ещё пропадала на работе, а то, было бы не избежать незапланированного визита в больницу. А так, ничего, скажу, что поскользнулся и падая ударился о край стола. Даже врать не придётся, почти всё так и было.

Без сознания я провалялся около часа. За это время кровотечение прекратилось, и рана покрылась подсыхающей корочкой, которую, я благополучно содрал в процессе умывания. Пришлось потрошить упаковку с ватными дисками, что нашлась в шкафчике ванной.

Более-менее остановив кровь, иду на поиски аптечки. Нужно обработать края раны и залепить её чем-нибудь, чтобы не таскаться с ватным пятаком на лбу. А ещё, неплохо было бы приложить лёд к саднящему от боли языку. И постирать пижаму.

Аптечку я нахожу быстро. У ЁЛин имеется открытый стеллаж, зонирующий комнату, и на одной из его полок обнаруживается искомое, в виде пластиковой коробки с красным крестом на крышке. Банально, но эффективно. Не нужно метаться по квартире вспоминая, куда запропастилась эта чёртова аптечка. Всё на виду. Обработав рану, приступаю к ликвидации последствий аварии. Долго мою пол, стараясь сильно не напрягаться, закидываю в стиралку пострадавшую одёжку, а сам облачаюсь в шорты и футболку. Протираю раковину. К моменту, когда заканчиваю, глаз заплывает окончательно, и невольно приходится косплеить «Окорока», взирая на мир с неожиданного ракурса.

Новый набег на холодильник, и пока мой организм пополняет запас истраченных калорий, я пытаюсь осмыслить произошедшее. А всё очень, скажем так, неоднозначно. Мои приступы определённо связаны с двумя вещами: первое — от полученной травмы, что очевидно — в повреждённом мозгу что-то разладилось. А второе — кажется, они происходят не случайным образом. Я вспоминаю все моменты и весьма быстро вычленяю их общую черту. А именно, перед каждым приступом, я что-то усиленно пытался вспомнить, или чего-то, так же истово, желал. Например, самый первый случай. После него я освоил школьную программу. Совпадение? Возможно, учитывая, что человеческий мозг до сих пор является для учёных загадкой, но последующие приступы исключают любые сомнения на этот счёт. Второй приступ подарил мне умение танцевать, и перед ним, меня очень сильно подмывало пуститься в пляс. Что сейчас?

Второпях дожёвываю и сгружаю немногочисленную посуду в посудомойку. В процессе замечаю несколько непроизвольных сокращений мышц на пальцах обеих рук. Те дёргаются, и я, даже, чуть не роняю тарелку. Списываю это на остаточные последствия приступа, тем более, спазм быстро проходит.

В комнате ЁЛин меня дожидается включённый компьютер. На экране вышедшего из спящего режима монитора, стоило только пошевелить мышкой, открыта практически чистая страница текстового редактора, на которой, под заголовком легко читаются первые слова будущей повести:

«Ночью родился Сим…»

Пододвигаю к себе клавиатуру, и печатая вслепую — пальцы то помнят расположение на импортной доске русских символов, а раскладку в настройках я поменял ещё в первый заход! — начинаю новое предложение:

«Он лежал, хныкал, на холодных камнях пещеры. Кровь толчками пробегала по его телу тысячу раз в минуту. Он рос на глазах»

Пальцы порхают над клавишами, набирая символ за символом. Мозг без труда выдаёт текст в том переводе на русский, в котором я его читал в детстве. Возможно, какая-то его смысловая часть при этом теряется, но это уже не важно. Главное, я могу воспроизвести её дословно, без танцев с бубном и вольного переложения по воспоминаниям тридцатилетней давности.

Заканчиваю, когда на улицу опускаются вечерние сумерки. К тому моменту мой пострадавший глаз уже почти полностью открывается, и я могу взирать на мир в привычном стерео. Чем я и пользуюсь, разглядывая дело рук своих — готовый черновик повести. Недолго думая, решаю выложить его в свободный доступ на том же ресурсе, с чтения которого всё и началось, тем более, регистрация не занимает много времени. Приходится только повозиться с почтовым ящиком. Но я вовремя вспоминаю, что уже имею один адрес, и, сходя к себе в комнату за планшетом, освежаю в памяти нужные данные. Готово.

Какое-то время сижу, обновляю страницу, в тайне надеясь на быстрый результат. Напрасно, конечно. В итоге, мне надоедает бездумно тыкать «эф пять» и я закрываю вкладку. Открываю новую, вбиваю в поиск «эпилепсия».

Врага нужно знать в лицо, тем более, такого коварного. А в том, что он коварный сомневаться не приходится. Внезапно атакует, в самый неподходящий момент, подвергая носителя, нешуточной опасности. А так глядишь, может таблетки какие существуют, купирующие приступы.

Первым сюрпризом становится небольшая сноска о развитии болезни:

«Эпилепсия характеризуется повторными судорожными приступами, а также постепенным развитием характерных для заболевания изменений личности и/или характерным эпилептическим слабоумием»

Что за изменения личности, характерные для заболевания, там не говорится. Наверняка, ничего хорошего ожидать не стоит, особенно, на фоне грозящего слабоумия. Куда уж хуже?

Далее, сразу перехожу к противопоказаниям, и тут меня поджидает второй сюрприз. Что категорически нельзя делать при эпилепсии? Правильно, принимать ванну, находясь в одиночестве. В принципе, можно было и так догадаться, без подсказок. Но игнорирование проблемы — это старая, добрая привычка. Так же нельзя купаться в водоёмах без присмотра; не рекомендуется заниматься активными видами спорта и тяжёлым физическим трудом — по тем же причинам — можно невзначай причинить себе увечья, схлопотав приступ где-нибудь на беговой дорожке, например. И вдогонку ещё несколько рекомендаций: не нарушать режим сна, избегать вирусных заболеваний с высокой температурой, не принимать препараты возбуждающие ЦНС, не употреблять алкоголь.

Недурный такой списочек вырисовывается. Особенно досадно за последний пункт, но тут, скорее всего, имеется в виду чрезмерное его употребление, а не бокал шампанского на новый год. Так что, переживу.

Следующим пунктом изучаю причины возникновения эпилепсии. Список короткий и вполне ожидаемый, и повреждение мозга в результате черепно-мозговой травмы там присутствует. Остальные варианты, такие как: наследственность и врождённость я отметаю как несостоятельные. Остаётся разобраться, почему приступы начинаются только при определённых обстоятельствах. Нарушены какие-нибудь нейронные связи, отвечающие за долгосрочную память, и при попытке извлечь оттуда необходимую информацию, происходит сбой? Тогда, почему меня не «коротит», когда я вспоминаю свою прошлую жизнь? А как объяснить приобретаемые после приступов знания и навыки? Где-то я слышал, мол, человеческий мозг запоминает всё, что когда-либо в него «попадает», а встроенная защита от перегрузки не даёт эту, в большинстве своём, бесполезную информацию извлечь. Может, моя защита сломалась в результате всё той же травмы? И что будет, когда я пойду на поправку? Вся эта информация хлынет сплошным потоком и сведёт меня с ума? Это будет эпично, слечь в дурку в собственной фантазии, пребывая, при этом, в дурке. Закономерный конец.

К сожалению, ни на один из этих вопросов ответа нет.

Последний пункт, который меня интересует — лечение. Я сознательно пропускаю симптоматику, ибо, это знание мне никак не поможет. Приступы случаются внезапно — вот и всё. Вот, ты стоишь или сидишь, а потом бац, открываешь глаза, не помня последние полчаса-час. С тобой остаётся лишь головная и мышечная боль.

«Основной методой лечения являются противосудорожные препараты, принимаемые по назначению лечащего врача» — радует меня интернет ответом на вопрос. Что ж, всё логично. Это вам не аскорбинка, просто так не купишь. Остаётся решить для себя: нужно ли навестить врача или забить? Возможно, что эти приступы — единственное, что сдерживает меня от сумасшествия, как бы парадоксально это не звучало. С другой стороны, совсем не хочется попасть в 6,5% несчастных, погибших в результате травм, полученных во время приступа…

— Аньон, Лира. Что читаешь и почему сидишь в темноте? — одновременно, зажигается свет и звучит голос ЁЛин с порога комнаты, пугая меня до абсолютно нецензурного состояния.

* * *

Весь день ЁЛин моталась по городу выполняя скучную работу. Наступил апрель, а это значило, что до десятого числа ей необходимо было сдать квартальный отчёт. Вот и пришлось женщине ездить, разбираться с текучкой. Впрочем, был на её маршруте один адрес, куда ЁЛин заехала отнюдь не только по прямым обязанностям.

Больничные коридоры всегда действовали на женщину подавляюще. Вот и сейчас она шла в сопровождении доктора, и не могла избавиться от чувства безысходности. Они вошли в просторную палату на шесть коек, все из которых были заняты. Здесь находились пациенты, жизнь которых поддерживалась искусственно. Одна из пациенток — молодая девушка лет семнадцати-девятнадцати — поступила в больницу после автокатастрофы с серьёзной черепно-мозговой травмой. При ней не было обнаружено никаких документов, позволивших бы идентифицировать пациентку. И в дальнейшем, в течении последующих трёх лет, пока неизвестная пребывала в коме, никто так и не заявил о её пропаже. ЁЛин, тогда, долго занималась этим делом, пытаясь самостоятельно выйти на родственников пострадавшей. Всё безрезультатно.

С тех пор она ограничивалась редкими звонками, интересуясь состоянием девушки. До сегодняшнего дня.

— Инспектор ЁЛин-сии, я вам уже говорил, мозг агасси сильно повреждён и не функционирует должным образом, — объяснял «забывчивой» женщине лечащий врач, не поднимая взгляда от медицинской карты пациентки, которую листал, высматривая результаты анализов. О восстановлении когнитивных функций, если она когда-нибудь очнётся, можно забыть. Разве что, произойдёт чудо. По сути, извините меня за прямоту, сейчас она — овощ. Всем будет лучше, если агасси разрешат отключить от аппарата.

ЁЛин, вполуха слушая доктора, разглядывала лицо девушки. Совершенно типичные для кореянок черты, разве что, непропорционально большие губы, ещё больше выделяющиеся на фоне впалых щёк. Её темные, коротко подстриженные волосы, были заботливо уложены медсестрой в незатейливую причёску…

Женщина наклонилась над пациенткой, провела тыльной стороной ладони по лбу девушки, убирая выбившуюся прядь, и дальше вниз по щеке — ласковым материнским жестом.

Вздохнув, ЁЛин выпрямилась, повернулась к ожидающему врачу.

— Я подам запрос на отключение, но вы же знаете этих бюрократов из министерства. Они не хотят оказаться крайними, если вдруг найдутся родственники агасси.

После больницы ЁЛин посетила ещё пару адресов, после чего вернулась в офис. Ей предстояло проделать много работы, и не только по отчёту. Приехавший, накануне, нисовец, сначала здорово напугал её. О последней поездке в Косон было известно её начальнице, и почему та не сдала свою подчинённую оставалось загадкой. Впрочем, ЁЛин, в разговоре с разведчиком, тоже допустила промашку, сказав, что видела девочку всего один раз. Она умолчала о случае в Сеуле, во время того страшного снегопада, когда Лира спасла ребёнка чёболя. Женщина не могла сказать наверняка, дошла ли информация о том инциденте до соответствующих ушей, например, через полицейские каналы, но, если, когда-нибудь дойдёт, ей придётся что-то придумывать в своё оправдание. Сейчас же, перед ЁЛин стояла задача сделать для Лиры новые документы, пока ещё была на то возможность. Кто знает, как дальше сложится её судьба, но, хотя бы девочка будет в относительной безопасности.

Просто так, из воздуха, удостоверение личности не получишь, нужна болванка. И этой болванкой станет безымянная агасси, которую ЁЛин навещала сегодня в больнице. Достаточно будет найти фиктивного опекуна, без которого документы не сделать. А затем, выждав неделю-другую, опеку аннулировать. Такие случаи уже бывали в практике ЁЛин. Когда, полные энтузиазма, парочки или одиночки брали на себя обязательства по воспитанию чужого ребёнка. А затем, буквально через несколько дней, отказывались, не справившись с бременем ответственности.

Оставалось лишь найти будущего родителя. У ЁЛин имелась архивная картотека, за последние десять лет, пропавших без вести детей и подростков, откуда можно было выдернуть любого, подходящего по возрасту человека. А дальше, оставалось лишь написать от его имени заявление, приложить несколько фиктивных справок, что тоже было, для сотрудника службы опеки, не проблемой. Потом, заверить всё собственноручно и поставить резолюцию у босса. Паспортному столу в местной администрации этого будет достаточно, чтобы выпустить удостоверение личности. Заниматься дополнительными изысканиями они не будут, полагаясь на службу опеки, в чьи обязанности, как раз, и входят подобные проверки на благонадёжность будущих родителей.

В больницу же, ЁЛин, как бы невзначай, забудет переслать новые данные по девочке, а после отказа от опеки, это уже и не понадобится. Те, по-прежнему будут отчитываться перед министерством здравоохранения о безымянной пациентке, не подозревая о подмене.

Разумеется, когда-нибудь правда вскроется, например, при передаче дел, когда ЁЛин надумает уволиться, или в случае смерти пациентки. Увольняться женщина не собиралась, впрочем, как и добиваться отключения агасси от аппарата жизнеобеспечения. Но и в последнем случае, всё зависело от начальницы ЁЛин, насколько та дотошно станет проверять закрываемое инспекторшей дело.

Рабочий телефон зазвонил, когда ЁЛин уже собиралась в кабинет к ЛиСоль получить необходимые подписи. Звонила начальница. Словно прочитав мысли женщины, она пожелала «на ковёр» свою подчинённую.

— Что это у тебя, дай посмотрю, — произнесла ЛиСоль, не дожидаясь, когда ЁЛин закончит с формальностями. Женщина, как полагается, двумя руками, протянула той тонкую папку, где, среди прочих документов, затерялось будущее Лиры. Выжидающе застыла, пока начальница изучала её содержимое. Когда же, ЛиСоль выудила из пачки подложные документы а остальное отодвинула в сторону, у ЁЛин тревожно сжалось в груди.

— Я, на этом посту, нахожусь больше, чем тебе лет, — выдержав паузу, начала ачжумма. — И когда мой лучший сотрудник внезапно срывается с места и пропадает на несколько дней, в самом начале рабочей недели, — это однозначно говорит о большой важности дела. Потом, в мой кабинет заявляются представители военной разведки и спрашивают про него. Очень настойчиво спрашивают. Как ты думаешь, что я должна им ответить? Тебе повезло, что я не лучшего мнения о «НИС», и по доброй воле не стану им помогать. Но я хочу знать, что происходит в моём ведомстве, так что, рассказывай. Как есть, без утайки.

ЁЛин рассказала. Как и потребовала ЛиСоль, всю историю, связанную с Лирой. От их первой встречи в госпитале, когда она приехала на вызов, и до спасения той из рук маньяка. Рассказала про репортаж, раскрывший ненужные подробности прошлого девочки, поставившие под удар её дальнейшие отношения с ближним окружением. Рассказала, как та отказалась от своей прошлой семьи, предпочтя жить с ЁЛин…

Когда она закончила, почувствовав при этом огромное облегчение, от возможности раскрыться, ЛиСоль лишь покачала головой:

— Эту агасси подозревают в шпионаже в пользу севера, ты знаешь об этом?

— Нет, сонбэ-ним.

— И ты способствовала её побегу, тем самым, усугубив ситуацию. Понимаешь, о чём я?

— Да, сонбэ-ним. Она не шпионка и она не сбегала. Вина полностью на мне, сонбэ-ним.

— Допустим, я поверю тебе. Допустим, я не сдам тебя властям, чтобы самой не оказаться замешанной в этой истории, что ты дальше делать намерена? Рано или поздно правда вскроется, особенно, при такой примечательной внешности, как у этой девочки, — продолжила ЛиСоль, будто молотом по наковальне, ударять словами, пробуя на прочность нервы подчинённой.

— Парик и линзы, сонбэ-ним, — не дрогнув, ответила ЁЛин. — Лире придётся носить их столько, сколько потребуется.

— А она согласна? Ты с ней обсуждала перспективы?

— Лира умна не по годам. Она всё понимает и принимает как должное. Это её выбор. Но, ей нужны документы.

ЛиСоль, выдержала длинную паузу, о чём-то размышляя, затем кивком указала на ждущие своего часа бумаги:

— Это для неё?

— Да, сонбэ-ним.

— Очень неаккуратная работа, — повторно пролистав их, сказала ЛиСоль. Паспортный стол ежегодно пересылает список выданных документов в МВД, а те, сверяют его со своими базами, в которых есть и эта безымянная агасси. Представь, если им там взбредёт в голову позвонить в больницу?

— Я надеялась, что не взбредёт, сонбэ-ним, — не совсем уверенно ответила ЁЛин. Она знала об этой процедуре, но старалась не заглядывать столь далеко в будущее. Хватало других забот.

ЛиСоль, вновь, надолго замолчала.

— В нашей профессии нельзя полагаться на надежду, — сказала она, наконец, прервав паузу. — Ты либо действуешь, либо сидишь без работы.

Ачжумма подняла руку, прерывая возможные ответы, и продолжила, постучав пальцем по документам:

— Я пока оставлю их у себя. Посмотрю, что с этим можно сделать. Как ты понимаешь, возможностей у меня гораздо больше, чем у тебя. Только, не забудь принести новую фотографию.

— Да, сонбэ-ним. Я планировала поменять её, перед отправкой в паспортный стол, — ответила ЁЛин.

— И вот ещё что, если твоей агасси понадобится поступить в школу, дай мне знать, — взяв ручку и придвинув к себе папку, принесённую ЁЛин, добавила ЛиСоль.

— Благодарю вас, сонбэ-ним. Спасибо что заботитесь обо мне, сонбэ-ним, — раскланялась ЁЛин. Она дождалась, пока начальница подпишет остальные документы, забрала папку и собралась было ретироваться, но начальница решила напутствовать её прощальной речью:

— Наша работа заключается в том, чтобы помогать детям, даже в ущерб себе. Но бывает так, что цена слишком высока. Так стоит ли спасать одного, рискуя собственной карьерой, а может и свободой, когда, в будущем, можно спасти десятки, а то и сотни, не рискуя ничем? Я надеюсь, что ты сделала правильный выбор.

Глава 7

Сеул, пятое апреля.

На часах десять утра. Надо бы вставать, но так не хочется. Затуманенный мозг медленно просыпается, словно отходя от наркоза. То и дело, норовит нырнуть обратно в объятия сна. Мысли текут вяло, подобно ленивой форели, плывущей против течения.

Хорошо, когда тебе снова пятнадцать и никуда не надо! Вся жизнь впереди, ты молод и полон сил. Да-а…. В свои прежние пятнадцать я только научился играть на гитаре, в пределах дворового репертуара. Тогда, это было очень круто, сидеть возле костра, играть и петь, быть в центре внимания прекрасной половины человечества…. Собственно, для этого и учился. А ещё, в совершенстве овладел бейсиком, ибо других языков, наши ПТУ-шные «БК» знать не знали. Тоже было круто. За деньги писал простенькие программки для домашки для своих обделённых интеллектом одногруппников, и подкатывал к юным барышням на уроках информатики. А большего, от той юности, мне и не надо было. А что сейчас? Мне снова пятнадцать и снова ветер в голове. Никаких конкретных планов на будущее, никаких глобальных целей. Так, мелочь одна… Хорошо, что по бабам не тянет. Или, теперь нужно говорить: «по мужикам»? Тьфу ты!

Кстати да, а что там с половым созреванием? Когда Лирины гормоны начнут ударять в голову, и что мне за это будет? По-моему, как раз в этом возрасте у девочек меняется характер и часто не в лучшую сторону. Истерики там, побеги из дома…. Надо будет к соответствующему врачу сходить, узнать, как с этим бороться.

Хотя, побеги мне не грозят, однозначно. Просторная темница, куда меня упрятала ЁЛин, хоть и действовала угнетающе, но была единственным безопасным местом в этом городе. До тех пор, пока онни не разобралась с моими документами и новым образом. Надо признать, моя инспекторша без дела не сидела, и серьёзно продвинулась в этом направлении.

Улыбаюсь, вспомнив вчерашнее представление.

Давно я так быстро не нажимал «альт-эф четыре». Очень давно. Но тут тебе не безобидный просмотр порнушки, а серьёзный компромат на собственную персону с далеко идущими последствиями. Убедившись, что всё надёжно спрятано, повернулся к ЁЛин. Внимание женщины, тут же переключилось на мой бланш, чему я был безмерно рад. Будет меньше ненужных вопросов на предмет: «А что это там за медицинские термины были? У тебя месячные?» — и всё в таком же духе. Нет, кровь, бывшая недавно на моём лице — это не месячные, к счастью, о чём я поспешил сообщить взволнованной, моим видом, ЁЛин:

[Со мной всё в порядке. Просто, подралась со столом, пока уборкой занималась. Ноль-один, не в мою пользу] — крупным шрифтом написал я в новом текстовом документе, на компе. Продемонстрировал экран женщине и дождался, пока прочитает.

— Зачем драться со столом? — не врубилась в шутку онни. Она обхватила мою голову ладонями, принялась разглядывать фингал. — Твоя травма выглядит серьёзной, наверное, тебе стоит показаться врачу, — наконец, вынесла она свой вердикт, с чем я был категорически не согласен.

[Если из-за каждой царапины ездить к врачу, то вся жизнь пройдёт в больничных кабинетах. Онни, когда мне действительно понадобится врачебная помощь, я дам знать!]

Написал довольно грубо, но лучше так, чем полчаса пререкаться с хорошим человеком. А спустя несколько секунд, посмотрев в глаза ЁЛин, сильно пожалел о своей категоричности. Чтобы исправиться, стёр предыдущую надпись, и накатал новую, примиряющую.

[Онни, прости. Ты заботишься обо мне, огромное тебе за это спасибо. Мне, правда, не требуется врач. Это обычная царапина, просто, в неудачном месте. Всё хорошо]

Чтобы закрепить результат, я обхватил шею ЁЛин и притянул её голову к своему плечу, по-родственному обнимая. Женщина, в ответ, потёрла мне спину между лопаток и чмокнула в висок.

— Хорошо, не поедем к врачу, сказала она, а я, внезапно, ощутил давно забытое чувство материнского тепла. Глаза предательски отсырели, а к горлу подступил ком.

«Лира, ты сдурела? Реветь из-за пустяка…. Чёрт!»

Когда ЁЛин выпрямилась, глаза отстранившейся женщины тоже оказались «на мокром месте».

Потом, мы сидели в итальянском ресторанчике, что я заприметил в давешнюю прогулку, и мило беседовали, обсуждая ближайшие планы. Ресторан мне понравился. Вытянувшийся вглубь здания, зал, шириной в два ряда столиков, декор, выполненный в жёлто-коричневых тонах и мягкий, тёплый свет создавали уютную обстановку. Зал был заполнен более чем наполовину, но это не помешало нам занять столик на двоих у окна, с видом на узкую улочку.

Посетители ресторана то и дело бросали заинтересованные взгляды в нашу сторону. Некоторые из них, в основном, пара ачжумм, за соседним столиком, поджав губы, неодобрительно качали головами, видимо, заприметив синяк, спрятать который, тональному крему оказалось не по плечу. А когда им стало понятно, что девочка немая, одна из ачжумм не выдержала, и подошла к нашему столу.

— Как ты смеешь так обращаться с ребёнком! Бедная агасси…. Я немедленно звоню в полицию! — на весь зал произнесла пожилая женщина, потрясая сотовым телефоном в воздухе.

Кажется, перестали жевать даже за дальними столиками.

ЁЛин, надо отдать ей должное, не растерялась. Она бросила равнодушный взгляд на бдительную даму, потом, покопавшись в сумочке, выудила на свет небольшой, овальный жетон, наподобие полицейских. На нём, две стилизованные детские фигурки выпускали из рук голубей. Продемонстрировала его ачжумме.

— Я инспектор службы опеки и эта агасси под моей протекцией. Пожалуйста, вернитесь за свой столик, иначе, полицию вызову я, — спокойным, но, в то же время, ледяным тоном ответила зачинщице ЁЛин.

Подействовало. Бдительная дама мгновенно изменилась в лице. Без малейшего стеснения, переобуваясь на ходу, она произнесла:

— Вот ведь ироды, до чего бедную девочку довели. Пресвятая ГуаньИнь!

После чего, кинув на меня прощальный взгляд, ретировалась, дав нам с онни возможность нормально поговорить. Извиняться за бестактность беспокойная ачжумма не стала.

Что ни говори, но было верхом глупости выйти в люди, имея на лице следы недавнего сражения. Но моя онни настояла на походе в ресторан, и тут я с ней спорить не стал. Что называется, обещала — выполняй! Оказывается, по пути домой, ЁЛин заскочила в ближайший магазин с париками, и купила один для Лиры, подобрав его «на глазок». Тёмно-русый, длинной до плеч, он великолепно подошёл на Лирин котелок, и преобразил её до неузнаваемости.

— Какая ты красивая! — восхищённо воскликнула ЁЛин и прижала к груди массажную расчёску, которой наводила марафет на голове подопечной. Я был с онни совершенно согласен. Разве что, светлые волосы Лире шли гораздо больше, в чём я убедился в прошлую примерку, в Косоне. Там эффект был просто потрясающий, а здесь так, бледная поделка. Но того требовала конспирация, и персональные хотелки отходили на второй план. Тёмные так тёмные. Свои волосы отросли сантиметров на пять, и, если так дальше пойдёт дело, через пару месяцев я смогу перекрасить их и щеголять родным «хайром».

Вместе с париком, ЁЛин привезла цветные, контактные линзы и за них, ей точно будет уготовано место в персональном адском котле. Линзы — это моя боль. Сам я очкарик, но на время поездок на сталкерстрайк приходилось использовать этих мелких гадёнышей. Я не против линз, я против того, что их необходимо периодически снимать и надевать. Страшнее пытки и представить невозможно. Даже, врач-офтальмолог наверняка вспомнила весь свой словарный запас матерных слов, прежде чем ей удалось воткнуть по мягкой плёночке в оба моих глаза.

К моему облегчению, глаза у Лиры — что два блюдца, и надеть контактные линзы оказалось проще чем представлялось. Зато теперь я — кареглазая брюнетка. Осталось только белоснежную кожу спрятать и можно чесать на все четыре, не боясь раскрыть инкогнито. Для этих целей, ЁЛин обещала купить автозагар, а пока мы обошлись тональником.

Тоже, кстати, сомнительное удовольствие. Это был второй случай, когда лицо Лиры «штукатурили». Тогда, в клубе, девчонки лишь слегка навели мне марафет, и косметика практически не ощущалась на лице. А сейчас, тональник, неприятно так стягивал кожу, а подведённые и подкрашенные губы ощущались как что-то инородное.

«Однозначно, не для постоянной носки» — решил я для себя, разглядывая отражение Лиры в зеркале. — «Хоть и красиво, аж глаз не отвести»

— Чуть не попались! — с фальшивой бравадой произнесла ЁЛин, когда мы остались одни. Как бы она не пыталась иронизировать, но было видно, что женщине не по себе от излишнего внимания к моей персоне. Что ж, я её за руку не тянул.

— Чем ты хочешь заняться? — спросила ЁЛин после того как официант принёс нам заказ. Прежде чем ответить, я выдержал соответствующую паузу, увлёкшись дегустацией первого блюда. ЁЛин не отставала.

[Работать и ещё раз работать!] — написал я свой ответ, когда тарелка опустела. Вот уж не ожидал, что так сильно проголодаюсь, и умну в один присест приличную порцию «минестроне». Супчик оказался превосходным.

— Но учёба важней, — завела старую шарманку онни. — Да и не возьмут тебя на работу в таком возрасте!

[Возьмут, если ты прибавишь мне пару-тройку лет в новых документах] — парировал я недавней заготовкой. Идея прибавить Лире годков возникла у меня накануне, когда ЁЛин сообщила о начале моей легализации. А сейчас, подвернулся случай сообщить об этом онни. Онни идею не оценила.

— Лира, я не считаю эту идею хорошей. Твоё стремление к независимости похвально, но пойми, без хорошего образования ты никогда не устроишься на высокооплачиваемую работу, а значит, в будущем, будешь полностью зависеть от мужа. Ничего в этом плохого нет, особенно, если мужчина хорошо зарабатывает и готов содержать семью. Но это был бы слишком идеальный вариант, в наше время. Таких на всех не хватит. — ЁЛин грустно вздохнула, и прервала свою нравоучительную речь, чтобы доесть остывающий суп, после чего закончила, для наглядности, используя ложку в качестве указующего перста, направленного в мою сторону. — И не менее важное. Твой возраст — это преимущество и сокращать его было бы неразумно. Чем больше времени ты отдашь учёбе сейчас, тебе легче тебе будет во взрослой жизни.

«И почему мне так хочется её придушить?» — думал я, ощущая, как разгорается гневный огонёк в груди.

— Окей, окей, — подняла руки в знак капитуляции ЁЛин, видимо, разглядев под слоем макияжа, как багровеет моё лицо. — Я не хочу навязываться. Будь по-твоему.

Женщина принялась за второе блюдо, неуклюже перебирая столовыми приборами. В воздухе повисла неловкая пауза. Чтобы разрядить обстановку я решил пойти на хитрость:

[Онни, я раньше никогда не пользовалась косметикой]

Реакция женщины была вполне предсказуемой.

— Правда? Это так мило! Когда у нас будет побольше свободного времени, я обязательно научу тебя ею пользоваться! Ты согласна?

Я улыбнулся в ответ и кивнул. Говорить ей, что тональник, которым она меня намазала, а может, и остальная её косметика, явно не для моей кожи сейчас не имело смысла. Ещё заставлю человека нервничать. Всё позже.

ЁЛин отпила воды, вновь взглянула на юную собеседницу.

— Лира, ты спрашивай. Я готова ответить на все твои вопросы. Может, ты хочешь узнать о… — женщина запнулась, явно собираясь произнести другое слово, но быстро нашла подходящее, — … о мальчиках?

Я, в этот момент, решил последовать примеру онни и тоже отхлебнул из бокала… Хорошо, что не забрызгал ЁЛин и наш стол с едой, вовремя успев отвернуться. Пострадал лишь кафельный пол.

Несколько пар глаз устремили на нас недовольные взоры.

— Поняла, поняла, — вновь подняла руки онни, капитулируя, — о мальчиках мы не говорим.

Она дождалась, пока я закончу промокать салфеткой губы — «Нафиг эту помаду! Что б я ещё… хоть раз…» — и добавила:

— Тогда, может быть, о девочках? Я знаю, многие чураются этой темы, но со мной ты можешь быть откровенна во всём.

Хорошо, что в этот раз мой бокал стоял на столе. Я, конечно, понимаю стремление ЁЛин как можно больше узнать о Лире, а заодно и поиграть в «дочки-матери», но это уже слишком.

[Онни, о сексе мы вообще не говорим] — продемонстрировал я инспекторше свой ответ.

Пару мгновений мы попереглядывались с ЁЛин, а потом, дружно принялись хохотать. Я беззвучно, а онни не стесняясь, во всё горло, чем вызвали новую волну осуждающих взглядов из зала.

— Всё равно, Лира, ты не стесняйся, спрашивай, если что, — сказала ЁЛин, отсмеявшись. — Отношения — это не только секс.

[До своего совершеннолетия я не планирую никаких отношений] — написал я, и хотел было добавить: «и после — тоже», но решил, что ЁЛин не поймёт. Мол, не загадывай!

— Значит, ты хочешь работать? — с улыбкой на губах спросила ЁЛин, возвращаясь к основной теме нашего разговора. — И кем ты хочешь устроиться?

[В Косоне я работала посудомойкой. Для начала — мне подойдёт. Но если найдётся что-то ещё, тоже не откажусь]

— Вот что, — прочитав мою исповедь, ответила ЁЛин. — Давай договоримся. Я приглашу тичера, и если ты сдашь условный экзамен по основным школьным предметам, тогда вернёмся к вопросу твоего трудоустройства. Хорошо?

Думал я недолго.

[Онни, это справедливо. Но если я сдам экзамен, ты, больше никогда не поставишь под сомнения мой выбор]

— Согласна, но наш уговор будет работать в обе стороны, — ожидаемо ответила хитрая инспекторша.

На том и сошлись.

На обратном пути ЁЛин потащила меня в забегаловку неподалёку. На мой безмолвный вопрос она ответила просто:

— Там делают потрясающие чумок-бап (чумок-бап — шарики из риса и различной начинки. Прим. автора). Тебе обязательно понравится! Я возьму побольше, чтобы на завтра осталось. Пообедаешь.

(Забегаловка)

Внутри крошечного, по сравнению с покинутым рестораном, бистро, разделённого стойкой на основной зал и открытую кухню, нас встретила молодая кореянка. Она радостно улыбнулась вошедшим, и её улыбка была отнюдь не дежурной.

— Аньон хасейо, ЁЛин-сии! Вы будете как обычно?

— Аньон, Мина. Я привела тебе новую клиентку. Её зовут ЁнМи. Она, обязательно должна попробовать ваши фирменные начинки! — при этих словах ЁЛин приобняла меня за плечи. — А где СуНа?

— Рада познакомиться, ЁнМи, — Мина бросила в мою сторону мимолётный взгляд, и снова переключила внимание на ЁЛин. — А омони заболела. У неё совсем плохо с ногами.

— Она в больнице? Я могу чем-нибудь помочь? Может, деньгами? — совершенно искренне поинтересовалась моя онни.

— Камсахэё. Омони дома, только ходит с трудом, — ответила девушка.

— Так ты тут одна? Тебе тяжело, наверное…

— Я стараюсь, ЁЛин-сии. Спасибо, что заботитесь обо мне.

— Передай маме, пусть поправляется. А если вдруг ей придётся лечь в больницу, я буду рада помочь.

— Я обязательно передам, ЁЛин-сии. Вы что-нибудь закажете? — тактично намекнула нам девушка об окончании разговора, и заодно напомнила, зачем пришли.

Мои руки оставались свободными, тогда как, онни держала пакет с чумок-бап, чем я и воспользовался, написав короткое:

[ЁнМи? Серьёзно?]

ЁЛин высвободила одну руку, потрепала меня по волосам, чуть было не лишив парика, и с улыбкой на губах произнесла:

Чем тебе не нравится это имя? Так тебя теперь зовут по документам. Привыкай.

* * *

Так что, с утра пораньше, лежу, привыкаю.

По правде говоря, имя мне не нравится. Что ЛиРа, что ЁнМи — все они странные, типично корейские. Лире, больше подойдут славянские или европейские имена. Дарина, например, или какая-нибудь Шарлотта. Только меня забыли спросить. С другой стороны, винить ЁЛин глупо. Она делает всё возможное для моей легализации. Даже на срок себе заработала, подделкой документов. Мне ли нос воротить? Хотя, документы ещё не готовы. ЁЛин обещала закончить с ними в течении недели. Вчера, она сделала мою фотографию в гриме в строгий фас, а после, попросила попозировать, просто так, специально для неё. Пока она щёлкала камерой своего смартфона, в мою головушку пришла гениальная мысль, навеянная процессом:

А что, если мне снять серию коротких видосиков, где Лира будет демонстрировать простые танцевальные движения для начинающих? Из тех, где: «Медленно, медленно, быстро». Я знаю практически все танцевальные стили, и обучающих уроков можно набрать на сотни, если не на тысячи, часов. Ещё в своём мире я насмотрелся подобных, стабильно пользующихся спросом. Не исключено, что здесь это окажется не менее актуальным. Зачем? Да чтобы со скуки не помереть! А если на этом ещё и заработать можно, тогда вообще жир. Надеть что-нибудь обтягивающее, закрывающее тело и лицо, для инкогнито, и вперёд. Назваться, как песня у Татушек — «Простые движения», и выложить на местном ютубе. Если мне удавалось собрать полный зал в местечковом, провинциальном клубе, то здесь, аудитория может достигать сотен миллионов человек! Разумеется, если выстрелит. Осталось за малым — найти на что снимать и во что одеться. И желательно, подходящий для монтажа компьютер, чтобы не использовать чужой.

Поэтому-то, накануне, я терзал свою онни на предмет работы. Мне был необходим стартовый капитал.

Поворочавшись в уютной постели, решаю, что пора оторвать ленивую задницу от матраса и заняться делом. Сказано-сделано. Через десять минут я уже плещусь в ванной, наплевав на всякие предупреждения, насчёт опасности её приёма без надзора. Во-первых, я убеждён, что приступы происходят «по особому поводу», и, если не напрягать котелок, ничего не случится. А во-вторых, утонуть я не боюсь. Проверено. Скорее, наоборот, наполненная водой ванна — самое безопасное для меня место в квартире.

Где, в прошлый раз, парочка занималась сексом, сегодня громко ссорятся. Видимо, уже давно, ибо я застаю финал.

— Сначала разберись в себе, неудачница! — звучит молодой мужской голос. В дверном проёме мелькает и пропадает длинноволосая голова, а за тем, хлопает входная дверь.

«Кажется, кто-то, кого-то бросил» — решаю я, и переключаю внимание на страдалицу. Девчонку узнаю сразу. Я видел её в бассейне. Рассеянную помощницу, мечтающую о карьере айдола. Она уже одета, в руках сумочка и ключи от квартиры. Видимо, собиралась уходить, когда к ней нагрянул бывший, судя по всему, кавалер. А может, вместе собирались куда, но разошлись дорожки.

Девчонка, внезапно, будто из спины вынули стержень, опускается на пол, и заходится в рыданиях. Не в силах чем-либо помочь, тактично ретируюсь, иду на экскурсию по квартире. Компактная однушка. Ничего примечательного, за исключением пары музыкальных инструментов: мелодиатора и акустической гитары, занимающих место возле противоположной от окна стены. Кажись, ЁнИль, вспоминаю я имя девушки, и правда музыкой увлекается.

Тем временем, хозяйка квартиры прекращает рыдать. Я слышу как она возится, поднимаясь на ноги и вытирая ладонями заплаканное лицо, идёт к двери. Следую за ней. Спустившись на лифте вниз, девушка выходит во двор. Постояв на пороге и несколько раз вздохнув свежий воздух, она решительно направляется в сторону переулка, и дальше, к проспекту. Решаю, что она идёт на работу, в бассейн, но ошибаюсь. ЁнИль, дойдя до «Кхандундэро», огибает угловую «стекляшку» и подойдя ко входу в штаб-квартиру «JYP», через автоматически распахнувшуюся дверь, заходит внутрь.

Глава 8

Сеул, пятое апреля.

«Прёт, как к себе домой» — решаю я, когда девушка проходит рамку металлодетектора на входе. Короткий звуковой сигнал, который та издаёт, видимо, не впечатляет охрану, и никто из двоих крепких парней в униформе не тормозит мою спутницу. Мне, к счастью, никакие преграды не страшны, хотя, звон сильно отдаёт в ушах и на пару секунд размазывает картинку перед глазами. Когда зрение восстанавливается, ЁнИль уже находится возле стойки ресепшна и общается с милой барышней в строгом костюме — сотрудницей агентства.

— Я Пак ЁнИль. Директор ЧиЁн (имя основателя JYP немного изменено. Прим. автора) назначил мне встречу, — протягивая удостоверение личности, произносит визитёрша.

Девушка за стойкой окидывает мимолетным взглядом пластиковую корочку и щёлкает клавишами компьютера, ища нужную информацию. Затем, отрывает взгляд от монитора.

— Да, вам назначено, поднимайтесь, — произносит она и тут же теряет всякий интерес к посетительнице. ЁнИль, на ходу убирая паспорт, направляется к лифтам в глубине холла, жмёт кнопку вызова — одну на всех. Ближайший не заставляет себя ждать, и приветливо распахивает двери. Зайдя внутрь, девушка давит на кнопку нужного этажа где-то посередине пульта, — к сожалению, цифр мне не видно, а считать лень — двери смыкаются и лифт мягко трогается. Пока поднимаемся, каждый из нас занят своим делом. ЁнИль, глянув в настенное зеркало хватается за сумочку и судорожно принимается поправлять макияж; а я раздумываю, кто же такая моя спутница?

Сначала, я был уверен, что она, совершенно левая чувиха, решила стать айдолом и просто прёт напролом, в надежде пройти какой-нибудь отборочный конкурс. Очень часто, в жизни именно так и работает формула успеха — ты идёшь к своей цели, порой игнорируя многие ограничения, что накладывает на тебя общество. Не даром ведь говорят: «Наглость — второе счастье».

Но всё оказалось совсем иначе, подтверждая другую поговорку: «Если кажется, креститься надо». А мне, определённо, слишком много кажется, в последнее время. Особенно, насчёт местных традиций. Хотя, в данном случае, всё очевидно. Девушку спокойно пропустили в святая-святых, да ещё и на запланированную встречу с директором, что может означать лишь одно: она работает в JYP. А иначе и быть не может. Вряд-ли директор крупной компании станет принимать у себя незнакомцев, если только они не потенциальные бизнес-партнёры, или сотрудники государственных ведомств. Ни на кого из вышеперечисленных, моя невольная компаньонка не тянула, а значит, правильно, — наёмный работник. Ну, или любовница, в крайнем случае.

Лифт здесь сквозной. Впустив в одну дверь, он, выпускает нас через другую — противоположную, прямиком в просторный зал приёмной. Выходим и я оглядываюсь. Мой взгляд сразу притягивают панорамные окна в пол. Они открывают превосходный вид на парк и наверняка дают море света. Всегда себе хотел такие в квартиру.

Вдоль стен приёмной расставлены диванчики и офисные стулья, позволяющие ожидающим устроиться с относительным комфортом. А пара столиков, заваленных журналами да большой телевизор на стене скрашивают досуг. Дверь в кабинет директора расположилась справа от входа, а левее, в углу, заполукруглым столом, последним рубежом перед финальным боссом, разместился секретарь.

Мы оказываемся не единственными посетителями. На одном из диванчиков сидят три девушки и о чём-то шепчутся. При виде ЁнИль они дружно замолкают и устремляют на вошедшую взгляды полные холодного презрения. Даже мне, бестелесному, становится не по себе от этих взоров.

— Сонбэ… — между тем, здоровается с ними ЁнИль, коротко кланяясь. Она усаживается на свободный стул, прячет косметичку и замирает, уставившись в окно. Девчонки же, принимаются промывать вошедшей косточки, и из их разговора я узнаю много интересного.

— Это же Ёни, я не обозналась? — наигранно удивлённым голосом спрашивает первая из них. Она картинно прикрывает ладонью рот, но её хорошо слышно из любого угла приёмной. Даже секретарю, делающему вид что ничего не происходит. Впрочем, это не её заботы. Вот если кто-то из присутствующих попробует ворваться в кабинет к директору без приглашения, она встанет непреодолимым заслоном на его пути. А так, болтают и ладно.

— Это точно она. Никак, её из подвала вытащили? Не понимаю, зачем? Ей там безопаснее всего, для окружающих, — отвечает ей вторая девушка.

— Осторожно, девочки, держитесь от неё подальше. Как бы она здесь не начала спотыкаться, — добавляет третья. — Не приведи господи, оказаться на месте Сохи. Я бы не выдержала, постоянно быть прикованной к инвалидному креслу. А Сохи держится!

— Зачем она здесь? — снова вопрошает вторая. — Директор ЧиЁн нас собрал, и тут же эта появляется. Никак воссоединение планирует?

— Я лучше свой контракт съем, чем буду с ней на одной сцене выступать, — подаёт голос первая. Остальные, единогласно поддерживают сие смелое заявление.

Прекращаю слушать болтушек, принявшихся обсуждать потёкший макияж ЁнИль, который, она так и не подправила до конца, и оглядываюсь на свою «знакомую». Та, спохватившись, лезет в сумочку. На свет снова появляется косметичка с небольшим зеркальцем в крышке. Глядя в которое, ЁнИль наспех убирает оставшиеся от слёз следы.

«Буллинг — страшная штука. Что, среди подростков, что у взрослых» — думаю я, разглядывая девушку. И сильнее всего прилетает от коллектива. Вот, ты один из толпы, но стоит совершить проступок, как на тебя ополчаются все. Это в старых, советских фильмах провинившегося, хоть и порицали, но лишь в воспитательных целях. И всегда давали шанс исправиться, поддерживая на этом пути. К сожалению, в действительности всё не так. Если тебя начинают травить, то до конца и не задумываясь о последствиях. До неизбежного финала — избавления от «бельма на глазу». При этом, они становятся не лучше впавшего в немилость человека. И даже, хуже. Особенно, если травля идёт не за проступок, а просто, за какую-либо особенность личности — физическую или психологическую.

ЁнИль не повезло. Из разговора товарок я догадываюсь, что она стала причиной травмирования одной из участниц своей группы. После чего, судя по всему, была из неё выгнана с позором, и впала в немилость как коллектива, так и руководства. Последнее вполне логично, учитывая, что ЁнИль подрабатывает в бассейне, и продолжает мечтать о карьере айдола. Насколько она была популярна и как долго выступала оставалось загадкой. До поры до времени.

Корю себя за то, что пришёл неподготовленным и не разузнал побольше о местных к-поп группах. Наверняка, там будет ответ.

В это время, прерывая, доносящееся с дивана, хихиканье, в приёмную заходят ещё трое. Женщина средних лет и две девушки, возраста присутствовавших айдолов. Болтушки дружно вскакивают со своих мест.

— Аньон хасейо, менеджер ХеМин-сии, — здороваются они чуть-ли не синхронно, и кланяются в сторону ачжумы.

— Аньон, девочки, — кидает та им в ответ и занимает соседний диван. Её безмолвные спутницы скромно усаживаются рядом.

Я же переключаю внимание на происходящее в кабинете у руководства. Ибо в наступившей тишине каких-либо ещё откровений ожидать бесполезно, а ждать аудиенции «за компанию» — скучно.

Кабинет у директора ЧиЁна размерами не меньше приёмной. Всё те же панорамные окна в пол, который, кстати, в отличие от соседнего помещения, устлан ковровым покрытием. Большую часть пространства кабинета занимает т-образный стол, но выполнен он так, что не создаёт ощущения громоздкости конструкции. За его длинной частью сидят семеро молодых парней, судя по всему, из какого-то бойс-бэнда, а короткая часть, ожидаемо, является рабочим местом директора, собственной персоной возглавляющего сей парад звёзд.

Мужика я узнаю. Да, я видел его раньше, ещё в своём мире, в одной из дорам, которые, иногда включала жена. У него запоминающиеся черты лица, с типажом этакого доброго дядюшки. Только, звали его, по-моему, немного иначе.

«Интересно, а здесь он тоже снимается, или только агентством рулит?» — приходит странная мысль, прежде чем я включаюсь в суть проходящей беседы. Говорит, в основном, ЧиЁн:

— … Это неслыханная удача, что наши японские коллеги пригласили нас в гости. И вдвойне удача, что это произошло спустя, всего лишь три месяца после вашего дебюта. Так что, вам придётся усердно потрудиться, чтобы приготовиться к поездке. Если всё пройдёт как надо, тогда, второй шоукейс у вас будет через две недели в Осаке. Не подведите меня, а я о вас позабочусь.

— Позаботьтесь о нас, директор ЧиЁн-сии, — дружно голосят парни и не вставая кланяются, почти касаясь лбами стола.

«Опасное это занятие — директора любить» — смеюсь я про себя. Вообще, сколько тут нахожусь, а всё не могу привыкнуть к этой местной традиции — вечно благодарить начальство и просить позаботиться о себе. Как будто, корейские руководители чем-то отличаются от российских и думают, прежде всего, о подчинённых, а не о повышении прибыли. Хотя, справедливости рад надо признать, мои соотечественники, частенько лижут зад начальству с неменьшим усердием, надеясь, что на них снизойдёт.

Ну и все эти поклоны — тоже. Варварство!

— Парни, у вас месяц, чтобы подумать над официальным названием фан-клуба. Потрудитесь над этим. В мае мы должны его объявить, иначе, фанаты будут очень недовольны, а нетизены устроят очередную истерику в сети, — между тем, продолжает ЧиЁн озвучивать планы.

— Мы будем стараться, директор ЧиЁн-сии, — снова подают голос молодые айдолы. Они переглядываются между собой, по-дружески пихают друг друга локтями. На их лицах довольные улыбки. Ещё бы! Они — первая мужская группа в JYP Entertainment за последние четыре года, и сразу такой успех. Как тут не радоваться. (в реальности, GOT7 была первой группой у JYP за последние шесть лет. Прим. автора).

— Вот и хорошо, — одобрительно произносит ЧиЁн. Он дожидается пока парни насладятся эмоциями, а затем продолжает. — А сейчас о грустном. Как вам известно, накануне произошла страшная трагедия. Буквально на следующий день после того, как об этом стало известно, в сети, среди фан-клубов, прошёл клич о сборе средств. Эти пожертвования пошли на покупку необходимых вещей для родителей, что начали съезжаться в Чиндо, в ожидании новостей о пропавших без вести. Так вот, вам нужно будет записать обращение к своим поклонникам со словами благодарности. Сделать это надо будет сегодня, в любое свободное время. Текст вам передаст ваш менеджер, а завтра отдадите ему запись. И последнее. Из-за катастрофы мы вынуждены перенести шоу (имеется в виду их собственное шоу «I GOT7». Прим. автора) на вторую половину апреля. Тизер выпустим десятого числа. — ЧиЁн оглядывает притихших ребят, и добавляет, дабы не заканчивать на минорной ноте.

— Вы отлично начали, но предстоит ещё много трудиться, чтобы достичь новых вершин. Не сбавляйте темп и всё получится. На этом всё, работайте.

Парни вскакивают со своих мест, дружно кланяются, добавив традиционное «Спасибо, что заботитесь о нас», и змейкой покидают кабинет. Их места, ожидаемо, занимает «курятник», вместе с подкреплением в виде подоспевшего менеджера и двух неопознанных девиц. Почему среди вошедших не оказывается ЁнИль и куда делся менеджер GOT7 остаётся для меня загадкой.

«Наверное, над речью корпит» — решаю, разглядывая рассаживающихся.

— Девочки, я собрал вас здесь, чтобы сообщить отличную новость, — без обиняков начинает ЧиЁн, когда все занимают свои места и навостряют ушки, — мною было принято решение о вашем камбэке.

ЧиЁн, как заправский оратор, выдерживает паузу, давая время прочувствовать его слова, затем продолжает.

— С этого момента, вы должны прервать всю свою сольную деятельность и сосредоточиться на подготовке к возвращению в составе группы. Юбин, Сонми, Херим, представляю вам новых участниц «Wonder Girls»: Чон Сунок и Ли ИнДжи. — Новенькие, чьи имена называет ЧиЁн, поочерёдно привстают и кланяются. На лицах же старшей троицы натянутые улыбки. Кажется, что они не слишком рады новости. (На самом деле, группа Wonder Girs вернулась на сцену в 2015 году, после двухлетнего перерыва и, в несколько ином составе. Прим. автора).

— Они совсем недавно подписали контракты, — между тем, продолжает ЧиЁн представлять молодняк, — и не имеют вашего опыта. Поэтому, любите их, заботьтесь о них, научите всему, что знаете сами. Сейчас, наши композиторы работают над вашим новым альбомом. Он будет полностью готов к маю. Затем, будет объявлена дата вашего возвращения, и проведены соответствующие мероприятия. А уже седьмого июня вас будет ждать стадион Кубка Мира (имеется в виду 20-й юбилейный концерт «We Love Korea 2014 Dream Concert». Прим. автора). Как и десятки тысяч преданных фанатов. Но не спешите радоваться. ХеМин, — директор кивает в сторону менеджера, — уже получила все необходимые указания на ваш счёт, и основное из них — полная тишина в инфополе. Так что, вспоминаем свои контракты, и на выходе сдаём ей телефоны. Вам предстоит много работы, и тратить время на подружек и соцсети будет крайне расточительно.

ЧиЁн прерывается, выжидая, пока утихнет «буря в стакане», и завершает монолог, судя по всему, классической фразой:

— Нам всем предстоит хорошенько потрудиться. Я забочусь о вас, а вы не подводите меня. Помните это.

Весь женский коллектив, аналогично предыдущим визитёрам, кланяется и благодарит босса. После чего они освобождают помещение.

Последней заходит ЁнИль. Девушка кланяется, здороваясь с директором, и остаётся стоять. Видимо, догадываюсь я, проштрафившимся стул не полагается. ЧиЁн долго смотрит на ЁнИль, как будто подбирая слова, а девушка, под его пристальным взглядом, всё больше съёживается. К моменту, когда он начинает говорить, кажется, что она вот-вот потеряет сознание.

— Ну что мне с тобой делать, ЁнИль? — вполне будничным тоном начинает ЧиЁн. Ты смышлёная девушка, айдол, в конце концов…

«Трах»!

От резкого звука удара кулаком по столу, ЁнИль вздрагивает, впрочем, как я, в своей бестелесной ипостаси. Слишком неожиданно он прозвучал.

— Но именно это ты должна помнить, когда нарушаешь условия контракта! — криком сопровождает директор свой ударный перфоманс, ещё больше вгоняя ЁнИль в ступор. — Догадываешься, о чём я?

Девушка, кое-как пересиливает сковавший её страх, и тихим, дрожащим голосом отвечает, не поднимая головы:

— Нет, директор ЧиЁн-сии.

— Ах, она не знает! Вот, полюбуйся! — ЧиЁн хватает со стола пачку бумажных листов, сильно смахивающих на фотоснимки, и швыряет через стол к ЁнИль. К сожалению, разглядеть их содержимое мне не позволяет отсутствующее, нормальное зрение, зато девушке они прекрасно видны. — Тебя заснял «Dispatch»! (Dispatch — онлайн-медиа специализирующееся на индустрии развлечений в Корее, публикующее слухи о свиданиях знаменитостей и айдолов. Прим. автора). Заснял с парнем! Когда, по контракту, который, к слову, ещё не кончился, ты не можешь иметь никаких отношений! Я бы мог объяснить это нетизенам тем, что он твой брат или ещё кто-то там, но вы целовались на виду у всех!

— Н-но, я давно не выступаю, директор ЧиЁн-сии, — мямлит ЁнИль в своё оправдание. — Уже два года… Поклонники давно похоронили меня. Никому нет дела до неудачницы, — добавляет она в тишине.

«Трах»!

— Мне — есть! — сопровождает ЧиЁн громогласную фразу очередным ударом. — Пока твой контракт не окончен, ты обязана следовать ему, и точка! Поняла⁈

— Да, директор ЧиЁн-сии, — кланяется ЁнИль.

— Вот и хорошо, — переходит ЧиЁн на спокойный тон. — На первый раз назначаю тебе штраф десять миллионов вон. Свободна.

— Спасибо, что заботитесь обо мне, директор ЧиЁн-сии, снова кланяясь, отвечает девушка, и к моему, и не только, удивлению, остаётся на месте. — Директор ЧиЁн-сии, я… я… я хочу выступать.

«А девка не промах. Может, если захочет!» — мысленно ставлю я ей плюсик за смелость. Но ЧиЁн не разделяет моей позиции.

— Ты забыла, чем закончилось твоё первое и единственное выступление? Забыла, что случилось потом? Как я объясню общественности твоё возвращение, когда, ещё не утихло эхо прошлых «заслуг»? Хочешь, чтобы нетизены повторно смешали с дерьмом и тебя и агентство? Да и что мне с тобой делать? Группы для тебя у меня нет, а для сольного выступления нужны песни. А их у меня тоже нет, лишних. Может, у тебя есть? Есть?

— Нет, директор ЧиЁн-сии.

— Ну так приходи, когда появятся, а сейчас, я больше не могу уделять тебе своё время. Свободна.

На этот раз, ЁнИль послушно покидает кабинет. Я, тоже не нахожу причин задерживаться, и следую за девчонкой. Пока мы спускаемся вниз, она ещё держится, но как-только выходим из здания, ЁнИль, буквально, прорывает. Она, повторно за утро заходится в рыданиях и сползает вниз по стене, пачкая пылью лёгкое пальто.

Стою рядом, не зная, что делать. С одной стороны, помочь я ничем ей не смогу — ни утешить, ни платок дать. С другой, оставить её рука не поднимается.

Оглядываюсь вокруг. Редкие прохожие бросают в сторону ЁнИль равнодушные взгляды, но никто не останавливается чтобы спросить у неё что случилось. А что спрашивать, когда всё, итак, понятно, стоит лишь взглянуть на вывеску на входе. Очередная желающая стать айдолом получила отказ, и, вместо того чтобы ещё усерднее трудиться, оплакивает свою неудачу. Как говорится: « Не хмурь бровей из-за ударов рока…».

Похоже, ЁнИль сама это понимает. Она прекращает плакать и поднимается с тротуара. На свет появляется неизменная косметичка — спасительница женских лиц — и ЁнИль приводит лицо в порядок. Закончив поправлять остатки макияжа, девушка оглядывается по сторонам, видимо, соображая, в какую сторону идти. Решившись, она переходит прилегающую к трассе дорогу и быстрым шагом идёт вдоль «Кхандундэро», в сторону «Al Parco». Проходит ресторан и минует ещё несколько домов, пока не достигает пункта назначения. Мне не видна вывеска заведения, куда сворачивает ЁнИль, но последовав за ней, всё становится понятно.

— Аньон хасейо. Пачку прокладок, пожалуйста — обращается девушка к продавщице за аптечным прилавком. Она лезет в сумочку за деньгами, а когда аптекарша кладёт перед ней товар, спохватившись, добавляет. — А дайте мне ещё пачку снотворного и беруши, если есть.

К имеющемуся пакету добавляется пакетик поменьше и ЁнИль оплачивает покупки. Забирает их и выходит на улицу. Теперь, она идёт в обратную сторону. К дому.

Провожаю девушку до дверей квартиры, — та живёт выше этажом одного с нами подъезда — и выныриваю у себя. Мне нехорошо. Но не физически, а так, как будто я заглянул в чужой шкаф и обнаружил там заплесневелый скелет. А ещё, меня не покидает смутное ощущение неправильности происходящего.

Сижу в остывшей воде, прокручиваю в голове события минувшего утра, в попытке понять, что же меня тревожит. Такое навязчивое состояние занозы, засевшей в мозгу. Из личного опыта знаю, что это чувство возникает, когда упущена какая-то деталь или факт. И обычно, оно является следствием моей невнимательности, связанной с заторможенностью мышления, в процессе взаимодействия, при помощи любых органов чувств. Я пропускаю «мимо ушей» важную вещь, сосредотачиваясь на поверхностном. На подсознательном уровне мозг подаёт тревожные сигналы, но связать концы никак не получается. Событие уже прошло и частично забыто. А как анализировать то, что не можешь вспомнить?

Сейчас я могу вспомнить всё, но соображалка от этого быстрее не работает. Приходится прокручивать в голове тонны информации. Вот я в квартире ЁнИль — она ссорится с парнем. Вот она приходит в JYP и слушает язвительные замечания своих сонбэ. Вот девушка выслушивает крики босса… Сплошной, концентрированный негатив. А потом ЁнИль идёт в аптеку покупать прокладки, и…

«…Упавший духом гибнет раньше срока» — вспоминаю я вторую строчку рубай великого мыслителя. — «Твою дивизию!» — добавляю уже от себя. Ныряю обратно в воду. Миг, и я в квартире ЁнИль.

Девушка сидит на краешке кровати, — она у неё нормальная, приподнятая на полом — в её руках сотовый. Рядом, на тумбочке валяется смятый блистер и стоит почти пустой стакан.

«Выныриваю» у себя, рывком выбираюсь из ванны……и, разумеется, забываю об особенностях таких «прогулок»

«Тсс-с-с» — беззвучно шиплю от боли, смачно приложившись локтем о её край, когда, вмиг отказавшие ноги подламываются и я падаю на пол. Вспоминая все известные матюки, ползком добираюсь до халата ЁЛин и сдёргиваю его с крючка. Надеть его проще, но вот дальше…

«Только бы успеть, только бы успеть!» — бьётся, пульсирует навязчивая мысль, пока я, словно ребёнок учащийся ходить, периодически пытаясь подняться на четвереньки, добираюсь до входной двери. Рывок, и я дотягиваюсь до дверной ручки и замка, а затем, вываливаюсь на лестничную площадку. Закрыть дверь? Пофиг, не до неё сейчас!

До лифта — рукой подать… если бы я мог ходить! Ползу. Белоснежный халат, по пути, собирает с пола всю пыль и грязь, присутствовавшую в избытке несмотря на регулярную уборку, и постепенно превращается в серо-чёрное тряпьё. Наплевать!

Кое-как добираюсь до чуда инженерной мысли, а в конце отрезка пути уже начинаю ощущать свои ноги. Но те ещё плохо держат, и, после пары попыток подняться, я оседаю возле шахты.

Проходит целая вечность, пока приезжает лифт. Ноги, наконец-то отпускает, и в кабину я вхожу как белый человек. Почти, белый. Со стороны, наверное, я похож на вусмерть пьяную и потрёпанную девку, возвращающуюся с гулянки. Ну и пусть.

Поднимаюсь на нужный этаж.

Теперь, дело спорится. Доковыляв до заветной двери, вдавливаю кнопку звонка. Раз, другой, третий…

«Ну открывай же! ОТКРЫВАЙ!»

Снова звоню, теперь непрерывно. «Дзынь-дзы-ы-ы-ынь…»

Мне начинает казаться, что с той стороны уже никто не откликнется и я опоздал, но внезапно щёлкает замок и распахивается дверь.

— Пресв-тая Гу-ньИнь! — слегка заплетающимся языком произносит ЁнИль, сфокусировав взгляд на гостье. — В-в-вам нужна помощь?

«Наверное, и не открыла бы, если бы не мой экстравагантный вид в дверном глазке» — догадываюсь я, разглядывая «помощницу». Та, стоит опёршись на дверной косяк и часто-часто моргает, борясь с подступающим сном.

«Это тебе помощь нужна, идиотка. Причём, немедленно!» — мысленно отвечаю на её вопрос протискиваясь в квартиру мимо хозяйки. Девчонка почти не реагирует на вторжение, чем я и пользуюсь. Хватаю дурёху за руку, тащу в ванную, благо знаю, где та расположена. Но, не дохожу. Примерно, на полпути моя горе-айдолка мешком оседает на пол, превращаясь в неподъёмный груз.

«Твою же!»

Соображаю недолго. Кабанчиком мечусь на кухню и в одном из ящиков нахожу металлическую ложку. После чего, возвращаюсь к своей спящей красавице. Нет, целовать я её не собираюсь, а вот вызвать рвоту — это то, что надо. Только пальцы я к ней в рот совать не собираюсь.

Поворачиваю безвольное тело набок, чтобы не захлебнулась, зажимаю ей нос. А когда, из-за нехватки кислорода, она открывает рот, пихаю туда черенок ложки.

«Скажите „А-а-а!“»

— Что здесь происходит? — раздаётся сердитый женский голос из-за спины, одновременно с тем, как ЁнИль начинает извергать из себя содержимое желудка.

Глава 9

Разные места, пятое и шестое апреля.

Мун КванГо возвращался домой с Чиндо. Из-за дел он не смог приехать на остров сразу, и был вынужден несколько дней мучиться в ожидании новостей, находясь на другом конце страны. Впрочем, он бы всё равно ничем не помог спасательным и поисковым командам. А когда было объявлено об окончании операции по извлечению тел из затонувшего судна, всё, что он смог — это посетить место, по сути, ставшее могилой его сыну. Конечно, приехал в Чиндо он не только за этим. КванГо пришлось сходить на опознание десятка тел, чтобы убедиться, что среди них нет ШиЕна. Остальные погибшие уже были идентифицированы. В настоящий момент его сын числился пропавшим без вести.

КванГо не хотел отпускать сына в эту поездку одного. Достаточно было того, что малец целыми днями оставался без присмотра. На школу КванГо не надеялся, так как знал, что её руководство, дабы угодить ему, закрывает глаза на регулярные прогулы ШиЕна. С другой стороны, стабильно набираемый парнем балл — выше среднего — позволял не беспокоиться о его будущем. Преподавательский состав школы был предупреждён о том, чтобы со всей строгостью и вниманием экзаменовать прогульщика, и не допускать подтасовки результатов. КванГо не сомневался в их честности. В итоге, занятый делами, он забыл назначить сыну сопровождающего, а тот был и рад избежать навязанной компании.

На Чеджу КванГо отправил ШиЕна не просто так. Тот, с недавнего времени, слишком часто в разговорах стал упоминать «одну новенькую» из школы, и КванГо, это показалось ненормальным. Рано ещё сопляку думать о девушках. Пусть отучится сперва.

КванГо быстро догадался о ком идёт речь, а когда дерзкая девчонка появилась в его доме, все сомнения отпали окончательно. Тогда, сын отрицал, что общается с ней, но КванГо такими примитивными отговорками было не провести.

Эта ЛиРа наделала немало шума, особенно, после своего исчезновения. Но большинство проблем она создала для его семьи. Сначала, она полезла в воду за его младшим сыном, и это, когда рядом находился ШиЕн. Тот, как парень, должен был сам бросится на спасение брата, а не позволять это сделать какой-то девчонке. Тем самым, он чуть не навлёк на семью позор. КванГо стоило больших усилий уговорить новостной канал не включать ШиЕна в последующие повторы репортажа, как и упоминание их фамилии. И так земля слухами полнилась, не хватало ещё потерять лицо по надуманному поводу. Потом, она, каким-то образом, проникла в его клуб и навела шороху уже там. Из-за неё пострадала Халика, и «Остров» на длительный срок лишился ведущей танцовщицы. И надо же, какое совпадение… оказалось, что эта пигалица танцует не хуже профессиональной танцовщицы. — «И даже, лучше!» — припомнил КванГо пару эпизодов из выступлений ЛиРа.

В общем, то, как она попала на сцену было мало похоже на случайность. А дальше, эти её выходки в школе, финалом которых стала позорная фотография с участием его сына, снятая в туалете. Он узнал о ней совсем недавно, буквально, на следующий день после катастрофы. Когда уже и спросить было не с кого: что это вообще значит⁈ Осталось лишь ещё одно несмываемое пятно на репутации семьи. Сам источник — человек, который переслал ему эту фотографию, предлагал встретиться и выслушать интересное предложение. Так как, фотография уже гуляла по сети, о шантаже речи быть не могло. А значит, это был кто-то, кто тоже пострадал от рук девчонки и жаждал мести. КванГо решил отложить разговор на неопределённое время. Хватало других забот.

С Чиндо на такси он добрался до аэропорта в Муане и сел в самолёт до Янъян — городка недалеко от Сокчхо. Оттуда было рукой подать до Косона. Уже на подъезде к городу, его телефон настойчиво дал о себе знать мелодичной трелью. Он и до этого звонил довольно часто, но данный входящий выбивался из общей картины. Звонил управляющий «Острова».

— Аньон хасейо, директор КванГо-сии, — услышал он в трубке взволнованный голос СунБока. — Директор КванГо-сии, в клубе полиция. «Остров» закрывают!

* * *

У инспектора Чон Тхэёна выдался удачный день. Несколько часов назад, к ним в полицейский участок, «совершенно случайно» нагрянули визитёры из окружной прокуратуры. Там были глубоко возмущены бездействием начальника участка в плане пресечения противоправных действий со стороны одного местного клуба и решили, что «небольшой» нагоняй не повредит. А ещё спустя пару часов, к «Острову» выдвинулась оперативная группа, вооружённая приказом от прокурора. Клуб надлежало закрыть до окончания проверки. Основанием к тому, стали несколько убедительных фактов нарушения закона со стороны заведения, подкреплённых видеозаписью и письменными свидетельскими показаниями, поступивших в прокуратуру от анонимного источника.

Старший инспектор ЫнГук был в ярости и Тхэён благоразумно держался от опального начальника подальше. До поры до времени. К мудан не ходи, а было понятно, что после такого позора, тот, больше не сможет занимать своё кресло. А значит, их участок ожидала большая кадровая встряска. Она давно напрашивалась, в свете процветающей коррупции и покровительства. Тхэён, правда, не надеялся, что прокуратура отреагирует столь быстро. Он вообще не был уверен в эффективности своего шага. Закрыв глаза на недоработки полиции, там могли переслать дело в трудовую инспекцию. А могло быть итого хуже. В прокуратуре вполне могли оказаться чины, заинтересованные в молчании местной полиции.

Но ему повезло. Появившиеся в участке люди в штатском устроили настоящий переполох и чуть было не довели ЫнГука до инфаркта. Тхэён видел его побагровевшее лицо, когда зашёл в кабинет к боссу, передать запрошенные материалы дела по «Острову». А ещё у него попросили материалы по танцовщице, из-за которой и начался весь сыр-бор. Каково же было их удивление, когда выяснилось, что до главной свидетельницы не добраться, по причине её пропажи. Тхэён предложил им обратиться за разъяснениями в НИС, про себя решив, что пока два тяжеловеса будут выяснять «чья банка», о девушке на какое-то время забудут. Тем более, вопреки распоряжению, наверное, уже бывшего босса, он не стал заявлять её в розыск. Во всяком случае, он планировал продержаться с этим решением несколько дней, а дальше — как получится.

Для того, чтобы прижать КванГо, хватит и имеющихся доказательств, а он пока разыщет девушку. Зачем? Тхэён и сам не представлял толком. Может, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, а может, увидеть вживую, как она танцует.

После разговора с Манхи у него появилась не просто зацепка, но очень жирный след, где искать ЛиРа. Он ещё раз опросил хальмони девочки, и из её рассказа узнал интересующие подробности, об инспекторше. Следующей в очереди была больница. Набрав уже набивший оскомину номер, он сделал соответствующий запрос, как об инциденте, так и о визитёрше из министерства юстиции, в чьём ведомстве находилась служба опеки. Тут то и выяснилось, что женщина какое-то время провела у них в качестве пациентки, пострадав от рук потенциальной подопечной. Тхэён, тогда, едва сдержал эмоции. Ведь, по больничным правилам пациенты обязаны были сообщать свои контактные данные. Он позвонил в картотеку и там ему без труда выдали домашний адрес в Сеуле и номер телефона инспекторши. Это была несомненная удача!

Несмотря на технический прогресс, визита в больницу, Тхэёну, избежать не удалось, и на то были веские причины. Подстреленный нисовец находился в коме, но иногда, по заверению сотрудников, сквозь беспамятство он произносил очень странные фразы на иностранном языке. Тхэён узнал об этом при очередном звонке с вопросом, не очнулся ли пациент. По его просьбе они стали записывать на диктофон бормотания пациента, а инспектор должен был их забрать для дальнейшего перевода. Конечно, он мог бы попросить, чтобы запись ему скинули по электронной почте, но меньше всего Тхэёну хотелось оставлять цифровой след.

Язык, на котором бредил нисовец, оказался итальянским. Тхэён заскочил после больницы к их штатному лингвисту в Сокчхо и тот на скорую руку сделал перевод. Интересного там было мало. Смысл всех фраз сводился к тому, что он не подведёт отца и некая Альмона, являвшаяся ключевой фигурой этих бредней, будет доставлена в нижний мир. А ещё, похоже, больной страстно желал эту девушку.

«Эх, молодёжь. Наиграются в эти свои видеоигры, а потом реальность с вымыслом путают» — думал Тхэён, пока колёса его машины наматывали километры в сторону Косона.

И вот сегодня: он, четверо полицейских и два сотрудника прокуратуры потрошили «Остров». Были изъяты записи с видеокамер и вся отчётная документация, имевшаяся в наличии. Проводилась идентификация и опрос сотрудников клуба. При помощи кинолога, выписанного из Чхунчхона — административного центра провинции — обыскивался каждый потайной уголок в здании. Работы было много.

Под самый конец обыска приехал Мун КванГо. Формального повода его задерживать не было, так как, во-первых, использование детского труда не являлось уголовной статьёй. Дети от четырнадцати до шестнадцати лет, при наличии разрешения от родителей допускались к работе по сокращённому графику. А во-вторых, по документам, тот не числился владельцем клуба, а являлся управляющим без права генеральной подписи. «Остров» был записан на его жену — Мун Инсон, проживающую в Гонконге. Поговаривали, что супруги заключили соглашение, по которому Инсон убирается подальше из республики, при этом оставив детей на попечении отца, а взамен получает некоторую часть состояния КванГо, включая «Остров». Правда это или нет — точно никто поручиться не мог. Но факт оставался фактом — даже если в «Острове» будут выявлены серьёзные нарушения, Мун КванГо выйдет сухим из воды. Собственно, за использование труда несовершеннолетних максимум что грозило клубу — это крупный штраф или закрытие при повторном инциденте. Остальные нарушения, являющиеся основанием для ареста, надо было ещё выявить, чем они и занимались весь день.

Тхэён вежливо поздоровался с КванГо. Тот был мрачнее тучи, и будь инспектор не при исполнении, пожалуй, он бы не рискнул заговорить с ним. КванГо же, не задавая лишних вопросов, ознакомился с предписанием, потоптался возле клуба — внутрь никого не пускали — и отбыл восвояси.

* * *

После школы Оби поехала забирать планшет из ремонта. К тем деньгам, что у неё остались от ЛиРа, она добавила свою заначку — порядка пятисот тысяч вон, и очень сильно переживала, что может не хватить. Планшет, сам по себе был невероятно дорогим, и сонсэнним Ывон — мастер в сервисе — лишь покачал головой, когда принимал разбитую технику.

— Это может быть нецелесообразно, — сказал он, осмотрев повреждения. — Один экран обойдётся в половину стоимости планшета, и ещё неизвестно, что там внутри.

Но Оби ничего не оставалось, как согласиться на ремонт. Она внесла предоплату — двести тысяч вон и приготовилась ждать сколько потребуется. Буквально, через два дня ей прилетела смс-ка о готовности.

— Нечасто к нам приносят такие игрушки. Запчасти приходится заказывать из Сеула… но тебе повезло. В Сокчхо нашёлся новый экран, и я восстановил повреждённый шлейф, — кладя отремонтированный девайс на стойку, произнёс мастер. — Теперь всё работает, проверяй.

Оби протянула руку, нажала кнопку включения. Планшет ожил, а на его экране отобразилась приветственная картинка.

— Миллион триста пятьдесят тысяч вон — назвал стоимость ремонта Ывон, дождавшись, когда девушка закончит «тапать» по экрану. — Минус аванс, итого: миллион сто пятьдесят.

Оби облегчённо вздохнула. Будь первая сумма окончательной, ей бы не хватило денег. Она рассчиталась с мастером, забрала планшет и вышла на улицу. Теперь, оставалось найти ЛиРа.

Ещё накануне они с Манхи многое обсудили, и самое главное, нашли общий язык. Раньше Оби не слишком тянуло общаться с двоюродной сестрой. В силу возраста той, она считала ниже своего достоинства сближаться с тонсен. Если бы она знала, как всё изменится.

Они проболтали до самого завтрака, и Оби открылись интересные подробности о ЛиРа. Например, Манхи подтвердила, что у девчонки действительно были проблемы с нахождением на открытом солнце. Отсюда очки, и закрытая одежда. Ещё она заступилась за Манхи в школе, а затем была подвергнута порицанию за то, что северянка.

«В общем, я ещё долго буду перед ней извиняться» — стыдливо краснея, подумала тогда Оби.

Про планшет она не стала говорить Манхи, решив сделать ей сюрприз, конечно, если удастся его починить. Починить удалось, но что делать дальше Оби не представляла. Отдать девайс тонсен, или оставить у себя до поры до времени?

Обосновавшись в ближайшей забегаловке за чашкой с кофе, Оби принялась изучать содержимое планшета. Первое, на что она обратила внимание, это то, что его интерфейс был на русском языке. Ей пришлось лезть в настройки, чтобы изменить его на нужный. Благо, она раньше пользовалась подобным устройством, и знала, что и где нужно нажимать. Учётная запись принадлежала какой-то Марии, и это была вторая странность. Рабочий стол был завален документами — тоже на русском — и Оби, поочерёдно открыв несколько, прекратила бесполезные изыскания. Зато, она без труда нашла адрес электронной почты хозяйки планшета, по всей видимости. Решив, что ничего страшного не случится, она отправила на него письмо, используя свой телефон в качестве средства коммуникации.

«Аньон хасейо. Я Оби — онни ЛиРа. Я нашла у неё планшет с чужими документами и решила проверить, откуда он у неё» — написала девушка и задумалась. В сложившихся обстоятельствах, с её стороны было некрасиво ставить под сомнения законность смены владельца устройства, но вдруг окажется, что планшет и правда украден. Как тогда его хозяйка воспримет письмо иного содержания? Например, если Оби сразу напишет, что с ЛиРа что-то случилось.

Ответа пришлось ждать минут десять. За это время, ей успела позвонить одна из её подружек и поделиться новостью о закрытии «Острова». Мол, они проезжали мимо и видели полицейские машины возле здания.

«Аньон хасейо, Оби-ян. Приятно познакомиться! Я — Мария. Лира мне рассказывала о своей семье, и она очень хорошо о тебе отзывалась! Я подарила ей этот планшет в знак признательности за помощь. Документы с него можно удалить — они не актуальны, как и учётная запись. А где она сама?» — прочитала Оби высветившийся ответ.

Девушка попрощалась с подругой, пообещав перезвонить, как освободится. Затем написала незнакомке:

«ЛиРа пропала. Я подумала, может вы знаете, где она»

Косон, шестое апреля.

В центре города, в ничем не примечательном ресторане, КванГо, с интересом слушал своего «доброжелателя». Он позвонил ему вчера вечером, как только вернулся из оцепленного клуба и договорился с ним о встрече.

В «Остров» он попасть не смог. По приезду его встретили не заискивающие улыбки персонала, а представитель прокурора провинции в компании местной полиции. КванГо популярно объяснили, зачем они здесь и предложили оказать содействие в выявлении фактов правонарушений. КванГо благоразумно отказался. Кипя от злости, он ознакомился с приказом, проверяя обоснованность действий законников, а после, не добавив ни слова, отбыл восвояси. Помочь, или наоборот, воспрепятствовать обыску он всё равно бы не смог. По пути он заметил того полицейского, что заявился к нему в дом — Тхэёна, после чего, всё встало на свои места. Вряд ли кому-то ещё из местных пришла бы в голову идея покуситься на его «Остров», когда у КванГо было прикрытие в виде прикормленного старшего инспектора ЫнГука и людей в городской администрации. Но только не этому выскочке, занятому поисками девчонки. КванГо узнал об этом из последнего разговора с ЫнГуком, сразу после визита инспектора. Видимо, настырному ищейке удалось чем-то заинтересовать прокурора, если пожаловала не трудовая инспекция, а люди посерьёзнее.

ЫнГуку КванГо тоже позвонил, но тот не брал трубку. Впрочем, и в администрации не горели желанием решать его проблемы. Услышав о «визитёрах», на том конце провода быстро сникли. Собеседник пообещал сделать, что сможет и отключился, сославшись на занятость.

«Все беды были от неё. От этой ЛиРа, неизвестно откуда взявшейся в его городе и неизвестно куда пропавшей. Начиная со школы и его сына и заканчивая клубом», — думал КванГо, по памяти набирая нужный номер. Он хорошо запоминал номера.

К своему удивлению, в незнакомце он узнал Ким ДонГука — весьма влиятельного бизнесмена в городе, владельца сети магазинов одежды. По роду занятий они пересекались пару раз, но тесно знакомы не были. И вот, судьба свела их вместе по очень странному поводу.

— Моя супруга сильно подавлена. Она до сих пор не отошла от того, что эта северянка сделала с нашей дочерью. Как и я, — закончил свой рассказ ДонГук. — Как я понимаю, вас она тоже не обошла стороной, — добавил он, заметив, что его собеседник не спешит проявлять заинтересованность. Ответом ему был короткий кивок.

— ДонГук-сии, что вы от меня хотите? — глядя тому в глаза, тихим, тяжёлым голосом произнёс КванГо. — Девчонка исчезла и наказать её не получится, если вы об этом.

— У неё есть приёмная семья, — стараясь подстроиться под тон собеседника, начал излагать свои мысли ДонГук. — Мелкие предприниматели, они занимаются выращиванием и продажей лаванды. К сожалению, моих возможностей недостаточно, чтобы как-то навредить им. Но вы, КванГо-сии, можете.

КванГо снова кивнул. Он молниеносно сообразил, к чему клонит ДонГук. Основным его бизнесом была логистика и грузоперевозки. Вся провинция Канвондо была завязана на его компании. Конечно, были конкуренты помельче, но КванГо успешно с ними уживался, и, в случае чего, мог повлиять на их решения.

ДонГук хотел мести, и предлагал отыграться на семье девчонки, перекрыв им основной источник дохода. Это было неожиданно смело. Разумеется, одними перевозками тут не обойтись. Объёмы продукции не настолько велики, чтобы гонять фуры десятками — достаточно одного грузовика. Но, у КванГо были выходы на большинство заказчиков, с которыми сотрудничали местные. В том числе, и поставщики лаванды. Если получится договориться, тогда, ни один заказчик больше не станет покупать продукцию у этой семьи…. Очень болезненный удар. Практически, смертельный.

— Думаю, мы сможем обсудить вопрос более детально, — мысленно восхитившись коварности ДонГука, произнёс КванГо.

* * *

После встречи, КванГо набрал сеульский номер, что давно держал про запас.

— СаХо-сии, это Мун КванГо. Мне требуются ваши услуги сыщика. В Косоне есть один полицейский по имени Тхэён, необходимо за ним проследить. Что он делает, куда ездит, с кем общается. Заняться этим нужно немедленно. Возьмётесь?

Глава 10

Сеул, двенадцатое апреля.

Сегодня День космонавтики. В этом мире Россия его тоже отмечает, и мне это по душе. Хочется выйти на улицу, поднять лицо к небу и громко оповестить население планеты о том, что «мы ещё не всё потеряли». В несколько ином ключе, разумеется — чуть более нецензурно и с упоминанием известного имени. Жаль, что местные меня не поймут. Если бы я мог говорить, наверняка они бы шикнули: «Мол, чего раскричалась?» А если просто задрать голову вверх и молча пялиться в голубую высь, скажут, что девочка не от мира сего. И будут правы.

Впрочем, осуществить мечту не получится, пока я не отработаю смену. А она ещё ой как нескоро закончится. Да-да, я теперь трудовой класс. Вкалываю с восьми утра и до десяти вечера, каждый день, кроме понедельника. За полторы тысячи во́н в час. Не скажу, что меня устраивает такая зарплата, но другой работы нет и не предвидится в ближайшей перспективе. Бегать по клубам, предлагая себя любимого в качестве танцовщицы, конечно, можно. Там и зарплаты другие, и условия… Только что-то мне подсказывает, что ЁЛин не одобрит мой выбор. Здесь не Косон — наверняка заставят родственников подписать трудовой договор. А пока я не докажу инспекторше свою состоятельность, ни о каком праве выбора и речи быть не может. Если скажет «нет», тогда ничего не поделаешь — уговор есть уговор. Кстати, надо будет ей напомнить об обещанном тичере, а то так и будет мной помыкать до Лириного совершеннолетия. Ну а вторая причина, по которой я теперь тружусь не покладая рук на своей новой работе, — это молниеносность произошедшего. ЁЛин мне просто не оставила выбора.

Вообще, тот день пошёл не по плану. Вместо что б поесть, помыться… — как там дальше, у Высоцкого… — Короче, ЁнИль мне подложила приличную такую свинью.

* * *

— Что здесь происходит? — услышал я в тот момент, когда моя горе-айдолка начала извергать из себя полупереваренные таблетки вперемешку с желудочным соком. Неприятное и в то же время обнадёживающее зрелище, если смотреть на него с точки зрения спасения жизни. В кровь этой дурёхи попадёт гораздо меньшая доза снотворного, чем она пыталась употребить. Может, и выживет.

— Что ты с ней сделала⁈ — не унимался сердитый женский голос за моей спиной.

«Да блин… Орально изнасиловала́столовым прибором. Разве не понятно? Я всегда так делаю, пока девушка „на всё согласна“. В качестве предварительных ласк!»

— Я сейчас же звоню в полицию! — продолжала свои инсинуации ачжумма, пока я удерживал тело ЁнИль на боку. Не хватало мне ещё смерти по неосторожности.

«Лучше бы ты, коза тупая, скорую вызвала! Не видишь, девка вот-вот „кони двинет“!» — раздражённый идиотскими вопросами, мысленно крикнул я ачжумме. Моё состояние, и так, было сложно назвать спокойным — нервное напряжение зашкаливало, — а тут ещё левая дама со своими угрозами. — «Откуда она вообще взялась?» — Затем я вспомнил распахнутую дверь и сделал нехитрый вывод, что это, наверное, не в меру любопытная соседка. Либо любительница дверных глазков, либо совершающая прогулку за пределами своей квартиры. В любом из этих случаев будет лучше, если она заткнётся и окажет посильную помощь.

Внезапно я почувствовал, как цепкие пальцы впиваются в плечо. Рывок…! Это дамочка, возмущённая тем, что её игнорируют, решила посмотреть хамке в лицо. Обычно я человек спокойный, но тут ярость накрыла меня с головой и выплеснулась наружу. К сожалению, обошлось без рукоприкладства. Я просто резко повернул голову и через плечо посмотрел ей в глаза, постаравшись вложить во взгляд всю ненависть и злость, бушевавшую внутри. Женщина разжала пальцы и отшатнулась так энергично, будто призрака увидела.

Пока она пребывала в замешательстве от вида моих красивых, но очень злющих глаз, надо было действовать. Я вскочил на ноги и сбегал в комнату за пустой упаковкой из-под таблеток. Протянул её ачжумме, другой рукой указав на лежащую девушку. Потом изобразил, будто вскрываю пачку и пью таблетки. И снова показал на ЁнИль.Чтобы ускорить взаимопонимание, схватился руками за горло, скорчил гримасу и высунул язык. Сработало.

Скорая приехала быстро. За это время совместными усилиями мы успели перенести ЁнИль на кровать и даже немного познакомиться. Если так можно было назвать непрекращающуюся болтовню ачжуммы, представившейся СынГю.

— А я только из лифта вышла, смотрю — дверь нараспашку. Ну, думаю, доругались! У неё ведь молодой человек такой шумный — вечно ссорятся. А ЁнИль — девочка хорошая, даже в айдолах ходила какое-то время. Но, как по мне, все эти прыганья по сцене — баловство! Лучше уж на нормальную работу устроиться да семьёй обзавестись. Тогда и счастье будет, и покой… Сколько раз я ей говорила, что шоу-бизнес до добра не доведёт. Вон, по телевизору показывают, что ни день, то какой-нибудь подросток с собой кончает. Ужас, просто! А ты откуда сама? Что-то я тебя раньше здесь не встречала. Такая красивая, как будто с картинки сошла. Небось, тоже из этих, айдолов? А что это на тебе за тряпка надета? Страх, да и только! А ты чего всё молчишь? Ты глухонемая, что ли?

Занятый размышлениями на тему: «Если скорая приедет в течение десяти минут, успеют ли они откачать второе тело?» — я машинально кивнул. СынГю этого было достаточно.

— Пресвятая ГуаньИнь, бедная девочка! Я всё говорю, да говорю, а ты ведь и не понимаешь. А я вашего языка совсем не знаю. А где ты живёшь? Надо отвести тебя домой.

Отвязаться от назойливой компаньонки не получилось. После того как ЁнИль увезли, СынГю вдруг решила непременно позаботиться о калеке. Она взяла меня за руки, развернула лицом к себе, потом чётко и громко выговаривая слова, потребовала показать, где я живу. Судя по её решительному виду, отказа она бы не приняла. Пришлось вести дамочку в гости.

— Так ты у ЁЛин живёшь! — воскликнула СынГю, завидев распахнутую дверь. — Ты, наверное, её племянница, да? Она вроде рассказывала когда-то.

Я снова кивнул. Вообще, мысль насчёт племянницы была неплоха. Вечно оставаться незаметным для соседей не получится, а так будет какая-никакая легенда. Причём наверняка слух об этом разойдётся по дому быстрее, чем ЁЛин сама успеет меня кому-нибудь представить в этом каменном мешке. Главное — не забыть её предупредить, что мы теперь родственники. Но был и минус у затеи. СынГю видела меня без грима, так сказать, в естественном образе, и будет об этом судачить. А вдруг меня в розыск объявят? Например, бывшая хальмони подсуетится. Покажут по телеку, и привет! Сдаст ведь меня, моя новая знакомая, с потрохами.

В любом случае, назад уже не отмотаешь. Лучше уж так жить, чем с осознанием, что мог, но не спас девчонку, по глупости решившую одним махом избавиться от всех неприятностей. А я её спас! Врач скорой помощи рассказал, что это весьма распространённый способ среди молодёжи. Обычно они приезжают на вызов, когда уже поздно откачивать пациента, но в нашем случае шансы более чем высоки.

— Промыть желудок — это была отличная идея, — похвалил он «командовавшую парадом» СынГю. Ачжумма поблагодарила доктора, но не забыла перевести стрелки на меня.

— Это всё агасси. Я бы ни за что не додумалась до этого.

Под прицелом нескольких пар любопытных глаз мне не оставалось ничего, кроме как скромно улыбаться. А жаль. Сильно чесался язык вернуть СынГю комплимент. Не появись она так вовремя, неизвестно, сколько времени мне пришлось бы бегать по этажам, обзванивая соседей. Так что, получается, мы оба постарались.

Воров в квартире не оказалось. Как и отсутствия видимых следов экспроприации движимого имущества. Я захлопнул дверь перед носом у назойливой ачжуммы, не забыв вежливо поклониться, и тщательно осмотрел все комнаты. Всё было на своих местах.

«Это что получается, почти час квартира оставалась открытой, и нифига⁈» — думал я, вынимая из стиралки позабытую пижаму и загружая вместо неё пострадавший халат. ЁЛин, в отсутствие надобности в стирке, не обратила внимания на инородный предмет в барабане, а я… как всегда, в общем.

В остальном, остаток того дня прошёл спокойно. Мой организм на пережитый стресс отреагировал самым примитивным образом — сонливостью, и я не стал ему мешать. Вечер же принёс сразу два сюрприза. Меня разбудила умеренно пьяная онни и сообщила, что устроила свою тонсен на работу в ту забегаловку, где делают потрясающие чумок-бап. И что выходить нужно завтра к восьми. Сказать, что я был в восторге, в кавычках, разумеется, — это ничего не сказать.

Мина приняла новую сотрудницу весьма сдержанно. Единственное, на что она сразу обратила внимание, — это на лицо Лиры, цвет которого я не стал скрывать под косметикой. Всё равно моё инкогнито частично раскрыто, смысл заморачиваться? Достаточно парика и линз.

— Зря ты пользуешься тональником — это глупо. Твоя кожа восхитительна! Хотела бы я иметь такую же… — Девушка протянула руку, словно порываясь дотронуться до неё, но, опомнившись, одёрнула себя. — ЁнМи, в твои обязанности будет входить мытьё посуды, уборка зала и кое-что по кухне. Пойдём, я покажу тебе, как надо нарезать овощи. Ты умеешь готовить кимчхи? — словно ничего не произошло, переключилась она на насущное.

Кимчхи я готовить не умел, но его рецепт прочно засел у меня в голове. Можно было попробовать. На всякий случай я отрицательно помотал головой. Пусть научит, а я потом сравню оба варианта.

Овощей оказалось много. Даже не так. Овощей оказалось безумно, неимоверно много! И все нарезать вручную. Пока я вспоминал навыки владения поварским ножом, Мина занималась остальной, более ответственной частью кухарства. Варила рис, что-то смешивала и жарила. Месила тесто… Она периодически прибегала к моему столу и опустошала чаны с плодами труда. Иногда делала замечания по качеству нарезки и корректировала процесс. Но в основном претензий не имела и, кажется, осталась довольна новой работницей.

Открылись мы в девять, и сразу же повалили посетители. Они заняли все имеющиеся места и подчистую смели всю стряпню. Как будто их дома не кормили! Когда людской поток схлынул, Мина отправила меня убирать со столов, а затем мыть посуду. Сама она занялась новой порцией овощей, чуть меньшей по объёму, чем предыдущая. Когда же я управился с «мокрым делом», то сменил девушку, переключившуюся на новый виток готовки.

В одиннадцать приехал грузовичок с продуктами. Со слов девушки, поставка осуществлялась дважды в неделю, за исключением некоторых, за которыми она сама ездила на рынок. В процессе Мина рассказала, как нужно принимать товар: на что обращать внимание, как складировать и вносить накладные в компьютер.

Едва мы управились, как посыпались интернет и телефонные заказы из ближайших офисов. Обычно Мина сама разносила их, пока её мама встречала гостей к обеду. В этот раз честь поработать посыльным выпала мне. Установив на планшет навигатор, я вооружился большим заплечным баулом, наподобие курьерских, и отправился в пешее приключение. Благо, все адреса находились в этой самой доступности.

Без курьёзов не обошлось. Я как раз находился в зале, когда раздался первый звонок, и Мина, отлучившаяся в туалет, крикнула, чтобы я поднял трубку. Хорошо, что она опомнилась и секунд через десять, пока в трубку «аллокали», очередным воплем потребовала принести телефон ей. В офисах всё было проще. На первом же адресе, в здании «SK Networks», — того самого интернет-гиганта с «древней» кофейней на первом этаже — у меня произошла лёгкая заминка возле стойки ресепшна. Пришлось сочинять короткое послание милой барышне. Когда заказ был благополучно сплавлен, а деньги перекочевали в карман, я решил, что лучше будет заранее заготовить набор фраз, которые потом смогу быстро использовать от случая к случаю. На планшетке имелся для этого удобный блокнот. На следующий адрес я пришёл уже подготовленным.

После беготни по окрестностям Мина приняла у меня наличность и отправила мыть посуду. За время моего отсутствия её накопилось порядочно, и надо было срочно ликвидировать завал.

[А мясных блюд в меню нет?] — написал я вопрос Мине, когда выдалась свободная минутка. Вопрос был для меня актуальным, ибо за весь день я мясо видел лишь на рекламе соседних забегаловок, и то не на всех. А обедать рисом с овощами, да ещё на постоянной основе, приятного было мало. Хотелось чего-нибудь посытнее.

Мина прочитала мой вопрос и звонко рассмеялась.

— ЁнМи, ну ты и скажешь! Какое мясо, ты наши цены видела? — задала она встречный вопрос, отсмеявшись.

[А что не так с нашими ценами?]

На этот раз Мина не смеялась.

— Какая же ты глупенькая. Они низкие! Мы держимся только за счёт цен. Ты видела, какая конкуренция вокруг? На «Янджэдэро» недавно открылся «Столетний цветок» и переманил часть наших клиентов. Да если мы добавим мясо, то совсем разоримся!

[А разве на мясные блюда нет спроса?] — решил я добить девушку ещё одним «глупым» вопросом. Про «неувядающие растения» я спрашивать уже не стал. И так было понятно, что там не пиво варят.

— Ой, ну хватит! — отмахнулась Мина. — Лучше протри пол и столы, скоро клиенты пойдут.

Потом случился вечерний наплыв, и мне стало не до вопросов — угнаться бы за гостями, уничтожающими съестное в невероятных количествах и оставляющими после себя горы грязной посуды.

Закрылись мы ближе к одиннадцати вечера. К тому моменту я был похож на выжатый лимон, в противовес моей начальнице. Мина выглядела вполне бодро и, с её слов, ещё планировала позаниматься после работы. Она училась на заочном отделении института на «управленца» и надеялась когда-нибудь при помощи своих знаний поднять семейный бизнес на новый уровень.

— А ты молодец, нормально справилась! — удостоила она меня похвалы, закрывая дверь ресторана на ключ. — Завтра не опоздай и передавай ЁЛин-онни привет!

Девушка быстро скрылась за углом, и я остался в одиночестве.

Пустынными улицами я добрался до дома, закинул в холодильник пакет с чумок-бап, коими меня снабдила заботливая Мина, и без «задних ног» завалился дрыхнуть. ЁЛин к тому моменту уже видела десятый сон. Последняя мысль, посетившая гудящий мозг прежде, чем я отключился, звучала не слишком ободряюще: «А может, нафиг такую работу?»

* * *

— ЁнМи! — орёт Мина из зала. — Пора заказы разносить!

Я только «за». Пожалуй, это самая интересная часть рабочего дня, когда появляется возможность отдохнуть от вида осточертевших овощей и всей рутины в целом.

Снимаю с себя фартук и помогаю Мине загрузить в баул упакованные заказы. Одеваюсь и выхожу на «рейс». Сегодня первым по списку, уже традиционно, идёт «SK Networks». Обычно я оставляю заказ на ресепшне, но сегодня их несколько, и девушка за стойкой просит меня подняться, разнести заказы по кабинетам.

— Я отметила тебе этажи, можешь начать с любого. Но лучше поднимись сначала на последний. Сачжанним Ким ЧжунСок скоро уходит, не стоит оставлять его без обеда. — Заботливая сотрудница отдаёт мне накладную с оставленными пометками и кивает в сторону лифтов. Последний так последний.

Вхожу в лифт, жму нужную кнопку. Пока тот поднимается, лезу в планшетку в поисках подходящей фразы для принимающей стороны. Но проклятая девайсина решает взбрыкнуться и неожиданно зависает. Пока я пытаюсь оживить труп, лифт приезжает на запрошенный этаж, двери открываются, и в кабину заходит пассажир. Он что-то говорит секретарше в приёмной и заходит, одновременно поворачивая голову. Я выхожу ему навстречу и со всего разгона налетаю на неожиданное препятствие.

Наверное, стоило осмотреться, прежде чем ломиться наружу. Лира, хоть и высокая, но худая и лёгкая, да ещё рюкзак за плечами тянет назад. Встречаемся мы где-то посередине, в дверях, и оба летим на пол. Я — на спину, а пассажир, запутавшись в ногах, на меня.

«Твою же!»

Мой безмолвный эмоциональный «этюд» перекрывает испуганный возглас девицы. Она вскакивает с места и, цокая каблуками по керамограниту, бросается к нам.

— Сачжанним ЧжунСок-сии, с вами всё в порядке? — доносится до меня её голос.

Тем временем, пассажир уже поднимается и протягивает мне руку. Я машинально принимаю помощь, и тоже встаю на ноги, скрипя зубами от боли. Увалень от души приложил лакированным носком туфли по моей многострадальной ноге, да и грудь ноет после встречи с «препятствием». Но я не собираюсь тут перед ними строить из себя неженку, поэтому героически терплю.

Отпускать мою ладонь мужик почему-то не спешит, и я, чуть ли не силой, вырываюсь из крепкого рукопожатия. Мне не до вежливости. Я «удачно» приземлился на рюкзак с заказами, и единственное, что меня волновало после собственных повреждений, — это сохранность съестного. Очень хорошая мотивация позабыть про боль.

«Мина с меня шкуру спустит, если что случится со жратвой!»

В этот момент подаёт голос моё «препятствие», и, к счастью, оно повежливее ШиЕна. Во всяком случае, коровой не обзывает.

— Агасси, ты цела?

«Цела, цела», — киваю я в ответ, мельком рассматривая его. С «мужиком» — это я конечно перегнул. Передо мной скорее молодой парень, лет двадцати пяти. Высокий, с лицом, достойным популярного актёра, и одетый в дорогой костюм. Типичный «наследник рода», если соотнести возраст и занимаемую им должность, — мажор, по-нашему. А может, просто хорошо сохранился.

(за прототип взят Южнокорейский актёр и певец Чха Ын У)

Сделав сии нехитрые выводы, переключаюсь на своих баранов. Чуть прихрамывая, выхожу из лифта, снимаю рюкзак с плеч. Внимательно осматриваю его содержимое на предмет нанесённого урона. Все заказы оказываются целы, только коробочки кое-где помялись, и я облегчённо выдыхаю. Благо, ничего жидкого таскать не приходится.

Тем временем секретарша, словно разъярённая фурия набрасывается на меня:

— Почему ты так по-хамски себя ведёшь? Ты знаешь, кто перед тобой? А ну, быстро извинись перед директором Ким ЧжунСоком!

Мысленно проклиная корейские традиции, лезу в планшетку, но та, по-прежнему, висит. Тогда просто протягиваю помятую накладную в сторону парочки. В ответ снова слышу шипение.

«Теперь-то что? Ах, да… забыл. Челобитную не так подаю».

Пока я перехватываю бумажку в обе руки, наблюдавший за моей вознёй парень сам проявляет инициативу.

— Подожди, ДжинХе, кажется, у нас тут глухонемой курьер. Я прав? — Он выхватывает из моих пальцев накладную, пробегает глазами по её содержимому. С недавних пор Мина стала печатать на них приписку: «Вам принёс заказ немой курьер. Пожалуйста, будьте снисходительны», чем, несомненно, облегчила мне работу. Правда, планшетом всё равно приходилось пользоваться, дабы исключить недопонимания. Особенно на новых адресах.

— Почти угадал, — хмыкает ЧжунСок. — Как такое возможно? Повредила связки?

«Кажется, кто-то лезет не в своё дело», — решаю, молча разглядывая собеседника. Отвечать на его вопросы я не собираюсь, мне ещё работать надо. А раз предъявлять за помятый костюм не спешат, пусть забирают заказ и до свидания.

— ДжинХе, прими у агасси заказ и расплатись. Добавь ей на чай за доставленные неудобства, — будто читая мои мысли, произносит парень. Меня это вполне устраивает — чаевые я люблю.

— Будет исполнено, директор ЧжунСок-сии, — смиренно отвечает ему секретарша, кланяясь.

* * *

Остальные адреса я прохожу без приключений. Планшет мне так и не удаётся оживить, и что с ним делать дальше — непонятно. Зарплата будет через неделю — Мина обещала платить два раза в месяц, — а тех денег, что надавали чаевыми, не хватит и на ужин в «Al Parco». Какой уж тут ремонт.

В нашем ресторанчике тишина. Только пара ачжумм сидят за столиком в обществе Мины и дружно пялятся в экран телевизора на стене. Дамы являлись знакомыми хозяйки ресторана и приходили сюда как к себе домой. Вообще, тут многие оказывались если не знакомыми, то друзьями, словно жители коммунальной квартиры. Такая большая семья, где все про всех всё знают.

Прохожу в подсобку, сбрасываю пустую тару и переодеваюсь. Заодно успеваю разглядеть здоровенный синяк на голени. В очередной раз мысленно ругнувшись, иду в зал, сдаю наличность в кассу. Потом принимаюсь за посуду.

— ЁнМи, иди поешь с нами, — кричит мне Мина, когда я управляюсь с текучкой. Оказывается, она успела накрыть на стол и потчует дамочек яствами. Отказываться было бы невежливо, так что присоединяюсь к пирушке.

Дамы за столом только что закончили просмотр очередной серии свежей дорамы и горят желанием пообсуждать её сюжет. Потихоньку вслушиваюсь в их болтовню.

— Повезло Чонён, такого парня отхватила. Чего она нос воротит?

— Нельзя с чёболем встречаться, вот и воротит! Разумом понимает, каких проблем себе заимеет, но сердцу не прикажешь. Отсюда и диссонанс. Ей и сестра, в прошлой серии, запретила с ним встречаться. Вспомни! Мудрая девушка!

— Ну, это в реальности — проблем. А то — дорама! Как режиссёр захочет, туда и выкрутит.

— Дорама не дорама, но я считаю, что должны показывать, как есть на самом деле. Ну не бывает такого, чтобы чёболь случайно столкнулся на улице с обычной девушкой и влюбился в неё. А если и случится, то ненадолго. Не того полёта птицы. У них там сплошные браки по расчёту и строгий отбор красавиц.

— А что, у нас красавиц нет? Вот возьми хотя бы ЁнМи, — ачжумма указывает палочками в мою сторону. — «А чего сразу я?» — её принарядить, личико подкрасить, и хоть сейчас на выданье. Жаль, молода слишком. ЁнМи, тебе сколько лет?

— Восемнадцать ей, — встревает в разговор Мина, явно недовольная, что не её в красавицы записали. И да, мне теперь семнадцать по паспорту. ЁЛин вчера принесла мои новые документы с подкрученной датой рождения, как и просил. Для местных оказалось нормой прибавить пару лет к возрасту — за рождение и прошедший год. Лирин день рождения остался прежним — в феврале, — а значит, мне пока положен лишь год сверху. Очень странная традиция, о которой я услышал ещё от Манхи.

— Восемнадцать? А не дашь. Прямо совсем девочкой кажется. Ну ладно, значит, есть у нас красавица, осталось ей жениха подыскать.

— И что, ты веришь в то, что вот, прямо сейчас, откроется дверь, и сюда зайдёт богатый принц с букетом цветов для нашей ЁнМи?

В этот момент тренькает звонок у входа, и на пороге появляется огромный букет белых роз, почти полностью скрывающий его владельца. Сам он появляется следом, вызывая у всех присутствующих немую сцену из «Ревизора».

— Я пришёл навестить девушку, которая сегодня доставляла мой заказ в «SK Networks», — глядя прямо на меня, произносит ЧжунСок. — Кажется, я был весьма неловок, чем доставил ей некоторые неудобства. В качестве извинения я хочу подарить ей этот букет и пригласить поужинать со мной.

Глава 11

Сеул, двенадцатое и тринадцатое апреля.

Мина первой отходит от шока. Она вскакивает из-за стола, бежит встречать необычного посетителя, при этом расшаркиваясь перед ним на ходу:

— Добро пожаловать, сонсэнним. Прошу простить нас, сонсэнним. У нас обед, но мы всегда рады гостям. Может, желаете что-нибудь приобрести?

Видно, что девчонке не по себе в присутствии столь важного гостя, но её профессионализм берёт верх. Важный гость, однако, не горит желанием смущать присутствующих и обращается к хозяйке ресторана с вежливым отказом:

— Пожалуй, в следующий раз, а сейчас я только оставлю букет.

ЧжунСок снова переводит взгляд на меня, глазами выражая, что стоило бы избавить его от ноши. Я же сижу с каменной физиономией и не делаю попытки даже привстать. Я что, девочка — за цветы убиваться? Мне этот веник нафиг не сдался, как и его обладатель.

Мина не разделяет моего мнения.

— ЁнМи, ну что ты сидишь, иди, встречай гостя! — произносит она, оборачиваясь. Не дождавшись от меня какой-либо реакции, вновь поворачивается к ЧжунСоку. — Прошу простить нас, сонсэнним, ЁнМи очень стеснительная. Если вы позволите, я возьму букет.

Она ловко перехватывает перемотанную широкой лентой охапку и снова кланяется. Гость не возражает.

— Пусть эта очаровательная, но стеснительная девушка напишет мне, чтобы договориться об ужине. В любое удобное время.

Произнеся это, ЧжунСок прощается и выходит за дверь. Сквозь прозрачное стекло витрины видно, как он садится на заднее сиденье премиальной машины, сильно смахивающей на «майбах», и укатывает восвояси. Как говорится: «Скатертью дорога».

После отбытия чёболя я выслушиваю от Мины целую лекцию на тему того, какая я неблагодарная и невоспитанная. Что ж, знаем, слышали неоднократно. Просто пропускаю этот поток слов мимо ушей. Девчонка сама навесила на ЁнМи ярлык стесняшки, вот его и буду придерживаться, если что.

У одной из ачжумм дома оказывается в наличии подходящая по размерам ваза, больше похожая на очень глубокое ведро, которую с трудом доволакивает её внук, вызванный по телефону. Потом Мина подрезает стебли, и розы занимают своё законное место. Всё это время меня продолжают пытать на предмет «откуда дровишки». Рассказываю, как всё было, используя в качестве «переводчика» сотовый Мины.

А «дровишки» нарисовались интересные. Подробности о них я тоже узнаю во время допроса, и с каждым фактом меня всё больше тянет закопаться поглубже.

Оказывается, к нам пожаловал не кто иной, как Ким ЧжунСок собственной персоной. Старший наследник одной из богатейших семей в республике. Их концерн «Sequoia Group» специализируется на полупроводниковой промышленности и высоких технологиях. А конкретно ЧжунСок управляет собственной компанией, ведущей разработки в области искусственного интеллекта.

— Он один из самых видных женихов Чосона с наследным состоянием в полтора триллиона вон! — эмоционально жестикулируя, рассказывает Мина. — Тебе неслыханно повезло, что он обратил на тебя внимание! Аджж! Да я сама сколько раз туда ходила, дальше ресепшна не была. Пару раз видела его, но он даже не взглянул в мою сторону. Да чтобы чёболь пригласил поужинать кого-то не из своего круга — это всё равно что выиграть в Nanum Lotto! (главная национальная лотерея Южной Кореи. Прим. автора).

— Только, девочка моя, — перебивает Мину обладательница вазы, — этот ЧжунСок — бабник, каких свет не видывал. Столько уже скандалов было вокруг него и его девушек. Сколько судеб он бедняжкам искалечил. Ни за что не соглашайся на этот ужин — пропадёшь!

— Да ну! — подаёт голос вторая ачжумма. — Скажешь, тоже мне, пропадёт… А ты не слушай, ЁнМи, сходи с ним. Вдруг ты станешь той самой, единственной. Счастье-то вон оно, как близко может быть.

Ачжуммы начинают выяснять отношения в горячем споре: надо ли ЁнМи идти на свидание или нет, и я перестаю их слушать. Перевожу вопросительный взгляд на Мину. Я ещё не слышал её мнения, и было бы любопытно послушать, что скажет. В том, что девушка «кусает локти» от того, что упустила свой шанс, я не сомневаюсь — заметил, с каким вожделением она разглядывала букет, как и плотный кусочек картона визитки, что ЧжунСок оставил вместе с цветами.

— Не смотри на меня так, ЁнМи, чёболя не я соблазнила! — ожидаемо отвечает девушка. — Но если ты хочешь знать моё мнение, то не ходи! Он и правда — бабник. Поиграет тобой и выкинет как сломанную игрушку. Будешь потом слёзы лить, или того хуже…

Конец фразы Мина произносит с лёгким надрывом, но не от сожаления, а скорее досады. Чтобы в конец не разочаровывать девчонку, стучу ногтем по визитке, а затем показываю на неё.

Глаза Мины широко распахиваются от удивления, а рот девушки с шумом втягивает воздух. «А-ах-х…»

— Да ты что, он тебя пригласил! Не пойду я! — наконец разрождается она тирадой наигранно-возмущённым голосом. Мысленно пожимаю плечами: «Не хочешь — как хочешь, уговаривать не буду», — и прячу визитку в задний карман джинсов.

Я идти не собираюсь. По множеству причин.

Во-первых, я там себя буду чувствовать не в своей тарелке. Какой-то богатый мужик приглашает ЁнМи пожрать, чтобы что? Ясен пень, он не друга в бар зовёт пиво пить под футбольный матч. Это полноценное свидание. А иначе и быть не может, ибо за то столкновение в качестве извинений достаточно было цветов. Или вообще проигнорировать неуклюжую девчонку, не смотрящую по сторонам. На это и ачжумма указывала, когда говорила, какой этот мажор — бабник. Однозначно будет к ЁнМи подкатывать. Мне оно нужно?

Во-вторых, меньше всего мне хочется засветиться на обложке какого-нибудь модного журнала, когда нас застукают местные папарацци. Итак, моя анонимность трещит по швам, не хватало ещё дурной славы. И из этого вытекает следующая причина: ЁнМи — несовершеннолетняя, и даже больше — ей, по старым документам, нет и шестнадцати. Каково будет удивление чёболя, когда журналисты прознают об этом. А ведь когда-нибудь правда всплывёт. Скорее всего, сразу после выхода свежего номера с моей физиономией на обложке. Разразится очередной скандал… И кстати, надо бы глянуть в инете, что там за истории с этим ЧжунСоком.

Ну и последняя причина: мне там будет откровенно скучно. Я не юная, наивная девочка, чтобы, развесив уши, слушать потенциального ухажёра, а учитывая, что ЁнМи немая, и подавно, говорить нам будет не о чем.

В зал заходят сразу несколько человек, напоминая о начале вечерней рутины, и наш затянувшийся обед быстро сворачивается. Ачжуммы прощаются и, возбуждённо обсуждая визит чёболя, покидают ресторан. Кажется, что этой темы им хватит ещё на пару дней.

Незадолго перед закрытием приходит ЁнИль. Я как раз убираю со столов, когда она заходит в помещение. Девушка колеблется, видимо, пытаясь признать в темноволосой и кареглазой ту, что стояла у неё на пороге неделю назад. Для надёжности она уточняет:

— ЁнМи?

Киваю в ответ. Откуда она здесь, понять нетрудно. Та самая ачжумма — СынГю — наверняка рассказала ей, кто я и откуда. А дальше через ЁЛин несложно будет выведать, где я работаю. Девчонку, скорее всего, недавно выписали, иначе она бы пришла знакомиться раньше. Почти угадываю.

ЁнИль, наконец признав свою спасительницу, решительно пересекает пустой зал и подходит ко мне. Она не останавливается, и я решаю, что та полезет обниматься…

Сильный удар ладонью по щеке чуть не лишает меня равновесия, а затем я чувствую, как в парик вцепляются чужие пальцы.

— Тварь, это ты во всём виновата! Я должна была умереть! Что ты наделала! — добивает она меня громким воплем.

Пока я прихожу в себя от увесистой оплеухи, ЁнИль успевает сообразить, что осталось у неё в руках. Она кидает парик на пол и, издавая нечленораздельные звуки, принимается топтать его носками своих элегантных туфель.

«Вот вам и инкогнито».

Оторвавшись на ни в чём не повинной вещи, она снова переключается на меня.

— Ыы-ы-ы… — исторгает она из себя очередную порцию звуков, нацеливая пальцы на мои глаза.

«Помогите, хулиганы зрения лишают!» — к месту вспоминаю я знаменитую фразу, уворачиваясь от разбушевавшейся айдолки. Мне на помощь приходит Мина. Она встаёт непреодолимым заслоном на пути ЁнИль и ловким движением берёт её в захват крепких рук. Из такого хлипкой айдолке не вырваться. Что-что, а силе рук Мины можно только позавидовать. Ежедневная тяжёлая работа на кухне даёт свои преимущества. В том числе и в спарринге. ЁнИль какое-то время сопротивляется, но запал уже прошёл. Тогда она оседает на пол и заходится в рыданиях. Очень оригинально.

Чтобы не смущать припозднившихся посетителей, Мина закрывает ресторан. Потом заваривает на троих чай. В успокоительных целях. Мой пострадавший парик к тому моменту приведён в порядок и занимает законное место на голове, а вот след от оплеухи в виде расплывчатой пятерни ещё напоминает о себе жжением. Но в целом больше ничего не указывает на следы недавнего «побоища». Сидим, общаемся…

— Ты хоть знаешь, кто я? — зло бросает в мою сторону ЁнИль, отхлебнув из кружки. — Я — айдол, которого упрятали в подвал! Моя жизнь превращена в сплошной кошмар из-за одного дурацкого проступка. А тут ещё агентство выкатило мне штраф в десять миллионов вон за несоблюдение контракта. Чем я буду, по-твоему, платить? Если бы не ты, все мои проблемы уже закончились, но нет… С чего ты вообще решила, что меня нужно спасать? Молчишь? А ты подумала, какой счёт мне выставит больница? Ещё пять миллионов вон! И теперь ты должна их мне! Но можешь не париться насчёт денег, они мне больше не понадобятся. На этот раз мне никто не помешает.

ЁнИль заканчивает свою длинную тираду, звонко приложив кружкой об стол, встаёт и подходит к двери.

— Открой, я пойду, — обращается она неизвестно к кому. Ей в спину отвечает Мина.

— Никуда ты не пойдёшь, сядь! Сядь, иначе я вызову полицию, и тебя снова упекут в больницу. На этот раз надолго.

Мина произносит это спокойным голосом, но с такой интонацией, что даже мне хочется её послушаться. Что уж говорить о нашей истеричке. Плечи ЁнИль опускаются, и она покорно возвращается на своё место. А Мина продолжает выступать в роли посредника.

— Давай по порядку. Для начала я попробую отгадать, что между вами произошло, а ты меня поправишь, если что. Окей?

Дальше она довольно точно пересказывает основные моменты нашего с ЁнИль «знакомства» и в конце подытоживает:

— Ты выписалась из больницы с общим долгом в пятнадцать миллионов вон. Всё верно?

ЁнИль кивает.

— И что в этом такого страшного? То, что твоя карьера айдола не сложилась? Так она много у кого не складывается. Но ты много трудилась, прошла тяжёлый путь и стала айдолом. Разве не это было самым трудным в твоей жизни? Я помню тот инцидент два года назад… Честно тебе скажу, он очень спорный, и, как по мне, твоей вины там нет. Фанаты тогда накинулись на тебя лишь потому, что ты была новенькой в группе, а агентство поддержало большинство. Совершенно напрасно, как мне кажется. Ты прекрасно танцуешь и поёшь, и на твоём месте я бы не стала цепляться за контракт, а начала бы поиски у конкурентов. Всё лучше, чем оплакивать прошлое. А долги… Ты знаешь, сколько мы должны за это кафе? Сто пять миллионов вон! И ничего, не ноем. И не думай, что мне легче, чем тебе живётся. Я встаю в шесть, а домой прихожу ближе к полуночи. Ещё и учусь на заочном. Моя омони заболела, и, если ей придётся лечь в больницу, я в лепёшку разобьюсь, но найду деньги на лечение. Пусть даже ресторан перезаложу! А вот возьми, хотя бы ЁнМи? Думаешь, ей легко? Работает она у меня не от лёгкой жизни, между прочим. А ведь она — немая. Да она наверняка всё бы отдала, лишь бы заговорить! Например, сегодня у неё сломался планшет, и она осталась без средства коммуникации. Чтобы его починить, нужна приличная сумма денег, которую ещё надо заработать. Так кому из нас труднее?

Мина замолкает, и в зале повисает гнетущая тишина. С улицы доносится шум от редких проезжающих машин, а в помещении становятся слышны звуки работающей вентиляции да капающего крана на кухне, который у меня давно чешутся руки починить.

— Я… я не знаю, — неуверенно отвечает на необязательный вопрос ЁнИль. Кажется, девушку проняла исповедь Мины, во всяком случае, агрессию она больше не проявляет. Но и своё решение озвучивать не спешит.

«Пора заканчивать этот балаган», — решаю я, бросив взгляд на часы на стене. Неизвестно, что придёт в голову ЁнИль, когда она останется наедине с собой, поэтому мой следующий шаг, хоть и неприятен, но неизбежен.

Указываю на телефон Мины, прося разрешение им воспользоваться, а когда та даёт добро, пишу ЁнИль краткое послание:

[Пятнадцать миллионов? Я достану тебе эту сумму. Даю своё безмолвное слово, если оно для тебя хоть что-то значит. Дай мне неделю]

Когда ЁнИль уходит, Мина накидывается на меня со вполне обоснованными претензиями.

— Ты дура такое предлагать⁈ Зачем ты влезла в чужие проблемы, своих мало? Пятнадцать миллионов… Щибаль! Где ты их достанешь, в шкафу?

Я молчу, и Мине ничего не остаётся, как махнуть рукой: «Делай, как знаешь». А я и не знаю, собственно. Зато я выиграл немного времени, и, может, за этот срок действительно удастся достать требуемую сумму. Например, у ЁЛин попросить. В долг. Или, что ещё лучше, девчонка найдёт смысл жизни и перестанет загоняться по пустякам.

* * *

Следующее утро начинается с неприятности. В мою комнату вваливается сонная ЁЛин с сотовым наперевес. Пока я разлепляю глаза, она устраивается рядом и прикладывает трубку к моему уху.

— Это Мина, говори… Ой…

«Ага, щщаз», — мысленно отвечаю я онни, перехватываю из её руки телефон и громко шмыгаю носом.

— Алло, ЁнМи, это Мина, — слышу я встревоженный голос своей начальницы и тут же теряю остатки сна. — ЁнМи, омони стало плохо этой ночью, и её госпитализировали. Я не могу сегодня выйти на работу, я должна быть с ней. Пожалуйста, поработай сегодня одна. Я тебя очень прошу! Да, я знаю, что ты ещё не готова работать на кухне, но ты уже умеешь делать чумок-бап — этого будет достаточно! Остальные позиции убери из меню. На телефонные звонки не отвечай и интернет-заказы не принимай. Я повешу объявление на сайте. Сегодня воскресенье, так что в основном клиенты будут «оффлайн». Я постараюсь приехать вечером. Кивни, если согласна, и передай трубку ЁЛин-онни.

«Конечно, ЁнМи согласна. ЁнМи — к каждой бочке затычка…», — думаю я, попутно изображая болванчика, насколько позволяет горизонтальное положение. Затем возвращаю трубку владелице.

Денёк предстоял выдаться весёлым.

За ключами приходится переться к ачжумме, что выделила вазу под цветы. Та жила недалеко от Мины и согласилась передать связку мне. Открываюсь я по расписанию, и утро проходит в тишине. В этот день большинство корейцев отсыпаются в свой единственный выходной, зато во второй половине дня они дружно вываливают на улицу и ломятся набивать животы съестным. С того момента отбоя от посетителей нет до самого закрытия.

Мне предстояло в процессе их наплыва наделать огромную кучу рисовых шариков с разными начинками, а потом самому не запутаться в них. Ну и уборка с мытьём посуды были тоже на мне. А до того — подготовить и сварить необходимые продукты.

В процессе варки риса мне в голову приходит интересная идея. Собственно, я уже давно задумывался на эту тему, но осуществить идею не представлялось возможным по причине занятости и отсутствии финансов. Сегодня же сама судьба шла мне навстречу!

Переодеваюсь, выгребаю из кассы наличность и, закрыв ресторанчик «на обед» — чего Мина никогда бы не допустила, — топаю в сторону ближайшего супермаркета. Сегодня в меню будут тефтели.

В местный магазин я уже ходил пару раз, но до мясного отдела не добирался — было незачем. Сейчас же стою, офигеваю от цен. Свиной окорок — восемь тысяч, свиная вырезка — восемнадцать тысяч. А говядина вообще улетает в космос — шестьдесят две тысячи вон! Мама дорогая!

Прохожусь вдоль витрины и нахожу готовый смешанный фарш за четыре тысячи за полкило. Наверняка не первый сорт, но пойдёт. Скрипя зубами, набираю десять пачек — всё, что имелось в наличии, — и иду дальше, в молочный. Там меня поджидает очередной сюрприз — отсутствие сметаны! Дважды прохожу отдающие прохладой ряды, но так и не нахожу требуемого. Торможу и крепко призадумываюсь. Когда-то Света использовала вместо сметаны очень густой йогурт, в названии которого значилась импортная страна. Чтобы случайно не вызвать очередной приступ, пытаясь вспомнить пустяковую вещь, снова иду вдоль витрин, на этот раз внимательно вчитываюсь в названия доступных кисломолочных… Есть! На глаза попадается этикетка, и её название сразу ассоциируется с искомым, а именно — греческий йогурт. Ценник у него тоже совершенно негуманный — тринадцать тысяч вон, но что поделаешь. Цапаю две килограммовые банки и иду дальше. Уже на исходе отдела замечаю несколько сортов йогурта с припиской «플레인 요거트» (обычный йогурт), и, недолго думая, кладу в корзину пару коробочек на пробу. Он значительно дешевле греческого, аж втрое, но, судя по весу в девятьсот грамм и упаковке, похожей на сметанную, может сгодиться в качестве альтернативы. А если не подойдёт, отнесу домой, ЁЛин скормлю.

(греческий йогурт)

(обычный йогурт)

Всё остальное из ингредиентов есть в ресторане, и задерживаться в «продуктовом рае» больше нет причин. Но я всё же заруливаю в овощной отдел в надежде найти болгарский сладкий перец. Увы. Поколебавшись, набираю охапку перца чили, стараясь выбирать наиболее крупные экземпляры. Потом попробую их нафаршировать, глядишь, да зайдёт местным, с их лужёными глотками.

На кассе осознаю, сколько придётся на себе тащить. Но отступать поздно. Распределяю вес примерно поровну в два пакета и кое-как доволакиваю добро до ресторана.

Первую порцию тефтелей готовлю, ориентируясь на местные вкусы. Кроме обычных ингредиентов, добавляю молотый острый перец и чеснок — чтобы поядрёнее получилось. Греческий йогурт по консистенции оказывается чересчур густым — как творог, зато обычный идеально заменяет сметану. Добавляю к нему томатную пасту, превращая в сметанно-томатный соус, и тоже приправляю «зажигательной» смесью.

У Мины есть специальная меловая информ-доска для посетителей, на которой она отмечает особые предложения и акции. Сегодня на ней красуется реклама моих кулинарных изысков с совсем не демократичным ценником. Я решаю не изобретать велосипед, а просто пересчитываю стоимость продуктов и их вес на единицу конечного товара. Накидываю сверху сто процентов за эксклюзивность и вуаля.

Первый же посетитель кривит нос.

— Это что, мясо? Да как вы смеете издеваться над людьми⁈ Я не стану это есть, даже за полцены! Где Мина? Она всегда мне предлагает чумок-бап с овощами!

Улыбаюсь беспокойному гостю и показываю на листок с текстом возле кассы, описывающем текущее положение дел. Затем указываю на стандартное меню, предлагая делать заказ.

За ним идут ещё несколько человек, и все брезгливо морщатся, ознакомившись с предложением дня. Такое настроение и меня потихоньку заражает упадническими мыслями о моих коммерческих способностях, тем более зал постепенно заполняется, а я ещё не продал ни одной порции «от Шефа».

— Аньон, ЁнМи-ян! — здоровается со мной один из наших «постоянников» — молодой парень по имени СыХон. Он учится в старшей спортивной школе и частенько забегает к Мине в гости. — Не отвечай, я тоже рад тебя видеть! — добавляет он и заливается смехом.

«Шутник, блин».

— А где Мина… А-а-а… — тянет он, когда я в ответ указываю на заветный листок. — Очень жаль. А что это сегодня у вас в меню, «теф-те-ли», — читает он по слогам. — Никогда о таких не слышал. Они из мяса? Дай-ка мне парочку!

СыХон быстро приканчивает скромную порцию и возвращается за добавкой.

— Это потрясающе! Никогда не ел ничего подобного, — несколько громче, чем принято, заявляет он и оглядывается на жующих посетителей. — Я всем рекомендую! Берите, не пожалеете!

Гости, видя, с каким энтузиазмом тот расправляется с новой порцией, начинают оживать. Подходят, заказывают на пробу, и постепенно из них выстраивается очередь. Первая партия тефтелей мгновенно заканчивается.

Мина приезжает под занавес, когда зал уже пустой, а я от изнеможения буквально лежу на стойке. Сил дойти до ближайшего стула просто нет. Она влетает в ресторан и разъярённой фурией набрасывается на меня.

— Ты что наделала, корова ты тупая! Ты зачем отсебятину городишь? Ты видела отзывы на «Kakao Map»? (южнокорейский аналог 2ГИС. Прим. автора). Ты нам весь рейтинг в унитаз спустила, как его теперь восстанавливать? Да нас за километр обходить будут! Щибаль! Я тебя всего на день оставила, ничего сложного, но ты умудрилась угробить ресторан! Поднимай свою ленивую жопу, собирай вещи и вали отсюда. Ты уволена!

Спорить с Миной у меня нет желания, как и что-то объяснять. Поэтому я незамедлительно следую рекомендации девушки. На автопилоте добираюсь до дома и там попадаю в лапы своей любопытной онни.

— Аньон, Лира, ты сегодня рано. Что-то случилось? — вполне жизнерадостно интересуется ЁЛин.

«Интересно, она притворяется, или Мина ей ничего не сказала?»

Так как ответить я всё равно не могу, коротко трясу головой влево-вправо. Потом расскажу, а сейчас в душ и спать! Но моя онни ещё не закончила.

— Подожди здесь, у меня для тебя подарок! — произносит она и скрывается в своей комнате. Возвращается, неся в руке небольшую коробочку. — Я купила тебе сотовый. Не самый дорогой, но хороший и с мощной батареей. Сим-карта внутри и уже оплачена. Пользуйся на здоровье.

Принимаю подарок и обнимаю ЁЛин вместо спасибо. Та обнимает в ответ. Что-то щёлкает у меня в голове, может, скопившаяся усталость, может, нервное перенапряжение сказываются, но на глаза сами собой набегают слёзы… Уткнувшись в плечо онни, стою, позорно шмыгаю носом.

«Надо завязывать с обнимашками, а то ЁЛин на Лиру плохо влияет».

* * *

Лежу в кровати, держу в руках обновку. Телефон действительно неплох. Яркий экран, шустрая оболочка, не вызывающая нареканий, и минимум предустановленных приложений — то, что надо! Осталось только использовать его по назначению. Открываю SMS-приложение, по памяти ввожу номер. Пишу:

«Это ЁнМи. Где и когда?»

Глава 12

Сеул, тринадцатое и четырнадцатое апреля.

Почти сразу прилетает ответная смс-ка и мне ничего не остаётся, как вступить в переписку.

23:41 # А ты не очень-то почтительна. Я бы мог счесть твоё поведение за оскорбление.

23:41 # Не я в друзья набиваюсь, могу себе позволить.

23:42 # В друзья? Ты первая, кто воспринимает это как дружеский жест. Обычно девушки по-другому реагируют на приглашение поужинать со мной.

23:42 # Ты мне предлагаешь уподобиться им? Если так, то нам стоит закончить эту беседу. Удачи!

23:42 # А ты не глупая. Ловко меня в ловушку загнала.

23:46 # ЁнМи?

23:49 # ЁнМи?

23:50 # ЁнМи, прости. Я не хотел тебя обидеть. Я имел в виду, что обычно девушки от меня ждут романтики, секса, подарков и денег. Любви, в конце концов. Тебе же ничего из этого не надо, так?

23:53 # Нет, мне нужны деньги. Мне нужно сто двадцать миллионов вон, и я хочу их у тебя попросить. В долг, разумеется.

23:53 # И как ты их намерена отдавать?

23:53 # Очень долго, согласно средней зарплате для неквалифицированного персонала. Возможно, что никогда не отдам целиком.

23:54 # Честный ответ. Я не стану спрашивать, зачем тебе деньги — это не моё дело. Давай мы поступим следующим образом. Встретимся завтра за ужином, и всё обсудим. Согласна?

23:54 # Я бы предпочла обойтись без ужина.

23:54 # Увы, это так не работает. Либо мы встречаемся, пусть не за ужином, а за обедом, например, либо расходимся прямо сейчас.

23:54 # Счастливо.

23:55 # Счастливо? Серьёзно? Ты просто заканчиваешь разговор, даже не попытавшись договориться?

23:56 #Договориться о чём? Я предельно ясно выразила свою позицию. Тебя она не устроила. Что ещё обсуждать

23:57 # Ты права, не устроила. Но может, ты просто не дала мне достаточно причин согласиться. Сто двадцать миллионов вон — это не шутка. Почему я должен просто так взять и отдать их тебе?

23:57 # Я не прошу «просто так». Я сказала: в долг. Если тебе нужно больше гарантий, скажи, каких. Но ужин или обед — не причина, а повод. Понимаешь разницу? Это не деловой подход, иначе ты сам давно бы закончил этот разговор. Но ты упорно навязываешься. Мне продолжать, или мы вернулись к началу нашего диалога?

23:59 # Хорошо, давай поступим как деловые партнёры, если так хочешь. Встретимся на нейтральной территории и обсудим соглашение. Без всяких ужинов и прочей ерунды. Ты озвучила свою просьбу, а я озвучу встречное предложение.

00:00 # Окей.

00:00 # Пиши адрес, я пришлю за тобой машину сегодня. В девять.

00:01 # У ресторана, в двенадцать. Ты мне весь сон перебил, теперь пол ночи не засну.

00:01 # Подумай о приятном.

00:01 # Я буду думать о ста двадцати миллионах у себя в кармане. В двенадцать. Адьёс!

«Мда…. Разговорчик, прямо скажем, странный получился» — размышляю я над перепиской, для надёжности, уперев верхний торец телефона в кончик собственного носа. Так легче думается.

А парень-то явно навострился взять Лиру в оборот. Иначе не вижу смысла так настойчиво продолжать общение после показательно-неуважительного обращения с его персоной. Собственно, после второй фразы всё стало понятно, и желание связываться с чёболем почти улетучилось. Если бы я вовремя не заметил его промашку, позволившую вырулить диалог на нужные рельсы. Хорошо, когда есть время подумать над тем, что говорю!

Изначально, план был прост: обозначить границы, и в их рамках попытать удачу. Но чёболь решил сыграть в стандартную игру: я — денежный мешок, ты — глупая курица. Решил, что я поведусь на «его девушек», заревную к ним и пообещаю быть с ним поласковее. Ну-ну. В итоге, сам попался на крючок и был вынужден играть по моим правилам.

Пару раз он чуть было не сорвался, и я уже было думал, что придётся клянчить деньги у онни, хотя бы пятнадцать миллионов для девчонки. Но чёболь не подвёл. В итоге, вместо ужина в присутствии озабоченного ухажёра — деловая встреча на нейтральной территории. И у меня ещё остался козырь в рукаве. На крайний случай.

Посмотрим, что ЧжунСок предложит.

А вообще он, к мудан не ходи, лукавит. Сто двадцать миллионов для него — это не шутка — это мелочь на карманные расходы. Сколько это на доллары будет? Сто двадцать тысяч? Если на рубли по текущему курсу, то получается четыре с небольшим миллиона. Я эти деньги лет пятнадцать буду зарабатывать, а у него весь прикид столько стоит, вместе с часами. Что это значит? А то, что надо быть осторожнее с такими людьми. Что там у него на уме может быть — неизвестно. Действительно, поиграет и выбросит…. Кстати, раз у меня теперь есть доступный интернет, надо бы глянуть на похождения этого кадра. Морально подготовиться, так сказать.

«Ким ЧжунСок сбегает со своей свадьбы под руку со свидетельницей!» — гласит первый же заголовок.

«Ким ЧжунСока застукали в лав-отеле сразу с тремя участницами группы » Riony'. Фанаты в бешенстве!'

«Ли МинДжу покончила с собой после расставания с Ким ЧжунСоком!»

«Бывшая девушка Ким ЧжунСока ворвалась голой в офис » SK Networks'

«Ким ЧжунСок устраивает оргии на своей яхте! „Видео“»

«Вот это послужной список!» — констатирую с лёгкой завистью. Читать подробности статей меня не тянет, тем более, подобных там имеется не один десяток, и пролистав ленту до конца, я сворачиваю страницу поиска. Всё, итак, понятно. А вот непонятно, как к выходкам отпрыска относятся его родители. Порицают? Или, здесь, среди богачей, подобное поведение в норме? Как бы там не было, нужно держать ухо востро. Не успеешь оглянуться, как заставят бегать голышом по зданию, или того хуже, окажешься на яхте и на «хоум видео…».

* * *

Разлепляю глаза когда за окном вовсю разгорается день. Нахожу свой телефон под подушкой, почему-то стоящий в беззвучном режиме. Когда я его туда запихнул и зачем звук выключил — в упор не помню. На часах полпервого, в уведомлениях восемь пропущенных от моего «делового партнёра». Примерно столько же смс-ок.

«Вот блин…. Зато выспался»

12:37 # Я проспала. Вчера был тяжёлый день, а сегодня единственный выходной. Надеюсь, наша встреча в силе.

12:38 # Я так и понял. На тебя нельзя положиться — совершенно безответственна.

12:38 # Какая есть.

12:38 # Машина ждёт тебя возле ресторана. Поторопись.

Спустя двадцать минут я ныряю в роскошное нутро автомобиля ЧжунСока — это и правда «майбах». Внутри всё «по фэншую»: обивка кожей, отделка лакированным деревом и хромированные элементы дарят ощущение комфорта и статусности. А плавный ход и отличная подвеска позволяют наслаждаться долгой дорогой. В общем, круто. Перегородка между мной и водителем поднята, а по сему, поинтересоваться, куда едем, не представляется возможным. Остаётся надеяться, что чёболь выбрал достаточно неприметное место для встречи. На Лире джинсы, футболка с длинным рукавом и толстовка, экспроприированная из гардероба ЁЛин. На ней есть капюшон, и, вместе с очками, это должно дать дополнительную приватность моей персоне, если придётся долго торчать в людных местах, в компании чёболя. В кармане толстовки обнаруживается перманентный чёрный маркер с широким наконечником. Зачем он моей онни — остаётся загадкой. Может, она в свободное время стены разрисовывает. В любом случае, выкладывать его уже поздно — пусть будет.

Едем мы, от силы, минут пять. Я не успеваю удивиться, как мы оказываемся на территории какого-то госпиталя. Машина подруливает к вертолётной площадке, и тормозит возле ожидающей нас стальной птицы.

«Это что ещё за дела, он вообще офонарел?» — мысленно негодую я, по поводу столь неожиданной смены транспорта, пока вышколенный водитель ожидает у распахнутой двери автомобиля. Игнорирую протянутую руку, выбираюсь наружу. Рассматриваю геликоптер. Это не медицинский вертолёт — на нём нет специфических опознавательных знаков, а значит, ЧжунСок арендует у клиники площадку под свои нужды.

«Мажористо, однако» — хмыкаю, придя к нужному заключению.

В четырёхместном салоне вертушки, кроме пилота обнаруживаю самого ЧжунСока, развалившегося на втором ряду. Он показывает на место возле себя, велит пристегнуться. Пилот запускает двигатель, и вой от набирающего обороты винта перекрывает все остальные звуки. Лёгкий рывок и земля начинает уходить вниз, сперва плавно, но потом всё быстрее и быстрее, пока город, передо мной, не разворачивается в красивую панораму.

Никогда не летал на вертолёте. В прошлой жизни несколько раз меня подмывало купить прогулочный сертификат на экскурсию над Питером, но у Светы была жуткая акрофобия, а одному мне было лениво заморачиваться. И вот, получается, навёрстываю упущенное.

Летим долго. Сначала окраинами минуем Сеул, а затем, сохраняя курс на запад, достигаем Жёлтого моря. Подозрения о конечной точке маршрута начинают закрадываться, когда вертушка оставляет позади берег. Расслаблено разглядываю проносящуюся под стальным брюхом водную гладь, делая вид, будто, каждый день катаюсь по этому маршруту. ЧжунСок обойдётся. Я не дам ему повода позлорадствовать на тему «нейтральной территории» — сам виноват. Не надо было клювом щёлкать, договариваясь о встрече. Когда же впереди показывается белый силуэт, развеиваются остатки сомнений. Мы направляемся на яхту.

Яхта тоже заслуживает внимания. Она здоровенная, словно какой-нибудь эсминец и невероятно роскошно выглядящая. Белоснежные борта и изящные обводы притягивают взгляд, а обилие иллюминаторов и палуб в надстройке намекают на возможность приёма большого количества гостей.

— Сто сорок семь метров в длину, восемь палуб, водоизмещение более двенадцати тысяч тонн, — увидев, что Лиру заинтересовала посудина, стараясь перекричать шум, перечисляет ТТХ кораблика его владелец. — Бассейн, вертолётная площадка, СПА-салон, джакузи, кинотеатр — развлечения на любой вкус. Как и договаривались, встреча на нейтральной территории. И совершенно приватная обстановка.

(яхта ЧжунСока)

«Ага, а оргию, через иллюминаторы водолазы снимали» — мысленно отвечаю ему.

Пилот сажает машину, глушит двигатель. Но наружу мы выбираемся после полной остановки винта. Стою, пытаюсь сообразить, насколько сильно ощущается качка. Не уверен, что Лира страдает морской болезнью, но оконфузиться в самый неподходящий момент было бы неприятно. Может, из-за относительно спокойного моря, может, из-за монументальности судна, но разницы между сушей и палубой я не замечаю. И на том спасибо.

Из экипажа нас встречает молодая особа в костюме горничной, но её наряд никаких неприличных ассоциаций не вызывает — чисто функциональная одежда, максимально прикрывающая все части тела. Она кланяется и приветствует прибывшего господина. Тот, в свою очередь, даёт ей распоряжение на мой счёт:

— ИнЧжи, проводи мою гостью в её каюту. Обед через час, пусть она приведёт себя в порядок.

— Слушаюсь, сачжанним ЧжунСок-сии, снова кланяется та. — Прошу, пройдёмте, — добавляет она мне.

«Кажется, мне не оставляют выбора» — решаю, следуя за ИнЧжи длинными, отделанными деревом и металлом, коридорами. С другой стороны, я не успел позавтракать, и что-нибудь перехватить уже не кажется плохой идеей. Пусть даже в компании чёболя. Лишь бы это было съедобно.

В каюте, больше смахивающей на номер-люкс в пятизвёздочном отеле, меня поджидает очередной сюрприз — чёрное коктейльное платье на бархатном покрывале двухспальной кровати. А возле него, в коробке, пара туфель на шпильке.

«Да вы издеваетесь⁈»

Показываю на обновки и характерным жестом предлагаю ИнЧжи убрать их подальше. Переодеваться в них я точно не стану.

— Сачжанним ЧжунСок-сии просил, чтобы вы надели его. Это подарок.

«А может мне перед ним чечётку сплясать?» — мысленно хмыкаю в ответ.

Снимаю очки и повторяю жест, но уже настойчивее. Стараюсь придать взгляду ту суровость, что давеча, в квартире айдолки отпугнула ачжумму.

«Сейчас как закачу скандал, разберу нафиг это корыто на запчасти!»

Срабатывает. Девушка, испуганной ланью кидается к кровати, хватает подарки и скрывается с ними за дверью. Я же, закрываю дверь на замок, для надёжности подпираю стулом, раздеваюсь и иду в ванную. Дома мне было не до душа, так что, освежиться не помешает. Плещусь долго, ибо занять себя целый час просто нечем. Сотовый здесь, ожидаемо, не работает, а идея завалиться покемарить до обеда не находит положительного отклика у организма.

Выходя из ванной, ногами ощущаю лёгкую вибрацию, означающую, что яхта пришла в движение. На ум приходит совершенно дурацкая мысль откуда-то из детства, судя по всему:

«Вот бы порулить этой махиной. Почувствовать себя капитаном дальнего плавания, совершить кругосветку…. Хорошо быть богатым!»

Но тут же спускаюсь с неба на землю. Вряд-ли Лиру допустят до управления яхтой. Во избежание эксцессов. А если пробраться тайком, пока на мостике никого нет, если такое вообще возможно, не то, что походить на ней не смогу, я этот аппарат даже не заведу. Так что, о капитанской карьере, пусть и краткой, можно забыть. Зато не стоит забывать у кого я в гостях. Этот тип гражданской наружности однажды меня провёл — заманил сюда. Неизвестно, что он ещё может придумать. Например, обидится на отказ принять подарок и высадит где-нибудь, без денег и связи. Добирайся потом домой автостопом. Но ведь не объяснишь человеку, что я не умею на каблуках стоять, да и в принципе, носить столь элегантные вещи. Не говоря уже о том, что это прямая дорога к усложнению ситуации. Увидит нарядную Лиру и голову потеряет. А мне такие заигрывания с противоположным полом категорически не нужны. Конечно, попади в это тело женщина, наверняка бы она прибегла к столь древнему трюку обольщения. Но тогда, это была бы игра не по тем правилам, которые я установил.

В дверь осторожно стучатся. Это ИнЧжи приходит сообщить, что кушать подано и их сиятельство ждёт. Что ж, не стоит опаздывать во второй раз за день. Где-то я слышал, что это не по-королевски….

По лестнице мы поднимаемся палубой выше и попадаем в длинный зал, с отделкой в красно-чёрных тонах. Ряды столов и барная стойка намекают, что здесь обосновался ресторан. Моя сопровождающая оставляет меня в компании скучающего чёболя, и лишь отдаляющееся шуршание её подола напоминает, что кроме нас с ЧжунСоком на корабле ещё есть присутствующие.

Парень занимает столик возле окна. Либо, ему уже сообщили о моём капризе, либо, не ожидал от своевольной девчонки иного. Во всяком случае, удивления, при виде Лиры в повседневных шмотках, он не выказывает.

— Я, почему-то, так и подумал, что ты не оценишь мой подарок, и распорядился, чтобы ИнЧжи не пыталась тебя уговорить. А жаль. Было бы забавно посмотреть, как ты ешь в этом платье, — подтверждает он мою мысль, и, в тоже время, заставляет нехило напрячься — «Это что ещё за фетиш?».

На мою удивлённо поднятую бровь он отвечает двойным хлопком в ладоши.

«Позёр. Мог бы и звонком обойтись» — выказываю я своё мысленное «фи», наблюдая за приближающимся официантом. Тот, катит перед собой сервировочную тележку, но всё съестное на ней прикрыто крышками, от любопытных взглядов. Моих, например. И не спроста. Когда он жестом фокусника снимает серебрёные железки с подносов, становится ясно, что имел в виду ЧжунСок.

«Никакой он не фетишист, он просто потешается над доверчивой дурочкой, коей Лиру считает. Вот козёл!»

На блюдах красуются здоровенные гамбургеры. Такие я видел единственный раз в своей прошлой жизни, в «Hard Rock Cafe», в «Playa de la Americas» что на Тенерифе. Да и то, по-моему, те были меньшего размера. Отдельной горкой возвышается картошка фри, которую, официант, при помощи щипцов раскладывает по тарелкам. Следом, он выставляет на стол несколько разновидностей соусов, что называется, на любой вкус, а со второго яруса вытаскивает две стекляшки с колой. Разливает её по бокалам, желает приятного аппетита и удаляется. Только, приборов не оставляет. Эти «башни» предлагается есть руками.

(тот самый королевский бургер)

— Я счёл, что такой обед будет уместен, так как, полностью соответствует твоим принципам, — нагло заявляет ЧжунСок и впивается в свой бургер белоснежными зубами.

«Принципы, говоришь?»

Оглядываюсь по сторонам. К сожалению, все столы пустые, но есть стойка, за которой, наверняка найдётся что-нибудь подходящее. Встаю, и под изумлённый взгляд парня топаю к намеченной цели. Искомое нахожу быстро: строенный вертикальный контейнер, набитый столовыми приборами спрятанный на нижней полке. Вытаскиваю два комплекта и возвращаюсь к столу. Один кладу перед чёболем, а вторым вооружаюсь сам, и принимаюсь аккуратно расправляться с фастфудом.

«Не знаешь ты моих принципов, дружок!»

ЧжунСоку, ничего не остаётся, как последовать моему примеру.

Какое-то время увлечённо уничтожаем еду, и в помещении слышны лишь звуки столовых приборов. Когда я перехожу к картошке, ЧжунСок уже догрызает свою порцию. Он снова хлопает в ладоши, и явившийся официант убирает пустую посуду, доливает нам колы и тихо удаляется.

«Кажется, пришло время официальной части» — мысленно отмечаю я сей момент. Давно пора.

— Пока ты отсыпалась сегодня утром, я навёл кое-какие справки о тебе, — вытирая руки полотенцем, заходит с неожиданной стороны ЧжунСок. — И результат меня сильно удивил. Ни родителей, ни образования, или даже отметки о местах учёбы. Ни медицинской карты…. Ни-че-го. Только новый паспорт, выданный совсем недавно, и адрес прописки. Судя по твоей внешности, ты могла приехать откуда-то из Европы, да и твои манеры на это указывают. Ты носишь парик и линзы, и я не могу утверждать наверняка, что ты не скрываешь под ними свой натуральный цвет глаз и волос. Ведь, фотография в документе сделана в этом образе. Можешь не отрицать, для меня естественно подмечать такие вещи: линзы я разглядел ещё в первую нашу встречу, а вот парик только сегодня. И всё это, вкупе, приводит меня к закономерному вопросу: Кто ты ЁнМи?

«Что ответить старушке седой, не обидеть бы старость. Но слова оправданья не лезут, как будто бы в тягость…» — вспоминаю я богом забытую песню хмуро рассматривая своего разоблачителя. — «Кажется займ накрылся»

— Впрочем, это не моё дело, — расслаблено улыбнувшись продолжает прервавшийся ЧжунСок, и меня слегка отпускает. Если захочешь, когда-нибудь расскажешь. А об остальном позаботятся бумаги, которые тебе придётся подписать, чтобы получить запрошенную сумму.

Он наклоняется, поднимает с пола небольшой, кожаный портфель, ставит его себе на колени. Последовательно извлекает из него стопку печатных листов и матерчатую сумку на молнии, похожую на ту, в которой обувь стирают. Обращаю внимание, что сумка забита чем-то, сильно смахивающим на пачки банкнот.

«Скорее всего, так и есть» — решаю про себя. — «А бумаги, должно быть, — это долговая расписка, что логично. Она обяжет меня соблюдать договорённость. А если окажется, что ЁнМи не та, за кого себя выдаёт, у него в запасе, наверняка, окажется пара крепких ребят, по приказу босса, готовых вытрясти из малолетки долг. Как в тех дорамах, что жена смотрела. Если он вообще станет заморачиваться ради такой ничтожной суммы»

— Прочти это, — протягивает мне ЧжунСок первый лист. — Внимательно прочти.

Беру из его рук бумажку, фокусирую на ней взгляд. Так и есть. Заголовок гласит, что это «Долговая расписка». Странно только, что перед ним лежит не второй её экземпляр, а целая пачка документов.

Вчитываюсь. Сначала, всё стандартно: «Я такой-то — такой-то, беру то да сё у такого-то. На срок шесть месяцев…», — «Что-о-о?» — было возмущаюсь я, но вовремя вспоминаю слова чёболя и читаю дальше. «…если стороны не придут к соглашению о нижеследующем. А именно, в течении десяти дней со дня подписания настоящего документа, заёмщик не заключит с займодателем договор на определённые действия, именуемый, в дальнейшем, контракт. В нём, будут определены иные степени взаимоотношения сторон, аннулирующие обязательства заёмщика по настоящему документу».

Глава 13

Нейтральные воды Жёлтого моря и Сеул. Четырнадцатое апреля.

Дважды перечитываю манускрипт, вникая в его суть. Очень уж мне не хочется обращаться за пояснениями к ЧжунСоку. Тот со скучающим видом смотрит в окно, будто происходящее его не касается вовсе. Только не верится в это напускное безразличие, и, если представится шанс пройтись по умственным способностям собеседницы — он им воспользуется. Наверняка. Что ж, такого шанса я ему не дам, сам справлюсь, тем более всё оказывается предельно ясно.

За дебрями юридического языка скрывается совершенно однозначная формулировка, предлагающая сделать выбор: кабальнические условия по расписке или тёмная лошадка в виде контракта. Оба варианта меня не устраивают. По расписке за полгода я физически не смогу заработать столько денег, а второй вариант, без разницы, что там внутри документа, — это сто процентов подстава со стороны чёболя. И хорошо, если там не будет красной комнаты и атрибутов БДСМ, как в одной популярной книжке из моей прошлой жизни. Но даже если обойдётся без разврата, горбатиться на мажора я не соглашусь. Кто знает, какие капризы придётся исполнять?

Без сомнения, меня толкают ко второму варианту. Есть сладкий пряник в виде денег и десяти дней на «подумать» и есть невыполнимые условия, если откажусь работать на ЧжунСока. Выбор очевиден.

«Попросить, что ли, контракт почитать?» — думаю я, украдкой поглядывая в сторону вожделенной пачки. ЧжунСок замечает мой взгляд.

— Ты всё поняла? — тоном школьного учителя интересуется он. Скажешь «нет» — поставит двойку, а скажешь «да» — наградит дополнительным заданием. — Хочешь ознакомиться с контрактом?

Мотаю головой. Затем стучу пальцем себе по виску и показываю на «улицу». ЧжунСок не возражает. Он верно понимает мой жест: прежде чем читать контракт, нужно обдумать само предложение в целом. Как бы ни подмывало, но тратить время на бесполезное занятие нет смысла.

— Сходи, подумай, — всё тем же тоном, но добавив в него нотки снисходительности, предлагает он. Подавив желание придушить гадёныша, встаю, топаю прочь из душного помещения.

«Сказать ему, что деньги мне нужны для спасения жизни одной глупой девочки?» — размышляю я, идя вдоль борта палубы. Она открыта со стороны моря, и холодный ветер, пахнущий солью и водорослями, треплет мне волосы, забирается под толстовку. Останавливаюсь. Опираюсь на глухой бортик ограждения, поворачиваю голову к ветру, закрываю глаза и глубоко дышу, наслаждаясь моментом. Кайф! Если бы не обстоятельства…

«Куда мне сто двадцать миллионов? Может, переиграть, и взять пятнадцать? Остальное — прихоть, не имеющая к ЁнИль никакого отношения. Только мне кажется, что условия останутся прежними, если ЧжунСок вообще не передумает или не изменит срок возврата в меньшую сторону. Смысл ему упускать добычу, если рыба уже сидит на крючке? Да и мои принципы, о которых он так заботился, окажутся курам на смех. Можно сделать иначе: взять всю сумму, отдать ЁнИль пятнадцать, а остальное вернуть, если контракт окажется шляпой. Арифметика тут простая: сто двадцать миллионов поделить на сто восемьдесят дней — получается по шестьсот шестьдесят семь тысяч в день. Абсолютно нереально! А ведь ещё и отдыхать когда-то нужно… Но если пятнадцать миллионов разделить на те же полгода, тогда сумма оказывается вполне подъёмной, даже с выходными. Только для этого придётся вернуться к первоначальной идее — устроить Лиру в танцовщицы. Что я, не справлюсь за десять дней? Справлюсь, наверное. Как говорят местные: „Я буду усердно трудиться“».

— Что с твоими руками? — интересуется ЧжунСок, когда я возвращаюсь с «прогулки».

Прекращаю разминать непослушные пальцы и сажусь на своё место. А с ними у меня творится какая-то ерунда. Уже в который раз за прошедшие дни непроизвольно сокращаются сухожилия мышц на обеих руках, из-за чего пальцы сами собой начинают подёргиваться. Длятся эти приступы минут по пять, потом проходят.

«Наверное, что-то нервное», — решаю, и залпом осушаю бокал с остатками выдохшейся колы. Попутно замечаю испачканный фломастером палец, но оттирать краску в присутствии свидетеля не решаюсь. Разумеется, его вопрос оставляю без ответа — это мои проблемы. Чёболь не настаивает. Он занят тем, что таскает остатки изрядно остывшей картошки с моей тарелки. Видимо, чтобы добру не пропадать. Свою он давно доел.

«Вот ведь халявщик!» — хочется высказать парню своё мнение на этот счёт словами небезызвестного Ивана Голубкова. Протягиваю руку и переставляю полупустую тарелку поближе к себе, а ЧжунСоку показываю кукиш. Обойдётся! По всей видимости, ему известен этот жест, или его контекст слишком очевиден, и парень кривит рот.

— Что ты надумала? — спрашивает он, дождавшись, пока я опустошу блюдо. Вместо ответа я беру со стола нож и подношу к ладони, как будто собираюсь сделать надрез. Всё это делаю над распиской, намекая на очевидное.

ЧжунСок смеётся в ответ.

— Тебе не придётся ничего подписывать кровью. Я не дьявол, чтобы претендовать на твою душу. Мне она не нужна. Но я собираюсь покуситься на твоё тело.

По моему лицу наверняка можно прочитать, что я обо всём этом думаю, и чёболь наслаждается моментом. Кажется, ему доставляет удовольствие насмехаться над бедной девушкой.

— Не в том смысле, конечно, — удовлетворившись реакцией собеседницы, продолжает ЧжунСок. — Это, — стучит он костяшками пальцев по стопке листов, — что-то вроде трудового договора. Ты в течение года будешь выполнять мои маленькие просьбы, а я о тебе позабочусь, после чего твой долг аннулируется. Ничего противозаконного, аморального, непотребного и неприличного. И никаких подвигов от тебя тоже не требуется. Можешь сама убедиться. Если что-то не понравится, в контракте предусмотрена возможность вносить изменения по соглашению сторон. Смело вычёркивай сомнительные пункты, и будем договариваться об альтернативах. До его подписания, разумеется.

Чёболь наконец-то соизволит протянуть мне пресловутый контракт для ознакомления, но открывать его я не спешу. Решение мною принято и не в пользу последнего. А после услышанного моя уверенность лишь окрепла.

«Пошёл он нафиг со своими шуточками! Ну и контракт пусть свернёт в трубочку и запихнёт себе в одно место……год горбатиться на этого напыщенного индюка! Да я лучше пойду танцевать стриптиз! Благо, Лира и его умеет — это я точно знаю. А если освоить шест — вообще получится бомба!»

Успокоив себя таким образом, откладываю бесполезный нож и «прошу» у ЧжунСока ручку ещё одним характерным жестом. Когда он протягивает требуемое, я ненадолго впадаю в ступор. Я ведь не знаю своей подписи! В том эквиваленте паспорта, что мне принесла ЁЛин, её не было — простой кусок пластика с основными данными и фоткой. Чисто для внутреннего использования. Онни поведала тогда, что позже я смогу сделать общегражданский паспорт, открывающий безвизовые двери в сто девяносто две страны мира. Круто. Только всплывшая информация мне никак не поможет решить дилемму.

Моя заминка не укрывается от глаз «делового партнёра», и он неприминует высказаться по этому поводу:

— Ты можешь просто написать своё имя, если ещё не забыла его. Этого будет достаточно.

Поднимаю на ЧжунСока взгляд, потом опускаю глаза к ножу и снова перевожу на чёболя. Очень хочется воспользоваться столовым прибором вместо ручки и вырезать своё имя на его лбу. Чтобы всегда на виду было. ЧжунСок убирает улыбку с лица, скрещивает на груди руки и откидывается на спинку стула. Подальше от собеседницы. А я прерываю полёт фантазии, в которой исполняю желаемое, и с несдерживаемой широкой улыбкой вывожу на бумаге два иероглифа.

«Что-то Лира у меня сегодня чересчур возбудима и легко поддаётся эмоциям. Месячные что ли? Да вроде нет, три недели прошло всего, или уже пора?» — ещё раз пробежавшись глазами по тексту расписки, размышляю я на предмет своей реакции на подколки. — «Не, скорее всего, этот тип просто очень хорошо умеет бесить людей. Одним своим видом. Встречались подобные в прошлом».

ЧжунСок протягивает руку, намереваясь забрать расписку, но я вовремя вспоминаю об одном моменте. Придавливаю ладонью «манускрипт», а свободной рукой лезу в карман за сотовым. Увидев телефон, парень снова демонстрирует оскал и возвращает пятерню на место. Ждёт, пока я сфотографирую лист, и наконец получает желаемое.

— Если тебя интересует правовая составляющая, то всё законно, — зачитывает он мне небольшую лекцию, складывая изъятое обратно в портфель. — Всё, кроме расписки. Контракт считается как трудовой договор и не требует согласия твоих родителей. Конечно, если тебе и правда восемнадцать. В противном случае договор должен быть расторгнут, а заёмные средства возвращены. Ну а расписка… ты можешь спросить у них разрешение. Но что-то мне подсказывает, что ты не станешь этого делать (в мире Лиры трудовой договор на выполнение простой работы можно заключать с шестнадцати лет. Это не относится к труду, подразумевающему контент 18+. Прим. автора).

ЧжунСок выжидающе на меня смотрит, наверное, ожидая, что я передумаю в последний момент или схвачусь за телефон и начну сыпать вопросами. Но Лира нема как рыба. Не получив ответной реакции, он протягивает через стол портфель, ждёт, пока я проверю его содержимое. В сумке и правда оказываются деньги. Двенадцать пачек по двести пятидесятитысячных купюр в каждой. Пересчитывать их я не вижу смысла. Пачки упакованы в банковскую ленту и выглядят вполне настоящими. Я не сомневаюсь в честности парня в отношении денег — слишком ничтожная сумма по его меркам, чтобы куклу подкладывать. Поколебавшись, всё же вскрываю одну — всё равно потрошить придётся — со вполне предсказуемым результатом.

Складываю всё обратно и бросаю на ЧжунСока взгляд, который по задумке должен намекать, что пора и честь знать. Парень то ли не врубается, то ли намеренно игнорирует мои сигналы и вместо того, чтобы выпроводить гостью, занимается ерундой.

— Я собираюсь поплавать с аквалангом. Это очень увлекательно, хочешь присоединиться?

«Конечно, хочу, но не сейчас» — мысленно отвечаю ему. Всё, что меня в настоящий момент интересует, — это побыстрее добраться домой. А то засиделся я в гостях.

Стучу пальцем по тыльной стороне запястья там, где должны быть часы. Универсальный жест, дающий понять, что время — деньги. ЧжунСоку он тоже знаком, к счастью.

— Что ж, предполагаю, что тебе не терпится потратить всё и сразу, поэтому не смею задерживать. В следующий раз поплаваем.

«Ага, размечтался. Следующего раза не будет, дружочек».

* * *

Обратно я еду один. Меня это нисколько не смущает, наоборот, присутствие чёболя было дополнительным раздражающим фактором. Какое счастье побыть в тишине, подальше от язвительных комментариев.

«Они тут поголовно такие или он — исключение?» — предаюсь я размышлениям на предмет корейской «генетики» элитных персон, пока вертолёт наматывает на винт километры. Под его стальным брюхом проносятся бурлящие волны, — перед самым вылетом море потеряло своё спокойствие и вторило моим эмоциям — и только высота защищает от тянущихся вверх водяных языков. — «Хотя, если вспомнить КванГо, тот ещё похлеще — настоящая заноза. С другой стороны, Мун старший абсолютно предсказуем, в отличие от ЧжунСока. Первый — прёт напролом, а второй берёт хитростью и измором. Общаться, определённо, приятнее с КванГо…. Как там ШиЕн поживает?» — неожиданно вспоминаю я своего школьного «приятеля», вечно попадающегося у Лиры на пути. — «Вроде нормальный пацан. Подрастёт, может и толк с него будет. Чем он там заниматься хотел? Автомобилями? Хорошая идея. Особенно в стране, поощряющей развитие тяжёлой промышленности. А имея на руках батин капитал, осуществить задумку будет гораздо проще. Конечно, если он не вырастет дуб-дубом и не сольёт начинания в трубу».

Под мерный «шёпот» винтов я неожиданно засыпаю, а продираю глаза лишь когда вертушка касается посадочной площадки. Всё тот же «майбах» подвозит меня до ресторана, откуда накануне я был с позором изгнан, а дальше, проторенной дорогой топаю пешком.

Вечер ещё только занимается, и большинство местных просиживают штаны на рабочих местах. Моя ЁЛин в их числе. Её отсутствие позволяет мне без лишних вопросов пронести в квартиру заветный кейс и надёжно укрыть его от посторонних глаз в своей комнате. Хотя особо что-то прятать я не стремлюсь. Это мои дела, лезть в которые онни я не позволю.

Понимая, какой глупостью это кажется, всё же позволяю себе небольшую фривольность. Плюхаюсь на кровать и вываливаю на себя пачки с деньгами. Меня подмывает распечатать их все и «зарыться» в купюры, словно Скрудж МакДак, купающийся в деньгах. Но косплеить старую утку глупо, ибо потом замучаешься собирать всё обратно.

«Я молоденькая уточка: кря-кря. Словно один из племянников Скруджа. Или правильнее будет — племянница? Как там её звали, Поночка, кажется?»

Повалявшись так минут пять, прекращаю валять дурака и принимаюсь за дело. Отсчитываю десять пачек и убираю их в комод — неизменный атрибут любой девчачьей комнаты. В прошлой жизни я спокойно обходился без него до появления в моей жизни Светы, а после уже было лень выкидывать лишнюю мебель. От распатроненной пачки отнимаю половину и тоже прячу, но уже в соседний ящик — это станет моей заначкой на личные нужды. Оставшиеся пятнадцать миллионов аккуратно складываю, убираю в карман толстовки и решаю немедленно навестить соседку. В конце концов, для кого я на поклон к чёболю ходил?

Соседка оказывается дома. Она с подозрением смотрит на появившуюся на пороге ЁнМи, не зная, как реагировать. Чтобы не нагнетать обстановку, жестом фокусника извлекаю деньги и машу ими перед носом девчонки. Срабатывает как надо. Спустя десять минут мы, словно лучшие подруги, сидим у неё на кухне, пьём фруктовый чай с безмолочными пироженками из органической кафешки на «Кхандундэро». ЁнИль наотрез отказалась выпускать меня, пока не отблагодарит как полагается, и теперь она без умолку болтает, пересказывая события двухлетней давности. Я же налегаю на вкусняшки.

Она рассказывает, как её — только подписавшую контракт — поставили на замену выбывшей участницы «Wonder Girls», — молодой, но подающей большие надежды группы, и как в первое же выступление она поскользнулась и случайно толкнула Сохи — вокалистку группы. Они как раз проходили вдоль края сцены, и та упала вниз, в результате падения повредив позвоночник. В итоге ЁнИль подверглась дичайшему хейту со стороны фэнов, а руководство Агентства не стало заморачиваться с выправлением ситуации и просто убрало виновницу трагедии с глаз долой. Группа же объявила перерыв в карьере. И вот на днях ЁнИль встретила в офисе «JYP» своих бывших сонбэ, судя по всему, готовившихся к камбэку. А её вызвали, чтобы обвинить в нарушении условий контракта из-за личной жизни и повесить неподъёмный штраф (ранее, здесь и далее, всё что касается жизни и творчества к-поп групп, в том числе «Wonder Girls», расходится с реальной историей. В том числе это касается и исполняемых ими песен. История агентств тоже не является каноничной. Прим. автора).

— Если бы я умела сочинять песни… Директор ЧиЁн обещал позаботиться обо мне и вернуть на сцену, если я принесу ему хотя бы одну! — тяжко вздыхает ЁнИль, не подозревая, что я уже в курсе этого «обещания», больше похожего на отмахивание от назойливой мухи. Хотя кто знает, как местные воспринимают слова босса. Возможно, ЁнИль совершенно искренне убеждена в непогрешимости своего начальника.

Видя, что её собеседница никак не реагирует на сей монолог, девчонка встаёт, без спроса подливает обеим чаю из стеклянного чайника, сквозь прозрачные стенки которого видны набухшие кусочки фруктов, плавающие в кипятке. Снова садится.

— Я не смогу отдать тебе эти деньги быстро. Меня еле приняли обратно в бассейн, где я работала. Пришлось соврать, что я отравилась. Повезло, что их новая работница оказалась совсем бестолковая, а иначе я бы не знаю, что делала, — произносит она, уставившись в свою кружку. Приходится лезть в телефон, чтобы её успокоить.

[Можешь их не возвращать. Считай, что это подарок от преданной поклонницы. Лучше посоветуй, куда можно пойти работать танцовщицей]

ЁнИль удивлённо смотрит на меня. Её глаза, готовые разразиться потоком слёз от переполнявших эмоций, моментально высыхают.

— Я… я не знаю… Наверное, смогу… А ты хорошо танцуешь? — замявшись, произносит она. Кажется, вопрос поставил её в тупик, и чтобы принять нужное решение, она спросила про моё мастерство.

Киваю.

— Покажешь? — Ожидаемо слышу в ответ и снова подтверждаю кивком. Почему бы нет? Тем более если ЁнИль сможет помочь с работой. Надо пользоваться предоставленной возможностью, деньги-то уплачены. Да и размяться не помешает после съеденного. Ещё растолстею, как потом в зеркало Лире в глаза смотреть?

Девчонка на свой вкус включает трек на телефоне, и моё тело, подчиняясь зажигательному ритму, само срывается из положения «сидя». Стоило лишь отпустить вожжи. Не выдержав, ЁнИль присоединяется к танцу, и через мгновение мы уже вдвоём усердно «стучимся» в потолок к соседям. Айдолка не зря обучалась. Она неплохо подстраивается под классические движения, добившись почти идеальной синхронности. Внезапно казавшаяся просторной кухня становится тесной, и в ней перестаёт хватать места для двух танцующих девушек.

Когда трек заканчивается, ЁнИль задорно хлопает в ладоши и вопит от переизбытка чувств. С удовольствием присоединяюсь к ней, выплёскивая напряжение прошедшего дня. А что, мне теперь можно попрыгать и повопить от радости, размахивая руками. Хоть и безмолвно. Я же девочка. Внешне, во всяком случае. Получается у меня вполне естественно для человека, прежде всегда зажатого в плане эмоций.

— Ты так классно танцуешь! Где ты училась? — плюхнувшись на стул, интересуется ЁнИль. Она часто дышит, а на щеках девушки появляется румянец. Пальцем тыкаю себе в грудь, и девчонка округляет глаза. — Да ну⁈ ЁнМи, ты ведь знаешь, что у тебя талант? Ты не задумывалась о карьере айдола?

«Интересно, и какой получится айдол из немой девушки?» — мысленно ухмыляюсь я на вопрос собеседницы. — «Да и порядки там у них судя по всему… — чихнёшь не в ту сторону и штрафом наградят, многомиллионным. Ну её нафиг, эту карьеру».

Отрицательно мотаю головой и сажусь на своё место. Промачиваю пересохшее горло подостывшим чаем.

— А зря! — неверно понимает мой жест ЁнИль. — Думаю, если ты подашь к нам заявку, то пройдёшь конкурс в трейни. Ты сможешь выступать в группе в качестве ведущего танцора. Ты знаешь, как сильно привлекает внимание хорошее хорео!

«Не знаю и знать не хочу. Лучше выкладывай, что там у тебя за информация о работе» — отмахиваюсь я от назойливой девушки. Включаю телефон и набираю текст.

— Ой, прости, я увлеклась, — сникает ЁнИль. — В общем, мой паре… мой бывший парень, он работает барменом в известном клубе в Каннамгу. У них там регулярно проводятся танцевальные шоу. Я сама хотела пойти туда, но мне контрактом запрещено выступать без ведома Агентства. Я могу попросить его порекомендовать тебя на просмотр.

«Вот это уже другое дело» — удовлетворённо киваю, соглашаясь на предложение девушки. — «Мне, главное, попасть, а там и о перспективах можно подумать».

— Оставь свой номер, я тебе позвоню, как всё устрою, — продолжает ЁнИль, и я во второй раз за день зависаю. Я же не знаю своего номера телефона! ЁЛин не удосужилась его записать, а самостоятельно выяснить всё руки не доходили.

Открываю набор номера и показываю экран ЁнИль, предлагая ей самой вбить нужные цифры.

«Раньше бы так спокойно девушки оставляли мне свои номерки. В прошлой жизни» — приходит на ум крамольная мыслишка, пока айдолка тычет наманикюренными пальчиками в виртуальную клавиатуру моего телефона. Она быстро заканчивает простые манипуляции и совершает вызов. А когда её сотовый разрождается мелодией звонка, подтверждая правильность набора, сбрасывает и отдаёт трубку владелице.

— Я постараюсь завтра его набрать. Сегодня ЫГун уже на работе и не возьмёт трубку, а утром он спит. Так что рассчитывай на середину дня. Завтра я работаю во вторую смену с вечерними группами. И если ответ будет положительным, к сожалению, не смогу составить тебе компанию. Но я буду болеть за тебя! Файтинг, ЁнМи!

Повторяю жест ЁнИль и улыбаюсь в ответ. Поборемся!

Обе кисти прихватывает одновременно. Спазм скручивает ладони и выворачивает пальцы в суставах. Да так, что я, выпучив глаза от боли, заваливаюсь со стула на пол. Жаль, что закричать не могу, иначе мой вопль оглашал бы сейчас весь подъезд. А спазм и не думает завершаться. Наоборот, идёт по нарастающей, всё больше скручивая ладони.

«Как же больно! Больно! БОЛЬНО! А-а-а-а!»

Это не похоже на сведённую мышцу, ощущения не те. И даже когда сводит палец на ноге — вполне терпимо. А тут, как будто все пальцы сами собой вот-вот выломаются из суставов, а кисти сложатся пополам — вдоль. Такого не пожелаешь и врагу.

Спазм продолжается минут десять, в течение которых от боли я полностью теряю контроль над происходящим, а когда обретаю возможность соображать, сквозь залитые слезами глаза вижу, как перепуганная ЁнИль трясущимися руками что-то набирает на телефоне.

«Скорую вызывает, наверное. Совсем не к месту» — соображаю я, и делаю попытку подняться с пола. Вполне удачно. Кое-как завладеваю своим телефоном, пишу, чтобы отменила вызов. Очень настойчивым тоном пишу. ЁнИль, к счастью, прислушивается и, извинившись перед собеседником на том конце провода, завершает звонок.

— Что с тобой? — спрашивает она, заглядывая мне в глаза. Приходится врать не на шутку взволнованной девушке.

[Кисти свело. Прости, что напугала. У меня такое бывает иногда, наверное, от нервов]

— И ты не знаешь точно? Тебе нужно показаться врачу!

Чтобы не разводить демагогию, соглашаюсь со столь железным утверждением и прощаюсь с девушкой. Засиделся я в гостях…

Уже в дверях ЁнИль обнимает меня и тихо произносит: — Береги себя, ЁнМи.

Глава 14

Сеул, четырнадцатое и пятнадцатое апреля.

Мина открыла глаза. Ей показалось, что она задремала буквально на пять минут, а оказалось, проспала почти три часа. На улице уже стемнело. Кресло, в котором она заснула, вряд ли предназначалось для этих целей. Шея затекла, а спину ломило из-за неудобной позы, которую приняло расслабившееся тело девушки. Мина встала, сделала несколько простых упражнений, разминаясь, благо пространство больничной палаты позволяло, сбегала в туалет. Её омони (мама. Прим. автора) тоже спала, и должна была проснуться к грядущему ужину.

Мина находилась в больнице с самого утра, и СуНа даже пыталась прогнать дочь, чтобы не просиживала штаны почём зря.

— Что со мной может случиться под присмотром опытных врачей? — задала она резонный вопрос. — Операция прошла успешно, и всё, что осталось, — это ждать восстановления. Так что иди-ка ты доченька домой. Нечего тебе здесь делать.

Но девушка и не думала уходить. Сегодня у неё выходной, и на весь день можно было забыть про ресторан. Правда, получалось плохо. Ей на ум постоянно лезла проклятая девчонка и не менее проклятый рейтинг. Она не стала рассказывать о нём омони, побоявшись, что та разнервничается из-за неприятной новости. А нервничать СуНе было категорически запрещено. Между тем, Мина тоже решила оградить себя от ненужных переживаний, и со вчерашнего вечера не проверяла карточку ресторана на «Kakao Map». Смысл, если ничего уже не поделаешь? Те несколько отзывов, что обвалили до того идеальный рейтинг, изобличали ресторан в чрезмерном завышении цен и, якобы, уходе от традиционной кухни. И непонятно, что больше взбесило Мину: то, что ЁнМи воспользовалась моментом, чтобы обойти запрет на использование мяса, или то, что посетители не слишком вникали в суть происходящего, когда оставляли свои гневные, но расплывчатые комментарии. Во всяком случае, в чём Мина убедилась, когда приехала, — это что ЁнМи не меняла цены на классическое меню. А вот насчёт рецептур она ничего не могла сказать — надо было разбираться с каждым случаем отдельно. Что она и планировала сделать сегодня, заоднодав обратную связь всем недовольным.

Вчера она кое-как закрыла смену, даже не сделав сверку и не посчитав кассу. И по идее нужно было всё доделать, чтобы не оставлять лишнюю работу на завтра. Но ей абсолютно не хотелось разбираться в том, что наворотила немая девчонка.

«Во сколько вон там может быть убыток?» — думала Мина, вслушиваясь в ровное дыхание матери. — «Никак не больше дневной выручки. Скорее, даже меньше. Тысяч двести. Как раз хватит зарплаты ЁнМи, чтобы закрыть разницу. А остальное пойдёт на возмещение морального ущерба… Нормальная девочка была, работящая… что ей на месте-то не сиделось? Наверняка всё дело в чёболе! Стоило его захомутать, и решила, что теперь всё можно. Небось сидит сейчас с ним в ресторане, уши развесила. А может, и того, — в постели с утра кувыркаются… с его-то репутацией бабника. Щибаль!»

Мина вдруг поняла, что дико завидует девчонке: несмотря на свой недуг, с лёгкостью, вытянувшей счастливый билет в красивую жизнь. В то время как ей, изо дня в день приходится прикладывать значительные усилия, чтобы просто существовать. Не говоря уже о личной жизни. Ей двадцать шесть, а её единственный поцелуй остался где-то далеко позади. Некоторые соседи уже называют её «аегусси», намекая, что, мол, засиделась она в девках. И откуда только прознали? Ещё немного и начнут открыто скалиться!

— Мина, доченька, включи телевизор, там сейчас моя дорама будет, — доносится до девушки голос проснувшейся матери. Она нащупывает на столике пульт, не глядя жмёт кнопку. — Ты что-нибудь ела? — добавляет женщина, когда на экране появляется изображение.

— Да, омони, я сходила в кафе, пока ты спала, — не задумываясь соврала Мина. Есть ей совсем не хотелось.

— Я могу поделиться с тобой ужином. Всё равно весь не съем. Тут так хорошо кормят!

— Камсахэё, омони, я не голодна, а тебе нужно набираться сил.

— Ну как знаешь!

По телевизору шёл выпуск новостей. Он уже подходил к концу, и настал черёд блока с новостями из мира шоу-бизнеса и просто известных людей. Мина подняла голову к экрану, когда услышала знакомое имя:

— Буквально как несколько часов в сети завирусилось видео Яхты Ким ЧжунСока — старшего сына Ким НамХона, главы «Sequoia Group», — входящей в порт Инчхона, — вещала из студии ведущая. — На кадрах видно, что судно стоимостью порядка четырёхсот миллионов долларов США подверглось нападению вандалов, оставивших загадочную надпись на одном из его бортов. Как нам стало известно, эта надпись сделана на русском языке, и означает, что на корабле ведётся производство фильмов для взрослых. Мы обратились к нашему русскоязычному коллеге, проживающему в Сеуле, и попросили его разъяснить смысл данной надписи.

На экране появился молодой мужчина с европейскими чертами лица. Он сидел в каком-то людном помещении, похожем на кафе, и общался посредством видеосвязи при помощи телефона.

— Эту надпись определённо сделал человек, разбирающийся в русском менталитете: её состав и контекст указывают на это, — произнёс он на сносном корейском и замолчал, ожидая вопроса.

— Поясните нашим зрителям, в чём смысл данной фразы? — подхватила ведущая. Интервьюер не заставил себя ждать.

— Это сарказм. Автор надписи решил подшутить на тему скандала, связанного с этой яхтой. Вы наверняка помните тот случай. Никаких прямых определений она в себе не несёт.

— Вы хотите сказать, что автор был участником того скандала? — спросила ведущая, и тут же переключилась на аудиторию . — А я напомню нашим зрителям, о чём идёт речь. Прошлым летом Ким ЧжунСок оказался вовлечён в скандал, когда запечатлённые с дрона кадры с обнажёнными девушками на палубе яхты попали в сеть.

— Не могу утверждать наверняка, — ответил собеседник, дождавшись, когда ведущая закончит краткий экскурс в историю. — Но если это так, тогда автор определённо мстит Ким ЧжунСоку.

— Камсахэё. И последний вопрос. Скажите, значит, предполагаемому вандалу или группе вандалов, стоит опасаться обвинения в клевете?

— На этот вопрос может ответить только юрист. Но будь я на месте Ким ЧжунСока, то просто бы посмеялся шутке.

Мина прекратила слушать болтовню ведущих. Ей внезапно пришла на ум совершенно дикая мысль, откуда уши торчат в этой истории. ЁнМи имела европейские черты лица, но откуда она родом — не рассказывала. Кто знает, может быть она из далёкой России? Только зачем так шутить над чёболем, ей проблем мало? Или они решили на пару потроллить общественность? Как бы там ни было, но на первое же свидание попасть на роскошную яхту — за такое Мина многое бы отдала. Даже если бы пришлось поучаствовать в сомнительных играх.

Новость напомнила девушке о предстоящей работе, и та, мысленно вздохнув, полезла в телефон, разгребать завал на «Kakao Map».

— Айгу! Щибаль! — непроизвольно вырвалось у неё, когда она увидела карточку ресторана.

— Что-то случилось, дочка? — встрепенулась СуНа, до того, внимательно следившая за выпуском новостей.

— Прости, омони, всё хорошо! — стараясь скрыть чрезмерное возбуждение в голосе, ответила Мина. — Ты простишь меня, если я убегу сегодня пораньше? Дела в ресторане.

— Конечно, иди! Передавай привет этой новенькой, как её… — ЁнМи! Ты её так хвалила. Надеюсь, она хорошо справляется со своими обязанностями? Мне бы хотелось, чтобы она меня заменила на постоянной основе.

— Она — лучше всех, омони! — теперь уже не скрывая радости, воскликнула Мина и обняла мать. — Ну что ты такое говоришь, омони, ты ещё нам всем фору дашь!

— Не задерживайся, беги, — махнула рукой женщина и промокнула рукавом больничной рубашки проступившие на глазах слёзы.

* * *

Лежу в горячей воде, предаюсь ленивым мыслям. Пожалуй, ванна — лучшее место для этого. Вода расслабляет и создаёт условия, где тело перестаёт ощущаться вовсе. Что мне и нужно после пережитого.

ЁнИль права. Мне определённо следует навестить невролога, или кто там в медицине отвечает за подобные «выкрутасы». Только по своей изначальной природе, пока петух не клюнет, или рукоять застрявшего меж лопаток топора не станет мешать вставать по утрам, к врачам я ни ногой.

Но моя нерешительность — это полбеды. ЁЛин не знает об эпилепсии, а если я пожалуюсь на боли в кистях, придёт рассказать и об остальном. Тут ведь и к мудан не ходи, понятно, откуда ноги растут, сам читал о необратимых изменениях. Наверное, это первая стадия. А моя онни, прознав о болезни, запретит мне любую активную деятельность, включая работу, и тем более танцы. Но к врачу сходить надо. Только он сможет сказать, как с этим недугом бороться. Лекарство пропишет, в конце концов. Чтобы больше не пришлось «протирать» чужие полы своей одеждой.

Перед девчонкой неудобно получилось, конечно. Зато я её спас! И вроде как, даже подружились. Номерами обменялись… Надо будет намекнуть ей, чтобы писала, если снова нехорошие мысли появятся. Поработаю психологом по вызову, подставлю дружеское плечо. Песню бы для неё сочинить, чтобы наверняка избавить девчонку от депрессии, и дать ей второй шанс. Раз ЁнИль верит словам директора, может и мне пора в них поверить?

Поднимаю над водой правую кисть, разглядываю сморщенные подушечки пальцев.

«Полбеды… Рискнуть, что ли?»

Мне очень не хочется повторения пытки, особенно если болезнь будет прогрессировать. Но если дать себе слово, любой хитростью, без ведома ЁЛин попасть к врачу на приём, то можно сделать исключение. Только, что вспоминать? Я в этой корейской эстраде разбираюсь как свинья в апельсинах. Может, что-нибудь из классического? У Гаги были неплохие танцевальные хиты, да и моя любимая Бритни сможет поделиться парочкой. Вопрос только, оценит ли местная публика? А может, что-нибудь из коллективов? Например, «Перчинок». Один их «Wannabe» чего стоит. Да и клип, снятый одним кадром, мне, в своё время зашёл.

«Тут ведь основной упор на группы сделан, даже ЁнИль в одной из таких выступила… Как там они назывались?»

Приступ схватывает совершенно внезапно. Вот я размышляю о потенциальных хитах, и вдруг сознание гаснет. Очухиваюсь от звука дверного звонка, доносящегося сквозь толщу воды. Выбираюсь из ванны, благо ноги нормально держат, кутаюсь в полотенце и чуть пошатываясь плетусь открывать. Кого там нелёгкая принесла на ночь глядя и где шляется ЁЛин?

Ответ на последний вопрос я получаю, распахнув дверь. На пороге обнаруживаю свою бывшую начальницу, на которую опирается моя очень пьяная онни. Как она умудрилась добраться до дома в таком состоянии уму непостижимо.

«Что-то она зачастила с выпивкой. С такими темпами и до запоев недалеко» — мелькает неприятная мысль, пока я подхватываю ЁЛин под свободную руку и помогаю довести её до постели. По ходу, ловлю сползающее с груди полотенце.

«Чёрт!»

Этот эпитет предназначается не только куску материи. Я вспоминаю, о снятых перед купанием линзах. И если без парика Мина Лиру видела, то необычного цвета глаза для неё наверняка стали шокирующим сюрпризом. То-то она застыла при моём появлении.

— Я встретила ЁЛин-онни возле дома. Кажется, она немного перебрала, — приоткрывает завесу тайны их совместного явления Мина. — Я, всё равно, шла к тебе и решила, что помощь ей не помешает, добавляет девушка, и я настораживаюсь. Больно часто стали приходить по мою душу разгневанные девицы.

Помещённая в горизонтальное положение онни мгновенно засыпает, и мы с Миной перемещаемся на кухню. Чаю я ей не предлагаю — поздно уже для застолья.

Девушка не сразу решается заговорить. Подбадриваю её улыбкой и вопрошающим взглядом: «Выкладывай, зачем пришла».

— ЁнМи, я была не права, прости меня, — сразу с козырей заходит Мина, и мне это по душе. Странно только, что она раньше не извинилась, хотя у неё был целый день в запасе. Могла бы уже всё десять раз проверить.

Очередь за тефтелями выстроилась чуть ли не на улицу. Пришлось задвинуть готовку чумок-бап в дальний угол и заняться новым блюдом. Но оно того стоило. Некоторые посетители, не разобравшись, ворчали, мол, что за самоуправство — рецептуру их любимых рисовых шариков портить, да ещё и цену задирать… грозились карами. Но при этом раскошеливались не хуже остальных. За вторую половину воскресного дня я израсходовал все имеющиеся запасы закупленных продуктов. Отчасти, в этом мне помогли давешние ачжуммы. Откуда-то прознав о новом блюде, они привели с собой с дюжину подруг на дегустацию, а потом, ещё и усердно нахваливали кушанье, поощряя гостей к покупке. Был, правда, один подозрительный тип… Войдя в ресторан, он осмотрелся, сфотографировал меню и солидную очередь к кассе, после чего удалился, оставив меня в замешательстве.

— Это менеджер из «Столетнего цветка», я узнала его по причёске, — подойдя к прилавку, приоткрыла тайну посетителя ачжумма «с вазой». — Ходит тут, вынюхивает что-то. Как бы пакости какой не сотворили. Клиентов то ты у них всех увела, доченька.

Всех, не всех — мне было неведомо, но лёгкую форму паранойи ачжумма мне обеспечила. Остаток вечера я вздрагивал от каждого звука, сопровождавшего открывающуюся дверь, ожидая визита накачанных парней с битами.

— Я весь день провела в больнице с омони и не заходила на «Kakao Map», а зря. Там такое творится… ты не представляешь! Все в полном восторге от нового блюда! Мне кажется, теперь у нас отбоя не будет от посетителей, и всё благодаря тебе, ЁнМи! — прерывает мои воспоминания Мина лестным подкатом. — Пожалуйста, выходи завтра на работу, ты мне очень нужна! — исполняет она ещё один запрещённый приём, не ведая, каков будет ответ. И уже в партере добивает: — Ты меня научишь готовить эти теф-те-ли?

Ох, как же долго и муторно печатать на маленьком экранчике.

«Надо будет распатронить заначку, починить планшет» — решаю, в процессе набора текста. Мина терпеливо ждёт, пока я закончу свой рассказ. В её глазах — надежда. Она гаснет, когда девушка пробегает ими по сухим «машинным» строчкам.

— Ты уверена? Я бы могла поднять тебе зарплату.

Утвердительно киваю. Отбираю у Мины телефон, снова пишу. На этот раз в несколько более позитивном ключе.

— На полдня? Ну-у-у… Хотя бы так. Большое тебе спасибо, ЁнМи! Значит, до завтра!

Провожаю девушку до двери и пока вожусь с замком, проклятое полотенце всё-таки ускользает от меня. Слышу за спиной как прыскает гостья. Ей смешно, а я, внезапно ощущаю жар на щеках.

«Чёрт!»

«Надо что-то делать с ЁЛин» — размышляю я о насущном, забравшись под одеяло. — «Она говорила, что не пьёт, а сама, последнее время почти каждый день прикладывается. Соврала? Вряд-ли бы для работы с детьми допустили пьющего человека, значит, тут что-то другое. Стресс снимает? Тоже сомнительно. Хотя, новый член семьи, да ещё, практически, выкраденный, — чем не стресс? А алкоголь — страшная штука. Стоит один раз попробовать и потом будет очень сложно отказаться от его употребления. Особенно, если человек подвержен зависимостям и испытывает перманентное давление извне. Видимо, ЁЛин схлопотала бинго. Надо будет провести с ней воспитательную беседу. Пригрозить, что уйду, если не прекратит загулы. А лучшим средством будет ежедневная встреча онни на выходе из офиса — или где она там работает, — и совместная прогулка. Если показать, что ей есть о ком заботиться, тогда прекратят лезть в голову тревожные мысли. Только где время на это найти?»

* * *

— За мясом надо на рынок идти. Там и качество, и цена! — с утра пораньше, нравоучительным тоном читает мне лекцию Мина. Вчера я обещал ей поработать полдня, чтобы закрыть «гештальт», и теперь пожинаю плоды. Она была сильно впечатлена суммой наличных в кассе, когда я, первым делом, принялся доделывать незаконченную работу: считать выручку и подводить итоги смены. По всему выходило, что за прошедший день доход увеличился троекратно. Теперь же, Мина властной рукой правила мои косяки — сокращала расходы на закупку.

— Значит так: ты наводи порядок и принимайся за овощи, а я сгоняю за продуктами. Давай, я добавлю тебя в чат, скинешь, список, что нужно купить.

Управляется девчонка быстро. Вот что значит опыт и право распоряжаться деньгами. Она не мелочится и оплачивает услуги пары носильщиков — крепких парней, одних из тех, что дежурят на местных рынках, и за несколько тысяч вон готовых помочь донести неподъёмные сумки.

К моему удивлению, Мина накупает мяса. Ответом на мой безмолвный вопрос становится извлечённая из кладовки потрёпанная электрическая мясорубка, которую девушка тут же пускает в дело.

Честно говоря, я опасался, что воскресный триумф так и останется в прошлом. Но когда первые же посетители заказывают полюбившиеся им тефтели, приготовленные Миной под моим чутким руководством, страх улетучивается.

— Как свидание прошло? — воспользовавшись свободной минуткой, задаёт начальница каверзный вопрос. Похоже, что эта животрепещущая тема волнует её не меньше прибыли ресторана. Чтобы не подкармливать чужое любопытство, отрицательно мотаю головой.

— Ты не хочешь рассказывать, или свидания не было?

Показываю два пальца и наблюдаю, как округляются её глаза.

— Но… но ты же… — Мина запинается, машет рукой и начинает фразу заново. — Ты правильно сделала, что не пошла. Я считаю, нечего тебе в компании чёболя делать.

Я с ней полностью согласен, в подтверждение чего, показываю большой палец. Но любопытство Мины ещё не исчерпано, и она поднимает другую, не менее животрепещущую тему.

— ЁнМи, почему ты носишь линзы и парик? Ты знаешь, что тебе очень идут твои естественные цвета. Ты очень красивая и без них. А твоя белоснежная кожа — мечта любой девушки. Я уже говорила об этом.

В ответ прикладываю палец к губам, намекая на отсутствие желания отвечать на вопрос. Ибо печатать портянку с невнятными объяснениями меня совсем не тянет.

— Ну не хочешь — как хочешь! — надувает губы Мина, и настаёт мой черёд удивляться её тону.

«Что ещё за дела? Какое ей дело до внешности бывшей сотрудницы?»

Но «ломать голову» о странном поведении девчонки становится некогда, так как приходится принимать очередных посетителей. После, Мина просит меня разнести онлайн заказы. Их сегодня много, и мне ничего не остаётся, как согласиться поработать курьером. В последний раз.

Одним из адресов, ожидаемо, оказывается офис «SK Networks». У них сегодня аншлаг, впрочем, как и у соседних контор. Все хотят отведать новое блюдо. Девушка на ресепшне приветливо улыбается, но не спешит забрать заказы.

«Что, опять по этажам бегать? Да мне некогда!»

— Агасси, вы не могли бы отнести заказ к директору ЧжунСоку? Он просил, чтобы вы зашли.

«А спинку ему не почесать? Обойдётся!» — посылаю я полный возмущения, мысленный импульс в сторону ни в чём не повинной сотрудницы. — «Нашли девочку на побегушках!»

Энергично мотаю головой, и использую проверенный жест — стучу пальцем по воображаемым часам. Это они сидят в креслах, а не я. Спустятся сами, не развалятся, включая директора. Или он решил, раз одолжил денег, значит, я ему теперь всю жизнь обязан тапочки приносить?

Девушка явно опечалена столь категоричным отказом обслужить её ненаглядного босса, но заставить меня подняться она не может. С вымученной улыбкой на лице, она принимает горку коробочек, рассчитывается согласно накладным — у них тут так заведено — и отпускает посыльную. А я и рад бы свалить побыстрее, но нужно пересчитать наличные да рюкзак закинуть на плечи. Пока я копаюсь, офис-гёрла, видимо, стучит своему шефу о визитёрше, потому что тот не заставляет себя ждать.

— ЁнМи! — слышу я окрик за спиной, когда до заветной двери наружу остаётся пара шагов.

«Ну чего тебе, окаянный?»

Тяжко вздохнув, торможу, поворачиваюсь к своему воздыхателю. В моём взгляде огонь в тысячу градусов, готовый испепелить любого неосторожно приблизившегося, и напускная усталость, вперемешку с безразличием. Замечаю, как девушка за стойкой провожает удивлённым взглядом босса, бросившегося догонять простую курьершу, словно паж принцессу. Дожидаюсь запыхавшегося парня. Ему, наверняка пришлось спускаться по лестнице, чтобы успеть поймать драпающую жертву.

— ЁнМи, — уже тише повторяет ЧжунСок моё имя, приблизившись вплотную, — давай выйдем на улицу, нужно поговорить. После чего, он бесцеремонно хватает меня под руку и тащит к выходу. Возмущённый такой наглостью, я даже сперва сопротивляюсь, забыв, что сам туда направлялся, но быстро восстанавливаю контроль над эмоциями и следую за парнем.

— ЁнМи, — ты ознакомилась с контрактом? — задаёт он совсем не тот вопрос, который я ожидал от него услышать, и я расслабляюсь. Моё мелкое хулиганство, либо осталось незамеченным, либо ему не придали значения.

Идея оставить «автограф» пришла мне совершенно внезапно, когда чёболь предложил сходить подумать. Он меня серьёзно выбесил своими закидонами, и это была идеальная месть, с моей точки зрения: нефиг было самовольничать, таща Лиру чёрте-куда. Тут и маркер ЁЛин неожиданно пригодился, словно пресловутое «чеховское ружьё» в спектакле. Он отлично справился с лаковым покрытием палубы, оставив жирный чёрный след по белому.

В ответ на вопрос мотаю головой. Я не собираюсь доставать телефон и вступать с ЧжунСоком в переписку, в надежде, что игра в одни ворота чёболю быстро надоест и он отстанет. Иногда, удобно быть немым.

— Обязательно ознакомься. Если тебе потребуется консультация юриста, могу предоставить его совершенно бесплатно. В конце концов, это и в моих интересах, — продолжает он бессмысленно отнимать моё время. Тоже совершенно бесплатно, кстати.

Снова отрицательный взмах. По его физиономии вижу, как чёболь потихоньку закипает от столь показного равнодушия, и на душе теплеет от этого зрелища.

«Будет знать, как над сиротой издеваться! Только непонятно, чего он сейчас от меня хочет. Любви и ласки? Ну-ну!»

— ЁнМи, позволь, я объясню тебе, зачем мне этот контракт. Чтобы ты понимала мои мотивы.

«А то не ясно? Все мужики хотят одного: тем или иным способом затащит порядочную девушку в постель… И угораздило же меня в это тело попасть. Сказать ему, что ли, что Лира несовершеннолетняя, может отстанет?»

Чёболь воспринимает моё молчание как готовность слушать и посвящает в свои планы.

— Ты, наверное, наслышана обо мне и моей репутации: она далеко не идеальна. Но с твоей помощью я собираюсь снизить накал тех страстей, что кипят вокруг. Сейчас расскажу, каким образом. Моя семья недовольна образом жизни, который я веду, и периодически, они пытаются женить меня на подходящей, по их мнению, претендентке. Но я считаю, что сам выберу себе невесту, когда придёт время… — ЧжунСок делает паузу и выразительно смотрит на Лиру, ловя реакцию собеседницы. Не дождавшись нужного отклика, продолжает. — Чтобы они отстали, им нужно дать существенный повод. Например, показать, что я свернул с кривой дорожки. Сделать это можно разными путями, но мне подходят далеко не все. Один из таких — это продемонстрировать постоянство. Например, спутницу, что будет регулярно появляться со мной на различных мероприятиях и просто, сопровождать в поездках. Не обязательно демонстрировать романтические отношения — за нас это сделает пресса и слухи. Но это однозначно положит конец моей репутации бабника. А теперь скажу, почему меня заинтересовала твоя кандидатура на эту роль… — парень снова прерывается, видимо, для большего драматизма, но его собеседница демонстрирует равнодушие, и он продолжает монолог. — У тебя есть одно неоспоримое достоинство, которого больше нет ни у кого: ты — немая. Все мои девушки без умолку болтают, чаще всего не по делу и за моей спиной, или молчат там, где нужно что-то сказать. Я же не люблю болтливых, как и проявляющих чрезмерное смирение. Вот и получается, что ты, лишённая этих недостатков, — идеальная кандидатка в сопровождающие.

«В моём мире это называется „Эскортница“. И почему бы ему сразу не оплатить услуги одной из них, а не заморачиваться с ущербной? За деньги любая из этих профессионалок не только помолчит сколько и где надо, но ещё и ублажит по-всякому. С другой стороны, если вскроется правда, будет очередной скандал. Да и насчёт немоты он прав: лишнего Лира точно не сболтнёт» — делаю я неутешительный вывод, обдумав слова чёболя. — «Определённо, в его предложении есть толк… и пустые надежды. Не собираюсь я на него пахать, тем более в качестве эскортницы. Что это за дичь вообще?»

Поднимаю голову, смотрю на ожидающего, когда я закончу мыслительный процесс, ЧжунСока. Только зря он ждёт скорого ответа… горемыка. Показываю ему девять пальцев, потом тыкаю себе в грудь и изображаю идущего человечка. ЧжунСок не настаивает.

— Хорошо, ЁнМи, у тебя девять дней. Свои карты я открыл, жду твоей очереди.

Когда я поворачиваюсь к нему спиной, он добавляет:

— Это было крайне невежливо — портить чужое имущество. Я бы мог взыскать с тебя штраф и компенсацию за клевету.

«Какие ваши доказательства⁈» — мысленно отвечаю ему не оборачиваясь. Поправляю сползший рюкзак, поднимаю согнутую в локте руку, прощаясь с парнем, и ухожу. У меня ещё куча адресов сегодня!

* * *

ЁнИль звонит в обед.

— ЁнМи, я обо всём договорилась, у тебя сегодня будет просмотр! — радостно вопит она в трубку. Как будто я ещё и глухой. — Я сейчас скину тебе адрес, подъезжай к пяти вечера. На входе скажешь, что ты на просмотр, тебя впустят. Файтинг, ЁнМи! — Девушка отключается, а через полминуты прилетает смс с заветными буквами и цифрами. То, что надо! Осталось начальницу обрадовать…

— Если не возьмут, приходи обратно: я пока придержу твоё место, — говорит Мина, прочитав «радостную» весть. Ранее, я рассказал ей о «интересной вакансии», но, чтобы не сглазить, не углублялся в подробности работы. Девушка же, тактично — «Захочет, сама расскажет» — не стала лезть с расспросами.

Оставшиеся до конца моей смены часы я провожу в томительном ожидании, словно школьник перед первым свиданием, где каждый взгляд на часы, казалось, останавливает время на полчаса. А смотрел я на них с завидной регулярностью. Наконец, стрелки на циферблате занимают нужное положение, и я кидаюсь собираться.

Прощание с Миной не затягивается — некогда. Неловко обнявшись и получив в напутствие классическое «Файтинг!», я покидаю уютное нутро ресторанчика. Мой карман греет недельное жалование, а душу — хорошее предчувствие.

До нужного адреса я добираюсь на такси. Мина вызывает его по моей просьбе, ибо меня совсем не тянет блуждать по неизвестному району без навигатора. На телефон я его пока не ставил, да и незачем, когда можно с комфортом доехать на заднем сиденье автомобиля.

Мы въезжаем в район Каннамгу, и первый же указатель с продублированной латинскими буквами надписью «Gangnam-Gu», наводит меня на одну мысль.

«Это же тот самый „Ганнам-стайл“, гремевший в моём мире» — вспоминаю я подробности. Композиция корейского певца, о двух мирах: богатом и бедном. О девушке, которая приходит в фешенебельный район, чтобы за чашкой кофе насладиться моментом, и парне, что выпивает кофе до того, пока он остынет. — «Интересно, она здесь написана?»

Я вовремя вспоминаю о сотовом, лезу в интернет за ответом. Разумеется, ничего не нахожу, кроме клубных видео, описания района и прочей шелухи.

«Вот бы подарить её этому миру» — осторожно запускаю я в мозг идею, чтобы ненароком не спровоцировать приступ. Попутно, переключаюсь на вчерашнее «озарение», о котором старался не думать до поры до времени. — «Ну-ка, что там за хит мне подогнали неведомые силы?»

Открываю блокнот на телефоне, и принимаюсь «вспоминать»:

Ты знаешь, что я всё ещё люблю тебя, малыш,

И это никогда не изменится.

Мне не нужен никто, кроме тебя, никто кроме тебя.

Как я могу быть с другим? Мне не нужен другой ,

Мне не нужен никто…

Строчки песни пишу хангылью, как они возникают в моей памяти. А закончив набирать текст, перехожу к музыке… Где, благополучно, и зависаю. Текстовый редактор, будь он неладен, не умеет печатать ноты, а их названия, чтобы записать словами, я не знаю. В моей памяти в определённом порядке сложены лишь палочки, кружочки и закорючки, должные превратиться в нотную запись, не больше.

Водитель тормозит возле нужного дома и мне приходится свернуть изыскания. Мысленно напевая зажигательный мотив новой песни, странным образом «закачанной» в Лирин мозг — как будто я её уже слышал — расплачиваюсь с таксистом и вылезаю из авто. Уже на ходу я «вспоминаю» на неё клип и широко улыбаюсь. — «Класс!»

Клуб располагается на первом этаже угловой высотки. С одной стороны его фасад выходит на широкий проспект, а другими, обозримыми, он примыкает к соседнему зданию и смотрит в тихий переулок. Охраны снаружи нет. Тяну дверь и оказываюсь в предбаннике, где меня и тормозят. Приходится лезть за телефоном. К счастью, пароль на входе ещё не сменили и меня, предварительно проверив документы, пропускают внутрь.

Здесь царит полумрак, и я снимаю очки. Оглядываюсь. Столы, стулья, барная стойка, сцена, на которой, в абсолютной тишине репетируют несколько девушек. — «Неплохо двигаются, но можно и лучше» — про себя отмечаю их мастерство.

— Эй, ты от ЁнИль? — слышу я окрик с другого конца зала, там, где располагается бар. Нахожу взглядом крикуна и сразу узнаю: тот самый тип, с которым ссорилась айдолка. Дожидаюсь, пока подойдёт, вежливо здороваюсь, хотя, меня почему-то подмывает «заехать» парню по физиономии. В воспитательных целях.

— А ты ничего, — констатирует он, окинув Лиру взглядом. — Жди здесь, я позову босса.

Парень скрывается за служебной дверью, а я остаюсь наедине с танцовщицами. Те, привлечённые моим появлением, прекращают дрыгать ногами и принимаются обсуждать претендентку. Мне плохо слышно, о чём они болтают, но слово «банан» я улавливаю. Я уже знаю, что так местные уничижительно называют эмигрантов, и Лира, из-за своей внешности, попадает под это определение. Что ж, пусть треплются, мне не жалко.

Через несколько томительных минут ожидания появляется «бывший», вместе с невысоким, полным дядькой в костюме-двойке. Невыразительные черты лица и бегающие глазки последнего намекают на не лучший характер данного персонажа, но меня это мало волнует. Я сюда пришел на работу устраиваться, а не контакты с руководством налаживать.

— Это директор Чхон ИнЫн, — представляет бармен старшего коллегу. Вежливо кланяюсь.

— Ты и правда, немая? — подаёт ИнЫн голос, и он такой же невзрачный, как и его лицо. Снова кланяюсь, в подтверждение его слов. На счастье босса, я готов хоть весь вечер гнуть перед ним спину, пока не выпустит на сцену к зрителям. Ну не оббивать же мне, в конце концов, пороги остальных клубов в поисках работы, когда здесь предоставляется такой шанс!

— Это отлично, не люблю болтливых, — высказывает он, видимо, популярное здесь, среди мужского населения, мнение. — Эй, Набом, МиЕн и, как тебя там… Рози, пусть эта девчонка с вами станцует. Я хочу посмотреть, что умеет. Давай, иди, — предназначает он мне конец фразы. Поднимаюсь на сцену, где меня окружают танцовщицы. Одна из них, кажется, Набом, обращается ко мне:

— Ты видела те движения, что мы сейчас исполняли? Сможешь повторить?

Утвердительно киваю: — «Да легко!»

— Тогда, на счёт три! Поехали!

К моменту, когда мы заканчиваем танец, в помещении прибывает народа. Подтягивается охрана, ещё какие-то незнакомые люди из персонала… И все они заворожённо смотрят на меня. Первым, от шока отходит директор. Парой хлопков в ладоши он прерывает тишину и произносит:

— Браво! Ты принята на место МиЕн. МиЕн, я предупреждал тебя, что если найду тебе замену, то уволю. Так вот, ты — уволена! Эй, новенькая, как там тебя, пошли со мной.

Спиной ощущая тяжёлые взгляды новоявленных коллег, топаю вслед за ИнЫном. После его слов, по-хорошему, стоило бы развернуться и уйти, но мне неизвестны его мотивы. Может, не всё так, как кажется. Про себя решаю выслушать, что скажет, а после делать выводы. Наш путь оканчивается перед дверью с надписью «администратор». ИнЫн открывает её, пропускает меня вперёд, входит следом.

— Ты молода, горяча и, судя по всему, отличная танцовщица, — говорит он, устроившись в массивном кресле. — Если хочешь, чтобы я поставил тебя на место Набом — моей ведущей танцовщицы, то тебе придётся хорошо потрудиться. И не только на сцене, но и в этом кабинете. Понимаешь, о чём я говорю?

Я его понимаю. А ещё понимаю, что задержусь здесь ровно на столько, чтобы хватило времени дойти до выхода. Показываю, уже бывшему боссу средний палец и покидаю кабинет.

«Что б тебя!»

Вслед слышу какие-то уж совсем неприличные слова, но прислушиваться не хочется. На встречу мне попадается Набом.

— Мне надо поговорить с тобой, пойдём на улицу. Я покурю, заодно.

«Что ж, поговорить — это можно. Заодно извинюсь перед девчонками. Как же нехорошо получилось…»

Пройдя по извилистому коридору, мы оказываемся перед пожарным выходом. Я толкаю дверь, и первым выхожу на улицу.

Они нападают внезапно. Я чувствую, как на голову опускается вонючий пакет, а затем, сильный удар чем-то тяжёлым под колени сбивает меня с ног.

В тишине заднего двора элитного клуба происходит расправа над новой участницей танцевального шоу. Три фигуры, кто чем, лупят беспомощно лежащую на земле девушку, пытающуюся прикрывать руками наиболее уязвимые части тела. Вот, фигуры останавливаются, но не за тем, чтобы отпустить свою жертву.

— Держите ей ногу, я сделаю так, чтобы она никогда не смогла танцевать.

Молчаливые фигуры тут же хватают избиваемую за правую ногу, приподнимают над землёй… Говорившая размахивается куском трубы у неё в руках и со всей силы бьёт по колену вырывающейся девушки. В тишине раздаётся отчётливый хруст ломаемой кости. Тело истязаемой изгибается от боли, но ни звука не доносится из её безмолвного рта.

— А если она с одной ногой сможет танцевать? — спрашивает вторая фигура.

— Сейчас я это исправлю, держите другую ногу, — отвечает ей первая.

* * *

Телефон ЕЛин звонил не переставая. Но его хозяйка, вряд ли смогла бы ответить на вызов, так как пребывала в состоянии сильного алкогольного опьянения. На экране смартфона светилось имя одной синеглазой девочки, которую она пообещала беречь и защищать…

звонит: Лира.

Глава 15

Сеул, пятнадцатое апреля.

Утро для ЁЛин началось с уже привычного похмелья. Умывшись и приведя лицо в товарный вид, женщина поехала на работу, по дороге в ближайшей забегаловке прихватив пару стаканчиков: с кофе и с джуком (корейская рисовая каша. Прим. автора). ЁЛин была в полной уверенности, что её подопечная давно трудится, а пропущенный вызов сочла незначительным — мало ли, по какому поводу та могла звонить? Если не перезвонила, значит, всё решилось. Ей импонировала мысль, что Лира нашла себе занятие, а не бездумно просиживает штаны дома дни напролёт. Да и приходит она поздно и не видит свою пьяную онни, что тоже было хорошо, по мнению женщины. Последние дни гулянки для ЁЛин стали чем-то обыденным. Она сама не заметила, как от «бокала за компанию» перешла к злоупотреблению алкоголем. Её подруга — МинХэ, обрадованная отзывчивостью ЁЛин, таскала её по барам, рассчитывая найти той подходящего кандидата в мужья. А ЁЛин просто расслаблялась.

Звонок с неизвестного номера застал её на парковке офиса. Отставив недопитый кофе, она ответила на вызов, даже не предполагая, насколько сильно он повлияет на её текущий распорядок дня.

— ЁЛин Ким-ним? — вопросительно произнёс в трубке мужской голос. Женщина подтвердила, и он продолжил. — ЁЛин-сии, я — инспектор Пак ЫВон, отдел полиции Каннамгу. Скажите, вам знакома агасси Ким ЁнМи? В её документах вы указаны в качестве опекуна.

— Да, я знаю её, — настороженно ответила ЁЛин. Ей вдруг стало душно в салоне автомобиля, и она открыла дверь.

— ЁЛин-сии, подскажите, у агасси есть какие-нибудь родственники? — продолжал допытываться голос в трубке, нагнетая обстановку. Женщина ответила отрицательно.

— ЁнМи — сирота. Я единственный член её семьи в настоящий момент… С ней что-то случилось, инспектор? — не сдержавшись, поинтересовалась она. В трубке призадумались.

— Вам лучше будет подъехать в участок, там и поговорим, — наконец прервал молчание инспектор. Если сможете, то незамедлительно. Сто четырнадцатая «Тейранро», дом одиннадцать.

ЁЛин приехала в участок через час. Она написала начальнице смс-ку о неотложном деле и немедля рванула по указанному адресу. По дороге в голове женщины мелькали мысли о напавших на след нисовцах, полиции Косона и прочих заинтересованных в поимке девочки лицах. Она представляла, как, перейдя порог участка, будет немедленно схвачена, закована в наручники, осуждена за убийство и похищение и сослана на каторгу, а Лиру отправят к её приёмной семье. И лишь здравый смысл, указавший на странность схемы, где ради поимки преступницы её будут вызывать в полицейский участок, не позволил женщине развернуться и укатить в противоположном направлении.

«Они бы наверняка пришли на работу, а значит, дело касается девочки. И почему Каннамгу? Что там забыла Лира?»

Неожиданно, пропущенный звонок перестал казаться женщине чем-то малозначительным.

«Может быть, Лира попала в беду и звонила, надеясь на помощь онни. А я всё проспала!» — предположила ЁЛин и по её позвоночнику пробежал холодок. На всякий случай, она набрала номер своей подопечной. Ответом ей было сообщение о недоступности абонента, что дополнительно подлило масла в разгорающийся огонь тревожности.

В участке пахло потом, едой и сигаретным дымом. Раздражённая похмельем слизистая носоглотки женщины остро реагировала на все интенсивные запахи, и эти не стали исключением. У ЁЛин разболелась голова, и ей пришлось лезть за болеутоляющими таблетками, с недавних пор ставшими неизменными спутницами, помогающими бороться с последствиями возлияний.

— … Это случилось возле ночного клуба, — рассказывал ЫВон побледневшей ЁЛин. — Нам доподлинно неизвестно, что она там делала, но, судя по показаниям персонала, агасси могла проходить пробы на роль танцовщицы. Администратор утверждает, что она действительно приходила пробоваться, но не подошла. Дальнейшая судьба девочки ему неизвестна. Кто напал и каковы были их мотивы, нам пока установить не удалось. Записи с камер в помещениях клуба они отказались предоставить без судебного постановления, а оно будет только через пару часов. Сама пострадавшая сейчас находится на интенсивной терапии, из-за шокового состояния, и к ней не пускают. Так что, опросить её не удалось… — ЫВон прервался, сходил к кулеру за водой. Один стаканчик передал женщине, второй взял сам. Осушив его, продолжил: — Нам повезло, что девочка доползла через переулок до людной улицы, иначе, вероятнее всего, её бы так быстро не обнаружили. Врачи говорят, она потеряла много крови из-за порванной обломком кости подколенной артерии и открытого перелома. Удивительно, что с такой травмой она вообще смогла выбраться из переулка. Сильная девочка. Большего по её состоянию я вам сказать не могу — не в моей компетенции. Я бы позвонил вам раньше, но по какой-то причине, ни одного контакта ответственных лиц в базе МВД не нашлось. По месту её прописки тоже тишина — с хозяином квартиры не удалось связаться. Мне пришлось делать запрос в министерство юстиции, а те прислали ответ сегодня утром.

На последних словах инспектора, ЁЛин вспомнила свою начальницу, уговаривавшую подчинённую прописать девочку по липовому адресу, мол, так надёжнее. В итоге, пришла беда и расставила всё по своим местам.

После рассказа инспектор задал женщине ряд стандартных вопросов: поинтересовался, чем занималась Лира, есть ли у неё друзья и недоброжелатели, и отпустил, предварительно снабдив адресом клиники. А спустя ещё час ЁЛин уже штурмовала приёмный покой больницы, где её встретил лечащий врач.

— Я был вынужден оперировать её под местной блокадой, так как общие анестетики, включая опиоидные, на агасси не действовали. Из-за этого девочка впала в шоковое состояние и её пришлось подключить к ИВЛ. Я, как мог собрал сломанные кости, но повреждены коленные суставы, и неизвестно, сможет ли она в дальнейшем свободно передвигаться. Остальные повреждения незначительны. Сейчас агасси находится в стабильном состоянии, и через пару дней с ней можно будет поговорить. ЁЛин-сии, агасси при первичном осмотре не позволила снять с себя контактные линзы. Подскажите, на это есть какое-то предписание врача?

— Да, у неё сильная чувствительность к ультрафиолету, — соврала ЁЛин о причине. — Значит, я смогу увидеться с ней в пятницу?

— Совершенно, верно. Раньше не стоит приезжать — тревожить пациентку. Ей необходим покой. ЁЛин-сии, соответствующее лечение весьма недешёвое, вы сможете его обеспечить?

— О какой сумме идёт речь? — поинтересовалась женщина.

— Точной не назову, но из практики — это от десяти до пятнадцати миллионов вон.

— Делайте, что полагается, я оплачу лечение, — облегчённо вздохнув, ответила ЁЛин. Если бы сумма оказалась существенно выше, то ей бы пришлось напрячься, чтобы изыскать недостающие средства.

После клиники, ЁЛин решила заехать к Мине в ресторан, узнать, каким образом Лира оказалась в соседнем районе. Ответ хозяйки её сильно удивил.

— ЁнМи вам разве не сказала, что она уволилась? ЁнИль нашла для неё новую работу, и она поехала на собеседование. Правда, я впервые слышу, что ЁнМи решила стать танцовщицей. ЁЛин-онни, что-то случилось?

— ЁнМи в больнице. На неё напали. — Женщина в общих чертах пересказала, что успела узнать, продиктовала адрес клиники и ушла, оставив Мину в глубоком потрясении. Следующим, в очереди, была квартира айдолки. ЁЛин не надеялась застать её дома, но на всякий случай «постучалась». Когда ЁнИль открыла дверь, женщина набросилась на ошарашенную девушку с обвинениями.

После ухода ЁЛин, Мина, минут десять не могла прийти в себя. Новость выбила её из привычной колеи, и только «разрывающийся» телефон заставил девушку зашевелиться. Пришло время разносить заказы, и игнорировать их было бы крайне неразумно. Оказалось, что без помощницы ей много тяжелее справляться со столь значительным наплывом гостей, и она подумывала разместить объявление об открывшейся вакансии. А собирая заказы, Мина лишь укрепилась в этой идее, так как ЁнМи теперь было не дождаться. Наверняка.

— Вы не могли бы отнести заказ директору ЧжунСоку? Он просил передать, что это очень важно, — необычной просьбой встретила Мину сотрудница «SK Networks». Девушка хотела было объяснить той, что возможно, её босс имел ввиду ЁнМи, но в последний момент передумала.

«Почему бы не воспользоваться шансом, не попасть на самый верх, в гости к чёболю?» — решила она, направляясь к лифтам.

— Ты не ЁнМи, — констатировал поразительный по своей очевидности факт ЧжунСок, выглянувший из своего кабинета на зов секретарши. Мина поклонилась важной персоне, и слегка покраснела.

— ЁнМи больше не работает у меня, сонсэнним, — ответила девушка, не поднимая глаз, как предписывали правила хорошего тона.

— Очень жаль. Она куда-то уехала или сменила место работы? — выражая крайнюю степень заинтересованности, поинтересовался чёболь. Похоже, что ему и правда была небезразлична судьба ЁнМи.

— Она в больнице, сонсэнним. Я не знаю деталей, но кажется, на неё вчера напали…

Если бы Мина подняла в этот момент взгляд, она бы стала свидетелем изменившегося выражения лица парня. Зрачки его глаз сузились, а на скулах заиграли желваки.

— Пойдём в мой кабинет, ты мне всё расскажешь, — оглянувшись на секретаршу, как бы намекая на «лишние уши», произнёс ЧжунСок безапелляционным тоном. Мине ничего не осталось, как последовать за ним.

— Выкладывай, — распорядился хозяин кабинета, когда дверь надёжно скрыла их от посторонних. ЁнМи сильно пострадала?

— Я не уверена, но слышала, что у неё переломы обеих ног.

Парень сжал кулаки, и это не укрылось от взгляда девушки, но, к счастью, тот больше никак не проявлял своих эмоций, и Мина продолжила.

— Вчера, ЁнМи отработала у меня полдня. Она ещё накануне предупредила, что увольняется. Её подруга — ЁнИль — нашла ей работу в каком-то клубе в Каннамгу — танцовщицей, и та поехала на собеседование.

— Что за клуб? — прервал девушку ЧжунСок. Он стоял совсем рядом, и ей казалось, что парень вот-вот на неё набросится — проучить за недогляд над бывшей подчинённой.

— Я не знаю, сонсэнним, — ответила Мина, и на всякий случай добавила: — Об этом знает ЁЛин — опекунша агасси.

— Хорошо, я разберусь. А что это за девушка — ЁнИль, она подруга ЁнМи? Они давно знакомы?

Пришлось Мине рассказывать, как айдолка заявилась в ресторан и устроила драку с её подчинённой. Рассказала она и про долги ЁнИль, икак ЁнМи вызвалась помочь с деньгами.

— Пятнадцать миллионов вон, не больше? — переспросил чёболь удивлённым тоном.

— Всё верно, сонсэнним, пятнадцать. — ответила Мина, не понимая, зачем тому такие подробности. Через пару секунд до неё дошло: «ЁнМи пошла к чёболю за деньгами, вот откуда такой интерес!».

Внезапно, Мина осознала, что всё ещё находится в компании ЧжунСока, а между тем, ей нужно разносить заказы. Она собралась с духом и выпалила:

— Сонсэнним ЧжунСок-сии, мне нужно работать. Я одна в ресторане, а заказов много. Я должна идти, сонсэнним…

— Подожди, в какой больнице находится ЁнМи, ты говоришь?

Мина ответила, но предупредила парня, что к пострадавшей не пускают до пятницы. Так ей сказала ЁЛин. ЧжунСок кивнул в ответ.

— Камсахэё. Ты можешь идти, только не забудь оставить у секретаря мой заказ. Это ваше новое блюдо мне очень понравилось.

Когда Мина скрылась за дверью, ЧжунСок вытащил из кармана сотовый и набрал начальника службы безопасности.

— НхаЕн, вчера в Каннамгу напали на уже известную тебе девушку. Нужно выяснить подробности случившегося: прежде всего, где это произошло и кто предполагаемый нападавший. Подготовь отчёт как можно быстрее.

ЧжунСок завершил вызов, и набрал ещё один номер, найдя тот в длинном списке контактов.

— Аньон хасейо, комиссар Пак-ним. Как ваше здоровье? Комиссар Пак-ним, вы просили обращаться, если возникнет необходимость в вашем участии. Так вот, у меня образовалась ситуация, когда участие полиции в одном расследовании может негативно сказаться на дальнейшей судьбе вашего покорного слуги. Что вы, нет, на этот раз в беду попала одна девушка, и я здесь совершенно ни при чём. Я просто её друг, которого тоже затронет этот инцидент. Она пострадавшая, комиссар Пак-ним, и она не хочет, чтобы этому делу давали ход, и тем более, делали его достоянием общественности. Камсахэё, комиссар Пак-ним. Я пришлю вам подробную информацию в течение пары часов. Обязательно передам им. Всего доброго, комиссар Пак-ним.

* * *

Администратор ИнЫн вместе с танцовщицами оправдывались перед хозяином сети клубов, куда входило и их заведение, — Чон ЫнМёном. Тот, прослышав о визите полиции, вернулся с Чеджу, прервав встречу с несговорчивыми японцами.

— Понимаете, что вы все натворили? Да полиция примчится сюда и с радостью арестует всех вас, стоит лишь девчонке заговорить. И я им не стану мешать! Как вам вообще такое могло прийти в ваши тупые головы? Средь бела дня избить человека, нанести ему тяжкие травмы… И всё ради чего⁈ Щибаль!

— Директор ЫнМён-сии, позвольте мне сказать, — дождавшись длинной паузы в монологе бушевавшего босса, произнёс ИнЫн.

— Говори! — рыкнул тот.

— Директор ЫнМён-сии, танцовщицы утверждают, что не помнят ничего с момента, как девчонка закончила выступление. Честно признаюсь, я нахожусь в таком же состоянии, директор ЫнМён-сии. Я расспросил несколько человек из персонала и охраны, присутствовавших на репетиции, и все они твердят, что выступление никому из них не понравилось, включая меня, и агасси ушла. На камерах тоже ничего необычного, кроме того, что записи из служебных помещений удалены. Охрана клянётся, что не трогали их. Я бы никогда не допустил ничего подобного в вашем клубе и за его пределами, директор ЫнМён-сии. Наши девочки тоже готовы поклясться в этом. — ИнЫн сделал знак присутствовавшим танцовщицам, и те принялись усиленно кланяться, выражая искренность слов босса.

— Что ты несёшь⁈ — презрительно бросил ЫнМён своему подчинённому. — Если таким образом хочешь увильнуть от ответственности, то поздно спохватился. Нужно было думать об этом раньше. В общем так, пока девчонка не очнулась, будете сидеть тише воды ниже травы. После, если полиция возьмёт с неё показания и заявится сюда, во всём сознаетесь и будете вымаливать у пострадавшей прощение. Предлагайте ей любые деньги, лишь бы она согласилась на мировую — эту сумму я, потом, вычту с вашей зарплаты. — Директор оглядел своих подчинённых, и добавил напоследок: — Я бы с удовольствием бросил вас всех на съедение этим шакалам, но мне важнее репутация моих заведений. А это, в том числе, отсутствие негатива в инфополе. Надеюсь, это вам понятно?

ИнЫну было понятно. Вчера, когда он пришёл в себя, к нему в кабинет ввалились насмерть перепуганные танцовщицы и рассказали, что совершили что-то ужасное. Они не помнили подробностей — всё было словно в тумане, как и не могли объяснить, зачем так поступили. ИнЫн в тот момент тоже гадал, как так получилось, что после пробного выступления новенькой, из его жизни выпали полчаса времени. Как будто его подвергли гипнозу. На всякий случай он велел троице помалкивать и всем говорить, что после репетиции они сидели в гримёрке до начала шоу. А когда к ним ожидаемо нагрянула полиция со страшной вестью, единственное, что он смог придумать, сказать им доступную правду, до момента коллективной амнезии. Благо, оснований для обыска и изъятия вещдоков у представителей закона не было. А так, мало ли, кто шляется по заднему двору клуба?

* * *

Я снова стою на окружённой густым лесом поляне, по щиколотку в воде. На этот раз, я обнимаю девушку, которую, помню, зовут — Юта, а та прижимается ко мне. Наконец, она отстраняется, и я замечаю слёзы в её глазах.

— Беги, сестра, я попробую задержать его, — произносит она полным тревоги голосом, а её руки подталкивают меня в нужную сторону. Но Альмона, не спешит следовать совету.

— Ютурна, ты не сможешь найти для него нужный танец — он сын Юпитера. Это никому из нас не под силу.

— Я знаю, но я постараюсь. Пусть ненадолго, но это отвлечёт его, а ты успеешь скрыться в срединном мире. Там ему будет значительно труднее достать тебя.

— Там я забуду тебя, и мы больше никогда не встретимся, — произносят мои губы, а ладони накрывают предплечья девушки. Юта, снова толкает сестру и пятится назад.

— Я найду тебя, обещаю. Мы обязательно встретимся!

Глава 16

Сеул, дни с семнадцатого по двадцатое апреля

Ставшая такой привычной невыносимая боль понемногу отпускает, и мир вокруг начинает собираться воедино. Сначала расплывчатые образы обретают чёткость и принимают знакомые очертания. Затем они насыщаются красками, оживляя однотонную картинку. Следом за цветом возвращаются слух и запахи. Последним проясняется сознание, освобождаясь от тумана, застилающего мозг. А с ним возвращаются неприятные воспоминания.

Очень сильно тянет всё забыть, но, увы. Само нападение и последующие затем часы, проведённые на операционном столе, ещё долго будут приходить мне в кошмарах. В этом я уверен. А ещё я уверен в том, что Лире всю оставшуюся жизнь придётся носить штаны. Вряд ли те идеально прямые ноги, что так меня радовали, останутся таковыми после случившегося. Ну и шрамы, разумеется, останутся.

С танцами придётся распрощаться. Года на два минимум, если не насовсем. И это ещё больнее осознавать, чем закрытую одежду в своём гардеробе — к последней я уже привык. Суставы теперь придётся долго и кропотливо разрабатывать, чтобы придать им прежнюю подвижность, и не факт, что она вернётся в полном объёме. А как Лира двигалась! Сможет ли она хотя бы приблизиться к этому уровню, когда врачи разрешат максимальные нагрузки, или превратится в неуклюжего слона, не способного на простейшие «па»?

Эти невесёлые мысли вгоняют меня в апатию, и возросший уровень кортизола в крови смывает хрупкую стену из болеутоляющих. Хорошо, что в палате имеются приборы, регистрирующие состояние пациента. Прибежавшей на их шум медсестре приходится увеличить дозировку лекарства, и меня отпускает. Частично. Всё-таки это вам не морфий, гарантированно превращающий практически любого страдальца в живчика.

К вечеру я самостоятельно уминаю поднос с совершенно пресной едой, с помощью медсестры осваиваю оба туалетных инструмента, даю себя умыть и, избавившись от позабытых линз, кои пробыли в моих глазах почти три дня — благо, те — многодневки — благополучно засыпаю. Без сновидений.

Веселье начинается на следующее утро с визита доктора, оперировавшего Лиру.

— Аньон хасейо, ЁнМи-ян! Я — Сун ЧуМан, твой лечащий врач. Как ты себя чувствуешь? — приветливо улыбаясь, здоровается он с порога. Дядька уже представлялся, я это помню, но, видимо, он считает своим долгом напомнить о себе очнувшейся пациентке. Похвально. В ответ показываю мужику большой палец — «Все отлично!». Не совсем соответствует истине, конечно: боль всё ещё преследует меня, но она терпима. ЧуМан хмурится, подходит вплотную. Осматривает обе ноги, безобразно распухшие и сменившие цвет на пятнистый фиолетово-жёлтый.

— Сильно болит? Не стесняйся, говори… Что с твоими глазами? — добавляет он, подняв голову и разглядев их необычный цвет.

В ответ на оба вопроса снова поднимаю палец вверх, для убедительности добавив улыбку. Возникает неловкая пауза, в течение которой к обоим приходит осознание…

«Да он не в курсе, что Лира немая!» — доходит до меня причина замешательства доктора.

— Ты не говоришь… — удивлённо произносит ЧуМан почти одновременно с моей догадкой, скорее констатируя факт.

Киваю.

— Позволь, я посмотрю.

Он отходит к стеллажу возле стены, достаёт оттуда пару латексных перчаток и медицинский металлический шпатель, возвращается обратно. Затем извлекает из кармана халата миниатюрный фонарик, просит открыть рот. — Давно у тебя эта немота? — спрашивает, закончив осмотр.

Ещё один кивок. Для наглядности пальцем рисую в воздухе горизонтальную восьмёрку: «Всегда».

— Удивительно… Я оставлю тебя, ЁнМи-ян. Ближе к обеду тебя переведут в обычную палату, и ты сможешь принимать посетителей. Поправляйся!

Сун ЧуМан выходит из палаты, идёт в сторону медсестринского пункта, где и тормозит. Ему становится дурно.

«Пресвятая ГуаньИнь, бедная девочка!» — взывает ЧуМан к небесам, осознав, что ЁнМи пришлось пережить. Там, в операционной, она не проронила ни звука, а ведь стоило догадаться, что это мог быть не результат качественной анестезии. Одним лишь контролем сердечных ритмов не узнаешь, что чувствует пациент, а она молчала до момента, пока её организм не начал сбоить от шока.

Проводив доктора взглядом, остаюсь в палате один и в полной растерянности.

«Неужели ЁЛин не сказала ему? Наверняка должна была приехать, как только ей сообщили… Если сообщили. Никому неизвестная девчонка, у которой из документов только „ай-ди кард“ с левой пропиской, попадает в больницу. Где искать концы? В телефоне копаться — так он заблокирован пин-кодом. По идее, ЁЛин должна была поднять панику, как только обнаружила мою пропажу. Вопрос: обнаружила ли? На работу она уходит позже меня, а вечером я слишком поздно прихожу, когда она уже спит. И чаще всего моя онни пьяная. Как тут поймёшь, что происходит? Надеяться, что бармен из клуба — будь он трижды неладен — через ЁнИль оповестит онни о беде тоже глупо. Может, он и не знает о том, что случилось на заднем дворе их заведения. А если полиция нагрянула к ним в гости, то подавно будет молчать, если только его не сдаст руководство. Но и тут он может отмазаться, сказав, что ЁнМи его знакомая, без уточнений — откуда. Кстати, что-то не торопятся блюстители порядка меня навещать. Ждут, пока перееду? И что им говорить, когда пожалуют? Я ведь нифига не видел. Ни лиц нападавших, ни их количества. Только голоса, похожие на те, что принадлежали танцовщицам. Но это вряд ли можно считать неоспоримой уликой. Любой грамотный адвокат опровергнет мои слова, если покажу пальцем на тех девчонок. Остаётся надеяться на записи с камер, адекватность руководства клуба и профессионализм местной полиции. Хотя насчёт предпоследнего — это я погорячился. Какая может быть адекватность, если после первого же выступления администратор предлагает продвижение по карьерной лестнице через постель, а бешеные суки набрасываются из-за увольнения одной из них и ломают ноги. Могли бы отделаться угрозами, а не подписывать себе уголовную статью. Или здесь так принято? С чего вдруг такая агрессивность? Выступил я отлично — бесспорно. Правда, танец — так себе. Будь моя воля, ни за что бы не согласился его повторить на публике: механические движения и полное отсутствие сочетания элементов. Одним словом — шлак!»

Мыслительный процесс прерывают две медсестры, явившиеся переселить пациентку в новые хоромы. Они ловко перекладывают Лирину тушку на каталку и отправляются с ней в недолгое путешествие. По дороге замечаю удивлённые видом фиолетовых глаз взгляды персонала. Что тут скажешь… «Сюрприз!». Мои сопровождающие, кстати, войдя в палату, тоже слегка офонарели от такого зрелища. Но работа есть работа.

Новые пенаты не менее просторны, чем предыдущие, только в них ещё и отсутствуют медицинские шкафы, стеллажи да многочисленные приборы, являющиеся неотъемлемой составляющей палаты интенсивной терапии. И эти хоромы рассчитаны на одного меня! Тут и телек с игровой приставкой, и вид из окна на парк, и кондиционер… и даже собственная уборная. Не хватает холодильника с запасом съестного и возможности запереться изнутри. Но и так более чем хорошо, особенно если вспомнить шестиместную палату со скрипучими кроватями и обшарпанными стенами в «Мариинке», где из удобств лишь радиорозетка. Как-то в молодости, в прошлой жизни, довелось мне в той больничке на Литейном проспекте поваляться. То ещё удовольствие… Но там, во всяком случае, я мог передвигаться. А как здесь быть? Захочешь в туалет — зови медсестру: благо кнопка соответствующая имеется. А если прогуляться? В кресло-каталку садиться? Наверное. Мои ноги в стальных стабилизирующих клетях сейчас даже автографами не испишешь — гипса-то нет.

Покатушки по больничным коридорам наводят меня на свежую мысль, что надо бы узнать судьбу своего телефона и маякнуть онни: мол, жив-здоров. Пусть новые линзы привезёт, пока полицаи не нагрянули. Срисуют фиолетовые глаза — отмазывайся потом, почему на фотке другие. Хотя об этом надо было раньше думать, прежде чем старые выкидывать. Но уж больно некомфортно с ними было, а ёмкости под «стекляшки» в радиусе вытянутой руки не нашлось.

Обед проходит тихо, но после начинается гостепад. Первой заявляется ЁЛин. Она входит в палату, когда я занимаюсь выбором — во что бы погонять на приставке из имеющегося в наличии. Игры в ней находятся на жёстком диске, что убирает необходимость жонглировать болванками. Удобно для безногого.

— Аньон, Лира, — здоровается женщина, закрыв за собой дверь. Отложив геймпад, машу рукой в ответ и приветливо улыбаюсь гостье. Надо признаться, я рад её видеть — всё-таки, почти родной человек в этом муравейнике. Не меньше я рад привезённым гостинцам.

— Я забрала твой телефон с хранения и захватила из дома зарядку. А ещё твои линзы. — ЁЛин принимается выгребать из сумочки перечисленные предметы, а я обращаю внимание на судорожные движения женщины. Смиренно вздохнув — «Ничего не поделаешь, придётся устраивать обнимашки, чтобы успокоить её» — аккуратно беру онни за руку и тяну к себе. ЁЛин, кажется, только этого и ждёт. Она прижимает Лиру к себе, и я чувствую, как дрожит её подбородок на моём плече.

Посидев в объятиях друг друга несколько минут, отстраняемся, но женщина не спешит прерывать тактильный контакт. Она кладёт ладони Лире на предплечья, заглядывает ей в глаза.

— Прости меня, пожалуйста, — сквозь слёзы произносит ЁЛин. — Я должна была уделять тебе гораздо больше внимания, а не бросать всё на самотёк. Ты пострадала из-за меня!

«Ну начинается!»

Единственный способ прервать поток ненужных слов — сказать что-нибудь подходящее, ибо одними жестами тут не отделаешься. Включаю телефон, жду, пока тот загрузится, пишу.

[С тебя тичер, и завязывай с пьянством. Остальное — мелочи. Договорились?]

Кратко и лаконично. Но сюсюкаться с онни я не хочу, также как и уговаривать её не винить себя. Она сейчас на эмоциях и может навоображать чёрте что. Успокоится, и без посторонней помощи осознает, какие это глупости.

— Хорошо! — кивает ЁЛин, и её глаза «наполняются» светом.

К счастью, она не лезет с расспросами о том, почему меня дёрнуло сменить место работы. Наверняка понимает, что не от скуки. Об инциденте она тоже не говорит, лишь изредка бросает взгляд на мои ноги, лежащие поверх одеяла. Сидим, молчим… С удивлением обнаруживаю, что общих тем для разговоров у нас нет.

ЁЛин тоже это понимает. Она смотрит на часы и произносит с наигранным беспокойством:

— Лира, прости, мне надо бежать, ещё на работу сегодня заскочить. Я постараюсь к тебе почаще выбираться, может быть, что-нибудь вкусненькое привезу.

Я не возражаю. ЁЛин треплет Лирину шевелюру, произносит: «Аньёнхи кэсэйо», и уходит.

Следующий визитёр мне не знаком. Уверенной походкой он входит в палату, подходит к кровати и приземляется на стул, где недавно покоилась пятая точка моей онни. Я как раз успеваю надеть вторую линзу и теперь разглядываю посетителя во все глаза.

На полицейского тот не похож. Дорогой костюм и манеры указывают на статусность гостя, а отсутствие привычки при входе спрашивать разрешение на «поговорить» — высокомерие и самоуверенность. Хотя может быть, в Сеуле любой коп так себя ведёт и одевается? Мне доподлинно неизвестно. Мужику, на вид, лет сорок. Среднего роста, худощавый, с аккуратной бородкой и усами.

— Я — Чон ЫнМён, владелец сети клубов «Ночная птица», — устроив зад, представляется он. Чуть было не протягиваю ладонь для рукопожатия, но вовремя спохватываюсь: не поймёт, да ещё и оскорбиться может, знаем мы эти корейские закидоны. Хотя меня так и подмывает вернуть ему что-то вроде: «Очень приятно, Бонд. Джеймс Бонд». Хорошо, что Лира немая, иначе бы точно не сдержался.

Сижу, хлопаю ресницами. Иной реакции дядька от меня вряд ли дождётся с такими вводными. Но он ещё не договорил.

— Накануне на территории моего клуба в Каннамгу с тобой произошёл несчастный случай. К сожалению, все записи с камер были стёрты до моего приезда, и установить истинных виновников происшествия не удалось. Я очень заинтересован не раздувать шумиху вокруг инцидента и приношу извинения от себя и своих сотрудников, которые уже наказаны за отсутствие обеспечения безопасности гостей. Я положил на счет больницы на твоё имя двадцать миллионов вон. Ну а в качестве компенсации морального вреда, выписал чек ещё на пятьдесят миллионов.

ЫнМён извлекает из внутреннего кармана пиджака полоску бумаги, кладёт её на тумбочку в изголовье кровати. Не дав мне опомниться, встаёт, и бросив на прощанье традиционное: «Аньёнхи кэсэйо», скрывается за дверью. Называется, продуктивно пообщались.

«Несчастный случай? Это теперь так называется? — думаю я, крутя в руках откупную. После ста лямов от ЧжунСока сумма на чеке не впечатляет, особенно зная цену этим деньгам. — Может, я теперь инвалидом останусь — какие пятьдесят миллионов? А учитывая, что Лиру ноги кормят, он мне по гроб жизни теперь обязан… Или нет? — Повторно прокручиваю в голове слова ЫнМёна, мысленно хмыкаю и возвращаю чек на место. — Мужик хитёр. Ой, не зря он сделал акцент на камерах. Мол, если захочешь справедливости — ничего не добьёшься. И он прав. А цена молчания — вот она выписана синим по белому. И торг здесь неуместен».

Третий гость, прежде чем явить себя, делает финт ушами. В палату открывается дверь, и двое незнакомцев в униформе принимаются таскать из коридора корзины с белыми розами. Я насчитываю десять. Когда они заканчивают, входит ЧжунСок собственной персоной. Подумываю, не турнуть ли его взашей вместе с испоганенными цветами, которым место на клумбе, но вовремя вспоминаю, что у нас есть незаконченное дело. В качестве приветствия состраиваю самую угрюмую физиономию и впериваюсь взглядом в чёболя. Спрашивать у него, откуда узнал о моём состоянии, не вижу смысла, ибо вычислить сдавшего — пара пустяков. Ну а о цели своего визита сам расскажет.

— Ты не рада моему подарку? — начинает ЧжунСок вместо приветствия. Не получив обратной связи, проходит без спроса, занимает ставший сегодня популярным, стул. Он косится на Лирины ноги, закованные в стальные фермы, и я, проследив взгляд парня, поправляю задравшуюся выше колен больничную рубашку. Ибо нефиг на безобразие смотреть.

— Вот не понимаю, — продолжает он, оторвавшись от созерцания моих нижних конечностей. — У тебя на руках висит долг в сто двадцать миллионов, а ты лезешь в какую-то дыру. Ты там рассчитывала заработать эту сумму за полгода? Честно, я был о тебе лучшего мнения.

«Умеешь ты поддержать…»

Поднимаю руку и показываю пальцем на дверь, предлагая парню проваливать. Ибо выслушивать нравоучения от напыщенного индюка мне хочется меньше всего. ЧжунСок же не торопится следовать предложению.

— Значит, это твой натуральный цвет? — переводит он тему в безобидное русло, кивнув в сторону моей макушки. — Чрезвычайно необычный, но, честное слово, я в восторге! Тебе очень идёт.

Неожиданно для себя киваю в ответ, принимая комплимент. В конце концов, я аналогичного мнения, а осточертевший парик давно тянет сжечь. К сожалению, его онни не принесла, поэтому приходится щеголять естественными цветами.

— ЁнМи, вообще-то я к тебе по делу, — снова переводит тему ЧжунСок, убедившись, что его собеседница немного «оттаяла». — От твоей бывшей начальницы я узнал подробности случившегося и взялся провести собственное расследование. Результаты меня не обнадёжили. Записи с камер были кем-то удалены, а одних показаний потерпевшей судье будет недостаточно. Защита станет напирать на отсутствие мотивов у обвиняемых, а тебе, наоборот, могут приписать излишнюю эмоциональность ввиду возраста и отказа в найме на работу. К чему я это… ЁнМи, советую тебе отказаться от претензий к клубу и его сотрудникам, это заранее проигрышное дело. Ты можешь попробовать урегулировать инцидент с руководством клуба, и я предполагаю, что те пойдут навстречу, чтобы лишний раз не привлекать внимание надзорных органов, но в открытую идти против них не рекомендую. Прими это как дружеский совет.

«Ты опоздал, дружочек», — мысленно отвечаю чёболю, берясь за сотовый. Пока он выкладывал «тайны королевского двора», мне пришла дельная мысль, и я спешу её озвучить.

— Хорошо, я пришлю тебе бумажную копию, твоя опекунша ни о чём не узнает, — произносит ЧжунСок, и, убедившись, что слова произвели нужный эффект, поясняет: — Ты бы не стала просить, будь возможность вытащить свой экземпляр из дома. Я угадал?

«Садись, Шерлок, пять!» — даю я оценку дедуктивным способностям парня, стараясь придать взгляду равнодушие. Уж больно тянет сломать кисть об его физиономию. Всё равно в больнице лежу — заштопают. Успокаивает меня греющая душу мысль о том, что дырки в газете, которую читает Ватсон, «мистер ищейка» не заметил.

Чёболь сослужил хорошую службу. Сам того не ведая, ответил на мучавший меня вопрос: что делать с чеком и предложением ЫнМёна. Разумеется, оставить и простить. Имея на руках дополнительные пятьдесят миллионов вон, всё, что мне нужно — это тянуть время. И контракт — чистой воды блеф, чтобы ЧжунСок сам с крючка не слез. Пусть думает, что его жертва никуда не денется и готова сдаться — время на принятие решения-то уходит. Ну а все его подколки — сопутствующий урон.

В принципе, можно было ему прямо заявить о нежелании вписываться в блудняк, но тогда у меня пропадёт возможность распоряжаться временем. Например, в оставшиеся шесть дней хозяин клуба передумает и аннулирует чек. Что тогда делать? Ждать суда и компенсации? Сколько — полгода, год? Пятнадцать лямов уже потрачены, а в связи с нетрудоспособностью Лиры быстро заработать их теперь не представляется возможным. Хочешь не хочешь, но дорожку к отступлению нужно оставить.

[Тебя не смущает, что я теперь буду на костылях, возможно, навсегда?] — задаю я чёболю животрепещущий вопрос. Чёболь снова усмехается.

— Так даже лучше. Будет бонус к сопереживанию от общественности. Я планирую устроить фотосессию с тобой в коляске и скормить снимки журналистам. Так что не спеши поправляться.

[Никаких фотосессий, обойдёшься!] — вполне искренне подыгрываю ЧжунСоку в его стремлении захомутать калеку, а у самого звенит тревожный звоночек.

«Что-то он чересчур уверен в моём желании подписать контракт. Не подложил бы какую свинью».

— Если бы ты ознакомилась с контрактом, то знала бы о его пункте, обязующем участвовать в любой, но не противоречащей пункту об отношении сторон, фото- и видео съёмке, как одной, так и в группе лиц, — ставит меня в известность хитрый чёболь.

[Вычёркиваем. Только непреднамеренные снимки удачливых папарацци] — тут же пишу парню ответ, вспомнив про возможность правки.

— Некоторые фотографии невозможно сделать случайно. Например, в кругу семьи. Твой отказ фотографироваться будет подозрительно выглядеть, — парирует он.

[Ты что-нибудь придумаешь]

ЧжунСок морщится, прочитав ответ.

— Мне придётся научить тебя манерам. И это не строчка в контракте, а суровая действительность. Ты не говоришь, но, если напишешь обо мне, например, журналисту, могут возникнуть недопонимания. После подписания контракта единственная приемлемая форма обращения ко мне — это оппа.

[Обойдёшься, оппа. Так устроит?]

Уходя, ЧжунСок разминается в дверях с ЁнИль. Та, выпучив глаза, пялится на визитёра, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. Дождавшись возвращения айдолки в реальность, взмахом руки приглашаю её покинуть дверной проём и упасть куда-нибудь. ЁнИль, проигнорировав стул, устраивается на краешке кровати.

— Аньон, ЁнМи, — притихшим голосом здоровается девушка. — Я должна извиниться перед тобой. Не следовало тебя отправлять в «Ночную птицу» одну. Я не представляю, как это могло произойти, да ещё в таком крутом заведении, но вдвоём мы бы точно справились! Я узнала обо всём от твоей онни, а мой бывший даже не позвонил, кесэкки! (придурок. Прим. автора). Ты не сердишься на меня?

Видно, что девчонке действительно стыдно, хотя она ни в чём не виновата. Откуда ей было знать, как всё сложится?

Беру ЁнИль за руку, тяну к себе, используя проверенные временем обнимашки в качестве успокоительного. Помогает идеально — и мне в том числе. Особенно с симпатичными девчонками.

— А что за принц к тебе приходил? У него знакомое лицо, я его знаю? Колись! — ЁнИль оглядывается, только сейчас обратив внимание на многочисленные корзины с цветами. — Это от него?

Киваю.

— Ну нифига себе! Он богатый. Откуда ты с ним знакома?

Чтобы не отвечать на провокационные вопросы, демонстрирую самую загадочную Лирину улыбку, после чего прикладываю палец к губам. А дабы не расстраивать девушку, сообщаю ей хорошую новость.

[Я написала для тебя песню, только не знаю, чем ноты записать. Может, подскажешь подходящую программу?]

— Ты пишешь песни? Круто! Дашь посмотреть?

[Я пришлю тебе окончательный вариант, чтобы не отрывать текст от музыки и не искажать восприятие. Договорились?]

ЁнИль разочарованно вздыхает.

— Умеешь ты заинтриговать! То парня скрываешь, то песню…

[Всему своё время, ЁнИль. Так что насчёт программы?] — отвечаю манипуляторше и напоминаю о вопросе. С неё станется забыть.

— Я не знаю таких, — качает головой девушка. — А давай вместе поищем? Должны быть бесплатные в маркете.

Спустя пятнадцать минут коллективных поисков с двух смартфонов в четыре руки, по ходу забраковав несколько вариантов, находим подходящую программу, предлагающую необходимый минимум функций. А самое главное — абсолютно бесплатную. Мне как чайнику на первое время её будет достаточно, а в дальнейшем можно перейти на что-нибудь повесомее.

ЁнИль порывается уболтать меня набросать музыку здесь и сейчас, но я обламываю девушку.

[Камсахэё, ЁнИль. Оставь адрес электронной почты, я перешлю тебе чистовой вариант. А сейчас мне нужно отдохнуть — ноги разболелись]

Я почти не вру. Столько посетителей за полдня кого хочешь умотают. А ведь ещё не было полиции, что странно. Кто-кто, а они должны были первыми примчаться.

Обняв на прощание подругу, айдолка уходит, оставив меня предаваться долгожданной тишине.

Остаток дня проходит ординарно. Была надежда, что появится Мина, но, поразмыслив, понимаю, что ей не до меня. Ну не закрывать же в самом деле ресторан ради полузнакомой калеки? Я бы на её месте не стал.

В воскресенье приезжает ЁЛин. Она привозит коробку с пирожными и очень неприятные вести.

— Лира, не знаю, как тебе сказать… В общем, минувшей ночью в ресторане Мины случился пожар, а у её мамы после этого не выдержало сердце.

Глава 17

Сеул. Двадцатое и двадцать первое апреля.

Удобно устроившись на своей комфортабельной, больничной кровати, лежу, изучаю контракт. Его мне доставили с открытием приёмных часов вместе с корзиной с фруктами и запиской от чёболя с наилучшими пожеланиями. Послание я отправляю в мусорку, а бумажки располагаю на выдвижном обеденном столике. Шариковую ручку мне одалживает медсестра, прибежавшая, стоило нажать заветную кнопку.

ЧжунСок не соврал, когда сказал, что это трудовой договор.

«…принимается на должность помощника (далее — работника) по общим вопросам. Перечень обязанностей определяется пунктами настоящего договора…»

«Помощник по общим вопросам? Офигеть! Но хорошо, что не секретарша — было бы совсем стрёмно. А что там с зарплатой? Положена ведь мне зарплата? Та-ак, посмотрим…»

«…на условиях предоплаты в размере ста двадцати миллионов вон полученных ранее, согласно расписке (копия прилагается). Иные вознаграждения — на усмотрение работодателя…»

«Мда. Тоскливо однако. А на что жить? Если целый год впахивать на чёболя за спасибо, так и с голодухи помереть можно»

' Обязанности работника: по требованию работодателя — сопровождение его при любых перемещениях; на официальных и неофициальных мероприятиях. Участие в индивидуальных и групповых фотосессиях, если они не противоречат пункту об отношении сторон. Участие в публичной деятельности, такой как интервью и различные шоу. Выполнение других распоряжений работодателя.

Работник обязан : сопровождать работодателя согласно должностным обязанностям; в точности выполнять распоряжения работодателя. Вести себя согласно правилам этикета, быть вежливым и приветливым. Соблюдать дресс-код. Соблюдать строгую конфиденциальность в части, полученной от работодателя или его окружения информации'

«Это бред, а не обязанности. Сопровождение — понятно, на то и был уговор. Правда, если Лира станет таскаться за ним на деловые встречи, люди быстро смекнут, на чьей зарплате она сидит. Так что стоит конкретизировать, что подразумевается под официальными мероприятиями. Дальше: „другие распоряжения“? При такой формулировке, не успею оглянуться — начну в магазин для него бегать… Вычёркиваем! Тоже с фотосъёмкой и публичными мероприятиями. По понятным причинам. И с конфиденциальностью непонятно. Вдруг я узнаю информацию о нарушении закона? Такая формулировка позволяет заткнуть мне рот и сделает соучастником. Будет очень весело, в кавычках»

« Работник имеет право: на шестидесяти восьмичасовую рабочую неделю; на четыре выходных дня в месяц на усмотрение работодателя; на больничный по состоянию здоровья за счёт работодателя…»

«В Республике Корея до 2018 года, официально существовала 68-ми часовая рабочая неделя по стандарту 40+28. В настоящее время этот стандарт составляет 40+12 часов. Прим. автора»

«Трэш. По такому графику я буду вкалывать как в ресторанчике у Мины, только, ещё и под постоянным надзором, да без возможности отдохнуть. Что там чёболь говорил о паре поездок в неделю? Вычёркиваем, короче. Пусть сам катается, балабол»

« Отношение сторон: Работодатель обязуется не привлекать работника к любым действиям, которые тот посчитает для себя унизительными; подразумевающим контент сексуального и/или околосексуального характера; нарушающим действующее законодательство, а также порочащего честь и достоинство работника. Работник соглашается с данными положениями»

«А если ЧжунСоку вздумается вежливо подкатить к Лире — это куда отнести: к действиям, порочащим честь и достоинство или нарушению законодательства? Пожалуй, есть смысл расширить этот пункт, а то чую — хитрый чёболь лазейку себе оставил. Да и от банального харассмента никакой защиты не прописано».

« Ответственность сторон: Работодатель и работник в полной мере несут ответственность по настоящему соглашению, согласно трудовому законодательству. На работника, за неисполнение пунктов в части своих обязанностей может быть наложен штраф в виде продления действия настоящего договора на срок от трёх месяцев минимум на усмотрение работодателя. Также, при ненадлежащем исполнении своих обязанностей работником или расторжении договора по его инициативе, работодатель вправе потребовать возврат заёмных денежных средств в том числе, неустойки равной ста процентам от суммы аванса. В случае нарушения условий договора работодателем, работник имеет право расторгнуть настоящий договор в одностороннем порядке, по письменному уведомлению»

«Настоящий договор заключается сроком на один год с правом пролонгации по соглашению сторон или на весь срок, продлённый штрафами»

«Вот оно, истинное лицо капитализма — резиновый контракт, по которому ты никто и звать тебя никак. Бесплатно будешь впахивать на папу-Карло столько, сколько ему захочется, и попробуй только пикнуть. С другой стороны, ЧжунСок себя максимально обезопасил от возможного „кидка“: чем ещё штрафовать, как не временем, если деньги уже заплачены? Справедливости ради, мог бы внести последнее „китайское“. А к нему — максимальную сумму штрафных дней, право расторгнуть договор с отменой гипотетических штрафов и прощением долга, если накосячит сам. А ещё нет пункта о возвращении аванса за вычетом отработанного времени и расторжении договора досрочно. Вдруг мне чемодан с деньгами на голову свалится? Недоработка!»

Остальные пункты договора не представляют какого-либо интереса, и, пробежав их глазами «по диагонали», я приступаю к составлению списка правок, периодически от души матерясь на писавших сей опус, за чем и провожу время до обеда. А мог бы просто дрыхнуть, если бы не онни с дурными вестями.

Да, изначально, оставшиеся сто миллионов предназначались Мине на поддержание бизнеса. Без понятия, что меня толкнуло на столь великодушный поступок: возможно, спасение ею Лириной физиономии от когтей съехавшей айдолки, а возможно — скрытые черты мецената. Но факт остаётся фактом — я собирался отдать деньги девушке… До момента, пока не увидел расписку, поставившую крест на благородной затее. Как выяснилось, чёболь благородством не страдал и оказался не дурак поиметь с бедной девушки последнюю пару штанов. Соответственно, порыв души прекрасный был смыт в унитаз. Но по какому-то невероятному стечению обстоятельств, когда мне оставалось полшажка до окончательных расчётов с ЧжунСоком, у Мины сгорает ресторан, и припрятанные денежки, вместо кармана чёболя теперь пойдут на восстановление забегаловки. И скорее всего, вместе с чеком от ЫнМёна.

У меня начинают дергаться пальцы — верный признак скорого приступа — и приходится отложить ручку. Зато, навещает мысль обратиться с проблемой к доктору, благо обстановка подходящая. Поразмыслив, решаю не гнать лошадей, а дождаться планового визита эскулапа.

«Вот будет сюрприз для ЧжунСока, когда Лира свалится с приступом эпилепсии где-нибудь посреди светского приёма или у неё ладони сведёт на важной встрече»

Легкомысленно ухмыляюсь, представив подобное. Разумеется, ставить чёболя в известность о своих болячках я не собираюсь, до поры до времени. Хватает проблем с ногами. За прошедшие пару дней, опухоль на них стала спадать, а кожа — приобретать свой естественный, бледный цвет. На утреннем осмотре ЧуМан заявил, что раны заживают с удивительной скоростью, в чём, несомненно, заслуга молодого организма, и недели через четыре можно будет снять железо с ног. Для меня, правда, это означает полную неспособность перемещаться своим ходом в течении месяца, со всеми вытекающими. Только и останется, что заниматься благотворительностью.

«Кстати, о ней…»

Беру с тумбочки мобильник, пишу длинное послание Мине со словами соболезнования и поддержки. Поколебавшись, добавляю в конце, что был бы рад её видеть. Не факт, что она, подавленная смертью матери и потерей ресторана, кинется навещать Лиру, но чем чёрт не шутит? Следующая смс-ка отправляется ЧжунСоку, с предложением обсудить наши договорные отношения, что называется, за закрытыми дверями, ибо с правками я закончил.

Осталось разобраться с песней — я ведь обещал ЁнИль. Минут пятнадцать у меня уходит на изучение интерфейса программы — а он, при кажущейся простоте, начинает подбешивать своей замороченностью — а дальше, по памяти накидываю ноты одну за одной, заодно подглядывая их названия. Конечно, было бы классно самому записать аранжировку, дабы чужие ручонки не испохабили композицию, но ближайший мелодиатор у ЁнИль, как и умеющая с ним управляться, судя по всему. Придётся просить девчонку, чтобы не покушалась на песню до моей выписки. А может и играть научит…

Отправляю айдолке готовый вариант, строго настрого запретив исполнять без меня, а в ответ получаю кучу сердечек. Видимо, понравилось.

После обеда заявляется ЧжунСок — с уже традиционным букетом белых роз в одной руке и стильным кожаным дипломатом в другой. Он недоумённо оглядывает интерьер палаты, ища взглядом давешние корзины, но их и след простыл. Ещё бы! На следующий-же день я попросил персонал избавить меня от этого белоснежно-мёртвого ковра, и медсёстры быстро растаскали неожиданную халяву кто куда. И мне хорошо и им приятно. Да и что бы я сказал ЁЛин, увидь она столь щедрый подарок?

Недовольно покачав головой, чёболь пристраивает букет на тумбочку и садится сам, пододвинув стул вплотную к кровати.

— Аньон, ЁнМи, — здоровается он, пробегая взглядом снизу вверх по очертаниям моей тушки под одеялом. — Как ты себя чувствуешь?

Показываю чёболю большой палец и киваю на тумбочку, где придавленный цветами лежит контракт. Стараюсь при этом всем своим видом продемонстрировать, как я горю желанием поскорее перейти к делу, а не отвлекаться на пустопорожний трёп. Парень намёк понимает, и исписанные листы перекочёвывают из-под букета к нему в руки.

Я постарался конкретизировать свои претензии по каждому спорному пункту так что вышло весьма объёмно. ЧжунСок же, увидав оборотные страницы, заполненные моей рукой, косится на Лиру с чем-то явно напоминающим уважение во взгляде. Читает он долго и вдумчиво, периодически сверяясь с оригиналом, а дойдя до последнего предложения, поднимает голову и удивлённо таращится на меня.

— Ты правда хочешь включить в контракт этот пункт? По-моему, это смешно, — произносит он, с изрядной долей сарказма. Делаю вид, что не понимаю, о чём идёт речь, и ЧжунСок читает с листа: — «Работодатель обязуется не влюбляться в работника. Нарушение данного условия влечёт за собой немедленное расторжение контракта без каких-либо штрафных санкций, а все финансовые обязательства работника перед работодателем будут считаться исполненными».

Мысленно хмыкнув, киваю. Этот абзац пришёл мне на ум совершенно внезапно, во время размышлений как ещё можно обезопасить Лиру от возможных подкатываний со стороны чёболя. Логика была проста: можно сколь угодно прописывать в договоре положения о харассменте, но если у парня случатся «чуйства», это никак не будет регламентировано, а значит, допустимо. На крайний случай, под влюблённость можно подвести любые поползновения, будь то ухаживания, или букет роз, подаренный без повода.

— Ты понимаешь, какой бред написала? — набрасывается с критикой ЧжунСок. — Я нанимаю тебя не в секретари, а в качестве своей девушки, коей тебя будут считать. И подарки, свидания, возможно даже поцелуи — не по-настоящему, конечно — должны являться частью представления.

«Хорошая попытка, но мимо» — мысленно отвечаю чёболю. Намеренно или нет, он выдаёт мокрое за холодное, путая игру с настоящими чувствами. Мне таким приёмом голову не заморочишь. Одно дело на людях что-то изображать, а другое — ссылаться на договор где-нибудь в приватной обстановке. Да и если вспомнить, изначально речь шла о совместных «засветах», не больше. Всё остальное стало вылезать в процессе.

Беру телефон, пишу, чувствуя как внутри меня нарастает волна раздражения:

[Цитирую: «Не обязательно демонстрировать проявление чувств — за нас это сделает пресса и слухи» — конец цитаты. Объяснишь, почему ты противоречишь сам себе? А ещё, почему контракт составлен таким образом, что подпиши я его — навсегда стану твоей вещью? Либо мы приводим договор к обоюдовыгодному варианту, либо ты проваливаешь с позорным клеймом трепла, а я возвращаю деньги по расписке]

Лицо чёболя демонстрирует несколько цветов спектра подряд, а его рот открывается, дабы произнести, видать, что-то совсем нецензурное. Но здравый смысл даёт о себе знать: он сминает в кулаке ни в чём не повинные листы, молча встаёт и, не попрощавшись, уходит. Я же, с чрезмерным энтузиазмом демонстрирую закрытой двери средний палец и подумываю было послать мажору пару особо «ласковых» смс-кой, но на глаза попадаются белые бутоны. С яростным, безмолвным криком швыряю их вслед за парнем, и валюсь обратно на кровать, ибо мне скручивает болью низ живота.

Медсестра управляется быстро: она меняет простыню и рубашку, а в качестве бонуса надевает на Лиру подгузник вместо прокладки. Ох уж эти месячные! Лёгкое раздражение, которое я испытывал всё утро, продираясь сквозь юридические дебри, было не следствием дерьма в головах составлявших контракт, а подошедшими критическими днями. Ну а чёболь удачно подлил масла в огонь своим «Ну а чо такова, сама дура». Вот я и психанул в конце нашей деловой встречи. Теперь неизвестно, вернётся он с исправленным манускриптом или мне придётся обломать Мину. Хорошо, пообещать ей ничего не успел — думал, сюрприз сделаю. Ага, размечтался!

Под убаюкивание болеутоляющих я засыпаю, а просыпаюсь, когда за окном уже стемнело, от стука в дверь. Мина! Выглядит она неважно: по девчонке как будто катком проехались — в переносном смысле. Мешки под глазами, патлы вместо причёски, помятая физиономия без макияжа… Жуть! С вымученной улыбкой на лице она здоровается, оставаясь, при этом истуканом стоять возле двери. Традиционным жестом приглашаю свою начальницу проходить и располагаться как дома. А когдадевчонка устраивается на стуле, киваю ей на чёбольский букет, возвращённый на место заботливой медсестрой. Цветы нисколько не пострадали от столь варварского с собой обращения, и мне не стыдно передарить их Мине. Пусть порадуется.

— Это от того чёболя? — притворяясь, что не поняла моего жеста, спрашивает она, разглядывая букет.

[Это от меня. Соболезную твоей утрате]

— Камсахэё, ЁнМи, за всё, — благодарит Мина, переводя взгляд на меня. Прости, что не смогла приехать раньше, хоть и узнала на следующий день. То, что с тобой случилось, не поддаётся осознанию. Мне очень жаль…

Протягиваю руку, и Мина сжимает мою ладонь в своих, в знак поддержки. Помолчав так немного, пишу девчонке наводящий вопрос, ответом на который Мина рассказывает о произошедшем.

— Полиция говорит, что причиной возгорания стала неисправная электропроводка. Я когда уходила вечером в субботу, всё было в порядке, а ночью меня разбудил звонок. Выгорело оба зала… Я когда увидела, чуть в обморок не свалилась. Всё оборудование, интерьер… — всё на помойку. А на следующий день позвонил кредитор и потребовал отдать ему весь долг досрочно — сто пять миллионов. Дал на всё две недели. Причём, он позвонил не мне, а омме в больницу… Щибаль!

[Сколько потребуется на восстановление ресторана?] — спрашиваю Мину, дождавшись, когда та немного успокоится.

— Да ничего уже не восстановишь! — всплёскивает она руками. — Даже если я каким-то чудом найду деньги на ремонт, то на долг точно не смогу! Через две недели помещение, по закладной, уйдёт кредитору.

«Блин… И почему я такой добрый?» — задаю себе риторический вопрос. Тянусь к тумбочке. Извлекаю из ящика чек, протягиваю его замолчавшей девчонке. Пока та разглядывает диковинку, соображая, что попало в её руки, пишу.

[Надеюсь, этого хватит на ремонт. Дай мне неделю, и я найду деньги на долг]

Уговаривать Мину приходится долго и нудно, но в конце концов она соглашается принять неожиданное пожертвование. Про вторую часть моего обещания она даже не заикается — то ли не поверив, то ли восприняв как должное. Даже если так, ей эти деньги нужнее. У неё — похороны впереди и закрытие текучки. А я, наверное, пойду мириться с ЧжунСоком. Как ни крути, у меня есть выбор, а у Мины его нет.

* * *

— Эти судороги вполне могут быть следствием эпилепсии, — подтверждает мои предположения невролог, навестивший больную на следующий день. Накануне утром, я рассказал о приступах и проблеме с руками ЧуМану, и тот обещал записать Лиру к соответствующему врачу. «Соответствующий врач», впрочем, не открывает для меня ничего нового, но обнадёживает на будущее.

— А чтобы это проверить необходимо провести дополнительные исследования. Какие противосудорожные препараты ты принимаешь?

[Никакие. Мне не диагностировали эпилепсию официально, я не успела посетить врача]

— Даже так? Я могу помочь тебе с этим, но мне необходимо собрать анамнез. Поможешь?

Кивком соглашаюсь, и доктор, переписывая ответы на свой планшет, принимается расспрашивать меня о моём прошлом и о припадках. Рассказ выходит коротким. На вопрос о травмах, я демонстрирую рану на голове и объясняю, откуда она. Подумав, добавляю, что приступы начались вследствие неё. Конечно, я не могу быть в этом на сто процентов уверен, но пусть будет так. Если найдутся другие причины возникновения заболевания, невролог их найдёт. Во всяком случае, мне хочется в это верить, ибо других зацепок я ему дать не могу. О припадках тоже нечего поведать. Только то, что ничего после них не помню.

— ЁнМи-ян, твоя немота тоже следствие травмы?

Отрицательно мотаю головой, чем вызываю изумление у доктора.

— Первый раз встречаю подобное в практике… Ладно, я назначу тебе КТ, МРТ, электроэнцефалографию и рентген. Посмотрим, что они выявят, и будем лечиться. А пока отдыхай.

Верчу в руках телефон, собираюсь с духом написать чёболю. И вроде я прав на все сто, но гаденькое ощущение вины не даёт покоя. Надо было помягче с ним, глядишь, и навстречу бы пошёл: ведь пару пунктов подправить гораздо легче, чем перелопачивать весь контракт. Но поздно махать кулаками. Остаётся принять поражение и сдаться на милость победителю… Если тот захочет со мной разговаривать.

Набираю текст, как внезапно прилетает встречная смс.

12:14 # Аньон! Как самочувствие? Пришли адрес электронки, я скину исправленный вариант договора. Всё, как ты хотела. Проверь, и отпишись. Если всё устроит, на днях приеду с чистовым вариантом.

«Никак образумился? Удачно… Но мог бы и извиниться перед бедной девушкой» — мысленно ухмыляюсь, дважды перечитав сообщение. Стираю своё недописанное и отправляю парню просимое.

«Тэкс, посмотрим, что он там насочинял…».

Лезу на почту, где уже висит письмо от ЧжунСока. Кликаю на него.

«Офигеть!» — даю я эмоциональную оценку подготовленному документу, вчитываясь. В процессе, ощущаю, как меня распирает от удивления и собственной крутости — чёболь согласился на все мои правки! Поумерив ЧСВ, принимаюсь вдумчиво изучать новую версию контракта, ища подводные камни. Как говорится: «семь раз отрежь…и склей». Цепляюсь взглядом за самый значимый пункт, фактически отвязывающий меня от работодателя. За него я был готов биться до последнего вздоха.

Работодатель обязуется привлекать работника к выполнению своих обязанностей не более трёх раз в неделю, с суммарным временем не более 48-ми часов, уведомив того не позднее чем за 12 часов перед каждой сменой.

Таким образом, я могу устроиться на нормальную работу, например, обратно к Мине, когда она восстановит ресторан, а двенадцатичасовой разбег даст время отпроситься. Круто, что тут скажешь. Дважды перечитав документ, не нахожу явных косяков и отправляю парню положительное резюме, пока тот не передумал.

* * *

ЁЛин решила узнать, как идёт расследование нападения на Лиру, и после работы заехала в участок, предварительно договорившись с инспектором о визите. Уже в разговоре ей показалось странным, что ЫВон не смог внятно ответить на простой вопрос. Собственно, он и был инициатором встречи.

— ЁЛин-сии, мне поступило распоряжение сверху прекратить расследование, за соглашением сторон. Формально, это не является основанием для закрытия дела, так как совершено нападение на несовершеннолетнюю с тяжкими последствиями. Я обязан найти и арестовать преступника, тем более что клуб подтвердил свою причастность к инциденту, — ЫВон сделал паузу в рассказе, ожидая, пока собеседница «переварит» услышанное, затем продолжил. — Но здесь то и заключается несостыковка. Даже, не одна. Во-первых, записи с камер. Руководство клуба утверждает, что они были случайно стёрты, но это не так. Мы их изъяли и отсмотрели весь материал. По нему выходит, что агасси неудачно прошла просмотр и без каких-либо помех со стороны сотрудников «ночной птицы» покинула помещение. Уличная камера тоже не засняла ничего необычного. Но у неё ограниченное поле зрения, и, скорее всего, момент нападения не попал в объектив. Во-вторых, мировая, которую заключили стороны. Согласно ей, агасси снимает любые претензии к клубу, а те выплачивают ей компенсацию и оплачивают лечение. Если бы девочка ушла, и на неё напали, скажем, какие-нибудь гопники, тогда смысл ей обвинять клуб? К сожалению, из-за распоряжения я не смог поговорить с пострадавшей, чтобы установить виновных, а сейчас уже этого и не требуется.

— Но ведь так нельзя! — наконец выпалила молчащая до этого женщина. Серьёзно пострадал ребёнок, и я, как опекун, не давала своего согласия на мировую! Я требую справедливости! Кто вам запретил заниматься расследованием, начальство? Вы хотите, чтобы я обратилась в прокуратуру⁈

— ЁЛин-сии, прокуратура заинтересовалась этим делом, но после ознакомления с материалами они тоже рекомендовали его прекратить. Мне очень жаль.

— Дайте мне посмотреть эти материалы. Я хочу знать, что там случилось, и что вы скрываете! — не сдавалась возмущённая до глубины души ЁЛин. Как ни странно, но инспектор пошёл ей навстречу. На компьютере он открыл папку с делом ЁнМи, где в отдельной папке содержались видеофайлы, запустил первый в списке и развернул монитор так, чтобы женщине было видно.

— Пожалуйста, ЁЛин-сии, мне нечего от вас скрывать, — сопроводил он широкий жест словами. — Камеры у них звук не пишут, но всё и так видно.

Файл за файлом на экране монитора разворачивались минувшие события. Начиная от выступления Лиры и заканчивая её избиением. Когда финальный ролик закончился, сидевшая с каменным лицом женщина ровным голосом произнесла:

— Прошу простить меня, инспектор ЫВон, я зря на вас накричала. Вы правы, мы с ЁнМи решили пойти с клубом на мировую и отказаться от претензий.

Глава 18

Сеул. Дни с двадцать второго апреля.

— Как ты смела так поступить! — словно ненормальная, орёт ЁЛин, потрясая передо мной стопкой листов. Из доброй, мягкой онни в один миг она превратилась в злобное чудовище. Разительный контраст. Во второй руке женщины зажата пачка денег из моей «миллионерской» заначки. Накануне, я отправил ЁЛин смс-ку с просьбой передать их Мине, указал, где найти… Видимо, онни перепутала ящики и случайно наткнулась на контракт. А дальше — дело техники. Для юридически грамотной женщины не составило труда вникнуть в суть предмета договора и догадаться, откуда наличные. А учитывая, что нашла она самый первый, кабальный вариант контракта, было неудивительно стать объектом её истерики.

— Ты немедленно вернёшь все деньги и навсегда забудешь о том, что собиралась сделать! Тебе понятно⁈

С невозмутимым видом разглядываю онни, размышляя о том, что воспитатель из неё хреновый. Нет, чтобы расспросить, что к чему, узнать подробности происхождения документов и денег, найти консенсус… — она рубит с плеча. Прямо как мои родители — когда я был подростком. Только, в отличие от тех лет, сейчас я в состоянии ответить, как следует. Пока она бушует, пишу:

[Онни, ты сейчас отдашь мне контракт и деньги. И в дальнейшем больше не будешь лезть в мои дела ни при каких обстоятельствах, если только сама не попрошу. В противном случае, мы с тобой расстанемся раз и навсегда]

ЁЛин прерывает шторм, фокусируется на моём послании. Через мгновение она взмахивает рукой и хлёстко ударяет ЁнМи несчастным контрактом по лицу. Потом швыряет его и пачку банкнот на одеяло, разворачивается и молча уходит, оставляя меня переваривать произошедшее.

«Я теперь бомж, или она таким образом согласилась с моими доводами? Хоть бы нормально ответила, драться-то зачем, да ещё с калекой. А я теперь гадай, куда после выписки податься»

Чтобы отвлечься от невесёлых мыслей, отправляю Мине фотку денег с соответствующей припиской, мол, приезжай, на них ещё краска не высохла. Ожидаемо, приходится повторно уговаривать отпирающуюся девчонку. К моменту, когда я добиваюсь положительного ответа от неё, дико устаю, да и голод даёт о себе знать. А до ужина ещё как до Китая пешком!

К несчастью, на сегодня злоключения на визите онни не заканчиваются. Стоило мне сомкнуть веки, как вваливается ЧжунСок. Положив цветы на тумбочку, он устраивается на стуле сам и традиционно интересуется самочувствием. Как будто, за время его отсутствия из меня выкачали всю кровь и разобрали на органы. Лучше бы пожрать принёс!

Но принёс он не съестное.

— Я поговорил с твоим лечащим врачом. Он утверждает, что тебя можно будет выписать через месяц. Меня это вполне устраивает, так как, я не планирую никаких крупных мероприятий на ближайшее время. Но я решил не тянуть, и подписать наш контракт сейчас. Что скажешь?

Скажу, что идея так себе. Я бы с удовольствием повалялся этот месяц на больничной койке, не задумываясь о насущном, а контракт свяжет меня по рукам и ногам. С другой стороны, раньше сядешь — раньше выйдешь! Минус месяц из срока отработки — это ого-го! Не станет же чёболь зверствовать — гнать покалеченную девочку миру на показ. Или станет?

[Давай покончим с этим. Я подпишу] — наконец выношу свой вердикт.

Управляемся быстро. Мой экземпляр уже содержит автограф чёболя — остаётся поставить свой. На всякий случай пробегаю глазами по тексту, но там всё, аналогично последней редакции. Поставив свои закорючки, испытываю чувство, сродни облегчению. Замечаю, как ЧжунСок загадочно лыбится.

«Ну точно подлянку устроил! Не зря так спешит, боится, чтобы ЁнМи дыру в договоре не обнаружила» — приходит на ум запоздалая догадка. Но отступать поздно. ЧжунСок прячет свой экземпляр, и бросив на прощание: «Поправляйся!» — скрывается за дверью.

Ещё раз, уже вдумчиво, перечитываю контракт, но не нахожу ничего, что чёболь мог бы использовать в нехороших целях. Значит, дело в другом.

Долгожданный ужин прерывает мои терзания, а подоспевший, после вечерних процедур, сон, дарит долгожданный покой. Зато на следующий день меня ожидает сюрприз. Двое мужиков вносят в палату несколько коробок из которых, на свет появляется чудо инженерной мысли — кресло-коляска на электрическом приводе, в разобранном виде. Они быстро собирают её, тестируют на работоспособность, и вручив мне томик инструкции по эксплуатации, сваливают.

(кресло для Лиры)

А коляска крута. Пробив модель в инете, захожу на сайт, предлагающий данный экземпляр, нахожу ценник…

«Мама дорогая! — вырывается у меня безмолвный возглас. — Да чёболь рехнулся! Двадцать два миллиона вон, и это за базовую комплектацию!»

В том, что это от мажора я не сомневаюсь — больше никому не по карману предмет, который будет использоваться от силы пару-тройку месяцев. За эту стоимость.

Лезу в талмуд. Изучив её функционал, прихожу к выводу что мне досталась комплектация « Premium» — с максимальными наворотами, судя по видимым приметам. Но её главным достоинством была регулируемая по углу подножка, позволяющая одним нажатием кнопки превратить кресло в шезлонг. Для меня, безногого, — в самый раз.

«Нафига ЧжунСоку подгонять мне кресло по цене автомобиля?» — задаю себе резонный вопрос, разглядывая обновку. — «Да ещё, с функционалом почти как у последнего. На такой не только по больничным коридорам можно рассекать, но и на улице появиться не стыдно…»

Догадка приходит громом среди ясного неба. Незатейливо матерясь, лезу в телефон, пишу чёболю сообщение.

11:33 # Ты никак фотосессию собрался устроить?

11:33 # Вижу, ты оценила мой подарок. Почему бы нет?

11:33 # Нет.

11:34 # Как тебе функционал? Это кресло отлично подходит для уличных прогулок. Думаю, тебе стоит прокатиться, подышать свежим воздухом. Например, завтра, к пяти после полудня.

11:36 # Мне нужен новый парик. Темноволосый. Без него я никуда не поеду.

11:36 # Я пришлю.

11:36 # А зачем GPS-маяк? Боишься, что сбегу вместе с коляской?

11:37 # Это стандартная опция в данной комплектации.

11:37 # Понятно.

Отключаю телефон, откидываюсь на подушку.

ЧжунСок всё-таки меня провёл, а я попался на весьма банальную уловку. Обычно она выглядит как фраза вроде: «Это лишь формальность», применяемая к клиенту, сомневающемуся, стоит ли подписывать подозрительный документ. В итоге, когда тот понимает, что его развели, поделать уже ничего не может, ибо слова словами, но мошенники в суде будут опираться на эти самые «формальности». А кто там чего обещал — дело десятое. Вот и хитрый чёболь, отвлёк моё внимание фразой про выписку через месяц, а сам решил привлечь калеку к работе буквально по прошествии пары дней.

«И ведь гад такой, заранее предупредил, считай, за сутки. Надо бы уточнить у ЧуМана, можно Лире на прогулку или пусть поваляется ещё недельку. Будет законный повод отмазаться».

— Не вижу причин отказывать тебе в прогулке, тем более на таком роскошном кресле, ЁнМи-ян. Единственное показание — это покой ногам, и подножка его обеспечит, — подтверждает мои опасения врач на дневном осмотре. — Кстати, у тебя сегодня компьютерная томография — можешь опробовать кресло в деле.

ЧуМан заканчивает осмотр и удаляется. Я же со страхом поглядываю на своё новое средство передвижения. И дело вовсе не в предстоящей работе. Я опасаюсь, что больше никогда не смогу встать на ноги и проведу жизнь в этом кресле — своеобразном символе беспомощности. А имея в багаже эпилепсию — существование станет пыткой. Дар вспоминать песни превратится в проклятие, когда деградация зайдёт слишком далеко. Ноги, потом руки, а дальше что?

— Аньон! — здоровается Мина, отвлекая меня от невесёлых мыслей. — Какое кресло крутое! Можно прокатиться?

Поднимаю руку в ответном приветствии и киваю. Пусть порадуется за меня, заодно скажет, насколько удобна повозка. Немного поколесив по палате, Мина покидает инвалидку и пересаживается в нормальное кресло.

— Это ведь от чёболя? Он точно к тебе неровно дышит. Цветы, теперь вот кресло… Будь с ним поаккуратнее, ЁнМи. Не успеешь оглянуться, как все его подарки превратятся в пыль. Я не стану спрашивать, откуда у тебя деньги, но надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

[Не беспокойся, деньги — это компенсация клуба. Мы заключили мировую на сто пятьдесят миллионов вон. Плюс лечение. Я решила отдать их тебе]

Соврал и не поморщился. Ну а что ещё делать, когда моя онни так удачно притараканила кэш. Остаётся надеется, что погорелица не обратит внимания на несостыковки в рассказе.

Вытаскиваю деньги, протягиваю Мине. Та, пересчитывает их и прячет в сумочку.

— Не знаю, как тебя благодарить, ЁнМи, камсахэё, — произносит девчонка. — Я уже говорила, что не смогу с тобой расплатиться в ближайшие несколько лет, но могу бесплатно кормить, когда захочешь.

«Халявная еда — это хорошо, особенно в свете моего шаткого положения», — делаю я пометочку в мысленном блокноте. Порываюсь было попросить Мину выделить мне койку, но вовремя соображаю о бестактности такой просьбы. Она ещё не успела похоронить мать, а я в нахлебники напрашиваюсь. Пусть оклемается сперва.

[Когда похороны?] — спрашиваю Мину. Всё-таки, хватит изображать бездушную скотину, посочувствовать тоже не помешает.

— В пятницу. Не знаю, отпустят ли тебя, но, если сможешь, приходи. Адрес я скину в чат.

Киваю, а про себя решаю, что не приду. Нечего мне там делать. С её мамой я не знаком, да и девочка в инвалидном кресле нужна будет Мине как собаке пятая нога. Лишние вопросы провоцировать только.

* * *

ЧжунСок присылает парик, а к нему тёмно-красное платье и сиделку. Последним двум я совсем не рад, но увы, ничего не поделаешь. Выкатывать на улицу в больничной рубашке как-то не комильфо, а штаны я вряд ли смогу натянуть через железные конструкции на ногах. Сиделка — симпатичная, но не слишком разговорчивая особа, поздоровавшись, помогает мне облачиться и переместиться в кресло. На ноги она накидывает плед, прикрывший их от неосторожных взглядов. Накануне я совершил тестовый заезд на своём новом транспорте и остался доволен. Большой выбор регулировок позволял настроить все поверхности под себя, а приёмистый двигатель провоцировал вдавить джойстик вперёд до упора, проверить, насколько паспортные десять километров в час соответствуют действительности. Увы, но длинна больничных коридоров не позволяла развернуться на всю катушку. Сегодня-же настал день полноценных ходовых испытаний.

Сопровождаемые десятком пар любопытных глаз мы добираемся до лифта, спускаемся на первый этаж и через холл приёмной попадаем на улицу. Там нас поджидает чёрный микроавтобус, оборудованный пологим въездом, специально, для колясочников. Давлю на джойстик и кресло быстро набирает скорость, оставляя сиделку в кильватере. Пока та не успела опомниться, совершаю круг почёта вокруг машины, подруливаю к аппарели, снова давлю на газ. Движок легко справляется с нагрузкой, и я вкатываю внутрь автомобиля. Запоздало приходит мысль, что это может быть чужой драндулет, а чёболь просто захотел прогуляться с Лирой по местному парку.

Следом влезает сиделка, тем самым снимая вопрос о принадлежности авто. Она фиксирует колёса кресла к полу, при помощи предусмотренных крепежей, потом, пристёгивает меня комплектным ремнём, закрывает дверь и устраивается на сиденье рядом. Микроавтобус плавно трогается и выруливает с больничной парковки на улицу. В какой-то момент ловлю взгляд водителя через зеркало. Его глаза быстро скользят по моему парику, опускаются ниже, задерживаясь на ярком платье… ЧжунСок явно хотел, чтобы Лира выглядела «с иголочки», даже в инвалидном кресле.

Приезжаем мы в какое-то сказочное место. Огромная территория в центре города отдана под парково-развлекательный комплекс, главное здание которого напоминает что-то неземное. Открыв рот, рассматриваю ломаные линии и плавные изгибы комплекса, похожего то ли на гриб, то ли на летающую тарелку. Ощущение, что здесь высадились инопланетяне и произвели редизайн по своему вкусу. Место называется «Dongdaemun Design Plaza», судя по табличкам вокруг. Мы подруливаем ко входу, устланному синей ковровой дорожкой. По обе её стороны выстроилась толпа журналистов и простых зевак, мечтающих поглазеть на знаменитостей.

( Dongdaemun Design Plaza)

«Кажется я не туда попал» — мелькает паническая мысль, когда сиделка выкатывает меня наружу. Самостоятельно спуститься задом, несмотря на антиопрокидыватели, я не рискнул.

Встречает нас ЧжунСок собственной персоной в компании подкачанного типа с колючим взглядом. Под прицелом сотни камер чёболь наклоняется и целует Лиру в щёку, как при дружеской встрече. Парень проделывает это так неожиданно, что я ничего не успеваю предпринять — ни отвернуться, ни съездить ему кулаком по физиономии. Пообещав себе разобраться позже, натягиваю приветливую улыбку и поворачиваюсь в сторону щёлкающих камер — работа есть работа.

— Ты отлично выглядишь! — одаривает меня комплиментом чёболь и тоже поворачивается к репортёрам. Сам он одет в идеально сидящий на фигуре костюм бордового цвета, прекрасно сочетающимся с нарядом Лиры, и у меня закрадывается подозрение, будто так и было задумано.

ЧжунСок, попозировав, направляется ко входу. Следую за ним, тогда как наши сопровождающие остаются позади. Видимо им внутрь не положено.

«А если мне в туалет приспичит — чёболя просить о помощи?» — задаюсь я насущным вопросом. В подгузник прудить мне совсем не хочется.

Широкими коридорами, больше похожими на природные тоннели в скалах, мы добираемся до конечной точки — большого, вытянутого вдоль, зала с низким «Т»-образным подиумом, разрезающим пространство помещения надвое. Назначение сего зала не вызывает никаких сомнений: чёболь притащил меня на показ мод!

Здесь уже собралось много народа, судя по всему, из местного бомонда, а встречает нас девушка, чертами лица напоминающая ЧжунСока. Они, вопреки традициям, обнимаются, а когда заговаривают, и эта загадка становится ясна.

— Аньон, оппа! Не ожидала тебя сегодня увидеть. Ты заинтересовался высокой модой?

— Аньон, тонсен! А на что ты рассчитываешь каждый раз, когда присылаешь мне приглашение на свои показы?

— Я не хочу, чтобы обо мне говорили, что я игнорирую свою семью, разумеется, — смеётся в ответ девушка. Она переводит взгляд на меня, затем вопросительно смотрит на ЧжунСока. — Представь мне свою спутницу, и почему она в инвалидном кресле? Ты решил заняться благотворительностью?

— Её зовут ЁнМи и она со мной. Большего я тебе сказать не могу, — не обращая внимания на подколку, отвечает ЧжунСок.

— Ты, как всегда, в своём репертуаре. Объясни хотя бы, почему на ней этот ужасный парик? — не унимается «тонсен».

— Ты знаешь ответ, — ухмыляясь половиной рта, парирует чёболь. Его сестра, поняв, что не добьётся нужного результата, поворачивается ко мне.

— Дам тебе бесплатный совет, ЁнМи: держись от моего брата подальше. Никогда не знаешь, что у него на уме — особенно, в отношении девушек.

ЧжунСок порывается что-то ответить на столь провокационный выпад, но его прерывает очередной наплыв гостей, и хозяйка спешит им навстречу. Мы же направляемся ближе к подиуму, где для чёболя забронировано два места. Сам показ проходит весьма скучно. Под бодрую музыку модели сменяют одна другую, но смотреть на их вычурные наряды меня не тянет — не знаток я высокой моды. Зато, тянет поспать. Постепенно, веки наливаются свинцом, и я проваливаюсь в объятия морфея.

Будят меня громкие овации. Гости рукоплещут сестрёнке чёболя, которая стоит в окружении своих длинноногих моделей, и не перестаёт кланяться. Вытерев струйку слюны, сбежавшую по подбородку, пару раз хлопаю в ладоши ради приличия. Затем, оглядываюсь по сторонам. До одури хочется покинуть этот балаган и выбраться на свежий воздух из душного помещения. Да и вообще, пора бы уже и честь знать, а то на ужин опоздаю. Но у чёболя оказываются свои планы на остаток вечера. Распрощавшись с его родственницей, покидаем комплекс тем же маршрутом. Ковровой дорожки уже нет, но журналисты, из тех, кто не попал на показ, в наличии. Они спешат к гостям, норовя расспросить их об увиденном, а встречаемые радостно принимаются делиться эмоциями. Нас тоже пытаются тормознуть, но к ЧжунСоку вовремя подходит его охранник и оттесняет назойливых репортёров от босса. Успевают сунуть микрофон и мне.

— Как вы оцените показ? — спрашивает меня симпатичная обладательница груди третьего размера. Ей приходится наклониться, и гравитация делает остальную работу, демонстрируя моим глазам два сильно округлившихся холмика сквозь натянувшуюся ткань блузки. С трудом оторвавшись от созерцания прелестного вида, вспоминаю, чего от меня хотят и перевожу взгляд на журналистку. К ней уже спешит наш секьюрити, но я успеваю вытянуть обе руки вперёд и вверх. Демонстрирую оттопыренные большие пальцы, которые, словно не знающий пощады зритель на гладиаторских боях, медленно опускаю вниз: «Полный отстой!». Покачав кулаками в воздухе и убедившись, что мой жест попал на камеру, прячу руки под пледом, позволяю отвезти себя к автомобилю. Краем глаза ловлю недовольную физиономию своего работодателя, отчего на душе теплеет.

Вопреки ожиданиям, мы не возвращаемся в больницу, а останавливаемся возле ресторана, где меня и сгружают на руки поджидающего чёболя, чья машина ехала следом. Внутри мы снова остаёмся одни, не считая персонала, разумеется. И дело здесь не в пустующем заведении. Зал разделён на множество небольших комнатушек с распашными дверями, отгораживающими гостей друг от друга.

Расположившись сбоку от чёболя — мягкие диванчики, по обе стороны стола мешают поставить кресло как-то иначе — игнорирую предложенное меню, пишу заказ на телефоне.

— Мне тоже, что и агасси, — глянув на меня, не придумывает ничего лучше ЧжунСок. — И бутылку вина.

Официант, выслушав алкогольные предпочтения парня, удаляется, а я принимаюсь размышлять на тему, насколько сильно чёболь отклоняется от контракта. По всему выходило, что не сильно. О совместных ужинах в нём не упоминалось, так что, предъявить мне ему было нечего. Хотя, я спокойно мог отказаться, ввиду нарушения пресловутого пункта о взаимоотношении сторон. Правда, тогда бы я остался не жрамши, что меня совсем не устраивает.

Чёболь же, пользуется моментом и вываливает на бедную девушку ворох претензий.

— Это было невероятно смело и глупо одновременно, на всю страну высказаться в негативном ключе о труде моей тонсен. Хоть я с твоим мнением и согласен — она никчёмный модельер — но лучше обсудить это приватно, чем публично унижать человека. Потом, ты повела себя крайне бестактно, заснув во время показа. Ты не только проявила неуважение к ИнЁн, но и мою репутацию закопала значительно глубже. И последнее. Все контакты с журналистами должны проходить только после согласования со мной. Никакой отсебятины. Мы договорились?

[Ты первый начал] — демонстрирую ЧжунСоку ответ. Пока тот вспоминает, где накосячил, отпиваю воды из бокала, налитой заботливой рукой официанта, прежде чем удалиться. Не найдя к чему придраться, парень отдаёт телефон и вопросительно поднимает бровь.

— Что ты имеешь ввиду?

На этот раз у меня уходит гораздо больше времени на ответ. Пока пишу, появляется сомелье, и проводит традиционный ритуал над бутылкой. Я даже отрываюсь, чтобы поглазеть на его работу. Когда ЧжунСок одобрительно кивает, распробовав напиток, «винный шаман» наполняет его бокал рубиновой жидкостью и скрывается за дверью. Мысленно вздохнув от вывертов судьбы, при имеющемся шансе, не дающей возможности прикоснуться к дорогому напитку, возвращаюсь к своему опусу и ожиданию апельсинового сока.

[Ты вытащил меня из больницы не поинтересовавшись самочувствием. А я на лекарствах и в любой момент могу отрубиться. Собственно, что и произошло. ИнЁн для меня никто. Я даже её имя узнала только что. С чего ты решил, будто я должна врать о незнакомом человеке? Мне за это не платят. А так как в контракте не прописано, когда я должна общаться с журналистами, а когда нет — имею полное право. Как и ты — таскать меня по ресторанам. И последнее. По тому-же контракту я не обязана заботиться о твоей репутации. Можешь кинуть в меня камень, если считаешь моё поведение на той вечеринке оскорбительным, но не смей указывать что мне делать, если это не в рамках наших отношений. Мы договорились, оппа?]

— Ты не перестаёшь меня удивлять, ЁнМи, — произносит ЧжунСок после затянувшегося молчания. Он возвращает мне телефон, берёт и задумчиво крутит в руках вилку. Её, как и ложку с ножом, здесь подают в качестве классического прибора, в дополнение к традиционным палочкам. Что называется, на любой вкус. — Моя тонсен вложила всю душу в своё дело, — продолжает парень, отложив бесполезную железку. — Она всегда мечтала работать с тканями, шить красивые наряды… Помню, как в детстве она одела меня в занавеску из гостиной и заставила расхаживать вперёд-назад, будто по подиуму. А сама хлопала в ладоши от радости… Нам тогда досталось от родителей. Но эта выходка не отбила у неё желания заниматься дизайном одежды. И вот она известный модельер. У неё одеваются айдолы и актёры, просто известные личности… Но к ней ни разу не приходил никто из нашей семьи. Представляешь, как ИнЁн сегодня была рада моему визиту? Но ты умудрилась испоганить и его. А ведь я считал тебя гораздо умнее.

«Так кто из нас дурак?» — задаю себе риторический вопрос, выслушав исповедь чёболя. Хочется задать его парню, но ЧжунСок и обидеться может.

Тишину прерывает появившийся официант с неизменной тележкой в авангарде. Невольно повторяя недавний обед на яхте, он до последнего держит блюда под крышками. А когда покров таинственности срывается, чёболь громко хмыкает, разглядев классические суши на деревянных дощечках. Это ему не гамбургеры точить, тут вкус иметь надо… И белое вино к рыбе.

Глава 19

Косон и Сеул. Двадцать четвёртое апреля.

Старший инспектор Тхэён направлялся в больницу в Сокчхо. Ему позвонили оттуда полчаса назад, сообщили о вышедшем из комы пациенте. Тхэён незамедлительно выехал в надежде добраться до СуЕна раньше, чем это сделает разведка. Те не удосужились поставить своих людей охранять подозреваемого, а доверили работу местной полиции, что и сыграло на руку инспектору.

Последнюю неделю Тхэёну было не до неудачливого нисовца и беглянки — он принимал дела у ЫнГука. Его экс-начальник, под давлением сверху, ожидаемо покинул свой пост, и Тхэёна назначили на вакантную должность исполняющим обязанности. Тем не менее, никто не сомневался, какой приказ совсем скоро поступит из префектуры. ЫнГук оставил после себя много «грязного белья», копаться в котором было неприятно, но необходимо. Что-то Тхэён отдал подчинённым — всё равно других дел первостепенной важности в участке не было — а большую часть оставил у себя. Там было чему поудивляться. Например, Тхэён обнаружил несколько листов из дела о подростках, укравших лодку, уплывших на ней в море и там покончивших с собой. Старая история заиграла новыми красками. В изъятых листах упоминался некий рыбак, возвращавшийся в порт. Он утверждал, что разминулся с лодкой с подростками, сильно удивившись, что те делают в море на столь хлипком судёнышке — пусть и в почти полный штиль. А через какое-то время, когда они скрылись в вечерних сумерках, в той стороне услышал рёв катерного мотора и звуки, похожие на пулемётные очереди. Он не стал разворачиваться, проверять, что там произошло, а лишь прибавил ходу, от греха подальше.

Почему показания рыбака не стали достоянием гласности оставалось загадкой. Хотя, инспектор предположил обоснованность, вызванную страхом. Проклятые чосонцы неоднократно вторгались в территориальные воды республики, совершая вызывающие провокации, но ни одна из них не привела к полномасштабным военным действиям. И эту не стали делать исключением. Никому не хочется оказаться виновником развязывания горячего конфликта с северянами — лучше уж пропавшие без вести школьники.

— Он в сознании, сонбэ, — обратился к Тхэёну молодой полицейский, дежуривший возле палаты. — К нему никто не входил, кроме персонала.

Тхэён кивнул и толкнул дверь. СуЕн полулежал на кровати, поглощённый просмотром негромко бормотавшего телевизора. При виде посетителя он выключил звук и уставился на вошедшего равнодушным взглядом. Тхэён прошёл в палату, занял одно из кресел, присев на самый его краешек, затем представился и озвучил цель визита.

— Я старший инспектор Чон Тхэён — полиция Косона. Я хочу задать вам несколько вопросов. СуЕн-сии, вы помните, что с вами произошло, и как вы попали в больницу?

Честно говоря, Тхэён не надеялся на внятный ответ. У него было мало опыта ведения допросов — обычно, они заканчивались после первого же вопроса. А его подозреваемые — в основном мелкие хулиганы — сразу сознавались в содеянном. Сейчас перед ним находился человек, не только обвиняемый в куда более тяжком преступлении, но и оперативный сотрудник военной разведки, наверняка, осознающий своё положение. И, не факт, что он согласится разговаривать с незнакомцем. Скажет, мол, ничего не помню. Или в молчанку уйдёт до тех пор, пока его свои не заберут. Бейся потом против них. Каково было удивление инспектора, когда СуЕн произнёс:

— Инспектор Тхэён-сии, я не помню, как попал сюда, но прекрасно помню, что этому поспособствовало. Кажется, я совершил ужасное преступление.

— Вы не против, если я запишу наш разговор? — постаравшись не выказывать эмоций, спросил Тхэён. СуЕн утвердительно кивнул, а когда инспектор включил прихваченную из участка камеру, начал рассказ.

Спустя ещё полчаса Тхэён вышел из больницы на свежий воздух и направился к машине. По дороге он вытащил из кармана сотовый, набрал участок.

— Это старший инспектор. Я уезжаю на пару дней в Сеул по срочному делу, — произнёс он в трубку ответившему дежурному. Дождался подтверждения и отключился. Затем набрал жену и тоже предупредил об отъезде. Подумал было позвонить Манхи, чтобы та поехала с ним в качестве свидетеля и опознала женщину, но быстро отказался от идеи. Мало того, что девочку наверняка придётся выдернуть с уроков, так ещё и с её родителями объясняться. Лишние проблемы и потеря времени.

Путь до столицы занимал четыре часа, и у Тхэёна выдалось достаточно времени обо всём подумать. После рассказа нисовца многое прояснилось, и прежде всего — мотивы. Оказалось, что СуЕн, по его утверждению, находился под действием неизвестного наркотика и не контролировал свои действия. Сейчас же, когда его сознание прояснилось, пришло чувство раскаяния. Он прекрасно понимал, что оставил кучу неопровержимых улик и уйти от правосудия не получится. Отсюда и разговорчивость парня. Но самое главное, что он подтвердил непричастность ЛиРа к шпионажу, что должно было снять с неё все обвинения. Это если разведка не взбрыкнётся. Тут Тхэён надеялся на показания женщины, увёзшей девочку в Сеул, но нужно было спешить. Благодаря предусмотрительности у Тхэёна имелась фора, но стоит НИС -у добраться до СуЕна и опросить его, они мигом найдут тех, на кого он укажет. А дальше одному Будде известно, чем всё кончится. Конечно, логики в своих действиях инспектор видел мало. Даже если он предупредит ЛиРа, в одиночку против системы сделать та ничего не сможет, зато скрываться ей станет в разы трудней. Было бы лучше отвезти девочку в Косон, обратно в приёмную семью, а уже оттуда действовать. В конце концов, поразмыслив, Тхэён так и решил поступить.

Но сперва нужно было навестить укрывательницу беглянки. Тхэён решил начать с её рабочего адреса, найденного через полицейские каналы, так как приехал в город в середине дня. Перекусив в ближайшей забегаловке, он «пошёл на штурм» государственного учреждения. И тут ему на помощь пришёл его жетон — универсальная отмычка — при помощи которого он сумел преодолеть барьеры, воздвигнутые против обычных людей и добраться до намеченной цели.

Женщину он нашёл на рабочем месте. Звали её ЁЛин, и она занимала должность инспектора службы опеки.

— ЁЛин-сии, я старший инспектор Чон Тхэён — полиция Косона, — начал со стандартной фразы мужчина. Он внимательно следил за реакцией собеседницы и от его взгляда не укрылась тень тревоги, пробежавшая у той по лицу. — ЁЛин-сии, — продолжил он, мысленно порадовавшись хорошему началу, — вам знакома эта агасси? — Инспектор показал женщине экран смартфона с фотографией Лиры. Её прислала Манхи по его просьбе, так как в других источниках найти подходящую оказалось затруднительным, а беспокоить старших в семействе Ли инспектор не решился, дабы избегнуть неудобных вопросов.

— Да, я её знаю. Я навещала её в больнице в Сокчхо в позапрошлом месяце по жалобе третьего лица на персонал, — взяв под контроль эмоции, будничным тоном ответила полицейскому ЁЛин. — С ней что-то случилось?

— Да. Но прежде, чем мы продолжим, могу я попросить стакан воды? Я только с дороги, а запас в машине закончился, — ответил инспектор, как бы невзначай добавив пустяковую просьбу в конце фразы.

Женщина сходила к кулеру, принесла Тхэёну просимое в пластиковом стаканчике. Инспектор аккуратно взял его за края и мелкими глотками отпил половину.

— Камсахэё, ЁЛин-сии, вы спасли меня! — произнёс он, отставляя недопитый стаканчик. — С вашего позволения я продолжу. Может, вам знакома и эта агасси?

На этот раз Тхэён продемонстрировал женщине фотографию Манхи. ЁЛин ответила почти сразу.

— Это Ли Манхи, из приёмной семьи ЛиРа. С ней тоже что-то случилось?

Инспектор покачал головой.

— Не совсем. Дело в том, что ЛиРа пропала три недели назад, если точнее — первого апреля. Не подскажите, где вы находились в тот день?

— Я не помню, инспектор.

— ЁЛин-сии, эта Манхи утверждает, что видела вас первого апреля возле средней школы Косона, через пятнадцать минут после ЛиРа. Вы подъехали на своей машине и поздоровались с девочкой. Спросили о пропавшей, а затем развернулись и поехали в сторону, указанную Манхи. Этого вы тоже не помните?

— Мне по роду деятельности приходится посещать много мест, инспектор Тхэён-сии. Всех не упомнишь. А также известно, что дети склонны преувеличивать и додумывать факты, — ЁЛин нахмурилась. — Инспектор, кажется, наш разговор плавно превращается в допрос. Пожалуй, я дождусь официального приглашения в участок.

— Ваше право, — Тхэён поднялся со стула, всем своим видом демонстрируя желание уйти. В самый последний момент, перед тем как сделать шаг к выходу, он вдруг повернулся и взял со стола недопитый стаканчик. — Но думаю, вам тоже будет интересно узнать, совпадут ли отпечатки пальцев на нём с теми, что вы оставили на машине похитителя агасси.

— Подождите! — не выдержав, произнесла ЁЛин в спину инспектору. — Чего вы хотите?

— Как я уже сказал, всего лишь поговорить, — ответил тот, возвращаясь на место. — Как ни странно, ЁЛин-сии, я на вашей стороне, и полностью поддерживаю благородный порыв спасти ребёнка от насильника. Но тем самым вы усугубили её положение. НИС повесили на агасси подозрение в шпионаже в пользу севера…

— Я в курсе ситуации, инспектор. Они приходили сюда и тоже искали девочку, — перебила мужчину ЁЛин.

— Они её нашли? — не на шутку встревожился Тхэён, пропустив мимо ушей проявленное неуважение к своей персоне. Если он опоздал, тогда всё напрасно. ЛиРа могли упрятать за решётку и там выбить любые показания: шпионаж в пользу врага — это очень серьёзное обвинение — цацкаться не будут. У него отлегло от сердца, когда женщина отрицательно мотнула головой.

— Им известно гораздо меньше, чем вам, инспектор, — произнесла ЁЛин. — И я надеюсь, что это так и останется.

— Не сомневайтесь. Так, ЛиРа у вас?

Это был важный вопрос, и от ответа женщины зависело, в какую сторону пойдёт их дальнейший разговор. Но ЁЛин тоже проявила упорство.

— Инспектор Тхэён-сии, вы не ответили на мой вопрос. Чего вы хотите?

Мужчина допил воду, оглядел пространство рабочего места. Задержал взгляд на фотографии на стене… — Того же, чего и вы — счастья для ЛиРа, — наконец ответил он, посмотрев в глаза собеседницы. — Но если вы продолжите играть в молчанку, я не смогу помочь. Дело в том, что подстреленный вами нисовец сегодня утром вышел из комы. Я успел поговорить с ним и заполучить доказательства невиновности как вашей, так и ЛиРа, после чего, бросив все дела, выехал в Сеул. Но пока мы с вами разговариваем, разведка берёт показания у СуЕна, и в самое ближайшее время они появятся здесь. Я никак не могу повлиять на это, но могу увезти ЛиРа в Косон, к её приёмной семье, на время разбирательства. Там она будет под моей протекцией.

— Откуда мне знать, что вы не врёте? — обдумав слова инспектора, поинтересовалась женщина.

— Вы всё ещё не в наручниках, и разговариваете со мной, а не с городской полицией, ЁЛин-сии, — быстро ответил Тхэён очередной заготовкой. — Смысл мне самому сюда ехать через всю страну? По протоколу я обязан передать сведения о подозреваемом местным, а те должны принять меры к задержанию. Я же перед вами и открываю карты. Можете позвонить в Сокчхо, поинтересоваться самочувствием того парня.

— Те доказательства — они были как-то задокументированы?

Тхэён кивнул. Он уже собирался продемонстрировать женщине запись в качестве последнего довода, но она его опередила своим вопросом.

Просмотр не занял много времени. Инспектор не стал показывать всё интервью, а нашёл фрагмент, непосредственно касающийся ЁЛин и девочки.

— Пришлите мне копию записи вот на этот адрес, тогда я всё расскажу, — произнесла ЁЛин, сняв с доски исписанный стикер и положив его перед Тхэёном. Она встала, сходила за водой уже для себя, заодно дала инспектору время выполнитьпросьбу.

— Я пошёл на должностное преступление, ЁЛин-сии, и теперь жду от вас полной откровенности, — произнёс инспектор, дождавшись, когда женщина закончила проверять содержимое почты.

— Она в больнице. Мне пришлось сделать ей новые документы, что, надеюсь, останется между нами, так что не ищите её под старым именем, — выдохнула ЁЛин. Плечи женщины поникли, как будто сбросили тяжёлый груз, зато в глазах появился страх, что не укрылось от взгляда мужчины.

— Что-то серьёзное? — спросил Тхэён.

— Боюсь, она не сможет с вами поехать, инспектор, у неё переломы обеих ног.

Инспектор, выведав подробности происшествия и записав необходимые данные, рванул по указанному адресу. Перед этим, он взял с ЁЛин обещание выиграть для него хотя бы сутки у возможных визитёров из разведки. А он за это время придумает, как вывезти девочку в Косон.

В больнице Тхэёна ждал очередной сюрприз.

— Пациентка сегодня отсутствует. Её взял на попечение сонсэнним Ким ЧжунСок. Приходите завтра, — с вежливой улыбкой на лице ответила на его вопрос о ЁнМи администраторша. На попытку выведать, куда этот самый ЧжунСок увёз агасси, она лишь пожала плечами. Поразмыслив, Тхэён решил, что раз уж им не удалось сегодня повидаться — на то воля ГуаньИнь. Зато он получил ответ на вопрос, не дающий ему покоя — ЛиРа могла передвигаться, пусть и на коляске.

Немного успокоившись, он покинул больничные стены и направился к ближайшему отелю, намереваясь там заночевать, а наутро снова ринуться в бой. Встреча с необычной девочкой была всё ближе.

* * *

КванГо вылетел в Сеул ночным рейсом. Раньше он просто не смог освободиться, хотя повод был самый что ни на есть обнадёживающий. Непрекращающаяся слежка за инспектором дала впечатляющий результат: выяснилось местоположение сбежавшей девчонки.

Последние две недели чуть было не разочаровали его в решении нанять ищейку. Скучные однотипные доклады сыщика без какого-либо намёка на продвижение по поиску беглянки должны были вот-вот закончиться отказом от его услуг, съедающих немалую сумму денег КванГо. Если бы не утренний звонок СаХо, прозвучавший как гром среди ясного неба.

— Сонсэнним КванГо-сии, у меня для вас важная новость. Объект посетил больницу в Сокчхо, после чего сразу направился в сторону Сеула. Судя по всему, там у него появилось неотложное дело.

У КванГо гулко ухнуло в груди от радостного предчувствия.

— Вы знаете, кого он навещал? — поинтересовался он, параллельно размышляя о мотивах инспектора. Тот получил заветную должность и должен был сидеть в участке, подчищая за ЫнГуком, но никак не заниматься оперативными делами самолично. Если только это не касалось ЛиРа. КванГо нутром почувствовал, зачем Тхэён поехал в Сеул. Конечно, одного наития было недостаточно, поэтому он по привычке пытался выстроить логическую цепочку действий инспектора. Возможно, эта поездка никак не связана с ЛиРа, а два события — в Сокчхо и в столице — просто совпали. Нужно было всё проверить или дождаться очередной порции вестей от сыщика.

— У меня нет информаторов в Сокчхо, КванГо-сии, но когда объект въедет в Сеул, он будет под плотным колпаком. Ни один его шаг не останется без внимания, — ответили на том конце провода.

— Сообщай мне абсолютно обо всём, что тот делает — отчёт каждый час, — произнёс КванГо и завершил звонок. Затем набрал своего помощника.

— ДжуБун, мне нужны трое надёжных людей в Сеуле, готовых на грязную работу и не задающих лишних вопросов. Пока неясно, когда потребуются их услуги, но пусть будут наготове.

— Я всё устрою, КванГо-сии, — было ему ответом.

Когда сыщик сообщил, кого инспектор пытался навестить в Сеульской больнице, все сомнения разом отпали: короткая стрижка, немая, на вид лет пятнадцать — это несомненно была ЛиРа, хоть и под вымышленным именем. По просьбе КванГо СаХо также поведал, куда и на чём увезли девчонку, включая марку, цвет и номер автомобиля. Та получила травму коленей и не могла передвигаться без спецсредств. Поэтому за ней прислали наёмный транспорт для перевозки инвалидов, погрузили вместе с коляской и увезли в Dongdaemun Design Plaza на показ мод. СаХо не зря ел свой хлеб и выдал весьма развёрнутый отчёт за последние несколько часов. Ещё он разузнал, в какой гостинице заночевал инспектор.

«Скорее всего, потерпев фиаско сегодня, Тхэён навестит девочку завтра утром, и неизвестно, чем закончится его визит», — обдумывал КванГо сложившуюся ситуацию. — «В таком случае нужно действовать немедленно».

Он снова набрал ДжуБуна и согласовал с ним детали своего плана. Тот взял время на подготовку и отключился, пообещав прислать точку на карте, куда по завершении операции следовало подъехать. КванГо оставалось ждать.

Сообщение с координатами пришло на выходе из аэропорта. Это означало, что манёвр прошёл удачно, и девчонка в его руках. Нужно было лишь добраться до нужного места. Согласно плану, ЛиРа надлежало перехватить возле больницы вместе с транспортом и доставить в тихое место на побережье. Её сопровождающих связать и оставить в машине: лишние трупы КванГо были ни к чему. Свой сотовый он оставил в Косоне, а с собой прихватил безымянную трубку с серой сим-картой, которую отключил и выбросил, как-только пришло сообщение. Его помощник позаботился и об автомобиле. На парковке КванГо ждала открытая машина с ключами в бардачке и полным баком. Путь предстоял неблизкий.

По ночным трассам он добрался до места за полтора часа. Чтобы не скучать в дороге, КванГо включил радио. В ночном эфире первой пойманной станции, к его удивлению, обсуждали литературу.

«…А я напоминаю нашим слушателям. У нас в гостях профессор филологии Чхве ЮнСок, и мы разговариваем о недавнем феномене, потрясшем читающее интернет-сообщество — повести неизвестного автора под названием 'Лёд и Пламя». Благодаря энтузиастам она была переведена на корейский язык, и сейчас любой желающий может ознакомиться с этим, без сомнения, знаковым произведением. Профессор ЮнСок-сии, значит, вы утверждаете, что повесть ждёт большой успех?

— Несомненно. Уже поднят вопрос о номинации «Лёд и Пламя» на премию «Хьюго». Осталось дождаться Всемирного конвента научной фантастики…'

Дальше КванГо не стал слушать. Он нашёл подходящую радиостанцию, где его любимая СонСиль исполняла ппонччак (музыкальный жанр. Прим. автора), и оставшуюся дорогу наслаждался знакомыми мелодиями.

Место действительно выглядело глухим. КванГо съехал с трассы на примыкающую дорогу, петляющую меж заброшенных одноэтажных ангаров, которая привела к старому пирсу. Здесь на крошечной парковке его дожидался трофей: микроавтобус с девчонкой внутри.

ЛиРа и правда была там, привязанная скотчем к инвалидному креслу с электрическим приводом. Одетая в тёмно-красное коктейльное платье, а на её ногах в тусклом свете салонного плафона поблёскивали стальные фиксирующие конструкции, намекающие на переломы.

При виде КванГо девчонка дёрнулась, а в её глазах заплясал яростный огонь. Она не боялась его… пока. КванГо выдвинул аппарель, скатил коляску и покатил на пирс — к самому его дальнему краю, обрывающемуся в море. Тут было достаточно глубоко.

— Мой сын ШиЕн испытывал невыносимые муки, когда тонул в том крушении, — глухо заговорил КванГо заготовленной фразой. — Я хочу, чтобы ты ощутила их на себе. Прощай.

Мужчина толкнул рычажок управления коляской вперёд, и та послушно покатилась прямо в воду. Раздался плеск, а за ним негромкий треск замкнувшегося аккумулятора. Спустя десять секунд всё было кончено: коляска и её пассажирка скрылись под водой. Постояв минут десять над импровизированной могилой, над которой ещё поднимались пузыри, и подышав морским воздухом, он вернулся на парковку. Снял перчатки, сел в машину и поехал в аэропорт. Ему ещё нужно было успеть на утренний рейс.

Конец второй части.

Продолжение следует…?

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Пожертвовать