Неофит [Ярослав Кожедуб] (fb2) читать онлайн

Волшебных дел мастер. Книга 1. Неофит

Глава 1

Крики людей — яростные, испуганные, ошеломлённые. Глухие мерные удары и едва слышное шипение разряжающихся магических орудий. Редкие хлопки огнестрела. И на фоне всего этого — успокаивающий шелест дождя за окном.

Нас атаковали внезапно и дерзко, средь бела дня. Основной защитный купол поместья пробили сразу же, единственным мощным ударом, но вторая линия защиты работала исправно. Пока.

Я, спрятавшись в шкафу и забившись в угол, судорожно сжимал в руках плюшевого грифончика — его подарили мне буквально пару часов назад. Даже имя ему дать не успел… Мягкие, золотистого цвета крылья, горделиво вскинутый клюв — красавец, каких поискать. А ведь я видел грифона вживую в Московском зоопарке, когда мы ходили туда с бабушкой — тот выглядел куда более старым и облезлым. Неправильный какой-то. Но я все равно продолжал грезить магическими животными — и, когда Пламеневы совсем недавно начали выпускать линейку этих грифонов, тут же сказал, что кроме этой игрушки, мне в подарок ничего не нужно. Но вот мне его подарили… и что-то я не ощущаю радости. День рождения пошел совершенно не по плану.

Испуг на мамином лице, когда она бросила мне — «Прячься и не вылезай из комнаты!» и убежала на защиту поместья, говорил о многом. Это же… мама. Она волшебница, одна из самых сильных в нашем клане. И я никогда не видел испуга на её лице. До этого дня.

Громкий, торжествующий вой раздался с первого этажа, и я, вздрогнув, еще сильнее вжался в стенку шкафа, обхватив грифона обеими руками и уткнувшись лицом в мягкий мех.

Последовавшие за этим крики людей отложились в моей памяти навсегда. Мелко стуча зубами и отпустив игрушку, я плотно прижал ладони к ушам, но крики всё равно пробивались, ввинчиваясь в мою голову и выдавливая из глаз беззвучные горячие слёзы. И лишь когда вопли прекратились, я обмяк и отнял руки от ушей.

Ещё какое-то время внизу шумели, а потом и на моём этаже кто-то пару раз мягко пробежал по коридору туда-обратно. Я бы и не услышал, что там кто-то бегает, но в паркете рядом с моей комнатой есть пара очень скрипучих досок, о которых неизвестный явно не знал. И, когда доска скрипнула второй раз, я почувствовал… присутствие. Похоже, неизвестный бегун остановился рядом с моей комнатой.

Клац. Неизвестный нажал на ручку и толкнул дверь. Попытался. Мама, убегая, закрыла комнату на ключ, но я не питал больших иллюзий, что это может помочь. Если вторженцев не остановил двойной магический купол поместья и все его защитники — то чем тут поможет обычный замок?

Мгновение тишины — и мощный удар в дверь подтвердил мои опасения. Несмотря на внушительную толщину и не менее внушительный замок, от каждого удара дверь тряслась, как осенний лист на ветру — я с ужасом смотрел на это в щель между дверей шкафа, продолжая машинально обнимать игрушку. Четыре удара — ровно столько выдержала дверь в мою комнату. Замок успешно прошёл испытание, а вот петли — нет. От пятого пинка дверь всё-таки рухнула, открывая мне обзор на черную фигуру, замершую в проёме. В комнату ворвались запахи крови и пороха, тут же заглушённые невыносимо мощной вонью мокрой шерсти.

Волколак.

Вытянутая, отвратительно непропорциональная морда. Чуждая одновременно и человеку, и волку, а потому выглядящая особенно неприятно. Покрытое шерстью, слегка сгорбившееся тело, затянутое в необычного вида кожаный доспех. Свободный плащ с капюшоном, накинутый поверх. Уши монстра шевельнулись и встали торчком, явно услышав, как заполошно колотится моё сердце, а глаза цвета тёмного янтаря остановились ровно на моём убежище.

Оскал. Рывок.

Последнее, что я вижу — летящее на меня тело зверя.

После чего резко выныриваю из сна, невольно дернувшись и едва не упав с кровати.

Опять… Я обессиленно откинулся на простыни, мокрые насквозь и неприятно холодившие спину. Перевернул такую же мокрую подушку сухой стороной и устало потёр глаза. Словно пробежал марафон, не вставая с постели. И ведь с годами сон не становился тусклее, несмотря на все мои надежды, и на то, что меня в этом уверяла школьный психолог. Впрочем, будем честными — госпожа Грачёва, несмотря на всю её доброту, не особо… компетентна.

Одно хорошо — последние годы этот кошмар снится всё реже. С последнего раза прошёл уже месяц, и я искренне надеялся, что следующий случится ещё не скоро. И уж точно не в день экзаменов, когда мне требуется свежая голова и вся моя собранность. Но, увы…

Я поднёс руку к глазам, пытаясь разглядеть в темноте время. Полшестого утра. Значит, поспать уже не удастся… но хотя бы помыться успею, пока не начали просыпаться братья и сёстры. Встав, я быстро собрал всё постельное бельё в охапку и, пройдя на цыпочках мимо похрапывающего Семёна, вышел из комнаты. Закинув бельё в стиральную машину, залез в душ и подставил лицо прохладным струям воды. Дом медленно просыпался — даже сквозь шум воды я услышал отдалённый стук на кухне — это давно проснувшийся отец заканчивал завтракать, потом где-то вдалеке послышалась ругань Лёхи и Бориса — скорее всего, Лёха вновь, проснувшись и спрыгнув с двухэтажной кровати, приземлился точнёхонько на брата. Дом, родимый дом…

Невольно усмехнувшись, я машинально погладил пальцами медальон — миниатюрную металлическую пирамидку с округлыми гранями, болтающуюся на тонкой цепочке. Всё, что осталось от действительно родного дома. Простенький артефакт матери, чудом уцелевший на пепелище. Что бы ты сказала, мама, узнав, где теперь живёт твой сын? Уверен, несмотря на всю твою аристократическую гордыню, тебе бы понравилась моя новая семья. Да, жизнь тут не такая сахарная, как была когда-то… но отец… новый отец… старается. Да и не такое уж маленькое жалование у императорского гвардейца.

Я невольно вздохнул — сегодняшний кошмар напомнил мне, как я впервые с ним познакомился.

Ровно в тот момент, когда волколак выбил дверь в мою комнату во сне, в реальности к поместью подоспел отряд императорской гвардии. Увы, мы были не единственным кланом, который попал под атаку, да и поместье находилось за городской чертой, так что они успели едва-едва. Но всё-таки успели. И в момент, когда оборотень услышал или учуял меня в шкафу, окно брызнуло осколками и мохнатая голова монстра разлетелась, как арбуз под ударом кузнечного молота. Неизвестный снайпер прикрывал тут же начавшийся штурм поместья, и на этот раз бывшие нападающие сами встали на место своих жертв. Закончилось всё быстро и, скорее всего, кроваво. Саму бойню я не видел — и, может быть, к лучшему. Мне и без того хватило впечатлений. Оборотни, обороняясь, подожгли особняк, так что, когда штурм закончился и гвардейцы торопливо прочесывали дом в поисках выживших, времени на нормальный спуск уже не оставалось — первый этаж был объят огнём. Заместитель взвода, серьёзный усатый дядька, к которому я вышел, услышав его призывные крики, попросту взял меня на руки и выпрыгнул из окна.

А потом, поняв, что у несчастного пятилетки не осталось ни единого родственника — усыновил. И, как оказалось, не меня первого, не меня последнего. Михаил Керенский, сам бывший сирота, не понаслышке знал, что в приютах редко хорошо живётся. А потому, когда у него обнаружился магический дар — решил взять одним из Обетов такую вот необычную обязанность. Не знаю, как он точно её сформулировал, но теперь, если судьба подкидывает ему ребёнка, которому одна дорога — в приют, то отец тут же устанавливает над ним опекунство и старается воспитать и обеспечить ему хорошее детство. С бумажками проблем нет — в канцелярии полка (да и вообще все его сослуживцы) о его Обете знают, связи с соответствующими инстанциями наладили и помогают сделать всё быстро и в лучшем виде. А ещё за глаза называют «матушкой-гусыней». Я невольно ухмыльнулся. Благо, карьера гвардейца редко подкидывает такие возможности — он и так уже сто раз громко жалел о своём необдуманном поступке, особенно когда нас стало пятеро.

Ну да впрочем, уже скоро настанет моё время покидать отчий дом — и тут станет попросторней.

— Эй! — в дверь ванной комнаты забарабанили, а тонкий возмущённый голосок выбил меня из задумчивости. — Кто там такой ранний? У меня экзамены сегодня, мне голову надо помыть!

Я поморщился, и, выключив воду, быстро обтёрся полотенцем. Оделся и, щёлкнув замком, выскользнул из ванной, тут же увернувшись от шутливого, но не такого уж лёгкого подзатыльника Насти.

— Но-но! Не так уж долго я мылся! И у меня тоже сегодня экзамены!

— Десять минут, Марк! — сестра возмущённо топнула ногой. — И это только пока я здесь стояла и ждала!

Я посмотрел ей за спину и едва сдержал ухмылку. По коридору крался растрёпанный Лёха со слегка помятым лицом, явно собираясь воспользоваться отвлечением сестры на мою персону и проскользнуть в приоткрытую дверь ванной. Наткнувшись на мой взгляд, он приложил палец к губам и сложил ладони в умоляющем жесте. Ещё один шаг… почти у цели… но Настя всё же заметила что-то подозрительное — то ли в моём взгляде, то ли всё же услышала лёгкое поскрипывание половиц. Сестра резко обернулась и, сделав быстрый бросок, ухватила мелкого пакостника за ухо.

— Тааак… куда собрался?

— Аййй… доброго утра хотел пожелать!

— Ага-ага, конечно, так я и поверила. В очередь! — отпустив его ухо, Настя гордо зашла в ванную и захлопнула дверь.

— Ну, попытка засчитана, — задумчиво сказал я Лёхе. — Почти прокатило.

— Ладно, пойдём завтракать, — тяжело вздохнул брат, причесав себя ладонью. — Она теперь оттуда в ближайшие полчаса точно не вылезет.

Мы спустились вниз, на кухню. Отец, уже проснувшийся, сваривший себе кофе и отвратительно бодрый и свежий, с интересом листал утреннюю газету.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие! — рявкнул я, заставив его рефлекторно вздрогнуть. Последнюю неделю, с тех пор, как его повысили в звании и поставили командиром роты, я каждое утро начинал с этого приветствия. Во-первых, пускай привыкает, а во-вторых, уж очень забавно он реагирует: подсознательно всё еще не понимает, что высокоблагородие — это он, и вбитые рефлексы тут же заставляют дернуться, чтобы вскочить и отдать честь неизвестному высокому чину.

— Остряк, — недовольно покачал головой отец, — Доброе утро. Готов к экзаменам?

— Не особо. Опять кошмар снился, — зевнул я, подходя к холодильнику и рассматривая его содержимое. — Лёха, на тебя яйца сварить?

— Давай, — оживился брат. — Два… нет, лучше три.

Оживился брат не случайно — в свои десять лет он всё еще откровенно не умел и не любил готовить. Всё, что выходило из-под его рук, даже если он старался изо всех сил, в лучшем случае можно было назвать сносным. В большинстве случаев — откровенно несъедобным. Даже банальную варку яиц он как-нибудь, но умудрялся запороть.

Учитывая же тот факт, что пищу мы все готовили и покупали сами — отец дома только завтракал и даже в выходные дни питался в столовой роты, а в доме культивировал дух самостоятельности с раннего детства, — Лёха каждый раз изо всех сил старался примазаться к чьей-то готовке. С обедом и ужином всё обстояло более-менее просто — мы готовили на всех по очереди, при этом никто в доме не горел желанием пробовать его кулинарные шедевры. Так что Лёха просто отдавал свою смену мне или Насте, делая в обмен за нас работу по дому. А вот с завтраком выходило сложнее. Иногда ему везло и у кого-то было настроение на что-то серьёзное — ту же кашу, и этот кто-то брался и готовил. Иногда же, когда ни у кого особо не было аппетита, мы сами завтракали чем придётся, а грустный, вечно голодный по утрам Лёха от безысходности грыз морковку или огурцы, которых было всегда в достатке.

Отец после моих слов нахмурился, но ничего не сказал. Пригубил кофе, недовольно пожевал губу и уточнил:

— Ты же помнишь, что стоит на кону?

— Помню, пап, — рассеянно ответил я, забросив яйца в бурлящую воду и усевшись за стол напротив. — Не бойся, не завалю. В худшем случае — сдам чуть хуже, чем ожидалось.

— И стоимость обучения сразу вырастет.

— Ненамного. Вчерашнюю часть я сдал на круглые десятки, так что даже если сегодня вытяну что-то совсем неудачное… думаю, в план-минимум я точно уложусь. В любом случае, денег хватит лишь на первые два курса. Что так, что эдак придётся что-то придумывать… — я устало моргнул и помассажировал пальцами невольно опускающиеся веки.

— Если я… — начал осторожно отец.

— Нет, — я прервал его на полуслове. — Твоих денег я не возьму, говорил не раз. У меня есть принципы, а это слишком сильно ударит по твоему карману. Даже после повышения. У тебя вон… семеро по лавкам.

В глазах отца мелькнула искорка одобрения, после чего он усмехнулся и вновь спрятался за газетой. Из-за неё донёсся задумчивый голос:

— Впрочем, ты всегда можешь пойти по моим стопам. Империя будет рада оплатить тебе обучение.

— … и ещё больше будет рада тому, что я лет пятнадцать буду на неё за это работать, — ухмыльнулся я. Встав из-за стола и подойдя к плите, я в некотором сомнении уставился на кастрюльку с кипящей водой. Рано, не рано доставать? Забыл на часы посмотреть. — Нет, сначала я всё же постараюсь подзаработать самостоятельно и остаться свободным магом. Но да, я держу этот вариант про запас.

После недолгих раздумий я всё же выключил газ и поставил яйца под холодную воду. Ровно в этот момент сверху спустился отчаянно зевающий Борис. Кудрявый, смуглый, долговязый — и совершенно не похожий на своего родного светловолосого брата, который сейчас сидел за столом, болтая ногами и пялясь в окно. Посмотрев, как я вожусь у раковины, Борис оживился:

— Доброе утро всем… О, Марк, ты готовишь завтрак?

— Не, прости. Яйца сварил, да и то — только на себя и Лёшку, — я поставил кастрюльку на стол и радостный Лёха тут же засунул руку внутрь. — Проснулся бы ты раньше…

— Эх, жаль… — Борис осёкся, потому следом за ним по лестнице чуть ли не кубарем скатился Семён, перескакивая через три ступеньки.

С выпученными глазами он пронёсся по кухне с воплем «Опаздываю!!!», отпихнул меня от раковины и плеснул воды себе в лицо. Пригладив коротко стриженные волосы мокрой ладонью, он быстро выхватил из рук Лёхи уже очищенное яйцо и, не обращая внимания на его полный праведного возмущения крик, на бегу закинул добычу в рот. После чего накинул мундир, всунул ноги в берцы и, кое-как их зашнуровав, вылетел из дома, крикнув напоследок:

— Лёха, извини!

— Я тебе припомню!

Отец хмыкнул, не особо впечатлённый представлением:

— Не бойся, он и так своё получит. Потому и унёсся так быстро, что знает последствия.

Я лишь покачал головой. Семён решил пойти по стопам отца и даже умудрился вступить в императорскую гвардию год назад. Всего лишь рядовым, но даже это было внушительным достижением — добрая треть гвардейцев являлись магами, а к оставшимся предъявлялись поистине чудовищные требования. Как под эту планку умудрился проскочить безалаберный и довольно безответственный Семён — для меня до сих пор загадка. Да, физическая подготовка у него на высоте, но там ведь и мозги нужны, и ответственность… Отец, вон, пока пахал в низких чинах, ежедневно убегал из дома в полшестого утра и возвращался почти к ночи. И это с учетом того, что у магов степень свободы в принципе выше и им многие проступки спускают на тормозах. А вот Семёну сегодняшний косяк спускать никто не будет. На построение он уже практически гарантированно опоздал…

— А? — я понял, что опять задумался и залип в пространство. И очнулся, лишь когда кто-то помахал ладонью перед моими глазами.

— Говорю, вас с Настькой сейчас подвезти? — повторил отец.

— О? Да, было бы неплохо. А ты на службу успеешь?

— Впритык, но успею, — глянул на часы отец. — Если ты сестру поторопишь.

Я поднял голову, прислушиваясь к шуму воды наверху и с сожалением качнул головой:

— Нет, тогда не надо. Ты же знаешь, как долго она собирается. Сами доберёмся.

— Дело ваше, — спокойно пожал плечами отец. Допил кофе, аккуратно сложил газету и, подхватив солидный дипломат, обитый чёрной кожей, пошёл к выходу. Накинул пальто и, выходя за дверь, крикнул в нашу сторону:

— Ни пуха, ребята!

— К чёрту!

Глава 2

Мы с сестрой быстро шагали по улицам медленно просыпающегося Петрограда. Я то и дело поглядывал на часы, Настя на ходу перебирала конспекты — и, если бы я не поддерживал её под локоть, корректируя курс, то она уже раз пять врезалась бы в таких же ранних прохожих, спешивших на работу.

— Насть, ну ты же всё давно выучила, чего ты? — увещевал я её на ходу.

Та лишь отмахивалась, лихорадочно листая тетради в поисках очередной вылетевшей из головы даты или определения. Впрочем, она вела себя ровно так же и вчера, и каждый год на переводных экзаменах в следующий класс. Да и всё ведь могло быть куда хуже. Ведь сегодня не просто экзамены — сегодня третий день общеимперских выпускных, от которых зависит вся твоя дальнейшая жизнь. Поступишь ли ты в хороший столичный университет или придётся довольствоваться заштатным, на окраинах Империи? Сдашь ли экзамены достаточно хорошо, чтобы тебя приняли в гвардию, как того же Семёна, в кадетское или даже офицерское училище? Наскребёшь ли минимальный балл, чтобы тебя приняли хотя бы в техникум, или провалишься полностью — и на ближайший год для тебя будет закрыта добрая половина всех карьерных путей? Только и останется идти в чернорабочие или армию, но это для юношей, девушкам в этом плане ещё сложнее — армейский путь для них закрыт почти полностью. Через год, конечно, можно будет подготовиться получше и попробовать ещё раз, только вот это будет стоить немалых денег. Не у всех семей они найдутся.

Для меня сегодня тоже важный день. Да, мне всего четырнадцать, но, тем не менее, я сдаю те же выпускные экзамены, что и сестра — в школе пришлось учиться на износ и три раза перескакивать через класс.

Зачем такая спешка?

Всё потому, что я — маг. Точнее, пока что лишь ничего не умеющая личинка мага. И, по многим причинам, именно возраст четырнадцати-пятнадцати лет считается идеальным для начала развития магических способностей. Клановые детишки зачастую начинают раньше, но эффективность там… сомнительная. Небольшую фору раннее начало даёт, конечно, но всё же этот фактор один из самых незначительных. Некоторые самородки начнут догонять и обгонять таких ранних да скороспелых уже спустя год-другой чисто за счёт природного таланта, другие догонят чуть позже за счёт более жёстких Обетов, третьи за счёт обычного трудолюбия и упорства…

Но это всё не изменяет того факта, что любому магу, если он не хочет терять зря самые эффективные в плане развития годы жизни, следует закончить школьную программу на пару-тройку лет раньше, дабы продолжить (или, скорее, начать) обучение непосредственно магии. Впрочем, насильно никто не заставляет. Примерно четверть, а то и треть начинающих магов — перестарки. Либо глуповаты, чтобы вытянуть школьную программу быстрее обычного темпа, либо ленивы, либо совершенно не амбициозны. А бывает, что и всё это, вместе взятое.

Ещё одной проблемой является тот факт, что после окончания школы вариантов дальнейших действий у магов немного. Всего четыре. К тому же, большая их часть довольно сомнительна и зависит от твоих изначальных способностей.

Самый простой — забить на свой талант и жить как все. Никто не будет тебя ни к чему принуждать, особенно если задатки у тебя слабые. На учёт, конечно, поставят, на всякий случай, а в остальном — делай, что хочешь. Проживёшь отведённый срок, будешь заниматься тем, что нравится, женишься, нарожаешь детишек, изредка показывая им мелкие фокусы, на которые хватит твоих крохотных сил. Многие маги со слабым потенциалом так и поступают. Потому что рвать жилы, чтобы компенсировать свою слабость упорством, они не готовы.

Второй вариант — обучаться магии в частном порядке. Так часто поступают клановые. По многим причинам. Кто-то считает, что может обеспечить своему чаду более качественное развитие, кто-то обеднел и считает каждую копейку, а домашнее обучение заметно дешевле… да и более экзотические причины встречаются. Но, даже если ты не из клана, ты можешь спокойно попроситься к ним на обучение — и, при определённых условиях, тебя вполне могут принять. Придётся потом отработать, конечно, а в самых кабальных вариантах — войти во внешние ветви клана навсегда, но лояльными магами не разбрасываются и в чёрном теле не держат, так что этот путь теоретически тоже открыт для любого.

Третий — орден Аскетов. Этот вариант можно описать одним словом: жесть. Если твой талант слаб, но ты грезишь магией, то это — твой путь. Аскеты — наглухо поехавшие полурелигиозные фанатики, которые поклоняются Матери-Магии, и большинство из них когда-то были именно такими магами-слабосилками. Но при помощи жесточайших Обетов, которые нормальному магу и в голову не придут, спустя десятки лет упорной работы они встают вровень с остальными, а зачастую и опережают их.

Ну и четвёртый, самый желанный для большинства русских (и не только) магов, вариант. ПАМИР. Петроградская Академия Магического Искусства и Развития. Три сотни лет стоят огромные корпуса Академии на Васильевском острове, заняв добрую его четверть. И каждый год они выпускают в мир сотни магов самых разных направлений. Обучаться в ней, мягко говоря, недёшево… но всегда есть варианты. Добрая половина магов обучается по контракту с государством или кланами — те оплачивают их обучение, а маги после выпуска долгие годы его отрабатывают. Яркий пример — мой приёмный отец, отработавший контракт в императорской гвардии и в итоге там и оставшийся.

Попасть туда, на самом деле, не слишком сложно: пройди первоначальный отсев — если твои первоначальные параметры (и магические, и физические, и результаты экзаменов) ниже определённой планки, то тебя попросту не возьмут, — заплати за обучение или подпиши контракт… и всё. Единственный нюанс — чем хуже совокупность твоих результатов при поступлении, тем больше будет стоить твоё дальнейшее обучение. Причём в конце каждого года (кроме финального пятого, разумеется) твои показатели снимаются вновь и стоимость обучения пересчитывается в соответствии со средними показателями твоего потока. Так что, если не лениться и не отставать от сверстников, то можно вполне успеть скостить добрую треть от изначально названной суммы.

Из всех этих вариантов мне подходит лишь последний. Клан Землянских больше не существует, идти к чужим кланам — дело сомнительное, а к Аскетам, как и отец, я отношусь с большим сомнением и толикой паранойи — уж больно этот орден закрыт от чужаков, что позволяет цвести самым невероятным и страшным слухам по поводу его внутренней кухни. Забить на талант — нет уж, не дождётесь. Остаётся лишь ПАМИР. Проблема лишь в деньгах: остатки клановой казны на банковском счету я унаследовал, но, как оказалось, денег там оставались — сущие копейки. Точнее, для одного человека вполне внушительная сумма — почти три тысячи целковых, но для целого клана…

Куда делось всё остальное? Не знаю. Слишком мал я был, когда клан Землянских был стёрт с лица земли. Воспоминаний осталось немного, а те, что были, никаких финансовых вопросов не затрагивали. В одном я был уверен — пусть жили мы не особо богато, но всё же и не в крайней нужде. У клана были… должны были быть какие-то активы, помимо поместья. Только вот императорская канцелярия в ответ на запросы отца отписывалась кратко и чётко — ничего, кроме небольшого счёта в Петроградском Императорском Банке. Какая-то мануфактура, проданная ещё за пару лет до нападения — и всё.

В общем, учитывая среднюю стоимость одного курса Академии в полторы тысячи рублей…

Мне стоило хорошенько постараться, чтобы эту стоимость снизить. А потом ещё более хорошо подумать, где заработать как минимум столько же, сколько имею сейчас. Иначе придётся-таки подписывать контракт.

* * *

— Ни пуха, — я легонько хлопнул сестру по плечу.

— К чёрту! — Настя вытерла вспотевшие ладошки об юбку и, глубоко вдохнув, шагнула в аудиторию.

Я оглядел своих коллег по несчастью, сидевших в коридоре — всего пара знакомых лиц, всех выпускников перетасовали по разным школам случайным образом. Не знаю, зачем — экзаменаторы-то что так, что эдак, имперские, относительно беспристрастные. Списать тоже не получится — все ждут очереди в коридоре и заходят по одному, и на большинстве предметов времени на подготовку и списывание вовсе нет. Тянешь билет, минуту-другую собираешься с мыслями и сразу отвечаешь. Разве что на какой-нибудь физике или математике, где дают часок на решение практической части…

Хорошо, что вышеупомянутые предметы выпали на предыдущие дни и я уже отстрелялся. Сомневаюсь, что смог бы уложиться в нужное время и сдать их идеально с моим нынешним состоянием. Голова тяжёлая, мысли ворочаются нехотя… ещё и утренняя свежесть постепенно начала сменяться летней духотой, навевающей сон. Встряхнув головой, я встал с лавки и прошёлся туда-сюда, пытаясь хоть немного разогнать дремоту.

— Не мельтеши, пацан, — хмуро буркнул с лавки широкоплечий здоровяк. Рябое лицо, массивные надбровные дуги, курчавая борода — выглядит не как школьник, а как дюжий деревенский мужик лет под тридцать, так что для него я, действительно, не больше, чем пацан. Хотя морщин у него почти нет, так что навряд ли он так уж стар. Возможно, просто брал паузу на несколько лет после окончания школы, но перед сдачей экзаменов: так тоже можно, но делают так редко. Даже за год половина знаний из головы выветрится, что уж говорить о более долгом промежутке.

Едва слышно хмыкнув, я кивнул и уселся обратно. Не ругаться же. Тем более, моя очередь должна вот-вот…

Из соседней аудитории буквально выполз бледный, пошатывающийся и взмокший белобрысый паренёк. Оглянувшись, он поймал взглядом кого-то из знакомых и воздел руки кверху:

— Шестёрка! — и продолжил громким шёпотом. — Всю душу вытянула! Сто десятый кто?

Я вздохнул и поднялся вновь. Парень кивнул на дверь — ступай, мол, — и усвистал прочь с какой-то нереалистичной скоростью. А казалось, вот только что едва на ногах стоял…

Криво улыбнувшись, я передёрнул плечами и шагнул вперёд. Жаль, конечно, что на мой номёр выпал именно этот кабинет и именно этот экзаменатор. Вот Насте больше повезло: судя по отзывам выходивших ранее, в её кабинете сидел вполне добродушный старичок — никого особо не валил, дополнительные вопросы задавал вполне обычные, без подвохов и попыток поймать на лакунах в знаниях. Да и отстреливались у него быстро. А вот из «моего» кабинета ученики не выходили долго. А выходили, в большинстве своём, недовольные и вымотанные. Да и оценки, по старой традиции озвучиваемые на выходе всем в коридоре, в среднем были чуть пониже, на балл-два — это я тоже успел прикинуть.

— Добрый день… — зайдя в кабинет, я бросил взгляд на доску, на которой было каллиграфическим почерком выведено «Экзамен по истории мира и государства Российского. Экзаменатор — Мария Рихтер». — … госпожа Рихтер.

— Добрый день, — ответила высокая, сухощавая женщина неопределённого возраста — может, едва за двадцать, а может, и все сорок. Бывает такой типаж женщин, причём среди учителей — особенно часто. Но лицо симпатичное, несмотря на строгое выражение. — Тяните билет.

Подойдя к столу, я задумчиво обозрел добрые полсотни клочков бумаги, разложенные ровными рядами. Не став особо колебаться, вытащил из центра случайный билет. Перевернул и, невольно поморщившись, зачитал:

— Билет номер двадцать четыре. История оборотней и иных магических существ в Российской Империи и сопредельных странах.

Вот уж сон в руку, что называется.

С другой стороны — этот билет я знаю… крепко. По крайней мере, в части оборотней.

— Время на подготовку требуется? — с ленцой и толикой усталости поинтересовалась госпожа Рихтер. Взгляд её, несмотря на строгость лица, то и дело норовил скользнуть вбок, в сторону открытого окна, откуда всё сильнее накатывали волны дневной жары и одуряющего запаха цветущей прямо под окном старой липы. Судя по этому взгляду, ей откровенно не хотелось сидеть в этом душном кабинете ни единой лишней минуты. И в этом я был с ней полностью солидарен:

— Нет, готов отвечать сразу.

На лице женщины проскользнуло едва заметное облегчение. Надеюсь, мысленный плюс за это она мне тоже поставила. Для лояльного отношения этого будет недостаточно, конечно, но если хоть немного меньше будет придираться — уже хорошо.

— Что ж, тогда… — госпожа Рихтер задумалась. — Билет объемный, рассказывать его, при определённых условиях, можно часами. Предлагаю формат «вопрос-ответ», если таковой вас устроит, — дождавшись моего кивка, она продолжила. — Постарайтесь формулировать ответы по возможности как можно более чёткими и краткими. Не надо растекаться мыслью по древу — мне важно знать, насколько крепок фундамент вашего храма знаний, а не то, какой резьбой украшены ставни его окон.

Хмыкнув от сравнения, я кивнул вновь.

— Что ж, тогда начнём непосредственно с оборотней. Когда и где на евразийских просторах впервые появились эти существа?

— Там же, где и большинство остальных магических существ. В Древней Греции. Год появления точно неизвестен, но первые упоминания относятся к второму тысячелетию до нашей эры. Кажется, хм… — я замялся, пытаясь вспомнить хотя бы столетие.

Впрочем, экзаменаторша тут же милостиво махнула рукой:

— Не стоит углубляться дальше, названного тысячелетия вполне хватает. Всё равно даже столетие назвать конкретно сложновато. Да, после Менедема, минимум на сотню лет позже, в этом все источники соглашаются, но дальше уже идут заметные расхождения. Так… расскажи поподробнее про виды оборотней. В частности, в нашей стране.

— Волколаки — самые распространённые. Сильны, агрессивны, быстро плодятся, живут по всему миру, в том числе и у нас. Отношение к ним варьируется от просто плохого до откровенной ненависти, так что в большинстве стран они либо скрываются в глухих местах… либо связаны с откровенным криминалом — жить на что-то надо, а сигнальные артефакты в больших городах практически не дают им шанса на нормальную работу. Имеют своё собственное государство на территории Франко-Германского Союза… которую последний до сих пор считает своей. Но вот уже как почти двадцать лет на землях Эльзаса-Лотарингии и ещё парочки сопредельных регионов людей практически нет.

Услышав едва слышное хмыканье госпожи Рихтер, я на мгновение замолк и вопросительно посмотрел на неё. Та лишь молча качнула головой — продолжай, мол.

— Второй по распространённости вид оборотней — берендеи, люди-медведи. Заметно адекватнее волколаков, в людских государствах живут редко — тень от деяний их волчьих сородичей сильно портит им качество жизни. Поэтому процентов так девяносто всех берендеев в мире живут в Алтайском Прайде…

— Хорошо, что упомянул его. Расскажи поподробнее.

— Средних размеров государство. Границы… — я покрутил головой в поисках карты на стене или глобуса где-нибудь в углу, не нашёл и, войдя в раж, зачем-то начал чертить линии прямо в воздухе. — Частично по Оби на западе и по Енисею на востоке. На юге и севере чётких границ нет, вроде бы как раз сейчас идут переговоры по делимитации… но, в любом случае, большая часть территории Прайда приходится на Алтайские горы. Пожалуй, единственное нечеловеческое государство, которое хотя бы частью стран признано таковым… государством, в смысле. Зажато между нами и Поднебесной Империей, с обоими наладило относительно мирные взаимоотношения. Не настолько, чтобы пускать друг к другу туристов, но торговля постепенно ширится, да и, судя по учебникам, — я позволил себе слегка усмехнуться, — отношение к ним действительно спокойное.

Дальше вопросы посыпались как из пулемета. Стоило мне ответить на один — тут же следом прилетал новый. Впрочем, надо признать, госпожа Рихтер неизменно придерживалась той линии, что озвучила в самом начале экзамена: каждый новый вопрос раскрывал вопрос не «вглубь», заставляя вспоминать какие-то мелкие и не особо важные детали, а «вширь», то и дело охватывая смежные и даже довольно далёкие от изначальной темы области. Теперь стал понятен измученный вид паренька передо мной: даже если тебе повезло с билетом, но при этом в общем и целом твои знания скудны — эта женщина безжалостно вскроет твоё невежество, и никакая удача тебя не спасёт.

К большому моему счастью, фундамент моих знаний оказался достаточно крепок. Несколько неизбежных осечек с точностью дат — зубрить их я никогда не любил, да и после зубрёжки в голове они надолго не задерживались. Ещё пару вопросов я вытянул больше на логике и рассуждениях, нежели на точном знании. Но в итоге я вышел из душной аудитории пусть и усталый, но с чувством глубокого удовлетворения — да, экзаменатор попался суровый, но свой план-минимум я пока исполняю, даже с заметным запасом. Ну а на идеальные десять баллов по истории я особо и не рассчитывал, на самом деле.

— Девятка, — спокойно сказал я, наткнувшись на вопросительные взгляды окружающих, после чего чуть повысил голос. — Сто двадцать восьмой номер может заходить.

Откуда-то справа, из глубины коридора пробилась коренастая и веснушчатая девчушка, с лёгкой завистью глянула на меня и зашла в кабинет.

Ну а я пошёл к лестнице — после сдачи экзамена мы договорились встретиться с сестрой в парке неподалёку, немного погулять, проветриться и идти домой. К счастью, нам обоим повезло с не особо большими и достаточно близкими номерами — их выдавали случайным образом во время входа в здание. Вот если бы одному попался номер из первой десятки, а второму на пару сотен больше — пришлось бы идти домой поодиночке. Не ждать же несколько часов? А так — можно и подождать друг друга.

Спустившись вниз, я быстрым шагом устремился к довольно большому парку в конце квартала — полуденное солнце палило просто немилосердно, хотелось скорее нырнуть под спасительную тень деревьев. Пройдя через распахнутые кованые ворота, ограждающие парк, я задумчиво огляделся, высматривая Настю. Не думаю, что тот старичок-экзаменатор сильно задержал бы её, так что она явно должна была уже давно быть здесь. На скамейках у входа её не было — пара бабушек, греющих косточки, да компашка выпускников, каких-то подозрительно громких и розовощёких. Видимо, уже начали помаленьку отмечать окончание самых важных для них экзаменов: это нам с Настей химия с биологией завтра и послезавтра важны, а заметному проценту выпускников главное наскрести на них хоть какой-то балл — всё равно на большинстве специальностей в эти строчки смотреть не будут. Ну и русская словесность через два дня… но она тоже важна далеко не всем… да и это ведь целых два дня ещё.

Неспешно шагая по тенистой аллее, я с облегчением расстегнул пуговицы гимнастёрки и снял её, перекинув через локоть. С наслаждением повёл плечами и невольно поморщился, почувствовав, как неприятно липнет рубашка между лопаток к вспотевшей спине.

Спустя пару минут я, наконец, заметил Настю вдали — только вот почему-то она была не одна. Напротив неё, расслабленно засунув руки в карманы, стояла спиной ко мне ещё парочка выпускников, и о чём-то с ней беседовали. Голоса я слышал едва-едва, слова разобрать не мог, но напряжённое выражение лица Насти мне очень не понравилось и заставило ускорить шаг. Поразмыслив, я привычным, слитным движением расстегнул ремень и выдернул его из брюк. Намотав его на кулак массивной бляхой наружу, я спрятал импровизированный кастет под снятой гимнастёркой. Приятная тяжесть оттягивала руку и придавала уверенности.

Разговоры — дело хорошее, но иногда требуются… более весомые аргументы.

Глава 3

— … да там много кто будет… — высокий, смутно знакомый голос заставил меня ускориться и невольно задуматься, откуда я его помню. Из школы, что ли?

— Насть, тебе докучают эти два товарища? — подойдя, осведомился я. — Может, им следует пройти… гм… мне помочь пройти… — я осёкся и скомкал окончание фразы. Черт, опять! Увы, подобное косноязычие на меня временами нападает, когда я волнуюсь. И это уже послужило поводом для неисчислимого количества шуток и пары кличек, которые я пронёс с собой сквозь всю школу.

— О, это же наш Похабник, — тут же обернулся и озвучил одну из упомянутых кличек загорелый долговязый парень с короткой стрижкой. — Привет-привет. Опять язык заплетается?

— Привет, Игорь, — хмуро кивнул я однокласснику, слегка расслабившись. Отношения с Кузнецовым у нас никогда не ладились, но в горячую фазу конфликт переходил буквально пару раз. Границу между лёгкими насмешками, на которые я плевал с высокой колокольни, и между оскорблениями, за которые можно было и по морде получить, он обычно чуял прекрасно. В отличие от многих других.

Моя школьная жизнь перестала быть сахаром примерно после класса шестого, когда я второй раз «перескочил через ступеньку». Если с первым переводом ещё можно было как-то отбрехаться, то после второго мой магический дар секретом быть перестал окончательно: кроме потенциальных магов, таким ускоренным обучением практически никто не занимался. В итоге с одноклассниками (и школой в целом) моё общение складывалось откровенно так себе. Кому-то не нравилось, что мальчишка на пару лет младше учится бок о бок, и при этом не то что не отстаёт, а и вовсе — опережает их. Кто-то отчаянно завидовал магическому таланту — как ни крути, но магов в обществе ничтожный процент, и даже плохонький волшебник сумеет устроиться в жизни куда лучше большинства простого люда. Кто-то участвовал в травле просто за компанию, из-за мерзкого характера — раз уж изгой в классе определился, то зачем искать причины? Да и иных, пусть и менее весомых поводов хватало — от слегка раскосых глаз, доставшихся от дедушки-китайца, до того факта, что я бывший клановый, который родился с золотой ложкой во рту.

В общем, шансы на нормальную жизнь в школе у меня были невелики.

Драк я никогда не боялся, а приёмный отец сумел ещё в детстве поставить мне неплохой удар. Так что спираль конфликта быстро начала раскручиваться — за неделю я умудрился намять бока аж десятку обидчиков, украсив их физиономии живописными фингалами. Сам, конечно, тоже без синяков не обошёлся, но большую их часть я оперативно свёл сырой магией (пусть и слил на это весь невеликий запас маны), так что как минимум внешне выглядел как огурчик. Мой демонстративно свежий вид после драк лишь подлил масла в огонь.

Спустя некоторый период затишья меня попробовали взять толпой. К счастью или нет, но резерв на тот момент успел уже восстановиться. С одной стороны, я избежал участи быть битым. С другой… неоформленный всплеск в момент опасности с проскочившей мыслью «против такой кучи надо стать быстрее» оказался вполне рабочим, пусть период ускорения и длился считанные секунды. И за это время я успел намотанной на кулак бляхой ремня выбить добрый десяток зубов и сломать двум обидчикам руки. И себе заодно. Потому что энергия удара зависит от квадрата скорости, сила действия равна противодействию, а я идиот и укрепить себе кости не додумался. Впрочем, всё равно одновременно на два воздействия мне бы попросту не хватило энергии.

После этой драки отцу пришлось платить магам-целителям, чтобы сломанный в десятке мест кулак излечился нормально и быстро. Это было стыдно, но ожидаемо. Куда более неожиданным и стыдным оказалось то, что за лечение моих жертв также заплатил отец. А после меня ждала долгая лекция от него про то, что будущий маг должен быть умнее и ответственнее окружающих. И розги. Сначала дома, а потом и в школе. Утешало лишь то, что директор в ситуации разобрался и порку прописали всем участникам драки поровну (и даже тем, кто знал о надвигающемся событии, но не сообщил учителям, тоже досталось).

После этого конфликт затих почти на год — мой тяжёлый кулак и покрасневшие от наказаний задницы слегка охладили пыл даже самых отъявленных забияк. А потом я вновь перескочил через класс, попал в окружение тех, кто про меня знал лишь по слухам — и всё началось с нуля. С одной стороны, стало труднее — разница в возрасте и физической силе возросла ещё больше. В части стычек приходилось попросту удирать, чтобы не быть откровенно избитым или же не сорваться на применение магии и последующие травмы у соперников. С другой стороны, стало проще. Пусть моё саморазвитие в магическом плане было крайне ограничено, но всё же крохотный резерв помаленьку рос, позволяя сводить синяки и шишки, да и в драках, несмотря на лекцию отца, я начал всё активнее пользоваться магией. Исподволь, незаметно, по чуть-чуть… на большее меня и не хватало. Сделать чуть тяжелее удар, немного ускорить собственное восприятие, едва заметно толкнуть телекинезом ногу противника, чтобы он оступился и потерял равновесие… Заодно учился бить так, чтобы не наносить особых травм — перед отцом за тот случай было стыдно до сих пор. Целители стоят дорого.

Ну а потом становилось легче с каждым годом. Рос я — и становился сильнее, быстрее, опытнее; росли мои противники — и становились спокойнее, переключая внимание с чересчур зубастого изгоя на учёбу и девушек. Последний год и вовсе прошёл практически бескровно — все усиленно готовились к экзаменам. Я тоже слегка расслабился за это время, но по привычке продолжал держаться настороже — слишком глубоко в меня въелась за это время паранойя. Ну а сейчас, заметив хотя бы намёк на опасность — пусть не для себя, а для сестры, — я даже почувствовал лёгкое облегчение, что эта паранойя оправдалась… и сам себе удивился. Неужели мне так не хватало драк? Никогда бы не подумал.

Второй участник разговора, тем временем, тоже отвернулся от Насти и смерил меня взглядом. Пониже Игоря, широкоплечий, крепко сбитый и абсолютно мне незнакомый. Явно не из нашей школы.

— Что за малец, Игорян? — лениво поинтересовался он.

— Одноклассник мой, — хмыкнул тот. — Марк, но после одного случая все его зовут Похабником. Марк, это Федя. Он из духовной семинарии, той, что на юге, имени святого Александра.

— Как-то он совсем молодо для нашего возраста выглядит, — с лёгким удивлением на лице протянул мне руку Федя. — Мало каши ел?

— Так он маг, — легкомысленно пожал плечами Кузнецов. — На три года младше нас.

Лицо Феди, уже практически пожавшего мне ладонь, резко заледенело. Семинарист резко отдёрнул руку, словно я был ядовитой гадюкой, и демонстративно засунул её обратно в карман брюк. Я лишь вздохнул, сделал едва заметный шажок назад и слегка напрягся, готовый в любой момент отшвырнуть гимнастёрку и освободить импровизированный кастет (а я-то, наивный, успел подумать, что он мне не пригодится). Впрочем, будущийсвященник, презрительно посмотрев на меня, и сам шагнул назад, ухватил Игоря за плечо и молча потянул за собой.

— Ты чего? — удивлённо посмотрел тот.

— Ничего, — процедил сквозь зубы Фёдор. — Не хочу даже рядом стоять рядом с этим дьявольским отродьем. Пошли.

Игорь, с недоумением хмыкнув, махнул мне рукой:

— Ладно, Похабник, давай. Глядишь, ещё свидимся, — после чего, пристроившись к зашагавшему прочь Фёдору, обратился к нему. — Странный ты. Уже сколько лет как ваши согласились, что магия не является порождением Сатаны, да и вообще, у вас даже среди священников людей с даром хватает…

— Это другое! — раздражённый бас семинариста был слышен даже отсюда. — Они посвящают всю свою жизнь тому, чтобы перековать дар Божий, избавить его от греховных примесей…

Дальнейших слов я не разобрал — собеседники удалились уже слишком далеко. Повернувшись к Насте, я уселся рядом с ней, с наслаждением вытянул ноги и выдохнул:

— Ну и хорошо, что сами свалили. Чего хотели-то?

— Звали отпраздновать экзамены, — фыркнула сестра. — Очень настойчиво. То, что завтра химию сдавать, и лично мне это куда важнее сегодняшней истории, для них аргументом, почему-то, не являлось.

— А ты что, с ними общаешься? — удивлённо приподнял я бровь. Мы с Настей учились в разных школах, так что круг общих знакомых у нас был весьма узок.

— Игоря немного знаю, он двоюродный брат моей подруги, — пожала плечами та. — Таааак… а это что?

Я скосил глаза на гимнастёрку, сползшую с расслабленной руки и обнажившую намотанный на кулак ремень, и смущённо кашлянул. Быстро размотал, вернул его на положенное место и буркнул:

— Ну а что? Мало ли. У тебя лицо напряжённое было. Вдруг хулиганы?

— Мне иногда кажется, что ты дрался в школе куда чаще, чем рассказывал, — с явным неодобрением покачала головой сестра.

Я демонстративно промолчал. В общем-то, и правда, о большей части эпизодов я не распространялся — всё равно все причастные по негласной мальчишеской договорённости молчали, как партизаны. Но примерно четверть драк скрыть от семьи не удавалось — либо из-за того, что спалились перед учителями, либо из-за того, что мана для сведения синяков и ушибов была потрачена на иные цели и ещё не успела восстановиться. Да и в последних случаях я обычно просто констатировал сам факт драки, не распространяясь об её причинах, участниках и последствиях. Потому что… ну а зачем? Я же сам себя уважать перестану, если за меня придёт Семён или отец заступаться… хотя последний навряд ли так поступил бы. А вот Семён мог. Он к младшим большую часть времени относился крайне пофигистично, но при малейшей угрозе семье у него просто срывало крышу. Спасибо, видел я, как он одного чересчур настойчивого ухажёра Настиного в отбивную превратил.

Берсерк, мухоморов обожравшийся — и тот более адекватен, как по мне.

* * *

Следующие экзамены пролетели незаметно. И пусть полновесную десятку я смог выбить лишь на любимой биологии, но и на остальных в грязь лицом не ударил. А следующие две недели до начала июля я не находил себе места, скитаясь в одиночестве по летнему Петрограду. Работы по дому было немного, учебники опротивели, особых друзей в школе и вне её у меня так и не появилось, так что после завтрака и выматывающей физической тренировки я принимал душ и уходил из дома до самого вечера. Семён и отец пропадали на работе, младшие наслаждались каникулами и общением с друзьями, а Настя, так же, как и я, нервничала перед поступлением и снимала стресс утренним бегом и тем, что полировала дом до стерильной чистоты. Собственно, поэтому работы по дому толком и не было — даже когда я предлагал помочь, сестра лишь мотала головой, выгоняя из дома, чтобы не мешал.

На выпускной я не пошёл — сомнительное мероприятие, да и откровенно не хотелось смотреть на опротивевшие рожи одноклассников. Забежал на следующий день после празднования, забрал аттестат, поблагодарил и немного пообщался с учителями — по крайней мере, с теми, кто действительно являлись таковыми, а не просто исполняли номер или тешили какие-то внутренние комплексы при помощи учеников. Последних было немного, но они были. А первые… хоть какие-то светлые кусочки памяти от школы остались.

Ну да ладно. Этот этап закончен. Если чему меня и научила жизнь — так это не зацикливаться на прошлом. Помнить о нём следует крепко, но сожалеть, вспоминать и думать «ах, если бы я вот здесь поступил иначе» — не надо. Извлеки урок, запомни людей, которые помогли или, наоборот, ополчились на тебя — и ступай дальше.

Экзамены в ПАМИР, если их так можно было назвать, начинались первого июля и длились в течение двух недель. Здесь, в отличие от большинства других университетов, не было ограничения на количество мест — брали всех, кто подходил под хотя бы минимальные критерии. Но, несмотря на это, большая часть желающих ломилась сдать их как можно раньше, в первый же день — это мне поведал отец на основе собственного опыта, и не верить ему причин не имелось. Ещё один небольшой всплеск был, наоборот, в день последний — среди абитуриентов упорно ходил не имеющий никаких доказательств, но крайне стойкий предрассудок, что в последний день приёмная комиссия более благосклонна и лояльна. Поэтому те, кто в критерии ПАМИРа втискивался с большим скрипом, старались прийти именно в последний день.

Имея на руках эти вводные, в университет я поехал на третий день. Можно было и ещё денёк-другой выждать, но уже никакого терпения не хватало. Чрезмерную толкучку и очереди первого дня избежал — и ладно.

Да и, как ни крути, но поток людей в ПАМИР откровенно небольшой, относительно некоторых других вузов. В год в Российской Империи достигает моего возраста примерно сотен пять-шесть магов. Где-то треть из них сразу уходит обучаться в частном порядке — в кланах, в ордене Аскетов, в Церкви. Несколько десятков от стези мага отказываются. Ещё где-то сотня отсеивается, не сумев пройти под минимальные критерии ПАМИРа — и либо выбирают иной путь, либо, если им не хватило совсем чуть-чуть, пробуют ещё раз через год-другой.

Итого, даже с учётом тех, кто поступает не в первый раз, перестарков, которые не заканчивали школу досрочно, и залётных иностранцев, которых никогда не бывало много — уж больно жёсткие требования к таковым предъявлялись, суммарно выходило в лучшем случае сотен семь-восемь абитуриентов, размазанных по двум неделям поступления. В общем, если не попадать в первый и последние дни, то больших очередей ждать не стоило.

Парадный корпус университета расположился на берегу Невы ровно на выезде с Дворцового моста. Массивное четырёхэтажное здание матово-чёрного цвета, резко контрастирующего с огромной белоснежной статуей Петра Четвёртого на плоской крыше было, по сути, единственным из всего комплекса, куда можно было без особых затруднений попасть посторонним. Весь остальной комплекс был огорожен витой металлической оградой, с виду невысокой и мало от кого защищающей — и из-за этой кажущейся простоты слухи о зачарованиях на ограде ходили один другого страшнее. От «если ты не маг, то тебя тут же спалит молния с небес» до «из-под земли вылезет огромный червь и сожрёт наглого гостя». Впрочем, я склонялся к тому, что на ней стоит простая магическая сигналка, включённая в общую информационную систему ПАМИРа. Это было бы… логично.

Зато из-за низенькой ограды было видно, насколько масштабным является этот закрытый квартал — по сути, город в городе. Скверы и аллеи, закрытые и открытые полигоны, множество зданий — от совсем крохотных до парочки гигантских шпилей, вознёсшихся на сотни метров, от обычных, лишь слегка украшенных коробок общежитий до роскошных представителей доброго десятка архитектурных стилей. Особое внимание уделялось ампиру и готике — мой взгляд то и дело натыкался на сталь и кирпич, замаскированные под мраморные колонны, на десятки небольших ажурных башен, на каменных грифонов и львов, презрительно наблюдающих с крыш за муравьями внизу. Говорят, изначально вместо грифонов здесь стояли уродливые горгульи, причём привезённые напрямую из франкских земель, но один из первых ректоров университета отличался большой нелюбовью ко всему европейскому — и вскоре по его приказу крылатых, но не особо красивых химер сменили величественные русские грифоны. А спустя полсотни лет добавили львов, чтобы угодить императорской династии, питающей к ним определённую слабость. Кажется, в честь какой-то годовщины…

Внутрь главного корпуса я входил с лёгкой внутренней дрожью. Слишком давно я не проходил проверок на магический дар — уж больно дорогое это дело. Базовая проверка в детстве предоставляется бесплатно, за счёт государства — терять потенциальных магов ему банально невыгодно. А дальше, если ты хочешь отслеживать свой прогресс — или плати деньги (и немалые), или делай это интуитивно, или жди подобной оказии. Если, конечно, тебе не повезло родиться в клане, у которого есть собственные маги-сциентисты.

В целом, сомнений насчёт своего дара у меня не было — по базовым параметрам я подходил под минимальную планку ещё в глубоком детстве. А на месте с того момента я не стоял: пусть усиленных и систематических тренировок у меня не было, но, спасибо регулярным дракам, магию я использовал регулярно, постепенно раскачивая и резерв, и остальные аспекты дара. Но всё же государственная проверка проверяла лишь сам факт наличия дара и парочку самых простых вещей, вроде объема источника. Сейчас же мне предстояло пройти куда более глубокий анализ — и от его результатов зависело очень многое. Стану ли я одним из тысяч слабосилков-неофитов, которые колдуют пару раз в день и тут же истощаются — или шагну дальше по ступеням силы? Или моего потенциала хватит на большее? На хабилитата и, тем более, на магистра я не замахиваюсь (разве что лет через двести, если повезёт) — но стать адептом, как по мне, шансы имеются, и вполне неплохие. А может, и децитуром…

Войдя в величественный холл высотой, кажется, до самой крыши здания, я покрутил головой в поисках… чего-нибудь. Табличек «абитуриент, ступай сюда» или зазывал, как на рынках, не обнаружилось. Да и вообще людей было немного — и большинство находилось даже не на моём этаже, а на просматриваемых снизу круговых балконах, опоясывающих холл на уровне второго и третьего этажа. Двигались они куда-то достаточно целеустремлённо, да и по возрасту были куда старше меня, так что это явно были местные обитатели. На моём же «этаже» холла людей было немного — и единственным, кто бросался в глаза, был паренёк примерно моих лет, изо всех сил старавшийся казаться уверенным, но при этом медленно двигающийся вдоль стены зала, рассматривающий надписи на немногочисленных дверях, обстановку вокруг, и то и дело в сомнении поглядывающий на лестницы, ведущие вверх, на балконы и вглубь здания.

Слегка поморщившись, я загнал поглубже внутреннего интроверта, попытавшегося вякнуть что-то вроде «да тебе и одному неплохо», и зашагал по направлению к возможному будущему соученику. Навряд ли он сам в курсе, куда идти, но вдвоём разбираться в любом случае проще.

Глава 4

— Привет.

Не то чтобы я специально собирался подкрадываться к пареньку. Просто так получилось. Он как раз засмотрелся на объявление на очередной двери, а я… у меня оказались какие-то откровенно неудачные подошвы на ботинках, которые скользили на этом чёртовом полированном полу. Приходилось ставить ногу осторожно, чтобы не поскользнуться — и мои шаги, и без того негромкие, стали практически беззвучны. В итоге моё приближение оказалось для собеседника откровенным сюрпризом, но понял я это только когда парень дёрнулся от неожиданности после моего приветствия. Но вместо того, чтобы вскрикнуть, он плавно и чётко перенёс вес тела на одну ногу и крутнулся вокруг своей оси, слегка присев и подняв руки перед собой в какой-то незнакомой стойке.

Спустя мгновение до паренька дошло, что нападать на него никто не собирается, он опустил руки и смущённо кашлянул:

— Извини. Рефлексы.

Я лишь вздёрнул брови в удивлении. Я-то думал, что это мне не повезло заполучить в школе небольшую паранойю… а тут меня с такой лёгкостью переплюнули. Готовность атаковать при любом подозрительном движении и звуке, отточенные движения человека, занимающегося единоборствами долго и упорно… и, как подсказывала мне интуиция, применяющего их далеко не только на тренировках. Стойка мне была не знакома, но я и не был специалистом — большую часть моих знаний в этой сфере мне передал отец лично, вдолбив в меня и братьев основы в виде десятка основных стоек и отдельных приёмов, которые преподавали в имперской гвардии. Точнее, преподавали там куда больше, и эта школа даже имела какое-то официальное название… но большая её часть была нацелена на нанесение противнику увечий, и эту часть отец нам преподавать отказался наотрез. Мол, если интересно — вступайте в гвардию или, на худой конец, в обычную армию — там тоже можно найти военные части, в которых преподают этот стиль.

— Это ты извини, — я виновато улыбнулся. — Не думал, что я настолько бесшумный. Собственно, чего я подошёл… ты ведь тоже абитуриент?

— Ага, — собеседник тряхнул копной чёрных, кудрявых волос, и протянул руку. — Максимилиан Летов. Можно просто Макс.

— Марк Землянский, — я с некоторым облегчением пожал руку. — Летов… что-то знакомое…

— Небольшой клан на Дальнем Востоке, — пожал плечами Макс. — Ничего особенного, на весь клан едва пяток магов наскребётся, да и те силой не блещут. К счастью, у меня потенциал повыше, вот и отправили покорять столицу. А то пришлось бы учиться на месте… о качестве образования при таких раскладах говорить не приходится.

— Ясно, — я прищёлкнул пальцами. — Кажется, вспомнил. У меня отец гвардеец, у него вроде сослуживец с вашей фамилией был. Хотя, скорее всего, это просто совпадение.

— Да нет, — Макс ухмыльнулся. — Если это тот, о ком я думаю, то, возможно, это мой двоюродный дядя. Собственно, как раз один из вышеупомянутой пятёрки магов. Тоже в ПАМИРе учился, теперь вот контракт отрабатывает…

Покивав, я вполуха выслушал краткий рассказ Макса о дядюшке, и вернул разговор в нужное русло:

— Кстати, ты уже понял, куда нам надо идти?

— Неа, — покачал головой тот. — Хотел закончить круг по холлу, прочитать все таблички на дверях — и, если ничего подходящего не найдётся, спросить у кого-нибудь.

— Звучит логично. Пойдём.

Дверей в холле хватало, но большая их часть имела на себе лишь номера без каких-либо дополнительных опознавательных знаков. Вероятно, аудитории… или кабинеты. Наконец, завершив круг, мы остановились возле двери с номером 117 — она отличалась от остальных тем, что к ней кнопкой был прикреплён лист бумаги, на котором крупным, резким почерком было написано:

«Человек, гуляющий под дождём без зонта, не намочил волос. Почему?»

— Не знаешь ответа, случаем? — покосился на меня Макс. — У меня в голове что-то крутится, но не могу вспомнить.

— Знаю. Известная загадка. Потому что человек был лысый, — хмыкнул я.

— Что, опять⁈ — стоило мне произнести последнее слово, как за дверью раздался горестный вопль, после чего оттуда пулей вылетел высокий, худой… и лысый, как коленка, мужчина лет сорока на вид. Расстёгнутая рубашка навыпуск, мятые брюки… я, конечно, слышал, что в ПАМИРе весьма лояльны к внешнему виду, но не настолько же? В гимназии нас бы за такой внешний вид точно выпороли.

Мужчина, тем временем, посмотрев на бумажку, с усталым стоном сорвал её с двери.

— Ну, Саня, шутник хренов… Абитура? — обратил он взгляд на нас.

— Да, — хором ответили мы. — Не подскажете, куда…

— Пойдём, провожу, — хмуро сказал мужчина и зашагал налево от кабинета, к одной из лестниц. — Хм…

Он резко свернул к главному входу, в который ровно в этот момент зашли две молодые девушки. Симпатичные блондиночки, на вид чуть старше нас с Максом. А ещё, судя по всему, сёстры. Большие, слегка оттопыренные уши бросались в глаза у обеих, да и в лицах было явное сходство. Наш проводник прошёл мимо них, не останавливаясь, и бросил на ходу:

— Поступающие? За мной.

Девушки, переглянувшись, тут же сориентировались и пристроились за нами, о чём-то тихо шушукаясь на ходу. Получившейся небольшой цепочкой мы поднялись по лестнице на второй этаж, прошлись по балкону и нырнули вглубь левого крыла. Небольшой коридор, поворот — и мы остановились в тупичке с одной-единственной дверью — настолько девственно-чистой, даже без номера, что у нас у всех возник в голове один и тот же логичный вопрос. А если бы мы решили искать приёмную комиссию… или что бы там за этой дверью ни было… самостоятельно, то как в таком случае мы хотя бы теоретически могли понять, что эта дверь — нужная?

Наш проводник, наткнувшись на наши вопросительные взгляды, лишь пожал плечами, слегка улыбнувшись:

— Считайте это старой традицией, одной из многих. Абитуриент должен самостоятельно найти своих проверяющих. Ну или хотя бы просто додуматься спросить дорогу. Вам ещё повезло, что конкретно эта традиция уже помаленьку отмирает… и что вы наткнулись именно на меня. Некоторые специально к этому дню готовят зашифрованные загадки или даже целые карты здания — разумеется, не простые, а тоже с каким-нибудь шифром… или вовсе неправильные. А уж лет сто назад поиски проводили по всей территории квартала, с размахом, и зачастую одного дня для этого не хватало, — на последних словах он задумчиво пригладил густую бородку с пробивающейся сединой. — Собственно, частично из-за этого и давали изначально целых две недели на поступление. Последнее время таких весельчаков немного, но всё ещё встречаются. Вчера вот парочка ребят умудрилась из-за подобной шутки выйти в наш закрытый квартал и почти час блуждала по нему, пока выданные им ориентиры не вывели их на абсолютно пустую набережную и до бедняг не дошло, что их жестоко обманули. Хорошо ещё, что в опасные места вроде полигонов их попросту не пускали.

— А…

— Некогда мне, — махнул рукой мужчина, явно осознавший, что на него сейчас обрушится град вопросов. — В дверь стучитесь и заходите по одному.

— Скажите хотя бы как вас зовут! — внезапно заговорила одна из девушек — чуть более высокая, чем сестра, и с длинной чёлкой, спадающей на глаза.

— Антон Валерьевич Кондратьев, замдекана факультета хемодинамики, хабилитат-медиокр, — он поочерёдно нас осмотрел и, внезапно, весело подмигнул нам с Максом. — И да, привыкайте помаленьку к тому, что для вас ответ на загадку, — Антон Валерьевич вытащил из кармана скомканную бумажку и помахал ей, — «потому что человек был магом».

Тихо хихикнув под нос, он повернулся и быстрым шагом устремился прочь. Мы же молча уставились в удаляющуюся спину, слегка ошарашенные его словами.

— Хабилитат-медиокр, — тихо сказал Макс. — И над ним кто-то рискует подшучивать?

— Ну, в этом болотце имеются лягушки и побольше, — с долей сомнения протянул я. — Ректор вот магистр, да и среди профессоров парочка есть. А уж примерно равных ему хабилитатов — десяток, не меньше.

— Ну так они же все… ну… в годах? — неуверенно ответил Макс. — Степенные, почтенные люди. Делать им больше нечего, что ли?

— А про какую загадку он говорил? — внезапно подала голос одна из девушек, та, что с чёлкой.

Мы вкратце рассказали про обстоятельства нашей встречи с профессором. Заодно и познакомились. Девушки действительно оказались сёстрами-двойняшками, родом из семьи обычного купца Ушакова. Алина (повыше и с чёлкой) и Елизавета (чуть пониже и с весьма выдающейся грудью). Быстро разговорившись, они зачем-то вывалили на нас кучу информации о себе, которую мы из вежливости выслушали, пытаясь поймать хотя бы мгновение тишины, чтобы вклиниться и закончить не особо интересный разговор. Бесполезно. Стоило одной замолчать, чтобы перевести дыхание — тут же подключалась вторая. Мы узнали и про их результаты экзаменов (ничего особенного, всё весьма средне), и про то, что учиться они будут по контракту с государством (ничего удивительного, мелкий купец даже обучение одной дочки потянул бы с большим трудом и дырой в собственном бюджете, а уж о двух и речи не идёт), и про то, как им плохо жилось в школе, так, что пришлось уйти на домашнее обучение — и как это было тяжело (ха, счастливицы, давайте, расскажите мне про тяжесть).

Наконец, Макс не выдержал и прервал очередной не особо интересный рассказ Алины, подняв ладонь и как можно мягче сказав:

— Давайте вернёмся к тому, зачем мы сюда пришли. Поступление.

Алина смущённо замолкла и, переглянувшись с сестрой, кивнула.

— Антон Валерьевич говорил заходить по одному. Кто хочет первым?

Секунда растерянного молчания — и я поднял руку. Никогда не любил ждать неизвестно чего — и, когда был выбор, на всех экзаменах шёл сдавать в первых рядах.

— Давайте я.

Получив подтверждающие (и, кажется, с толикой облегчения) кивки, я шагнул к двери и легонько стукнул по толстому лакированному дереву костяшками. Хм, как-то совсем тихо вышло. Я занёс кулак, чтобы стукнуть посильнее, но из-за двери вдруг донесся женский голос:

— Заходите.

Распахнув дверь (мои новые знакомые тут же столпились, вытягивая головы, чтобы посмотреть, что их ждёт), я шагнул внутрь. Ну, неплохо. Просторный кабинет был залит солнцем из двух больших окон, но при этом в нём царила приятная прохлада — где-то на грани слышимости гудел скрытый, судя по всему, в смежной комнате, кондиционер. Прямо возле входа за столом сидела и читала книжку пышная брюнетка буквально на пару лет старше меня — наверное, студентка, взявшая подработку на лето. В глубине кабинета стоял ещё один стол, за которым разбирался с бумагами весьма колоритный широкоплечий старец. Не старик, не старичок — именно старец, по-другому не назвать. Ухоженная борода, завитая в аккуратную толстую косу, такие же пышные усы, длинные волосы до плеч — и всё это абсолютно седое, оттенка благородного серебра, без единого проблеска былого цвета. Острый взгляд ярко-зелёных глаз, прямая — ни капли старческой кривизны, — осанка, небрежно расстёгнутая белая рубашка с закатанными до локтей рукавами. Увидев меня, этот старец встал — и оказалось, что он выше меня чуть ли не на две головы. Я, конечно, ростом никогда не отличался, но, чёрт возьми, этот человек смахивал на олицетворение былинного богатыря, который умудрился дожить до наших дней. Такая же плещущая через край мощь, такое же ощущение… хм…

Я внезапно понял, что часть образа бескрайней силы идёт не только от того, как этот старец выглядит, но и от моей не особо развитой чувствительности к магии. Учитывая, что от того же Кондратьева я ничего подобного не почувствовал, а он целый хабилитат… вывод тут только один.

— Здравствуйте, магистр, — я с уважением склонил голову.

— Почувствовал, — это был не вопрос, это было утверждение. Голос богатыря был ему под стать — глубокий, рокочущий, словно эхо в горных ущельях. — Машенька, поставь ему в личное дело пометку о хорошей сенсорике.

Девушка, отложившая книгу, взяла протянутые мной документы и, вытащив пустой бланк, начала быстро его заполнять — ручка так и летала по листу, выводя ровные строчки символов.

— Подойди, — приказал старец. — Встань сюда.

Преодолев лёгкую робость, я шагнул вперёд, встав на небольшой — едва метр в диаметре — каменный диск, едва возвышающийся над полом и, кажется, частично вмурованный прямо в него.

— Знаешь, что это?

— Артефакт проверки? — с долей сомнения предположил я. Тот, которым меня проверяли в детстве, выглядел иначе, но мало ли.

— В каком-то роде, но не совсем, — собеседник обошёл меня кругом, то и дело щёлкая пальцами и языком. Каждый щёлчок при этом заставлял меня ёжиться от ощущения прокатывающихся рядом волн силы. Да, на проверку это совершенно не похоже, там столько маны не требуется. — Ты знаешь, чем знаменит ПАМИР? Чем он выделяется даже среди схожих иностранных академий?

— Системой, — с долей неуверенности ответил я. — Вроде бы она есть и в других заведениях, но не такая всеобъемлющая.

— Потому что они лишь жалкие подражатели, — кивнул старец. — Ну и, будем честными, Пётр Четвёртый, создавший её, был гением. А учитывая его силу… силу одного из немногих эмеритов в человеческой истории… ждать следующего совпадения таких качеств в одном и том же человеке можно ещё очень и очень долго. Собственно, имея такой инструмент, грех заморачиваться и использовать обычные артефакты для глубокой проверки.

— Вы…

— Подключаю тебя к общей информационной Системе ПАМИРа, верно. Если подойдёшь под наши требования — так и оставим до начала учебного года, не придётся заморачиваться с повторным подключением. Если не подойдёшь — тут же на месте тебя и отключим, благо, это гораздо проще.

— А…

— А сейчас помолчи чуток, пожалуйста.

Я послушно заткнулся. Когда тебя о чём-то просит такой человек, подсознание автоматически воспринимает это, как приказ. Такой эффект довольно известен в магическом сообществе — по мере развития дара, растёт и чувствительность к магии в целом, и эта новое чувство встраивается в привычное мировосприятие. К примеру, если твоё зрение чётко говорит тебе о том, что человек напротив сильнее и опаснее тебя — ты невольно будешь принимать это во внимание в разговоре с ним. То же самое и с магией, только в несколько раз сильнее. Если твоя сенсорика говорит, что перед тобой стоит человек сильнее тебя в магическом плане — твоя внутренняя обезьяна сжимается в страхе и почтении. Это далеко не абсолютный эффект, он сильно зависит от твоей личной чувствительности, от разницы в рангах, да и банально от силы воли. Действительно волевой человек может пытаться игнорировать эффект даже при самых неудачных раскладах — если он адепт с хорошей чувствительностью и разговаривает с эмеритом, например. Только вот подсознание при этом обмануть не удастся. Поэтому данный эффект в любом случае приходится принимать во внимание. Большинству обычных магов он зачастую портит жизнь… а тем, кто силён — жизнь, наоборот, упрощает.

Собственно, бытует распространённое мнение, что именно из-за этого эффекта во главе государств стоят лишь самые сильные маги, а не всякие слабосилки (простые люди в этом рассуждении и вовсе выносятся за скобки). А ещё — что из-за него же почти все государства в нынешнем мире весьма авторитарны и имеют чёткую вертикаль власти. Немногочисленные демократии и республики обычно трансформировались обратно в империи после первого же достаточно сильного мага, решившего пойти в политику. Или исчезали под натиском соседей.

Немного хаоса во внутреннее устройство империй добавляют разве что кланы или их аналоги, имеющиеся практически везде… но, по факту, они мало на что влияют за пределами своих основных ролей — питомника и источника более сильных, чем в среднем, магов, и политического противовеса на крайний случай. Поодиночке они относительно слабы, но, если глава государства окажется совсем не годным или сумасшедшим, и если все кланы объединятся — то по силе они сравняются и с императорским кланом, и с регулярной армией, которая ему подчинена. Ну а там уж как пойдёт. Может и гражданская война начаться, как в Британском Доминионе сотню лет назад, а могут и полюбовно договориться с соратниками императора за его спиной — как четыреста лет назад непосредственно у нас. Ивана Безумного тогда прирезали почти сразу (объединёнными усилиями десятка магистров и ценой разрушения трети Москвы), а вот дальше уже пошли торги и почти два года безвластия, Смуты и напряжённых переговоров, результатом которых стала смена основной династии на боковую линию, немного вольностей, которыми кланы пользуются до сих пор… и Соборный Договор между высокими сторонами на случай повторения подобной ситуации.

К счастью, последний не пригодился за эти столетия ни разу. Но все новые кланы, приходящие на место старых, исправно к нему присоединялись.

— Готово, — вырвал меня из раздумий голос магистра. — Так, давай-ка глянем, что тут у нас. Хм… неплохо. А тут… ого! Не зря я сегодня решил развеяться и в комиссии посидеть, ой не зря…

С одной стороны, мне крайне хотелось узнать — что же там такое, что сумело вызвать «ого» у целого магистра. С другой… стоило мне моргнуть — перед глазами начинали плясать дрожащие строчки текста, вызывая нехилую тошноту и головокружение. Инстинктивно я опустился на корточки и дотронулся рукой до пола, чтобы мир перестал дёргаться в разные стороны. В этот момент магистр, стоявший всё это время с закрытыми глазами, закончил читать… что бы там ни было. Стоило ему открыть глаза, как он наткнулся взглядом на мою бледную, покрытую испариной физиономию, и тут же взмахнул рукой:

— Эк тебя скрючило. Обычно куда легче переносят. Сейчас…

Тошнота резко исчезла. Я кое-как поднялся на ноги и осторожно моргнул. Строчки исчезли. Совсем.

— Я временно отключил тебе отображение общего каталога, — пояснил магистр. — На полчаса. За это время Система к тебе окончательно притрётся, и побочные эффекты при очередном взаимодействии исчезнут. А теперь давай-ка пройдёмся по результатам твоей проверки.

Глава 5

Магистр пригладил усы, прикрыл глаза и начал диктовать:

— Машенька, записывай. Чистота маны — 4 балла из десяти. Объём источника — 11 с. м. е. Скорость восстановления маны — 0,05 с. м. е в час. Валентность… не определена.

— Что? — Девушка подняла голову, с недоумением уставившись на начальство.

— Именно так, — старец, кажется, получал искреннее наслаждение, глядя на вытянувшееся от удивления лицо студентки.

— Разве так бывает?

— А это ты мне скажи, — магистр с ехидством склонил голову набок. — Расширенный спецкурс по истории и механизмам действия Обетов, если мне не изменяет память. То есть тот, по которому у тебя… ну-ка… — он смерил пристальным взглядом залившуюся краской помощницу и ненадолго прикрыл глаза вновь. — … выставлены аж восемь баллов. Зря, выходит, поставили? А расскажи-ка мне, дорогуша…

Пока магистр распекал непутевую студентку, я кое-как доковылял до небольшой скамеечки, притулившейся у стены. Усевшись, потёр виски, пытаясь унять пульсирующую головную боль. Чужие слова доходили до разума с трудом, словно пробиваясь сквозь толстый слой ваты, но постепенно самочувствие приходило в норму. Относительную. По крайней мере, не приходилось прилагать титанические усилия, чтобы просто сосредоточиться на том, что вокруг говорят.

— … в общем, результаты этого модуля я тебе аннулирую, будешь пересдавать, — веско припечатал магистр. — Слишком много пробелов в знаниях.

— Х-хорошо, Дмитрий Андреевич… — студентка даже и не думала возражать. Впрочем, учитывая, что учится она уже явно не первый год, сенсорика у неё должна быть развита куда лучше, чем у меня. Так что сила магистра должна её подавлять с невероятной силой.

Стоп. Дмитрий Андреевич. Дмитрий… Я невольно сглотнул. Неужели сам Арзамасов? Я не помнил отчество ректора, но уж имя-фамилию второго по силе мага империи (после непосредственно Его Величества Бориса Второго) я знал прекрасно. Но зачем ему спускаться до таких мелочей, как приём новых студентов? Нет, наверное, всё же совпадение. Среди профессоров академии есть ещё несколько магистров, пусть и послабее Арзамасова — вполне вероятно, что кто-то из них тоже Дмитрий. С другой стороны — не думаю, что любой профессор имеет такие высокие права в управлении университетской Системой, чтобы не только смотреть чужие данные, но и аннулировать результаты уже сданных предметов. Если только это не его собственный предмет… но какова вероятность?

Ладно, стоит всё же признать реальность. Это Арзамасов. Если так подумать — это не особо что-то меняет. Я и так был к нему весьма почтителен и вежлив, буду продолжать придерживаться той же линии.

Тем временем немногочисленная приёмная комиссия перешла на обсуждение непосредственно меня, негромко переговариваясь. Студентка-Машенька продолжала заполнять какие-то бланки под мерную негромкую диктовку ректора, вставшего за её спиной. На меня пару раз поглядывали, но, видя моё состояние, не трогали. Может, и хорошо. Окончательно придя в себя, я осторожно поднялся (поморщившись от стрельнувшей в затылок боли) и подошёл ближе к столу Маши:

— Ммм… Дмитрий Андреевич…

— Да-да? — ректор с интересом посмотрел на меня.

— А можете всё же рассказать, что со мной не так?

— С вами всё прекрасно, молодой человек.

— А… валентность?

— А что с ней? — хитро прищурился магистр. Глянул на продолжающую возиться с бумажками студентку и вздохнул. — Ладно, давайте кратко вам расскажу, пока Машенька заканчивает вас оформлять. Кстати, поздравляю, вы удовлетворяете всем вступительным критериям. Как только дадите согласие на обучение — мы тут же дадим этим бумажкам ход.

— Да… я… конечно, даю, — растерянно моргнул я. — Но я думал, что принимаются во внимание ещё и физические параметры… мы не будем их проверять?

Я что, зря столько лет уделял регулярным тренировкам? Не то чтобы они мне не пригодились, конечно… но в первую очередь я занимался ради скидки на обучение, а не для того, чтобы более успешно колотить обидчиков.

— А как, вы ожидали, будет выглядеть их проверка? — приподнял брови магистр. — Что мы заставим вас сдавать нормативы, как на школьной физкультуре? Глупости какие. Система оценила в том числе и ваше физическое состояние, и все данные уже занесены в бумаги — в среднем по всем параметрам, с корректировкой на возраст, семь баллов из десяти.

Пришлось давить внезапную вспышку недовольства от внутреннего перфекциониста. Привык, блин, что в школе все оценки не меньше девятки. Ну, в худшем случае, восьмёрки. Будем честными — на что работал, то и заработал. Физическому развитию я выделял время по остаточному принципу и без особого фанатизма. Тот же Макс, даже на первый взгляд, развит более гармонично и явно получит в этом разделе минимум на балл-полтора выше.

— А стоимость обучения?

— Тысяча сто рублей в год, — Арзамасов на мгновение прикрыл глаза, сверяясь с данными. Насколько я помнил, стоимость автоматически высчитывала Система на основе какой-нибудь мудрёной формулы с разным весом у каждого из десятков параметров.

Остатки недовольства мгновенно испарились и я едва подавил расползающуюся на лице улыбку — так мало! Учитывая среднюю стоимость в полторы тысячи, я рассчитывал, что мне скостят с этой величины примерно сотню за отличные результаты выпускных экзаменов, и ещё столько же за неплохие магические (тут я мог считать лишь очень примерно, не зная точных цифр) и физические показатели. Но в итоге вышло даже лучше, чем я рассчитывал. Почти хватает даже не на два, а на три курса! Теперь ещё бы пару тысяч каким-то образом на четвёртый и пятый заработать — и вообще идеально будет.

— Вижу, вы довольны. А теперь возвращаясь к вопросу о вашей валентности… Думаю, в общих чертах об Обетах вы знаете?

Я неуверенно кивнул.

— Это… ну, добровольное самоограничение… обещание самому себе, которое даёт маг. Оно резко ускоряет развитие его дара, в основном за счёт более быстрого восстановления маны и, соответственно, более частого использования магии. Ну и чем сильнее ограничение, тем лучше оно действует, вроде это кругами называют.

— Да, примерно так, — ректор хотел было что-то добавить, но махнул рукой. — Не будем углубляться. Про круги Обетов, их дополнительное влияние на человека и прочие вещи вам расскажут на обязательных спецкурсах. Тут важно другое. Первое. Обет — это навсегда. Если принял, то соскочить уже не удастся. Если же начнёшь его часто нарушать — последуют весьма негативные… эффекты. Второе — число Обетов, которые маг может принять, жёстко ограничено. С рождения. Есть небольшая вероятность, что при долгом, планомерном развитии и отсутствии нарушений уже имеющихся Обетов, это число лет так через пятьдесят увеличится на единицу. Но не больше. Увы, у доброй половины магов этот лимит изначально равен единице.

— Да, про это я знаю. Отец маг, рассказывал вкратце, да и в школе затрагивали, пусть и мельком. Говорят, у Его Величества аж семь Обетов…

— Верно. Ну а среди магов этот лимит называют валентностью… по крайней мере, в последние годы этот термин стал очень популярен. Думаю, определённые параллели с химией проследить сможете сами.

— А мой случай тогда что означает? — я внезапно похолодел от пришедшей в голову догадки. — Неужели у меня она нулевая?

— Нет, разумеется. Хотя нулевая валентность у людей с даром изредка встречается, но это скорее патология… если так можно сказать. И, разумеется, таких магов мы принять на обучение никак не можем, каким бы хорошим потенциалом они ни обладали. Ваш же случай куда интереснее. Опять же, не будем углубляться в историю, но подобные случаи «неопределенной» валентности были зарегистрированы не раз. Только через ПАМИР за последние двести лет таких студентов прошло не меньше полусотни, а ведь заметная часть даже русских магов проходит мимо нас. А с учетом того, что методики для определения валентности мага до сих пор крайне дороги и за рубежом даже в ведущих магических академиях этот параметр определяют далеко не у всех учащихся…

Несмотря на то, что Арзамасов изначально говорил о том, что расскажет лишь кратко, спустя пару минут он и сам позабыл о своём обещании и растёкся мыслью по древу. Тем более, что Маша всё не подавала знак, что закончила с бумагами — и, насколько мне было видно, как раз из-за импровизированной лекции. Сидела, делая вид, что работает, а на самом деле внимательно слушала, как и я. Интересно же. Было, конечно, немного неловко перед ребятами, ждущими своей очереди в коридоре… но пока не настолько, чтобы прерывать магистра.

Из его слов выходило следующее: моя дальнейшая судьба и магический потенциал — находятся в моих собственных руках в куда большей степени, чем у остальных магов. У тех, конечно, тоже очень и очень многое зависело только от их стараний, но всё же были чисто физические ограничения.

Мощь применяемых заклинаний зависит от чистоты маны и объема резерва — то есть от максимального количества маны, которую ты можешь единоразово вбухать в одно-единственное заклинание. Логично? Логично.

Резерв расширяется исключительно тренировками в виде непосредственно чародейства (и, увы, наиболее эффективно он это делает именно в подростковом возрасте).

Частота чародейства зависит от скорости восстановления маны.

Скорость восстановления зависит от изначального дара, количества принятых Обетов, а также их кругов, частоты нарушений и парочки других второстепенных параметров… но самый главный фактор — именно количество Обетов.

И на этом цепочка заканчивается — как говорилось раньше, последний параметр фиксирован весьма жёстко и здесь выше головы уже особо не прыгнешь. Единственный вариант частично обойти это узкое место — компенсировать количество за счёт качества. То есть путь Ордена Аскетов. Но жить с такими самоограничениями, мягко говоря, невесело, так что большой популярностью такой путь не пользуется.

В моём же случае цепочка зависимостей, по слова ректора, чуть длиннее. Ненамного, но всё же.

— … исходя из опыта твоих предшественников, «неопределённость» твоего типа имеет природу, схожую с квантовой. Хотя если углубляться, то, конечно, физики с нами бы поспорили, — ректор окончательно раздухарился, меряя комнату шагами и энергично жестикулируя. Его помощница уже даже не скрывала интерес, развернувшись вместе со стулом и слушая разъяснения Арзамасова с огнём фанатизма в глазах. — После принятия тобой каждого нового Обета будет происходить частичное схлопывание твоей неопределённости. И дальше два варианта: либо туман неопределённости развеется целиком — и это будет значить, что твой лимит в Обетах исчерпался, либо он останется — и можно пробовать вновь.

Вклинившись в небольшую паузу, я задал крутившийся на языке вопрос:

— Гм, Дмитрий Андреевич… а чем это принципиально отличается от ситуации у обычных магов? Судя по вашим словам, вся разница только в том, что я не знаю количество своих Обетов заранее, и для меня это окажется сюрпризом, в отличие от остальных. Но это скорее минус, чем плюс, потому что, не зная своего лимита, я не могу оптимально планировать жёсткость принимаемых обетов.

— Хороший вопрос! Я как раз подходил к этому моменту. Сейчас-сейчас, мне даже интересно, заметишь ли ты…

Арзамасов повёл ладонью — и прямо в воздухе передо мной проявились сотни чёрных символов. Табличка из полусотни строк, от пола до самого потолка.

— Это — все люди с неопределённой валентностью, когда-то обучавшиеся у нас. Каждая строка — данные об одном человеке. К сожалению, нам доступна статистика только о тех, кто когда-либо обучался в ПАМИРе, но для понимания этого достаточно. Столбец с именами я убрал, тебе он не нужен. Оставшиеся столбцы — круг принятого Обета, начиная с самого первого, слева направо. Соответственно, если в столбце стоит прочерк — значит, на этом моменте лимит данного мага исчерпался. Ну, есть мысли?

Я медленно, не торопясь, просмотрел список неизвестных мне людей. Закусив губу, отошел на шаг назад. Наконец, медленно начал:

— Первое, что бросается в глаза — среднее количество Обетов. Учитывая, что в среднем, насколько я слышал, у магов их один-два… здесь я таких не вижу вообще. Человек двадцать — с четырьмя, ещё столько же — с пятью, шестеро — с тройкой, трое — с шестёркой. То есть, вероятно, при самых плохих раскладах, моя валентность будет равна как минимум трём…

— Ну не зарекайся, — хмыкнул ректор. — Выборка маловата, чтобы судить об этом с такой уверенностью. Но да, скорее всего. Что ещё?

— Ммм… — я с некоторым сомнением просмотрел список ещё раз. — А можете убрать все средние значения? Оставьте только вот эти девять — у которых по три и по шесть Обетов. Да, вот так, спасибо. А теперь верните обратно. Хм. А какое вообще максимальное значение круга у Обета?

— Теоретически возможное — десять.

— Тогда… выглядит так, будто требуется… эээ… баланс?

— Поясни, — на лице ректора начала расползаться улыбка.

— Ну, если минимальный круг — единица, а максимальный — десятка… у вот этих трёх магов с наибольшей валентностью среднее значение круга ближе всех к середине интервала. Вот, у этого — я ткнул пальцем в верхнюю строчку. — Четвёртый круг, три шестых, пятый, второй. Если выбросить отсюда последнюю двойку, после которой как раз лимит и исчерпался, то среднее значение очень близко к пяти с половиной. И у остальных двух так же, — я перевёл палец ниже. — А у этих шестерых, у кого Обетов меньше всего, ситуация ровно противоположная. Пятеро халтурщики, взяли совсем слабые Обеты низких кругов.Два, три, два. Четыре, два, два. И так далее. Шестой же… ему бы в Аскеты стоило податься. Три обета восьмого круга подряд. Что он там такое ограничивал и как с этим живёт — даже не представляю. Но зато, если моя догадка верна, своим примером он отлично показал, что иногда лучшее — враг не только хорошего, но и гораздо более… эээ… лучшего.

— Верно, — кивнул Арзамасов и небрежным движением руки заставил таблицу исчезнуть. — Именно эту теорию я, уже будучи ректором, проверял на последних двух студентах с неопределённой валентностью, которые учились здесь лет десять назад. С их согласия, разумеется. Собственно, один из людей с шестью Обетами и один из людей с тремя в этой табличке — это они и есть.

— И, видимо, хотите продолжить проверять на мне? — задумчиво потёр я подбородок.

— Если ты не против.

— Совсем нет, — я с энтузиазмом мотнул головой. — Тем более что общий принцип я уже понял. От меня потребуется что-то ещё, кроме выдерживания… эээ… баланса в Обетах?

— Пока нет. Изменения лимита обнаружит Система, как и любые другие изменения в организме. В остальном же мной движет чисто научный интерес — возможно ли превысить шесть единиц в валентности для таких как ты? И если да — то насколько? Учитывая, что семёрка — это наивысшее значение среди ныне живущих, а если брать достоверные источники, то и вглубь времён выше восьми этот показатель не поднимался… интересно, в общем, можно ли этот порог превысить… хотя навряд ли конкретно тебе это удастся… но я никуда не тороплюсь, на моём веку такие как ты попадутся ещё не раз, — ректор задумчиво поглаживал бороду, уставившись в окно и уйдя глубоко в свои мысли. Кажется, о моём присутствии он уже позабыл напрочь. — Да и времена нынче сложные… хотя когда они были простые… дополнительный магистр лет через двадцать стране будет далеко не лишним… на эмерита замахиваться было бы слишком самонадеянно, конечно… эх, мне бы хотя бы десяток таких же мальцов, глядишь хоть один, да выстрелил бы…

Я вежливо кашлянул. Ректор встрепенулся, повернул голову и, кажется, слегка смутился.

— Ммм… да. Неважно. Что тебе ещё сказать напоследок… ПАМИР держит весьма большой штат психологов, которые помогают студентам хотя бы примерно прикинуть по их личным внутренним качествам и формулировке будущего Обета, какой у него окажется круг. Тебе придётся уделить этому моменту особое внимание. Постарайся первым же Обетом попасть в квинту… ммм… в пятый круг, в общем. Четвёртый и шестой тоже подойдут, но лучше с самого начала сильно не отклоняться. Про нюансы и круги вам подробно расскажут на первом же спецкурсе.

— Понял.

— Всё, ступай. Официальный старт занятий двадцать четвертого июля, комнаты в общежитиях подготовят заранее, так что заедете в тот же день на основе уже поданных документов. Машенька, хватит греть ушки, отдай молодому человеку его документы, памятку и карту кампуса.

Получив у слегка покрасневшей и разглядывающей меня с большим любопытством секретарши все бумаги, я вышел за дверь. К моему удивлению — встретили меня только сёстры-блондиночки. Макс куда-то исчез. Поздравив меня с поступлением и хлопнув наивными голубыми глазами, Алина многословно поведала, что, оказывается, в кабинете напротив тоже есть приёмная комиссия — и Макс ушёл именно туда. Причём, если судить по их смущённому виду и осторожным формулировкам, про комиссию они узнали совершенно случайно, чересчур громко рассказывая Максу очередную историю (бедняга мужественно терпел и внимал). В итоге на шум выглянула раздражённая женщина, одёрнула их, попросив говорить потише, после чего забрала счастливого (предполагаю) Макса с собой.

— Ясно, — я проводил взглядом Лизу, нырнувшую в дверь, из которой я только вышел. С некоторым сомнением посмотрел на её сестру, пытаясь решить, не пора ли как можно вежливее распрощаться и уйти домой. Пока не поздно. — А давно Макс ушел?

— Минут десять, не больше.

— Ладно, — я закинул в рюкзак все документы, кроме толстенной (сотня страниц, не меньше) белоснежной брошюры. Ничего лишнего, одна-единственная строчка простеньким шрифтом на обложке: «ПАМИР. Памятка для студента».

— Ой, а что это? — тут же подвинулась ближе Алина, с любопытством заглядывая мне через плечо.

Я тяжело вздохнул. Ожидание будет долгим.

Глава 6

— Прошел? — сверкнул белозубой улыбкой Макс.

— Конечно! — ухмыльнулся я. — А ты?

— Попробовали бы меня не взять, — подбоченился парень. — Четвёрка в валентности, ёлки-палки! На уровне клановых из древних семей!

— Вау! — прежде чем я успел отреагировать, сбоку раздался восхищенный выдох Алины.

— Вот именно! — радостный Макс расправил плечи под заворожённым взглядом девушки. — Так что держитесь меня, не пропадёте…

Он наткнулся на мой слегка насмешливый взгляд, резко осёкся и прищурился:

— И почему что-то мне подсказывает, что у тебя этот параметр не меньше?

— Ну, не совсем… — протянул я. — У меня ситуация непонятная, скажем так. Редкий случай. Но, скорее всего, три-четыре Обета будет. Всё определится по ходу дела.

Объяснять ситуацию с моей «неопределённостью» я не стал. Говорить про теорию Арзамасова тоже, как и про мой возможный потенциал. Потому что, во-первых, потенциал не гарантированный, а во-вторых — зачем? Пусть гнили в том же Максе или сёстрах я не вижу, но всё же пока мы не друзья, а моя развившаяся в школе паранойя банально не хотела давать будущим соученикам преждевременный повод для зависти. Так, вскользь упомянул, что совсем уж слабаком не буду — и достаточно.

К концу объяснений из «моего» кабинета вышла Лиза и с тихим визгом радости повисла на шее у сестры. После чего нас покинула уже Алина — причем, как я заметил, с заметным облегчением на лице. Впрочем, Лизу даже расспрашивать о причинах не надо было — она и сама радостно вывалила на нас всё, что мы хотели (и не хотели) знать. Оказывается, магический дар у двойняшек был слабоват: у отца был знакомый маг, который с большой скидкой проверял их по мере взросления, так что свои основные показатели они знали заранее — и те не особо впечатляли. Именно из-за этого они выглядели старше нас — им было уже почти по шестнадцать, лишний год ушёл как раз на то, чтобы успеть дорасти, пусть и впритык, до критериев ПАМИРа.

Видимо, обе девчонки за своей болтливостью скрывали вполне обоснованную боязнь, что для поступления им всё же немного не хватит силы дара, особенно при местной, куда более качественной и глубокой проверке. Сейчас же, когда Лиза прошла, вместе с ней расслабилась и её сестра — показатели у них были практически одинаковые, Алина была даже чуть-чуть сильнее. Вероятно, из-за этой же боязни Алина не пошла в освободившийся второй кабинет после Макса — хотела сначала узнать результаты сестры.

И я очень надеюсь, что именно этим страхом обусловлена их неуёмная говорливость. Ведь не могут же они постоянно общаться в таком ключе?

Не могут же?

* * *

— За нового памирца! — взревел дядька Отто, поднимая огромный бокал с медовухой. На вид — бандит из переулка, да и только. Громадный, широкоплечий, бритый налысо, да ещё и с парочкой татуировок на мускулистых руках. Но внешность обманчива — дядька был добрейшей души человеком.

Дядька — не потому, что родной. Просто и я, и братья с Настькой называли его так с самого детства. Лучший друг отца, холостяк до мозга костей, он настолько часто бывал у нас дома, что ощущался буквально членом семьи — у него даже своя личная каморка с диванчиком в нашем доме имелась, на те частые случаи, когда очередные посиделки затягивались за полночь.

Пропустить скромное празднование моего поступления он никак не мог — не только потому, что был другом семьи, но и потому, что сам был магом, гвардейцем и выпускником ПАМИРа. И к своей альма-матер Отто питал самые нежные чувства. Именно там они впервые познакомились с отцом, именно там они «наводили шороху», как это называл Отто с неизменной ухмылкой — то бишь, дуэлились напропалую, ходили по бабам, устраивали грандиозные пьянки (которые возвышенно называли «диспутами по поводу последних магических изысканий»). Отец, заслышав очередные рассказы на тему «как же там было хорошо», ностальгически улыбался, кивал, и тут же напоминал, что на час отдыха в ПАМИРе приходилось десять часов упорной учёбы и тренировок — чтобы не вылететь, чтобы не отстать в силе от более скучных, упорных и талантливых сокурсников, чтобы пойти отрабатывать целевой контракт в элиту, в гвардию, а не попасть, как всякие слабосилки, на какую-нибудь мелкую должность в заштатном городишке. Ну и банально чтобы удовлетворять условиям своих Обетов. Отто в ответ на эти уточнения лишь отмахивался — всё равно в студенческой жизни это не главное, мол.

— За Марка! — приподнял стакан серьёзный Семён, слегка опоздавший и не успевший поужинать, и то и дело с жадностью посматривающий на накрытый стол. — Уже решил, в какую сторону развиваться будешь?

— Рано ещё об этом говорить, — хмыкнул я, отсалютовав своим бокалом и пригубив ярко-алую жидкость — по такому случаю мне тоже налили кисло-сладкой медовухи (знаменитый «Укус змеи» от Бернштейнов — отец хорошенько раскошелился), предупредив, что больше одного бокала мне всё равно не светит. — Всё равно склонности, таланты и примерный потенциал только через год-другой начнут нормально оформляться. Не вижу смысла загадывать заранее.

— И то верно, — с одобрением кивнул отец. — Был у нас парнишка на курсе, сильно жаждал в боевики податься, грезил, как молниями будет швыряться. Только вот к электромагнетике у него таланта не оказалось совсем. Не дано, и всё. Зато целитель был от природы…

— Ты про кого это, Миш? Про Ваньку Симонова? — уточнил Отто.

— Про кого ж ещё?

Спустя пару часов разговор (в который раз) свернул с воспоминаний о бурной молодости на малоинтересные для нас обсуждения гвардейских новостей. Мелкие постепенно ушли спать, Настя и Семён тоже — первая завтра с утра собиралась съездить в Гатчину с подружками, второму и вовсе завтра вставать рано на службу. Я, краем уха слушая ленивую беседу старых друзей, удобно устроился в мягком кресле в углу, пил чай и читал внушительной толщины буклет-памятку, выданный Арзамасовым. Информации в нём оказалось — просто море. Начиная от многостраничной карты кампуса с пространными объяснениями, что и где находится, и заканчивая пусть и краткой, но весьма полезной информацией о магии в целом, об Обетах, о магических направлениях. Но больше всего внимания уделялось, разумеется, непосредственно ПАМИРу. Его истории, принципам обучения, юридическим и политическим тонкостям… и, разумеется, Системе.

…

Система ПАМИРа была создана в 1829 году Петром Четвёртым, коего в народе прозвали Чудотворцем. И не зря прозвали — целых три (три!) из двадцати двух Мистических Шедевров, которые так и остались единственными в своём роде, были созданы именно им. И Система ПАМИРа по праву занимает своё место в их рядах. Огромный магический информационный комплекс, в реальном времени снимающий показатели с тысяч студентов, преподавателей и исследователей, объединяющий и сортирующий эти сведения, а также выполняющий сотни иных функций. Ведение бухгалтерии. Мгновенная связь в пределах кампуса (и даже немного за его пределами). Управление всеми магическими и электрическими комплексами на огромной территории. И многое, многое другое. Даже часть экзаменов, особенно практических, принимает именно Система.

Но зачем была создана подобная гигантская махина? В конце концов, для отслеживания прогресса студентов и снятия части нагрузки с преподавателей хватило бы и трети её функционала. Остальное, на первый взгляд, кажется избыточным. Но лишь на первый взгляд. Уже спустя несколько лет после внедрения Системы и соответствующих реформ в преподавании стал заметен резко выросший уровень выпускников ПАМИРа во всех аспектах — в личной силе, знаниях, умениях… практически по каждому пункту скачок был виден невооружённым взглядом.

Петр Четвёртый знал, что делал. Самостоятельно собственный прогресс можно отследить лишь на длинных дистанциях, но Система предоставила каждому студенту возможность следить за мельчайшими изменениями. Постоянно. В любой момент. А главное — сравнивать с чужими показателями. Именно конкуренция, поставленная во главу угла в ПАМИРе, резко подстегнула активность молодых магов…

Я задумчиво хмыкнул и поднял голову от буклета:

— Отец? — дождавшись, пока они с Отто встрепенутся и повернут головы, я поднял руку с памяткой и вяло помахал ей. — Можете уточнить пару моментов?

— Без проблем, Марк. Что там у тебя?

Я закусил щеку, пытаясь сформулировать, что именно меня смущает. Наконец, осторожно сказал:

— Я не совсем понимаю. В памятке написано про то, что в Академии всячески поощряют конкуренцию между студентами, чтобы у них было больше стимулов учиться. Но мне кажется, что поощрения какие-то сомнительные. Да, есть аж три рейтинга — учебный, дуэльный и по некой «общей силе», можно меряться как позициями в них, так и отдельными параметрами — хотя последние от чужих глаз закрыты, но никто не запрещает хвастаться устно. Да, выпускники с верхних позиций любого из трёх рейтингов расхватываются работодателями, как горячие пирожки. Да, непосредственно в Академии для верхних позиций тоже имеются всяческие мелкие и крупные поблажки… хотя тут не указано, какие именно. Но неужели это всё? Ведь рейтинги общие на все пять курсов, и первые год-два, каким бы ты ни был самородком, ты наверх пробиться просто не сможешь — у старших курсов имеется банальная фора в несколько лет. Получается, младшие курсы остаются за бортом?

— Увы, памятка на то и памятка, что она весьма краткая и не объясняет всех деталей, — покачал головой отец. — Рейтинги общие, но это не мешает существовать отдельным… эээ… подрейтингам… для локальной конкуренции. Внутри курса, внутри учебной группы… Система позволяет сформировать гибкую выборку из любых указанных студентов. Если ты занимаешь высокие места в этих локальных группах, это тоже даёт тебе бонусы, пусть и не такие серьёзные. И их не указывают именно потому, что этих бонусов великое множество, распределяются они по никому не известным схемам, и частенько ты даже не в курсе о их существовании — просто в какой-то момент Система выведет тебе сообщение, что ты молодец и теперь можешь пользоваться какими-нибудь дополнительными удобствами. Элемент недосказанности в этом деле оставили намеренно. Все любят сюрпризы.

— Ну хоть какие-то примеры можно было оставить? — недовольно поджал я губы. — Столько ненужной хрени в этот буклет напихали, а действительно важное вырезали.

— Вы всё узнаете сами в первые же дни, не беспокойся, — громогласно хохотнул Отто. — Часть расскажут преподаватели, часть — старшие курсы, какие-то обрывки будут знать новички от своих родственников, которые тоже там обучались. Так, обмениваясь слухами, постепенно выстроите общую картину. А слухи в Академии распространяются со скоростью пожара. Хочешь, не хочешь — а узнаешь. Что же до примеров… ну, мы с Мишкой не самые талантливые маги, конечно, но некоторое количество преференций за время учебы ухватили. Помнится, на третьем курсе я умудрился чудом попасть в тройку лучших на потоке, и мне дали двухнедельное право на посещение преподавательских сортиров…

На лице Отто проступило мечтательное выражение, смягчившее его угловатые, резкие, словно вырубленные из камня черты. Я невольно фыркнул:

— А что-то более полезное?

— Ничего, Марк, вот заселишься в общежитие — и поймёшь, насколько это… важный бонус, — издал тихий смешок отец. — Что же до более полезных — их множество. Новых студентов ограничивают во всём, и самые слабые и ленивые живут с этими запретами до самого выпуска. Тебя банально в город не выпустят, пока ты не докажешь, что достоин этого. Да и половина кампуса будет для тебя закрыта. Даже качество еды в столовой зависит от места в рейтингах, что уж там. А чтобы получить более вкусную — нужно либо выйти за пределы кампуса, либо купить её за внутреннюю валюту, которую тоже получить не так уж просто. В общем, поверь, поводов для конкуренции хватает.

Нахмурившись, я пролистал буклет повторно. В первый раз я не видел ни единого слова о том, что будущих магов настолько сильно ограничивают. Во второй… размытые намёки имеются, но если не знать, о чём речь, то так сразу и не поймёшь. Ещё и какая-то внутренняя валюта, о которой тоже лишь пара упоминаний…

С отвращением захлопнув бесполезную книженцию, я пожелал отцу с дядькой спокойной ночи и поднялся наверх. Умывшись и переодевшись, проскользнул мимо похрапывающего брата, улёгся на кровать и невидящим взглядом упёрся в потолок.

До начала учёбы оставалась всего пара недель: ПАМИР с высокой колокольни плевал на стандартный учебный год с летними каникулами, выходными и прочими ненужными излишествами. Реальных выходных в Академии было три: день Основания (двадцать восьмое января), день Реформы (четвертое мая, день, когда в ПАМИРе появилась Система) и Галаксия (второе апреля) — древний праздник в честь Матери-Магии, берущий истоки ещё в Древней Греции. В остальное время учебный процесс не останавливался ни на минуту — благо, жесткого расписания также не имелось, и формально ты мог устроить себе свой личный выходной в любой момент. К тому же на старших курсах тебя могли отправить на выездную практику — тоже, в каком-то смысле, отдых. Особенно если повезёт с местом.

Из десятков абстрактных мыслей о грядущем, крутившихся в голове, внезапно выделилась одна, более конкретная. В еде я неприхотлив, так что слова отца о том, что первое время, вероятно, кормить нас будут так себе, меня не особо взволновали. Но в голове отложились. К тому же, как известно, запас карман не тянет. Поэтому помимо одежды и личных вещей, стоит закупить калорийной и долго хранящейся еды хотя бы на недельку. Мало ли что.

Представив вытянувшиеся от удивления лица однокурсников, когда я заявлюсь в первый день в общагу с ящиком тушёнки на плече, я тихо фыркнул, сдерживая хохот.

Надо только уточнить заранее, не запрещено ли и это в том числе. Вдруг там все личные вещи на входе отбирают, чтобы все были в равных и одинаково хреновых условиях.

Я бы не удивился.

* * *

— Удачи, Марк, — потрепал меня по голове отец. — Как только появится возможность связаться с нами, или, чем чёрт не шутит, выйти в город — пошли весточку. Впрочем, думаю, в ближайшие полгода тебе это навряд ли светит…

— А ты меня не проводишь?

— Неа. Конечно, как выпускник, я могу спокойно зайти с тобой и довести до самой общаги… но это не принято. Да и чем раньше ты привыкнешь полагаться исключительно на себя — тем лучше.

Вздохнув, я кивнул и крепко обнял отца. За последние годы я привязался к нему даже больше, чем к родному. Хотя реальных родителей я тоже не забывал, но… они мертвы, и с этим ничего не поделать. Если вначале я не использовал слова «отец», называя приютившего меня гвардейца в основном по имени — отчества у сироты Михаила Керенского не имелось — то уже спустя пару лет незаметно перешёл на обычное «папа». Первое время внутри что-то царапало, словно этим я предавал настоящих маму с папой. Но постепенно прошло. Да и не думаю, что они были бы против…

Помахав рукой отцу (с братьями и Настькой я попрощался заранее — какой смысл тащить их к самому входу в Академию ради этого), я, крякнув, закинул на плечи набитый битком походный рюкзак. Подтянув лямки, повесил ещё одну сумку на плечо, и взял по огромному баулу в каждую руку.

— Уффф…

Навьюченный так, что даже идти было сложновато, я топал по удивительно малолюдной аллее парка, тяжело дыша и то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть. Парк был небольшим и находился сразу за уже знакомым мне парадным корпусом — достаточно было пройти его насквозь. Там я надолго не задержался: прямо посреди холла стоял внушительный стенд с огромной, ярко-алого цвета надписью «Абитура», плавающей прямо в воздухе. Парочка симпатичных девушек, стоящих у стенда, быстро проверили мои документы, после чего выдали узкий чёрный браслет и подсказали дорогу до общежития.

И теперь я, багровея от натуги и тихо радуясь отсутствию палящего солнца, крайне вовремя скрывшегося за сизыми тучами, тащился по указанному адресу, пытаясь не заблудиться. Благо, идти было недалеко, и за очередным поворотом аллеи я разглядел прямо по курсу свою цель: внушительных размеров многоэтажку. Серую, унылую, потрёпанную. Я даже замер на мгновение — настолько сильно это здание контрастировало с общей ухоженностью и даже роскошью вокруг.

Внутренняя обстановка оказалась под стать внешней: облупившаяся краска на стенах, пыль, грязь и запустение. И ни единого человека. Поскрипывая половицами, я прошёл к стене небольшого вестибюля и поставил баулы на скамейку. С облегчением разминая затёкшие руки, оглянулся и неуверенно крикнул:

— Есть тут кто?

Тишина. В полном замешательстве я потёр лоб, пытаясь понять, что делать дальше. Было бы логично, если бы здесь имелся какой-нибудь комендант… или вахтер… хоть кто-то, кто мог подсказать новичку, куда ему двигаться. Но я уже начал понимать принципы работы ПАМИРа — бросай добро… то бишь, студента в воду, и пускай он сам разбирается. С другой стороны — ну хоть какие-нибудь подсказки должны иметься? Или я могу просто подняться на любой этаж и занять любую свободную комнату? Если это вообще жилое здание и я ничего не перепутал.

Последнее стоило проверить — и я достал уже потрёпанный буклет (хорошо, что далеко не убирал), вынул из него сложенную вчетверо карту кампуса и быстро отследил своё местонахождение. Всё верно, некое «общежитие первого ранга». Точно так же мне сказали те девчонки в главном корпусе.

— О, привет, — сзади раздался радостный бас, которому позавидовали бы многие оперные певцы. — Тоже новичок?

Обернувшись, я воззрился на обладателя сего богатырского голоса, и невольно разинул рот. Огромный, поистине огромный мужчина — мальчиком такого язык не повернётся назвать. Косая сажень в плечах, рост за два метра, нечёсаные иссиня-чёрные космы падают на простоватое лицо, придавая ему некую звериную нотку. Словно медведь встал на задние лапы и научился говорить.

— Д-да, новичок, — замерев на секунду, я справился с неловкостью и протянул руку. — Марк Землянский, приятно познакомиться.

— Аррун Ворон, — осторожно пожал мне руку богатырь. Она буквально утонула в его лапище, так что осторожность была нелишней. — Вижу удивление на твоём лице, так что скажу сразу, во избежание недоразумений. Я не из ваших.

— Не из Российской Империи? — удивлённо уточнил я.

— Не из людей, — улыбнулся Аррун, на мгновение обнажив частокол белоснежных зубов. И клыков в этом частоколе было чересчур много.

Я невольно вздрогнул. Переборов желание сделать шаг назад, хриплым голосом спросил:

— Алтайский Прайд? Не думал, что наши с вами отношения потеплели до такой степени.

— Он самый. Собственно, я первый из берендеев, кто будет у вас учиться. Пробная мохнатая птичка, — вновь широко ухмыльнулся собеседник.

Глава 7

Вместе с Арруном и ещё парочкой подтянувшихся новичков мы постепенно разобрались с тем, что от нас требовалось. Всё оказалось относительно просто — не зря в памятке несколько раз упоминалось, что Система в Академии заменяет множество работников, выполняя их функции с куда большей скоростью и эффективностью. Собственно, в нашем общежитии, помимо студентов, не обитал ровным счётом никто. Даже уборщиц не имелось, хотя эту функцию чисто информационный комплекс заменить не смог бы при всём желании. Видимо, подразумевалось, что студенты должны убираться самостоятельно.

Те браслеты, которые нам выдали девушки на входе, оказались внешними интерфейсами Системы. Как раз для студентов, потому что чтобы работать с ней напрямую, без артефакта, требовался немаленький опыт в информационной магии (или, как её частенько называли в народе — сциентизме).

Чёрный, матово отблескивающий модифицированным магметаллом, браслет имел всего одну кнопку, незаметную при первом взгляде — она вообще не выступала за края, да и цветом никак не выделялась. Только при тщательном осмотре или на ощупь можно было найти слегка выделяющийся небольшой овал с внешней стороны. Ну и, разумеется, стоило нам его обнаружить, как мы, переглянувшись, разом его нажали.

Перед глазами вспыхнули зеленоватые надписи.

[Добро пожаловать в Единую Информационную Систему ПАМИР]

[Вам доступно только голосовое управление]

[Выберите интересующий раздел]

— Список уведомлений [3]

— Личные характеристики

— Личный учебный курс

— Рейтинги

— База знаний

Гм. И ведь всё интересно, везде хочется залезть… но лучше отложить это на момент после заселения. С любопытством скосив глаза на раздел личных характеристик, я перевёл взгляд выше, на мигающую строчку с цифрой три напротив, и тихо сказал:

— Список уведомлений.

Уведомлений, действительно, было три. Первое — малополезное, приветствие нового пользователя, велеречивые поздравления и прочая ерунда. К тому же, судя по указанному времени, оно пришло ещё пару недель назад, сразу после подключения. Второе — о том, что мне назначили обязательный учебный модуль «Начала магии I» — и первое занятие пройдёт уже сегодня, через четыре часа. Благо, время и схематичную карту с маршрутом до аудитории браслет тоже показывал, так что пропустить будет сложно. Третье же уведомление оказалось искомым:

По распоряжению № 22/ОМ/1771 вы заселены в общежитие первого ранга «Светлячок». Этаж 4, блок 1, комната 404. Помните, что переселение возможно лишь при демонстрации успехов в учёбе.

Отдельно висел пока пустой столбец, куда автоматически перемещались все прочитанные сообщения.

— У кого какая комната? — поинтересовался я, нажав на кнопку на браслете повторно и убрав назойливые строчки, пляшущие перед глазами.

— Триста двадцатая, — прогудел Аррун.

— Шестьсот восьмая, — рассеянно пробормотал жилистый, коротко стриженный паренёк с длиннющими ресницами, представившийся Владом Годуновым. Клановый, да ещё и из большого, богатого рода — но Академией даже такие не пренебрегают. Сейчас он продолжал пялиться в пустоту и что-то внимательно читать, то и дело что-то бормоча под нос. — Так… дальше… а теперь назад…

— Момент… — протянула единственная представительница прекрасного пола. Виктория Кехман, из старого немецкого рода, давным-давно перебравшегося в Россию. Пусть и не полноценный клан, но маги у них в роду появлялись регулярно, да и качеством дара они отличались неплохим. Вдобавок, почти каждый из их рода показывал недюжинный талант в артефакторике — за счет этого небольшой род и был известен даже мне: артефакторов всегда было немного даже в такой большой стране как наша. А артефакторов, которые занимаются не шаблонными и дешёвыми вещами, а всяким дорогущим «неформатом» на заказ — ещё меньше. Собственно, из-за последнего Кехманы и были известны. — Ага, вот, нашла. Четыреста третья.

— Соседка, выходит, — хмыкнул я, с интересом разглядывая её угловатое лицо. Острые скулы, презрительно прищуренные глаза, длинная коса приятного каштанового оттенка. Не красавица, но что-то в ней есть, определённо. — Пойдём, мне в четыреста четвертую.

Распрощавшись с Арруном и Владом, мы договорились встретиться внизу через часок — пройдёмся по кампусу, немного познакомимся с местными реалиями, да двинем вместе на первую лекцию, которую назначили, судя по всему, всем первокурсникам.

Лифт в общежитии отсутствовал, так что я заранее посочувствовал тем беднягам, которых случайное распределение закинуло на верхние этажи. Физнагрузки дело хорошее, но мы все приехали сюда с огромными сумками, и тащить их куда-то выше пятого этажа… особенно если ты не громадный Аррун, а хрупкая девчушка… я невольно покачал головой. Даже я запыхался, пока тащил свои баулы наверх, а я отродясь на физическую форму не жаловался.

Первый блок состоял из четырёх комнат, соединённых узким коридором. Тут же находился закуток-кладовка, общая душевая и туалет. Всё в довольно убитом состоянии — такое же грязное, облупленное и пыльное, как и внизу. Комнаты тоже роскошью не отличались — стол, шкаф, кровать. Всё. Впрочем, больше там ничего бы и не поместилось: комнатки были откровенно крохотными. И что-то мне подсказывало, что всё это сделано было нарочно. Судя по всему, я вижу перед собой один из тех самых стимулов рвать жилы, чтобы переехать в жильё повыше классом.

Впрочем, терпимо. Грязь можно и убрать, а всё остальное… жить можно. После усыновления мне первое время приходилось мотаться вместе с отцом в командировки, так что видал и похуже условия. А вот Виктория, судя по всему, не видала.

— Это… что? Как здесь вообще можно жить? — на лице девушки после ознакомления со своей комнатушкой и блоком было написано неизбывное отвращение. — Они издеваются?

Я невольно издал смешок и тут же убрал улыбку, когда Вика гневно обернулась:

— Что?

— Это не смешно!

— Да нет, весьма забавно, — я качнул головой с абсолютно каменным выражением лица. — Ты вот из обычного, пусть и небедного рода — и то возмутилась. А теперь представь лица всяких клановых из первого десятка, которые привыкли жить в роскоши, а их заселяют… сюда. Все эти Пламенные, Бернштейны, Зимины… Да вон даже те же Годуновы!

Девушка задумалась на мгновение и невольно улыбнулась.

— Ладно, да. Хотела бы я увидеть их реакцию. Но, тем не менее, тут слишком грязно, чтобы я могла смотреть на это с таким же спокойствием, как ты.

— Ну так это временно, — пожал я плечами. — Дождемся оставшихся соседей и все вместе отдраим тут всё до блеска. Мне руками работать не привыкать.

— У нас слуг была всего парочка, но я всё равно почти никогда сама не убиралась, — смущенно призналась Кехман. — Но я попробую!

На том и порешили.

Скинув сумки в комнате, я быстро извлёк часть одежды — как минимум часть рубашек и брюк стоило сразу достать и развесить по вешалкам, чтобы не помялись ещё больше. Несмотря на то, что я предпочитал тёмные тона в одежде, так что тщательной глажки она обычно не требовала, всё же после утрамбовки в сумки видок у большинства вещей был весьма сомнительный. Всё остальное могло и подождать, так что, закончив с этим нехитрым делом, я завалился прямо на кровать и вновь нажал на кнопку браслета.

— Личные характеристики.

Чистота маны: 4/10

Объем источника: 11,2 с. м. е.

Обеты: 0/? [недоступно для просмотра]

Эффект Обетов: 0 менедем

Скорость восстановления маны: 0,05 с. м. е/час

Дуэльный рейтинг: не определён (определится после первой дуэли)

Учебный рейтинг: не определён (определится после первого сданного учебного модуля)

ОСС: 0,3–0,8 (для более точного определения требуется наличие места в дуэльном и учебном рейтингах)

Рейтинг ОСС: не определён (требуется более точное значение ОСС)

Личный баланс: 0 тавров

Дважды перечитав все появившиеся строки, я тихо хмыкнул себе под нос. В целом, в памятке объяснялось значение большинства параметров, так что большого удивления они у меня не вызвали. Разве что ОСС, «общая сила студента», определявшаяся по сложной формуле на основе всех остальных характеристик, была высоковатой. По словам отца, в среднем первокурсники приходят с ОСС около одной-двух десятых, а у меня даже нижний предполагаемый порог был уже 0,3.

Видимо, за счёт неплохого объема источника — у не особо родовитых магов к моему возрасту он обычно достигает в лучшем случае 8–9 единиц. А минимальная планка для поступления в ПАМИР, если мне не изменяет память, равна пятёрке.

Так что фундамент для роста у меня неплохой. А теперь надо глянуть остальные разделы…

* * *

Спустя час мы с Викой сидели внизу и живо обсуждали всё, что раскопали в Системе. А раскопали мы много. Собственно, разделы с уведомлениями и личными характеристиками оказались наименьшими по объему среди всех.

Следом шли рейтинги — и здесь можно было найти каждого студента Академии. Большая часть личных характеристик была скрыта от чужих глаз, но кое-что можно было увидеть. Количество проведённых дуэлей, побед, поражений, количество пройденных учебных модулей, средний балл и, разумеется, ОСС. Более того, дуэльный и «силовой» рейтинги не заканчивались на первом месте. Дальше шли нулевое, минус первое… На этих местах в основном находились аспиранты и преподаватели, а на гордом и последнем минус четыреста пятьдесят шестом разместился сам Арзамасов. Судя по базе знаний, их даже можно было вызывать на дуэли, пусть и с большими ограничениями — это была прерогатива самых сильных студентов, которые слишком уж оторвались от своих сверстников, но желали совершенствоваться в боёвке и дальше. Ну и, конечно, ради стимула похвастаться, что ты «ушел в минус». Даже не представляю, каким надо быть монстром, чтобы победить даже самого слабого преподавателя (хотя с аспирантами, конечно, попроще), но Вика клялась, что её прадед в своё время гордо красовался на минус двадцать третьем месте — и это был далеко не рекордный результат.

Не менее внушительным по своему объёму был раздел с личным учебным курсом, который выглядел как монструозное дерево из тысяч шаров с мелкими подписями, связанных друг с другом ещё большим количеством нитей-стрелочек. Большая часть шаров сверкала светло-красным, недоступным для нас цветом, и лишь десяток имел зелёный цвет. Но сделано всё было красиво и удобно — достаточно было приказать, и конкретный шар приближался, раскрывая краткое полотно текста:

Учебный модуль «Основы целительства I». Длительность курса — 4 недели. Начало — третий день каждого месяца. Преподаватель — Елена Симонова. Стоимость: 9 учебных кредитов.

[Курс недоступен для записи]

[Требуются пройденные курсы «Начала магии III», «Патологическая анатомия человека I», «Патологическая физиология человека I», «Микробиология I», «Биохимия II», а также предшествующие им]

[Требуется источник магии объемом не менее 24 с. м. е.]

Недолго думая, я записался на девять из десяти доступных мне учебных модулей — увы, десятый, «Введение в математический анализ», частично пересекался в расписании занятий с предыдущими — и тут же засверкал красным, стоило записаться на пятый по счёту. Придётся брать его потом. Но на первое время хватит и этого.

Вика поступила так же — судя по стрелочкам на графе, нам так и так придётся пройти десяток этих курсов (и ещё минимум десяток пока скрытых), чтобы открыть что-то более интересное и приближенное непосредственно к волшебству. С одной стороны, грустно — хочется как можно быстрее приступить к реальной магии. С другой — логично. Чем лучше ты разбираешься в предметной области, чем качественнее формулируешь магический посыл — тем лучше КПД, меньше затраты маны. В примере с целительством — можно просто вбухать в лечение сложного перелома кучу маны, не думая ни о чем — и всё прекрасно сработает. А можно точечно обезболить и срастить кости, сухожилия и плоть несколькими последовательными заклинаниями, в итоге получив не менее качественный результат, но потратив маны раз в десять меньше. Если, конечно, ты знаешь, что делаешь.

Учитывая мизерные объемы наших источников, ближайшие пару лет нам придётся делать упор как раз на более «качественные» магические воздействия. Иначе никакой маны не напасешься.

Да и в будущем пригодится.

* * *

В ходе знакомства с кампусом мы наткнулись на общую столовую… в которую нас не пустили. Застыли на входе, остановленные силовым полем, а перед глазами сама собой вспыхнула надпись.

[Отказано в доступе]

Поскольку есть уже хотелось весьма сильно, мы пошли вокруг гигантского здания, чем-то смахивающего на спортивную арену, тыкаясь во все входы подряд, над которыми светились разные цифры — от единицы до десятки. И я ни капли не удивился, когда именно дверь с единицей над нею нас всё-таки пропустила. Общежитие первого ранга как бы намекало на наш текущий статус.

В практически пустом зале, кроме нас, сидела лишь парочка ребят — судя по расслабленному виду, старшекурсники. Длинные столы на десятки людей, простые деревянные скамейки, десяток окон выдачи с бесхитростной надписью «ЕДА», закрытых блестящими стальными листами. Мы неуверенно подошли к одному из них и замерли в недоумении. Постучаться, что ли? Или тут всё по расписанию, и обед уже закончился, а те двое просто засиделись?

— Браслет приложите, желторотики! — донесся до нас крик одного из парней. Второй, не поднимая головы, лениво возил ложкой по тарелке, погруженный в свои, явно не особо веселые мысли.

Послушавшись доброго совета, я шагнул вперёд и приложил браслет к стальному листу окна. За ним тут же раздался неразборчивый шум. Пара мгновений — и лист поднялся, открывая за собой нишу в стене, в которой стоял тяжеленный стальной поднос с парой исходящих паром тарелок на нём и стаканом прозрачной жидкости.

Хмыкнув, я забрал поднос (лист тут же опустился) и пошёл к столу старшекурсников.

— Не против? — уточнил я, садясь рядом с ними.

— Мы уже уходим, — пожал плечами тот самый, который дал полезный совет. Низенький, пухленький, с огромными кругами под глазами, он сильно напоминал мне панду, которые водились в Поднебесной Империи. — Если надеялся вытянуть из нас побольше информации — зря. Да и не надо оно вам, сами быстро разберётесь. Часть вам преподаватели расскажут, часть опытным путем поймёте… в общем, нам большого интереса для вас лекции устраивать нет. Своих проблем по горло.

Мда. Я проводил глазами ушедших старшекурсников, машинально подметив, куда они поставили пустые подносы — в другие, менее заметные, окна на противоположной стороне зала. Не особо дружелюбные ребята.

— Что это такое? — Годунов уселся напротив и с явным недоумением начал рассматривать слегка недоваренную перловку. Еда у всех была идентичной — прозрачный куриный бульон с сиротливо бултыхающимся в нём варёным яйцом, тарелка пустой перловки и стакан обычной воды. Мягко говоря, не густо.

— Перловка, — пробурчал я, уже закончив с супом (если его можно было так назвать) и приступив к означенному блюду. — Тьфу, блин, хоть бы посолили.

Аррун, усевшийся сбоку — скамья опасно хрустнула под его весом, — возмущаться и не думал. Сидел и со спокойным лицом сметал всю еду со скоростью пылесоса. Вика тоже приступила к еде, но с лицом, полным великой скорби. Один Влад, осторожно попробовав каждое блюдо, скривился и отодвинул поднос.

— Как вы можете это есть?

— Нормально, — пробасил Аррун. — С голодухи в лесу и не такое сожрешь. Хм, интересно, а ещё порцию выдадут?

Не откладывая вопрос надолго, берендей встал и вновь подошел к окну выдачи. Стальной лист поднялся вновь. Аррун вернулся, поставил еще один поднос рядом с нами, и вновь отправился к окнам. На четвертый раз, наконец, угомонился и уселся в окружении тарелок и стаканов, продолжая ускоренно и методично опустошать одну тарелку за другой. Влад смотрел на него практически со священным ужасом. Да и Вика поглядывала искоса.

— А почему с голодухи и в лесу? — заинтересовался я. — У вас же и города есть, и производства всякие…

— Есть, конечно, — Аррун пододвинул к себе предпоследнюю тарелку. — Но каждый берендей обязан… ммм… чуять гармонию природы. Не знаю, как это перевести на ваш язык более точно. В общем, это один из важнейших способов держать в узде внутреннего зверя. Поэтому лет с шести нас то и дело заставляют неделями жить в лесу с минимальным присмотром, а лет с десяти — и вовсе без него. Еды, разумеется, с собой не дают, крутись как хочешь. Летом и осенью это просто, а вот зимой…

— Интересные у вас традиции, — тихо сказала Вика.

— Без них мы бы давно вымерли или стали изгоями, как волколаки, — спокойно ответил Аррун.

При последних словах я невольно вздрогнул.

И, кажется, от острого взгляда оборотня это не укрылось.

Глава 8

Седой, как лунь, но весьма импозантный старичок размашистым шагом буквально влетел в огромную аудиторию. Тёмно-красная рубашка с вышивкой на рукавах, брюки с подтяжками, длинные волосы, небрежно стянутые в хвост — даже сейчас он выглядел как тот ещё ловелас. А уж лет пятьдесят назад, поди, был записным сердцеедом…

Стоило ему появиться, как шепотки давно собравшихся первокурсников мгновенно смолкли. Добрых пять сотен человек разместились в огромном круглом зале — и ещё и место осталось. Десятки ступеней с партами, уходящие ввысь, образовывали подобие римского Колизея, но на задние ряды в итоге забрались считанные единицы — слишком далеко, и слишком интересно, о чем же будут сейчас вещать на первой лекции.

Лектор встал в центре и, внимательно оглядев всех нас, небрежно щёлкнул пальцем себя по горлу.

— Приветствую, первокурсники.

Я (да и не я один) дёрнулся от неожиданности — голос раздался словно прямо над моим ухом, хотя старик даже не пытался говорить громко.

— Меня зовут Владимир Громов. Для вас — Владимир Михайлович. Я буду вести все модули «Начал магии», от первого до пятого, а также, для части из вас, буду преподавать такой важный раздел магической науки, как электромагнетика. Впрочем, это будет ещё не скоро. Если кто-то из вас уже заходил в системный раздел с нашей неординарной системой обучения, то вы могли увидеть, что свою программу вы выстраиваете себе полностью самостоятельно, но для доступа к определённому курсу требуется вначале выполнить соответствующие условия. В основном — пройти более базовые модули, но зачастую требуется недюжинная магическая сила или иные критерии. К примеру, для курсов артефакторики очень важна чистота вашей маны. Если она меньше шести баллов, то заниматься этим предметом вам будет крайне, крайне сложно — и мы заранее поберегли ваши силы… и собственные нервы, закрыв доступ для тех, кто под этот критерий не подходит. Для моих курсов электромагнетики также есть множество требований… ну да об этом потом. Кстати, кто может сказать мне, что такое чистота маны? Ну же, не стесняйтесь.

На первых рядах поднялись несколько рук. Громов кивнул смуглой девочке с короткой стрижкой. Та встала и с долей неуверенности сказала:

— Это параметр, от которого зависит качество магических воздействий. Он… ну, от многого зависит, от круга Обетов, от того, как часто ты их нарушаешь…

Громов поморщился и взмахнул рукой, прерывая её ответ.

— Формально верно, но фактически ответа ты не дала. Садись. Хорошо, давайте начнём с чего-то более простого. Что такое мана? И магия в целом?

На третьем ряду встал долговязый,бритый налысо паренёк и начал вдохновенно и велеречиво загибать про то, что магия — дар Божий, а мана — частица Его благодати в несовершенных людских телах. Громов на удивление внимательно слушал, но когда студент начал уходить совсем в сторону, остановил его.

— Что ж, интересная гипотеза. В целом, если учиться в какой-нибудь духовной семинарии, то именно это вам и расскажут, забыв упомянуть про логические дыры, которые в ней зияют.

— Какие дыры… — вскинулся было возмущенный паренёк, но лектор легонько повёл ладонью — и парень резко захлопнул рот, протестующе замычав.

— Но-но, молодой человек, не наглейте, — лектор погрозил пальцем. — Я вас выслушал, так что и вы, будьте добры, хлебало прикройте и послушайте иную точку зрения.

Лысый парень поперхнулся от неожиданности и уставился на Громова глазами шальной совы.

— На самом деле проблема в том, что магия и мана — слишком… непознаваемый предмет. Мы можем исследовать их лишь опосредованно, косвенно, и, по большому счёту, лишь при помощи их самих. Как вы понимаете, до непосредственных истоков при таком подходе докопаться сложно — это всё равно что пытаться рассмотреть… ну, скажем, устройство микроскопа при помощи самого микроскопа. Малополезное занятие. Так что нам остается лишь строить гипотезы разной степени правдоподобности. Собственно, ваш сокурсник как раз озвучил одну из них, и даже не самую одиозную. Тем не менее, в научном мире в основном придерживаются иной версии. Мана — это овеществлённая воля. Ваша, личная. Условно овеществлённая, разумеется. В руках её не подержишь. Соответственно, её чистота — это, хм, «плотность» воли, если подбирать наиболее близкую аналогию. Чем более чистая мана — тем меньше её тратится на любые магические воздействия. Так что этот параметр очень, очень важен. Ну а магия — это всего лишь воздействие при помощи этой воли на реальность, попытка силой «прогнуть» её под необходимую тебе конфигурацию. Увы, реальность — штука не особо податливая, так что чем масштабнее и чем сложнее изменения — тем больше маны требуется на их осуществление. Но тут всё зависит от ваших познаний о мире вокруг.

Громов шагнул назад, встал за кафедру и показал себе на горло:

— В самом начале я использовал заклинание для того, чтобы донести до каждого из вас мой голос без необходимости кричать. Не углубляясь в механизмы правильного формирования заклинаний, у меня было сразу несколько путей. Первый — прогнуть реальность с формулировкой «хочу, чтобы меня хорошо слышали все в этом зале». Просто… и опасно. Миру, знаете ли, плевать на механизм исполнения желания, но он всегда, слышите, всегда идёт по наиболее простому пути. В данном случае, предполагаю, что таковым путём было бы резко усилить звук моего голоса на выходе. В итоге я мог парой слов случайно оглушить сам себя, и доставить ощутимый дискомфорт первым рядам. Кто предложит иной путь?

Я улыбнулся и вскинул руку. Лектор тут же кивнул в мою сторону.

— Прекратить затухание звуковых волн внутри аудитории?

— Неплохой вариант, молодой человек. Действительно, это относительно просто, хотя ваше «прекращение затухания» будет скорее «подпитыванием» угасающей волны. Но и тут есть парочка нюансов, да и затраты от такого способа будут довольно серьёзными. Плюс, для общего комфорта требуется добавить ещё парочку модификаций к такому заклинанию — например, отсекать слишком тихие звуки, иначе в одном углу было бы слышно, как кто-то п… кашлянул в другом.

Поэтому лично я использовал гораздо более сложный, но при этом экономичный вариант — звук гасится вокруг меня сразу же, после чего передаётся непосредственно в уши каждому из вас. В целом, можно придумать ещё несколько вариантов исполнения этого довольно типового заклинания — тут всё ограничено лишь вашей фантазией. Но и об осторожности забывать не стоит — новые вариации любых, особенно манозатратных заклинаний стоит вначале испытывать на специальных полигонах. А то, знаете ли, всякое случается. Всего, увы, не предусмотришь.

* * *

Выходили из аудитории мы в лёгкой задумчивости — Громов подкинул нам кучу поводов для раздумий. Бегло пробежавшись по истории магии, он перешёл на рассказ про Обеты — что было вполне логично, учитывая, что реальная история магии началась именно с момента их… открытия? Создания? Наверное, всё же открытия. Менедем, древнегреческий маг и философ, мало того, что выкатил свою теорию о том, что «мана есть воля сгущённая», которая прошла через века, практически не изменившись, так ещё и, поразмышляв, предположил, что, раз всяческие самоограничения аскетов хорошо развивают волю, то это неизбежно должно влиять на магические способности в лучшую сторону. И за какой-то десяток лет придумал пусть сырой, но рабочий метод развития для магов, который буквально перевернул весь мир. Потом его постепенно допилили до практически идеального состояния, но основа осталась неизменной. Поэтому имя Менедема знают все, а тот же Орден Аскетов и вовсе почитает его за пророка и ведёт свой календарь «от Первого Обета».

Собственно, именно Обетам был уделен весь остаток лекции, а в конце у каждого в системных уведомлениях появилась строчка:

Вы записаны на консультацию с психологом относительно ваших склонностей и выбора первого Обета. 25 июля, 8:30. Корпус номер три, кабинет 120.

Хотя часть людей, скорее всего, давно уже выбрала себе Обеты по вкусу — много кто задумывался об этом заранее, но на консультацию их всё равно записали. Лишним не будет.

Протолкавшись сквозь толпу, мы с Викой встали у окна, высматривая в потоке людей Арруна с Владом — пусть последний мне не сильно нравился, но, как ни крути, ни с кем другим я пока знакомств не завёл. В это время сбоку на меня налетел какой-то молодчик. Я машинально пошатнулся и отставил ногу назад, выдвинув плечо, об которое тот зацепился и едва не растянулся на полу.

— Ты!

— Я, — рассеянно ответил я, продолжая высматривать товарищей. Вроде и вместе сидели, но бурный поток людей разделил нас почти сразу, как мы двинулись к выходу.

— Дуэль! Немедленно!

Вокруг нас тут же образовался пустой круг, а подозрительно буйный парень взмахнул руками:

— Видели, он меня толкнул!

— Да ты ж сам на него наткнулся, — насмешливо сказал кто-то из толпы.

Я недоуменно встряхнул головой, посмотрев на соперника. Примерно моего роста — то есть невысокий — худой, как щепка, в круглых очочках и лохматый, как дворовая собака. Какая дуэль? Мы же еще и не научились ничему толком, чтобы полноценно магичить. Кулаками друг друга мутузить? Ну так это я завсегда готов. Смерив парня оценивающим взглядом, я наклонил голову и насмешливо спросил:

— Ты хоть правила дуэлей в ПАМИРе знаешь?

— Знаю, — презрительно выплюнул тот.

— Неа, не знаешь, — вздохнул я. — Если б знал, то не порол бы всякую чушь, а вызывал бы нормально. А твоё… эээ… — я невольно замялся, но в итоге просто махнул рукой. — Хрень, короче, твой вызов. Не по правилам.

— Вы чего тут бузите? — раздался гулкий бас сбоку. Аррун умудрился подкрасться абсолютно незаметно — что для его роста и габаритов было практически чудом… или магией. Хм. Да нет, навряд ли он бы стал тратить ману по таким незначительным поводам.

Мой противник вздрогнул, посмотрел на берендея и слегка сбледнул с лица. Но справился с собой и быстро ответил:

— Прошу прощения за шум, уважаемый. Мы сами разберёмся.

Кажется, он даже не осознал, что Аррун его сокурсник — уж больно тот по-взрослому выглядит. Тот, видимо, тоже понял его ошибку и попросту расхохотался.

— Уважаемый! Уф, парень, ну ты выдал! Марк, ты сам разберёшься или помочь чем?

— Сам, — пожал я плечами. — Только пусть он уже по правилам вызов оформит. А то не засчитается, — повернувшись к парню, я демонстративно поднял руку с браслетом. — В Систему зайди, дурень. База знаний, раздел «Дуэли», там в самом начале стандартная форма вызова. Если уж так жаждал подраться, мог бы и заранее посмотреть.

Соперник, с лёгким смущением почесав нос, нажал на кнопку на браслете и тихо забормотал под нос команды управления. Наконец, найдя нужное, с пафосом выставил вперёд ногу и провозгласил:

— Я, Гончаров Генрих Яковлевич, вызываю… эээ…

— Землянского Марка Сергеевича.

— … вызываю Землянского Марка Сергеевича на рейтинговую дуэль. Вариант — базовый.

— Я, Землянский Марк Сергеевич, принимаю вызов.

Браслет на руке тут же тихо завибрировал: пришло новое уведомление.

* * *

Дуэлинг в ПАМИРе был поставлен на поток: в кампусе имелось сразу несколько хорошо оборудованных полигонов, на ближайший свободный из которых нас и направила Система при помощи уведомления. Здесь с утра до ночи дежурило несколько человек — судья с помощником (роль последнего сводилась к записи дуэли на специальный артефакт, чтобы в случае чего разобрать эпизод с возможным нарушением правил) и медицинская бригада. В нашем случае она была представлена скучающей магичкой, уткнувшейся в книжку, и двумя дюжими санитарами. Последние пригождались редко — большую часть травм спокойно лечили на месте, но если вдруг случалось что серьёзное — магичка на месте стабилизировала состояние невезучего студиозуса, после чего санитары тащили его на носилках в медпункт, на долечивание.

— Первый день? Вы издеваетесь? — хмуро спросил судья, мужчина средних лет с роскошными усами. — Так, хм, базовый вариант. Правила знаете?

— Соизмерять силу, не калечить, не использовать атакующие заклинания ёмкостью больше двухсот единиц и вспомогательные артефакты, — перечислил я. — Поклониться перед началом.

— Ладно, хоть что-то прочитать додумались, — проворчал судья. — Хотя всё равно к вам это всё слабо относится, вы сейчас разве что хомячка покалечить можете. Артефакты есть?

Я молча вытянул из-под рубашки и расстегнул цепочку с пирамидкой, оставшуюся от матери. Артефакт откровенно не боевой, всего лишь ускоряет заживление царапин и ушибов — но лучше перестраховаться, чтобы меня не могли ни в чём упрекнуть. Мало ли. Генрих же лишь мотнул головой на вопросительный взгляд судьи. Неудивительно. Хорошие личные артефакты — штука дорогая, даже не всем клановым по карману. А ширпотреб всякий носить, если ты маг, большого смысла нет. Даже я свой амулет таскаю лишь как память, а не из-за его невеликой пользы.

— К барьеру, — приказал судья.

По центру зала находился не особо высокий, примерно по колено, овальный помост, окружённый мягкими матами. Метров так тридцать в длину и где-то двадцать в ширину. На него мы и вскарабкались, разойдясь в разные концы друг от друга. Поклонились друг другу в пояс и замерли, напряженно уставившись друг на друга.

— Падение с помоста — проигрыш, — равнодушно сказал судья. — Потеря сознания — проигрыш. Серьёзная травма или невозможность продолжать бой — проигрыш, причем на усмотрение судьи. То бишь меня. Даже если вы будете орать, что готовы продолжать, я имею право остановить бой в любой момент. Чтобы сдаться — достаточно крикнуть. Три. Два. Один. Бой.

Я тут же рванул с места вперёд — в дальнем бою мне точно ловить нечего. Секунда, вторая… Генрих почему-то стоял на месте, побагровев от натуги и выставив ладони вперёд. Вот только не говорите мне…

Не успел я додумать мысль, как противник сделал резкое движение руками и из его ладоней вырвался прозрачный, едва заметный сгусток воздуха и с угрожающим гулом понёсся ко мне. Недолго думая, я рыбкой нырнул вперёд. Кувыркнувшись, погасил импульс и тут же распластался на помосте, прижавшись щекой к холодному полу.

Снаряд свистнул где-то надо мной, взвихрив мне волосы и заставив проскользить обратно по гладкой поверхности добрых полметра. Всё-таки это был весьма дилетантский, неполноценный «воздушный кулак». За считанные пару секунд магическая оплётка воздушного снаряда успела сильно рассеяться, превратив мощное ядро, способное сломать пару ребер, в куда более внушительный по размерам, но всего лишь рассеянный воздушный толчок. Правда, если бы я не упал, этого удара вполне могло хватить, чтобы выкинуть меня за пределы помоста.

Встав на ноги, я спокойно отряхнулся и неторопливо направился к Генриху, с мрачным видом разминая кулаки. Сильно сомневаюсь, что с нашими размерами резервов после такого фокуса у него осталась хотя бы капля маны. Да и особым драчуном он не выглядит. Это будет просто.

Противник, смерив меня взглядом, видимо, пришёл к схожим выводам. И, тяжело вздохнув, выкрикнул:

— Сдаюсь!

Я разочарованно остановился.

С не меньшим разочарованием на Генриха посмотрели судья, Аррун, Влад и ещё добрый десяток наших сокурсников, пришедших поглазеть. Пришло бы и больше, но после первой дюжины судья взмахнул рукой и закрыл вход, пробурчав, что столько народу дуэльный зал не вместит. Так что остались самые расторопные.

— Победа за Марком Землянским, — вздохнул судья. — Видал я дуэли и похуже. Всё, валите уже, желторотики. Только зал занимаете.

Спустившись с помоста, я забрал у судьи свою пирамидку, принял тихие поздравления от сокурсников и, покрутив головой в поисках Генриха, увидел, как тот торопливо направляется к двери.

— Погоди!

Догнав его, я ухватил парня за плечо:

— Ты ведь не зря это затеял? Ты знал?

Тот зло посмотрел на меня и молча кивнул. Дёрнув плечом, сбросил мою руку и двинулся дальше, быстро выскользнув наружу. Я несколько мгновений смотрел ему вслед, после чего, вздохнув, направился следом. Аррун, догнав меня и пристроившись сбоку, тихо уточнил:

— Что он знал? Ты о чём?

— Мне Система бонус выписала. За первую победу в дуэли на потоке, — так же негромко ответил я. Не хотелось оповещать об этом всех вокруг — ещё не хватало мне повторения школы с её вечными стычками из-за банальной зависти.

— Какой? — жадно уточнил Влад, внезапно вынырнувший с другой стороны.

Я вздрогнул от неожиданности и едва сдержал ругань. Ладно, видимо, теперь шила в мешке уже не утаишь. Что знают трое… точнее уже четверо — знают все. Смущённо кашлянув, я оглянулся и сказал:

— Доступ к столовой второго ранга. На месяц.

Слитный вздох искренней, незамутнённой зависти невольно вырвался из грудных клеток обоих однокурсников.

Глава 9

Второй ранг столовой отличался от первого как минимум количеством народа. Когда я пришёл сюда на ужин, то даже замер на мгновение: практически все столы были заняты, народ то и дело курсировал туда-сюда, не особо задерживаясь. Небольшой, но регулярный поток людей заходил — и такой же поток выходил навстречу. И почти все ели молча, быстро и весьма деловито. Лишь над считанными единицами столов слышался гул голосов, веселый смех и прочие звуки, которые стоило бы ожидать от скопления молодых и полных энергии людей. Над остальными — лишь стук ложек о тарелки.

Вторым отличием, конечно, был возраст — все, кто сейчас ужинали, были заметно старше меня. Минимум второй курс, с вкраплениями третьего и даже более старших. В целом это было логично — если перворанговая столовая была для откровенных неудачников и новичков, то вот второй ранг заполнялся пусть и отстающими от среднего уровня учениками, но не слишком критично отстающими. И таких было достаточно много, особенно в масштабах ПАМИРа.

Ну а третьим отличием, разумеется, была еда. Пододвинув к себе вполне неплохие щи, я быстро заработал ложкой: обед меня не особо насытил, так что уже на лекции я начал ощущать, как недовольно бурчит живот. К ужину это бурчание превратилось в яростный рёв кита, которому китобой воткнул гарпун в задницу. Поэтому я, не особо смущаясь, взял себе сразу двойную порцию.

Надо пользоваться, пока доступ не отобрали.

Кстати, раз уж выдача не ограничена, то есть ещё одна идея…

На улице меня уже ждали Аррун с Владом… и Генрихом. Вики с ними почему-то не было, но наличие Генриха меня выбило из колеи в достаточной мере, чтобы я не обратил на это особого внимания.

— Вы чего тут?

— Интересно, — прогудел Аррун. — Чем второй ранг кормят. К чему надо стремиться, так сказать.

Влад энергично кивнул, и даже Генрих, отведя глаза, пробурчал что-то вроде «мне тоже интересно». Я невольно улыбнулся. Несмотря на дуэль, этот парень в чём-то мне даже импонировал — он был такой… бесхитростный, что ли. И прямой, как лом. Все его попытки актёрской игры были видны, как на ладони, обманывать такие люди банально не умеют — краснеют, палятся и в итоге, рано или поздно, просто прекращают этим заниматься.

Да и претензий к нему я не имел: если бы я тоже знал, что за первую победу в дуэли дают такой приятный бонус — пожалуй, я бы и сам не удержался и вызвал кого-нибудь. Так что я подошёл и протянул ему руку:

— Мир?

Тот секунду поразглядывал меня, после чего тяжело вздохнул, поправил очки и пожал мне ладонь. Рукопожатие у него тоже было каким-то неуверенным, да и в целом парень производил впечатление… ну, не совсем комнатного цветочка, но довольно-таки стеснительного и мягкого человека. Но изо всех сил старающегося показать, что это не так.

— Мир. Прости за вызов.

— Смысл извиняться? Мне впору тебя благодарить за него, — фыркнул я, после чего мы всей группой направились в сторону общаги. — Откуда ты, кстати, информацию про бонус раздобыл? Я думал, все выпускники стараются молчать, как партизаны, по поводу настолько ценных вещей. Какое-то негласное… или гласное соглашение. Разве что случайно проговориться могут.

— Подслушал, — несмело улыбнулся Генрих. — Проходил мимо аудитории, а там как раз два сотрудника делали ставки, в какой день будет первая дуэль у новичков. Про бонус они напрямую не говорили, но косвенно, по некоторым обмолвкам, можно было догадаться. Правда, какой именно, Система решает каждый раз по-разному, но я очень надеялся именно на повышение ранга столовой. Ненавижу перловку…

— На ужин тоже она была?

— Да, — хмуро кивнул Влад. — И суп. Перловый. Мне кажется, я тут сдохну.

— Ну, второй ранг не прям принципиально лучше, — протянул я. — Кислые щи и гречка с котлетой, которую делали из коровы, помершей своей смертью и в глубокой старости. И вода с лимоном. Мне кажется, более-менее вкусная еда начинается ранга так с четвертого.

— Хоть какое-то мясо есть, — тоскливо пробасил Аррун. — Мне кажется, после недели такой диеты я начну на воробьёв в парке охотиться.

— Лучше на чаек, в них мяса больше, — оживился Генрих.

— Но они дрянь всякую жрут, — вмешался Влад. — Мне кажется, оптимальный выбор — сороки. Ещё я видел уток на набережной… жирные такие, откормленные…

— О, обожаю утятину, — мечтательно сказал Аррун. — В целом, если навостриться, их можно сбивать камнями, надо только слегка ускорить снаряд и подправить траекторию магией, чтобы с одного удара сбить. Ну и чтоб не мучалась…

— Так, — мы подошли к общежитию и я невольно кашлянул, глядя на разгоревшуюся дискуссию. — Давайте-ка в мою комнату. Охотнички…

Поднявшись на четвертый этаж, я постучал в комнату Вики. Та выглянула и с недоумением уставилась на нашу компанию, заполонившую весь узенький коридор блока.

— Пойдём, — таинственно сказал я. — Покажу кое-что.

Та удивлённо приподняла брови, но послушалась, войдя вслед за всеми в мою комнату. Я щёлкнул замком, дождался, пока все рассядутся в круг (единственный стул уступили девушке, Влад с Генрихом уселись на кровать, а Аррун, не особо стесняясь, плюхнулся прямо на пыльный пол), приложил палец к губам и достал из-под рубашки внушительных размеров пластиковый контейнер. Нести его было не очень удобно, приходилось втягивать живот и придерживать тяжёлый груз рукой, но я понятия не имел, как окружающие могли отреагировать на настолько наглую выходку, так что двигался таким образом до самой общаги. Молча пододвинув контейнер в центр круга, я открыл крышку, обнажая десяток котлет вперемешку с гречкой.

— Ешьте.

— Друже, — растроганно сглотнул слюну Аррун, горящими глазами сверля столь желанное мясо. — Если я что-то могу для тебя сделать…

— Не охотьтесь на бедных птичек, пожалуйста, — фыркнул я. — И на белок с бурундуками. И на упитанных студентов. Это лучшее, что вы можете мне пообещать. Сейчас, найду пару вилок…

* * *

Психолог был молод. Я бы сказал — подозрительно молод. Безусый парень («Игорь. Просто Игорь») лет двадцати пяти изо всех сил пытался казаться старше: строил серьёзное лицо, нацепил очки без диоптрий и строгий костюмчик, который в ПАМИРе смотрелся ни к селу, ни к городу — на формализм в одежде здесь плевали все, от студентов до ректора, хотя и одевались зачастую весьма стильно и со вкусом.

— Итак, Марк Сергеевич, первым делом попрошу вас заполнить вот эту анкету. Отвечайте на все вопросы максимально честно и развёрнуто, ваши секреты не уйдут дальше меня, но при этом помогут как можно качественнее сформулировать ваш Обет. Тем более что Дмитрий Андреевич предупредил, что у вас случай… особый, и вы хотите не просто найти баланс между качеством Обета и качеством дальнейшей жизни, а ещё и как можно точнее попасть в конкретный круг.

— Да, Арза… Дмитрий Андреевич говорил, что крайне желателен пятый круг, — рассеянно ответил я, вчитываясь в анкету. Мда, ну и вопросы.

1. Ранжируйте следующие Обеты по сложности исполнения лично для Вас (от более сложного к более простому):

1) держать целибат

2) жить на вегетарианской диете

3) уделять не менее трёх часов в день физическим упражнениям

И таких вопросов штук двести. Приличная стопочка листов. Я тоскливо вздохнул и щёлкнул ручкой. Что ж, не особо-то я и рассчитывал, что мы тут быстренько закончим и разойдёмся.

Спустя минут сорок я отложил ручку и молча протянул стопку листов Игорю. Тот оторвался от бумажек на столе, с которыми возился всё это время, и с явным облегчением на лице забрал анкету. Быстро пролистав, шевельнул губами и расстегнул манжету на рубашке, обнажая хорошо знакомый мне браслет. После чего по очереди коснулся им каждого листа анкеты. На мой вопросительный взгляд пояснил:

— Да, Система помогает в том числе с обработкой ответов, а заодно предлагает некоторое количество подходящих вариантов из своей базы. Статистика у неё собралась внушительная, сами понимаете.

— То есть, по сути, большую часть работы выполняет именно она? — с интересом уточнил я. Только спустя мгновение до меня дошло, что это могло прозвучать слегка оскорбительно — мол, психолог тут на самом деле лишь говорящая голова, чья непосредственная польза довольно сомнительна. Хотя если всё так, как он говорит, то, ну… чего на правду обижаться?

— Обычно да, — психолог, кажется, не оскорбился ни капли. Сидел спокойно, слегка стеклянным взглядом скользил по невидимым мне строкам, и параллельно задумчивым голосом отвечал мне на вопрос. — Но примерно каждый пятый случай — не типовой, и тут требуется помощь человека. Самый частый случай — это когда формулировку студент уже придумал заранее и ни в какую не хочет её менять, но Система уверяет, что, в соответствии с данными анкеты, круг получившегося Обета будет слишком низким. Студенту это, разумеется, тоже не нравится, поэтому приходится искать компромиссы… Ну и наоборот бывает, конечно. Многие подростки самоуверенно считают, что вытянут сложный Обет, который потянет на круг эдак восьмой, а то и выше. В таких случаях мы пытаемся отговаривать и хотя бы немного переформулировать и снизить сложность. Впрочем, если человек упорствует — что ж, дело его. Еще бывает, что анкета заполнена слишком противоречиво и приходится беседовать лично…

Психолог замолчал, достал чистый лист бумаги и начал быстро заполнять его слегка рваным, но довольно различимым почерком. Закончив, протянул лист мне:

— Здесь четыре варианта, относительно которых Система даёт вероятность выше семидесяти процентов, что в вашем случае данные Обеты потянут именно на пятый круг. Это, на самом деле, крайне высоко. Обычно и пятьдесят процентов — неплохой результат. Если не понравится ни один — будем думать дальше, подгонять и модифицировать менее подходящие формулировки.

Взяв листок, я с интересом вчитался в представленные варианты. Стоило мне прочитать первый пункт, как я скривился:

1. Регулярный пост. Длительность: не менее недели каждый месяц — подряд или отдельными днями. Обязательное исключение из рациона: мясо, яйца, молоко, фрукты. Обязательное включение в рацион: брокколи/баклажаны/кабачки.

— Система специально включила в первый пункт то, что я терпеть не могу?

— Разумеется, — хмыкнул Игорь. — В этом и смысл. Вы оценили в анкете свою нелюбовь к этим продуктам крайне высоко. Без их наличия в Обете его круг, навскидку, был бы где-то на грани третьего-четвёртого.

Второй вариант оказался ещё хуже:

2. Регулярный недосып. Регулярность: каждый третий день. Время сна в соответствующие дни — не более 3 часов в сутки. Время сна в остальное время — не более 8 часов в сутки.

— Это же вредно, — тоскливо протянул я. — Регулярный недосып ведёт к деменции, импотенции и экзистенции. Ещё и ритм сна сбиваться будет постоянно.

— Ну, вы указали в анкете, что вы любитель поспать и что терпеть не можете не высыпаться. Что же до вреда — не преувеличивайте. Вы молоды, первые годы перетерпите… если организм всё же будет испытывать чрезмерный стресс, то помогут целители. А потом начнёт сказываться положительный эффект от Обетов. Нивелирует весь вред.

Два оставшихся варианта были не то чтобы хуже, скорее… неудобнее.

Отказ от любых половых отношений вне брака звучал не так уж сложно, но… я-то в ближайшие годы жениться не собирался! Как-то не имелось на горизонте потенциальных невест. Если бы имелся кто-то на примете — я бы серьёзно задумался над этим вариантом. Только вот, если бы у меня уже имелась любимая девушка — круг подобного Обета рухнул бы с пятого до первого. Ну, максимум, второго. Поэтому сейчас — это лотерея с неизвестным результатом. Вдруг я таким неосторожным решением обреку себя на десяток лет целибата? Брр… С другой стороны, если я внезапно найду себе любовь в ближайшие пару лет, то останусь с крайне удобным Обетом высокого ранга, который не требует от меня практически никаких усилий — пусть мой опыт отношений был крайне скуден, но склонности к изменам я в себе отродясь не наблюдал. Правда, и стремления жениться я в себе не наблюдал…

Да и в любом случае… не люблю я лотереи.

Последним вариантом Система предложила регулярные физические упражнения. Довольно широкий список на выбор — от плавания до фехтования, но, увы, время… Не менее четырёх часов тренировок в день, с единственным выходным раз в неделю! Видимо, сказался тот факт, что к регулярным тренировкам я привычен, но всегда ограничивался куда меньшей длительностью — час, ну максимум два в день. Чисто для поддержания формы. Увы, тратить на регулярной основе столько времени, откусывая его от учёбы и личной жизни, я попросту не готов. Не настолько я фанат физических упражнений.

— Беру первый вариант, — хмуро сказал я, складывая лист и убирая его в нагрудный карман. — Дерьмо.

— Не печальтесь так, — посоветовал психолог. — Привыкнете, и станет полегче. Большинство тех, кто выбирает Обеты с нелюбимой едой, спустя какое-то время привыкают и меняют вкусовые привычки. Многим даже нравиться начинает. А высокий круг при этом останется с вами в любом случае. И да, в Академии вы можете не беспокоиться насчёт сложностей с исполнением Обета — после его заключения он внесётся в Систему, и столовая любого ранга будет выдавать по вашему запросу необходимую пищу, надо лишь выбрать ключевое слово.

— Но качество еды будет всё так же зависеть от ранга?

— Разумеется. Где-то это будут простенькие жареные кабачки без соли и перца, а где-то сложное многосоставное блюдо с кучей специй. В этом смысле всё остаётся без изменений.

На словах «жареные кабачки» меня невольно передёрнуло.

Психолог едва заметно усмехнулся.

* * *

Обет заключается магом с самим собой, поэтому механизм этого действа достаточно прост и за века использования отполирован до идеала. Фактически, в полевых условиях для этого необходим лишь сам маг и нехитрый ритуал. В Академии это дело проходило под присмотром специалиста: и подскажет, и присмотрит, в случае чего — у многих, особенно при принятии Обетов высоких кругов, резко ухудшалось самочувствие. Игорь уточнил, точно ли я определился с выбором (несколько дней на раздумья были у каждого), получил от меня мрачное «да», после чего проводил в специальный кабинет неподалёку и оставил наедине с молодой рыженькой девчушкой лет восемнадцати, не больше. Завидев меня, она тут же вскочила из-за стола, заулыбалась и протараторила:

— Привет-привет! Новичок? Первый Обет? Я Анна!

— Ага… да… приятно познакомиться… Марк, — я аж потерялся от такого напора. Неловко залез в карман и достал лист с переписанной формулировкой Обета. — Вот, психолог сказал вам отдать…

— Ложись вон туда, — Анна забрала листок и махнула в сторону диванчика у стены. — Лучше всего это в лежачем положении делать. Голова первые пару минут будет кружиться гарантированно. Да и не только кружиться…

Слегка смущённо поглядывая на неё, я сбросил обувь и улёгся на диван, пытаясь не думать о том, что рядом, очень близко ко мне, уселась весьма симпатичная девушка. Тем временем, та надела мне на голову матовый обруч, сильно напоминающий по материалу и стилю системные браслеты, и начала едва заметными движениями что-то в нём подкручивать, отчего обруч понемногу ужимался, всё плотнее садясь на мою макушку. Я застыл, как суслик при виде хищника — всё это девушка проделывала, наклонившись надо мной, и её, пусть не особо большая, но выделяющаяся под платьем грудь оказалась в считанных сантиметрах от моих глаз.

Так, это не дело. Закрыв глаза, я попытался успокоить бешено колотящееся сердце и сделал глубокий вдох. И… стало ещё хуже. С закрытыми глазами всё внимание тут же перескочило на случайные аккуратные касания, когда она поправляла обруч. А глубокий вдох позволил мне учуять доносящиеся от неё тонкие нотки парфюма — что-то острое и цветочное. Перец? Похоже. И что-то вроде цветущей яблони — не самый сильный и чёткий запах, но свежий и приятный.

— Ну вот и всё, — донёсся до меня весёлый голос и я с одновременным облегчением и сожалением понял, что эта невероятно приятная пытка, наконец, закончилась. — Теперь держи листок и запоминай. Тебя должны были предупредить, чтобы перед принятием Обета у тебя оставалась как минимум половина резерва. О том, как формируются заклинания, вам, скорее всего, ещё не рассказывали, но в детстве ты точно не раз делал что-то подобное интуитивно. По моей команде надо будет вспомнить то ощущение и выплеснуть из себя всю ману, без остатка. Чем больше, тем надежнее и быстрее произойдёт закрепление Обета. У тебя сколько сейчас?

— Одиннадцать.

— Вообще отлично. Когда скажу начинать — зачитаешь текст клятвы с листа, чтобы ничего не перепутать. А то многие от нервов такое городят… Как только закончишь читать — тут же сливай ману. Остальное сделает артефакт. Если совсем уж накосячишь, он даже добавит маны из накопителя, чтобы принятие Обета не сорвалось, но, поверь, ощущения тебе не понравятся. Это такой… резервный режим работы для совсем уж слабосилков. Так, вроде всё. Готов?

— Готов.

Глава 10

— Уфф, — я сидел в коридорчике, прислонившись головой к прохладной стене и ждал, когда окончательно полегчает. К счастью, самые отвратительные ощущения были уже позади. Сразу после принятия всё, что я смог, это зайти в Систему, убедиться, что получил желаемый пятый круг — и тут же выйти, после чего добрых минут десять валялся на диване и пытался справиться с подкатывающими волнами дурноты. Даже на красивую девушку поблизости отвлечься не получалось, хотя её присутствие добавляло определённой стойкости. Откровенно не хотелось в её присутствии блевать на пол.

Анна уверила, что следующие Обеты пройдут заметно легче, но между каждым из них стоит выдерживать интервал не меньше трёх-четырёх недель. Впрочем, предостережение был излишним: я и сам бы в ближайшее время не отправился за следующим. Привыкнуть бы сначала к новому рациону…

— О, Марк! — из кабинета слева выполз такой же бледный, как я, парень. Роскошные смолянистые кудри, печальное скуластое лицо… Я слегка повернул голову и подвинулся на лавочке:

— Садись, Макс, в ногах правды нет. Давно не виделись.

— Я тебя мельком видел, когда ты после первой лекции на дуэль ускакал, но не успел тогда подойти, — вздохнул тот, осторожно усаживаясь рядом. Поглядев на меня, он так же повернулся вполоборота и прислонил лоб к полированному камню. — Оооо… как хорошо…

Пару минут мы молчали, пока моё любопытство не пересилило утихающее недомогание.

— Какой Обет взял?

— Ежедневная пробежка ранним утром, — пробурчал Макс. — Лучшее начало дня, блин.

— И на какой круг потянул?

— Четвёртый, — Макс поморщился. — Не люблю бессмысленный бег и терпеть не могу рано вставать. Надеялся, что с такими вводными на пятый потянет, но не повезло. Видимо, сказалась привычка к тренировкам в целом. А ты чем обзавёлся?

— Как раз-таки пятым, — вздохнул я и осторожно поменял неудобную позу. А то уже спина затекать начала. — Неделя поста ежемесячно. Без мяса и с самыми отвратительными для меня продуктами.

— Ну то есть примерно наш текущий рацион в перворанговой столовой, — ухмыльнулся Макс.

— Он самый, ага, — издал я невесёлый смешок.

Наконец, спустя ещё минут пять, мы оба с неохотой отлепились от лавки и, придерживаясь за стеночку, побрели на выход. Мимо то и дело проходили наши однокурсники — те, кому психолог и принятие Обета выпали на более позднее время. Посматривали на нас с лёгким недоумением, но от вопросов воздерживались. К тому моменту, как мы выползли на солнышко, нам окончательно полегчало, а походка приобрела былую твёрдость.

— Много с кем успел познакомиться? — вежливо поинтересовался я, прервав долгое молчание.

— Да… так… — неохотно отозвался Макс. — Помнишь тех двух девчонок, с которыми мы поступали?

— Алину с Лизой?

— Ага. В общем, они ко мне приклеились, как банный лист, повсюду хвостом ходят. Ещё и заселились обе, как назло, прямо в мой блок. В итоге вчера весь день с ними провёл — и туда им страшно одним, и сюда, и вообще, Маааакс, помогиии… — довольно похоже передразнил он чей-то тонкий голосок. — Я не против с ними нормально общаться… особенно с Лизой… но блин, их СЛИШКОМ много. Я сегодня впервые смог один вырваться куда-то, без их сопровождения. В общем, познакомился-то много с кем, но ни с кем больше толком не заобщался.

— Пойдём тогда, пройдёмся до набережной, — пожал я плечами. — Мы там с ребятами договорились встретиться после принятия Обетов, слегка отметить важную веху. Всё равно сегодня только «Начала магии» после обеда, основная часть курсов стартует только со следующей недели.

— Пойдём, — резко оживился Макс. — Нормальные ребята?

— Ну… разные. Влад из клана Годуновых — из побочной ветви, но гонору хватает. Кехман — девчонка нормальная, хоть и тоже белоручка. Ещё Генрих, тот паренёк странный, который вчера меня на дуэль вызывал. Но я не в обиде, там была достойная причина, — я невольно издал смешок. — И берендей из Алтайского Прайда.

На последних словах Макс аж поперхнулся.

— Серьёзно?

— А ты не заметил вчера в аудитории огромного волосатого мужика поперёк себя шире?

— Заметил, но я думал, это какой-то случайный самородок из деревни. Сам знаешь, с проверкой дара во всякую глушь не ездят. А потом оттуда временами такие вот мужики с женами и кучей детей вылезают. И с даром, который они всё это время интуитивно развивали. Я и подумал, что он из этих, и что ему лет под тридцать.

— Неа, он примерно нашего возраста. Лет шестнадцать вроде.

— Балдёёж, — восхищённо протянул собеседник. — Блин, я уже хочу с ним познакомиться. Да и в целом… колоритная компания.

— Мы ещё не компания, — мотнул я головой. — Просто волей случая вчера все познакомились и пока что вместе держимся. Но не удивлюсь, если кто-то рано или поздно найдёт себе более близких по интересам людей и постепенно отвалится.

* * *

Набережная, устроенная на северо-востоке Васильевского острова, была прикрыта кампусом со всех сторон, так что чужих людей тут не было. Исключительно студенты, преподаватели и аспиранты. Хотя сейчас тут в принципе не было практически никого. На нескольких лавочках грелись на солнце, лениво болтали и читали книжки старшекурсники, да ещё двое девушек в спортивной форме бежали вдоль водной глади — видимо, по стадиону им бегать было скучновато.

— Так… — я оглянулся, выискивая ориентиры. Вчера мы вышли к реке в другом месте, так что я с некоторой неуверенностью ткнул пальцем налево. — Вроде туда.

Пройдя метров триста, я с гораздо большей уверенностью направился к небольшому кусочку парка, который неровным языком дотягивался практически до набережной — именно этот ориентир мы назначили точкой встречи. Никого из товарищей ещё не было — оно и не удивительно, по времени мне было назначено раньше всех, — так что, найдя поблизости свободную скамейку, мы с Максом уселись на неё, приготовившись долго ждать.

Сидеть в спокойствии нам пришлось недолго.

— Ой, маааальчиикиии! — донёсся до нас крик, от которого Макса прямо-таки перекосило.

— Нет… — тихо прошептал он. — Пожалуйста, нет…

— Максим, как ты мог нас бросить⁈

Я невольно приподнял бровь, глядя на спешащих к нам возмущённых девушек. Раскрасневшиеся от торопливой ходьбы, они встали прямо перед нами.

— Привет, Марк! — выпалила Алина. — А мы вчера тебя видели! Даже хотели подойти после лекции, но ты куда-то пропал, и в столовой мы тебя потом не видели, и в общежитии тоже, хотя вчера внизу много кто собирался в холле, знакомились друг с другом, да и после лекции тоже… А ты в какой комнате живешь? Мы в гости придём! Или давай ты к нам приходи! Или…

— Стоп, — в голову что-то стрельнуло и я машинально потёр виски. — Давайте помедленнее. Мы ещё от Обета отходим. Я думал, уже отошли, но, похоже, ещё не до конца…

— Да? Что-то вы долго, — вступила в разговор Лиза. Мою просьбу она, кажется, даже не заметила. Ну или проигнорировала, решив, что я прибедняюсь. — Мы очень быстро отошли, ну, голова покружилась, конечно, но вообще всё очень быстро прошло, даже не знаю почему вы до сих пор не отошли. Мальчишки такие чувствительные… Ой, а какие у вас Обеты? Мы с Алиной, не сговариваясь, одинаковые взяли — сёстры, что сказать, — целый третий круг, нас уговаривали хотя бы четвертый взять, мол, это самые удобные варианты обычно, самые сбалансированные, но там такие сложные условия, мы не уверены были, что справимся, а Обеты ведь нарушать нельзя, лучше взять поменьше, но понадежнее…

— Остановитесь, — я стиснул руками виски и попытался вставить хотя бы слово. — Я…

— Кстати, а чего вы здесь сидите? Кого-то ждёте? Или просто отдыхаете? Давайте мы вам компанию составим? Да? А то вдвоём, наверное, скучно сидеть? Хотя мы уже проголодались немного, можно и в столовую пойти? Вы же проводите нас? Да? А если…

Чувствуя, как каждое новое слово Лизы буквально гвоздём вбивается в мою многострадальную головушку, я всё-таки не выдержал и рявкнул:

— Молчать! — скривившись от боли, я невольно прикрыл глаза и процедил. — Девушки, будьте добры, избавьте нас от своего общества.

— Что? — Лиза замолкла на полуслове, хлопнув ротиком. Её сестра и вовсе насупилась, словно я сказал ей нечто неимоверно грубое и жестокое.

— Что непонятного в моих словах? — устало уточнил я. — Я не могу говорить за Макса, но лично у меня сейчас болит голова. Сильно болит. И ваше беспрерывное щебетание всё усугубляет.

— Грубиян! — Лиза сделала шаг назад и, одарив меня презрительным взглядом, повернулась к моему товарищу. — Да мы и сами не хотим с тобой общаться. Голова у него болит, ха! Подумаешь! Максим, пойдём!

— А мне-то зачем с вами идти? — Макс откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза. — Я, в отличие от вас, молчу, так что меня Марк никуда не гонит. И да, мне тоже хочется посидеть в тишине и спокойствии. Тут вода плещется умиротворяюще, птички в парке серенады поют… слышите? Красота…

В наступившей тишине все действительно прекрасно расслышали, как прямо над нами хрипло и максимально гнусно заорала упитанная чайка.

Я невольно всхрюкнул, зажав рот руками. Макс и вовсе едва не рухнул со скамейки от хохота. И под аккомпанемент нашего громкого и бесстыдного смеха побагровевшие от гнева сёстры унеслись прочь.

— Ну, может теперь наконец отстанут от меня, — выдохнул Макс, утирая слёзы. — О, кажется, твой берендей идёт.

Вдали, действительно, показалась внушительная фигура Арруна. Даже издалека перепутать его с кем-то было крайне сложно.

* * *

В течение следующего часа подтянулись и все остальные — и мы переместились со скамейки на травку в парке. Вика прихватила с собой плед, Влад умудрился достать где-то пару бутылок сидра, я расщедрился и частично вскрыл свой неприкосновенный запас тушёнки… в общем, пикник вышел весьма неплохой.

Обет приняли все, кроме Годунова — тот взял денёк отсрочки на раздумья. Как раз тот случай, о котором мне говорил Игорь — свой Обет и его формулировку Влад придумал давно, но вот анкета и беседа с психологом показали, что в данном случае не стоит рассчитывать на что-то выше третьего круга. Вот и мается теперь, бедолага, раздумывает — то ли модифицировать, усложнять и обвешивать уже придуманную стройную формулировку дополнительными условиями, то ли выбросить её в помойку и взять что-то новое.

Вика Кехман взяла себе с виду простенький Обет на ежедневные часовые занятия плаванием, который внезапно потянул аж на шестой круг — за счёт её давней боязни глубины. Научиться плавать она пыталась с самого детства, и не раз. Но каждая попытка заканчивалась одинаково: стоило крепкому дну уйти из-под ног — Вика впадала в неконтролируемую панику и тут же начинала тонуть. Неудивительно, что её попытка преодолеть себя зачлась так высоко.

Аррун взял тот самый Обет, который был в моих вариантах — с вынужденным целибатом до брака. В его случае он потянул лишь на кварту, то бишь на четвёртый круг, но берендей был вполне доволен. На резонный вопрос, почему он выбрал именно этот вариант, он пожал плечами:

— У меня ещё два Обета в запасе, а этот мне ничего не стоит. Всё равно мне ближайшие несколько лет в окружении человеческих девушек ничего не светит: не думаю, что найдутся настолько прогрессивные особы. Да и родители мне причиндалы оторвут, если я осмелюсь тут с кем-то из людей шуры-муры разводить.

Мы вынужденно согласились: звучало вполне логично. Более того, берендея в принципе сторонилось абсолютное большинствопервокурсников, кроме нашей стихийно сложившейся группы. Учитывая общую нелюбовь к оборотням — удивительно, что его никто ещё не начал задирать. Хотя, если принимать во внимание его габариты… может, и не удивительно. Вот через полгода-год, когда магические кондиции начнут играть первую скрипку по сравнению с физическими, скорее всего, и полезут первые храбрые портняжки.

Удивлялся я в том числе и себе: учитывая гибель моей семьи от рук оборотней, довольно странно, что я не чувствовал к Арруну никаких негативных эмоций. Наоборот, большой и добродушный здоровяк мне нравился куда больше, чем тот же мутноватый Годунов или молчаливая Вика. Было в нём что-то… надёжное. Поразмышляв, я решил, что даже подсознательно разграничиваю волколаков и берендеев — уж слишком они разные, после чего выкинул лишние мысли из головы.

Самым последним, когда все уже обменялись впечатлениями, к нам присоединился Генрих. Белый, как мел, с капельками пота на лбу, он дотащился до нас и практически рухнул на траву, раскинувшись звёздочкой и тяжело, с присвистыванием, дыша.

— Гер? Ты как?

— Терпимо. Сейчас полежу и вообще всё хорошо будет, — просипел тот, не двигаясь.

— Эк тебя приложило, бедолага…

— Седьмой круг, — прошептал тот. — Сказали, что так и должно быть. Скорее всего, только к вечеру оклемаюсь.

— Вау, — я невольно переглянулся с Максом. — Смело. А осилишь?

— У меня валентность единица, — тихо ответил тот, провожая глазами облака. — Либо так, либо совсем слабосилком быть. Не хочу. Осилю.

* * *

Сидя в столовой в одиночку, я уныло ковырял вилкой весьма неаппетитного вида бурую массу — то ли тушёные баклажаны, то ли что-то ещё. Я старался в целом поменьше думать, что это такое. Так проще. Можно даже попытаться себя убедить в том, что это нечто вкусное.

— Это… эээ… фарш. Да, разваренный мясной фарш с соевым соусом, — с некоторой неуверенностью сказал я, после чего подцепил кусок этой массы и, зажмурившись, отправил в рот. Самовнушение не помогло. Подавив первый порыв выплюнуть эту дрянь, торопливо задвигал челюстями и проглотил, почти не пережёвывая. На языке остался неприятный привкус, который пришлось торопливо запивать водой. — Вашу ж мать, как вы это добровольно едите…

Вчерашний день, с тушёнкой и более-менее нормальным меню в столовой, я вспоминал с тоской. На завтрак я пришёл раньше основной массы студентов — ночью не спалось, то и дело просыпался, ворочался, в итоге часов в шесть утра плюнул и встал окончательно. Умылся, оделся и пошёл на завтрак, пробовать меню своего первого постного дня. Даже если в Обете формулировки «раз в неделю» или «раз в месяц», первое время, пока он закрепляется и начинает действовать, лучше всего не откладывать его исполнение — это полезно для его «разгона» и скорейшего выхода на максимальную эффективность. Проверено не раз.

Да и морально проще. Чего откладывать?

Сегодня, помимо уже привычного занятия «Начал магии», начинались, наконец, и другие курсы. Физика (точнее, первая из пяти частей курса базовой механики), первый модуль неорганической химии, ботаника низших растений… тоже первая часть. Увы, всё это — без капли магии, исключительно теоретические знания. В лучшем случае — будут примеры того, как используются те или иные знания о мироустройстве в конкретных заклинаниях. Но без особых нюансов — для этого есть куда более продвинутые спецкурсы, до которых мы доберёмся в лучшем случае через полгода.

Единственное, что радовало, так это новые показатели в личных характеристиках:

Чистота маны: 5/10

Объем источника: 11,3 с. м. е.

Обеты: 1/? [доступно для расширенного просмотра]

Эффект Обетов: 0 менедем

Скорость восстановления маны: 0,12 с. м. е/час

Дуэльный рейтинг: 2398 место

Учебный рейтинг: не определён (определится после первого сданного учебного модуля)

ОСС: 0,7–0,8 (для более точного определения требуется наличие места в учебном рейтинге)

Рейтинг ОСС: не определён (требуется более точное значение ОСС)

Личный баланс: 0 тавров

Большинство изменений — не особо значительные. На одну десятую вырос резерв, появился первый Обет, определился дуэльный рейтинг и сдвинулся интервал ОСС. Но вот две строчки особо радовали глаз. Во-первых, подскочившая скорость восстановления маны — больше чем в два раза! И это Обет ещё не зафиксировался до конца — скорее всего, итоговое значение подрастёт ещё на пару-тройку сотых. Минимум. Во-вторых, выросшая на единицу чистота маны — благодаря этому траты на заклинания у меня упадут на несколько процентов. Казалось бы, мелочь, но на долгих дистанциях — ого-го какая важная штука.

И всё это значило, что настала пора приступать к действительно систематическим тренировкам и раскачке источника. До этого, с учетом мизерной скорости восстановления (целиком и с нуля резерв заполнялся больше недели), я старался не опустошать его в ноль, и, тем более, не делать это бесцельно: с учётом регулярных школьных драк, оставаться без своего основного козыря было бы весьма опрометчиво. Только вот резерв лучше всего растёт именно при его полном опустошении. Обычное волшебство тоже развивает помаленьку, но не так быстро.

Сейчас я оказался в довольно безопасных условиях: на первый взгляд, мне ничего не угрожало. В ближайшие пару месяцев практических занятий в плане магии можно было не ждать — а значит, и оставлять ману для уроков не требовалось. То есть, теоретически, можно сливать магическую энергию на любые мелочи сразу, как только восстановится требуемый минимум.

Дуэли тоже не являлись препятствием — да, после первой победы я тут же попал в рейтинг. Теперь, теоретически, я могу вызвать любого, кто выше меня не больше, чем на десять позиций. Но и меня могут вызывать следующие за мной десять человек… и я даже обязан буду изредка принимать вызовы… вот только пока что их там только трое. Генрих и ещё одна двойка дуэлянтов с первого курса, которые захотели решить вполне реальную ссору на помосте. Выше меня лишь второкурсники, которых вызывать — себе дороже, так что трогать кого-то из них я не собираюсь. А вызовы от тех, кто ниже по рейтингу, я могу спокойно отклонять ближайший месяц — именно этот срок прописан в правилах Академии. Обязательная дуэль раз в месяц, а дальше — дело твоё. Никто неволить не будет.

Поэтому весь август я могу спокойно и неустанно раскачивать резерв. Экстренные запасы маны мне не пригодятся ни в учёбе, ни на помосте.

Надеюсь.

Глава 11

Тук. Тук. Тук.

— Наша последняя лекция в этом модуле будет посвящена такой с виду простой вещи, как ранжировка силы у магов.

Тук. Тук. Тук.

В мёртвой тишине, под скрип ручек, Громов расхаживал по аудитории, мерно постукивая тросточкой по паркету. За последние недели лектор показал себя отъявленным щеголем: на каждую лекцию он одевался абсолютно по-новому, демонстрируя неисчерпаемые глубины своего гардероба. Возникало ощущение, что он принципиально не надевал одну вещь дважды — по крайней мере, девушки хором подтверждали, что каждый элемент одежды являлся уникальным и до этого замечен нами не был.

Сегодня он облачился в серебро и зелень: тёмно-зелёный шёлковый шарф поверх серебристой рубашки и зеленоватые туфли (крокодиловая кожа? не удивлюсь), выглядывающие из-под блестящих, как диско-шар, штанов. И, разумеется, обитая серебром трость, мерное постукивание которой сегодня гипнотизировало первокурсников.

— Думаю, сами ступени силы у магов всем известны. Но, во избежание недоразумений… — Громов взмахнул рукой. В воздухе повисли пылающие надписи, и Владимир Михайлович начал мерно перечислять:

— Неофит. Адепт. Децитур. Хабилитат. Магистр. И, разумеется, вершина этой пирамиды. Эмерит, — остановившись, он оглядел всех нас и опёрся на трость. — Ступеням этой лестницы уже тысячи лет — зародившись в Римской Империи, они, видоизменяясь и подстраиваясь под новые реалии, проникли практически во все уголки нашего мира. Правда, несмотря на одинаковые названия, условия для получения одного и того же ранга зачастую отличались чересчур сильно. Сейчас большинство стран, в том числе и наша, придерживается классификации Международного Магического Конгресса.

Громов взмахнул тростью. Часть надписей, продолжавших висеть в воздухе, раздвоилась.

— Из-за слишком гигантских пропастей между каждым из рангов, довольно быстро ступени были разделены. Первые четыре — надвое. Неофит-минор и неофит-медиокр. Адепт-минор и адепт-медиокр. То же самое с децитурами и хабилитатами. Ступень магистра, как самую «широкую» в линейке, разделили сразу на три части. Магистр-минор, магистр-медиокр и магистр-мажор. Единственным нетронутым рангом остался эмерит…

Лектор притормозил и кивнул поднявшей руку девушке — той самой, смуглой и короткостриженой, которая пыталась показать свои знания на самой первой лекции. С тех пор я успел познакомиться с частью сокурсников, так что невольно поморщился. Чижова Анастасия, приехала из Рязанской губернии. Старательная, магический потенциал тоже неплохой — пусть валентность у неё всего лишь двойка, но первый же Обет она взяла довольно жёсткий, шестого круга, и тянула его без всяких жалоб и писков, как некоторые. Вот только на каждой лекции она стабильно поднимала руку и заваливала лекторов вопросами. Иногда — вполне резонными и логичными. А иногда — откровенно раздражающими, вопросы ради самого факта вопроса. Зачем? Сие тайна великая есть.

— А почему?

— Почему ступень эмерита не стали разделять? — уточнил Громов. — Маловато статистики. За всю историю человечества насчитали от силы пару тысяч эмеритов — если, конечно, не считать множество чересчур самоуверенных магистров, которые спешили объявить о своём переходе на легендарный ранг, но в итоге были похоронены под грудой своих амбиций. И почти все они жили во времена до Ренессанса и расцвета науки и магии — в особенности, информационной. До продвинутых механизмов измерения дара, до чётких единиц этих измерений, до классификации магических воздействий. В общем, сложновато было немногочисленные имеющиеся конкретные сведения втиснуть в прокрустово ложе ранжировок. Оставили, как есть.

В этот раз вопрос Чижовой оказался нормальным. Ничего, уверен, она ещё отыграется на следующей лекции по механике.

— Перейдём к непосредственным требованиям, в которые должен укладываться маг, претендующий на ту или иную ступень. Итак, как вы думаете, в чём заключаются эти требования? — Громов оглядел взметнувшийся лес рук и ткнул пальцем в Годунова. Влад тут же вскочил и радостно выкрикнул:

— Размер резерва!

— Вариант простой, очевидный и даже частично правильный, — тяжело вздохнул лектор. — Именно поэтому я слышу его из года в год, когда задаю этот вопрос. И каждый раз жду, что кто-то сразу ответит более продуманно и развёрнуто. Что ж, я всё ещё не теряю надежды. Садитесь, молодой человек.

С лёгкой обидой на лице Влад уселся обратно. Громов же продолжил ровным тоном:

— На самом деле, действительно, объём источника является первым и важнейшим признаком, чтобы созвать комиссию для проверки и присуждения нового ранга. Для неофита-минора, например, пороговым значением являются двадцать пять стандартных магических единиц по шкале да Винчи. Только вот достижение этой красивой цифры вовсе не значит, что комиссия одобрит и действительно присудит данную ступень. Может быть, кто-то ответит, почему?

— КПД, — коротко и веско уронил Аррун, когда лектор указал на него.

— Именно так, — пристукнул тростью Громов. — А если по-простому — эффективность магических воздействий. Надеюсь, все понимают о чём речь, но, опять же, на всякий случай… Комиссия не смотрит на параметры кандидата. Она просто даёт стандартизированную цепочку случайно выбранных заданий. А кандидат их выполняет. Если он выполнил всё, и ему хватило на это маны — отлично. Если нет — это его и только его проблема, пускай возвращается в следующий раз. Возьмём максимально упрощённый пример. Два кандидата на ступень имеют абсолютно одинаковый размер резерва. Вот только один при этом имеет чистоту маны в семь баллов из десяти, широкие познания о мире вокруг, богатую фантазию и предрасположенность к конкретному виду магии. А второй в учебе звёзд с неба не хватал, чистоту маны имеет на пару баллов ниже, да и в особых талантах в конкретных направлениях не замечен. По итогу первый кандидат на каждое из заданий потратит энергии процентов на тридцать меньше, чем второй. Соответственно, единственная возможность не провалиться для второго — иметь резерв куда больше, чем минимальная планка ранга. Зачастую — в разы больше. Если брать неофитов-миноров, то, в среднем, этот ранг подтверждают студенты, имеющие в резерве сорок, а то и пятьдесят единиц. На более высоких ступенях этот момент выражен менее ярко, но тоже имеет место быть…

* * *

— Всё ещё нет? — на выходе из аудитории меня уже поджидал старый знакомый. Ну, относительно старый.

— Всё ещё нет, — широко улыбнулся я ему, после чего поднял руку и щёлкнул ногтем по браслету. — Мой срок истекает только послезавтра.

— Да ты задолбал, — тяжело вздохнул Свят. — Поимей совесть, ну. То, что тебе повезло один раз — не повод мешать остальным.

— Не бурчи, — я быстрым шагом направился на выход. Свят спокойно пристроился рядом: перед лекцией по механике у нас имелось небольшое окно, как раз чтобы быстро пообедать. — Как дед старый, ей-богу.

Ещё месяц назад в разговоре с Максом я сказал без особой задней мысли, мол, наша собравшаяся компания в лице Арруна, Влада, Вики, Генриха и меня — пока и не компания вовсе. Просто так сложились звёзды, что в первый день мы пересеклись и познакомились, но это не накладывает на нас обязанность и дальше поддерживать общение любой ценой.

В итоге мои слова оказались пророческими. В своём «старом» составе мы не собирались ни разу после тех знаковых посиделок по случаю принятия первого Обета.

Первым, и очень быстро, отвалился Влад. На потоке постепенно образовалась «элитная» тусовка, куда пускали только аристократов из крупных кланов. Ну и где-то на побегушках вокруг них кружили более мелкие аристократишки — из вассальных семей, из обедневших и разорившихся, из недавно получивших дворянство… Собственно, в эту тусовку Влад и перебрался. С тех пор наше общение свелось до обычных «привет-пока». Хорошо хоть не фонил в нашу сторону высокомерием, как в сторону некоторых на потоке.

Потом постепенно отдалились Вика с Генрихом — было видно невооружённым взглядом, что у них что-то очень медленно наклёвывается. Нет, они всё ещё общались с нами, но так, по случаю, уделяя всё свободное время друг другу. Ну а свободного времени у них было, мягко говоря, немного — Вика усердно училась, а у Генриха был очень жёсткий Обет, суть которого он нам раскрывать упорно не хотел, отводя глаза и слегка краснея. Но, что бы это ни было, времени это нечто жрало просто уйму. Бедняга Гончаров похудел ещё сильнее (хотя казалось, что это невозможно), передвигался исключительно быстрым шагом (а то и бегом), и всё равно постоянно опаздывал везде и всюду. В общем, времени ещё и на общение с нами у них практически не было. Не то чтобы мы были в обиде — все всё понимали. Тому же Гончарову и вовсе помогали кто как мог. Я вот перевёл на него половину своего стратегического запаса тушёнки, помаленьку подкармливая эту бледную тень отца Гамлета.

Оставались я, Аррун и присоединившийся к нам Макс. А вскоре к нашей тройке добавился Свят, превратив её в полноценный квартет.

Святослав оказался человеком своеобразным. Собственно, наше знакомство выглядело так. В один прекрасный день ко мне перед лекцией подошёл долговязый парень, представился и в лоб сказал: пойдём дуэлиться. Я отказался. Он кивнул и сказал, что вернётся завтра. Вернулся. Я отказался вновь. Он уточнил, не трусливая ли я скотина. Я вежливо ответил, что могу зарядить ему в пятак хоть сейчас, но к официально оформленной магической дуэли готов только через пару недель, ввиду отсутствия у меня маны для оной. Свят поразмышлял, кивнул и взял с меня обещание, что следующая моя дуэль будет именно с ним.

После этого мы стали частенько общаться вне пар и регулярных традиционных вызовов раз в день. Святослав был из рода Песцовых — мелкого, малоизвестного, но умудрившегося неплохо разбогатеть в последние лет двадцать. Его отец, возглавивший род после смерти двоюродного деда, обладал цепким умом, недюжинной деловой хваткой и каким-то сверхъестественным чутьём на прибыльные дела. А когда именно у его сына, впервые за несколько поколений, обнаружился неплохой магический дар — все родственники уверились, что Фёдор Песцов родился под очень и очень счастливой звездой. В общем, большая часть рода теперь на него буквально молилась. А меньшая — тихо завидовала.

Сам же Святослав бизнесом не интересовался от слова вообще. Всю жизнь он разрывался между двумя равными по силе увлечениями — Её Величеством Магией и выдуманными книжными мирами, в которые нырнул с головой ещё в глубоком детстве. Увы, притащить с собой всю свою немаленькую библиотеку, накопленную за долгие годы, он не смог, а в библиотеке кампуса развлекательной литературы не имелось от слова совсем. В связи с этим Свят жестоко страдал, его ломало от мыслей о том, что любимые авторы должны были за это время выпустить парочку новинок, а он сидит здесь и ничего, ничегошеньки не может с этим сделать.

К сожалению, деятельная натура парня смогла найти выход и новое увлечение. Дуэли. Во-первых, весело, интересно и щекочет нервы. Во-вторых, есть определённый шанс, что в конце месяца первому месту в дуэльном рейтинге курса обломится что-то весьма интересное. Например, возможность выйти в город. Хотя бы разовая — больше Святу и не требовалось. Для того, чтобы пронестись вихрем по книжным лавкам и скупить все возможные новинки, ему хватило бы и половины дня. Ну, может, ещё пару часов сверху на то, чтобы отобедать в хорошем ресторане и закупиться едой на все оставшиеся деньги.

Увы, задумку портил один момент. Первое место в рейтинге всё ещё занимал я.

Идеальное соотношение побед и поражений (ещё бы, поражений не было вовсе, хотя и победа была всего одна), небольшой невидимый бонус за то, что моя победа была первой на курсе — и остальным оставалось лишь кусать локти внизу.

Конечно, долго такая благодать продолжаться не могла: стоит пройти месяцу с последней дуэли — и всё. Я не смогу упорно отказывать всем, придётся принимать первый же вызов. И я не сомневаюсь, что первым будет Свят, учитывая, что он спокойно удерживал третье место (десять побед, одно поражение — не надо было пробовать на зуб Арруна). Вторым стоял как раз сам Аррун, но ему дуэлинг в текущем виде был малоинтересен — сейчас на помосте правил бал продемонстрированный некогда Генрихом «воздушный кулак», только в ослабленной и модифицированной версии — все, кому позволял резерв, просто выкидывали противника с помоста мощным воздушным толчком. С Арруном этот фокус не прокатывал — огромного берендея лишь слегка шатало под порывами ветра, после чего он спокойно добирался до противника и выкидывал его с помоста вручную, не используя ни капли магии. После пятой победы ему это всё банально наскучило и он перестал принимать вызовы.

Спустя считанные пару месяцев, когда первые гении начнут подбираться по силе к слабейшим второкурсникам, побеждать именно меня будет уже необязательно — можно будет вызвать любого, кто стоит чуть выше в общем рейтинге, заодно встав и надо мной. Но именно сейчас сложилась такая ситуация, что против старших курсов ни Свят, ни Аррун, ни ещё десяток выделяющихся на потоке студентов пока не тянули — и, чтобы занять первое место, им требовалось победить именно меня.

Не то чтобы я так уж сильно цеплялся за это первое место (хотя оставаться на нём и бесить этим фактом часть потока было весело, признаю). Просто принимать вызов ради заведомого проигрыша я не видел смысла. Последний месяц у меня и правда не было ни капли свободной маны — я постоянно практиковался (в основном — в телекинезе), помаленьку расширяя резерв, — а без маны шансы победить того же Свята стремились к нулю.

* * *

Самой заметной проблемой магических дуэлей для молодых и неопытных магов является скорость создания заклинаний. Если те не создаются сырыми всплесками маны и интуитивным желанием, разумеется. Но такой путь крайне неэффективен — можно слить весь свой невеликий резерв и в итоге получить пшик. Относительный. Если же брать «академический», эффективный способ, то он требует заметно больше времени. Этот способ делится на четыре-пять чётких этапов — и если неофит на эти этапы может потратить от нескольких секунд до минуты (в зависимости от энергоемкости заклинания), то у децитура на них же уйдут считанные доли секунды. Вопрос опыта.

Первый этап — вывод чётко отмеренного количества маны наружу.

Второй — выстраивание в голове ментальной конструкции. Что именно ты хочешь получить от мира, каким путём, а также добавление триггера, по которому сработает заклинание.

Третий — «впечатывание» получившейся ментальной конструкции в сгусток маны.

Четвёртый — активация триггера. Жестом, словом, чем угодно.

Звучит просто, но на самом деле за каждым из этапов стоит такая бездна нюансов, что даже спустя годы и десятилетия практики маги продолжают оттачивать качество и скорость своего волшебства. Например, добавляя между первым и вторым этапом дополнительный, «сгущение» — уплотняя сгусток маны для большей эффективности и меньших затрат. Или улучшая качество ментальной конструкции — здесь вообще границ самосовершенствования не видно. Или используя громоздкие математические формулы для вычисления требуемых объёмов энергии на первом этапе — чтобы не тратить ни единой лишней капли маны зазря.

— Готовы? — в этот раз судьей была женщина. Пухленькая, симпатичная на лицо, максимально безобидная и даже какая-то беззащитная на вид. Только вот в глазах у неё то и дело мелькала сталь, а походка напоминала грациозную поступь пантеры. Ну а учитывая, что судьями на дуэльных полигонах были исключительно представители факультета боевой магии — не завидую тому бедняге, кто обманется её маской кроткого оленёнка.

— Готов, — с азартом крикнул Свят со своего конца помоста, заканчивая разминаться.

— Готов, — кивнул я, резко напрягшись.

— Три. Два. Один. Бой!

Наблюдая за чужими дуэлями, я прикинул, что примерное время каста у моих одногруппников — секунды две-три. Свят и Генрих справлялись чуть быстрее, остальные — чуть медленнее. Ну а поскольку в нашем случае скорость — это победа, пришлось идти на жертвы.

Формирование заклинания я закончил первым — не высчитывал, не контролировал требуемый объем, вбухал в сгусток маны щедро, не глядя, с полуторным запасом. Всё ради скорости.

— Эй, Свят! — насмешливо крикнул я, тем самым активируя триггер. Товарищ невольно дёрнулся, слегка сбивая темп собственного колдовства.

Больше он сделать ничего не успел. Невидимая ладонь схватила его сзади за ремень и резко сдёрнула с помоста.

Глава 12

— Это нечестно! — злой Свят, взъерошенный, как дворовый кот, расхаживал взад-вперёд под хохот Арруна с Максом. — Ну чего вы ржёте? Какая же это дуэль, если тебя телекинезом за брюки хватают и просто скидывают вниз⁈ Где красота магии? Где изящество? И как вообще от этого защищаться⁈

— Да ладно тебе, Свят, — хмыкнул я, едва сдерживая улыбку. — Это тоже изящно… в каком-то смысле.

— Ни черта подобного! И да, почему никто из наших не додумался до этого трюка?

— Ну, мне приходил такой вариант в голову, — задумчиво подал голос Макс. — Но я подумал, что это как-то… ну, слишком просто. Должен быть какой-то подвох. Большинство наших, и я в том числе, то и дело смотрит на дуэли старшекурсников, пытаясь подсмотреть интересные заклинания — и я ни разу не видел, чтобы они использовали прямой телекинез. Значит, не всё так просто.

Ребята одновременно повернулись ко мне.

— Что?

— Ты знаешь, в чём дело?

— Знаю, — я вздохнул и устроился поудобнее, после чего вытянул перед собой руку. — Свят, попробуй воздействовать телекинезом на мою ладонь. Заставь её опуститься.

Тот пожал плечами, застыл на пару секунд, после чего щёлкнул пальцами. Ничего не произошло. Ладонь даже не дёрнулась.

— Хм… маны маловато вложил? Или Марк так прикалывается над тобой? — удивлённо спросил Макс. Подумав, тоже вытянул руку вперёд. — Ну-ка, давай то же самое на меня.

Свят молча перевёл взгляд на его руку и вновь щёлкнул пальцами. Ладонь Макса едва заметно дёрнулась — но если не смотреть пристально и заранее, то никто бы и не заметил.

— Очень слабо что-то почувствовал. На грани совсем, — с искренним недоумением признался Макс. — Ты сколько семок влил?

Семки — это в смысле стандартизированные магические единицы, с. м. е. Нахватались жаргона от старшекурсников.

— В первый раз — одну, — ответил Свят. — Второй раз — три.

— С избытком, вроде.

— Мне тройки хватило бы, чтобы любой из вон тех камней поднять, — хмуро кивнул Свят на парковую аллею, чьи границы были художественно выложены внушительных размеров булыжниками, поросшими мхом. Даже самые маленькие были размером с кулак Арруна. — Не понимаю.

— Мы просто это не проходили ещё, — вздохнул я, вмешавшись в разговор. — Скорее всего, уже в следующем модуле «Начал магии» расскажут. Помните теорию про «мана есть воля»? Когда ты пытаешься «продавить реальность» вблизи от другого мага — две ваших воли вступают в конфликт и воздействие гасится. Чем ближе точка приложения усилий непосредственно к магу, чем больше внутри него «воли», тем сильнее этот конфликт. Если бы его не было — в бою маги бы долго не жили. Тот, кто быстрее, просто останавливал бы второму сердце издалека. Но это даже на нашем уровне уже практически нереально. Разве что кому-нибудь вроде Арзамасова это под силу — да и то, лишь в случае неофитов.

— Погоди, — Свят уселся на скамью напротив и задумчиво подпёр подбородок кулаком. — Но ты же против меня телекинез использовал.

— Ну так я и не лез тебе внутрь тела. Сердце я тебе остановить не смог бы, да. Даже чтобы просто дёрнуть тебя за голую руку, пришлось бы влить половину резерва. А вот сделать точкой приложения одежду мне пока по силам.

— Пока?

— Резерв у всех нас растёт довольно быстро — уже через несколько месяцев эта «аура воли» распространится за пределы тела в достаточной мере, чтобы даже на чужой одежде телекинез использовать было крайне затруднительно. А если вырастешь за пределы адепта — придётся ещё и научиться эту ауру контролировать, иначе будешь невольно мешать магам поблизости на расстоянии десятков метров. У нас четверых дар выше среднего, так что в нашем случае этот момент настанет ещё раньше. Собственно, поэтому старшекурсники в дуэлях подобное и не применяют — только ману и время тратить зазря.

— А ты откуда это знаешь?

— Секрет фирмы, — таинственно улыбнулся я.

Не говорить же, что я вынес это из пьяных историй отца с Отто, когда они вспоминали первые тернистые шаги по тропе дуэлинга? Потом, конечно, уточнил этот момент в базе знаний — но без понимания, что именно искать, на такие вещи не наткнёшься: обычно их рассказывают чуть позже. Может, во втором модуле «Начал магии», а может и вовсе в третьем.

Жаль, что эта уловка была одноразовой. Сомневаюсь, что Свят поведётся на неё второй раз.

Но зато я выбил себе ещё месяц спокойствия.

Надо воспользоваться им с умом.

* * *

— Снова здравствуйте, Марк Сергеевич. Давно не виделись. Как поживает ваш Обет?

Я невольно поморщился. Тон у психолога был любопытствующим, с толикой сочувствия, но мне всё равно чудилась в нём тонкая издёвка.

— Терпимо. Нравиться мне вся эта дрянь не начала, но, по крайней мере, блевать с рациона уже не тянет.

— Это уже неплохо. Итак, вы пришли для выбора вашего второго Обета, верно? В таком случае, попрошу заполнить вас анкету…

— Опять⁈

— Вы не стояли на месте этот месяц, к тому же в этом возрасте приоритеты и предпочтения зачастую меняются весьма быстро… Мы можем использовать предыдущие данные, но в таком случае результат может вас разочаровать.

— Ладно, ладно, — я с неохотой забрал стопку листов из руки Игоря и уставился на первый вопрос. — Мне кажется, или вопросы поменялись? И… эээ… — я с некоторым удивлением быстро пролистал анкету. — … их стало больше?

— Да. Вы плотно взаимодействовали с Системой весь этот месяц, она собирала о вас множество прямых и косвенных данных. В связи с этим анкета была видоизменена лично под вас — чтобы подтвердить или опровергнуть эти данные. В любом случае, точность выбора второго Обета будет заметно выше, нежели с первым.

— А что делать тем, у кого попытка выбора только одна? — пробурчал я, начиная заполнять анкету. — Неужели нельзя было сначала месяцок дать им «повзаимодействовать», чтобы выбор был более точным?

— Можно было, — пожал плечами психолог. — Но абсолютному большинству не требуется настолько точное попадание. Плюс-минус круг большой роли для них не играет. А вот месяц отставания от сверстников — играет. Не отвлекайтесь.

В этот раз заполнение анкеты затянулось почти на час. Наконец, тяжело вздохнув, я протянул ответы Игорю.

— Так, ну-с, давайте посмотрим. Ага. Ага… Хм… Итак, в прошлый раз у вас было четыре варианта, и один из них вы уже выбрали. По итогам нового опроса… да, оставшиеся три никуда не делись, хоть и претерпели некоторые изменения. Напомнить или вы…

— Я помню. Недосып, физические упражнения и полный целибат до брака, — я невольно поморщился.

— Да, всё верно. Формулировки слегка ужесточились, но в целом, по смыслу, всё осталось как было. Вдобавок к этим вариантам, появились ещё два. Вот.

Я с интересом подался вперёд, забрав бумажку с формулировками из руки собеседника. Ну-ка…

Преодоление брезгливости. Испытав сильную эмоцию отвращения/брезгливости по отношению к ситуации/человеку/элементу окружения, намеренно осуществить действия, влекущие повторение/усиление эмоции, либо препятствующие её исчезновению…

— Чего, простите? — не дочитав внушительный список условий и уточнений, я с недоумением поднял глаза на психолога. — Это не Обет, это хрень какая-то.

— Не особо популярная штука, да, — спокойно согласился Игорь.

— Честно говоря, я даже формулировку до конца не понял.

— На самом деле, там всё просто. Например, приходишь вечером домой после жаркого дня, весь потный и грязный. Хочется как можно быстрее помыться в прохладном душе… но вместо этого ты сидишь и терпишь часок-другой. Это самый базовый вариант, но в целом тут больше от фантазии твоей зависит.

— Сомнительная хреновина, — буркнул я. — Из ваших слов звучит просто, но на деле слишком геморройно отслеживать и придумывать, слишком много условий и оговорок.

— Да, берут редко, — подтвердил психолог. — Он и подходит мало кому, для большинства такой Обет максимум круг на третий потянет. Это вы, судя по ответам и данным Системы, весьма брезгливый и чистоплотный. Так что вам бы он был в самый раз…

— Не возьму, — мотнул головой я, возвращаясь к чтению. — Даже недосып лучше.

Второй вариант был коротким. Одна-единственная строчка, без всяких уточнений, модификаций и дополнительных условий.

Обет молчания. Пять дней в месяц.

Я невольно хмыкнул.

— Нестареющая классика. Даже странно, что в первый раз мне его не посоветовали.

— Было маловато сведений, — отозвался Игорь, что-то быстро глянув в своих записях. — С пятью днями в месяц на тот момент можно было попасть в круг от четвёртого до седьмого. Сейчас всё гораздо понятнее. Собственно, есть ещё десяток-другой вариантов, с которыми можно поиграться, дотянуть или упростить их до квинты с куда большей точностью, чем в прошлый раз. Пока что вы увидели только рекомендуемые…

— Больше и не надо, — качнул головой я. — Беру Обет молчания.

— Уверены?

— Да.

Обет молчания входил, пожалуй, в пятёрку самых популярных. Относительная простота (хотя, конечно, это сильно зависит от характера), легкость в подкручивании «под себя», стабильно высокие круги… единственное, что мешало Обету ворваться в топ-3 — невозможность при его выполнении использовать жесты и магические хитрости, кроме самых простейших. Увы, при добавлении дополнительного условия, что можно использовать язык глухонемых, или, скажем, общаться при помощи создаваемых магией надписей в воздухе, круг Обета драматически падал минимум раза в полтора, а то и два. Единственное, на что не реагировал Обет — на обычное письмо от руки, но «разговор» таким образом выходил чересчур неудобным.

И если в Академии, с её относительно свободным графиком и пониманием со стороны преподавателей и однокурсников, можно было спокойно помолчать, то вот после выпуска многим было сложно держать этот Обет, особенно если количество «молчаливых» дней в месяц превышало немногочисленные выходные. Скажем, послали тебя по контракту работать единственным целителем в мелкий городок, и, хочешь ты того или нет, каждый день придётся общаться с больными. Им на твой Обет плевать.

Я, во-первых, не особо жаждал работать целителем или кем-то ещё, кому приходится регулярно трепать языком. Да и надежда на бытие свободного мага всё ещё теплилась. Идей по заработку денег у меня пока особо не появилось — но ещё не вечер. Во-вторых же, даже при самых худших раскладах — если придётся заключать контракт с Империей и потом его отрабатывать, то уж пять дней выходных в месяц у меня, поди, будет. Теоретически.

* * *

Принятие второго Обета прошло заметно легче и менее… волнующе. Вместо симпатичной юной девушки меня встретил хмурый не выспавшийся мужчина средних лет, от которого волнами накатывал мощный запах табака. А дальше — ровно как в прошлый раз. Диван, обруч, короткая клятва, зачитанная с бумажки. Пара минут головокружения — и я уже покинул кабинет. В ногах всё ещё чувствовалась определённая слабость, но — никакого сравнения с ощущениями от предыдущего раза.

Да и коридоры здания в этот раз были пустынны и тихи: лишь парочка едва знакомых студентов прошли мимо, торопясь к своим психологам или на принятие нового Обета. В целом — ничего удивительного. Добрая половина курса имеет валентность всего лишь в единицу, как тот же Генрих, так что, после первой волны паломничества в этот корпус, делать им здесь больше нечего. А остальные, в отличие от прошлого раза, выбирают день и время, которое удобно лично им. Кто-то, несмотря на все предостережения, принял второй Обет ещё неделю, а то и полторы назад. Кто-то, наоборот, будет тянуть ещё пару-тройку недель, пытаясь определиться. Хотя основная часть пойдёт как раз в ближайшую неделю, конечно.

Выйдя на улицу, я невольно поёжился, накинув капюшон толстовки. Сентябрь ещё не начался, но вот уже который день моросил непрерывный надоедливый дождь. Вместо приятного почти осеннего солнышка — бескрайние стальные тучи, вместо неспешных прогулок — быстрые перебежки между зданиями, вместо парка и набережной, где мы успели найти и облюбовать себе не особо популярные и потому тихие местечки для посиделок — унылые душные пространства корпусов, библиотеки и общежития. В последнем случае — особенно унылые. Хоть мы с Викой Кехман и оставшейся парочкой соседей по блоку — Катрин Ларссен (тихой девчушкой из Шведской унии с волосами цвета пшеницы) и Ванькой Левашовым (румяным, кровь с молоком, деревенским парнем, простым и бесхитростным, как удар кувалдой) — убрали и оттёрли общие помещения и собственные комнаты до приемлемого состояния, но сильно радостнее в них не стало. Было бы неплохо найти краску и хоть немного освежить эти унылые блеклые стены… но где ж её найдёшь?

Точнее, краску можно было найти в гигантском внутреннем магазине, занимающем отдельный корпус целиком (там, складывалось ощущение, было в принципе всё, что угодно) — но все цены там были в таврах, которые мы так и не научились зарабатывать стабильно. Пока самой богатой из наших знакомых была Вика — большую часть внутренней валюты выдавали за промежуточные проверки знаний на лекциях или же выдающиеся результаты практических работ на семинарах. Но выдавали редко и сущие слёзы: десятые доли, максимум — единицы тавров. Даже Вика, при всей своей старательности и прилежности, накопила едва десяток монет. Для сравнения — та самая банка с краской любого цвета (литров на пять, то есть её, скорее всего, ещё и мало будет) стоила, кажется, полтора десятка тавров.

Старшие курсы в один голос советовали валюту на всякие мелочи не тратить — мол, лучше подкопить и потом взять что-то действительно ценное. Например, какой-нибудь полезный артефакт. Хотя гораздо, гораздо дешевле взять заготовку для оного и обратиться к знакомому студенту или аспиранту, который пошёл по стезе артефактора, заплатив тому за работу напрямую. Выйдет, может быть, менее надёжно и качественно, но зато дешевле в разы.

Вспомнив этот совет, я вдруг задумался — а не попробовать ли себя в артефакторике? Нужда в деньгах на оплату обучения-то никуда не пропала. До этого моей основной идеей было добиться разрешения на более-менее свободный выход в город, после чего устроиться там на подработку к какому-нибудь состоявшемуся магу, но если можно зарабатывать непосредственно в Академии, то это даже проще. Даже если будут платить не полновесным рублём, а теми же таврами — можно будет потом спокойно обменять эти тавры на деньги непосредственно у ПАМИРа. Это купить тавры за рубли нельзя, а вот в обратную сторону — пожалуйста. Хотя курс скакал постоянно, да и был низковат, как по мне…

Невольно заинтересовавшись, я укрылся от дождя под козырьком одного из зданий, и, нажав на кнопку на браслете, скомандовал:

— Личный учебный курс.

Так, ну-ка…

Учебный модуль «Артефакторика I». Длительность курса — 3 недели. Начало — первый день каждого месяца. Преподаватели — Алексей Дубов, Инна Дубова, Тимур Ильясов. Стоимость: 11 учебных кредитов.

[Курс недоступен для записи]

[Требуются пройденные курсы «Начала магии V», «Эффективное волшебство II», «Материаловедение III», «Ментальное конструирование IV», а также предшествующие им]

[Требуется источник магии объемом не менее 80 с. м. е.]

[Требуется чистота маны 6 баллов из 10 или выше]

Быстро проглядев ведущие к требуемым курсам ветки, я вздохнул. Ну, если повезёт и часть предметов не будет чрезмерно конфликтовать в расписании, то есть шанс доковылять до первого модуля артефакторики к следующему лету. Если не повезёт — к осени. И это при условии, что именно эта цель будет первоочередной — например, скромно притулившееся в списке «Материаловедение» на самом деле требовало кучи пройденных курсов из физики и химии. Соответственно, если я сделаю упор на них, то неизбежно просядут другие направления. Ветка биологии, например, ведущая к крайне интересной лично для меня магозоологии и, опосредованно, к целительству, друидизму и некоторым другим малопопулярным, но интересным курсам. Не то чтобы я хотел быть целителем или друидом, скорее хотелось взять хотя бы основы отовсюду, откуда смогу. Да и полезно это — уметь себя подлечить в случае чего, например… Ну а с дальнейшей специализацией уже определюсь по ходу дела.

— М-мать! — я почувствовал резкий толчок и едва не рухнул с крыльца, еле успев взмахнуть рукой и уцепиться за декоративный столбик. — Какого хрена ты посреди дороги встал, идиот? Нашёл место в Систему пялиться!

Нажав кнопку на браслете, я убрал строчки и рисунки перед глазами и хмуро воззрился на собеседника. Низкий — ниже меня — парень лет под семнадцать. Неприятные тонкие губы, модная стрижка, холёное узкое лицо, перекосившееся от презрительной гримасы. Первый раз его вижу, так что явно старшекурсник — да оно и по возрасту видно. Парень, судя по всему, выбежал из здания, у которого я стоял, и умудрился каким-то чудом наткнуться на меня. Учитывая, что я стоял в стороне от двери — либо у него ноги заплетаются, либо он слепой, как крот, либо намеренно ищет конфликта.

— Я не стоял посреди дороги, — хмуро процедил я. — Иди, куда шёл.

— Да щас. Я жду извинений.

— Ну жди, — я невольно вскинул брови на такую наглость, повернулся и сделал шаг с крыльца. Если он не хочет уходить, то я сам уйду.

Парень наклонил голову и насмешливо протянул:

— Марк Землянский, значит? Первачок… знаешь, вы такие забавные. Прошёл всего месяц, а вы уже распушили пёрышки и ходите, считая себя всемогущими. И так из года в год, пока вы не натыкаетесь на кого-то, кто изваляет вас в пыли и собьёт излишнюю спесь.

Пропустив мимо ушей почти всю пафосную часть, я сосредоточился на главном — Система показала парню моё имя и курс. И чёрт знает, что ещё. Это не сильно полезный, но всё же заметный бонус. За красивые глаза его не выдают — так что парень передо мной явно непрост.

— Какая пыль? — я вновь повернулся к нему. — Между нами, небось, тысячи полторы рейтинга. Дуэль не устроить. А обычные драки в ПАМИРе запрещены.

— Вот-вот, я об этом. Вы ходите гоголем, считая, что вам ничего не грозит. Даже не понимая, насколько много вокруг вас мелочей, которые зачастую переворачивают картину. Да-да, драки запрещены, — собеседник растянул свои губы в широкой ухмылке. — А за использование магии в подобной драке и вовсе можно нормально так встрять. Вот только если не использовать магию… не наносить увечий… и драться один на один…

Парень резко шагнул вперёд и раскрытой ладонью толкнул меня в грудь. Я не успел ни отреагировать, ни понять что-либо — по рёбрам словно пушечным ядром шарахнули. Невольно скорчившись и хватая ртом воздух, я обнаружил себя в грязной луже у самого крыльца.

— … то всё, что тебе грозит — сравнительно небольшой штраф в таврах. На твою беду, у меня очень плохое настроение и очень солидный внутренний счёт.

Глава 13

Какое счастье, что по дороге обратно в общежитие я не встретил никого из знакомых. Впрочем, даже незнакомцы с удивлением и жалостью оборачивались на меня — и неудивительно. Весь грязный, мокрый, с наливающимися синяками по всему телу и физиономии, с разбитым носом и как-то неприятно побаливающей голенью, я ковылял к себе в комнату, стиснув зубы от обиды и гнева.

Вот уж действительно. Спесь с меня сбили. Качественно сбили, надёжно.

Конечно, после того, как повалялся в луже, я немедленно вскочил и попытался дать сдачи… только вот моему противнику было абсолютно наплевать на мои потуги. От всех ударов он уворачивался с нарочитой ленцой, а один даже демонстративно пропустил, приняв на пресс — и мне показалось, будто я ударил понакачанной автомобильной покрышке. Зато в ответ на меня сыпался град молниеносных ударов — при всём желании я уворачивался хорошо если от трети, да и то в основном на животной интуиции и существенном опыте. Горче всего было от понимания, что это даже не его максимум: противник явно чётко выверял каждый удар, чтобы, не дай боже, не нанести мне никаких травм. Не из-за сочувствия ко мне, исключительно из меркантильных соображений. Лишний штраф ему платить не хотелось. Мразь.

— Марк⁈ Что…

Я выругался сквозь зубы: почти сумел проскочить. Умудрился напороться на лестнице на, как всегда, бледного и уставшего Генриха. Бросил ему на ходу:

— Потом расскажу.

Ускорившись, буквально влетел в свою комнату и захлопнул дверь. С отвращением осмотрел себя и начал раздеваться, скидывая вещи прямо на пол, в одну грязную груду. Потом всё постираю, лекция по ботанике через полчаса, а мне ещё помыться надо успеть. Выскочив в блок в одном нижнем белье, я рассчитывал, что все уже разбрелись отсюда кто куда, но… тут же наткнулся на ошарашенное лицо шведки Катрин, выглянувшей из своей комнаты. От неожиданности и очевидной неловкости я выругался уже во весь голос, отчего та пискнула что-то невразумительное и скрылась за дверью.

— Твою же мать… — пробежав в душевую, я на мгновение задержался возле умывальников, бросив взгляд на себя в зеркало. — Красавец…

Нос опух до состояния картошки, живописные потёки грязи после того, как меня несколько раз поваляли в луже, таинственно прикрывали чёрной вуалью синяки и ссадины. Кровавая юшка из носа разукрашивала щеки, смешивалась с грязью и спускалась из носа до самой шеи художественными разводами.

Самое дерьмовое — я даже не мог подлечиться. Не из-за того, что не умел — практики за школьные годы у меня хватило, чтобы даже «сырым» способом делать это максимально эффективно. Сейчас, после обучения более академическим способам колдовства, эффективность выросла ещё сильнее. Мне хватило бы и пары семок, чтобы свести синяки и ссадины с лица. Ну, ещё пятёрку на опухший нос. Остальное тело может и потерпеть… но какая разница во всех этих расчётах, если мой резерв был пуст?

Как же это всё не вовремя… ровно в день принятия Обета, когда я выплеснул всю остававшуюся ману для его закрепления. За пару часов, прошедших с принятия, успело восстановиться… аж 0,5 с. м. е. Слёзы, да и только. Хорошо если на один синяк хватит. Не самый большой.

Из душа я выбежал быстро и уже одетым — чистую одежду я сразу захватил с собой. Снова глянул в зеркало и устало вздохнул. Плохо, очень плохо.

— Тебе… нужна помощь? — раздался справа от меня любопытствующий голос с сильным акцентом.

— Привет, Катрин, — скосил я на неё глаза и слегка смутился. — Извини, что напугал.

— Не стоит извиняться. Это было… хм… как это по-вашему… интересно, вот. Так тебе… нуждаться в помощь?

Порой мне казалось, что Катрин прекрасно знает русский — временами она использовала весьма сложные обороты абсолютно правильно и бегло говорила почти без акцента. А иногда она будто специально начинала долго думать над каждой фразой и допускать ошибки в простейших предложениях. Зачем? Кто бы её знал. Может, пытается создать образ недалёкой иностранки. Или просто прикалывается над всеми. Ставлю на второе.

— Если у тебя найдётся лишняя мана, то я не откажусь от лечения, — кивнул я.

— Найдётся.

— Не стоит затягивать всё, достаточно поправить лицо, — быстро добавил я.

— Повернись, — серьёзно сказала девушка. — Я сама решить, что и как поправить. Стой спокойно.

Её тонкие, изящные пальцы осторожно пробежались по моим синякам, задержались на распухшем носе, и я невольно поморщился от вспышки боли.

— Терпеть, атаман… казаком будешь, — Катрин с невинным лицом уставилась мне в глаза, только вот я вновь видел где-то в их тёмно-серой глубине искорки смеха. — Я верно сказала?

— Абсолютно верно, — с нарочито серьёзным лицом кивнул я.

Девушка что-то прошептала на шведском. Видимо, это был словесный триггер на заклинание, потому что я тут же почувствовал холодок, распространяющийся от её пальцев.

— Ох…

— Больно? — удивлённо приподняла брови Катрин. — Не должно быть…

— Нет, не больно, — я прикрыл глаза и, почувствовав, как резко утихла ноющая боль в разбитом носу, глубоко и с наслаждением вдохнул, чувствуя, как спадает воспаление, позволяя наконец дышать. — Наоборот, приятно. Спасибо, Катрин.

— Можно… как по вашему… просто Катья.

— Спасибо, Катя, — я невольно улыбнулся.

Увы, хотя резерв у шведки был весьма немалый для нашего возраста, но, как и у многих — незаполненный до конца из-за тренировок. Слив всю ману подчистую, она вылечила мне нос и свела добрую половину синяков с лица. Остался огромный, пожелтевший, но не исчезнувший до конца фингал под правым глазом и десяток мелких ссадин (несколько раз, когда падал, проехался лицом по гравию дорожки).

— Всё, — она со вздохом опустила руки. — Больше маны нет.

— В любом случае спасибо, Кать. Я твой должник.

— Проводить девушку до корпуса под зонт, должник, — фыркнула та. — У меня тоже ботаника скоро начаться.

— У меня нет зонта, — смущённо признался я. — Не привёз с собой.

— Ещё и зонт нет, — демонстративно закатила глаза Катрин. — Ладно. Так и быть. Брать мой.

* * *

На ботанику мы опоздали. Довольно сложно бежать и даже идти достаточно быстрым шагом, когда тебя придерживает под локоть красивая девушка. Да и зонт в руке, то и дело пытающийся вырваться и улететь под очередным порывом петроградского ветра, немного замедлял движение.

Бесшумно проскользнув в аудиторию через заднюю дверь, мы уселись за ближайшей свободной партой. К счастью, почти никого из знакомых вокруг не было — наша обычная компания предпочитала сидеть спереди. Единственный, кто обнаружился относительно неподалёку — Влад, повернувший голову и с внимательным прищуром изучающий моё разукрашенное лицо. В ответ на его вопросительно вскинутые брови я слегка качнул головой — потом, мол.

— … итак, представители отдела Bryophyta отличаются…

Расслабившись, я достал из рюкзака тетрадь, но от лекции почти отключился: пока что по большинству предметов шло расширенное и углублённое повторение школьной программы, но поскольку я эту программу и так изучал в свободное время шире, чем требовалось, то на многих модулях я присутствовал чисто формально. Слушал краем уха, если улавливал что-то новое и полезное — записывал. В остальное время читал неисчерпаемую системную базу знаний или взятые из памирской библиотеки книги по другим предметам. Увы, первые модули подходят к концу, а вместе с ними подходят и последние денёчки спокойной учёбы. Дальше придётся впахивать.

Кстати, раз уж есть время… а то я уже который день откладываю.

Нажав на кнопку браслета, я едва заметно шевельнул губами:

— Личный учебный курс. Начала магии, первый модуль. Сдать экзамен.

Перед глазами вспыхнуло сообщение, попросившее убрать подальше все письменные материалы по теме предмета и предупредившее, что за устные подсказки со стороны других людей последует автоматическая пересдача. Померцав перед глазами, сообщение сменилось одной-единственной строчкой.

Кратко, своими словами, объясните, что такое валентность мага.

Ответы на вопросы я тоже надиктовывал пусть и устно, но неслышно ни для кого. Даже для Катрин, сидевшей рядом и косившейся на меня крайне неодобрительным взглядом. Как мы сравнительно недавно обнаружили, Системе хватало и чисто символичных звуков от безмолвной артикуляции губами.

Один вопрос сменялся другим, а я уже начал слегка жалеть, что нырнул в экзамен с разгона и без особой предварительной подготовки. Вопросы в основной своей массе были несложными, но они были по всей, ПО ВСЕЙ программе модуля. Наконец, последний вопрос исчез, но вместо нового на его месте появилось сразу несколько строк:

[Курс «Начала магии I» (3 учебных кредита) сдан на 9 из 10 баллов]

[Получено 0,9 × 3 = 2,7 учебных кредита]

[Получено 5,4 тавра]

[Сдан первый учебный модуль. Разблокирован учебный рейтинг]

[Напоминаем, что передача любой конкретной информации о сдаче экзамена другим студентам влечёт за собой наложение штрафа в зависимости от ценности информации]

Прочитав последнее сообщение, я задумчиво почесал подсохшую ссадину над бровью. Это объясняет таинственную молчаливость со стороны старшекурсников и тех из наших, кто уже сдал модуль. Я-то думал, они просто туману нагоняют, а оно эвона как…

* * *

Как только закончилась лекция, в коридоре меня тут же выловили товарищи.

— Что случилось, Марк? — прогудел Аррун.

— Ты неудачно упал? — задумчиво уточнил Макс.

— Я думаю, дело было так, — с вдохновлённым лицо начал Свят. — Тебе всё-таки надоели баклажаны и ты пошёл отбирать орехи у белок в парке…

— Так, — я раздражённо потёр лицо. За время лекции я практически успокоился, но сейчас снова почувствовал обиду и гнев. Пришлось давить эти бессмысленные эмоции: ребята-то тут при чем? — Пойдём поедим, а? По пути и расскажу. Свят, нить истории про орехи не забывай, расскажешь потом. Кать, пойдёшь с нами?

— А что это за прекрасная дама? — тут же переключился на неё Макс.

— Катрин Ларссен, — кратко представилась та, проигнорировав немудрёный комплимент. — Марк, я есть пойти с вами, но хотела бы захватить Виктория.

— Без проблем, — пожал я плечами. — Мы хорошо с ней общаемся.

Найдя в толпе Вику и, вот неожиданность, Генриха, мы одной дружной гурьбой двинулись в сторону выхода из корпуса. Гончаров с нами обедал редко, но, увидев меня, удержаться не смог — после встречи на лестнице с моей грязной и окровавленной мордой, даже он не смог подавить в себе любопытство. Да, Вика бы потом всё ему пересказала, но из вторых рук — это совсем не то…

— Так что случилось? — Свят не дотерпел даже до выхода из корпуса.

Я промолчал, пытаясь сформулировать всё так, чтобы это не звучало жалко. Дождь на улице резко ослаб до мелкой, но неприятной мороси, так что, стоило нам выйти наружу, я машинально накинул капюшон. Но тут же наткнулся на ироничный взгляд Кати и тяжело вздохнул.

Протянув руку за её зонтом, встал поближе и раскрыл его над нами. После чего, игнорируя тихие смешки Свята и Генриха, позволил девушке взять меня под локоть.

— Если кратко — подрался. Вне помоста.

— С кем? — хором спросили Свят с Максом.

— А если не кратко? — прогудел Аррун.

— Но драки запрещены! — удивлённо воскликнула Вика.

Помолчав ещё немного и собравшись с мыслями, я медленно начал рассказ, постепенно отвечая на всё новые вопросы, появлявшиеся у товарищей. Постепенно разогнавшись, плюнул на попытки выставить себя в лучшем свете и прямо признался: отхреначили меня, как малое дитя. Без всяких шансов на сопротивление. Рассказал и про нюансы в правилах: мол, начал драку, подрался от души, заплатил штраф и гуляй спокойно.

— Странно. А не использовал ли он всё-таки магию, просто на себя? — уточнил берендей. — Иначе почему он был настолько быстрым? Я тебя в деле не видел, но примерно могу оценить опасность человека по его движениям. Тебя тюфяком назвать сложно. Чтобы настолько спокойно и без напряжения тебя победить, нужно либо быть профессионалом в боевых искусствах, либо применять магию. Но первое в нашем возрасте встречается слишком редко.

— Нет, — качнул я головой. — Я потом глянул в правилах — любая магия, в том числе и на себя, в драках вне дуэлей запрещена. Система такое отслеживает очень внимательно, и санкции за это очень, очень жёсткие, по типу снятия всех привилегий. Можешь себе представить: ты несколько лет карабкался вверх, расширяя свои возможности и увеличивая комфорт — и вдруг хрясь! ты падаешь в самое начало, в общежитие и столовую первого ранга. Жри перловку и радуйся, что не исключили с концами.

— Выходит, тебе не повезло наткнуться на профессионального бойца?

— Тоже нет. Техника ударов у него не намного лучше моей была. Возможно даже чуть хуже.

— Тогда почему…

— Он же старшекурсник, — не выдержала и вклинилась Вика. — Эффект Обетов, ну!

— Точно! — хлопнул себя по лбу Аррун. — Курсу к третьему многие уже первый рубеж должны пересечь. Хотя там вроде не особо большие изменения…

— Первый рубеж есть общее улучшение тела, — негромко сказала Катя. — Укрепление кожный покров, мышца и кость. Улучшение эластичность связка. Физические сила и скорость вырастать на второй рубеж.

— Уверена? — бросив взгляд на девушку, уточнил я. Та лишь громко фыркнула в ответ.

Следующие пару минут мы шли в гробовом молчании. Второй рубеж… похоже, мне не повезло наткнуться на кого-то весьма талантливого. Даже если он пятикурсник — для такого показателя нужно минимум три Обета, и не самых низких кругов. Если, конечно, я правильно помнил цифры… надо глянуть в базе знаний и подсчитать чуть позже.

— Я так понимаю, своё имя он тебе не назвал? — нарушил молчание Макс.

Я лишь покачал головой. Имя-то узнать несложно. Рано или поздно пересечёмся в кампусе вновь, не такой уж он большой. Но какой смысл? До этого момента у меня была надежда на своё усиленное развитие, если мой потенциал с количеством Обетов действительно реализуется. В идеале — за годик догнать его в дуэльной таблице и вызвать на дуэль, после чего попытаться отпинать его хорошенько на помосте. Ну или хотя бы магией хорошенько отделать. А если откажет — подкараулить его и разукрасить его наглую физиономию просто так, пожертвовав таврами.

Но если он действительно пересёк второй рубеж, то, скорее всего, он всё же пятикурсник. Я просто не успею его догнать до выпуска. При всём желании.

— А может, вместе на него навалимся? — почесав отрастающую бородку, предложил Свят. — Я не особо уважаю тех, кто толпой на одного, но тут случай особый…

Макс с Арруном резко оживились и переглянулись.

— Во-первых, сомневаюсь, что выйдет, — я вспомнил скорость его движений и поморщился. — Даже Аррун пусть и сравним с ним по силе, но при этом заметно медленнее.

— Посмотрим, что ты скажешь, если я перекинусь, — оскалился тот.

— Надеюсь, это была неудачная шутка, — ровно сказал я, покосившись на обычно спокойного и серьёзного берендея. — А во-вторых, вы пропустили мои слова о том, что относительно небольшие штрафы лишь за драку один на один. За массовое побоище мы провалимся в настолько глубокую яму, что выбираться из неё будем весь ближайший год, а то и дольше. В общем, парни, я благодарен вам за поддержку, но пока что это моя личная вендетта. Не бойтесь, прощать этому хмырю я ничего не собираюсь.

— Ладно, — хлопнул меня по плечу Макс. — Но если вдруг понадобится помощь — говори, не стесняйся.

В это время мы как раз подошли к столовой и я, с тоской бросив взгляд на привычную дверь с номером два, направился в перворанговую, вместе со всеми.

— Поздравляю с возвращением к истокам! — ухмыльнулся рядом Генрих. — Соскучился по перловке?

— Это всё ещё лучше варёной брокколи, — отмахнулся я. — Кстати о еде. Свят, ты ещё не забыл свою историю про белок и орехи?

— Точно, — оживился тот. — Что ж, дело было так. Голодный Марк в сумеречном состоянии разума забрёл в глубины парковой зоны в поисках еды…

Глава 14

— Добро пожаловать на вторую часть курса «Начала магии».

Громов покачивался посреди аудитории в глубоком кресле-качалке, заложив руки за голову и с хитрецой обозревая каждого из нас.

— Думаю, все заметили, что сегодня вас стало заметно меньше — судя по моим данным, пропал каждый шестой. Кто-то не успел сдать экзамен за первую часть курса. Кто-то его завалил, набрав меньше пяти баллов — и теперь сможет пересдать его лишь через две недели самостоятельной подготовки. Кто-то слишком редко посматривает в личный учебный курс и не заметил, что второй модуль, в отличие от первого, не является обязательным для всех. Точнее, рано или поздно его придётся пройти всем, но Система не записывает на него автоматически. Кто-то успел записаться на предмет с конфликтующим расписанием… причин много. К счастью для всех этих бедолаг, в отличие от первой части, которую я рассказываю раз в год, второй модуль проходит каждые три месяца.

— Меньше народа — больше кислорода, — тихо фыркнул в кулак сидевший рядом Макс. — Когда мы уже на реально мелкие группы разобьёмся, а…

— Сегодня мы снова затронем тему Обетов. А точнее — их, скажем так, побочных эффектов. В зарубежной литературе это часто называют «импактом», и этот термин всё шире распространяется и у нас…

— Оп-па… — снова донёсся до меня шёпот Макса.

Я невольно закатил глаза, чувствуя, как где-то справа на меня бросила взгляд почти вся оставшаяся часть нашей компании. После того случая со старшекурсником прошло несколько дней — и мы успели немного порыться в системной базе знаний и бумажной библиотеке кампуса, читая про эти самые эффекты. Оказывается, можно было не заморачиваться, и через пару дней нам бы всё это преподнесли на блюдечке. Что ж…

— Как и всегда, теорий о механизмах возникновения этих самых побочных эффектов — огромное множество. Причём выделить одну доминирующую в данном случае сложновато. Поэтому я расскажу о той, которая кажется наиболее правдоподобной лично мне, а остальное вы можете посмотреть в свободное время в библиотеке Академии. Представим, что каждый ваш Обет — это отдельный магический источник…

Я невольно зевнул, прикрывшись ладонью. Бросил взгляд влево, на Катрин, сидевшую в десятке метров от нас вместе с Викой и Генрихом. Вся троица быстро конспектировала чуть ли не каждое слово Громова — руки так и летали над тетрадками. И зачем только? Пока он ничего отличающегося от того, что можно найти в библиотеке и системных базах, не рассказывает.

— … таким образом, каждый Обет с годами всё сильнее влияет на физическое тело — и именно разделение на круги играет важную роль в этом влиянии…

— … эффект, измеряющийся в менедемах, накапливается долго и постепенно. Но на определённых этапах, которые чаще всего называют рубежами, происходит резкий качественный скачок…

— … в грубом виде формула для расчёта эффекта от Обета проста — взять его круг и умножить на время действия Обета в годах. Если Обетов несколько — полученные числа складываются. Например, два Обета шестого круга будут давать магу суммарно двенадцать менедем в год — или же по единице в месяц. В реальности, однако, в дело вступает множество дополнительных переменных — от привычки к Обетам и их взаимодействия друг с другом до наследственности и, разумеется, частоты нарушений каждого из Обетов, так что формула существенно усложняется вплоть до невозможности более-менее точного вычисления…

— … Сократ назвал это «законом рубежных квадратов» — все рубежи являются квадратами чисел, разница между которыми не выше тройки. Двадцать пять, шестьдесят четыре, сто, сто шестьдесят девять менедем…

— … увы, по мере привыкания к Обету, эффект от него сильно падает, после чего и без того грубая формула перестаёт работать совершенно. Поэтому с годами остаётся лишь регулярная проверка накопленного эффекта. Именно из-за уменьшения эффекта с годами очень плохо исследованы рубежи после шестого. Даже до седьмого доживали считанные единицы из самых сильных магов, что уж говорить о восьмом и дальнейших…

— Владимир Михайлович, — спереди поднял руку едва знакомый паренёк, чьё имя я, как ни пытался, вспомнить так и не смог. — Но почему, например, плохо исследован седьмой рубеж? Я читал интервью Дмитрия Андреевича Арзамасова, он полгода назад беседовал с репортёром «Terra magicus». В этой беседе он упоминал о том, что относительно давно преодолел седьмой рубеж и даже преодолел четверть пути до восьмого.

— Что ж… — протянул Громов. — Половинка тавра вам за хороший вопрос и за внеурочное чтение дополнительной литературы. Что же до самого вопроса — вы абсолютно правы, Дмитрий Андреевич спокойно предоставил одной из наших исследовательских групп всю информацию о своём организме после преодоления седьмого рубежа. Увы, поскольку каждый магистр является не только обычным представителем магического и научного сообщества, но и важным элементом военной машины государства — все чувствительные данные о них засекречены. И условием для рассекречивания полученных данных является непосредственная смерть Дмитрия Андреевича.

— То есть только через десятки лет, когда часть данных окажется рассекреченной, мы сможем сказать, что этот рубеж исследован достаточно хорошо?

— Увы, нет. Даже тогда — не сможем. Секретность — это лишь первая часть проблемы. Второй её частью является тот факт, что эффекты от седьмого и восьмого рубежей (то есть 484 и 625 менедем) являются индивидуальными. Например, эффекты от преодоления первого рубежа абсолютно одинаковы у каждого мага — укрепление и увеличение эластичности кожных покровов, связок и мышц, общее оздоровление организма… ну и ещё кое-что по мелочи. А вот на седьмом, восьмом и, судя по всему, всех дальнейших рубежах, эффекты разнятся от мага к магу. Всегда. Пока не было зарегистрировано ни единой совпадающей группы эффектов. Максимум — что-то слегка похожее. Поэтому я бы сказал, что нам потребуются вовсе не десятки, а сотни лет, чтобы установить все закономерности и сказать «хорошо, этот рубеж мы исследовали»…

* * *

— Как тебе есть нравиться лекция, Марк? — раздался сбоку от меня невинный голос Катрин.

Я молча показал ей язык, вызвав тихое хихиканье с её стороны. Второй день я отрабатываю Обет молчания — и второй день все товарищи и знакомые подтрунивают на эту тему. В нашей компании пока никто себе такой не брал, так что всем эти шутки кажутся ну ооочень забавными. Разве что недавно Аррун упомянул, что раздумывает взять его себе третьим — мол, в Академии будет сложно, зато потом, когда вернётся домой, станет куда проще. С их традицией регулярно проводить время в одиночестве в лесу — помолчать день-другой вообще не проблема. С другой стороны, он по жизни молчаливый, так что высокий круг навряд ли получит. Вот и думает.

— Все в сборе? Подайте голос, — с искорками ехидства произнёс Свят. — Марка не слышу… Ай! Ладно, ладно, всё!

Получив от меня пинок под зад (а нечего демонстративно поворачиваться ко мне спиной), Свят подпрыгнул, ухмыльнулся и махнул рукой, возглавив группу в очередном совместном походе в столовую.

И ровно около величественного здания столовой, обходя его по круговой дорожке, мы наткнулись на трёх людей. Два незнакомца — индифферентный ко всему тонкокостный брюнет, с мечтательной улыбкой пялящийся в пустоту, и крайне мускулистый атлет в обтягивающих брюках и водолазке, с причёской-ёжиком. Третий же… тот самый. Не зная его имени, я терялся, как мне его называть даже про себя. Соперник? Противник? Враг? Чёртов коротышка с комплексом Наполеона?

— Какие люди… — широкая улыбка на лице этой сволочи невольно заставила мой левый глаз дёрнуться. — Парни, это тот первачок, про которого я рассказывал. И, судя по его выражению лица, валяние в грязи пошло ему на пользу. Чего молчишь-то, друг сердечный?

Я сделал глубокий вдох, после чего молча указал на свой рот и скрестил руки.

— Аа, Обет молчания, — понятливо покивал тот. — Понимаю… Ну ты это, если у тебя какие-то претензии ко мне имеются — ты скажи. Я даже извиниться могу. Настроение у меня, в отличие от прошлого раза, хорошее, так что…

— Конечно, у него имеются к тебе претензии, — не выдержал Свят. — Ты…

— Нет-нет, — замахал руками тот. — Я вас знать не знаю! Как я могу быть уверенным, что вы действительно представляете его интересы? Вот если Марк сам скажет: мол, так и так, Станислав, давеча вы меня сильно обидели и оскорбили, я теперь ночами не сплю и мучаюсь от гнева и желания вас придушить — тогда я, конечно, принесу искренние извинения. Но если не скажет — что ж, значит, конфликт исчерпан и извиняться не за что.

Я внезапно успокоился и холодно усмехнулся. Не знаю, чего он именно ко мне прицепился — но он же прям кайфует от моей ярости, это видно. Так зачем давать ему это удовольствие?

Молча кивнув, я демонстративно повёл рукой — мол, да-да, проходи дальше. На лице Стаса мелькнуло разочарование, но он спокойно ответил на кивок и прошёл мимо вместе со своими товарищами, быстро исчезнув вдали.

— Действительно, редкая сволочь, — раздался рядом со мной голос Кати. На удивление чистый, почти без акцента — видимо, из-за того, что в кои-то веки она была крайне серьёзна. — Но сволочь неглупая.

Я устало пожал плечами. Хотелось выругаться. Но нельзя.

* * *

Следующим утром, на завтраке, Вика кашлянула, прерывая ленивую беседу, и попросила минутку внимания.

— Станислав Пламенный. Второй сын главы клана. Четвёртый курс, восемнадцать лет, пять Обетов. Дуэлями не увлекается, но спокойно держится в пятой сотне рейтинга — то есть, выше многих пятикурсников. По общей силе пятьсот шестой. По учебному рейтингу — восемьсот девяносто третий, — мерно и негромко рассказывала Вика. — Из направлений магии успешен в термокрионике и кинетике. По слухам, остальные направления ему абсолютно не даются, хотя он усиленно пробует себя буквально во всём. Очень сильно комплексует из-за своего роста — вроде бы, невеста разорвала давно обговорённую помолвку, как только стало ясно, что он закончил расти. Последняя информация неподтверждённая.

— Кхм, — мы круглыми глазами смотрели на Вику.

— Что?

— Откуда… это всё?

— Рейтинги находятся в общем доступе, — девушка, не обращая внимания на всех вокруг, приступила к уже привычному завтраку. Перловая (кто бы сомневался) каша, разваренная до невозможности, кусок чёрствого чёрного хлеба с солью и вода. Я с тоской вспомнил завтраки «второго ранга» — там хотя бы овсянка была…

— А остальное?

— А остальное вчера вечером у знакомых девчонок со старших курсов узнала.

— А они откуда знают?

— Марк, это есть девочки, — внезапно засмеялась сидящая напротив Катрин. — Они всегда всё знать, если это касаться красивый, сильный или неприятный человек.

— Катя верно говорит, — кивнула Кехман. — Станислав подпадает сразу под две последние категории, поскольку на своём потоке он держится в десятке лучших. При этом характер у него откровенно говённый. Счёт оттоптанных им мозолей скоро перевалит за сотню. Но топчется он только по тем, кто гарантированно слабее, так что хорошего отпора не получал уже пару лет как.

— Что ж… ясно, — я невольно широко улыбнулся. — Спасибо за хорошие новости, Вик.

— Хорошие? Ты, видимо, плохо меня слушал…

— Нет, правда, хорошие, — я качнул головой. — Во-первых, он не пятикурсник, а значит — у меня есть целых два года на то, чтобы догнать его и отомстить. За год я бы точно не успел, а вот за два — некоторые шансы имеются. Во-вторых, у него проблемы со всеми направлениями магии, кроме двух самых простых. В-третьих, судя по учебному рейтингу, в плане мозгов и знаний он всего лишь середнячок. И пусть у Пламенных родовая склонность к термокрионике — на дуэлях зачастую куда важнее ум и разнообразие приёмов, чем тупая сила. Я пока свои склонности и слабости не знаю… но у меня есть время, чтобы это выяснить.

— Но и он два года на месте стоять не будет, — пробасил Аррун, облизывая ложку и пододвигая к себе очередную тарелку. Он, как обычно, взял себе тройную порцию, но на это никто уже не обращал внимания. Большому телу требуется много еды…

— Ему уже восемнадцать. Источник, по сравнению с нами, растёт куда медленнее. Импакт Обетов тоже… наверное. А мне просто нужно взять от своего возраста всё возможное.

— Ну, это дело полезное. Только на мести не концентрируйся. Не стоит оно того, — покачал головой Макс. — Два года на это положить…

— Да не делайте из меня совсем уж идиота, — я поморщился. — Просто у меня появился стимул стараться больше. Даже если через пару месяцев я успокоюсь и положу болт на месть этой скотине, это всё равно будут продуктивно проведённые пара месяцев. Да и есть более быстрые обходные пути. Скажем, найду подработку, найду ещё несколько недовольных Стасом людей, скинемся всем миром и заплатим внушительную сумму какому-нибудь мощному пятикурснику, чтобы тот хорошенько Пламенного отхерачил вне помоста. Такой вариант мести меня тоже вполне устраивает.

— Вариант есть интерес, но не совсем реаль, — покачала головой Катя. — Одно дело дуэль, другое дело драка. Не думаю, что кто-то взять такой заказ.

— Посмотрим.

Так-то Катя права: если дуэль с представителем одного из первых кланов страны — дело обычное, а если он проиграет — то это исключительно его проблемы, то вот на то, что этого представителя изобьют в подворотне кампуса, его родственники могут и оскорбиться. А лишние проблемы не нужны никому, в том числе и мне. То есть придётся всё-таки совершать месть своими руками. И в рамках законов Академии, чтобы до меня сложно было докопаться.

Я, как всегда, поел быстро — сказывалась привычка из дома. В большой семье клювом не щёлкали. И теперь, дожидаясь, пока закончат остальные (в основном, неторопливый Свят и девчонки), я в лёгких раздумьях открыл системное окно с характеристиками.

Чистота маны: 5/10

Объем источника: 21,9 с. м. е.

Обеты: 2/? [доступно для расширенного просмотра]

Эффект Обетов: 0 менедем

Скорость восстановления маны: 0,34 с. м. е/час

Дуэльный рейтинг: 2398 место

Учебный рейтинг: 2442 место (2,7 кредитов)

ОСС: 1,0

Рейтинг ОСС: 2400 место

Личный баланс: 14,5 тавров

Невольно бросил взгляд вбок, на Генриха — именно он сейчас занимал в рейтинге ОСС первое место на потоке, несмотря на более низкий дуэльный. Второй стояла некая Алиса Сонина — малознакомая мне девчонка, взявшая Обет восьмого круга. Ну а третьим — я. Увы, долго Генрих на первом месте не продержится — как только у людей начнут входить в силу вторые, а потом и третьи Обеты — его тут же обгонят. Хорошо, если останется хотя бы середнячком. Скорее всего, с Алисой та же ситуация — мало кто брал настолько жёсткие Обеты, если валентность была выше единицы. Жить-то тоже как-то надо было…

Задумавшись о их проблемах, перевёл взгляд выше, на собственную, пока так и не определившуюся валентность.

Второй Обет приживался быстро и даже как-то привычно. Впрочем, и сложностей больших он мне не доставлял, в отличие от первого. И я невольно задумался — а не стоит ли взять третий пораньше? Ждать ещё месяц для надёжности и тратить время? Если теория Арзамасова верна, то у меня впереди ещё три-четыре Обета, и если выжидать месяц после каждого, то я окончательно разделаюсь с ними только к следующему году. Долго.

И дело даже не в желании догнать и перегнать Пламенного, просто я не видел смысла тянуть так сильно. Месяц — это универсальный период, рассчитанный под первый Обет любой сложности. Чтобы успеть более-менее привыкнуть к предыдущему, особенно если тот высокого круга, чтобы тело успело адаптироваться к повышенной скорости генерации маны. Но, насколько я знал, к каждому следующему Обету тело адаптировалось гораздо быстрее — дело-то уже привычное. Тем более что даже сокурсники, сократившие период ожидания на неделю-полторы перед вторым Обетом, не почувствовали никаких особых проблем.

Думаю, если я сокращу период до, скажем, двух недель перед третьим, больших проблем не будет. Максимум — лёгкое недомогание в течение пары дней. Переживу.

Интерлюдия 1

В тесной и прохладной келье, выдолбленной в толще монолитной скалы, сидел человек. В простых одеждах, чем-то смахивающих на монашеские, со спокойным и благородным лицом. На вид ему можно было дать и тридцать, и сорок, и даже пятьдесят лет — смуглое, гладко выбритое лицо и макушка не давали увидеть седину в волосах, но морщин было немного. На деле же человеку давно перевалило за двести — и, если бы не индивидуальный бонус от преодоления восьмого рубежа, то этот мужчина давным-давно лежал бы в могиле. Впрочем, почти все, кто его знал, искренне считали, что он там и лежит. Свою смерть он инсценировал качественно и надёжно — не возникло вопросов практически ни у кого. Сам же, в полном одиночестве, удалился в заранее подготовленное убежище в горах Тибета — к этим местам он всю жизнь питал определённую слабость.

Зачем?

Потому что чересчур долгая жизнь возбуждает у окружающих людей… плохие мысли. Зависть, например.

Да, шестой рубеж гарантированно продлевает жизнь, в том числе и фазу активной молодости, но добрая половина магов даже его не достигает. Да и одно дело — кое-как, с помощью целителей, доковылять старой развалиной до двухсотлетней границы, где и рассыпаться от старости. И совсем другое — отметить четверть тысячелетия бодрым и цветущим, будучи на вид в полном расцвете сил и зная, что впереди ещё как минимум сотня лет жизни. Когда-то схожий бонус долгожительства на своём седьмом рубеже получил Карл Четвёртый — и не помогла магистру вся его сила и опыт. Усыпили и прирезали в кровати, как щенка. Хотя там дело было не только в зависти, но и во власти — ждать ещё сотню лет, пока бодрый и помолодевший старикан наконец соберётся отдать трон, наследники откровенно не желали. И так долго ждали.

Ещё одной причиной, почему подобные долгожители если и появляются, то скрывают свои способности — страх со стороны окружающих. Маги не прекращают рост в силе с годами. Да, по сравнению с первыми годами развития, они практически стоят на месте, но это лишь в сравнении. Первые годы в этом плане похожи на взрыв, а следующие — на ровный, пусть и небольшой, огонёк костра. И на длинной дистанции этот огонёк может дать тепла не меньше, а даже больше, чем взрыв первых лет. И лишняя сотня лет жизни для этого костерка — это очень, очень много. Например, возможность достигнуть практически недостижимого девятого, а то и легендарного десятого рубежа. Возможность отточить свои знания и умения ещё больше. Возможность стать эмеритом.

Или попробовать шагнуть дальше.

Мужчина продолжал сидеть недвижимой статуей — и лишь едва заметные движения впалого живота и грудной клетки показывали, что он жив. Когда-то, десятки и сотни лет назад, сидеть в медитации пару суток подряд казалось ему крайне сложным Обетом. Девятый круг, как-никак. Сейчас он по собственному желанию сидел гораздо больше, вплоть до пары недель — благо, тело позволяло и не такое. Не ради Обета, а просто потому, что ему это нравилось.

Время скользило мимо год за годом. Сердце мужчины медленно билось в ритм с привычным циклом беззвучных магических упражнений, давным-давно встроенных в медитацию для удобства.

Стук. Быстрая, почти мгновенная цепочка атомных перестановок. Кусок антрацита, лежащий перед мужчиной, преобразуется в гигантский, поистине бесценный бриллиант, огранённый в идеальный додекаэдр.

Стук. Бриллиант рассыпается прахом и из этого праха вновь восстаёт уголь.

Стук.

* * *

В тысячах километрах от первого мужчины жил второй. Он тоже перевалил за двухсотлетний рубеж, но, в отличие от первого, действительно выглядел старым, даже древним. В отличие от первого, он не жил затворником, пусть и проводил большую часть времени на огороженной территории, куда не пускали чужаков. В отличие от первого, он не прятал свой возраст — и поэтому его знали все сильные мира сего. А те, кто не знал… значит, тем и не требовалось.

Небольшая вилла в Португалии, на побережье Атлантического океана. Никакой излишней роскоши и вычурности, да и внутри обстановка была самая простая. Разве что размер приусадебного участка, заросшего густым, практически нетронутым лесом, внушал уважение.

И сейчас в глубине этого леса, на покосившейся, ветхой скамейке второй мужчина сидел и листал толстую папку, состоящую из вырезанных газетных страниц, распечаток статей из разных областей науки и магии, фотографий и листов бумаги разных сортов и оттенков, заполненных от руки десятками разных почерков… Всё это принесла сюда высокая женщина в тёмно-синей рясе и изящной полумаске, скрывающей правую часть лица. Будь здесь другие люди — они бы с удивлением узнали в этой женщине Изабеллу Торн, текущую главу Ордена Аскетов.

Но других людей здесь не было. Женщина приехала сюда без охраны и сопровождения, как и всегда до этого. Мужчина тоже жил в полном одиночестве.

— Скучно, Белла, — закончив читать распечатки, мужчина покачал головой, после чего похлопал ладошкой по скамье. — Садись, поболтаем.

— Я постою, Дио, — женщина с лёгким сомнением смерила ветхую скамейку взглядом — казалось, та может рассыпаться от любого неосторожного движения. Правда, собеседник сидел на ней с непрошибаемым спокойствием… но это не повод испытывать её на прочность.

— Ну, как хочешь, — вздохнул мужчина и положил рядом папку с бумагами. — Тогда вкратце по вот этому всему. По курсу Ордена у меня нет никаких нареканий. Впрочем, после стольких лет у руля было бы странно, если бы ты вдруг начала косячить. По магическим изысканиям — макулатура. Как и всегда. Ничего интересного уже лет десять не видел. По научным — чуть интереснее, особенно в части генетики. Наука, конечно, молодая, но потенциал я вижу немаленький, особенно в симбиозе с магией… но это когда ещё будет. По мировым новостям… даже не знаю, зачем я их продолжаю читать. Скука и тлен. Тлен и скука. Пожалуйста, скажи, что у тебя есть хоть что-то действительно интересное.

— Ну, — Изабелла задумчиво почесала бровь. — Из интересного только неподтверждённое. Ты и сам знаешь, Дио, я не особо достоверную информацию тебе приносить не люблю.

— А ты сама знаешь, как мне скучно читать и слушать ваши «подтверждённые» отчёты, — махнул рукой Дио. — Дождёшься, я психану, сменю внешность и уеду доживать оставшиеся годы в какую-нибудь глухомань, где меня никто не достанет. Давай уже свои неподтверждённые слухи. Там обычно самое интересное и кроется.

— Хорошо. Говорят, католики снова взялись за выращивание сына Божьего.

— Опять нашли какого-то бедного мальчонку с огромной валентностью и напихали ему полную панамку жесточайших Обетов?

— Ага. Вроде бы в этот раз даже с прямого благословления Папы. Увы, сам знаешь, наши шпионы слишком мелкие посты занимают, чтобы хоть какую-то конкретику узнать. Но слухи в их Церкви ходят, и довольно упорно.

— Ну, либо он сломается, как прошлый, либо затаит злобу и в итоге они сами взвоют от того, кого вырастили… В любом случае, до этого момента ждать ещё годы и годы, но посматривайте в эту сторону. На всякий случай. А у православных что?

— У этих спокойно… вроде. По крайней мере, подобной хренью они не маются. Но последние годы тихой сапой захватывают влияние, особенно делают упор на молодые умы. Новый патриарх оказался чересчур умным, пожалуй. В бутылку не лезет, со всеми дружелюбен, но политику ведёт жёсткую, как в Российской Империи, так и за рубежом. Если не примем меры, русское отделение Ордена может сильно потерять в новичках — все слабые маги будут уходить в православные монастыри…

— Ну, это ты уже докладывала, — прервал её Дио. — Ваш план по восстановлению влияния и противодействию я одобрил. Можешь ещё к их императорскому клану поискать подходы — тем чрезмерное усиление Церкви тоже без надобности. Что-то ещё интересное есть?

— Есть подозрения, что немецкий кайзер перешагнул восьмой рубеж и что это нечто связанное с физическими кондициями — на последнем приёме у него были едва заметные изменения походки и движений. Скорее всего, пытается это временно скрыть до момента, пока не освоит полученное. Ммм… остальное совсем мелочи. Арзамасов опять нашёл себе мальчонку с неопределённой валентностью.

— Продолжает свои эксперименты? — фыркнул Дио. — Что ж, это хотя бы забавно. Приглядывай за ними, но слегка и без наглости — сам знаешь, как Дима нервно реагирует на наши шпионские игры. Если у него получится дотянуть парня хотя бы до семёрки — сообщи. Гарантированного будущего магистра придётся учитывать в раскладах.

— Хорошо, — кивнула Изабелла и слегка подняла руку, обнажив из-под грубого рукава рясы тонкий браслет часов. Бросила на них взгляд и вздохнула. — Пора выдвигаться. Через десять минут меня должны будут забрать у ворот.

— Доберёшься по воздуху, тут минута полёта от силы, — беспечно махнул рукой мужчина. — Ты магистр или кто?

— Магистр, но… Несолидно.

— С каких пор тебе не плевать? — вздёрнул брови Дио. — Давай, поболтай со стариком ещё немного. Раз в полгода навещаешь, а лишние пару минут жалеешь.

— Ладно, ладно. Так, что ещё из мелочей…

Глава 15

Недели летели незаметно. Тренировки физические и магические, лекции и семинары, постоянные экзамены — почти каждую неделю заканчивался очередной модуль и я тут же записывался на новый. А если позволяло расписание — то и на два сразу. Чаще всего не позволяло. И без того оно распухло до совершенного неприличия — я продолжал придерживаться мысли, что хочу попробовать основы в каждом из направлений, прежде чем решать что-либо насчёт своей специализации, а доступное дерево учебных курсов всё продолжало и продолжало расширяться… Из плюсов — благодаря куче сданных модулей, я с большим отрывом воцарился на первом месте учебного рейтинга (и начал понемногу догонять последних второкурсников). Как ни крути, но большая часть уже определилась с интересной им специализацией, и их расписание было куда менее загруженным — откровенно ненужные курсы они пропускали, а чтобы открыть нужные, требовалось сначала закончить предшествующие им. Из минусов — я стал выглядеть… ну, примерно как Генрих. Исхудал, приобрёл огромные круги под глазами и лютое отсутствие свободного времени.

Одним утром я вышел на улицу и застыл: всё вокруг покрывал толстый слой белоснежного снега. Ноябрь подкинул внезапную шутку…

Где-то вдалеке, со стороны парка, слышался чей-то искрящийся, почти детский смех. Глупо улыбаясь и щурясь на солнце, я добрёл до библиотеки. Взяв на пару часов учебник, быстро пролистал избранные страницы из него, после чего взялся за конспекты. Спустя час, освежив память, сдал очередной модуль — «Зоология позвоночных II», получил восемь баллов и слегка поморщился от недовольства. Но вместо того, чтобы записываться на очередной курс, лишь покачал головой и пробормотал:

— Пора устроить выходной.

Посмотрев расписание, шевельнул губами и тяжело вздохнул: надо было «добить» ещё два курса (и не набирать новых, разумеется) — и тогда… ммм… в следующую пятницу у меня выдастся первый свободный день за долгое время.

Что ж, надо будет к тому времени хорошенько подготовиться.

* * *

Беседок в кампусе ПАМИРа было множество, и при этом ни одна не повторялась: от простенькой деревянной будочки на три-четыре человека, до мраморного произведенияискусства с горделивой статуей грифона на плоской крыше; от почти закрытого кирпичного склепа с узкими окнами-бойницами, до лёгкого, воздушного, летнего газебо в виде семёрки тонких колонн, накрытых изящной крышей.

Увы, самые красивые и удобные места были заняты в любое время суток, несмотря ни на какую погоду, но мы сумели найти в глубине северной части парка относительно неплохой вариант — массивное каменное сооружение, спрятавшееся в густых зарослях акации. Собственно, если бы не приближающаяся зима, мы бы и вовсе его не увидели — даже с опавшими листьями разросшиеся высокие кусты практически закрывали все подступы к беседке. Внутреннее пространство было закрыто от ветра массивными стенами, но при этом сверху находились пара широких просветов, дающих и свет, и воздух. Хотя сейчас — только воздух. Белые ночи давно кончились и под вечер аллеи парка заполнил густой полумрак.

— Какие люди! — крик Свята заставил заполошно взвиться в воздух десяток разномастных пичуг, возившихся внутри зарослей. — Посмотрите, неужели мои глаза меня не обманывают? Неужели это Марк? Нет, не может быть… мне кажется, это его призрак…

— Клоун, — я продрался сквозь единственный узкий проход между кустами и хлопнул по протянутой ладони. — Могли бы и раньше сказать мне, что я совсем отбился от коллектива.

— Да тебя ещё поди поймай, чтобы это сказать, — улыбнулся Макс. — О великий, поведай нам, каково это — быть на вершине?

— На какой вершине? — недоумевающе уточнил я. — Я же уже не первый в дуэлях.

В дуэлях я и правда, заметно отстал — уж слишком много сил и внимания нужно было на них выделять. Плюс я изо всех сил продолжал разрабатывать резерв, так что маны у меня всегда было немного… в общем, я решил пока сосредоточиться на учёбе, а дуэли догнать как-нибудь попозже. В десятку на курсе вхожу — и ладно. Всё равно, чтобы столкнуть с первого места Свята, надо очень сильно заморочиться — тот уже навострился так, что даже Арруна побеждал в двух из трёх боёв. Да и к второкурсникам уже пару раз примерялся. И не сказать, что при этом сильно получил по щщам — оба раза была долгая борьба и проигрыш по очкам. Всё же резерв у Свята всё ещё уступал даже слабейшим со второго курса.

А вот я, пожалуй, в плане резерва уже начал их догонять. За сентябрь и октябрь я взял ещё три Обета. Правда, вначале я немного поторопился: две недели оказались слишком небольшим сроком. Принятие третьего Обета словно обухом ударило по голове и я ещё пару дней ходил как в тумане, слушая звон в ушах и с трудом фокусируясь на простейших вещах. Поэтому с четвёртым и пятым я увеличил паузу до трёх недель. Этого хватило, чтобы убрать лишние побочные эффекты.

С пятью Обетами скорость восстановления маны подскочила до невероятных значений, а вместе с ней такими же невероятными темпами рос и резерв.

— Тю, при чём тут дуэли? — Макс демонстративно постучал костяшкой пальца мне по лбу. — Это вначале все на них молились, потому что эффектно и круто — вау, магией пуляешься! А сейчас все успокоились, и большинству куда важнее учебный рейтинг и ОСС, тем более что за хорошее продвижение в них Система дает не менее, а то и более хорошие бонусы. А в этих двух рейтингах на вершине безвылазно сидишь как раз ты. И хрен тебя оттуда сбросишь.

— Ну, — я смущённо почесал лоб. — Возможно, да…

— Так и как оно, на вершине?

— Устал, — лаконично ответил я. — Потому и позвал вас, и выбрал наиболее удобное для всех время — посидеть, поболтать. Узнать, как у вас самих дела… нет, в общих чертах я и так знаю, но мало ли…

Наиболее удачное для всех время оказалось ночным. Увы, полноценный выходной себе подстроить смог лишь я, а вот остальные сумели вырваться лишь после учёбы, которая теперь зачастую тянулась до самой ночи, и буквально на часок-другой. В ноябрьском вечернем полумраке я подошёл к беседке, которую сам обозначил точкой встречи. В ней меня уже дожидались, кутаясь в пальто, Макс со Святом.

— Зачем ты вообще нас именно здесь собрал? — недоумевающе спросил Макс. — Холодно же.

— А в общаге места мало и обстановка унылая, — поморщился я. — Да и устал я что-то в четырёх стенах сидеть. Что же до холода… мы маги или кто? Сейчас нагреем.

— Маны не хватит, — с сомнением сказал Свят. — Хотя если по очереди… нет, не знаю. Надо пробовать.

— Сейчас остальные ребята подойдут — и точно хватит. Вон, Аррун с Катей уже подходят.

— Всем привет! Марк! — раскрасневшийся, розовощёкий берендей ввалился в беседку, тут же схватив меня в охапку и стиснув, как плюшевую игрушку. Издав тихий хрип, я помахал рукой как всегда молчаливой Катрин, неслышно скользнувшей внутрь вслед за Арруном. Та кивнула в ответ, слегка улыбнувшись.

— Вика с Генрихом придут?

— Нет, — с лёгким сожалением покачала головой Катя. — Они есть заняты… всякий важный дел.

— Знаем мы их дела, — закатил глаза Свят.

— Ладно, — я махнул рукой. — Жаль, конечно, но тогда давайте начинать.

Посреди беседки стоял такой же массивный, как и она сама, круглый каменный стол. Именно на него я и поставил осторожно набитую битком сумку.

— Это что? — с интересом пододвинулся Аррун и невольно повёл носом. — Хм… не может быть…

— Да-да, ты всё правильно почуял, — усмехнулся я.

После чего расстегнул молнию и начал выставлять на стол содержимое сумки. Закрытые, необычной формы керамические миски с нарезными крышками — именно в них почему-то продавалась готовая еда во внутреннем магазине Академии. Скорее всего, для удобства переноски и для красоты — укреплённый магами-хемодинамиками материал был достаточно крепким, относительно дешёвым и лёгким. Пластик был во всех отношениях удобнее, но в плане красоты сильно проигрывал керамике.

Заставив едой весь стол (последними на столе появились два внушительных пятилитровых кувшина с квасом), я в мёртвой тишине начал отвинчивать крышки с посудин, обнажая их содержимое. Запечённые на углях куриные бёдрышки, белый хлеб, овощи, фрукты… Обнажив последним внушительных размеров пирог с капустой и яйцом, я сделал шаг назад:

— Что ж, сегодня я проставляюсь за то, что на пару месяцев совсем пропал из виду. Предлагаю…

— Это же есть много тавр, — внезапно перебила меня Катрин. — Зачем?

— А зачем эти тавры, если их не тратить? — я легкомысленно махнул рукой. — Раньше я думал присмотреть себе артефакт какой-нибудь, но даже на самый завалящий мне пришлось бы копить ещё добрых полгода, если не больше. Еда же во внутреннем магазине относительно дешёвая — я даже не все запасы тавров потратил.

— Не все? — с подозрением уточнила Катя.

— Ну, половину где-то. К тому же я забегался и пропустил своё пятнадцатилетие. Я его не отмечаю, но чем не повод? Не важно это, говорю ж. Захотел я угостить друзей и себя — хоть разок за последние месяцы поесть чего-то действительно вкусного. Что плохого?

Катя тяжело вздохнула, но смолчала. Вместо неё слово взял Аррун, гипнотизируя взглядом куриное бедро:

— Гм… с прошедшим… Надо бы разогреть…

— Надо, — кивнул я, с радостью соскальзывая с неловкой темы. — Инициатор этим и займётся. А я пока попробую нагреть беседку. А то даже в пальто уже прохладно.

Задумчиво почесав подбородок, я отвернулся от стола и смерил взглядом беседку. Прогревать воздух напрямую смысла нет точно, хоть это и проще всего. Поднимется вверх и улетучится сквозь дыры, придётся поддерживать нагрев постоянно… никакой маны надолго не хватит. Можно попробовать нагреть внушительные каменные блоки, хотя бы с внутренней стороны. Не думаю, что они остынут чересчур быстро, несмотря на околонулевую температуру снаружи.

Задумчиво проведя пальцами по ледяной и слегка влажной каменной стене, я негромко хмыкнул. Легко сказать…

Впрочем, попробовать-то можно.

Выбрав из стены один конкретный камень с чётко очерченными границами, я сосредоточился. С термокрионикой у меня пока дела шли ни шатко, ни валко: до курсов, посвящённых непосредственно ей, я пока не добрался, а от самостоятельных тренировок толку было немного. Так что эффективность подобных воздействий по сравнению со специалистами хромала на обе ноги. Зато резерв вырос очень даже неплохо.

Выделив ровно единицу из резерва, я сосредоточился на мысленном посыле «нагреть этот конкретный камень настолько, насколько получится». После чего приложил ладонь к серому, ноздреватому камню и печально вздохнул. Одной единицы хватило, чтобы камень из категории «ледяной» перешёл в категорию «не сильно холодный». Градусов десять-пятнадцать, навскидку. Не то чтобы я надеялся на качественно лучший результат — эффективности моему колдовству всё ещё не доставало, даже несмотря на максимальную простоту воздействия и чистоту маны, повысившуюся до семи единиц. Оглядев беседку, я прикинул количество остальных, примерно одинаковых по размеру камней. Вроде хватает, но прям впритык.

Вновь сосредоточившись, я застыл почти на полминуты, сосредоточенно и ровно вливая всю имеющуюся ману в стены беседки. Те с лёгким возмущением потрескивали от такого наглого обращения, но держались. Наконец, закончив, я тяжело выдохнул и наконец уселся на каменную лавку, торчащую из стены — теперь даже сквозь брюки от неё ощущалось приятное тепло, а не ледяная сырость.

— Неплох, — с уважением произнёс Свят. Скинув своё пальто, тоже уселся и с наслаждением прислонился спиной к тёплому камню, пока тот не остыл. — Это ж сколько ты сюда маны вбухал? Шестьдесят семок? Семьдесят? Хотя это даже для тебя чересчур…

— Сорок шесть, — я покачал головой. — Ты уж совсем монстра из меня не делай, когда бы я до семидесяти резерв успел раздуть? И да, я теперь пустой, до самого донышка. Вам придётся ещё пару раз подогреть камни в течение вечера.

— Ну на это нам маны хватит, — беспечно махнул рукой товарищ. — Основную часть работы ты уже сделал.

Тем временем Аррун закончил разогрев принесённых блюд аналогичным способом. Тихие разговоры тут же затихли.

Сложно говорить, когда рот набит едой.

* * *

— Слушайте, — умиротворённо начал Аррун, лениво поглаживая живот. — Я вот сейчас понял, что мы практически не говорим о жизни вне ПАМИРа. Всё общение только и крутится вокруг магии и учёбы… ну и окружающих людей ещё, но они такие же студенты, так что разница небольшая.

— Самые злободневные темы, — вздохнул Свят. — Но да, согласен. Мы уже столько времени знакомы, а о прошлом друг друга знаем сущие крохи. Хочешь исправить?

— Если никто не против, — Аррун обвёл взглядом всех присутствующих и, не дождавшись возражений, продолжил. — Тогда предлагаю каждому рассказать о себе. Можно вкратце, можно распространённо. Всё на ваше усмотрение, главное — чтобы история была о вашей жизни вне Академии.

— Тогда ты и начинай.

— Хм. Хорошо… — берендей в раздумьях пригладил отросшую густую бороду. — Как много вы знаете о Прайде? Думаю, не особо. О многих аспектах нашей внутренней жизни мы распространяемся крайне неохотно… в общем-то, зря, как по мне. Раз уж мы с людьми пытаемся сблизиться, мне кажется вполне логичной необходимость понимать… особенности друг друга.

Аррун Ворон оказался (вот неожиданность) — из берендейского клана Воронов. Точнее, он упорно доказывал, что это не клан, а семья, но, если судить по его описанию, строению и количеству членов — ну точь-в-точь русские кланы. Вороны в Прайде практически единолично занимали довольно специфичную нишу посредников-переговорщиков. Полностью идеальная (и нейтральная) репутация, никаких выраженных предпочтений во внутренней или внешней политике, и множество чужих тайн, которые надёжно хранились в головах старших членов семьи. Неудивительно, что при налаживании отношений с Российской и Поднебесной империями Воронов привлекали крайне активно — ни одной из внутренних фракций Прайда не хотелось отдавать инициативу в непосредственных переговорах, да и банальное заведение полезных внешних связей соперникам, так что Вороны неизменно оказывались для всех удобным компромиссом.

— У нас гораздо более рыхлое, чем ваше, государство… если его вообще можно так назвать в вашем понимании, — с лёгкой печалью хмыкнул Аррун. — Мы по природе одиночки. Семья — ещё куда ни шло, хотя, когда она становится слишком большой, то тоже начинаются проблемы. Но построить полноценный социум, иерархию… для нас это очень сложно, несмотря на человеческую половину. Всё же мы обезьяны лишь частично. А медведи отродясь не были замечены в общительности. Это волколакам просто, у них с одной стороны — социальность обезьян, а с другой — волчья стайность. В чём-то им даже проще, чем людям, пожалуй. А мы… Если бы не повсеместные гонения на оборотней в целом, то чёрта с два у нас бы получилось хоть что-то, отдалённо напоминающее государственность. А так, под внешним давлением, как-то худо-бедно самоорганизовались… Когда некуда идти — приходится договариваться.

Плавно Аррун перешёл от общего рассказа о берендеях непосредственно к себе.

Все иностранные студенты, поступающие в ПАМИР, санкционируются свыше — после тщательной проверки императорской канцелярией и спецслужбами, после договорённостей об оплате их обучения (частенько — не только деньгами, но и услугами или вещами, которые за деньги не купишь). А зачастую — и после определённых политических встреч. Всё же одно дело, когда какой-нибудь богатый магнат желает отправить сына в известное зарубежное учреждение, и совсем другое — когда это делает, например, высокопоставленный чиновник. Тут вопросы зачастую возникают у властей обеих стран — и родины студента, и у Российской Империи. И эти вопросы лучше решить на берегу.

Аррун не был в курсе всей подоплёки переговоров насчёт его обучения — вроде как, они длились добрые года два. Всё же, как ни крути, первый, экспериментальный студент из Прайда, да ещё и не человек… Пока утрясали все дипломатические моменты, пока решали, кто именно поедет (помимо Арруна, было ещё минимум трое кандидатов), пока то да сё… Учитывая всё это, два года — даже не особо-то и много.

Насчёт выбора своей кандидатуры берендей практически не сомневался — помимо нейтральности Воронов, у него имелись веские преимущества в виде более сильного дара и знания языка и местных обычаев (любой из клана дипломатов обязан был прекрасно владеть как минимум русским и китайским, а также знать обычаи сопредельных стран, и этому их обучали с самого детства).

Так третий сын главы Воронов и оказался здесь.

— А тебе вообще можно это рассказывать? — с лёгким сомнением поинтересовался я. — Звучит как что-то… ну, закулисное…

— Можно, — кивнул берендей. — Мы всегда придерживались мнения, что честность — лучшая политика. Да и нет в этом особого секрета. Даже тот факт, что мне довольно жёстко расписали программу обучения, чтобы я вернулся и смог передать полученные знания, секретом не является. Всё было включено в оплату.

— То есть у тебя даже нет выбора, чему обучаться? — тихо спросила Катрин. — Бедняга.

— А у тебя есть? — с интересом посмотрел на неё Аррун.

— Есть, — кивнула та. — Нет, род настойчиво попросил сделать упор в целительство, но в остальном я вполне свободна. Эту ветку вполне можно совместить с чем-то ещё, да и формулировки просьбы весьма размытые. Род Ларссен всего лишь хочет получить собственного целителя, а не какие-то дополнительные знания — их и в Унии хватает.

— Смотри-ка, как бойко заговорила по-русски, — тихо прошептал я и тут же получил острым локотком в бочину. — Ай!

— Ладно, давайте я продолжу, раз уж всё равно заговорила, — не повела и бровью Катрин.

Глава 16

— Остался только ты, Марк, — посмотрел на меня Свят, заканчивая свой рассказ.

Я кивнул и, поразмышляв пару секунд, начал:

— Возможно, вы слышали о клане Землянских. Довольно небольшой и молодой, но весьма богатый магами — причём сильными — в последние поколения. Многие говорили, что это из-за смешения крови с китайским кланом Лань — именно из их числа был один из китайских послов в Петрограде — давно, лет сто назад. Кианг Лань, мой дед. Он встретил мою бабушку, женился на ней, обрусел и остался в России, войдя в наш род. Скандал был… выше гор, — я невольно ухмыльнулся. — Клан Лань вычеркнул его из всех своих архивов, сделав вид, что его никогда не существовало… ну и с места посла его тоже турнули. И дед, и бабушка были весьма сильными магами, под конец жизни и вовсе до магистров доросли… так что прожили долго, родили аж дюжину детей — и все они оказались магами. Такое даже в древних кланах редкость, в лучших случаях пропорция примерно пятьдесят на пятьдесят — а тут все. Разом. И в поколении их внуков этот перекос тоже сохранился, пусть и менее выраженный.

Помолчав немного в ожидании вопросов, я не дождался никакой реакции — все молчали и слушали. Что ж, ладно. Пожав плечами, я продолжил:

— Проблема клана была в том, что в основном все наши маги специализировались на боёвке. Казалось бы, что такого? Но когда началась Десятилетняя Война с Рейнской Империей, Землянские оказались той ещё занозой в заднице кайзера. Вроде бы и немного нас было, но десяток умелых и безбашенных хабилитатов во главе с парой магистров творили такую вакханалию на каждом из участков фронта, куда их перекидывали… в общем, неудивительно, что они стали одной из первоочередных целей. За любого из Землянских давали огромную награду, так что до конца войны в нашем клане не дожил практически никто. Из магов — только бабушка, дядя Джинхэй и мама. Алиса Землянская. Дядя с мамой были самыми младшими, так что не успели войти в полную силу, лишь незадолго до окончания войны успев немного в ней поучаствовать. Дядя пропал спустя пару лет — просто исчез. Ни слуху, ни духу. А спустя семь лет скончалась бабушка. От старости. Я едва успел её застать… в сознательном возрасте.

Я тяжело вздохнул. Да, если бы бабушка была жива во время того нападения… всё бы было по-другому. Попробуй, возьми магистра в собственном доме…

— А потом… ну, на уроках истории вам рассказывали, но я на всякий случай повторю ту часть, которая касается непосредственно меня. В общем, рейнцы заигрались и это ударило по всем. Лет за двадцать до войны они легализовали волколаков, позволили им спокойно жить и плодиться на своей территории, пусть и под жёстким контролем… как они думали. Потом, на войне, их использовали как пушечное мясо, затыкали все возможные прорывы — так что неудивительно, что руки русских магов, а в особенности — Землянских, оказались по локоть залиты волчьей кровью. После капитуляции кайзера и развала Империи на Франко-Германский Союз, отношение к волколакам ухудшилось — многие винили в поражении именно их… кого-то же надо было винить. А те терпели. Зализывали раны и продолжали плодиться, пользуясь послевоенной разрухой. А через десяток лет, стоило подрасти молодому поколению — ударили, одновременно и по нам, и по бывшим рейнцам — благо, ненавидели они обе стороны почти одинаково. Нас — за множество смертей среди своих, рейнцев — за презрение и за то, как волков использовали на войне. К счастью, сил на войну на два фронта у них не было, так что в Российской Империи они ограничились созданием террористических ячеек и единым ударом отмщения, — я невольно сглотнул ком в горле и глухо сказал. — Под последний попало и поместье Землянских. Нам, наверное, не повезло больше всех. Слишком мало сил осталось у клана, слишком много обид было у волков, так что на атаку те расщедрились. Большая часть остальных кланов в Звериную Ночь сумела отбиться. Мы — нет. Хорошо ещё, что в первую очередь атаковали как раз клановые поместья и государственных боевых магов, к которым были счёты. Если бы взялись за мирных жителей — крови было бы гораздо, гораздо больше… А по сравнению с Франко-Германским Союзом мы и вовсе легко отделались — и по потерям, и по результату. В конце концов, прямо в центре их земель теперь растёт опухоль Серого Легиона, и ни черта они с ним сделать не могут.

Откинув голову, я прислонился затылком к прохладной, уже практически остывшей после последнего подогрева стене, и закрыл глаза. Даже не думал, что говорить будет так… тяжело. Я никогда не давил воспоминания, и всегда помнил, как погибли мои родные… но одно дело помнить, и совсем другое — рассказывать. Может, зря я настолько открылся, и стоило ограничиться краткой и сухой версией. Может, и стоило. Что уж теперь.

Почувствовав сразу два одновременных прикосновения, открыл глаза. И невольно улыбнулся: слева мне на плечо молча положил руку Свят. Справа ко мне прислонилась Катрин, привычным движением уцепившись за мой локоть и успокаивающе поглаживая его.

Дальнейшая история пошла куда проще: всё же позитива там было в разы больше. Рассказал про второго отца, про новую семью, про обычную жизнь и школу. Закончил рассказом про поступление и свою неопределённую валентность — и увидел вздёрнутые брови ребят.

— Погоди, — уточнил Макс. — Я помню, ты говорил, что у тебя что-то непонятное там, но я не думал, что…

— Да я и сам не думал, — пожал я плечами. — Не хотел сглазить. Но пока что у меня пять Обетов и место всё ещё имеется. Думаю, на следующей неделе пойду за шестым.

— И все пятого круга? — с интересом пробасил Аррун.

— Пока да. Удачно попадаю. Но, честно говоря, даже с пятью уже тяжеловато, тем более что все нормальные варианты я уже выбрал. Есть большой соблазн взять шестым что-то слабенькое и закончить с этим, — вздохнул я. — В этом плане я теперь понимаю моего предшественника, с которым Арзамасов экспериментировал. Я потом уже на досуге вспомнил его круги, которые ректор показывал, и удивился — зачем он шестым и последним Обетом взял что-то совсем лёгкое, второго круга. Ведь если ему Арзамасов тоже всё рассказал, то он должен был осознавать, что это поломает всю цепочку. А теперь вот вполне его понимаю.

— А какие у тебя Обеты? Я помню про диету из баклажанов, — Катя слегка улыбнулась. — И застала Обет молчания. Но потом ты… да и все мы… погрузились в учёбу, так что я про три оставшихся не в курсе.

— Ну, с одним у меня почти не было выбора, — ответил я. — Целибат до брака. Он один из немногих подходящих… ммм… пассивных, скажем так. Не требующий активных действий. Учитывая недостаток времени и скудный выбор — пришлось брать.

Взглянув на слегка покрасневшие щёки девушки, я усмехнулся, но смолчал. Лёгкий флирт с её стороны было сложно не заметить даже такому толстокожему парню, как я. Увы, я не видел для нас будущего с точки зрения долгосрочных отношений — её ждал род и моральный долг ему за оплату её обучения, а я не видел себя за пределами своей родины… по крайней мере, надолго. Хотя если вспомнить пример деда с бабушкой, им это не помешало… я почувствовал, как мои щёки тоже начинают краснеть и быстро продолжил, выбросив из головы непрошеные мысли:

— С четвёртым пришлось поразмышлять. Выбор сужался всё больше, ни один из вариантов мне толком не нравился… мы с психологом по несколько часов разбирали имеющиеся варианты, в итоге всё-таки взял один из тех, которые Система предлагала ещё в самый первый раз, с сокращением времени на сон — после пары месяцев в Академии понял, что мне так и так придётся здесь регулярно недосыпать, так что пусть это хотя бы с пользой будет. Правда, из-за этого понимания пришлось его чуть ужесточать — иначе был риск, что он на круг упадёт.

— А пятый?

— Медитации, — кратко ответил я. — Утром и вечером, по полчаса. Не самая популярная у нас в стране штука, был определённый риск, что не попаду в круг, но, честно говоря, мне уже было слегка плевать. Из предложенного дерьма на выбор этот меньше всего жрал моё личное время или нервы. Пока идёт тяжело, штука очень непривычная… но зато меня после вечерних медитаций вырубает просто мгновенно. Лучше всякого снотворного.

— И что думаешь шестым брать?

— Понятия не имею, — качнул я головой. — В ближайшее время зайду к своему психологу, будем думать. Нормальных вариантов там не осталось, будем пытаться или брать что-то из кругов ниже и усложнять, или наоборот. Или я всё же плюну и возьму что-то совсем простое. Не знаю.

* * *

— Добрый… кхм… день, — я постучался и зашёл в уже хорошо знакомый кабинет. И тут же поперхнулся приветствием, увидев на месте привычного Игоря-просто-Игоря… Арзамасова. Тот откуда-то притащил роскошное кресло (как оно вообще в дверь пролезло? А, точно. Магия), и сидел за столом психолога с открытыми глазами, пялясь в пустоту — видимо, беззвучно работал с Системой. Сам Игорь скромно притулился с неестественно выпрямленной спиной на небольшом стульчике в уголке, преданно пожирая ректора глазами.

— Привет, Марк, — махнул рукой ректор. — Садись пока. Дай мне минутку, я закончу тут…

В полной тишине я сел напротив и тоже уставился на ректора. Надо признать, рост резерва сказался и на моей чувствительности — по сравнению с нашей предыдущей встречей, сила магистра чувствовалась гораздо, гораздо резче. Мне это напомнило, как я случайно оказался летом в сильный ливень на берегу Финского залива. Что-то меня тогда дёрнуло закатать штанины и войти в воду — не особо глубоко, где-то по икры, но этого хватило. Тогда я и ощутил подобную непреодолимую мощь стихии. Волны накатывают, сбивая с ног, требуются заметные усилия, чтобы просто стоять ровно, мощный влажный ветер то и дело бьёт в лицо, перехватывая дыхание…

Поняв, что я невольно задержал дыхание и сейчас, я буквально заставил себя расслабиться и перестать стискивать подлокотники.

— Тяжко? — с сочувствием уточнил Арзамасов — оказывается, он уже закончил и некоторое время рассматривал меня. — Вот поэтому я редко с первыми двумя курсами общаюсь. Чувствительности у вас уже хватает, а вот силёнок маловато. Ничего, потом станет полегче. С твоими темпами роста уже к концу первого курса сможешь относительно нормально держаться. Наверное. Ну что, поговорим?

— Отчего бы и не поговорить, — просипел я.

— Игорь, будь добр, оставь нас наедине, — Арзамасов даже не успел закончить фразу, как психолог с явным облегчением на лице пулей вылетел из кабинета. Насколько я знал, Игорь едва-едва дотягивал до неофита-мажора, так что неудивительно, что его так плющило в присутствии ректора. — Собственно, Марк… ты понимаешь, почему сегодня я здесь вместо твоего привычного консультанта?

— Догадки… имеются, — кивнул я, резко дёрнув головой. — Игорь вам передал, что мне не нравится оставшийся выбор из предложенных Обетов?

— Именно так, — магистр наклонил голову, с любопытством рассматривая меня. — А ещё сказал, что ты в сердцах упомянул в последний раз, что подумываешь взять шестым Обетом что-то совсем простое, потому что не уверен, что на большее хватит сил и времени.

— И вы хотите меня уговорить? — я попытался улыбнуться, но почему-то вверх дёрнулся лишь один уголок рта. — Чтобы не портить эксперимент?

— Уговорить и помочь, насколько это в моих силах, — кивнул ректор.

— Почему бы просто не приказать? Я не смогу вам отказать, вы же сами понимаете.

— Марк, — вздохнул Арзамасов. — Ты глупости какие-то говоришь. Даже самый неосторожный (а я, поверь мне, осторожный) маг, доживший до моих седин, не будет такого делать — и не только потому, что это не особо этично. Нет, даже если бы, чисто теоретически, я был глубоко эгоистичным человеком, я бы не стал приказывать тебе напрямую — просто потому, что это испортит наши личные отношения. Маги живут долго, память у нас хорошая, да и наш внутренний мирок довольно тесен, особенно среди сильнейших. Ты случайно задеваешь какого-нибудь неофита, даже не осознавая этого, а тот потом вырастает в магистра и, вспомнив об этом случае, ломает тебе какие-нибудь важные планы — чисто из-за застарелого негатива. И хорошо, если просто планы или карьеру ломает, а не убивает, например — сколько таких историй было за прошедшие сотни лет… и сколько ещё будет. Поэтому к юной поросли всегда относятся крайне лояльно — иначе можно такое на свою голову случайно вырастить…

— Хорошо, — я мотнул головой. — Тогда как вы хотите мне помочь?

— Хочу предложить неплохой вариант Обета, — пожал плечами Арзамасов. — Мне кажется, тебе понравится. Я сам когда-то принимал примерно такой же, и он в моём случае потянул на шестой круг, но облегчить его — вообще не проблема. В общем, слушай…

* * *

— Эээ… добрый вечер, — с лёгким смущением сказал я в пустоту, открыв тяжёлую дверь подвала.

Из-за внушительных тёмных стеллажей послышался грохот, после чего оттуда буквально выкатился пузатый краснолицый человек с всклокоченной причёской.

— Марк Землянский?

— Он самый.

— Отлично! Я как раз готовился… эээ… да, готовился к вашему приходу, — мужчина подскочил ко мне и неожиданно крепко пожал мне руку. — Редко, конечно, Дмитрий Андреевич пускает сюда кого-то с таким… хм, широким доступом. Да и вообще редко сюда студенты приходят — только если они тавров кучу накопили и хотят хорошенько потратиться, хе-хе. У вас как со временем?

— Сегодня хоть до утра, — вздохнул я. — Обет.

— Прекрасно! Что ж, тогда приступим… за мной! — мужчина энергично взмахнул рукой и рванул обратно за стеллажи.

— А… как вас зовут? — только и успел я крикнуть ему вслед, торопливо спускаясь со ступеней небольшого крылечка у входа в подвал.

— Антон! Просто Антон!

— Дежавю, — пробормотал я.

— Что?

— Ничего, ничего…

Идея Арзамасова была простой и, насколько я слышал, частенько использовалась внутри кланов. В Академии с этим было куда сложнее, но, имея на руках карт-бланш от директора…

Смысл идеи — в том, чтобы расширить выбор моих Обетов за счёт… ммм… более широкого знакомства с соблазнами мира вокруг. Условно, если я прямо сейчас возьму Обет, скажем, ограничить потребление алкоголя — он потянет от силы круг на третий, просто потому, что я его толком в жизни и не пил — так, пару раз на праздники наливали чисто символически, и всё. Не понимая, что теряю, я и чувства потери не пойму.

Вот, придётся понять.

Антон привёл меня в небольшую комнатку в дальнем углу подвала: стены, обитые тёмным, старым деревом, высокие арочные своды из грубого камня, пяток небольших квадратных столиков с диванами и барная стойка с огромной батареей бутылок за ней. Антон сноровисто встал за последнюю, ухватил было красивую бутылку кубической формы — и замер.

— Стоп… а сколько тебе лет?

— Пятнадцать… недавно исполнилось.

— И до рубежа ты ещё не дошёл, даже до первого, да?

— Не дошёл.

— Мде. Ну впрочем да, если ты это ради Обета делаешь, то ты первачок, а значит — о каком рубеже вообще речь… Нехорошо. И Дмитрий Андреевич ничего не уточнил по этому поводу, вот жеж… У тебя хоть парочка менедем есть?

— Парочка есть, — кивнул я.

— Ну, уже хоть что-то. Тогда, если не перебарщивать, то большая часть вреда нивелируется. Первые единички, они, на самом деле, уже немного пользы дают, хоть и до рубежа далеко…

— Так может, тогда не с алкоголя начнём?

— А кто сказал, что мы с него начнём? — удивился Антон. — Я тебе кофе по-ирландски хотел сделать. Просто виски совсем чуток налить. Ты кофе пил раньше?

— Пробовал, — я поморщился. — Отец его любит, но я не очень понимаю, в чём смысл. Ну, кроме бодрости.

— А бодрости он магам и не даёт, — усмехнулся мой проводник в мир соблазнов, достав из-под прилавка медную турку. — Уже после второго рубежа организм его настолько быстро нейтрализует, что его только ради вкуса и пьют. Но у тебя рубежа нет, так что тебя возьмёт нормально, особенно учитывая объемы, которые тебе придётся сейчас пить.

— Тогда тем более не понимаю, зачем оно настоящим магам.

— Ничего, сегодня попробую объяснить. Внимай, юный ученик…

Глава 17

С Антоном мы сошлись быстро. Энергичный и бесконечно влюблённый в своё дело (как оказалось, он был управляющим алкогольными запасами Академии и, по совместительству, барменом и поваром в том небольшом ресторанчике для профессуры, где я сидел в первый раз), он день за днём открывал мне всё новые и новые горизонты вкусов. Сначала он собирался устроить, помимо всего прочего, дегустацию кучи неизведанных для меня блюд, но, узнав, что Обет на регулярный пост я уже имею, с сожалением махнул рукой — тогда неэффективно будет, мол, — и предложил сосредоточиться на напитках.

Вереница сортов чая — от почти прозрачного белого до крепчайшего, как смола, пуэра.

Ещё большая вереница видов кофе из доброго десятка стран, заваренного всеми возможными способами, и со всеми возможными добавками: от банальных молока и сливок, через более редкие, вроде алкоголя, шоколада и пряностей, до таких, которые мне бы и в голову не пришли — например, свежевыжатых соков, льда и яичного желтка.

Вино, пиво, медовуху, сидры и некоторые коктейли (последние Антон виртуозно смешивал исключительно магией, не используя рук, идеально отмеряя все необходимые объёмы, встряхивая, взбалтывая, взбивая) я пробовал совсем по чуть-чуть — исключительно ради вкуса. Дмитрий Андреевич, спохватившись после уточнений от Антона, запретил меня спаивать, признав, что недостаточно чётко сформулировал запрос. Поэтому остатки с широкой улыбкой на круглом лице допивал сам Антон: кажется, он искренне наслаждался — ещё бы, за всё платит Академия!

Я посещал его каждый день в течение всей следующей недели (пришлось ради этого сдвинуть часть дней поста из своего более-менее устаканившегося расписания), а этот добродушный толстячок каждый раз встречал меня со всё более радостным выражением лица. Несмотря на то, что я вроде как заставлял его работать, для него это всё было совершенно не в тягость — наоборот, он этим наслаждался. Профессура если и посещала его бар, то обычно устоявшимися компаниями и не особо часто — у них было множество своих дел, плюс возможность выходить за пределы ПАМИРа, а там можно было найти и куда более… интересные места. Студенты с аспирантами и вовсе заглядывали раз в год по большим праздникам. В итоге большую часть времени Антон отчаянно скучал — и я оказался прекрасным способом отвлечься.

Впрочем, я к концу очередной дегустации, несмотря ни на что, неплохо так выматывался — каждый напиток надо было не просто попробовать, но ещё и оценить вслух для Системы, насколько он мне понравился, а чем дальше — тем это было сложнее, ведь уже после первого десятка они начинали сливаться в единую монолитную череду, несмотря ни на какие специальные паузы и ополаскивание рта газированной водой.

И вот я вновь сижу в кабинете психолога напротив Арзамасова.

Резерв за это время подрос на целых шесть единиц — но что значат эти жалкие копейки по сравнению с монстром напротив? Верно, ничего. Ощущение стихийного давления не изменилось ни на каплю. Единственная разница — в этот раз я был морально готов, так что воспринималось это чуть проще.

Игоря-просто-Игоря в этот раз даже не звали, зато вместо него присутствовал Антон-просто-Антон.

— Ты же не против его присутствия? — уточнил ректор. — Данные у меня есть, но его личные наблюдения могут тоже оказаться полезными.

Я лишь медленно покачал головой, сосредоточенный исключительно на противостоянии магистерской мощи. Не хотелось тратить силы на лишние разговоры.

— Тогда по результатам… Антон, если вдруг что, поправляй меня, не стесняйся. Марк, ты тоже вслушивайся в свои ощущения и говори, если они будут противоречить моим словам. В целом, твой опыт гурманства оказался довольно эффективным — по оценкам Системы, разумеется. Мы успели погрузить тебя в мир, так сказать, элитарного потребления…

— Не согласен, — тут же вклинился Антон, — я не раз говорил, что для полноценного погружения и вовлечения в ту же кофейную культуру нужно не меньше месяца. А мы в неделю впихнули и чай, и кофе, и ещё и по слабому алкоголю пробежались. Это лишь самые верхи, к тому же большую часть напитков надо пробовать не один раз, чтобы распробовать…

— У Марка ограничено время, Антон, — вздохнул ректор. — А у Академии хоть и большой, но тоже ограниченный бюджет. Если вас двоих полгода бесплатно так поить… даже для ПАМИРа это чересчур. Кофе сильно подорожал с началом войны в Бразилии, отдельные сорта китайского чая тоже выросли в цене после того происшествия с сянлю, вырвавшимися из заповедника поблизости от плантаций, — и до следующего урожая понижения ждать не приходится. Я уж не говорю про некоторые раритетные вина, которые ты давал ему попробовать! Я всё понимаю, я бы и сам не удержался от такого соблазна — ты ведь и сам их параллельно продегустировал, — но совесть-то поимей.

— Ладно, ладно, — пробурчал Антон, явно смутившись.

— Так вот, о чём это я? В общем, по результатам всей этой… гм… затянувшейся дегустации. Чай тебе ограничивать бессмысленно, ты им не особо проникся. Так?

— Так, — я пожал плечами. — По крайней мере, если пить чистым, то разве что пуэр на вкус интересный. Его бы я пил иногда. А всё остальное — в лучшем случае средне. Хотя с молоком и бубликами — вкусно.

— Вот-вот. Дальше… с вином и пивом почти то же самое. С медовухой и сидром — заметно лучше, но даже полное ограничение всего алкоголя пятого круга не даст.

— Да.

— Остаётся кофе. С ним результаты предсказуемые — в чистом виде оно тебе не понравилось совершенно, хотя ты и стал к нему относиться заметно толерантнее к концу недели. А вот всяческие кофейные напитки тебе понравились, причём некоторые очень сильно. Так, что ты тут оценил на десять из десяти… хм… кофе со сгущёнкой?

Я украдкой утёр пот, выступивший от напряжения, и кивнул, слегка улыбнувшись.

— Там ещё несколько кофейных напитков на девятку. Да и на восьмёрку порядком, — подал голос Антон.

— Ну в целом, тогда картина понятна.

— Полный запрет кофе? — уныло уточнил я.

— Либо почти полный, либо добавлять в формулировку ещё и весь алкоголь… да и чай, пожалуй, тоже. Тогда Система даёт… сейчас… восемьдесят процентов вероятности, что хватит ограничения «не чаще раза в пятьдесят дней, не больше полулитра» чего угодно из перечисленного.

— Добавляем, — с облегчением кивнул я. — Обойдусь без медовухи. Но за кофе к Антону хотелось бы хотя бы изредка заходить. Можно, кстати?

Арзамасов задумчиво пригладил бороду — в этот раз она была заплетена не в единую косу, а в десяток разномастных косичек, торчащих строго вниз, как острия копий.

— Ну… вообще формального запрета нет, Система этот подвал-бар от студентов не закрывает. Да и возможность расплачиваться таврами там имеется. Так что и я тебе запретить этого не могу. Но постарайся не трепать об этом месте языком — обычно о нём узнают ближе к третьему-четвёртому курсу. Как минимум, это спасёт Антона от толпы любопытствующих и безденежных первокурсников.

— Хорошо. Без проблем, — я бросил взгляд на скучающего Антона. Почему-то мне кажется, что он даже обрадовался бы такому количеству посетителей.

— И да, — в спокойной улыбке Арзамасова проступило нескрываемое ехидство. — Ты за эту неделю привык к бесплатному кофе… к хорошему вообще быстро привыкаешь… но тебя сильно удивят реальные цены в его барной карте. Постарайся не издавать слишком громких криков боли, когда их увидишь.

Я невольно повернулся к Антону. Тот лишь развёл руками:

— А почему, ты думал, у меня так мало посетителей?

* * *

Принятие Обета прошло быстро и безболезненно — чай, не в первый раз. Арзамасов, чтобы не давить меня своей аурой, ждал за дверью — и, стоило мне выйти, тут же вопросительно изогнул бровь.

— Вы же и сами можете посмотреть, — устало улыбнулся я.

— Могу, но зачем?

— Есть, есть ещё место для седьмого.

— Отлично! — ректор от избытка чувств даже хлопнул в ладоши. — Тогда… через три недели жду тебя там же. Нет, лучше через две. Как раз обсудим мои идеи на следующий Обет и, если понадобится что-то аналогичное дегустациям от Антона — будет время на их проведение.

— Честно говоря, мне сложно придумать, с какой стороны меня ещё можно ограничить так, чтобы это не отнимало время от учёбы, — вздохнул я. — И да, разве эксперимент не увенчался успехом? Может, я просто возьму седьмым что-то простенькое?

Впрочем, всё это я произносил уже в спину быстро удаляющегося Арзамасова. И то ли он полностью погрузился в свои мысли, то ли просто меня проигнорировал, но ответа я не дождался.

* * *

Спустя неделю закончился ноябрь и снег окончательно укрыл тонким покрывалом Петроград. Если до этого температура днём то и дело поднималась к нулю, превращая только-только выпавший снег в мокрую грязную кашу, то последние несколько дней снег лежал уже стабильно. Впрочем, никаких гарантий, что каша не вернётся, не было даже в январе. Всякое случалось.

Утро первого декабря обрадовало меня не только приятной погодой, но и ещё двумя фактами.

[Получено право выйти за пределы кампуса. Право одноразовое и не подлежит передаче. Основание: удержание первого места в учебном субрейтинге первого курса на протяжении трёх месяцев]

[Получено право на посещение столовой третьего ранга. Право действует в течение месяца, начиная с сегодняшнего дня, и не подлежит передаче. Основание: удержание первого места в субрейтинге ОСС первого курса на протяжении трёх месяцев]

— Да! — с радостным воплем выскочил я из комнаты. — О даааааа!

— Что за вопли слышать мой бедный уш? — вышла из своей комнаты зевающая Катрин и направилась мимо меня к умывальникам. — Ты решить, что хватит бедный сосед вставать по будильник, и нужно взять их сон в свой рук?

— Ой, да ладно! — от избытка чувств я обхватил проходящую мимо девушку и приподнял над полом, заставив её взвизгнуть. — А то я не знаю, что мы все почти в одно время встаём!

Стоило мне отпустить Катю, как та, демонстративно поправив одежду, ткнула мне локтём под дых и гордо отправилась дальше. Я же, потирая рёбра, пошёл вслед за ней. В конце концов, мне тоже надо было умыться и почистить зубы.

— Так что есть причина крик? — ещё раз уточнила соседка, встав сбоку.

— Мне дали право на выход из кампуса, — умываясь и отфыркиваясь, демонстративно буднично ответил я. — Разовое. Тебе что-нибудь надо в городе купить?

Катя на мгновение замерла, наклонившись над раковиной. Подняв голову, посмотрела на меня:

— Ты не шутишь? — неуверенно, без всякого акцента уточнила она.

— Какие шутки? Я всех наших спрошу. Мне несложно, и я по себе знаю, что почти всем там что-то надо, и зачастую довольно важное, на что банально не хватает тавров здесь. При этом запас рублей у большинства лежит при себе абсолютно бессмысленным грузом.

— Я… я список напишу! — тут же выключила воду Катрин и мгновенно умчалась к себе в комнату. — Только не уходи пока!

Тихо хмыкнув, я отправился в комнату, быстро переоделся и вышел. Утреннюю медитацию я устраивал сразу после пробуждения, так что дел до завтрака практически неосталось. В ожидании Кати я прислонился к стене коридора и лениво листал системные разделы. Зашёл и лишний раз полюбовался на личные характеристики:

Чистота маны: 7/10

Объем источника: 63,1 с. м. е.

Обеты: 6/? [доступно для расширенного просмотра]

Эффект Обетов: 3 менедема

Скорость восстановления маны: 2,15 с. м. е/час

Дуэльный рейтинг: 2406 место

Учебный рейтинг: 2398 место (304,5 кредита)

ОСС: 3,2

Рейтинг ОСС: 2392 место

Личный баланс: 429 тавров

Да, всего четыре месяца с момента поступления — и я уже могу спокойно претендовать на планку неофита-минора. Более того, судя по ОСС, я уже догнал и перегнал нескольких второкурсников, из самых слабых и невезучих — а я ведь только-только раскочегарился по полной. Большую часть из этих четырёх месяцев я наращивал количество Обетов, а вместе с этим — и скорость восстановления маны, и количество тренировок. Это сейчас я уже приближаюсь к максимуму в этих показателях, а до этого лишь разгонялся.

Увы, чистота маны расти перестала — она куда сильнее зависела от среднего круга Обетов, а не от их количества. Даже до восьмёрки, скорее всего, не дотянет. Это даёт небольшое преимущество ребятам вроде Генриха — с единственным Обетом высокого круга. Пусть они не могут развивать резерв так же быстро, как однокурсники с высокой валентностью, но зато они слегка выигрывают в эффективности волшебства. Кстати, а ведь Вика, получается, не зря взяла сразу три Обета шестого круга… ей, несмотря на нормальную валентность, тоже требуется высокая чистота маны — как будущему артефактору.

Прервав мои размышления, из комнаты выскочила запыхавшаяся Катрин, размахивая листом бумаги.

— Фух… вот, — она протянула лист, весь исписанный мелким почерком. С обеих сторон.

Я невольно вскинул брови в удивлении. Катя же, порывшись в сумке, вытащила толстенную пачку денег и вручила мне.

— Не уверена, какие у вас цены на все это, так что тут с запасом.

— А… — я продолжал стоять в некотором ступоре. Опустил глаза и невольно зацепился взглядом за некоторые пункты из листа. — О…

— Ну что? — вспылила Катя. — Я не знала, что у вас не выпускают в город! Приехала налегке, взяла только самое необходимое! Думала, остатки докуплю на месте уже после начала учёбы — да как же, размечталась, tamejfan!

— Нет-нет, всё в порядке, — пробормотал я, продолжая читать список. — Хм… А как ты хочешь, чтобы я покупал тебе одежду? Ты мерки приложила, конечно, но я же в женских платьях не разбираюсь…

— Не нужно брать женскую, — быстро перебила меня Катя. — Я и дома частенько у братьев их одежду брала, на мне нормально смотрится. Просто возьми несколько мужских рубашек, лучше клетчатых и чуть больше по размеру, чем указано и пару штанов потеплее. С остальным у меня более-менее нормально. Пальто, правда, пришлось уже здесь за тавры брать… А! Можно ещё свитер какой-нибудь. А то общагу начало неплохо так продувать к зиме, и приходится частенько магией согреваться. Тренировка хорошая, конечно, но слишком часто таким заниматься пока маны не хватает.

— Ладно, — кивнул я, сворачивая листок и засовывая его в нагрудный карман. Кате повезло, что она успела составить список первой и что у неё слишком грустные глаза, когда она огорчается. А вот, остальных товарищей придётся сильно ограничить в их хотелках — если каждый выкатит подобный список, то мне придётся брать вдобавок ко всему ещё и тележку, чтобы впрягаться в неё, как ослик. Иначе никак не дотащу. Особенно если Свят попросит закупиться художественной литературой… а он попросит.

— В любом случае, прямо сегодня пойти не получится, учёба никуда не исчезла, — вздохнул я. — Скорее всего, двинусь послезавтра — если не записываться на новые модули, то там только одна лекция с самого утра. Сразу после неё и пойду.

— Хорошо. На завтрак?

— На завтрак.

* * *

Последний месяц вся наша компания уже перебралась в столовую второго ранга — начиная с ноября, для этого достаточно было удерживаться в верхней десятке любого из субрейтингов. Аррун и Свят попали сюда за счёт дуэльного, Катя и Генрих — за счёт учебного. Вика — как ни странно, за счёт рейтинга ОСС, где медленно плавала туда-сюда между четвёртым и седьмым местами. Несмотря на наличие на потоке как минимум дюжины людей с валентностью повыше, она обгоняла большую их часть за счёт упорных тренировок и более жёстких Обетов. Макс же был единственным, кто был в десятке и по ОСС, и по дуэлям — пусть и в самом конце обеих десяток.

— В общем, жду от вас списки вещей и деньги сегодня-завтра, — постановил я, лениво ковыряя пустую овсянку. Можно было, конечно, сразу глянуть, чем кормят на завтрак на следующем ранге, но хотелось посидеть последний раз вместе со всеми. Дальше все мои приёмы пищи будут проходить одиночестве. Хотя можно будет изредка «спускаться» на второй ранг — это должно быть куда менее печально, чем со второго на первый. — Но повторюсь ещё раз — не размахивайтесь на чересчур габаритные и тяжёлые вещи. Мне это всё ещё тащить сюда потом. Даже с учётом телекинеза, сильно много я в одиночку не утащу.

— Да поняли мы, — тяжело вздохнул Свят. — Но хотя бы штук пять книг возьмёшь?

— Возьму, — кивнул я.

— Я напишу тебе приоритетных авторов, — задумчиво сказал тот, почесав начавшую пробиваться щетину.

— Мне бы ещё весточку передать, друже, — пробасил Аррун.

— Кому? — заинтересовался Макс.

— В посольство Прайда, — пожал плечами берендей. — А те уже семье отправят.

— Кстати, да, — оживились остальные. — Мы тоже письма напишем. Отнесёшь?

— А куда я денусь? — философски спросил я. — Пишите. Хотя вообще в Академии есть своё отделение почты и телефон. Но да, я видел их расценки, так что всё понимаю…

— Вот-вот! — возмущённо воскликнула Вика. — Восемьдесят тавров за письмо! Про телефон я вообще молчу.

— Ну, это для срочных и важных случаев, — Генрих успокаивающе накрыл её ладонь своей. — А в экстренных вроде бы всё и вовсе бесплатно, сама Академия поможет связаться и всё передаст.

Я же слегка отрешился от общего гула голосов, раздумывая, что нужно лично мне в городе. Так-то вроде и ничего особенного, кроме как с родными повидаться. С едой всё более-менее наладилось — думаю, третий ранг столовой закроет большую часть моих потребностей, да и тавры на чёрный день имеются. Разве что всякую мелочёвку и кое-какие зимние вещи можно прихватить, но большую их часть я взял сразу, когда узнал, что возможности выйти может в ближайшее время не оказаться.

Кто же знал, что первая оказия подвернётся так быстро…

Глава 18

— Марк!

Стоило мне войти в родной дом, как из-за стола выскочил Лёшка и рванул к порогу, прыгнув на меня и обхватив всеми конечностями. Я улыбнулся и потрепал его по голове.

— Ну как вы тут?

— Да скучно совсем стало, — вздохнул тот. — Настя тоже в общежитие переселилась, Семён то и дело у себя в роте ночует, да и днём почти не показывается. Только мы с Борей и остались.

— Бедный Боря, — хмыкнул я. — Учитывая, как ты готовишь, ему теперь постоянно приходится стоять у плиты, да?

— А кому ж ещё? — раздался весёлый голос с лестницы, и по ней скатился Борис, тут же присоединившись к объятьям. — Не позволять же ему нас обоих травить? Хотя сейчас готовить куда проще, конечно. На двоих, ну максимум — на троих, если Сёма всё ж приходит на выходные.

— Ясно, — ответил я, взъерошив и ему волосы. — А вы чего дома-то вообще?

— Уроки рано кончились, — быстро ответил Лёшка, наконец, отлепившись от меня, но под моим скептическим взглядом смутился. Помявшись, признался. — Ну… это… словесность прогуляли… домашку не сделали. Только бате не говори.

— Ничему вас жизнь не учит, — покачал я головой. — Он же всё равно узнает.

— Да… пронесёт как-нибудь, — легкомысленно и одновременно махнули рукой оба брата. — Может, сегодня вечером и признаемся, у него как раз настроение хорошее будет из-за того, что ты к нам вырвался.

— Ладно, — я прошёл в комнату и осторожно поставил в углу объёмный пакет: успел по дороге завернуть в пару магазинов и слегка закупиться по спискам друзей. Заодно и в посольство Прайда и на почту завернул, сразу отдал все письма, чтобы потом не забыть. — Я на самом деле ненадолго, сейчас снова уйду. Отца предупредите, что вечером вернусь.

— Может, вещи наверх утащить? — с солидным видом уточнил Борис. Он всегда пытался казаться старше, видимо, на контрасте с шебутным братом, но смотрелось это пока что скорее забавно, чем серьёзно.

— Не. Тяжёлые, да и смысла нет. Завтра с утра их сразу отсюда и заберу.

— А ты куда? Можно с тобой?

— По магазинам, — тяжело вздохнул я. — Можете и со мной, но гарантирую, вы на середине пути отвалитесь.

— Не отвалимся!

— Тогда хоть записку отцу оставьте, — усмехнулся я.

* * *

— Так… ну вроде бы остался только Свят с его книжками, — задумчиво сказал я, проглядывая листы с вычеркнутыми пунктами и пометками напротив тех, которые найти за один день не удалось. Рядом стояли набитые битком сумки и пакеты, прямо на дорожке, припорошенной снегом.

Я как раз вышел из очередного магазина, закупившись всякими гелями для душа, шампунями, кондиционерами для волос (девушки умоляли слёзно — последние почему-то в таврах стоили чересчур солидно) и прочей гигиенической мелочёвкой. Неподалёку от баулов Боря с Лёшкой перекидывались снежками — но так, уже без особого энтузиазма, заметно подустав от нашей долгой прогулки. Возле каждого из магазинов я оставлял их снаружи караулить вещи, чтобы не таскаться с ними внутри, а во время непосредственно прогулки рассказывал, как проходит моё обучение и развлекал их нехитрыми магическими фокусами. Увы, к середине пути пришлось начинать экономить ману и тратить её исключительно на телекинез, чтобы тащить накапливающееся добро.

Впрочем, братьев даже вид плывущих в воздухе за нами парочки сумок приводил в восторг: отец дома особо не магичил и подобными фокусами их не баловал. Предполагаю, что из-за необходимости поддерживать аварийный запас маны на случай внезапной тревоги, а также из-за больших расходов на регулярные тренировки в роте. Да и Обета у отца было всего два, так что о большой скорости восстановления можно было даже не заикаться.

— Маааарк…

— Да всё, всё, — я устало поднял руки. — Идём домой, а то уже стемнело. За книжками я завтра утром забегу.

Братья радостно закричали и ухватились за ручки одной из сумок, потащив её вдвоём — для одного вес там был тяжеловат. Я, крякнув, взял сразу две, а всё оставшееся поднял в воздух магией и потащил за собой, с тревогой наблюдая за уже прилично просевшим за день резервом и прикидывая, хватит ли мне маны, чтобы дотащить вещи до дома или нет. На десять минут ходьбы до остановки хватит точно. Потом, пока будем ждать трамвай и ехать на нём, как раз восстановится пара лишних семок, но до дома оттуда те же минут десять пешком — и вот на них энергии может не хватить. Впрочем, если что, последние метры дотащу на своём горбу.

Нужный трамвай, слегка обшарпанный и выстуженный внутри, подошёл ровно минут через пять, мы быстро загрузились внутрь, я — ради экономии — закинул сумки внутрь без магии и запрыгнул следом. Притулившись в уголке, оплатили хмурой кондукторше проезд. Людей было относительно немного — в основном, усталые работяги, дремлющие на сиденьях да несколько мамочек с детьми.

Спустя минут десять мне, в отличие от братьев, наскучило пялиться в окно и я, по старой памяти, перевёл взгляд на пассажиров. Ещё со школы осталась привычка так коротать время в общественном транспорте — рассматривать попутчиков и представлять, кто они, чем занимаются.

Вот, например, седовласый мужчина лет сорока с прямой осанкой, в сером пальто, из-под которого виднеется строгий костюм. Наверное, мелкий начальник — большие на трамваях не ездят. Вот молодой пухлый парень лет двадцати, в нелепой цветастой куртке и с рюкзаком — с этим всё просто: студент. Тем более что у него рюкзак слегка расстёгнут и там виднеются какие-то учебники. Вот крайне симпатичная женщина лет под тридцать — мягкое, очень приятное на вид лицо, взгляд сам собой к нему притягивается. Из-под тонкой курточки выглядывает самое обычное платье в горошек. Дремлет, явно уставшая после рабочего дня. Хотелось думать, что она какая-нибудь учительница. Может быть, младших классов — эти мелкие демонята все соки выжимают, особенно если их в строгости не держать.

Не успел я перевести взгляд дальше, как на очередной остановке в трамвай завалился типичный маргинал — грязный, оборванный, в дырявом пальто нараспашку, абсолютно неопределённого возраста. И пьяный в дупель — от него волнами распространялся запах какой-то дешёвой сивухи, мгновенно заполнивший весь трамвай.

Я невольно поморщился: никто не любит таких экземпляров, но моя брезгливость, на которую указывал недавно психолог в Академии, лишь усиливала эту ярую нелюбовь. Ну вот как можно довести себя до такого свинского состояния?

Пьяница, тем временем, едва не сверзился с ног, когда трамвай снова дёрнулся, набирая ход. Едва успев ухватиться за поручень, он повис на нём, покачиваясь, словно пират на палубе во время шторма, и мутными глазами осматривая мгновенно опустевшее пространство вокруг. Люди, морщась, отошли подальше, но мужчина, казалось, не замечал ничего вокруг. В том числе подошедшего кондуктора с требовательно протянутой рукой.

— Мужчина, оплатите проезд. Мужчина?

— Отстань, старушка, я в печали, — неожиданно красивым голосом с лёгкой хрипотцой ответил тот.

— Какая я тебе старушка, хамло небритое⁈ МУЖЧИНА! Оплатите проезд или выходите вон!

— А если не выйду? — сфокусировав взгляд на кондукторе, насмешливо уточнил пьяница.

— Я вас выгоню!

Маргинал задумчиво смерил её взглядом. Учитывая, что он был чуть ли не на голову её выше, да и габариты у него были весьма внушительными, а кондуктор — пусть и пухленькая, но низенькая женщина преклонных лет, вывод был довольно простым.

— Чот сомневаюсь, — покачал он головой.

— Тогда… тогда…

— Тогда вас мой брат выгонит! — неожиданно выкрикнул Лёшка, дёрнувшись вперёд — я едва успел ухватить его за воротник. Тяжело вздохнув, вышел вперёд, задвинув его за себя.

Мужчина смерил взглядом и меня тоже, после чего вновь повторил:

— Чот сомневаюсь.

— Он маг! — высунувшись из-за моей спины, ответил Лёшка, оскорблённый в лучших чувствах. — Выгонит, выгонит!

— Мааааг… — мужчина внезапно нахмурился. — То есть он… эта… от дьявола силы получил… и честных людей потом будет выгонять…

— Кто тут честный, кто тут честный! — взвизгнула замолчавшая было кондукторша. — Ты что ли, морда?

К счастью, именно в этот момент трамвай затормозил у очередной остановки. Распахнулись двери, впуская свежий зимний воздух. Слегка придушив негодующе квакнувшую внутри жабу, я молча повёл ладонью — и пьяница, поднявшись над полом, с негодующим рёвом быка, которому прищемили яйца, вылетел наружу. Протащив его над столпившимся на остановке народом, я уронил его прямо над клумбой напротив — на землю, пусть и мёрзлую, но прикрытую снежком, всяко лучше падать, чем на асфальт. Хотя там и высота мизерная, но не хватало ещё, чтоб этот идиот покалечился.

Пока тот осоловело тряс головой и пытался подняться на разъезжающихся ногах, трамвай загрузил в себя новую партию пассажиров, закрыл двери и поехал дальше.

— Круто! — в этот раз Лёшка с Борей воскликнули хором.

— Спасибо, молодой человек, — гордо кивнула мне кондуктор, удаляясь и бурча себе под нос. — Хоть кто-то помог, полный трамвай мужчин, а всё на ребёнка свалили…

Я же лишь тяжело вздохнул. С учётом габаритов пьяницы и того факта, что я влил маны слегка с избытком: точного-то веса я не знал, чуть недольёшь — и опростоволосишься… в общем, энергии остались сущие крохи.

Сумки придётся тащить на своём горбу.

Ещё и эта странная идея про то, что маги свою силу от дьявола получают… второй раз уже её слышу. Первым был тот паренёк из духовной семинарии. Довольно нехороший симптом, я бы сказал. Почему император, сам будучи магом, ничего с этим не делает?

В этих тяжёлых раздумьях мы доехали до своей остановки, выгрузились — и встали. Я печально сверлил взглядом сумки. Сумки печально сверлили взглядом меня.

— Вот что, ребята, — медленно сказал я. — У меня маны после этого придурка по нулям. В одиночку я это всё не дотащу даже с учётом вашей помощи. Бегите-ка до дома, зовите батю — он, поди, должен был уже приехать. А я вас тут подожду.

Братья переглянулись и кивнули.

— Мы быстро!

* * *

Я успел слегка подмёрзнуть, когда к остановке подъехал отец на служебной машине — чёрной, массивной, с хищными обводами. Известный любому мальчишке «Катран» из «звериной» линейки автозавода Зиминых. Чуть ли не всю эту линейку у них выкупало государство — и львиная доля доставалась как раз армейцам. Не будучи на государевой службе, достать «Катран» или даже самый простенький «Орлан», было практически нереально. Разве что по большому везению и уже изрядно подержанный.

— Что, совсем мышцы атрофировались, пока за книжками штаны просиживал? — ухмыляясь, вылез из машины отец. — Привет, сын.

Обняв меня, он легко, не напрягаясь, утрамбовал все вещи в багажник, и махнул мне рукой, указав на переднее сиденье.

— Ну, рассказывай, — тронулся с места отец. — Что такого произошло в Академии, что первокурсников начали выпускать в город спустя каких-то четыре месяца? Арзамасов начал ехать крышей? Общежития рухнули от масштабного магического эксперимента и вам больше негде жить? Пётр Четвёртый поднялся из могилы и прямо приказал перестать третировать новичков?

Я невольно рассмеялся.

— А где же здесь вариант «мой сын оказался гением, которого выпустили за потрясающие результаты»?

— Серьёзно?

— Ага, — я демонстративно приосанился. — Первое место в учебном и в рейтинге ОСС на курсе. Три месяца подряд. За это и выпустили.

— Вау, — отец как-то странно посмотрел на меня. — Просто… вау. А дуэльный?

— Там просто в первой десятке.

— Вау. Ты молодец, Марк, — тепло улыбнулся он и, не глядя, пихнул меня кулаком. — Я даже не знаю, что тут ещё сказать. Нет, я знал, что у тебя хороший дар, и мозги на месте, но чтобы настолько…

— Да не надо ничего говорить, пап. Я и сам удивлён, на самом деле. Думал, это всё будет как-то… сложнее, что ли. Особенно учёба. С силой мне, по большому счёту, повезло, а вот…

— Погоди, — отец кивнул вперёд. — Мы уже к дому подъезжаем. Там Сёма ещё приехал со мной, так что давай за ужином расскажешь подробнее. Чтобы не повторяться.

— Хорошо.

Когда мы подъехали и вышли из машины, я было дёрнулся в сторону багажника, но отец махнул рукой:

— Оставь там. Я завтра тебя со всем этим отвезу к кампусу. Смысл туда-сюда таскать?

С лёгким облегчением кивнув, я зашёл в дом вслед за ним. И тут же попал в медвежьи объятья Семёна.

— Братишка!

— Пусти, кабан! — прохрипел я, пытаясь вырваться. Без особого результата.

Наконец, меня отпустили и я смог отдышаться.

— Ты ещё больше накачался, что ли? — я покачал головой, оглядывая его фигуру в виде идеального параллелепипеда. — На тебя же форма уже не налезает, поди. Чудовище!

— Пааап, он меня обзывает! — крикнул Семён ушедшему на кухню отцу.

— Марк, не обижай Семёна! Ему и так по жизни досталось! — донёсся с кухни громкий хохот, перемежаемый звоном посуды.

— Ладно-ладно, ябеда, — улыбнулся я и двинулся вслед за ним на кухню. — Как у тебя вообще дела, Сём? Девушку не нашёл?

— Да ну, какие девушки, — поморщился тот. — На сон бы время найти, в гвардии рядовых так дрючат первые два года, что никаких лишних мыслей не остаётся. Ничего, вот учебка закончится, лычки ефрейтора дадут — и там каааак развернусь…

— Берегись, Петроград, — ехидно покачал я головой. — Гвардеец Керенский выходит на охоту.

— Ничего, ты к лету заходи, я тебя тоже охотиться научу, — не менее ехидно ухмыльнулся он.

Я грустно вздохнул.

— Мне нельзя. Обет.

— Да ну нееет, — на меня даже отец обернулся, а Семён и вовсе вскочил со стула, взмахнув руками, — Серьёзно, целибат? Ты что?

— Сплюнь, — качнул я головой. — Только вне брака.

— А, — подал голос отец. — Это терпимо. У меня у сослуживцев есть пара симпатичных дочурок, могу познакомить. Они как раз строгих нравов, им такое даже понравится. Да и хороший маг — выгодная партия…

— Паааап…

— Молчу, — усмехнулся он. — Но если что, ты только скажи.

— Рано мне ещё, — отрезал я и добавил, уже более неуверенно. — Да и сам, глядишь, кого-нибудь найду.

— Судя по голосу, кто-то на примете уже есть, — протянул Семён. — Точно, есть! Смотри, как замялся сразу!

Я лишь закатил глаза. Дом, милый дом…

* * *

Пожалуй, если бы отец не подвёз меня с утра, опоздав при этом на работу, то чёрта с два я бы сумел дотащить весь груз до кампуса. Да и за книжками для Свята навряд ли бы успел заехать — первая лекция была уже в десять утра, а почти все книжные открывались в девять. А так — проехались с ветерком. Быстро забежав в магазин буквально спустя пару минут после открытия, я шлёпнул перед продавщицей лист с каракулями Свята:

— Мне вот этих авторов, пожалуйста. Самое новое, что у них есть.

Продавщица, слегка оторопев от моего напора, поправила очки и вчиталась в список:

— Так, хм. Новинки… Зайцев есть, Игнатов тоже. Пару месяцев как вышли. Каменистого давненько не завозили… Василенко и Прокофьев… кажется, были. Сейчас принесу.

Выйдя из-за прилавка в зал, девушка быстро прошлась по рядам, ведя по корешкам рукой и периодически выхватывая из стеллажей отдельные книги. Вернувшись, сгрузила передо мной внушительную стопку:

— Вот. Ещё Крынов оказался, сразу две. Больше никого из списка нет.

— Спасибо огромное, — облегчённо выдохнул я. — Без вас бы я их полчаса тут искал.

Выбежав из магазина с аккуратно упакованной стопкой книг под мышкой, я запрыгнул в машину.

— Поехали! — когда отец тронулся с места, на всякий случай уточнил ещё раз. — Ничего, что я тебя так эксплуатирую?

— Да ладно, — усмехнулся отец. — Мы так же гоняли первого, кто из нашей компании сумел наружу вырваться. Слишком многих вещей в Академии не хватает, а за тавры всё покупать даже у лидеров рейтинга не получалось, что уж говорить об остальных. Так что всё понимаю. И даже рад, что ты так много друзей сумел найти за считанные месяцы. В школе…

— В школе дружить было не с кем, — поморщился я. — Да мне и одному было неплохо.

— А в Академии?

— А там… не знаю. Само как-то получилось. Да и ребята там не в пример адекватнее… и серьёзнее.

— Да, — покосился на меня отец и почему-то тяжело вздохнул. — Маги вообще рано взрослеют. Приходится.

Выгрузившись у главного корпуса, я быстро попрощался с отцом, подхватил все пожитки телекинезом — уж на оставшуюся небольшую дистанцию меня хватит, — и рванул в двери здания. Проскочив его насквозь, резко затормозил: у выхода в кампус, прислонившись к стене, меня ожидали Свят, Макс и Аррун.

— Чего застыл? В темпе, скоро лекция начнётся! — быстро перехватив и разобрав летящие за мной сумки и пакеты, ребята рванули к дверям. Я, слегка растерявшись, побежал вслед за ними:

— Вы хоть мне что-то оставьте!

— Арруна проси! — заржал на бегу Макс.

Глянув на берендея, водрузившего на горб сразу четыре баула и при этом несущегося вперёд, не замечая веса, я тоже прыснул.

В целом, для помощи могло хватить и его одного — думаю, остальные сумки для него тоже бы проблемы не составили.

Глава 19

— Бррр, — я вышел на улицу и невольно поёжился — декабрь, впервые за несколько лет, выдался весьма морозным. А вечные петроградские влажные и промозглые ветра лишь усугубляли проблему. — Нет, так дело не пойдёт.

Прикрыв на пару мгновений глаза, я щёлкнул пальцами. Пальто, шарф и шапка резко нагрелись изнутри, будто только что проглаженные горячим утюгом — да, настолько резкий нагрев вреден для ткани, но изредка, если тщательно дозировать силу и нагрев, можно и побаловать себя. Увы, иные способы согреться мне были пока что недоступны. Маны всё ещё было маловато.

Помимо прямого нагрева одежды, имелось ещё как минимум два популярных способа согреться, в народе называемые попросту «сфера» и «мембрана». Сфера — поддерживаемое заклинание, когда ты напрямую «укутываешь» себя кольцом из вихрей тёплого воздуха и очерчиваешь вокруг себя границу, затрудняющую теплообмен этих потоков с наружным воздухом. Расход маны сильно зависит от паразитных потерь, контроля, опыта и разницы температур внутри и снаружи сферы, но даже в самом скромном варианте выходил для меня чрезмерно большим, вычерпывая резерв досуха за считанные минуты. Может, через месяцок-другой…

Мембрана же… те же яйца, только в профиль. Также очерчиваешь вокруг границу, только воздух внутри не нагреваешь напрямую, а задаёшь условие, что воздух извне, проходя сквозь мембрану, нагревается до заданной температуры. Расходы маны плюс-минус схожие, но кому-то даётся проще один способ, кому-то другой.

Проводив взглядом продефилировавшую мимо старшекурсницу в лёгком свитере, окутанную дрожащим маревом мембраны, я печально вздохнул и натянул на замёрзший нос нагретый шарф. Надо поторопиться, пока одежда не остыла окончательно.

Быстрым шагом я пронёсся по заснеженным аллеям кампуса. Распахнув тугую дверь третьеранговой столовой, заскочил внутрь, после чего, оставив в тамбуре-гардеробной верхнюю одежду, спешно двинулся к раздаче. Время поджимало.

Приложив браслет к окну, получил поднос с едой и слегка улыбнулся — сегодня повезло. Довольно неплохой на вид и запах наваристый суп с куском мяса на отдельной тарелочке, овощной салатик и стакан кваса. Овощи, правда, были слегка пожухшие, да и мяса было не то чтобы много, но всё же — один из самых неплохих наборов за последние дни. А если включить в список ещё и дни поста — то и вовсе близко к пределу мечтаний. Отвернувшись от окна, уступил место следующему студенту и оглядел зал в поисках свободного места. Увы, на первый взгляд таковых не имелось. Количество студентов с доступом на третий ранг было, пожалуй, одним из наибольших среди всей десятки — добрая половина второго-третьего курсов, заметная часть четвертого и отдельные неудачники с пятого столовались именно здесь. Больше, чем здесь, было разве что на четвёртом, а вот начиная с пятого уже становилось заметно свободнее.

— Марк! — заметив мои затруднения, из-за стола в углу мне помахал рукой темноволосый парень с аккуратной бородкой. — Сюда!

Внутренне вздохнув, я двинулся в его сторону и, дождавшись, пока пятёрка людей за столом чуток подвинется, освободив мне место, приземлился с краю стола.

— Привет, Андерс, — слегка улыбнувшись, я наклонился над столом и хлопнул по ладони парня, сидевшего напротив. По очереди поздоровался с остальными, силясь вспомнить их имена. Так и не смог, хотя лица смутно знакомые. — Как твоё ничего?

— Лучше не бывает! — ухмыльнулся тот. — Наконец-то Лёху Шувалова в дуэли победил, сразу на четыре позиции вверх подлетел!

Я угукнул что-то одобрительное, быстро заработав ложкой, и надеясь, что на этом разговор исчерпается. Увы…

— Ты-то когда на дуэли наляжешь? — не собирался отставать Андерс. — Ты же спокойно можешь уже на полсотни позиций подскочить, если плотно возьмёшься.

— Времени нет, — буркнул я. — Может, через месяцок.

— Ну Марк…

— Андерс, я помню про ваши забавы с пари на младшекурсников, — вздохнул я, оторвавшись от супа. — И я знаю, что ты ставил на то, что к весне я выйду во вторую тысячу по дуэлям. А ты знаешь — я говорил тебе это уже несколько раз — что мне вся эта сомнительная суета откровенно не нравится. Мы вам не грифоны скаковые. Я не возражаю активно лишь потому, что пока что это не касается меня напрямую. Но если вы начнёте давить…

— Никакого давления! — Андерс демонстративно поднял ладони. — Но тебе же это и самому на пользу! За такой ранний вход во вторую тысячу Система тебе ооочень хороших бонусов подкинет…

— Мне хватит аналогичных плюшек с двух других рейтингов, — спокойно ответил я. — А ты мог бы сделать ставку как раз на них.

— Там коэффициенты смешные! — экспрессивно всплеснул руками парень. — Никто не сомневается, что по ОСС и учебке ты уже скоро опередишь половину второго курса. А вот с дуэлями сложнее, там голой силы и упорной зубрёжки мало — нужна и сноровка, и опыт, и удача. Да и видят все, что ты в дуэлях не сильно заинтересован. Оттого и ставки рискованнее.

— Ну поставь на Свята, — хмыкнул я, пододвинув к себе тарелку с салатом. — Он как раз в дуэльном уже второкурсников начал вышибать.

— У него силы маловато, — поморщился Андерс. — Нет, он талантлив в этом деле, да и по ОСС держится достаточно высоко благодаря трём Обетам. Но такими темпами ко второй тысяче он доползет только к лету. А это уже не так интересно.

— Всё, Андерс, — я быстро допил квас и встал. Кивнул остальным ребятам, прощаясь. — Некогда мне. Потом поговорим.

— Ну ты подумай хотя бы! — крикнул мне в спину парень.

Я невольно скривился и неопределённо дёрнул плечами. Пусть понимает как хочет. Надоел.

А ведь буквально пару недель назад я даже гордился, что начал налаживать контакты со старшекурсниками — как ни крути, а дело полезное. Завтракать, обедать и ужинать больше не приходилось в гордом одиночестве, да и на учебных модулях я всё чаще сталкивался не с однокурсниками, а с более взрослыми студентами. Волей-неволей приходилось социализироваться. Первым мостиком оказался как раз Андерс — троюродный брат Катрин из рода Ларссен, обучавшийся на третьем курсе. Собственно, она нас недавно и познакомила, натянув вежливую улыбку. Зря я, конечно, тогда не задался вопросом — почему сама Катя к Андерсу относится с явным холодком и толком не общается, несмотря на родственные связи?

Не то чтобы Андерс был плохим человеком. Нет, вовсе нет. Скорее… назойливым. Плохо понимающим личные границы. Денёк общения с ним — и хочется передохнуть. Хотя бы пару дней, а лучше — недельку-другую. Только вот передохнуть не получалось: мы то и дело сталкивались в столовой, и вдобавок начали пересекаться на некоторых модулях в «биологической» ветке — сам Андерс изначально хотел пойти в сциентисты, потратил почти два года на ветку информационной магии (куча математики, кибернетики и много, очень много специализированных магических курсов), но в итоге слегка разочаровался в ней и вернулся почти к самому началу учебного древа, пытаясь стать более широким специалистом. Вот и сидел теперь вместе с первым-вторым курсами на базовых модулях…

Выскочив из столовой, пригибаясь под ледяным и влажным ветром, я побежал к уже знакомому корпусу — до оговорённого времени оставались считанные минуты. Прямо перед зданием подскользнулся на коварном, скрытом под снегом льду, всплеснул руками и рухнул задом на дорожку. Пальто немного смягчило удар, но приложился знатно.

— Уххх, м-мать…

Поднялся, стиснув зубы. Щедро, не разбирая, влил пятёрку семок в ноющий от удара копчик и захромал дальше. Грёбаный декабрь. Ненавижу петроградскую зиму…

В знакомый кабинет я влетел, тяжело дыша — опаздывать я откровенно не любил, так что пришлось нестись по коридорам и лестницам сломя голову, ругаясь на то, что не додумался пообедать заранее и на тяжелое пальто, перекинутое через руку, то и дело норовящее выскользнуть и запутаться в ногах.

— Добрый день… фух… Дмитрий Андреевич…

Арзамасов молча вскинул брови при виде моего раскрасневшегося лица и лениво повёл рукой, приглашая садиться. Сложил руки домиком и начал задумчиво рассматривать меня. Наконец, вздохнул:

— Итак, Марк, ты решил?

— Да, — я дёрнул головой, плюхнувшись на стул напротив. — Физуха… эээ… в смысле, физическая активность.

Вчера, пообщавшись с Арзамасовым, мы накидали варианты на следующий Обет. Нормальных среди них, увы, было немного.

Если попытаться классифицировать все возможные Обеты, то можно выделить несколько групп, внутри которых Обеты будут весьма схожи — как внушительный сонм ограничений в еде, например. Брать больше одного Обета из одной и той же группы можно, но обычно это не делается — чаще всего они попросту мешают друг другу или же не дают раскрыться потенциалу в полной мере, понижаясь на круг-другой. Бывают и исключения, как без них, но они редки. Моей проблемой было то, что я нахватал Обетов почти из каждой группы, так что в основном мне оставалась только россыпь неклассифицируемых Обетов (как у моего отца, например, с его клятвой заботиться о сиротах), и огромная группа Обетов физической активности, которую я обходил до последнего момента из-за того, что последние требуют большое количество времени.

К счастью, ректор вошёл в положение и предложил интересный вариант…

— Отлично, — улыбнулся Арзамасов. — В целом, иного я и не ожидал. Держи.

Он выложил на стол чёрный браслет, практически идентичный тому, что я носил на правой руке: артефакту, который давал возможность взаимодействовать с Системой. Единственная разница была в овальном утолщении-нашлёпке сверху, на которой мерцали неярким красноватым светом два нуля, разделённые такой же красной полоской. Я молча взял побрякушку, покрутил в руках и вопросительно посмотрел на ректора.

— Это то, о чём я говорил, — кивнул тот.

— Я помню, но это всё было в таких общих чертах… и как этим пользоваться?

— Надень на левую руку. Так. Теперь поверни циферблат по часовой стрелке до щелчка. Смелее, смелее, не сломается!

Провернув слегка туговатую нашлёпку на браслете, я невольно передёрнул плечами — по спине прокатилась волна покалываний, словно тонкие иголочки впивались в позвоночник. Не болезненно, но малоприятно. На браслете же цифра слева сменилась с нуля на единицу.

— И…

— Попробуй встать.

Недоумевающе хмыкнув, я рывком поднялся с кресла. И едва не рухнул обратно — воздух передо мной резко загустел, мешая двигаться и требуя куда более заметных усилий на простейшие движения. Кое-как удержав равновесие, я качнулся, утвердился на ногах и сделал неуверенный шаг в сторону. Ещё один. Взмахнул руками — ощущение, словно продираешься сквозь желе. Впрочем, если двигаться медленно, то сопротивление заметно меньше. А вот резкие движения прямо-таки вязнут в густом невидимом киселе.

— Если провернуть деталь дальше, то можно усилить сопротивление, — подал голос Арзамасов, спокойно наблюдая за моими осторожными экспериментами. — Первая цифра показывает степень сопротивления — от одного до трёх. Тройка — максимум, но тебе за глаза хватит.

— А вторая? — наигравшись, я повернул циферблат обратно, с облегчением выпав в обычный, не сопротивляющийся мне мир.

— Условные баллы физической активности. Там сложная формула, но каждый балл — это примерно сто сожжённых килокалорий. Браслет сам всё подсчитывает, сразу вычитая базовый метаболизм. Недавняя идея наших артефакторов, так куда проще формулировать требования для Обета — «шесть баллов физической активности в день» вместо «два часа плавания». Без соответствующего артефакта высчитывать баллы самому сложнее, но в крайних случаях тоже можно. Первые эксперименты уже проводят на нескольких твоих одногруппниках. Как только получат надёжные результаты, начнут помаленьку запускать это дело в серию.

— Перспективная штука, — задумчиво кивнул я. — Особенно с этим вспомогательным режимом…

— А это уже моя придумка. У твоих товарищей только диагност стоит, — усмехнулся Арзамасов. — Ты сказал, что у тебя времени нет на нормальные занятия, вот я и добавил режим, чтобы тебе в обычной жизни тяжелее двигаться было. Тренировки параллельно с учёбой, так сказать. Сначала думал локально гравитацию усилить, но это более манозатратно, да и ты пока всё ещё растёшь, вредно это…

— И тоже пустите в серию, если придумка сработает? — криво улыбнулся я.

— Разумеется. Ладно, ступай. Привыкни к браслету, поиграйся с режимами, попробуй хотя бы на базовой единичке походить целый день без перерыва, позаниматься спортом… Вернёшься через неделю, как раз Система данные соберёт и прикинет, сколько тебе нужно баллов в день на пятый ранг.

Молча кивнув, я вышел за дверь, с облегчением расправив плечи — помимо браслета, на меня всё так же продолжала давить невидимая аура магистра. Впрочем… как будто бы она стала чуть слабее. Самую малость. Пропасть между нами лежала всё ещё невероятная, конечно, но я не стоял на месте.

Ну, или же просто начал привыкать.

* * *

Браслет оказался весьма интересной игрушкой. Привыкал я к нему всю выделенную мне неделю — приходилось сдерживать движения, научиться двигаться плавно и размеренно, как танцоры и некоторые аристократы. Полностью привыкнуть так и не удалось, конечно — думаю, это потребует не меньше месяца. Но определённые успехи имелись.

Как минимум, я определил моменты, когда браслет нужно отключать. Во-первых, во время сна — всё равно, пока не двигаешься, сопротивление не работает. А на лёгкие движения грудной клетки во время дыхания браслет не срабатывал — и слава магии! Сомнительное удовольствие — дышать через силу…

Во-вторых, браслет пришлось отрубать во время лекций. Мало движений — мало смысла. А писать конспекты под сопротивлением и вовсе занятие для откровенного мазохиста. Скорость черепашья, за лектором не успеваешь никак, а если пытаешься ускориться — то воздух начинает гасить чересчур резкие, по его мнению, движения пальцев, и почерк превращается во что-то совершенно неразборчивое, с кучей помарок.

В итоге у меня сложилось мнение, что более-менее осмысленным применением браслета являлись исключительно ходьба и обычные физические тренировки — последние даже в «единичном» режиме выжимали меня досуха за считанные полчаса-час, выдавая при этом солидные пять-шесть баллов активности.

Это мнение подтвердил и Арзамасов во время нашей следующей встречи.

— Восемь-девять баллов в сутки должно быть достаточно, — задумчиво сказал он, бегая глазами по невидимым строкам. — Всё-таки маловато данных для уверенности, да и наличие вспомогательного артефакта-прототипа искажает картину. Ну, ничего не попишешь, возьмём девять и будем надеяться на удачу.

А дальше — уже привычное принятие Обета. Незнакомый индифферентный мужчина лет тридцати лениво уточнил у меня, знаком ли я с порядком действий, получил положительный ответ и дальше действовал в полном молчании. Надел мне на голову обруч, пару минут покрутил его, настраивая — и дал отмашку. Чтение клятвы много времени не заняло — формулировка была простейшей, без всяких уточнений и модификаций. Шестьдесят баллов активности в неделю: единственная уступка, которую я смог выбить из Арзамасова. Он-то хотел взять в качестве интервала сутки, но тут я встал на дыбы — ежедневные тренировки без права отдыха, на всю жизнь? Нет уж, спасибо. После первых рубежей это, конечно, станет куда проще, физические кондиции и выносливость заметно улучшатся… но до этого момента ещё много месяцев. С отсечкой в неделю свободы куда больше — можно спокойно устраивать себе один-два дня с послаблениями, а то и полноценных выходных, если перед этим хорошенько постараться.

Ректор поворчал, но согласился.

Переждав минуту головокружения, я заглянул в интерфейс и замер:

Обеты: 7/7 [доступно для расширенного просмотра]

— Открыть расширенную справку, — шевельнул я губами.

Обеты (7/7):

1. Пост (неделя в месяц) [в текущем месяце осталось 2 дня поста] [5 круг]

2. Обет молчания (5 дней в месяц) [в текущем месяце остался 1 день молчания] [5 круг]

3. Целибат вне брака [не нарушался] [5 круг]

4. Депривация сна (1 ночь в неделю) [на текущей неделе требование исполнено] [5 круг]

5. Медитации (2 раза в сутки, по полчаса) [сегодня остался 1 раз] [5 круг]

6. Ограничения — кофе, чай, алкоголь (раз в 50 дней) [отсчёт нового интервала начнётся со следующего употребления] [5 круг]

7. Физическая активность (60 условных баллов в неделю) [на текущей неделе осталось 24 балла] [6 круг]

[при соответствующей команде доступны для просмотра полные формулировки Обетов]

Скользнув взглядом вниз, я негромко рассмеялся. Не вышел у вас, Дмитрий Андреевич, каменный цветок. Шестой ранг, и как вы так промахнулись? Впрочем, я подозревал причину — за несколько месяцев в Академии я успел основательно подзабить на тренировки и отвыкнуть от них. Вот и промахнулся меткий глаз безразличной Системы, не принял почему-то во внимание этот факт. Или принял, но не учёл степень того, насколько я обленился? Что ж, мне же проще — семь Обетов мне за глаза. Да и были у меня обоснованные сомнения, что, даже если получилось бы попасть вновь в пятёрку, то восьмой Обет был бы доступен — куда ещё-то? Жирновато будет.

С едва скрываемой улыбкой я встал и направился к двери. Пора обрадовать ректора.

Глава 20

— Вууууу!

Ветер негодующе взревел, и его мощный поток, расплескавшись об узкую невидимую преграду, обогнул меня с обеих сторон. Я лишь пошатнулся и пригнулся, выставив вперёд правое плечо и продолжая торопливо формировать ответное заклинание. Можно было защиту и пошире сделать, конечно. Полностью спрятаться за надёжной магической стеной — но зачем тратить лишние единички?

Воздушные удары всё ещё правили бал на наших позициях рейтинга — даже несмотря на то, что напротив меня сейчас стоял худощавый, упрямо набычившийся второкурсник. Слишком удобное, эффективное и быстрое заклинание. Другие варианты тоже имели место быть — тот же Свят пытался экспериментировать с огненными шарами, но эффективность подобных опытов пока что была откровенно сомнительной — слишком много усилий и слишком мало выхлопа. Ионизировать и разогреть воздух до состояния плазмы (да ещё и не перестараться, чтобы получившийся комок пламени не вышел чересчур высокотемпературным), добавить короткоживущую мембрану, не дающую получившемуся шару расплескаться в полетё, придать ему нехилое ускорение, чтобы противник не успел увернуться… в итоге на каждый «выстрел» Свят тратил больше пятидесяти семок — считай, две трети своего резерва. Это не говоря уж об абсолютно неадекватной скорости каста — почти пять секунд, в дуэли толком не применимо. Через годик, когда резерв раскачается, а эффективность и скорость формирования заклинаний вырастет — да, можно попробовать. А пока — тренируйся и ищи другие варианты.

Я тоже не оставался в стороне от экспериментов. И кое-какие успехи даже имелись. Увы, эти успехи также требовали заметно большего количества времени для использования, нежели обычно, да и ману жрали как не в себя. Но испытатьих в реальном бою, а не на полигоне, хотелось. Тем более что за прошедший месяц мой резерв вырос до совершенно неприличных размеров. Могу позволить себе повыпендриваться.

Выставив прямо перед собой быструю и слабенькую защиту в начале боя, я откровенно рисковал. Если бы у противника хватило чувствительности на то, чтобы ощутить её точное местонахождение и размеры — он мог бы просто ударить чуть сбоку, и его кулак подловил бы меня ровно посреди каста экспериментального заклинания. К счастью, пронесло. А спустя секунду я уже закончил свою ответку. И тут же рухнул на пол, прикрывая голову руками.

— БУМ!

Ударная волна смела остатки моего щита, резко рванула меня за одежды и ушла дальше, оставив противный звон в ушах. А вот моему противнику повезло меньше. Во-первых, эпицентр взрыва был гораздо ближе к нему, пусть и не у самых ног — там в дело вступала его аура, увеличивая затраты и снижая скорость каста, и я не стал настолько рисковать. Во-вторых, тот банально не успел среагировать — заклинание активировалось почти сразу же, как я упал. Какой-то щит у него стоял, но толку от него оказалось немного. Волна разогретого воздуха снесла защиту, не заметив, подхватила моего оппонента и вышвырнула его за пределы помоста, отправив в короткий полёт, завершившийся в полуметре от пола в результате быстрого жеста судьи.

Повезло парнишке. Мог и сломать что-то… вдобавок к уже имеющимся травмам, не успей его подхватить судья. Вылечат его быстро, конечно, но, в любом случае, больно…

— Победитель — Марк Землянский!

Поднявшись и отряхнувшись, я спрыгнул с помоста и спокойно кивнул стиснувшему от боли зубы противнику, медленно встающему на ноги. Судя по его скособоченной походке — пару трещин в рёбрах он заимел, не считая ушибов и явных ожогов на покрасневшем лице и руках. Но навряд ли что-то критичное. К нему уже подбежала и теперь с сосредоточенным лицом диагностировала юная девушка-лекарь с двумя школьными косичками, придающими ей весьма легкомысленный вид. Впрочем, в профессионализме её сомневаться не стоило — иных в персонале ПАМИРа не держали. И раз целитель не укладывал пациента обратно на маты, а позволял ему гордо, пусть и со страдальческим лицом, стоять — значит, ничего серьёзного.

Без обид, парень. Я слишком надолго засиделся внизу дуэльной таблицы — и Свят, и Аррун, и Макс уже давно опередили меня почти на полсотни позиций, то и дело пробуя на зуб очередного второкурсника. Да и остальные лидеры курса из первых десятков постепенно подтягивались.

— Мааарк, — как из-под земли выскочил рядом Свят и вкрадчиво спросил. — А что это было?

— Взрыв, — пожал я плечами, направляясь к выходу.

— Это мы увидели, — появился с другой стороны Макс. — А расскажи-ка поподробней…

Я ехидно и демонстративно постучал ему по лбу костяшкой пальца:

— А голова тебе зачем?

Макс открыл было рот, чтобы возмутиться, но Свят его остановил взмахом руки. И остановился сам, уставившись в пространство и забормотав под нос.

— Хм, подожди… а ведь и правда, должно быть несложно… берем некий объем… нужно подсчитать оптимальный… ограничиваем магически, нагнетаем давление извне… или температуру… хотя она что так, что эдак поднимется… можно и то, и другое… а потом резко высвобождаем… — он обернулся ко мне и быстро спросил. — Много маны жрёт?

— Дохрена, — ухмыльнулся я. — Тот, который я продемонстрировал сейчас — почти девяносто единиц. И это с учётом оптимизации и тренировок на полигоне — в первые разы меньше сотни вообще никак не выходило. А если пожадничать в плане маны и не дожать до нужного состояния — то вместо взрыва выходит пшик и обычный резкий толчок горячим воздухом во все стороны.

— Ууу… — уныло протянул Свят. Судя по всему, он уже загорелся новой идеей, впечатлившись громкостью заклинания и изяществом полёта моего оппонента. Но маны для аналогичных экспериментов у него пока было маловато.

— Можно пожертвовать объёмом, — тут же вклинился Макс, явно тоже впечатлённый демонстрацией. — Отработаем на минимальных, какие вообще получатся, пусть даже там петарды хлопать будут. Зато на них и оптимизацией заниматься проще, и успеем нарастить резерв, пока с ними возиться будем.

— Там надо посмотреть, может на совсем малых объёмах вообще взрыва не будет как такового, — покачал головой Свят. — Но идея интересная. Марк, извини, мы на полигон.

— На полигон! — дурашливо крикнул Макс, воздев вверх сжатый кулак.

Я лишь покачал головой, провожая взглядами эту парочку, спешно удаляющуюся из дуэльного зала. Спелись, окончательно. Нет, наша общая компания никуда не девалась, но всё же были заметны определённые изменения — кто-то общался теснее, кто-то нет. Например, Свят с Максом сошлись на почве дуэлинга и здоровой конкуренции — сначала этим страдал лишь Свят, но как только они начали догонять второкурсников по силе, то и Макс подключился. И теперь они буквально вырывали друг у друга первое место в дуэльном рейтинге курса. Единственное, о чем они договорились на берегу этого негласного состязания — не драться друг с другом. Мол, если хочешь опередить — бросай вызов старшекурснику из общего рейтинга. Вот и карабкались по головам ввысь, при этом спокойно делясь результатами экспериментов и всяческими идеями тактик — в конце концов, смысл скрывать, если на помосте вы всё равно не встретитесь? А так — товарищ может и что-то полезное подсказать, и на слабые места в твоей идее указать, и повернуть её неожиданной стороной…

Тяжело вздохнув, я направился на выход. У кого-то свободное время, а у меня — учёба.

Я заметно снизил осенние темпы, когда я совершенно не давал себе продыху — так недолго и перегореть. Но всё же интенсивность занятий у меня продолжала оставаться, пожалуй, самой высокой на курсе, и в учебном рейтинге я опередил уже человек сорок второкурсников. Всё потому, что я всё ещё не мог определиться с выбором направления, балансируя между противоположными ветвями учебного дерева. С одной стороны, я упорно долбил ветку, ведущую к артефакторике — это мой возможный билет на счастливое бытие относительно свободного мага, без кредитной кабалы за оплату последних курсов. С другой, я не забрасывал «биологическую» и «химическую» ветки — там уже оставалось совсем немного до магозоологии и целительства. Последнее мне было не то чтобы супер интересно, но зато крайне полезно в повседневной жизни, в том числе и в денежном плане — даже плохонький целитель 4-го класса с голоду не умрёт гарантированно. Ну а магозоология… вот она как раз меня интересовала.

Ну и набирать модули, так сказать, «вширь» я тоже не забывал. Тем более что ветви то и дело пересекались, переплетались, а то и вовсе сливались в одну. Среди однокурсников уже случались несколько казусов, когда, например, человек выполнил все требования для модуля «Основ термокрионики», с радостным лицом отходил и сдал его, а потом обнаружил, что для следующей части нужно сдать ещё целую цепочку побочных модулей. Если бы он додумался посмотреть этот момент, то он мог бы посетить эти курсы заранее, но вместо этого он легкомысленно на них забил, не увидев этой ветки в требованиях для первой части и решив, что эта область знания ему вообще не требуется. И теперь затормозил на добрых два-три месяца…

Вдобавок, упорная учёба — один из лучших способов заработать тавры. А с последними у меня наметились определённые проблемы.

Я оценил удобство артефакта, выданного Арзамасовым, так что пользовался им напропалую… но при такой эксплуатации артефакт нуждался в регулярной, раз в пару недель, подзарядке.

И, как оказалось, это недёшево. Весьма недёшево. В официальном магазине Академии мне выкатили ценник сразу в две с половиной сотни. Я икнул от шока, вежливо отказался и пошёл искать старшекурсников-артефакторов, начав со второго курса и постепенно повышая ставки. Артефакторы второго-третьего курсов хором пожали плечами — накопитель в браслете стоял на тысячу с лишним семок, никто из них банально не мог похвастаться таким большим резервом. Пришлось идти на поклон к четвёртому, найдя соответствующие контакты через Вику, которая уже была вхожа в закрытую артефакторскую компанию — авансом, за родовые склонности. Четвёртый курс за подзарядку, запрашивал от сотни тавров, сетуя на большой объём накопителя, но это в любом случае было дешевле, чем официально, через Академию. Как только я сам доберусь до первых модулей артефакторики, эта проблема потеряет свою остроту — смогу помаленьку подзаряжать браслет самостоятельно, но пока приходилось страдать и платить.

Если бы у меня был восьмой Обет — возможно, получилось бы договориться с Арзамасовым о каких-нибудь скидках… но после того, как моя неопределённая валентность схлопнулась окончательно, он, казалось, потерял ко мне всякий интерес. Поставил галочку где-то у себя, мол, эксперимент прошёл относительно удачно, пусть и не идеально — и пошёл заниматься своими, куда более важными, делами. Спасибо за участие, всю остальную статистику ему Система предоставит и без моего личного присутствия. Ладно хоть браслет оставил бесплатно — боюсь представить, сколько бы он стоил в таврах, если даже подзарядка так больно бьёт по моему карману.

Погрузившись в свои мысли, я неторопливо брёл по мокрой аллее — петроградская погода в очередной раз показала свой норов, подкинув в середине января околонулевую температуру и ледяные дожди. Вот и сейчас вновь начинается… я поморщился от упавших на макушку капель и движением ладони распахнул над головой невидимый зонтик — тот же самый чистый щит из сгущённой воли, без использования физических принципов, которым я защищался на дуэли, только послабее. Вообще у этих магических полей есть множество специализированных вариантов, заточенных на большую эффективность против того или иного воздействия, но мне пока что был подвластен лишь самый базовый вариант. Да и тот я изучил с некоторым опережением и самостоятельно, по книгам, а не на одном из практических курсов. Без этого соваться на дуэли к второкурсникам смысла не имело.

Из-за незнания множества практических нюансов КПД получающегося щита был откровенно низковат, но… зря я, что ли, семь Обетов тащу? Я уже настолько привык к непрерывно расширяющемуся резерву и внушительной скорости восстановления маны, что мне то и дело приходилось себя одёргивать: не забрасывай тренировки, эффективность важна даже для магистров, а тебе до магистра ещё как до Поднебесной пёхом; не используй магию зазря в повседневной жизни, не посчитав, сколько тебе останется на практические семинары или ещё какие-то важные нужды. А то случился уже разок казус, когда на практическое занятие я пришёл практически без маны, самонадеянно потратив её на какие-то мелочи. Впритык тогда хватило, с учётом накапавших уже во время непосредственно занятия единичек.

Сейчас будет теоретическая лекция, так что просевшие запасы не особо страшны, но… я быстро оценил остатки маны, усиливающийся дождь, и ускорил шаг — два десятка семок хватит хорошо если минут на пять.

— Марк!

Повернув голову, я увидел вынырнувшую с боковой дорожки фигурку Катрин в ярко-жёлтом пальто. Оно выглядело настолько неуместно в сером зимнем Петрограде, что я невольно расплылся в улыбке. Махнув рукой, дождался, пока она поравняется со мной, и с облегчением свернул щит, ныряя под гостеприимно протянутый зонт. Катя уже привычным жестом взяла меня за локоть, одарив сверкающей улыбкой:

— Ты же на высшую алгебру?

— Угу, — кивнул я. — Караулила?

И тут же охнул, получив маленьким, но твёрдым кулачком в бок.

— Много о себе возомнил, — горделиво фыркнула девушка. — Делать мне больше нечего.

— Да шучу, шучу…

— Нет тебе прощения, — цепко ухватилась за оговорку Катя, вздёрнув носик. — Думать надо, прежде чем глупости всякие говорить.

— Гм… — я невольно замялся. Вроде бы и понимаю, к чему она ведёт, но… к чёрту. Надо уже поговорить и решить всё раз и навсегда. — Что ж, если у леди не занят вечер, то я могу искупить вину, угостив её ужином.

Катрин аж споткнулась от неожиданности. Я едва успел поддержать её за локоток, чтобы она не плюхнулась в лужу. В целом, неудивительно. Добрых несколько месяцев практически одностороннего флирта — и тут на тебе, в случайный момент, без всякого предупреждения… Не удивлюсь, если она решила, будто я совсем тупой (мальчишки, что с них взять?), а флиртовала скорее по инерции — вдруг в какой-то момент дойдёт?

— Амм…

— Если вечер занят, то можно и завтра, — по своему истолковал я её замешательство.

— Нет-нет, — слегка заторможено ответила Катя. — Сегодня… подойдёт. Давай часов… эээ… в восемь.

— Пойдёт, — кивнул я. — Я зайду за тобой.

— Х-хорошо.

Дальнейший путь мы проделали в неловком молчании. В аудитории, продолжая молчать, сели за одну парту и рассеянно прослушали лекцию — как назло, сегодня довольно сложную для понимания. Учитывая, что мы оба с рассеянным видом то и дело отвлекались от общей нити повествования и залипали в пространство… придётся завтра выделить часок на перечитывание этого раздела в учебнике и прорешать пару примеров. Не знаю, о чём размышляла Катя, но мои мысли были далеки от радужных фантазий — скорее растерянные прикидки, как выстроить разговор, учитывая, что разговаривать придётся максимально прямо. Наконец, ближе к концу лекции, осознав, что в очередной раз отвлёкся, разозлился и окончательно плюнул на попытки сосредоточиться. Вместо этого начал раздумывать, что можно купить в магазине Академии на ужин. Причём ужин не особо романтический… наверное… или вообще не стоит подобным образом всё оформлять? Ну не шашлыки же с пивом организовывать? Хотя от мяса на углях я бы не отказался.

Я напряжённо почесал бровь, скосив глаза на склонившуюся над партой Катрин. Соседка с абсолютно каменным лицом уставилась в тетрадь, вместо лекции машинально разрисовывая её виноградной лозой — та уже покрывала практически весь лист, сплетаясь в гипнотизирующий узор из завитков, листьев и миниатюрных гроздьев ягод. От окружающего мира девушка, кажется, отрешилась уже полностью.

Мда, судя по её состоянию, шашлыки с пивом отменяются. Навряд ли её бы настолько вышибло из равновесия, если бы я был ей совершенно безразличен. Не поймёт-с. Раскошелиться на вино? Я внутренне вздохнул — тратить единоразовую возможность выпить что-то вкусное в ближайшие пятьдесят дней на не особо нравящийся мне напиток не хотелось до зубовного скрежета. С куда большим удовольствием я бы зашёл к Антону на кофеёк.

Хм… А если как раз кофе и взять с собой? Я покрутил идею и так, и эдак, хмыкнул про себя. А почему бы и нет?

Глава 21

Я молча звякнул двумя небольшими термосами, выставив их на барную стойку. Антон, хмыкнув, щёлкнул по одному из них пальцем, открутил крышку и заглянул внутрь:

— Сколько здесь? Поллитра?

— Да, в каждом. В один кофе со сгущёнкой, по горлышко, во второй… — я задумался на мгновение. — … давай на твой вкус, что-нибудь такое, что нравится девушкам.

— Оооо… — Антон широко улыбнулся, блеснув белоснежными зубами. — У кого-то наклёвывается интересный вечер? Сейчас-сейчас, что-нибудь намешаю. Ограничения на второй напиток имеются?

Я почесал подбородок, вспоминая Обеты Кати. У неё был какой-то Обет с постом, аналогичный моему, но, думаю, она бы сказала заранее, если бы сегодня был постный день. А отдельных ограничений на кофе и подобные вещи у неё точно не было.

— Нет, никаких… — я тут же спохватился и добавил. — Ну только чтобы цена была в разумных пределах. Без двадцатилетнего виски в составе.

— Расслабься, — хмыкнул Антон, выставляя турку на огонь. — Считай, что напиток для твоей зазнобы — за мой счёт.

— С чего это такая щедрость?

— Инвестиции в будущее, — весело рассмеялся бармен, хлопнув себя по животу. — Если ей понравится, ты потом ещё не раз вернёшься, чтобы его купить, а может, и её приведёшь.

Забрав наполненные термосы, я ещё немного поболтал с Антоном — тот всё так же скучал на своём посту и так просто отпускать меня не хотел. Наконец, вырвавшись из его цепких лап, двинулся к общежитию — всё остальное было уже готово. Бар Антона был последней точкой в моём маршруте. Да и не сказать, что сильно много требовалось готовить…

Заскочив к себе, с некоторым сомнением просмотрел свой гардероб. Строгий костюм явно излишний… да и, кажется, я из него уже вырос. Но и что-то совсем повседневное надевать тоже не хочется. Наконец, сетуя на то, что общая расхлябанность Академии проникла и в мою привыкшую к армейским порядкам душу, сменил брюки на более чистые, надел клетчатую рубашку и накинул сверху пальто. Сойдёт.

Выйдя в коридор блока, прошагал до двери напротив и, глянув на часы, осторожно постучал.

За дверью раздался мощный грохот, чей-то вскрик, после чего резко наступила тишина.

— Кхм… Кать? Всё в порядке?

Тишина прервалась дробным перестуком, дверь чуть-чуть приоткрылась и оттуда высунулось раскрасневшееся лицо Вики со свежей ссадиной над бровью. Смерив меня взглядом, она покосилась куда-то внутрь комнаты и сказала:

— Всё в порядке. Подожди ещё… минут десять, да. Может быть, двадцать.

— А…

Дверь захлопнулась, проигнорировав мою попытку задать вопрос.

— Потрясающе.

Вернувшись в свою комнату, я резонно предположил, что «минут десять», которые так легко превращаются в «может, и двадцать», у девушек могут растянуться и до тридцати. Значит, как раз есть полчаса на вечернюю медитацию, чтобы провести время с пользой и потом перед сном его не тратить.

* * *

Я был слишком оптимистичен — на деле десять минут растянулись на сорок с лишним. Я успел помедитировать, выйти из комнаты, ещё раз постучаться в комнату Катрин, ещё раз наткнуться на преграду в виде Вики, которая вновь пообещала «что через десять минуточек всё будет готово».

И во второй раз десять минуточек действительно оказались десятью минутами. Даже удивительно.

Из комнаты выпорхнула Катя и у меня на мгновение перехватило дыхание. Учитывая, что большую часть времени она ходила в мешковатых рубашках и свитерах, я откровенно забыл, насколько у неё точёная фигурка… особенно если её специально подчеркнуть. А приталенное тёмно-синее платье, действительно, подчёркивало…

С трудом и огромным напряжением воли переведя взгляд выше, я хрипло спросил:

— Не замёрзнешь?

— Ну… мы же не долго на улице есть проводить? — неуверенно предположила девушка, перекинув толстую, пшеничного цвета косу через плечо. — Пальто должно быть достаточно…

— Да… да, — я невольно дёрнул щекой и подошёл ближе, помогая ей накинуть вышеупомянутое пальто, перекинутое через руку. — Если замёрзнешь — говори. Я согрею.

Увидев, как резко побагровела Катрин и услышав тихое хихиканье Вики из-за двери, я торопливо добавил:

— Магией, магией! Пойдём. А то тут всякие любопытствующие… уши греют.

Привычном жестом подхватив девушку под локоть, я в полном молчании вывел её наружу. Осторожно провёл её по мокрым дорожкам кампуса, постепенно начинающим промерзать к ночи. Изначально в качестве места для разговора я выбрал уже знакомую монументальную каменную беседку — незаметная, малопопулярная, близкая от общежития, и вполне симпатичная изнутри и удобная, если её обогреть. С первого нашего посещения мы ещё пару раз собирались там всей компанией, а уж ближе к лету точно будем проводить там время постоянно. Но теперь, когда мы почти до неё дошли, я остановился в лёгком сомнении — в конце пути дорожка исчезала и нужно было немного продраться сквозь голые и мокрые ветки кустов… по грязной, раскисшей земле… я невольно покосился на изящные туфельки, которые зачем-то решила надеть Катя и тяжело вздохнул.

Ну допустим, с кустами просто: я повёл рукой, вливая в желание пару единиц маны, и ветви акаций изогнулись, стряхивая с себя тяжёлые капли прошедшего дождя и образуя изящную низкую арку. Не успел я подумать, что делать с грязью, как Катрин сделала свой ход: так же беззвучно крутанула ладонью — и с тихим треском мокрая земля застыла, покрываясь белесым инеем. Девушка осторожно наступила на неё туфелькой, медленно перенесла вес, кивнула и зашагала дальше уже более уверенно, слегка пригнувшись, чтобы не задевать «своды» арки.

Я так же осторожно шагнул за Катей — слякоть-то она может и надёжно проморозила, но поскользнуться на таком грязно-ледяном катке дело вполне реальное. Ботинки тяжело хрустнули, ломая тонкие льдинки, а спереди недоумевающе оглянулась Катя — чего медлишь, мол?

Зайдя внутрь беседки, я тут же приложил руку к холодной стене, привычно нагревая мокрый камень. Благо, что теперь эти четыре десятка семок для меня были… ну, не копейками, но вполне посильными затратами. Резерв перевалил за сто двадцать единиц, да и скорость восстановления существенно подросла вместе с ним. Почти шесть единиц в час — то бишь, по единице раз в десять минут, и восстановление целиком с нуля меньше чем за сутки. А ведь в среднем даже показатель «резерв за два-три дня» считался более чем достойным…

— Итак? — Катрин сняла пальто и уселась на потеплевшую скамейку, заставив меня смущённо отвести глаза от сверкнувших белоснежной кожей ножек.

Я молча разделся и скинул с плеча рюкзак. Первым делом достал свечи — на улице уже стемнело, а тратить ману на свет… не так уж много у меня её осталось. Следом появились термосы с кофе, заготовленные кружки, нехитрая снедь в виде сладостей и фруктов — сильно много брать не стал, тавры тоже не бесконечные. Разлил напиток из первого термоса — первым под руку попался «подарок» от Антона. Невольно принюхался к тому, что Антон намешал — какой-то сладковато-пряный запах. Ваниль? И явно ещё несколько специй, но так просто не определить. Осторожно пригубил, тихо хмыкнул. Ну, неплохо. Чересчур сладковато, как по мне, но неплохо. Вроде даже без алкоголя.

— Итак… — я уселся напротив, мысленно тяжело вздохнув и отстранённо наблюдая, как Катрин недоумённо принюхивается и пробует незнакомый напиток. — Кать, давай напрямую, а? Представим, что это не свидание двух подростков, а разговор серьёзных взрослых людей.

— То есть изначально это всё же подразумевалось как свидание? — по-птичьи наклонила голову шведка, слегка улыбаясь. — Ну давай попробуем.

— Гм… да… хорошо. Эээ… — я замялся. Из головы резко вылетели заранее продуманные варианты разговора, а в мыслях образовалась звенящая пустота.

— Я в курсе твоего Обета, Марк, — помогла мне Катя, отставив кружку и вздохнув. — И я понимаю сложности, связанные со всем этим.

— Да, — я с облегчением ухватился за протянутую руку помощи. — Спасибо. Собственно… в иной ситуации я был бы не против… точнее, очень даже рад… но проблема ведь не только в Обете.

— А в чём ещё? — уточнила Катрин, отхлёбывая кофе и жмурясь от удовольствия.

— Ну… во-первых, в твоих родственниках. Если дело будет идти к браку, не думаю, что они одобрят такой сомнительный выбор. Иностранец, да ещё и фактически внеклановый…

— Их одобрение меня не волнует, — фыркнула девушка. — Попытки отдельных Ларссенов завернуть мой личный выбор в любом случае будут иметь столько же веса, сколько возражения случайного бездомного с улицы. Я уж не говорю о том, что ты потенциальный магистр, так что не волнуйся. Не так уж много будет возражений. Бабушка Ева точно поддержит такую кандидатуру, а её поддержка заткнёт половину недовольных.

— Ладно-ладно. А то, что я не собираюсь входить в чужой род? А то, что тебе придётся возвращаться в Унию? — я покачал головой на вопросительный взгляд Кати. — Я не собираюсь покидать Россию. Поездить по миру — возможно, но явно не оседать на долгие годы в чужой стране на птичьих правах.

— Ну это решаемо, — с гораздо большей неуверенностью сказала Катрин. — Я не прямая наследница, меня могут отпустить из рода. Не знаю, отпустят ли в Россию, решать это будут в любом случае долго… но если поставить их перед фактом, вариантов у них особо не останется. Как там… сделают хорошую мину? Скажут, что укрепляют межгосударственные связи и всё такое.

— Хорошо, — кивнул я. — Допустим. Тогда последняя проблема. Сила.

— А что с ней?

— Я потенциальный магистр, ты сама сказала. Какой потенциал у тебя?

— Ну, два Обета, третий и пятый… Адепт-медиокр, скорее всего. Если повезёт, и сработает шанс на дополнительный Обет лет через сорок, то к концу жизни до децитура дорасту, — спокойно ответила Катя. — Я знаю свои пределы, больших успехов в магии мне не добиться. Но при чём тут это?

— Ммм… — я в затруднении почесал лоб. — Ты же помнишь про эффект Бауэра?

— Знакомое имя, — нахмурилась Катрин. — Это же совсем базовое что-то. Кажется, про подсознательное давление аурой со стороны более сильного мага?

— Да, оно самое.

— А при чём тут… — Катя замолчала на полуслове. — Оу.

— Вот-вот.

— Но… ты же не станешь магистром в одночасье? Да и… пусть разница будет внушительной, но…

Я отвёл взгляд и выложил на стол из рюкзака тонкую потрёпанную книгу в матовой зелёной обложке.

— «Уильям Кундера. Психология отношений в магических семьях», — прочитала название Катрин внезапно севшим голосом.

— Можешь потом взять в библиотеке, почитать целиком. А сейчас… семьдесят шестая страница и дальше. Там про наш случай.

Пока девушка нервно листала желтоватые страницы и молча вчитывалась в сухие строки текста, я невольно любовался её сосредоточенным лицом. И вспоминал то, что она сейчас читала.

…таким образом, несмотря на явный недостаток статистических данных про семьи магов с высокими рангами (в особенности, с высокой разницей в рангах между супругами), мы вполне можем сделать определённые выводы. В случае, если разница между партнёрами превышает четыре ступени (включая ранги партнёров — например, между адептом-минором и децитуром-медиокром будет ровно четыре ранга) — полноценные отношения будут крайне затруднены. Маг с более низким рангом на дистанции в год начнёт регулярно прогибаться и потакать любым желаниям своего возлюбленного, даже если вначале попытается сопротивляться подобным позывам. Чем выше разница — тем быстрее эффект Бауэра воздействует на подсознание более слабого мага. На дистанции в пару лет и выше данный эффект в сочетании с любовными чувствами перерастает в настоящую манию, сопровождающуюся соответствующими признаками: резкие перепады настроения; навязчивое и постоянное желание близости; депрессивные и даже суицидальные мысли при отсутствии объекта желания.

Из-за последнего, чисто статистически (см. таблицу 7а), даже если маг с более высоким рангом осознанно не поддаётся искушению пользоваться подобным поведением своего партнёра, вероятность сохранения полноценных отношений весьма мала. По таблице мы чётко видим следующее: 31% отношений с разницей в пять ступеней и выше заканчиваются меньше чем за год; 7% превращаются (либо изначально оформляются в таком виде) в формальные браки, где маги осознанно контролируют собственные чувства (а точнее, их отсутствие) и до максимума урезают время, проводимое вместе; 42% заканчиваются после первых проявлений изменений личности, вызванных эффектом Бауэра; 18% видоизменяются в различного рода специфичные и/или откровенно извращённые формы — полигамные и открытые семьи, etc., либо заканчиваются трагично.

Оставшиеся 2% в данном случае приходятся на внешне пристойные пары с недостаточным количеством данных о них…

— То есть… — глухо начала Катрин, не поднимая голову.

— Шансов немного, да, — вздохнул я. — Думаю, считанные пара лет — и твоя чувствительность и разница между нами вырастут достаточно, чтобы ты начала чувствовать давление с моей стороны. А потом ещё год-другой — и твою личность начнёт корёжить.

— Но почему об этом никто не говорит? — Катя положила книгу и подрагивающими руками схватилась за кружку, слегка расплескав кофе. Я едва успел перегнуться через стол и дёрнуть книгу на себя, спасая её от участи быть испорченной, а себя — от неизбежной кары со стороны библиотекарши. Госпожа Вартанова слова «милосердие» не знала, не слышала и не использовала никогда. Катрин, кажется, даже не заметила моего отчаянного рывка, уткнувшись в кофе.

— А большинству это особо не надо, — пожал я плечами, осторожно убрав книгу обратно в рюкзак. — Это более-менее актуально только для будущих хабилитатов и магистров. А тех сколько? Единицы. Мне эту книжку добавила лично Система в список для обязательного чтения — видимо, как раз из-за потенциала. Скорее всего и остальным ребятам, кто может теоретически преодолеть планку децитура-медиокра, добавили её в список литературы.

— И что… это всё? Выхода нет?

— Ну, — я отвёл глаза. — Книжка старая, с тех времён появились вспомогательные артефакты… но они не спасают от давления целиком. Могут помочь, если разница на грани, четыре-пять ступеней — там любая помощь роль сыграет, пусть и придётся сильно урезать время, проводимое вместе. Но у нас итоговая разница всё равно будет больше.

— А если… ну… не вычёрпывать твой потенциал по максимуму? — подалась вперёд Катрин. — Неужели тебе обязательно рвать жилы и становиться магистром? Можно же немного притормозить, снизить количество тренировок… — она стушевалась под моим немигающим взглядом и закончила уже едва слышно. — Хабилитатом тоже быть неплохо…

— Прости, Кать, — помолчав пару секунд, я покачал головой. — Я многим готов пожертвовать, но не этим.

— Ну и пожалуйста! — выкрикнула она, внезапно вскочив на ноги. Взмахнула рукой в неприличном жесте, едва не снеся со стола нетронутое блюдо с фруктами. — Магистр, тоже мне!

— Подожди… — я начал было подниматься, но ураган по имени Катрин уже вырвался на свободу из тёплой беседки, схватив пальто и дробно простучав каблучками по ступеням.

— Мда…

Усевшись обратно, я побарабанил пальцами по каменному столу, оглядел разложенный натюрморт и со вздохом начал собирать всё в рюкзак. Оставил только термос и одну свечу. Баюкая в руках кружку и неторопливо прихлёбывая обжигающую губы жидкость, я сверлил взглядом медленно стекающие капли воска и не думал ни о чём. Незаметно сам для себя вошёл в уже привычное медитативное состояние, представив своё сознание в виде слегка мутного пруда: какие-то грузные мысли ворочались на дне, какие-то обрывки, наоборот, скользили на поверхности… моё же «я» висело в прозрачной глубине, где не было ни первых, ни вторых… Сам не заметив, как кончилось кофе, я тяжело вздохнул, возвращаясь в реальный мир и, наконец, позволив «всплыть» со дна тяжёлым мыслям о прошедшем разговоре. Не то чтобы я сомневался в его исходе, просто почему-то мне казалось, что всё должно пройти более спокойно. Но…

Уже собравшись, я резко застыл на выходе из беседки. А ведь если так подумать… она-то воспринимала это как настоящее свидание. Столько сил на подготовку угробила, Вику позвала на помощь — и, кажется, это платье я как-то раз видел именно на Кехман. Потом мы пришли сюда, она увидела свечи, напитки и еду — и утвердилась в своей мысли. А я всё это воспринимал лишь фоном: свечи — чтобы не тратить лишнюю ману, еда и кофе — ну так ведь я её на ужин позвал, да и грустные новости лучше заедать чем-нибудь вкусным. А потом я ещё и вывалил на неё заготовленные аргументы, окончательно обрубив все перспективы. Наверное, она разозлилась именно из-за того, что аргументы были заготовлены заранее, и я знал, к чему приведёт разговор… но всё равно случайно дал ей лишние надежды.

— Иногда излишняя подготовка только вредит, — тихо сказал я сам себе. — Вот что мне стоило просто дать ей почитать эту чёртову книжку? Без интимной обстановки и излишних заморочек?

Тишина ночного парка была мне ответом.

Глава 22

— Добро пожаловать на первую лекцию курса магозоологии, — симпатичная (разве что зубы, слегка смахивающие на лошадиные, притягивали взгляд), подозрительно молодая на вид девушка, покачиваясь с пятки на носок, стояла посреди небольшой, залитой светом множества ламп, аудитории и внимательно оглядывала всех нас. — Меня зовут Ульяна Фаулер. Для вас — профессор Фаулер. Увы, мой курс не особо популярный…

Я невольно хмыкнул про себя, повернув голову и окинув взглядом своих сотоварищей: четыре человека, если не считать меня. Да, популярностью тут и не пахнет.

Справа от меня склонился над тетрадью высокий, слегка изможденного вида второкурсник с косой чёлкой, падающей на глаза — Виктор Соколов, мы с ним уже несколько раз пересекались на «биологических» модулях. Плетётся ближе к концу субрейтингов на своём курсе — я уже обогнал его и в дуэльном, и по ОСС. Впрочем, его вины тут нет — один-единственный Обет, даже если он высокого круга, просто не даст ему возможности стать хоть сколько-то сильным.

Чуть дальше, за самой крайней партой, прислонился к стене заспанный парень с фигурой деревенского богатыря и простецким лицом. Иван Леонов, тоже второкурсник, середнячок во всём. Два Обета… и, в общем-то, это всё, что я о нём знаю. На уроках мы не пересекались, знаю его шапочно, пару раз сидели в одной компании в столовой. Впечатление о нём у меня тогда осталось довольно положительное — эдакий рубаха-парень. Простой, но не глупый. Общительный, но не назойливый.

Слева от меня сидели представительницы прекрасного пола.

Первая — Василиса Чернова, моя однокурсница из старого, но слегка захиревшего клана Черновых. Судя по тоске, то и дело сквозящей в острых чертах её узкого, не особо красивого лица — на этот предмет она пришла не по своей воле. Но, учитывая славу Черновых именно как укротителей разнообразного магического зверья — выбора у неё не имелось. Не уверен, что её прямо-таки заставят заниматься этой профессией, если она ей совсем не нравится — пусть она и принадлежала к главной ветви, но где-то в самом конце очереди наследования, а значит, определённая свобода действий у неё имелась, в отличие от первых наследников. Предполагаю, что Черновы просто требуют от всех своих знать какой-то обязательный минимум по клановой специализации.

А вот вторая девушка мне была незнакома. Слегка надменное лицо, чёрные волосы, уложенные в аккуратное каре, дорогая, но не чрезмерно шикарная одежда… чувствуется вкус и порода. Видимо, ещё одна клановая. По возрасту как будто ненамного старше меня — второй, максимум, третий курс.

Я вновь перевёл взгляд на преподавателя — та, лениво покручивая в пальцах указку, так же, как и я, рассматривала всех нас по очереди. Наконец, она кашлянула и продолжила:

— Да, курс не особо популярный, а потому первый модуль проводится лишь раз в полгода, чтобы успела собраться хоть какая-то группа. Поскольку следующие части курса тоже веду я, то они начинаются сразу по окончании предыдущей части, с перерывом в пару дней. Экзамен личный, не системный. Если завалите — на следующий модуль не пройдёте и потеряете время до самой осени. Любимчиков у меня нет, на жалость меня тоже пока что развести никому не удавалось. Но можете попробовать, вдруг у кого-то получится, — профессор Фаулер негромко хмыкнула и продолжила. — Но на вашем месте я лучше бы внимательно слушала и записывала. Первый модуль чисто теоретический.

Ещё раз оглядев нас всех и не услышав возражений или вопросов, она удовлетворённо кивнула:

— Молчите? Хорошо. Давайте начнём с азов. Чем магические животные отличаются от «созданных с применением магии» и обычных зверей? — лектор оглядела нас и ткнула пальцем в девушку слева от меня. — Василиса?

— Триада Рафаэля, — подняв голову, девушка скучным голосом начала перечислять. — Невозможность появления эволюционным путём, невозможность существования без внутреннего источника магии, возможность проявлять различные магические эффекты за счёт этого самого источника.

— Верно. Что ж, радует, что вы пришли сюда не совсем нулевые. Давайте рассмотрим подробнее каждый из озвученных пунктов. Невозможность появления обычным для всех животных путём. Как вообще появляются магические животные? Точнее, правильным был бы вопрос — как они появлялись ранее, поскольку последние полторы сотни лет новых видов не регистрировалось? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Точнее, он свой для каждого конкретного случая. Приведу пример.

Профессор Фаулер тряхнула копной густых чёрных волос, слегка притопнула ногой — и сбоку от неё в воздухе развернулся матовый чёрный экран, на котором проявилось изображение огромного мускулистого мужчины в набедренной повязке и с головой быка. Последняя, на самом деле, сильно отличалась от реальной бычьей головы — лицо было практически человеческим, если не считать огромного носа необычной формы, таких же непропорционально больших ноздрей, чересчур большого расстояния между глазами и слишком массивной для человека челюсти. Ну и рога выделялись. И волос, больше смахивающих на жёсткую шерсть, было многовато… везде.

— Первое зарегистрированное магическое животное. Минотавр. Создан известным магом и царём Крита Миносом в ходе… гм… специфичных магических экспериментов…

— … с участием своей жены, — тихо прошептал Соколов, криво усмехнувшись. Остальные отреагировали кто как — я тихо, едва слышно, хмыкнул в ответ на реплику соседа, Леонов смущённо сморщил нос, Чернова слегка покраснела. И лишь вторая девушка, чьё имя я так пока и не узнал, сидела с каменным лицом. Профессор Фаулер, внезапно улыбнувшись, кивнула:

— Именно так. Возможно, именно благодаря таким пикантным подробностям, эта история и дошла до нас в практически неизменном виде. Собственно, как и сами минотавры — хотя те сейчас стоят на грани вымирания, последние экземпляры живут в заповеднике на том самом Крите. Увы, интерес они представляют по большому счёту лишь чисто теоретический, вся сила их невеликого магического источника уходит на то, чтобы поддерживать жизнь в своём слишком нерациональном организме — ни на какие дополнительные эффекты его уже не хватает. Мозгов тоже минимум — умнее собак, но даже до питекантропов не дотягивают. Раньше, в Древней Греции и Римской Империи, их выращивали и дрессировали для работы — всё ж таки сильнее обычных людей, но уже к Средним Векам эта практика практически исчезла. Чудом сохранилась популяция на Крите — исключительно в качестве памяти. Ну и на туристах Содружество Греческих Полисов зарабатывает, конечно — и не только на минотаврах.

Черноволосая надменная девушка подняла руку и разогнавшаяся было профессор едва заметно поморщилась, прервавшись, и повернулась к ней:

— Да? Эээ… Алиса, верно?

— Алина. Алина Вербина, — педантично поправила девушка. — Профессор Фаулер, но думаю, мы можем обобщить, что в появлении магических животных виноваты именно люди?

— Можем, — недоумённо кивнула преподавательница. — Но при чём тут это?

— Ну вы в самом начале сказали, что однозначного ответа на то, как появляются магические животные, нет. Но, если обобщить, ответ — люди, не так ли?

Фаулер вздохнула:

— Формально да, но это слишком обобщённый ответ. Да, несомненно, источниками магии в целом являются именно люди, именно наша воля. Как и никем не ставится под сомнение тот факт, что магические животные начали появляться лишь после открытия Менедемом ритуала принятия Обетов, когда магии в мире стало больше в разы.

— Тогда…

— … но этого всё равно мало для такой грубой классификации, — с нажимом сказала Фаулер. — Даже если не брать в расчёт всех животных, появившихся в ходе намеренных экспериментов — их действительно можно свести в одну условную группу — есть минимум пара десятков видов существующих и ещё добрая сотня, если не больше, вымерших, которые в эту группу не входят. Есть те, кто появился ненамеренно — из-за ошибки в мощном заклинании, или из-за огромного всплеска сырой маны и слишком слабой ментальной конструкции, которые видоизменили находящихся рядом животных — например, ледяные тарантулы. Есть случайно оказавшиеся жизнеспособными гибриды от уже вымерших экспериментов и обычных животных — например, гиппогрифы. Есть, в конце концов, те, кто появился известно где, но про которых точно известно, что сильных магов в изначальном месте появления не было отродясь — например, лешие и водяные. До сих пор большинство исследователей сходятся в мысли, что подобные… не особо телесные… духи места зародились самостоятельно, благодаря рассеянной мане и информации из ноосферы. Есть, в конце концов, те, про которых вообще ничего не известно! — распалившаяся девушка всплеснула руками, расхаживая взад-вперёд и вновь незаметно уйдя от изначальной темы.

Впрочем, мы продолжали быстро писать — вещи она, в любом случае, рассказывала прелюбопытные.

Невольно я скосил взгляд на Алину, случайно вызвавшую такую бурную реакцию. Вербина… что-то смутно знакомое, но так навскидку вспомнить не получается. Надо будет потом посмотреть, что за род…

* * *

Я слегка стукнул костяшками пальцев по двери, дождался невнятного бурчания изнутри и, слегка приоткрыв её, просунул голову:

— Можно?

— Молодой человек, что непонятного в словах «одиннадцать часов утра»? Посмотрите на часы, что вы там видите?

Я посмотрел на удобно висящие на стене напротив старомодные часы с маятником.

— Эээ… одиннадцать ноль две?

— Именно, молодой человек. Формально мы можем проставить вам опоздание и разойтись по своим делам…

— Валь, хватит, — поморщился лысеющий старичок с пышными усами, сидящий слева от распекающей меня зеленоглазой женщины средних лет. — Марк, верно? Заходите уже, давайте закончим с этим поскорее.

Дождавшись, пока я зайду в небольшую аудиторию, старичок вновь обратился ко мне:

— Итак, экзамен на звание неофита-медиокра объявляю начавшимся. Экзаменуемый — Марк Землянский, экзаменатор — Алексей Алексеевич Бернштейн, то бишь я. Свидетель и ассистент — Валентина Семёновна Малинина. Юноша… судя по документам, экзамен на неофита-минора вы не сдавали, верно? Можно поинтересоваться, почему?

— Слишком быстро проскочил этот ранг, — честно признался я. — Сначала собирался, но всё времени свободного не было, а потом уже проще было подождать месяц-другой и сдать сразу на медиокра. Мне сказали, что так можно.

— Можно, можно… Так, минимальную планку в сто восемьдесят единиц по размеру резерва вы преодолели, причём с запасом — это хорошо, — старичок всмотрелся в очередной лист, просматривая внушительную стопку бумаг на столе. — Поскольку вы не знакомы с порядком сдачи экзамена, мне придётся его озвучить. Пользоваться артефактами, в особенности накопителями — нельзя. Экзамен состоит из цепочки стандартизированных заданий, которые выбираются из списка случайным образом. Если, по мнению экзаменатора, выполнение любого из заданий будет слишкомсильно отличаться от требуемого, он вправе потребовать повторного колдовства. Так что если что-то непонятно — не стесняйтесь спрашивать заранее.

— Хорошо.

— Так, что ещё… а, давайте-ка вашу чувствительность проверим. В личном деле она указана, но перепроверить будет нелишним. Будьте добры, оцените примерную силу меня и Валентины Семёновны.

Я прищурился, мысленно прикидывая и переводя взгляд с Бернштейна на Малинину и обратно. Чувствительность-то у меня, может, и выросла, но опыта и насмотренности пока что не хватало. Наконец, неуверенно сказал:

— Ммм, у вас резерв около пяти тысяч, плюс-минус две-три, то есть либо децитур-минор, либо медиокр. Точнее не скажу. У Валентины Семёновны около двух тысяч, плюс-минус тысяча. Либо адепт-медиокр, либо тоже децитур-минор.

— Неплохо, — удивлённо сказал Бернштейн, отметив что-то у себя в бумагах. — Для вашего уровня — и вовсе невероятно точно.

— Спасибо, — скромно улыбнулся я.

— Перейдём к экзамену, — Бернштейн достал деревянный футляр, открыл его, продемонстрировал колоду карт, похожих по размеру на обычные игральные (разве что гораздо плотнее — словно из чёрных пластинок дерева), после чего демонстративно протянул её мне. — Держите. Можете тасовать, как хотите. На неофитских — самых простых и частых экзаменах — это прерогатива испытуемого. На дальнейших для этой цели будет специальный ассистент.

Я с некоторым сомнением принял дар и невольно охнул, едва не уронив его — пластинки оказались куда тяжелее, чем я ожидал. Металл, да ещё и не из самых лёгких. Не золото, конечно, но и не тонкая сталь.

— На всякий случай предостерегу вас от любых магических манипуляций с картами, — подала голос вредная ассистентка. — Чёрный орихалк, третья категория, каждая из карт поглотит любые направленные на неё всплески маны до десяти единиц включительно.

— А если больше? — с демонстративным любопытством уточнил я, машинально тасуя карты, которые то и дело норовили выскользнуть из рук из-за непривычной тяжести и гладкости. Природная вредность взыграла. Ну а чего — ей можно ехидничать, а мне нет?

— А если больше, то карта потеряет свои поглощающие свойства и побелеет, сигнализируя об этом, — мягко вмешался Алексей Алексевич, пряча улыбку в густых усах. — Да и трудновато вам будет замаскировать от нас всплеск такой силы, юноша. А теперь тяните карту.

Молча собрав «колоду», я вытянул верхнюю карту и перевернул её, всматриваясь в неглубокие бороздки текста, бликующие под светом ламп. Зачитал вслух:

— Заморозить в форме ледяного куба литр воды.

Не успел я спросить «а где воду брать?», как Бернштейн махнул рукой в угол комнаты, где у стеночки скромно притулился внушительных размеров короб, на который я до этого не обращал внимания:

— Все необходимые для заданий вещи в ящике. Если их там нет — значит, так задумано. Вытянутую карту оставьте на столе.

Молча кивнув, я подошёл к ящику и, щёлкнув нехитрым замком, распахнул крышку. Вода здесь быть обязана — вносить её в список «так задумано» было бы перебором для неофитского экзамена. Конденсировать из воздуха воду — дело довольно манозатратное, тем более что объёма воздуха в комнате для этого банально не хватит. Можно распахнуть окна и вытянуть воду с улицы, но, опять же, даже не представляю, сколько маны на это уйдёт. Тридцать единиц, сорок? Ну ладно, сейчас зима, и эту воду можно получить гораздо дешевле, просто из снега — вон, я вижу вполне подходящий по размерам сугроб… но экзамены-то не только зимой проводятся! А заданий должно быть около десятка, если я правильно помню… нет, явный перебор.

А вот и фляга с водой! Скользнув взглядом по аккуратно разложенным в отдельные секции ящика предметам, я взял прозрачную бутыль с простенькой, криво налепленной этикеткой «Вода» на ней, после чего, подумав, достал из ещё одной секции большую мензурку — на половину литра, судя по отметкам. Теоретически можно «отмерить» литр исключительно собственным желанием, но чистое волевое воздействие с подобными задачами справлялось откровенно неточно, даже если вбухать в него много маны, а до курсов по специализированной информационной магии, сиречь сциентизму, который помогал в подобных манипуляциях, я пока добраться не успел. Так что лучше не выпендриваться и взять мензурку.

Вернувшись обратно, я встал напротив экзаменаторов за небольшой партой. Набулькал в мензурку воды, лёгким движением ладони заставил её подняться в воздух и замереть над левой рукой. Повторил приём, стараясь не заработать косоглазие, следя одновременно за бутылкой, мензуркой и парящей жидкостью.

Формально, последнее было не обязательно — если контроль наработан, а опыта достаточно, то телекинез можно использовать не глядя. А с определённого уровня сенсорики и силы — и вовсе использовать его за преградами, на огромном расстоянии — например, поднять конкретный стул в конкретной аудитории в едва видимом в окно корпусе в километре отсюда. На последнее мне, конечно, замахиваться было рановато, но использовать кинетические воздействия без прямого зрительного контакта я уже мог, пусть и не особо большие и с некоторым умственным напряжением. Но, опять же, на экзамене мне нужно не выпендриваться, а сделать всё максимально надёжно и экономно. Так что я усиленно косил глазами сразу на несколько предметов, пока не объединил, наконец, обе порции воды в единый парящий шар.

На то, чтобы придать этому шару кубическую форму, ушло ещё секунд пять. На заморозку — ещё меньше.

Слевитировав получившийся кубик на стол перед Бернштейном, я опустил руки, ожидая вердикта. Тот замер буквально на долю секунды, едва заметно шевельнув пальцами (на сто процентов уверен, что это было быстрое, почти мгновенное информационное заклинание, брошенное в мой кубик), после чего одобрительно хмыкнул и кивнул:

— Тяните следующую карту, юноша.

Глава 23

Щурясь на яркое мартовское солнце, я сидел на лавочке возле главного корпуса Академии и улыбался. Всё-таки весна — моя самая любимая пора. После тёмной зимы всё ощущается так ярко, так свежо, так… хорошо… Даже опоздание товарищей не раздражало — ну посижу ещё немного, погреюсь. Благо, холодно не было от слова вообще. Наоборот, плюс семь и начавшее пригревать солнце уже заставили расстегнуть пальто и размотать шарф. Последний, после недолгих размышлений, я и вовсе снял и закинул в полупустой рюкзак: день обещал быть не особо ветреным.

Наконец, из дверей корпуса выскочили запыхавшиеся Аррун со Святом. Пока что единственные из моих товарищей, кто заполучил право на выход в город, пусть и однократный. У меня неиспользованных выходов скопилось уже штук пять — парочку я использовал для выхода в город, чтобы повидаться с семьёй (в последний раз даже Настю повидал, приехавшую специально ради этого) и вновь закупиться необходимыми вещами, а остальные… Не так уж много у меня свободного времени, увы. Да и конкретной необходимости не было. Её и сейчас не было, но раз уж ребята тоже получили право на выход, то почему бы не прогуляться вместе с ними? Тем более в такую хорошую погоду?

Я глянул на часы — ну, почти не опоздали. Всего на десять минут.

— Извини, извини, — замахал руками Свят, приближаясь быстрыми шагами. — Мы помним твою пунктуальность, просто нас в последний момент Катя задержала, переписывала свой список покупок.

Я лишь вздохнул. Несмотря на общую компанию, в нашем общении с Катрин всё ещё проскальзывал явный холодок с её стороны. Нет, никакой явной ругани или демонстративного игнорирования. Просто неловкое молчание, когда случайно остаёмся наедине. Или тот факт, что она практически перестала шутить в мою сторону. Или, например, как сейчас: мы с Катей соседи по блоку, но при этом о покупках она просила именно Свята с Арруном. Хотя я несколько раз извинился за недопонимание со свиданием — не помогло. Ну да и чёрт с ней.

— Куда первым делом?

— Давайте в посольство, — прогудел Аррун. — Оно близко, да и мне туда заглянуть надо на пять минут буквально.

— Без проблем, — мы со Святом переглянулись и пожали плечами.

Двинулись к Дворцовому мосту — и тут же разгорелся спор о том, куда идти после.

— Мяса хочу, — мечтательно сказал берендей. — Нормального. Предлагаю в ресторанчик какой-нибудь.

— Я готов куда угодно, но может, сначала закупимся по списку? — взмахнул сложенной вдвое бумажкой Свят. — Там не так много, как в прошлые разы, да и нас трое — утащим без проблем. Не хочу с полным желудком таскаться по магазинам…

— Ну не знаю, я уже голодный…

— Ты всегда голодный!

— Не всегда…

— Хорошо, ты не голодный в течение получаса после того, как плотно поел! Аррун, я тоже скучаю по хорошей еде, но давай купим всё сразу, пока ещё светло?

— Предлагаю компромисс, — вмешался я. — Сейчас пройдёмся по центру, заглянем в большие магазины и быстренько закупим основную часть списка. Потом в ресторан, и будем дальше искать оставшиеся позиции. А потом уже ко мне поедем.

Ночёвку у себя я предложил, заранее обсудив этот вопрос с отцом — благо, пара свободных диванов и матрасов, которые можно было кинуть на пол, у нас имелись. Потому что ладно ещё Аррун — у него знакомые в посольстве были, которые могли приютить. А вот у Свята в Петрограде не было никого, кроме не особо любимой троюродной тётки, которую он и видел-то раз в жизни. Увы, практически все Песцовы жили в Новгороде и на Урале, возле основных активов рода.

— Ладно, — вздохнул Свят. — Давай хотя бы так.

Посольство Прайда я помнил ещё по прошлому разу, когда заносил сюда письмо от Арруна. Небольшое двухэтажное здание, облицованное чёрным камнем, втиснутое на Дворцовой набережной между двумя дворцами, чьи названия я отродясь не запоминал. Особняк слева, кажется, принадлежал Бернштейнам, один из них недавно меня экзаменовал. А справа… да чёрт его знает. Всех не упомнишь.

— Я быстро, — Аррун хлопнул нас по плечам. Приоткрыл тяжеленную створку дверей и скользнул внутрь, оставив нас скучать на набережной и пялиться на орущих в вышине чаек.

Точнее, на чаек пялился как раз-таки Свят, лениво прислонившись к стене здания и щурясь до такой степени, что глаза превратились в узкие щёлочки. Я же, облокотившись рядом с ним, рассматривал случайных прохожих. Что-то откровенно не давало мне покоя, царапало изнутри, но я никак не мог поймать ускользающую мысль.

А может, я просто настолько привык к маленькому мирку кампуса, что мне просто некомфортно выйти из него? Увидеть столько обычных людей, которые не используют магию постоянно, на ходу, автоматически — согреть себя, выставить незримый зонт, поймать телекинезом бумажку, выхваченную из рук проказником-ветром, а то и вовсе, при помощи этого же телекинеза, взлететь в воздух, срезая путь по извилистым парковым аллеям. Последнее, конечно, используют в основном лишь старшие курсы и аспиранты — многовато маны на полёты тратится, но всё же и такое я видел нередко.

Мои мысли нарушил скрип двери и вышедший из посольства задумчивый Аррун. Подойдя к нам, он почему-то замялся и спросил:

— Марк, у тебя же отец гвардеец? — дождавшись моего молчаливого кивка, берендей продолжил. — Он тебе ничего не говорил, случаем, про… не знаю… что-то необычное сегодня?

— Нет, но мы с ним почти неделю назад общались, — я отрицательно качнул головой и приподнял бровь. — А можно поконкретнее, что ты имеешь в виду?

— Не знаю, в том-то и дело. Но всем ребятам в посольстве сказали, чтобы они сегодня не выходили особо на улицу и сидели по кабинетам до самой ночи. А лучше — и вовсе на работу не выходили. Без каких-то пояснений, просто сверху спустили неофициальное пожелание. Но… сам понимаешь, такие неофициальные советы зачастую более важны, чем официальные приказы.

— Точно! — я аж прищёлкнул пальцами. Аррун с надеждой посмотрел было на меня, но я тут же его разочаровал. — Нет, я не вспомнил ничего нового. Просто после твоих слов понял, что меня смущает — сегодня же суббота, выходной, мы на одной из главных набережных… а тут подозрительно мало людей. Да и те, что есть, в основном куда-то по делам спешат, а не праздно шатаются.

— И что нам делать? — с растущим возмущением на лице вклинился Свят. — Если вы хотите из-за каких-то невнятных опасений предложить вернуться в кампус и так бездарно сжечь наш единственный выход наружу…

— Нет, этот вариант мне не нравится, — признал я.

— И мне, — пробасил Аррун.

— Вот что, давайте просто ускоримся, — я невольно потёр лоб и зашагал вдоль набережной, объясняя на ходу. — Если полноценной тревоги не объявляли, и при выходе из Академии нас не предупредили, значит ничего критичного быть не должно — максимум, что-то локальное… не знаю, возможные беспорядки… или какие-то негласные клановые разборки… В любом случае, у нас тут три официальных неофита, причём один аж целый медиокр, да и в дуэлях мы маги не последние. Так что, думаю, если будем осторожными, ничего страшного случиться не должно. Быстро пробегаемся по магазинам: что сразу находим — берём, что сразу не видим — не ищем, потом извинимся перед ребятами, что не нашли, и вернём деньги. Так же быстро забегаем в ресторан, просим приготовить и завернуть всё с собой, после чего хватаем такси и мчим ко мне домой. Мы живём далеко от центра, там и райончик поспокойнее, и часть соседей я знаю, и, при самых худших раскладах, оборону там держать проще. Да и мне спокойнее будет, если родные под боком будут…

— Но хотя бы в книжную лавку успеем заглянуть? — с лёгким унынием поинтересовался Свят.

— Успеем, успеем, — усмехнулся я.

И действительно, успели. Практически бегом добравшись до небольшого торгового квартала на набережной Фонтанки, мы вихрем пронеслись по магазинчикам, большим и не очень. Быстрее бы вышло разве что в случае, если бы мы разделились, но это было практически бессмысленно — мало того, что мы изначально договорились держаться вместе на случай… чего-либо, так ещё и Аррун со Святом всё равно слабо ориентировались в Петрограде.

Но в итоге мы всё же разделились — зайдя в первый подвернувшийся приличный ресторанчик (который оказался чересчур приличным — глянув на цены в меню, я нервно дёрнул глазом), мы сделали заказ и оставили там Арруна. Берендей, во-первых, проголодался и хотел поесть вот прямо сейчас, а во-вторых, не особо жаждал бродить голодным по книжным рядам вместе со Святом. Вздохнув, я оглядел полумрак огромного зала, где сидело не больше десятка человек, и кивнул, соглашаясь. Тем более что книжная лавка была прямо напротив.

Спустя минут двадцать я чуть ли не за шиворот отрывал Свята от книг, то и дело поглядывая на часы — сколько можно, в самом деле?

— Ладно, ладно! — сдался друг. — Сейчас…

Окинув взглядом стеллаж, перед которым мы стояли, он со вздохом вытащил две книжки. С некоторым сомнением пробежался пальцами по корешкам — и вытащил ещё одну. Отнеся их к кассе, у которой уже скопилась внушительная стопка выбранного ранее, он, наконец, кивнул продавщице — пухленькой женщине преклонных лет:

— Всё, можно считать.

— Жду снаружи, — я хлопнул Свята по плечу. — А то душновато здесь. Сам дотащишь?

— Куда я денусь…

Выйдя на улицу, я невольно вздёрнул брови в удивлении: ещё недавно полупустая пешеходная улочка оказалась забита кучей народа. Причём люди в основном стояли, никуда не двигаясь — и только по бокам, отчаянно ругаясь, протискивались отдельные несчастные, которые спешили по своим делам.

— Это чего такое, не в курсе? — невольно поинтересовался я у лениво щурящегося молодого мужчины с выбритыми висками, который прислонился к стене книжного магазинчика.

— В курсе, в курсе, — задумчиво пробормотал тот, высматривая кого-то в толпе. И замолчал, явно не собираясь продолжать.

Вздохнув, я нашёл более подходящую кандидатуру — неопрятную женщину лет тридцати, которую толпа вынесла прямо на ступени перед магазинчиком. Сделав шаг вниз, я уточнил уже у неё:

— Жен… Девушка, извините…

— А⁈ — та дёрнулась от неожиданности — видимо, нечасто к ней так обращались. — Вы мне?

— Да-да. Вы не подскажете, по какому поводу здесь внезапное собрание?

— Так ведь… епископ Евлампий, говорят, будет проповедь читать, — женщина помялась и продолжила более тихим тоном. — Ну и после еду будут раздавать бесплатно. Как всегда…

— И что, он всегда так… посреди улицы людей собирает?

— Нет-нет, обычно такое в церквях проходит, конечно. Но мне подруга сказала, что сегодня здесь будет…

Следующие её слова потонули в восторженном рёве толпы: над людской массой медленно воспарил моложавый мужчина с аккуратной бородкой и сединой на висках. Ветер красиво игрался с его длинными распущенными волосами и полами белоснежной рясы, яркие голубые глаза словно светились изнутри, а на губах играла загадочная улыбка.

— Позер, — тихо фыркнул я, примерно прикидывая, сколько семок он тратит на это представление — ведь и ветер, и освещение тут явно подставные, с лёгким флёром магии. Не говоря уж о левитации… Думаю, даже с учётом опыта — десятка три в минуту, не меньше. Впрочем, учитывая, что издалека епископ (а кто же ещё?) ощущался для меня примерно по планке децитура-минора — он спокойно мог позволить себе подобные траты в течение пары часов.

— Братья! Сёстры! — сильный голос епископа разнёсся над улочкой, и я вновь хмыкнул — ещё и для усиления звука магию подключил. — Вместе с вами скорблю я о том, что не получилось провести привычную нам встречу в Соборе Святого Исаака. Увы, сегодня чёрный день — император, да здравствует он вечно, послушал наветчиков и приказал провести обыски во всех домах Божьих…

Я чуть не расхохотался. Как гладко стелет, а! Император приказал, но не потому что плохой, это просто ему наветчики нехорошие в уши нашептали. Епископ, конечно, в любом случае по краю ходит — он вообще-то несанкционированное сборище в центре города устроил, — но всё же в речах осторожничает.

— … наветчики те, маги чернейшие, поддавшись диаволу в их сердцах, не могут никак смириться с тем, что Церковь Православная дар Божий себе на службу поставила, очистив от адских примесей…

Так вот откуда дровишки… Я задумчиво почесал подбородок, продолжая прислушиваться к речам епископа. Что-то проясняется. Судя по всему, императора-таки тоже задолбала эта подспудная пропаганда — вот он и пошёл на обострение. Обыски в церквях… хм… в поисках чего-то незаконного? Или просто обострение ради обострения — чтобы вскрыть нарыв, пока не поздно? Навряд ли Патриарх хранит в церквях, например, стратегический запас оружия для государственного переворота. Нет, сомнительно это. Максимум — всякая мелочёвка вроде незарегистрированных артефактов или контрабанды.

— … целых два гнезда магов чёрных в нашем городе — Академия на острове Васильевском да цитадель Ордена богомерзкого на востоке, у озера Ладожского! Доколе, скажите, доколе в этих гнёздах детей невинных будут совращать с пути истинного, Божьего?

Нахмурившись, я резко прервал свои мысли, сосредоточившись на речах наглого оратора. Вот значит как? На императора Патриарх гавкать не готов (пока?), а вот на формально независимый ПАМИР и, тем более, Орден Аскетов — уже бросается напрямую. Но на что он надеется? Если взять ежегодный рейтинг из 50 самых сильных магов Империи — сколько там будет церковников? Сам Патриарх то ли на шестом, то ли на седьмом месте, да парочка архиепископов в конце третьего десятка. Остальные все либо клановые, либо на государевой службе, либо в Академии и у Аскетов. На простом же народе много не вывезешь — да, их много, но один хабилитат стоит целой вооружённой дивизии. Или это тоже провокация? Как ответ на императорскую? Или самодеятельность конкретно этого епископа?

Додумать я не успел — сзади звякнул колокольчик двери и на крыльцо вышел рассеянно вертевший в руках книгу Свят… а сзади за ним медленно плыла в воздухе аккуратно перевязанная стопка из ещё доброй дюжины разноцветных фолиантов. Ровно в тот момент, когда епископ решил пройтись по «черным магам» из Академии. И тут же от места, где мы стояли, словно разошлась волна: вначале на звон колокольчика обернулись задние ряды, уставившись на несомненного мага, который с огромным недоумением смотрел на них в ответ, потом их соседи, услышав непонятное шебуршание сзади и по бокам, тоже начали оборачиваться. Епископ в это время уже начал загонять телегу на грани измены:

— … призываю вас, люди добрые, вместе с нами достучаться до сердца и души императорской, пока не потеряна она окончательно… — тут Евлампий наткнулся взглядом на непонятное шевеление в толпе и осёкся.

Над переулком повисла неустойчивая тишина. Словно за несколько мгновений до того, как надвигающееся цунами обрушится на замершее побережье. Епископ завис, явно не зная, что с нами делать. Я стоял, мысленно матеря себя за то, что не додумался зайти обратно и переждать всю эту проповедь в лавке, вместе со Святом. Свят и вовсе не понимал, что происходит, но уже машинально пятился обратно. Люди стояли, хмуро посматривая то на нас, то на епископа, ожидая приказа — и как минимум у части из них взгляды были ой какие нехорошие… Мужчина, стоявший с нами на крыльце, задумчиво рассматривал Евлампия. Именно он и нарушил тишину. Скосив на нас глаза, он вздохнул и негромко сказал в пустоту:

— Митридат.

Бам! Бам! Бам!

В полупрозрачную сферу, резко раскрывшуюся перед епископом, влетел сразу десяток пуль. Первые три отрикошетили с гулким грохотом куда-то вверх. Ещё четыре штуки застыли в воздухе прямо перед грудью епископа. Возможно, какие-то прошли мимо — звуков выстрелов я не слышал, так что пуль могло быть больше. Но точно можно было сказать лишь про те семь штук, которые приняла на себя защита церковника (явно артефактная)… и про те три пули, которые прошли сквозь его истощившуюся защиту и тело насквозь, оросив брызгами крови людей, стоявших поблизости.

Плечо, грудь, живот. Ярко-красные пятна, резко выделяющиеся на белоснежном одеянии. Епископ ещё левитировал и даже попытался изобразить какой-то жест здоровой рукой — то ли на автомате поставить защиту, то ли ещё что… Как ни крути, но первые рубежа эдак четыре он должен был пройти, а значит, тело его было заметно крепче обычного человека — так просто от болевого шока не вырубится, да и, если оказать вовремя помощь, от таких ранений он точно не помрёт. Но следом за пулями откуда-то справа, из приоткрытого окна, в его шею прилетел миниатюрный дротик — я едва заметил мелькнувшую в воздухе тонюсенькую иглу. Если бы не узкое, едва заметное оперение — и вовсе бы не заметил с такого расстояния.

Епископ приоткрыл было рот, но тут же резко дёрнулся, обмяк и, закатив глаза, рухнул вниз, на заботливо подставленные руки последователей. А спустя мгновение над толпой разнёсся истеричный вопль какой-то бабы:

— Убииииииилииииииии!

Глава 24

Стоило истеричному воплю разнестись по улице, как толпа резко взволновалась, словно штормовое море. Кто-то завопил «Смерть дьявольским исчадьям!», кто-то, угрожающе ворча, двинулся в нашу сторону — в конце концов, в обозримом пространстве только Свят подходил на роль этого исчадия. Впрочем, думаю, меня с мужичком записали туда же — раз уж стоим рядом.

В людском море чётко прослеживались буруны отдельных личностей поумнее — тех, кто увидел пули, на пару секунд зависшие перед епископом, чётко оценил их калибр и чёрный цвет, а также соотнёс этот факт с тем, что пули с примесью чёрного орихалка, специально предназначенные для пробития магических щитов, находятся под строжайшим государственным контролем. Это обычный огнестрел худо-бедно можно раздобыть на чёрном рынке. А вот такой… ну тоже можно, по идее, но, если засветишь — проблемы будут неимоверные. И эти умные личности, догадавшиеся, что пули принадлежали, мягко говоря, не случайным преступникам, сейчас спешно пробивались сквозь толпу в разные стороны, пытаясь покинуть место происшествия.

Жаль, но умных людей здесь, на первый взгляд, было немного. Поэтому я уже поднял глаза вверх, выискивая какой-нибудь балкончик и параллельно выстраивая ментальную конструкцию, чтобы быстренько свалить отсюда подальше и повыше. Мужичка, который явно был причастен к произошедшему, надо будет тоже дёрнуть с собой, благо, он не маг, и много маны это не займёт, а вот Свят…

Я обернулся к нему и крикнул, стараясь перекричать рёв толпы:

— Валим по балконам!

Но сделать я ничего не успел — спустя мгновение по улице разнёсся громкий, дезориентирующий, ввинчивающийся в уши визг, заставивший людей потерять большую часть агрессии, и резко заткнуться, прижимая руки к ушам. Точно так же и я абсолютно рефлекторно зажал уши, сбив каст заклинания на середине. Как только визг умолк, над толпой из ниоткуда раздался ледяной голос, мерно, с паузами, повторяя:

— Оставайтесь на месте. Заложите руки за голову. Освободите дорогу и не мешайте работе Имперской Гвардии. Любые подозрительные действия могут послужить основанием для ареста. Оставайтесь на месте. Заложите руки за голову…

С кривой улыбкой я наблюдал, как ещё недавно яростная и уверенная в себе толпа превратилась в сборище испуганных индивидуалистов — кто-то покорно отходил к стеночке, закладывая руки за голову, кто-то озирался в панике, пытаясь собрать мысли в кучу после звуковой атаки, кто-то, тихо пригибаясь, пытался ускользнуть, пока толпа не рассосалась окончательно. В конце улочки уже слышался слитный стук полицейских берцев — ловушка захлопывалась окончательно.

В это время мужчина, продолжавший стоять рядом, резко напрягся и нахмурил густые, практически сросшиеся брови. Проследив за его взглядом, я увидел группу из пяти людей, тащивших и закрывающих своими телами бессознательного епископа — если бы не случайно мелькнувший в просвете между ними белоснежный рукав, то я бы и не понял, почему они так странно двигаются. Шли они быстро и уверенно, практически бежали, по направлению к одному из немногих переулков. Мужчина резко обернулся к нам со Святом:

— Студенты? Ранги какие? — не дожидаясь ответа, он хлопнул себя по нагрудному карману, вытащив удостоверение — знаменитые «бирюзовые корочки» гвардейца. — Сержант Орлов. Быстро, нужно остановить вон ту группу… [цензура]аааааа!

Договаривал он уже в воздухе. Пока он пытался объяснить ситуацию и искал корочки, я уже кастовал заклинание. И посреди объяснения просто молча дёрнул его ввысь, взлетев вместе с ним. Резко разогнавшись, мы настигли отряд спасения — и я так же резко затормозил в воздухе над ними. Сквернословящий снаряд в виде гвардейца я отправил на перехват, мягко приземлив его прямо на входе в переулок, сам же опустился в нескольких метрах за отрядом, зажав его в импровизированные клещи. Благо, и без того слегка рассосавшаяся толпа, увидев мой полёт, резко дёрнулась в стороны от точки приземления, дав мне большой свободный пятачок.

— С-стоять! — гвардейца, явно непривычного к полётам, слегка пошатывало, да и резко побледневшее лицо выдавало определённое недомогание, но пистолет, выхваченный из скрытой под мышкой кобуры, он удерживал крепко. — Руки за голову! Стреляю на поражение!

Отряд резко перестроился и остановился. Трое людей из отряда переглянулись и с напряжённым видом начали демонстративно осторожно укладывать епископа на брусчатку — мол, сейчас-сейчас, закончим и поднимем… А вот оставшиеся двое… один завёл руку за спину и сжал её в кулак — и пистолет резко дёрнулся, задирая ствол вверх и пытаясь своевольно вывернуться из руки хозяина. Второй же, воспользовавшись моментом, бросился на гвардейца врукопашную.

— М-мать! — я скрипнул зубами, вливая сразу половину оставшегося резерва в одно мощное заклинание. И все вокруг застыли. И бугай, бросившийся на сержанта. И трое оставшихся рядом с епископом «спасателей». И даже слабак-маг с настолько слабым резервом, что я его не почувствовал издалека — видимо, и до полусотни единиц не дотягивает. Впрочем, даже его слабенькой ауры хватило, чтобы даже базовые расходы на заклинание выросли на треть — и я продолжал лихорадочно вливать в него остатки маны из стремительно пустеющего источника.

— Куда пошёл⁈ — рявкнул я на гвардейца, который дёрнулся было за пистолетом — тот улетел в глубину переулка. — Вяжи их, пока я держу! Мага первым! И оглуши его чем-нибудь!

К чести гвардейца — сориентировался тот быстро. Вытащив из кармана брюк небольшой цилиндрик, он обогнул застывшую перед ним фигуру с вздувшимися от напряжения венами на шее, и походя воткнул ему этот цилиндр в шею, вдавив кнопку на торце. После чего тут же рванул к четвёрке, стоявшей у тела епископа, первым делом повторив этот трюк с магом — причём почему-то дважды, а потом и с оставшейся троицей.

— Всё, отпускай, — расслабленно махнул он рукой. — Они все парализованы, а мага ещё и вырубило на ближайшие несколько часов.

— Артефакт? — я осторожно положил всю пятёрку на брусчатку и с облегчением встряхнул руками. Вроде и держал преступников магией, но мышцы всё равно были в диком напряжении все эти мгновения. Рефлексы так просто не изживаются.

— Артефакт, — кивнул Орлов, успевший метнуться вглубь переулка и подобрать утерянное оружие, а теперь осторожно обследуя тушку епископа. — Фух, живой. Ему бы раны перевязать, конечно…

Он с намёком глянул на меня — мол, зачем перевязывать, если под рукой есть целый маг. Даже если не целитель — то как минимум кровь остановит…

— На меня не смотри, — хмуро ответил я, инспектируя свои запасы. — Почти под ноль всё слил на полёт и удержание этих гавриков.

— Ладно, — махнул гвардеец. — Тогда перебьётся. Полиция уже бежит, там дежурный маг должен быть.

— Полиция?

Я с вопросительным выражением на лице ткнул пальцем вверх, где продолжала вещать магическая сирена:

— … заложите руки за голову. Освободите дорогу и не мешайте работе Имперской Гвардии…

— Ну, чисто формально операция совместная, — Орлов пожал плечами. — Я здесь как раз в качестве наблюдателя и координатора от наших. Просто сам знаешь, поди — на нас народ более лояльно реагирует, чем на полицейских. Вот и использовали нашу сирену.

Я задумчиво кивнул. Единственное, что меня смущало — проскользнувший между строк факт, что из гвардейцев он здесь практически один. Ну, может, с парочкой подчинённых. Учитывая масштаб события и возможный резонанс — это ненормально. Это банально не полицейский уровень. А значит, остальная гвардия в это время занята чем-то другим. Обысками в церквях? Проводит аналогичные операции в других частях города? Или сидит в резерве, на случай, если Патриарх пойдёт вразнос?

Прерывая мои мысли, сверху коршуном упал запыхавшийся Свят. Следом бережно приземлилась чёртова стопочка книг, ставшая невольным триггером для всего этого безумия — даже сейчас Свят бросать их не собирался.

— О, — я ткнул пальцем в подоспевшего товарища. — Вот он сейчас епископу раны и закроет.

— Кто, я⁈

* * *

— Прочитайте, — уставший полицейский фельдфебель положил перед нами двоими практически идентичные листы бумаги. — Вот здесь напишите «с моих слов записано верно». Официальные магические ранги есть? А, вижу…

Мы молча подняли правые руки, продемонстрировав кольца на среднем пальце: однотонно-белое, гладкое и выглядящее довольно дешёвым у Свята; чуть более вычурное, с протравленным рельефным узором изумрудного цвета — у меня. Недешёвые артефакты, создаваемые индивидуально после сдачи экзамена — пришлось ждать где-то неделю, прежде чем мне его выдали. Зато бесплатно. Разве что в случае утери придётся заплатить нехилый штраф, да и новое кольцо придётся заказывать уже за свой счёт.

— Приложите их внизу, где место для подписи.

А вот и одна из самых важных частей их функционала — по сути, это теперь наши удостоверения личности, дублирующие все государственные бумажки. Да ещё и полноправные — теперь, несмотря на то, что нам ещё не стукнуло семнадцать, мы вполне можем законно покупать алкоголь, получать водительские права… жениться. Молча приложив кольцо, я полюбовался медленно проявившейся надписью с завитушками: «Марк Сергеевич Землянский, неофит-медиокр» — и отдал лист фельдфебелю. Получив аналогичную бумажку от Свята, полицейский махнул рукой:

— Всё, идите уже. Если вдруг что, вас вызовут через Академию.

— Если вдруг что? — затормозил на выходе Свят. — Мы же ничего не делали!

— Никто вас ни в чём и не обвиняет, — закатил глаза мужчина. Привычным жестом пригладил вислые усы и пояснил чуть менее формально. — Наоборот, вы помогли гвардейцу при исполнении, тут вы молодцы. Но теперь вы участники произошедшего — и вас, теоретически, могут вызвать в суд. Как свидетелей.

— Спасибо, ваше благородие, — я слегка наклонил голову и, ухватив за руку уже открывшего было рот товарища, потащил его за дверь.

— Эй! Я только спросить хотел…

— Не нервируй людей, Свят, — пробасил Аррун, ожидавший нас в коридоре. — Тут и без твоих вопросов все злые и уставшие сегодня.

Полицейский участок, действительно, гудел, как растревоженный улей. Даже не считая оформления кучи реальных преступников с сегодняшних облав, коридоры были забиты десятками жалобщиков — в основном случайными пострадавшими во время разгона других стихийных сборищ (а их оказался добрый десяток, по всему городу). Кому-то окно разбили шальной пулей, где-то чересчур параноидальные полицейские отходили резиновыми дубинками подозрительных или недостаточно расторопных личностей, кого-то придавили в толпе, и он зачем-то пришёл за поиском виноватых именно сюда. Огоньку и хаоса добавляли городские сумасшедшие, воришки и алкоголики, которые никуда не девались, но до которых именно сегодня никому не было дела.

Проводив взглядом ветхого деда, который с неожиданной прытью устремился за случайным полицейским вдаль по коридору с криком «у меня есть ценные сведения для самого Императора!», я тяжело вздохнул.

— Давайте-ка на улицу.

Снаружи уже начало темнеть — день клонился к вечеру. И это нам ещё повезло — Орлов замолвил за нас словечко, чтобы нас не держали слишком долго и оформили в первых рядах. Да и до участка подбросил на собственной машине — стареньком, чихающем «Дельфине». Иначе пришлось бы толкаться в полицейских фургонах, в которые утрамбовывали всех подряд — и свидетелей, и возможных подсудимых. Но, в любом случае, времени это всё отняло просто кучу.

Стоило нам выйти и с наслаждением вдохнуть свежий воздух, как сбоку подскочил низенький мужичок лет сорока — абсолютно непонятной национальности, носатый и лысый, как коленка.

— Такси! Дешёво!

— До Пепельной улицы сколько? — хмуро спросил я, оглядываясь вокруг. Да, таксисты прямо чуяли возможную прибыль — вон ещё трое стоят, ждут. И неудивительно, учитывая, сколько народу скопилось в участках — часть из них, измотанная долгим ожиданием, плюнет на дополнительные траты и не захочет топать до дома пешком или на общественном транспорте.

— Ммм… семь рублёв!

— Не наглей, — я поморщился, пытаясь вспомнить, сколько вообще примерно стоит такси — я ж на них не ездил отродясь. Либо пешком, либо на троллейбусе, либо отец подбрасывал. Но в том, что таксист попытается нагреть неуверенно выглядящих юнцов, сомнений у меня не имелось.

— Шесть, больше не скину, — замотал головой мужчина. — Себе в убыток!

— Чёрт с тобой, поехали, — я откровенно не находил в себе сил ещё и торговаться. Всё равно, если на троих делить, то выходит немного. Таксист помог закинуть в багажник сумки и свертки, которые мы до сих пор таскали с собой, и осведомился:

— А на Пепельной куда?

— Дом семнадцать, — я зевнул, усевшись на заднее сиденье в почти такой же старый и обшарпанный «Дельфин», на котором нас подвозил Орлов, только этот был ещё и прокуренный. Аррун втиснулся рядом со мной, заняв своей огромной тушей всё оставшееся место. Свят устало плюхнулся спереди.

Почти всю дорогу мы провели под натужный кашель радио. Таксист пару раз пытался развести нас на разговоры, особенно когда приметил кольцо на руке Свята. Мол, юные господа — маги? Учатся в знаменитой Академии? И как проходит учёба? Но мы отвечали односложно: Свят дремал, Аррун задумчиво водил пальцем по запотевшему стеклу, я пялился на проносящиеся мимо здания, изо всех сил пытаясь не заснуть — пусть лишний час дрёмы Обет формально не нарушит, но тогда придётся ставить будильник и просыпаться гораздо раньше, чем рассчитывал. В итоге таксист понял, что на беседу мы не настроены, философски пожал плечами и начал ковырять свою магнитолу. Та плевалась, шипела, изредка выдавала обрывки мелодий — и всё. Больше ничего полезного. Но таксист всё никак не унимался, и лишь к концу поездки разочарованно буркнул себе под нос:

— Даже здесь глушат… — и вырубил её к чёртям.

Выгрузив нас у дома, он с недовольным видом дождался, пока мы выгрузим вещи и найдём по карманам деньги — и умчался в закат. Я же невольно вздохнул, не увидев машины отца под навесом. Оно и неудивительно, конечно — учитывая, что сегодня творится в городе, есть обоснованные сомнения, что он сумеет вырваться с работы вовремя. Что уж там, есть сомнения, что он вообще приедет ночевать.

В ответ на мой стук за дверью зашебуршались и раздался приглушённый подозрительный голос Насти:

— Кто там?

— А что, много вариантов? — я невольно улыбнулся.

— Марк!

Дверь распахнулась и я тут же шагнул вперёд, сгребая негодующе пискнувшую сестрёнку в объятья.

— Батя на службе?

— Да, — она уткнулась мне в плечо и тяжело вздохнула. — Сёма тоже. Сказали ждать дома, Борю с Лёшкой в школу не выпускать, никому не открывать, кроме тебя. Если кто-то начнёт ломиться… он оставил свой пистолет.

Я аж поперхнулся, невольно покосившись на товарищей. Это же, по идее, незаконно… твою мать, насколько всё плохо может обернуться, если всегда осторожный и законопослушный отец пошёл на такое нарушение?

— Ясно, — я разомкнул объятья и обернулся. — Так, ребята. Это моя сестра, Настасья. Это Аррун и Свят, мои друзья из ПАМИРа. Заносите вещи в дом, там уже познакомимся получше.

— Приятно познакомиться с такой прекрасной леди… — Свят шагнул в дом первым, с горящими глазами ухватив сестру за ладошку и нежно прикоснувшись к ней сухими губами. Глянув на подозрительно зардевшуюся Настю, я резко сузил глаза и скрутил фигу в кармане, подставив ему воздушную подножку возле ноги. После чего хлопнул по спине, подталкивая вперёд:

— Заходи, заходи, не толпись в дверях… Ох, что ж ты такой неосторожный!

Аррун, глянув на растянувшегося на полу Свята, перевёл подозревающий взгляд на меня. Сделав какие-то свои выводы, он протиснулся в дверь, на всякий случай обходя сестру по дуге, и прогудел:

— Ну, эт самое… Здрасте, да.

Глава 25

Ужин прошёл в довольно тёплой атмосфере: Настя, явно успевшая накрутить себя за день, в нашем присутствии резко расслабилась — три мага, пусть и недоучки, это всё же весомая гарантия безопасности — и весь вечер спускала напряжение. Шутила, задорно смеялась… и ещё больше очаровывала Свята. Словив от меня, помимо магической подножки, ещё пару пинков под столом во время самых чрезмерных комплиментов, он осознал, на что я намекаю, резко смутился, и теперь то и дело прерывался на полуслове или отводил взгляд, когда его снова заносило куда-то не туда.

Аррун же в это время покорял сердца Бори и Лёшки: мелкие с открытым ртом слушали истории берендея о жизни в Прайде. А уж когда он продемонстрировал им частичную трансформацию, выдвинув челюсть, отрастив клыки и покрыв лицо шерстью — они и вовсе завизжали от восторга.

— Так, вам пора спать, — спохватилась Настя, когда мелкие в очередной раз зашумели, напомнив о себе.

— Ну Наааасть…

— Быстро! — она повернулась к нам и лёгко улыбнулась. — Я пока тоже пойду наверх, подготовлю спальные места. Заодно прослежу за этими охламонами.

— А зачем наверх? — с недоумением уточнил я. — Арруна здесь, в гостиной, на диван положим, Свята в комнатку, где Отто обычно спит…

— Этот диван уже на последнем издыхании, на нём спать невозможно, — поморщилась Настя. — Я Сёмину кровать перестелю, он всё равно последнее время дома почти не ночует. Да и отец сказал, что сегодня их раньше утра можно не ждать. Даже если им дадут поспать — они прикорнут прямо в части, на случай внезапной тревоги.

— Ясненько, — задумчиво протянул я. — Ну хорошо, давай так.

Дождавшись, пока Настя уйдёт наверх, я молча повернулся к Святу, угрожающе нахмурившись.

— Что? — спросил тот, смущённо отводя глаза.

— Ничего не хочешь мне сказать? — вкрадчиво уточнил я. — Может быть, спросить? Нет ли, случаем, у моей сестры парня? Или как она относится к высоким дворянам, которые к ней беззастенчиво подкатывают?

— А что, у неё есть парень? — глупо моргнул Свят, начисто пропустив вторую часть вопроса.

Я дёрнулся было, собираясь вскочить из-за стола… не знаю, что бы я пытался делать дальше — оббегать стол, орать на Свята… навряд ли драться, конечно, но всякое могло бы случиться. Если бы сзади на мои плечи не легли тяжёлые лапы Арруна, крепко стиснув и мешая двинуться куда-либо. А его гулкий голос пророкотал над ухом:

— Не бесись, Марк. Я вижу, как ты злишься из-за этого, но не очень понимаю, почему.

— Она моя сестра!

— А Свят — твой друг, — по дёрнувшимся ладоням у меня на плечах я понял, что Аррун пожал плечами. — И я не замечал за ним особо… ммм… сомнительных качеств в отношениях с женщинами. Вообще я в целом его рядом с женщинами не замечал… думал уже — мало ли, вдруг он по мальчикам…

— ЭЙ! — весь багровый Свят выпрыгнул из-за стола, сжимая кулаки. — Ты…

— Мальчики? — с лестницы выглянула Настя, заставив всех нас замереть. — Вы чего шумите?

Аррун и Свят переглянулись и замялись. А я… Я глубоко вдохнул. Выдохнул. Снова вдохнул. Наконец, спустя полминуты дыхательной гимнастики в звенящей тишине, я более-менее трезво и спокойно ответил первое, что пришло в голову:

— Ничего, Насть. Поспорили по поводу того, кто будет первым дежурить ночью.

— Вы хотите дежурить ночью? — удивлённо переспросила сестра.

— Ну а вдруг что? Не зря же отец тебе оставил… — я осёкся, не став упоминать пистолет. — … такое явное предупреждение. Посидим по очереди на чердаке, там как раз окна на обе стороны дома.

— Ну… хорошо… если думаешь, что так надо… — Настя кинула на нас взгляд, полный подозрений, и вновь исчезла наверху.

— Можешь отпустить меня, Аррун, — я проводил сестру взглядом и вздохнул. После чего посмотрел на Свята и неохотно продолжил. — Извини за… чрезмерную реакцию.

Тот лишь пожал плечами:

— Ты же ничего сделать не успел. А вот к нашему мишке у меня есть пара вопросов, — он демонстративно хрустнул костяшками пальцев. — Что ты тампро мальчиков говорил?

Аррун лишь утробно хохотнул:

— Уже и пошутить нельзя?

— За такие шутки…

— Хватит, — я поморщился. — Давайте лучше действительно обсудим дежурства. Я ляпнул первое, что пришло в голову, но, думаю, оно и правда будет нелишним.

— Думаешь, могут быть ночные беспорядки? — уточнил Свят. — Не поздновато ли? Если бы Патриарх хотел раскрутить спираль конфликта, ему надо было делать всё на месте, пока ещё не высохла кровь проповедников… например, под шумок грохнуть парочку из них, выставив невинными жертвами. А сейчас их всех уже повязали и исцелили.

— Ну, во-первых, непонятно, все ли выжили, — качнул я головой. — Да, мы, конечно, услышали в участке, что всех повязали… но откуда простому народу знать реальную ситуацию? Во-вторых, мы понятия не имеем, чего на самом деле хочет Патриарх. А если не знаешь желаний человека, предугадать его действия тем более невозможно. Ну и в-третьих, отец не стал бы беспокоиться зазря.

— Перестраховываешься, — гулко прокомментировал Аррун, но, прежде чем я успел возразить, добавил. — И правильно делаешь. Я тоже за дежурство. Отоспимся в Академии.

— Ладно, ладно, — Свят поднял ладони. — Я тоже не против.

— Тогда… смены по два часа? Предлагаю первым отдежурить Арруну, — я побарабанил пальцами по столу. — Чтобы по незнакомому дому в темноте не бродить. Мы с Семёном в одной комнате спали, она как раз возле лестницы на чердак. Если Арруна положим там, то он вернётся, разбудит меня, а ближе к утру я уже спущусь вниз, к Святу.

— Сойдёт.

— Нормально.

Следующие минут двадцать, пока не вернулась Настя, мы, по какой-то молчаливой договорённости, болтали о всякой ерунде. Об учёбе, о планах на специализацию, перекинулись парой сплетен об одногруппниках… в целом, обычный разговор. Избегали ровно двух тем — Насти и сегодняшних событий (как и политики в целом).

— Ну что, спать? — неуверенно предложила сестра.

— Да, пожалуй, — я встал и устало потёр глаза. — День выдался… суматошный. Насть, покажешь Арруну его комнату? Пошли, Свят, я твою каморку покажу.

* * *

— Просыпайся, — я легонько толкнул спящего товарища в плечо. Ещё раз, посильнее. И ещё раз. Когда же я начал трясти его уже от души, тот пробормотал что-то невразумительное, сбросил мою руку и перевернулся на другой бок, накрывшись одеялом с головой.

— Ах ты ж скотина…

Я задумчиво посмотрел на отвернувшегося Свята, борясь с невероятным по силе желанием отвесить ему пинок по заднице. Останавливал меня исключительно тот факт, что от неожиданности он может заорать и разбудить весь дом.

Хотя… маг я или не маг?

Паскудно ухмыльнувшись, я выстроил ментальную конструкцию и крутанул ладонью. Минус дюжина семок, зато теперь нас должен окружать купол где-то трёхметрового радиуса, ослабляющий на своей границе звуки. Теоретически. Механизм заклинания я мельком читал в библиотеке, и на практике ни разу не пробовал. Да и сам механизм слегка поправил — гасить звуки до конца смысла не имело, только ману лишнюю тратить. Звукоизоляция в доме была довольно качественная. Ну, сейчас и опробуем.

Продолжая с предвкушением улыбаться, я влепил пендель по закутанной в одеяло фигуре.

— [Цензура]! Кто! Какого…! — Свят резко подпрыгнул, запутался в одеяле и рухнул на пол. Выпутавшись, угрюмо уставился на меня снизу вверх. — Марк? Вот какое такое зло я тебе сделал, а?

— Ты просыпаться не хотел, — невинно пожал я плечами и протянул ему руку, помогая встать.

— Я думал, ты в курсе, что я крепко сплю, — недовольно пробурчал Свят, уселся на диван и растёр сонное лицо руками. — Но это не повод будить меня… таким образом!

— Всё-всё, извини, — убрав улыбку, я уселся рядом, и, помолчав немного, сказал уже более серьёзным тоном. — На самом деле я бы хотел с тобой ещё поговорить без свидетелей.

— Ты вот меня сейчас пугаешь… — товарищ машинально отодвинулся подальше, настороженно сверкнув глазами из-под встрёпанных чёрных прядей.

— Ничего такого, — я демонстративно миролюбиво поднял ладони. — Просто пока дежурил, было время подумать… о всяком-разном. В общем, я же видел, как ты смотришь на Настю. И… эээ… если вдруг что…

— Если вдруг? — приподнял брови Свят.

— Ну не против я, в общем, — раздражённо ответил я.

— Вот спасибо, — не менее раздражённо ответил Свят. — Благодетель…

— Ой, ну не язви, — я поморщился и встал с кровати. — Я был не прав. Доволен? Вы оба взрослые, совершеннолетние люди…

— Ну я пока нет…

Я недоумённо приподнял бровь и безмолвно показал ему средний палец с кольцом. Потом подумал, что жест вышел двусмысленный и дополнительно показал на кольцо другой рукой.

— … А. Точно, — Свят смущённо почесал затылок. — Всё никак привыкнуть к нему не могу.

— В общем, разбирайтесь сами. Лезть не буду — ни мешать, ни помогать. Если сумеешь добиться Настюху — я только порадуюсь за вас.

В каморке повисла тишина. Свят смотрел на меня, словно ожидая окончания фразы. Я ухмыльнулся:

— Что?

— А где же продолжение? Что-нибудь вроде «но если ты её обидишь, ползи червячком на кладбище и копай себе могилу»?

Моя ухмылка стала ещё шире и я хлопнул его по плечу:

— А зачем это озвучивать? Ты ведь и сам всё прекрасно понял.

* * *

Бросив очередной взгляд на часы, я вздохнул:

— Всё, пора. Иначе на первую лекцию опоздаю.

После раннего подъёма и завтрака мы ещё немного поболтали, неторопливо собрали вещи, посидели на дорожку — но отца с Семёном так и не дождались. Либо их загрузили работой с самого утра, либо мы с ними разминёмся буквально на полчаса-час. Жаль, конечно. Хотелось повидаться и с ними тоже. Ну и попытаться выведать, что же там, в верхах, происходит… хотя государственные тайны отец бы выдавать не стал, но какими-то более-менее безопасными обрывками информации поделиться мог. Наверное. Ну а дальше мы бы уже и сами что-то додумать могли.

Попрощавшись с родными, я напоследок попросил Настю сегодня тоже держать «осадное положение» до момента, пока не приедет отец (ну а если он и сегодня не появится — отлучиться лишь до ближайшего таксофона, чтобы позвонить в расположение части). На всякий случай. Благо, ни ей, ни Боре с Лёшкой никуда не нужно было сегодня: у нормальных людей воскресенье — выходной.

У магов же… не будем о грустном.

Привычный трамвай, останавливающийся неподалёку от дома, оказался девственно пустым. Лишь сонный кондуктор, приняв у нас оплату, уселся у окна и продолжил клевать носом.

— Этот маршрут всегда такой пустой? Или из-за вчерашнего?

— И то, и то, — я неопределённо передёрнул плечами в ответ на вопрос Арруна. — Воскресенье, утро… от центра далеко. Но даже с учётом этого хотя бы кто-то да должен быть, кроме нас.

Покосившись на задумчивого и молчаливого Свята, я уже набрал было воздуха, чтобы спросить, о чём они разговаривали с Настей — за пару минут до выхода эти двое отошли на кухню, о чём-то тихо там побеседовав. Но, поразмыслив секунду, выдохнул и промолчал. Не моё это дело. Да и я же обещал не лезть.

Уставившись в окно, я сонно наблюдал за неторопливо скользящими мимо деревьями — мы как раз въехали в довольно зелёный район, весь усаженный яблонями. Сейчас они, конечно, все были голые и мокрые — вчерашнее солнце сменилось противным мелким дождиком, который накрапывал с самого утра. Зато в мае здесь было так красиво… я невольно закрыл глаза, поддавшись воспоминаниям — и тут же их открыл от того, что вагон резко качнулся на повороте. Не стоит рисковать. Уж слишком мало я спал ночью, вырублюсь — и не замечу.

На удивление, до Академии мы добрались без приключений — да, улицы были пустоватыми (впрочем, опять же — раннее утро воскресенья, вполне объяснимо), но даже следов вчерашних событий мы так и не увидели. Разве что количество полицейских в патрулях было в разы больше, чем обычно, и аналогичный пост стоял у въезда на Дворцовый мост, на главной дороге к ПАМИРу. Наверное, учитывая вчерашние выпады церковников в сторону обычных магов, это было в чём-то логично. Впрочем, когда мы пешочком, никуда не спеша, проходили мимо — постовые лишь скользнули по нам взглядами, даже не сдвинувшись с места. Никто не стал спрашивать документы, кто мы, откуда, куда… даже обыскивать не стали. И зачем только стояли?

В кампусе мы разделились. Ребята с кучей вещей потопали в общагу (и, как я подозревал, тут же эти вещи скинут и завалятся спать — у них курсы будут только ближе к вечеру). Ну а я поспешил на лекцию по магозоологии, которая должна была начаться буквально минут через пять.

— Всем привет, — я ввалился в класс, на автомате взмахнув рукой в приветствии. И застыл в недоумении. — А… где все?

В пустой аудитории сидела только Алина… я мысленно прищёлкнул пальцами, вспоминая фамилию. Липова? Дубова? Нет, что-то другое… а, точно. Вербина. Девушка лениво повернула голову от окна и вздохнула:

— И тебе привет… мнээээ…

— Марк.

— И тебе привет, Марк. Ты, верно, забыл, но в последний раз профессор Фаулер предупредила, что задержится на полчаса. Какое-то у них там заседание в ректорате.

Я мысленно хлопнул себя по лбу. Точно, точно, было что-то такое… Впрочем, оправдание у меня имелось — вчерашние события слегка вышибли меня из привычной колеи. Вот и вылетело из головы. Ну и что греха таить, я попросту привык полагаться на Систему, которая даже мелкие изменения в личном расписании отражала сразу же (а тут изменение было вполне себе крупным — все пары сегодня сдвинулись на те самые полчаса). И вот стоило на день выйти в город из-под её крылышка — сразу же напоролся на отсутствие привычки запоминать подобные вещи. К хорошему быстро привыкаешь.

Вздохнув, я глянул на часы, помялся, но в итоге уселся на своё привычное место — за прошедшие две лекции каждый из группы облюбовал конкретную парту. Смысла выходить я не видел. Полчаса — такой… сомнительный промежуток. Ни туда, ни сюда. В столовую сбегать не успеешь. В общагу успеешь, но придётся тут же возвращаться. Выйти погулять? Под мартовским дождём… нет, спасибо. Так что, быстро разложившись, я открыл системную базу знаний — когда не знаешь, чем заняться, это идеальный инструмент. Даже если нет желания учить что-то полезное, всегда можно поскакать по разделам в поисках чего-то интересного или забавного.

Скосив глаза на продолжающую залипать в окно девушку, я вспомнил, что её фамилия казалась мне смутно знакомой. И, раз уж выдалась такая возможность…

— Рода и кланы Российской Империи, — шевельнул я губами, переходя в соответствующий раздел. По таким темам много здесь не подчерпнёшь, но какие-то общеизвестные факты имеются. — Ниже. Ниже…

Так, в… вен… Вентуро, Вепревы… Верные. Вербиных нет. Я с лёгким недоумением вскинул брови. По идее, если фамилия была записана в официальной Родовой Книге — не важно, вычеркнута ли она впоследствии из-за того, что род или клан захирел и угас, или слился с другим, или был вырезан до последнего представителя (и такое бывало), — то информация в этом системном разделе должна была иметься.

Значит, Вербины в принципе никогда не были зарегистрированы в Родовой Книге Российской Империи.

Иностранка? Я с сомнением бросил взгляд на одногруппницу. Чистейший русский язык, вполне славянская внешность… нет, если постараться, то можно найти определённые южные нотки: волосы, чёрные как смоль, да и кожа чуть-чуть, буквально на пару тонов, темнее, чем могла бы быть, учитывая, что загореть ей в начале весны было пока что негде. Но эдак в ком угодно можно найти подобные признаки зарубежных корней. Иммигрантов в Россию всегда было достаточно, и русские за эти столетия приняли и растворили в себе множество рас и наций. Что уж там — я и сам на четверть китаец, мне ли говорить о чистоте крови?

Признаюсь — мне было скучно, поэтому загадка (ответ на которую мог оказаться крайне тривиальным) меня уже слегка захватила. Можно было ещё покопаться в базе знаний в поисках упоминаний, но без понимания, что и где ищешь, шансы наткнуться на искомое были откровенно невелики. Откровенно не хватало каких-нибудь механизмов поиска. Можно было подождать и покопаться в библиотеке. Или спросить у знакомых. А можно было пойти по простому пути. И, собственно, зачем усложнять?

Так что я, не особо парясь, закрыл системное окно и кашлянул, привлекая внимание девушки:

— Алина?

Та молча повернулась, изящно вздёрнув тонкую бровку и всем видом показывая, что я оторвал её от невероятно важного дела. Если бы я не видел, в чём это дело заключалось — обязательно бы поверил.

— Раз уж нам придётся учиться учиться вместе… и, вероятно, несколько модулей подряд… может быть, стоит познакомиться чуть лучше? — я зачем-то изобразил простоватую и лихую улыбку деревенского простачка. — Я…

— Нет, спасибо, — прервала меня Алиса с безразличным видом. — Не интересует.

И вновь отвернулась к окну.

Подавив лёгкое возмущение, я тоже отвернулся и задумчиво побарабанил пальцами по столу. Ладно-ладно.

Так даже интересней…

Глава 26

Самым простым способом что-либо о ком-либо выяснить было обратиться к Кехман. Та, казалось, могла разузнать всё обо всех. Причём лично у меня складывалось ощущение, словно Вика брала свежие сплетни прямиком из ноосферы, минуя такой необязательный элемент девичьей системы, как десятки подружек, ибо большую часть времени её можно было увидеть либо с Генрихом, либо в одиночестве, либо в нашей мужской компании. Единственной из девушек, с кем Вику можно было увидеть более-менее часто, была Катрин.

Последнее можно было счесть определённой проблемой — всё же неловкость между нами так и не прошла до конца. Но, поразмышляв пару мгновений, я решил, что прошло достаточно времени с нашей размолвки, чтобы я не стал причиной случайных душевных терзаний, если до Катрин дойдёт информация, что я о ком-то там расспрашиваю. Наверное. Понятия не имею, как это работает у девушек. Да и вообще, какая ей разница, о ком и что я хочу узнать? Я же не с романтическим интересом это делаю, в конце концов. Я, конечно, мог попросить Вику не рассказывать никому о том, что я интересовался Вербиной… но это было бы уже откровенно подозрительно. И странно.

Поэтому, чуть накрутив себя и плюнув на чрезмерные моральные муки, я выгадал момент, когда мы с Викой останемся вдвоём, и негромко попросил её пособирать информацию на соответствующую тему. Та прищурилась в ответ:

— Какого рода… информацию?

— Любую, — я демонстративно закатил глаза, но всё же уточнил. — Больше всего меня интересует её род. Смутно знакомая фамилия, но в Родовой Книге её нет. Есть предположение, что формальная иностранка из потомков эмигрантов, которые свой род основали уже за границей… но не уверен. Вариантов много, вплоть до самых экзотических.

— И чем тебя настолько заинтересовал её род? — Вика продолжала буравить меня подозрительным взглядом. — Или всё же не род?

— Да хватит меня подозревать не пойми в чём, — хмуро пробурчал я. — Меня просто царапает это смутное ощущение, что я слышал эту фамилию раньше. Больше ничего.

— Ладно, поспрашиваю, но ничего не обещаю, — качнула головой девушка. — Проще было бы разузнать у неё самой.

— Проще, но она не особо идёт на контакт. Не только со мной — вообще ни с кем.

Собственно, именно из-за последнего факта я ни разу не видел Алину до первой лекции по магозоологии — как я узнал чуть позже, она была со второго курса, с которым я общался уже довольно тесно… но ни в одной из компаний она не появлялась ни разу. Молча училась, молча дуэлилась, молча тренировалась в полном одиночестве. Шанса на пересечение в столовой тоже не было: судя по её показателям, где она более-менее равномерно уже приближалась к первой тысяче во всех трёх рейтингах, обогнав большую часть третьего курса, принимать пищу она должна была минимум на пятом ранге столовой.

Странно, конечно, что я не видел её в библиотеке или на полигонах… но там достаточно легко можно было разминуться.

Всё же кампус был весьма большим.

* * *

На очередную лекцию профессор Фаулер притащила массивную клетку, задрапированную толстой, плотной дерюгой.

— Итак, я помню, что обещала вам исключительно теоретический модуль, но, раз уж подвернулась возможность, — преподаватель бодро махнула рукой в сторону клетки. — Как вы знаете, в Академии есть свой зверинец. Не слишком большой, но, из-за того, что обычных зверей мы там не держим, по разнообразию магических мы уверенно держим третье место во всей Империи. Уступаем только Императорскому заповеднику и Новгородскому зоопарку. Собственно, для чего нам вообще нужен свой собственный зверинец? В первую очередь, для нужд памирских артефакторов и целителей. Первые, например, постоянно дерутся за чешую виверн, когда у тех начинается период линьки, вторые пытаются выдоить досуха Цезаря и Клео, — поймав наши вопросительные взгляды, Фаулер пояснила. — Это наши мантикоры. Если кто-то будет проходить целительские модули, вам там расскажут добрую сотню способов применить их яд в медицинских целях. Весьма универсальная штука…

Замолчав, профессор уставилась в окно, о чём-то размышляя. Спустя секунд десять я не удержался и деликатно кашлянул. Застывшая Фаулер встрепенулась и развернулась обратно к нам:

— Да, точно. О чем это я? Про зверинец? В общем, поводов для его существования при ПАМИРе хватает. И, начиная со второго модуля, мы начнём постепенно выбираться туда на практические занятия. А после полного прохождения моего курса туда можно устроиться на практику. Собственно, для тех, кто хочет связать жизнь с магозоологией, это единственный вариант, как продолжать получать знания в этой области. Учитывая малое количество желающих, излишне специализированные курсы в нашей области знаний попросту не ведутся — всё оформляется как непрерывная годовая практика, в ходе которой каждый студент обучается на месте по индивидуальной программе, а потом сдаёт экзамен по всему пройденному материалу. Аналогичная практика есть и в аспирантуре.

Соколов, сидевший рядом, поднял руку и, дождавшись кивка профессора, спросил:

— А кто в клетке?

— А, точно, — Фаулер резко повернулась: кажется, она в очередной раз ушла мыслью слишком далеко и попросту забыла про стоявшую сзади клетку. Собственно, Соколов просто оказался первым, кто это заметил… в этот раз. Мы все в достаточной мере привыкли к рассеянности профессора, чтобы ловить нужный момент и не стесняться осторожными вопросами возвращать её в нужное русло. — В общем, к нам в зверинец привезли сегодня ночью новое животное. Увы, подходящее для него обиталище пока не подготовили, так что ему приходится ютиться в этой не сильно большой клетке… потому что никакая иная из имеющихся у нас его не удержит. Пронырливый зверёк. Вдобавок, как самому квалифицированному магозоологу, мне требуется держать его неподалёку, пока он выходит из стазиса. На всякий случай. Ну а коли так, я решила не отменять лекцию, а совместить нужное с полезным и показать его вам. Итак, сейчас у вас будет возможность заработать тавры. Зверушка редкая, так что если кто-то из вас её узнает, то я без всяких сомнений начислю этому студенту сразу десяток монет. Момент…

Профессор подняла руку, сложила два пальца «пистолетом» и резко дёрнула им вверх. Шторы резко задёрнулись, комната погрузилась в полумрак, а дерюга осторожно снялась с клетки, плавно обнажая её содержимое. Мои брови сами собой взлетели куда-то ввысь.

Слева же раздался восторженный приглушённый писк — кто-то из девочек потерял всякое самообладание. И неудивительно. В центре клетки находился округлый комок пушистого меха, светящийся приятным желтоватым светом. Словно огромный пушистый светлячок, в пару кулаков размером. Кто бы это ни был, но из-за того, что он свернулся практически в шар, невозможно было разглядеть даже форму тела. Да и мерцающий свет скрадывал очертания. Лишь из-за мерного дыхания было понятно, что это не просто светящийся пушистый помпон.

— Господи, какая прелесть…

— Несомненно, зверёк милый, — благосклонно кивнула Фаулер, с лёгкой улыбкой посматривая на своего подопечного. — Но всё же вернёмся к моему вопросу. Варианты есть?

Руку подняла только Чернова — да и то, неуверенно. Дождавшись ободряющего кивка профессора, она с большим сомнением сказала:

— Ну… есть отдалённое сходство с огненными пандами… если это какой-то необычный подвид… и это совсем детёныш…

— Могу понять, почему вы так подумали, — Фаулер задумчиво почесала нос. — Отдалённое сходство, действительно, имеется. Но, не говоря о том, что даже детёныши огненных панд имеют заметно большие габариты, свечение их шерсти заметно слабее и имеет другой оттенок. Вдобавок мерцают они не ритмично, и даже детёныши выделяют достаточно тепла, чтобы вы почувствовали на таком расстоянии волну сухого жара, как от костра.

— Ну, клетка же должна быть артефактной, вдруг она блокирует жар, — Василиса попыталась отстоять свою версию, но она и сама в неё не верила.

— Клетка, действительно, артефактная. Просто её свойства сосредоточены на иных аспектах. Например, на том, чтобы отсекать звуки, свет и запахи снаружи. Любые вибрации и положение клетки в пространстве тоже никак не отражаются на узнике, иначе он бы давно уже проснулся от перевозки и наших разговоров. Впрочем, из-за того, что он спит, вам должно быть заметно сложнее угадать, так что придётся дать вам подсказку… а, нет. Кажется, не придётся.

Пушистый шарик в клетке заворочался, ритм его дыхания стал более рваным и он стал издавать какие-то невнятные попискивания. Фаулер тут же подбежала к клетке, торопливо дёрнула к себе телекинезом стул с другого конца аудитории, усевшись за стол со зверьком. После чего внимательно уставилась на него, шевеля губами и то и дело складывая пальцы в десятки жестов и позиций — скорее всего, закидывала его сонмом информационных заклинаний, контролируя его состояние. Наконец, спустя минуту, она с облегчением замерла и опустила руки.

— Сейчас окончательно проснётся. Смотрите.

Пушистый зверёк, тем временем, дёрнулся и резко развернулся, преобразившись из шара в нечто вроде бурундука — короткий куцый хвост, острая мордочка… и сверкающий камень на грудке, органично встроенный прямо в тело зверя. Снаружи виднелась лишь плоская грань в виде правильного шестиугольника, светящегося ярким красноватым светом.

Проснувшись, зверь с явным недоумением огляделся, зевнул, продемонстрировав всем острые белоснежные зубки, и, вяло пройдясь по клетке и обнюхав все углы, улегся обратно в центр. И, кажется, вновь задремал, прикрыв глаза. Разве что в шар сворачиваться не стал.

— Что ж, может, теперь у кого-то появились ещё варианты? — поинтересовалась госпожа Фаулер, встав из-за стола.

Я с явно выраженным недоумением на лице поднял руку:

— Ну, судя по камню… это карбункул?

— Браво, — профессор демонстративно слегка хлопнула в ладоши. — Десять тавров заслуженно ваши. Но почему с такой неуверенностью?

— Ну… я читал о нём только в одном источнике, и там было написано, что камень должен быть у него на голове, а не в груди… да и размеры приводились побольше… что-то схожее с кошкой… и светиться должен был лишь камень, а тут ещё и шерсть, — я загибал пальцы, вспоминая, что там ещё было. Да вроде больше ничего и не было — мизерный отрывок, мол, водится такое чудо-юдо в Южной Америке, и камень в его голове приносит удачу.

— Дайте догадаюсь, что за источник, — громко фыркнула Фаулер. — Борхес?

— Да, профессор.

— Тогда не удивлена. У него слишком буйная фантазия. Когда он писал свою «Книгу магических существ», и какого-то зверя не видел лично, то не стеснялся додумывать то, что, по его мнению «было бы логично ожидать». В общем, советую не опираться на него. Он неплох для дополнительного чтения, да и список существ в итоге составил весьма внушительный, но чуши понаписал порядком. Так что все его слова следует перепроверять дважды.

— То есть всё остальное, что он написал, тоже неправда? — на всякий случай уточнил я. — Ну, про то, что камень в нём приносит удачу… и богатство, кажется.

— Ни магия, ни наука не оперируют понятием «удача», — профессор Фаулер демонстративно тяжело вздохнула. — Но такие байки действительно ходят, и именно из-за них найти живого карбункула сейчас практически невозможно — их основной ареал обитания был в чилийских горах и суеверные местные шахтёры ради этих чёртовых камней истребили почти всех уже полвека как. Хотя было множество исследований, которые показали, что это обычные рубины. Пусть и потрясающих размеров и чистоты. Что же до самих зверей… в зоопарках всего мира можно найти ещё пять экземпляров, но в дикой природе… — она печально покачала головой. — На этого наткнулись буквально чудом. Мои бывшие ученики устроили экспедицию в Перу, и умудрились наткнуться там на этого беднягу, которого местный наркобарон держал в качестве ручного зверька. Чёрт его знает, откуда тот его взял.

— А власти страны были не против, что настолько редкое животное вывезли от них? — удивлённо спросил Ваня Леонов. Я лишь криво улыбнулся, отведя взгляд. Деревня — она деревня и есть. Кто ж будет настолько прямо и бесхитростно бросать в преподавателя обвинение в контрабанде? А я уверен, что это она самая и была. Вон как профессор Фаулер замялась сразу. Наконец, она подобрала нужные слова:

— Там договаривались на… высоком уровне.

«Ученики маги не из последних и подключили все возможные связи, в том числе и с альма-матер» — машинально перевёл я. Хм, а не с этим ли было связано то заседание в ректорате, из-за которого у нас сдвинулись все уроки? Сначала я думал, что это из-за бурлений в городе и напряжённости с Церковью… но, скорее всего, на таком заседании обсуждается сразу множество вопросов. Возможно, и карбункула обсуждали.

— Так что в итоге удалось достичь… договорённости.

«Скорее всего, подкупили пару чинуш и вывезли через дипломатов, их почти не проверяют».

На помощь бедному профессору пришла Алина, бросив на Ваню взгляд с читаемой лёгкой усталостью. Не первый раз он своей прямолинейностью вгоняет профессоров в замешательство. Соколов же в это время наклонился к парню и прошептал, что после урока всё ему объяснит.

— Профессор, а разводить их пробуют? Если в зоопарках есть другие особи…

— Да, это очень хороший вопрос, — резко оживилась Фаулер, с облегчением соскочив с неудобной темы. — Как я говорила, мне известно о пяти особях, не считая нашей. К сожалению, двое из них, судя по всему, уже вышли из репродуктивного возраста. Остаются ещё трое — и все они самочки. А вот наш карбункул — как раз самец. Так что уже в ближайшее время будем договариваться с соответствующими зоопарками… Думаю, Афинский будет первым, им ближе всего везти.

* * *

После окончания лекции я чуток замешкался, собираясь. Загляделся, как профессор, оставшаяся в аудитории, осторожно проверяет заклинаниями состояние зверька и внимательно рассматривает его вблизи, практически прислонившись лбом к прутьям клетки.

В итоге из аудитории я вышел последним. И чуть не споткнулся на выходе, увидев ожидающую меня (ну а кого ещё?) Вербину. Я молча уставился на неё. Та буравила взглядом меня в ответ, скрестив руки на груди.

— Что? — наконец не выдержал я спустя добрую минуту напряжённого молчания.

— Это тебя надо спросить, — передёрнула плечами та. — Люди говорят, что ты обо мне разнюхиваешь что-то.

— Я не…

— Спрашивай.

— Что?

— Спрашивай давай, что хотел знать, и закончим на этом, — устало повторила Алина. — Я предпочитаю контролировать информацию обо мне, нежели позволять слухам видоизменять всё до неприличия.

— А… эээ… просто спрашивать что угодно?

— Тебя из люльки в детстве не роняли? — участливо поинтересовалась девушка. — Что непонятного-то?

— Хорошо, хорошо, — я потёр лоб, чувствуя, как вскипают мозги от непривычной логики: даже не женской, а какой-то… непонятной. Что ж, если она сама позволяет, то почему бы и не спросить. — На самом деле, ничего такого. Мне просто интересна твоя фамилия. Я откуда-то её слышал, но не могу вспомнить, откуда. И остальные тоже не в курсе. И в Родовой Книге ничего нет. Наверное, если порыться в библиотеке, найти можно — ты же явно клановая, но я просто не знаю, где искать.

Алина поморщилась — то ли ожидала что-то другое, то ли уже сама пожалела, что позволила спрашивать, то ли просто поражалась моей глупости. Поди пойми. Наконец, девушка вздохнула и прикрыла глаза.

— Во время Десятилетней Войны клан Мироновых… а точнее, их глава, получил высочайшее соизволение и приказ на инициацию атомного взрыва в одном из городов Рейнской Империи… — мерно начала говорить Алина.

— Не продолжай, — я резко прервал собеседницу, невольно побледнев и облизав пересохшие губы. — Я вспомнил.

— Ну и хорошо, — безразлично произнесла девушка, молча удалившись по коридору.

Я же провожал её застывшим взглядом, пытаясь решить, как мне теперь к ней относиться. Ведь её дед, на тот момент единственный в Империи, кто освоил магию атомных реакций, намеренно саботировал приказ императора, не став наносить серию ударов по Зальцбургу. Да, неизбежно погибли бы гражданские люди. И гражданские волки. Поскольку на тот момент это была крупнейшая волчья община у противника — в городе и пригородах количество волколаков исчислялось миллионами. Миллионы волчьих душ, которые на тот момент ещё не отправили на фронт, затыкать все возможные дыры. Миллионы волчьих душ, чья преждевременная смерть сохранила бы кучу жизней с нашей стороны: такова уж паскудная математика войны. В том числе, вполне вероятно, жизни моего деда, дядюшек, тётушек… и, опосредованно, родителей.

Не сомневаюсь, что у Тимофея Миронова были очень крепкие моральные принципы. Не сомневаюсь, что его последующая смерть лично от руки императора казалась ему крайне героической. Увы, это мало помогло его клану, который после казни главы попросту расформировали, лишив всего имущества и заслуг. Большая часть людей из клана сменили фамилию — во избежание негативных ассоциаций. Народу его поступок, мягко говоря, тоже не понравился, так что негатив к фамилии был высок. Особенно после Звериной Ночи, когда ненависть к волколакам, только-только поутихшая после войны, взлетела на новый виток.

Сменила фамилию и дочь Тимофея. Выбрав вербу, как знак будущего возрождения. Потому из всего списка, который я и видел-то один раз в жизни, когда готовился к экзаменам и листал дополнительную литературу, я запомнил именно её — всё же это было в определённом роде… смело.

Сын за отца не в ответе. Внучка за деда — тем более.

Но почему-то я уже жалел о своём неуёмном любопытстве.

Интерлюдия 2

Его Императорское Величество Борис Второй не был большим любителем роскоши и сложных церемоний. Да, иногда без этого никуда. Но большую часть своей работы он спокойно осуществлял из довольно простенькой (с учётом его возможностей) усадьбы в полусотне километров от Петрограда. Если требуется лишь официальная подпись — документы привезут в усадьбу помощники, иначе на черта они нужны, спрашивается? Если же требуется личное присутствие — для магистра-мажора это максимум десять минут полёта до большинства возможных точек.

Увы, сейчас ему приходилось терпеть вызывающую роскошь Солнечного Дворца — самой, пожалуй, нелюбимой из всех официальных резиденций. Сверкающая позолота и мрамор, огромные окна в пол и светлый паркет, засилье бежевых, жёлтых и розовых тонов. Пошлятина. Куда больше императору нравились спокойные серые и изумрудные тона родной усадьбы. Но сегодняшняя встреча требовала определённой… символичности, поэтому пришлось пойти на лёгкие моральные страдания.

В небольшую комнату для аудиенций со стуком заглянул сухонький старичок. Выбритая лысая голова в пигментных пятнах, пышные седые усы и длинный крючковатый нос. Игнат, формальный слуга, но на деле — старый друг, который рос вместе с юным императором с самого детства. Увы, магического таланта у него не обнаружилось ни на грош, а потому в свои девяносто, несмотря ни на какую помощь целителей, он уже заметно сдавал. Людской век короток. Впрочем, век большинства магов ненамного длиннее. Сто лет или сто двадцать — разница невелика. До двухсот дотянут лишь считанные единицы — хабилитаты и магистры, единицы из самых везучих децитуров. Но Борис был даже рад, что у Игната не оказалось ни капли таланта. Нет магии — нет и сенсорики, а значит — не давит слабого друга аура быстро набирающего силу цесаревича, а потом и полноценного императора. Иногда и в бытии обычным человеком были свои прелести.

— Ваше Величество, — откашлялся старик. — Патриарх прибыл.

— Спасибо, Игнат, — мягко улыбнулся император, повернув голову к другу. — Пригласи его — и можешь идти отдыхать. В левое крыло, в Алую комнату.

— Как можно… — попытался было возмутиться Игнат, но Борис прервал его взмахом ладони:

— Я не знаю, насколько затянется наш разговор, — он засомневался на пару мгновений, но неохотно продолжил. — … и не превратится ли они в сражение. А если превратится, я хотел бы, чтобы мой друг был как можно дальше от эпицентра битвы двух магистров. Или хотя бы в защищённом месте. Алая комната для этого более чем подойдёт.

— Ваше Величество, какая битва, какая битва? — чуть ли не простонал Игнат. — Ладно я, мне и без того недолго кости по свету таскать осталось. Но ведь… дворец…

— Ты же знаешь, этот дворец мне не жалко, — широко, по-мальчишески, улыбнулся Борис. — Именно поэтому я его и выбрал для переговоров. Уж точно не потому, что Патриарх обожает эту цветовую гамму. И именно поэтому выгнал отсюда всю обслугу, оставив только тебя, а не из-за какой-то глупой секретности — уж секретность я и без этого обеспечить могу. Всё. Зови Патриарха и топай в левое крыло. Я сам приду к тебе, как всё закончится. И не беспокойся — про битву я сказал тебе просто на всякий случай. Очень сильно сомневаюсь, что до этого дойдёт.

— Хорошо, Ваше Величество, — печально смежил веки Игнат. И отправился наружу, недовольно ворча под нос. — Хороший дворец, красивый, ещё дедушка ваш строил… а ему не жалко…

Сгорбившись и опираясь на массивную, обитую серебром трость (сам император подарил), старый слуга прошёл по паре крытых галерей, спустился по лестнице и с натугой толкнул двери главного входа. Выглянул наружу и едва заметно кивнул ожидающему у машины высокому мужчине в строгом костюме. Тот так же слабо кивнул в ответ, повернулся и распахнул дверцу шикарного белоснежного лимузина, выпуская наружу худого, немного даже измождённого старика. Всё его лицо было изборождено глубокими морщинами и на нём, казалось, навечно застыла маска постоянной усталости — полторы сотни лет жизни лежали на плечах тяжким грузом. Белоснежная ряса, расшитая золотыми нитями, тяжёлая цепь с массивным крестом на шее, и выбивающийся из этого образа тонкий, изящный артефактный обруч на лысеющей голове — знаменитый Глаз Бога, первый Мистический Шедевр Петра Четвёртого.

Первый и единственный, находящийся в чьём-то единоличном распоряжении, передающийся по наследству от одного Патриарха к другому, с того самого момента, как Пётр Четвёртый подарил его своему близкому соратнику и, вероятно, единственному другу — Григорию Блаженному, самому… неоднозначному из всех людей, которые когда-либо возглавляли Русскую Церковь.

— Я знаю дорогу, Игнат, — бросил Патриарх, проходя в открытые двери. — Можешь не провожать.

Слуга лишь тяжело вздохнул в ответ, прикрыл двери и зашаркал ногами, направившись в противоположную сторону.

Патриарх же, несмотря на свой возраст, бодро взбежал по лестнице, широким шагом пересёк пустующие галереи, залитые солнечным светом и замедлился лишь перед самой комнатой. Невольно повёл плечами — чем ближе к этому месту, тем мощнее ощущался сидящий внутри… человек. Если его ещё можно было так назвать. Патриарх не испытывал больших иллюзий — пропасть между магистром-мажором и предыдущими рангами была настолько огромной, что в полной мере осознать мощь императора мог лишь равный ему. Например, Арзамасов. Увы, в отличие от этого выскочки, сам Патриарх за все эти годы доковылял лишь до медиокра — и пусть этого было достаточно, чтобы войти в десятку сильнейших магов Империи, но всё ещё откровенно мало, чтобы перестать замечать и испытывать невероятную смесь эмоций от нескончаемой мощи Бориса Второго. Восхищение и лёгкий страх. Зависть и желание преклонить колени. И даже жалость от понимания того безграничного одиночества на вершине мира, которое он должен был испытывать. Никаких друзей, кроме старого слуги — да и то, можно ли назвать того полноценным другом? Дружить с обычными людьми можно, если ты отшельник, устранившийся от мирских соблазнов. Если же ты вскарабкался в высшие эшелоны — доверять можно лишь семье, да и то — с большой оглядкой.

Но и семья… в браке императоры счастливы редко. Большую часть сыновей и дочерей они видят в лучшем случае лет до десяти, пока у тех не развивается магический дар в достаточной мере, чтобы начать испытывать дискомфорт от нахождения рядом с отцом. Точно так же, как испытывает дискомфорт добрая половина, если не больше, всего остального семейства, которая не доросла хотя бы до децитура. Завидуют братья и сёстры — а зачастую и отцы с дядьями — если императором выбрали именно тебя. Завидуют, но молча преклоняются. Вот и остаются у императора из действительно тёплых отношений к зрелому возрасту лишь те невезучие сыновья и дочери, кого Фортуна обделила даже каплей магии. Да и те… слишком далека между ними пропасть. Так же далека, как между Борисом и его старым слугой.

Впрочем, а есть ли друзья у самого Патриарха? Чем отличается его личная ситуация от подобной картины? Да ничем.

Задумавшийся старик вздохнул и толкнул дверь. Постоял немного, глядя на вырисовывающийся в полумраке хищный профиль императора, по которому то и дело метались тени от огня в камине. Свет был погашен, в окне клубился непроглядный мрак, так что свет в комнате исходил исключительно от потрескивающих дубовых полешек.

— Здравствуй, Боря.

— И тебе не хворать, Миш, — император сидел полубоком, лениво играя пламенем в камине одним взглядом, без единого жеста. Язычки пламени сплетались в клубки, фигурки людей и зверей, дрожали, отыгрывая известные только одному игроку сценки, после чего расплетались, чтобы зайти на новый круг.

— Защита от прослушки стоит?

— Разумеется.

— Тогда предлагаю не тратить время на светские беседы, — Патриарх прошёл в глубину комнаты и с облегчением уселся в кресло напротив.

— Я только за, — Борис слегка повернулся, уставившись на собеседника. — Тогда начнём с вопроса — что это была за хрень? Не помню, чтобы мы о таком договаривались.

— Гм, — Михаил задумчиво потёр подбородок. — Если вкратце — наши дорогие друзья в последний момент потребовали у меня определённых… действий. Как доказательство, что я всё ещё на их стороне. Уведомить тебя я попросту не успевал, да и подумал, что для натуральности было бы неплохо, если бы ты засомневался, а не переметнулся ли я по-настоящему.

— Терпеть не могу твою постоянную самодеятельность, — недовольно дёрнул щекой Борис. — С тобой никогда ничего не понятно. Даже сейчас я не уверен, что ты на самом деле всё ещё на стороне Империи.

— Ты же знаешь, я своей стране зла никогда не желал, — устало хмыкнул Патриарх. — А наши с тобой споры всегда были лишь из-за разницы во взглядах на то, как правильно принести ей добро. И да, я выбрал наименее… вредный вариант. Никто даже не умер.

— Только это тебя и спасает. И ещё то, что в твоём возрасте люди уже не меняются. А носить маску… сколько я тебя знаю… семьдесят лет? Это даже для тебя чересчур.

Патриарх молча пожал плечами.

— Ладно, — император с явным облегчением махнул рукой и вновь перевёл взгляд на камин, возвращаясь к мысленной игре с огнём. — Допустим. Теперь думай, что мне делать с твоими подчинёнными. Половина петроградских каталажек забиты священниками. Выпускать без наказания нельзя, но и держать их… простой люд уже ропщет понемногу.

— Держи дальше.

— Что, прости?

— Ну а что с ними ещё делать? — раздражённо спросил Михаил. — Осталось немного, подержи уж недельку-другую. Не пускай пока дела в ход, прикажи потянуть всю эту досудебную канитель. Потом, когда всё начнётся, я уже смогу официально объяснить им, что да как. А сейчас…

— Сейчас кто-то да сольёт информацию, намеренно или случайно, — поморщился, но кивнул Борис. — Ладно, убедил. Скажу своим, что мы с тобой пока торгуемся насчёт их судьбы. А народу… прикажу написать для глашатаев что-нибудь возвышенное, но неопределённое. Что-нибудь про то, что время тяжёлое, изменщики могут таиться повсюду, так что даже невинные могут попасть под подозрение… нет, это, пожалуй, лишнее. Хотя чего это я тут речь составляю? Поставлю Гурьянову задачу, пусть у него голова болит.

— Я тоже прикажу оставшимся на свободе священникам толкнуть пастве пару речей насчёт того, что император справедлив, но сильно занят. Так что ему требуется время, чтобы разобраться в деталях.

— Сойдёт, — ответил Борис. — И скажи-ка им, чтобы они не обостряли и перестали клеймить чужих магов как пособников дьявола. Пора уже сворачивать эту кампанию.

— Сегодня с утра сказал, — усмехнулся Патриарх. — Не учи батьку детей делать.

— Ладно-ладно. Кстати, про детей — у нас в Академии потенциальный магистр нарисовался, слышал?

— Арзамасовский? Он упоминал что-то, но без конкретики.

— Да какая там конкретика, на первом курсе пока ничего не понятно — ни по талантам, ни по предпочтениям. Но… семь Обетов. Прям как у меня, — насмешливо хмыкнул Борис.

— Думаешь, ещё один магистр-мажор может появиться? Было бы неплохо… с тобой и Арзамасовым будет уже трое… да и братишка твой, глядишь, лет через тридцать таки дотянет до мажора…

— Быстро у мальчонки точно не получится, — с сожалением покачал головой император. — Обеты средние, пятого круга. Всё будет зависеть от того, насколько усердно он будет тренироваться в ближайшие годы, но до мажора ему в любом случае ещё очень долго. Если вообще получится.

— Я в любом случае этого не увижу, — развёл руками Михаил. — Не так уж много мне осталось, даже с учётом целителей. Так что с моей стороны это чисто абстрактный интерес.

— Да вполне может быть, что и я не увижу. Как думаешь, стоит его через годик-другой с Васей познакомить? Глядишь, в будущем пригодится. Им же потом обоим в любом случае придётся контакты налаживать.

— Уже определился с наследником? — иронично изогнул бровь Патриарх. — Сыновья не расстроятся?

— А куда они денутся, если Вася их обгонит уже лет через десять? Если бы так ужхотели на престол — то старались бы больше. Если бы Сашка взял Обеты пожёстче и тренировался бы поупорнее — у него был бы шанс остаться самым сильным. Но нет, захотел жизни простой — вот и пускай теперь даёт дорогу молодым. Или если бы…

Патриарх издал негромкий смешок и продолжил:

— … у принцессы Елизаветы были яйца, то она была бы дедушкой. Ой, императором, в смысле.

— Пошляк, — император тоже слегка улыбнулся. — Всё тебе эта история покоя не даёт. И вообще, слышали бы тебя сейчас твои архиепископы и митрополиты. Тоже мне, наместник Божий.

— Ха! Слышал бы ты, как они сами иногда ругаются, когда думают, что в одиночестве или рядом с теми, кому можно доверять. Аж уши вянут.

— Ты их всех ещё и прослушиваешь? Ужас какой.

— Не всех, — с сожалением качнул головой Патриарх. — Только самых неосторожных и слабых. И не надо так удивляться — а то ты не знал, вот правда?

— Подозревал, но напрямую ты никогда не признавался, — император глянул на роскошные часы на стене, изукрашенные золотом и россыпью топазов, незаметно поморщился, и сказал. — Ладно. Мои самые плохие опасения ты частично развеял. Пора расходиться.

* * *

В это же время, в двух тысячах километров от Петрограда. Небольшой домик в предгорьях Альп.

— Всё готово, милорд.

Кайзер устало потёр набрякшие веки — спать ему не приходилось последние дня четыре. Конечно, для магистра, да ещё и после восьмого рубежа — это не такая уж большая сложность… но возраст, возраст… Сто шестьдесят лет. Не мальчик уже, совсем не мальчик.

— Милорд?

— Да, — Кайзер встряхнулся и махнул рукой. — Приказывай выдвигаться на позиции. Всё, как обговаривали.

— Слушаюсь, милорд.

Генерал выскользнул из комнаты, оставив германского правителя наедине со своими мыслями. Всё ли он предусмотрел? Не рухнет ли от одного непродуманного движения хрупкая система ниточек и противовесов, которая должна была гарантировать невмешательство основных игроков в возрождение Рейнской Империи? Наибольшие сомнения были в отношении России. Да, с Патриархом удалось договориться… вроде бы. Но с этим старым лисом никогда не угадаешь — вполне может быть, что все его действия в последние годы — это лишь искусная игра на публику. Да и англичане, с их вечной нелюбовью к франкам, могут не удержаться от соблазна ударить в тыл…

Но с остальными всё решено более-менее надёжно. Хотя… есть ещё чёртовы греки. Они последние столетия довольно пассивны, но если увидят шанс…

Значит, шанс они увидеть не должны.

Незаметно для себя, Кайзер задремал прямо в кресле. Сон правителя был нервным, напряжённым. То и дело он гневно всхрапывал, заставляя слугу за стеной нервно вскакивать с места — характером Кайзер отличался откровенно хреновым. Официально Кайзера Матиаса Третьего называли Яростным… но в народе, а особенно среди тех, кто его знал лично, его прозвище было откровенно нецензурным.

А в это же время по заранее известному плану (на удивление, пока что не слитому ни единому шпиону) начала медленно приходить в движение исполинская армия Франко-Германского Союза. Летучие маги-курьеры на дельтапланах приземлялись в расположения частей, отдавали заранее упакованные приказы ошарашенным сонным командирам — снаружи только-только занималась заря — и улетали дальше.

Уже к обеду начали оголяться почти все границы Союза — уходили дивизии с востока, с границы с русскими, уходили и с юга, с границ с итальянцами, испанцами и греками. Уходили с севера — с границы со Шведской Унией. Даже с запада уходили, впервые за долгие десятилетия оставляя франкское побережье практически беззащитным перед возможным английским вторжением.

Все эти части стягивались в одно и то же место.

В центр страны, к Эльзас-Лотарингии, к неофициальному, никем не признанному государству Серого Легиона.

Глава 27

Всю следующую неделю, несмотря на наши попытки что-либо разузнать, не было слышно никаких новостей — что, на самом деле, было даже подозрительно. Да, Академия — заведение довольно закрытое. Даже, можно сказать, режимное. Но контакты с внешним миром имелись, и во множестве: регулярно выходившие наружу старшекурсники (не говоря уж об аспирантах и преподавателях с полной свободой в этом плане), почта и телефон, старые выпускники, имеющие возможность и после выпуска посещать ПАМИР и регулярно этим правом пользующиеся — проведать молодую поросль, бывших преподавателей… хотя гораздо чаще, конечно, по рабочим делам. Всё же Академия, помимо обучения молодых магов, выполняла и множество иных функций. В основном — научно-исследовательского плана. Зверинец тот же…

Были и более редкие способы связаться с внешним миром — артефакты связи, например. «Крепкие узы», как перевели их название после того, как новинку сотню лет назад привезли из далёкой Индии, или «крепы», как их стали называть после того, как изобретение пошло в серию.

С одной стороны — сложные и дорогие настолько, что среди студентов их имели либо отпрыски богатых родов, которым их давали на экстренный случай, либо редкие артефакторы с выпускных курсов (потому как артефакторики тут было мало, требовалось ещё и в ветку сциентизма хорошенько так углубиться, а эти два направления совмещали не так уж часто), либо их клиенты. С другой — крепы были в чём-то удобнее, чем телефон и телеграф — портативные, защищённые от возможной прослушки… ну, в общем-то, на этом плюсы исчерпывались, но и этого было более чем достаточно, чтобы эти артефакты заняли свою нишу. Игрушки для богачей, аристократии и сильных магов (что, чаще всего, одно и то же), плюс средство экстренной связи. Остальные минусы, вроде огромных затрат маны и не особо большого радиуса действия — в среднем, километров сорок, — лишь подчёркивали «премиальность» этих артефактов.

В общем, способов связаться с внешним миром было более чем достаточно, чтобы при малейших важных событиях по местному, не такому уж большому, социуму начинали расходиться круги слухов. А учитывая, чьи дети здесь учились, и к какой информации могли иметь доступ их родственники… В общем, к слухам в ПАМИРе стоило прислушиваться. Пусть они и заметно искажались в процессе путешествия из ушей в уши.

И, как я уже сказал, за неделю я не услышал ни единого полезного слуха. Даже Вика разводила руками. Какие-то не особо вразумительные байки имелись — про то, что церковники чуть ли не войной на императора пошли, и улицы Петрограда, мол, знатно окропились кровью… но все эти слухи пошли после изначальных событий, а там мы лично были свидетелями того, как всё было на самом деле. После же — как отрезало.

Это напрягало, но не так уж сильно. Так, зудело что-то на заднем плане. Времени на то, чтобы раздумывать о чём-то, на что мы всё равно не можем повлиять, особо не было. Учёбу и тренировки никто не отменял. Особенно для нас, как для незаметно выделившихся лидеров курса. Надо было держать планку.

Вообще, к весне наш курс окончательно «расслоился».

Были десятка три однозначных лидеров, плотно обустроившихся на первых строчках в рейтингах (чаще всего — одновременно в двух-трёх) и соревнующихся исключительно между собой и старшекурсниками — пропасть между последним из «лидеров» и первым из следующей группы постоянно росла.

Вторая группа, так же отделённая от следующей определённым «пробелом» в рейтинге, включала в себя около полусотни человек. В первую очередь, достаточно талантливых, но недостаточно усердных. Во вторую — не слишком талантливых, но крайне усердных, вроде того же Генриха.

Следом шла довольно аморфная, но плотно идущая в своих показателях друг за другом масса из нескольких сотен оставшихся сокурсников — там, если постараться, тоже можно было найти определённые границы и подгруппы, но довольно эфемерные и постоянно изменяющиеся. Здесь один ученик, решивший слегка расслабиться и устроить себе отдых, вполне мог за неделю передышки рухнуть на добрую сотню позиций вниз. В группах выше такое было немыслимо — в худшем случае он бы опустился на дно своего «слоя», но не дальше. Слишком высок был отрыв. Здесь же… примерно одинаковые таланты (один-два Обета, пятый-седьмой круги), примерно одинаковое усердие в тренировках (не ленивые, но и не выжимающие из себя всё возможное) — и, соответственно, примерно одинаковые показатели. Типичные середнячки, будущие адепты, с мечтой стать децитурами. Как Катрин.

Ну и замыкала эту процессию уже постепенно оформляющаяся группа аутсайдеров. Человек сорок, не больше, но с довольно характерными признаками. Либо один Обет относительно низкого круга — пусть с единичкой в валентности никто не брал себе Обет ниже пятого, но случаи бывают разные. Система ошиблась, или студент решил понадеяться на удачу и получил на круг ниже, чем рассчитывал. Либо один Обет высокого — хотя могло быть и два, и три, но высокого круга обычно был лишь один. У таких студентов проблемой был как раз-таки высокий круг. Переоценили свои возможности — и не смогли выполнять Обет полноценно и на регулярной основе. А невыполнение Обета бьёт… да по всему бьёт. Сильнее всего, конечно, по чистоте маны — три-четыре балла даже от нечастых нарушений потерять можно легчайше, а восстанавливать потом задолбаешься. И по скорости восстановления бьёт — причём не только по «вкладу» от конкретно этого Обета, но и, косвенно, по остальным, даже если другие ты выполняешь качественно и без нареканий. И по импакту — вплоть даже до отката эффектов назад. И по объему резерва — начинает расти медленнее, а то и вовсе перестаёт это делать. Хорошо хоть не уменьшается. Даже физические проявления есть — вроде лёгкой слабости, тошноты и тумана в голове.

Так что, как ни странно, но заметную часть аутсайдеров составляли люди с вполне неплохими изначальными вводными — валентность вплоть до тройки, а то и четвёрки. Но один-единственный Обет, который у них не получалось выполнять, умудрялся отбрасывать их в самый конец рейтинга по всем показателям. Впрочем, насколько я знал, рано или поздно, большинство всё же преодолевали свои сложности — и зачастую умудрялись спустя год-другой нагнать лидеров курса. Тут главное не потерять слишком много времени.

Такое распределение было абсолютно нормально. Оно повторялось из года в год без особых изменений. Но в случае нашего курса была и ещё одна группа, из одного-единственного человека. Меня.

Потому как на первые места во всех трёх субрейтингах пока что не мог претендовать больше никто.

После того, как я плотно взялся за дуэли, единственный мой «провисающий» рейтинг выправился — и я ракетой взлетел на сотню с лишним позиций вверх, обогнав и Свята, и Макса, и Арруна. В учебном разогнавшиеся лидеры вроде Кехман начинали помаленьку сокращать разрыв, но всё же в ближайший месяц-два угрозы слететь с пьедестала я не видел. В ОСС… там вообще без шансов. По чистой силе позади остались уже и почти все второкурсники, кроме их собственных лидеров, и даже часть третьего курса, из самых отстающих. Семь Обетов… нет, я понимал, что это та ещё сила, но только сейчас начал понимать — насколько. Девяносто пять из ста магов имели три Обета или меньше — то есть восстанавливались и развивались минимум в два раза медленнее.

Чистота маны: 7/10

Объем источника: 242,8 с. м. е.

Обеты: 7/7 [доступно для расширенного просмотра]

Эффект Обетов: 21 менедем

Скорость восстановления маны: 12,03 с. м. е/час

Дуэльный рейтинг: 2201 место

Учебный рейтинг: 2140 место (688 кредитов)

ОСС: 15,9

Рейтинг ОСС: 1978 место

Личный баланс: 252 тавра

Неожиданным, но приятным бонусом оказался повышенный импакт Обетов — по моим прикидкам, к текущему моменту у меня должно было быть единиц так 17–18, но Система показывала аж 21 единицу накопленных менедем. Чтобы разузнать, в чём дело, пришлось несколько дней рыться в библиотеке, причем точного и ясного ответа я так и не получил. Выходило так, что свою роль играла целая совокупность факторов — и неплохая наследственность, и отсутствие нарушений, и то, что Обеты довольно «молодые» и пока что дают чуть больше импакта, чем должны были бы, исходя из формул. Обычно этим «чуть-чуть» пренебрегают, но если «чуть-чуть» умножается аж на семь…

В любом случае, это временный бонус. Думаю, уже к лету, максимум — к осени, он помаленьку исчезнет.

* * *

— Тишина.

Тихий, проникновенный голос малознакомого молодого мужчины заполнил поточную аудиторию, где собрался весь наш курс. Я с недоумением почесал бровь, разглядывая холодное узкое лицо с тёмными, почти чёрными глазами и такими же смоляными волосами. Почти все и без того молчали, ожидая, пока мужчина скажет, ради чего тут всех собрали. Лишь единицы о чём-то негромко переговаривались. Теперь замолкли и они.

Мужчина же не спешил говорить что-то дальше, задумчиво оглядывая всех нас. Представляться он также не спешил.

Я прищурился, шевельнув губами — и над всеми сокурсниками в аудитории вспыхнула скомпонованная в табличку краткая информация о них: имена, фамилии, места в рейтингах… Довольно забавный, но не слишком полезный системный бонус, перепавший мне за столь раннее покорение второй тысячи в рейтинге ОСС. Действительно скрытые вещи такой взгляд всё равно не показывал, а условное место в рейтинге можно было найти и руками — просто это заняло бы заметно больше времени. Но в целом — удобно. Включив краткой командой этот режим, я перевёл взгляд на мужчину и невольно хмыкнул.

Валерий Арзамасов

И. о. заведующего кафедрой информационной артефакторики

Децитур-медиокр

Дуэльный рейтинг: −14 место

ОСС: доступ закрыт

Арзамасов. Брат? Сын? По возрасту подходит под оба варианта, пожалуй. Даже под внука подходит, пусть и со скрипом. Если судить по лицу — то скорее всё же внук, племянник, или ещё более дальний родственник. Уж больно черты непохожие. Но куда больше меня заинтересовала вторая строчка. Временный заведующий кафедрой? Всего лишь децитур-медиокр, который даже в дуэльном рейтинге не смог достаточно глубоко «уйти в минус»? С его рабочим профилем оно не особо удивительно, конечно, но всё же. Что за странные дела? Учитывая, что почти все завкафы, которых я помню, были минимум хабилитатами, а конкретно этой кафедрой заведовал, кажется… ммм… хабилитат-медиокр Лаврентьев? И кто додумался посадить децитура на такую должность? Не кумовство же это, в самом деле…

— Меня зовут Валерий Михайлович, — прервал мои мысли мужчина. — Я здесь для того, чтобы вкратце описать вам… ситуацию.

Ситуацию? На лицах окружающих начало проступать отчетливое недоумение. А у некоторых — мрачная готовность к дурным вестям. Эти быстрее всех поняли, что, пусть и не экстренное, но внеплановое собрание всех учеников навряд ли сулит что-то хорошее. Учитывая, что нас заранее уведомили через Систему, подвинули и даже перенесли на другие дни часть занятий… причём вообще у всех… и что аналогичные собрания проходят ровно в это же время у всех остальных курсов и даже у аспирантов… это должно быть что-то ОЧЕНЬ важное. Учитывая трепетное отношение ПАМИРа к учёбе, чтобы пойти на такие массовые изменения расписания — требовалось что-то из ряда вон.

— Наша империя вступила в войну с Франко-Германским Союзом, — спокойно продолжил мужчина.

— Что⁈

Я невольно повернул голову к Максу, сидевшему рядом и не удержавшему удивленное восклицание. Впрочем, он был такой не один, так что его невежливый вскрик потонул в поднявшемся вокруг гуле.

— Тишина.

Холодный голос остудил всех. Хотя… я невольно хмыкнул. Нет, не голос остудил — это Арзамасов-младший, не особо заморачиваясь, воздействовал на всех вокруг, погасив громкость их голосов до минимума. Вон, парочка девчонок передо мной разевают рты, как рыбы, пытаясь продолжить дискуссию, но друг друга не слышат.

— В связи с тем, что сильные маги требуются на фронте, часть преподавателей Академии, включая ректора, сегодня ночью покинула её стены, чтобы отдать свой долг Империи. Разумеется, это повлияло на ваше расписание. Частично ушедших заменят их коллеги, включая аспирантов. Но, увы, опыт и знания некоторых преподавателей откровенно незаменимы, поэтому часть курсов с этого момента будут недоступны вплоть до их возвращения. Изменения уже внесены в Систему, на общем древе недоступные модули выделены серым, — Валерий Михайлович негромко хмыкнул. — Впрочем, большая их часть относятся к крайне профильным областям, до которых большинство из вас доберётся лишь спустя полгода-год. Но на всякий случай, конечно, стоит предупредить. Вопросы?

Едва заметно шевельнув пальцами, Арзамасов снял своё заклинание тишины и кивнул одному из взметнувших свои руки студентов. Тот вскочил, притягивая к себе взгляды. Я тоже пригляделся — по-своему. Пусть лицо знакомое, но запомнить имена всех сокурсников я до сих пор так и не смог. Хм… Илья Крылов, сто восьмидесятое место в рейтинге ОСС курса. Классический середнячок.

— Что, если я хочу пойти добровольцем? — нервно сжимая кулаки, выкрикнул Илья. Судя по пробивающейся ненависти в голосе — счёты к бывшей Рейнской империи у него личные. Но оно и неудивительно — последняя война с ней оставила множество не до конца заживших шрамов.

— Армия всегда рада добровольцам, особенно магам, — пожал плечами мужчина. — Но полноценный академотпуск, особенно для первокурсников, мы будем рассматривать индивидуально. С вашими текущими силами вы будете там малополезны. Дорастите хотя бы до неофита-медиокра, молодой человек.

— Но…

— Скажу вам по секрету… хотя это такой себе секрет, в ближайшие дни все узнают. Пока что к границе отправлена лишь часть дивизий с сильнейшими магами в качестве поддержки. Император надеется справиться ограниченными силами. Поэтому даже если вы не внемлете моему совету, заберёте документы и рванёте в военкомат — скорее всего, в ближайшие месяцы вы на фронт не попадёте. А то и вовсе не попадёте. Поэтому подождите пару месяцев, посмотрите на развитие событий, подкопите сил и знаний… и если война всё ещё будет идти, то делайте, что хотите.

Крылов хмуро кивнул и сел обратно. Не уверен, что Арзамасов смог его убедить, но заронить зерно сомнения, кажется, сумел.

Интересная, кстати, оговорка — «особенно для первокурсников»… То есть, к старшим курсам, если там найдутся горячие головы, отношение будет куда лояльнее? Впрочем, логика в этом есть. Там и адепты, и даже децитуры среди выпускников попадаются… да и знаний у них явно побольше будет. Тем временем, Валерий Михайлович с неизменным холодным лицом продолжал отвечать на вопросы: кто-то пытался выведать информацию о начавшейся войне («не знаю», «это секретная информация», «для вас это не имеет значения»), кто-то уже залез в своё учебное древо и уточнял технические нюансы по поводу ставших недоступными модулей (на эти вопросы Арзамасов отвечал с куда большей охотой). Не удержался от вопроса и я.

Валерий Михайлович лишь пожал плечами в ответ.

— На вашем месте я бы не рассчитывал на частичный возврат платы за обучение из-за временной невозможности пройти по желаемой ветке. Форс-мажор, сами понимаете. Если конфликт затянется, а новых преподавателей для недоступных модулей не найдётся, то ПАМИР, вероятно, рассмотрит те или иные… гм… компенсации. Но сейчас не могу сказать ничего конкретного по вашему вопросу.

Я лишь недовольно дёрнул щекой и молча кивнул, усаживаясь на своё место. Ну а что? Во-первых, недоступность части модулей, действительно, касается лишь верхушки учебного рейтинга, да и то не всей. Но меня — касается. Потому как больше всего недоступных модулей было в ветках хемодинамики, целительства и… артефакторики. А я уже почти доковылял до последней, до первого, вводного модуля осталось совсем немного. И если конфликт продлится дольше пары месяцев, то уже скоро я наткнусь на парочку важных, но недоступных ответвлений.

Ну а во-вторых, денежный вопрос продолжал стоять довольно остро. Полновесных рублей я пока так и не начал зарабатывать. Тавры… с ними было чуть лучше, но и они утекали быстрее, чем я успевал получать за учёбу — чёртов браслет продолжал сосать из меня деньги на подзарядку.

Спустя ещё минут пять вопросы, наконец, иссякли. Гомонящая толпа студентов вывалилась из аудитории. На выходе же меня перехватила, таинственно сверкая глазами, Вика:

— Марк, есть кое-что интересное. У тебя как со временем?

— До обеда свободен, — пожал я плечами. — А что там такое?

— Сюрприз, — криво усмехнулась девушка. — Мне родные утром прислали, я буквально перед этим собранием смогла забрать. Там такое… такое… В общем, ищем всех наших и идём в общагу. Это надо всем увидеть.

Я удивлённо вскинул бровь, но кивнул, оглядываясь и пытаясь выловить взглядом товарищей в бурлящем людском потоке.

Что же там такое могли прислать родные Кехман, что она пришла в такое… взбудораженное состояние?

Глава 28

— Это ещё что? — с лёгким удивлением уточнил Макс, глядя на небольшой рулон плотной чёрной ткани, который нам с гордостью продемонстрировала Вика.

Я невольно обвёл взглядом остальных товарищей, собравшихся в комнате Кехман. Примерно такое же недоумение было написано на лице Арруна. А вот остальные… остальные знали. И если незнание Арруна не было особо удивительным — в артефакторике берендеи сильно отставали от всех соседей, то вот Макс… странно, конечно. Артефакт, принесённый Кехман, был не из самых редких. Видимо, Дальний Восток в некоторых отношениях — тот ещё медвежий угол. Даже в больших городах.

— Это «Проекция прошлого», — повернулся к Максу Свят. — Парный артефакт-передатчик оставляют в нужном месте, он некоторое время записывает всё, что происходит в той стороне, куда его направили. Потом эту запись можно просмотреть при помощи второй части, в виде вот этого рулона. Качество сильно зависит от производителя, но я видел некоторые картины, которые… ну… будто вот в окно смотришь. Настолько реальные…

На последних словах Свят вдруг покраснел, а я тихо хмыкнул. Ну да, добрая треть этих записей довольно… фривольного содержания.

— Да, — кивнула Вика. — У меня род специализируется в том числе и на этих артефактах. И недавно отцу пришел интересный заказ. С самого верха. На максимально качественное изображение и необычные условия — нужно было сделать… ммм… мгновенную передачу изображения, как в крепах. И запись. И чтобы можно было получившийся результат скопировать много раз. В общем, сложно, дорого, но интересно. Но при этом никаких ограничений по секретности: отец даже специально уточнял, не требуется ли сохранять полученную информацию в тайне — и ему сказали, что это всё равно тайной недолго останется, так что смысла нет.

— И он прислал тебе копию?

— Да. Сказал «это важно, посмотри». Я посмотрела. И это действительно важно. Думаю, уже сегодня будет в газетах, а копии вот этой записи разойдутся по всем верхушкам кланов… ну и в принципе, по рукам важных людей. С учетом этого я подумала — ничего страшного, если я покажу это вам. Особенно тебе, Марк.

Переглянувшись с товарищами, я лишь недоумевающе пожал плечами. Особенно мне?

— Смотрите.

Вика расправила рулон, закрепив его в особой рамке и, шевельнув пальцами, отправила в него простенькое заклинание-активатор. Что-то из информационной магии, я пока до неё добраться не успел.

Чёрная ткань резко раскрасилась тысячами цветов, отображая картину незнакомой местности с высоты птичьего полёта — видимо, артефакт-передатчик держал в руках разведчик… или отдельный летающий артефакт… или какое-нибудь дрессированное магическое существо… в целом, вариантов было много, но я не стал долго об этом раздумывать.

Внизу простиралась тёмная равнина с редкими пятнами зелени — несмотря на конец марта, снег уже сошёл, и местами сквозь прогретую солнечными лучами землю уже начала пробиваться трава. На горизонте был виден большой город — приземистый, практически без высоток, и простирающийся повсюду, куда дотягивался взгляд. Там же, почти на пределе видимости, блестела лента какой-то речушки, протекающей сквозь неизвестный городок.

— Европа? — негромко пробормотал Генрих.

— Эльзас-Лотарингия.

— То есть…

Договорить Генрих не успел. Посреди города начали беззвучно вырастать грибы взрывов — с тусклыми, тёмно-серыми ножками, но с наливающимися яростным оранжевым пламенем прожилками, ещё больше разбухающими в районе шляпок. Кажущиеся игрушечными на такой дальности, но если прикинуть их размеры по сравнению с окружающими домами и деревьями — просто исполинские. Один, второй, третий… Пятый. Дальнейшего мы увидеть не успели — первая взрывная волна добралась до артефакта-передатчика, картинка резко завертелась, вызывая головокружение, а потом и вовсе пропала.

В комнате повисло ошарашенное молчание. Первой его решилась нарушить Катрин:

— Что это? — в лёгком шоке спросила шведка.

— Ядерные взрывы, — хрипло ответил я, с трудом разлепив отчего-то пересохшие губы. — Кайзер захотел решить проблему Серого Легиона кардинально. Но… почему он решился? Я думал, после Непальского инцидента все большие игроки договорились не использовать ядерную магию…

— Не использовать против людей, — поправила меня Вика, деланно осторожными движениями снимая ткань артефакта с рамки. Поймала мой вопросительный взгляд и пояснила. — Я тоже не знала этого нюанса и тоже задала этот вопрос отцу. Оказывается, именно Кайзер продавил эту формулировку три года назад. Видимо, уже тогда готовился к чему-то подобному.

— Понял, — я рассеянно кивнул, всё ещё погружённый в свои мысли. Да, подобного рода операции планируются сильно заранее… — А почему ты сказала, что это надо показать «особенно мне»?

Кехман внезапно замялась. Наконец, осторожно сказала:

— Ну, твой клан, он же сильно пострадал от серых… Я думала, тебе это принесёт какое-то… удовлетворение, может быть.

Я огляделся. Макс и Свят, кажется, вполне разделяли мнение Вики — по крайней мере, на лицах у них было написано понимание и одобрение. Катрин со мной взглядами встречаться не стала — как и всегда, впрочем. Аррун был явно до сих пор под впечатлением от продемонстрированной мощи, и разговор почти не слушал — смотрел в пустоту, о чём-то раздумывая. Генрих, кажется, был единственным, кто был не особо доволен формулировкой, едва заметно поморщившись. Да уж. Я тяжело вздохнул, подбирая слова, чтобы случайно не обидеть девушку. В конце концов, она же от чистого сердца это всё…

— Вик, я не получаю удовлетворение от того, что наблюдаю за чьими-то смертями. Тем более — за смертями невин… — я осёкся и тут же поправился. — … гражданских. Это был мирный город, не военная база, там была куча женщин и детей. Волколаков, да, но не комбатантов. Я бы с радостью в будущем поднабрался силёнок и устроил на поле боя мясорубку для их бойцов и магов, это было бы для меня более чем достаточной местью. Резать же женщин и детей… нет, это не моё. Не хочу опускаться до их уровня.

— Но это…

— Дай договорить, — я успокаивающе поднял ладонь. — Это не значит, что я как-то особо огорчился от всего этого. Нет, вовсе нет. Напомню, что мой клан вырезан не только мохнатыми лапами волков, но и вполне себе людскими руками рейнцев. Так что любви я не испытываю ни к одной из сторон. И весьма рад тому факту, что люди Кайзера вновь сцепились с волками. Пусть грызут друг друга — нам же лучше.

— С ядерной-то магией Легиону зубы выбьют быстро, особо он огрызаться не сможет, — фыркнул Свят.

— Не согласен, — вдруг заспорил Макс. — Ядерка — не панацея. Более того, я почти уверен, что больше ударов не будет… ну, может, парочка, если волки сильно подставятся.

— Почему это? — заинтересовался я.

— А смысл? Волколаки — прирождённые диверсанты и партизаны, да ещё и половина наглухо отбитая и с пофигистичным отношением к смерти. Думаю, и к радиации куда более устойчивые, чем люди. Они не будут копать окопы в чистом поле — скорее прорвут оцепление и будут скрываться малыми группами повсюду, включая территорию Союза, помаленьку воюя из подполья и живя грабежами и подножным кормом. И после окончания основной фазы операции Кайзеру придётся все эти группы отлавливать, как тараканов. Месяцами, а то и годами. Если у него нет каких-нибудь неординарных методов, конечно. Потому что, чтобы избежать подобного, надо было утюжить весь регион сразу и под ноль, а не вот так вот слегка — пять взрывов всего лишь.

— Шесть, — поправила его Вика. — Последний был чуть позже, когда артефакт уже сломался.

— Ну шесть, — пожал плечами Макс. — Всё равно ни о чём. Они особо в городах не концентрируются, там весь Легион — это, считай, одна огромная деревня, перемежающаяся небольшими кусочками равнины и леса.

— Так может, они сейчас продолжают утюжить, откуда тебе знать?

— Не продолжают, — фыркнул Макс. — Я одно время этой темой интересовался, уж очень меня в школе ядерная физика захватила… так что кое-что знаю. А что не знаю — могу додумать. Знаете, почему в той же Академии нет курсов по ядерной магии? Не из-за секретности, а потому что смысла нет. Маны эти заклинания жрут столько, что такое под силу только магистрам — причём не только-только доковылявшим до миноров, а посильнее, уже к медиокрам ближе. И мало того — нужен ещё и определённый талант, который тоже не у всякого имеется — но искать его всё равно имеет смысл только у магистров. Я, например, не знаю, сколько ядерных магов есть у нашей Империи, но практически уверен, что это число даже не двузначное. А у Кайзера — вы и сами видели. Шесть взрывов — шесть магистров, опустошивших свой резерв практически до дна.

Я прищёлкнул пальцами, подхватив мысль Макса:

— А чтобы магистру восстановить свой резерв с нуля, обычно нужно не меньше пары-тройки дней. В лучшем случае — около суток, если там не старые пердуны, доковылявшие до этого ранга к концу жизни, а относительно молодые таланты с кучей жёстких Обетов. Там, конечно, и другие маги есть, и они тоже свою лепту внесут в уничтожение, но не такую существенную. А за сутки остатки волколаков уже рассеются и удары наносить будет не по кому.

— Именно, — удовлетворённо кивнул парень, тряхнув кудрями.

— То есть, по вашему, зря он это делает? — задумчиво спросила Катрин.

— Ну, не то чтобы зря, — неуверенно пожал плечами Макс. — Я же не знаю, какие там у Кайзера планы и возможности. Как по мне, он просто наживую вскрывает гнойник на теле Союза. Да, они толком друг друга не трогали последние годы, не считая стычек на границе. Теперь станет хуже, эхо от всего этого будет ему аукаться ещё черт знает сколько, на чистую победу там можно даже не надеяться — все границы перекрыть не получится. Сколько бы он туда обычных войск ни подтянул, кто-то да вырвется. А учитывая, что волки, пусть и скрываясь, живут практически везде, какие-никакие связи в Союзе они имеют, помощь от собратьев получат, и ловить их потом, ожесточённых, будет тяжко. Но с другой стороны, просто ждать и смотреть, как волки набирают силу — тоже дело сомнительное. Рожают и растут они быстрее, чем люди, пусть и ненамного. Всё же оборотни не совсем…

На последних словах Макс вдруг осёкся и посмотрел на Арруна. Я проследил за его взглядом и тоже смутился. Да, как-то мы слегка разогнались, обсуждая оборотней в присутствии одного из них. Все, конечно, разграничивали берендеев и волколаков — уж слишком разными были эти расы, — но определённые родственные черты прослеживались. А тут на глазах Арруна, по сути, творится полноценный геноцид его дальних родственников. Конечно, извести волков под корень было невозможно — пытались, и не раз, но они в плане живучести не уступали каким-нибудь тараканам, искусно выживая и адаптируясь хоть в дикой природе, хоть среди людей. Но всё же ядерную магию для таких целей применили впервые.

Ну и Вика тоже хороша — с таким энтузиазмом показывать эту картину берендею.

— Аррун, извини, — кашлянул Макс.

— А? Вы что-то говорили? — наш большой мохнатый друг, кажется, прослушал вообще всю разгоревшуюся дискуссию. — Это самое… задумался. Впечатляющая картина. У Прайда такой магии нет.

— В смысле? Ты не знал о существовании…

— Да нет, знал, конечно, — бесхитростно почесал в затылке Аррун. — Просто не видел никогда, и не интересовался. Слишком далеко от моих интересов. А насчёт волчар не беспокойтесь — у меня к ним особой любви нет. Волколаки и берендеи настолько же близки, как волколаки и люди, особенно в культурном и… эээ… иных духовных планах. С людьми у Прайда в таких вещах куда больше общего.

Слегка расслабившись, мы вновь погрузились в обсуждение увиденного, постепенно перейдя на более близкие и непосредственно затрагивающие нас темы. Например, на войну, в которую вступила Российская Империя. Причины, ранее непонятные, стали теперь кристально ясны. Тут как бы и дурак поймёт — хотя дипломатические отношения между странами и были последнее время вполне ровными, но стоило бывшим рейнцам так неосторожно подставиться, как Борис Второй просто не смог не припомнить соседям былое и не оттяпать у них кусок. Скорее всего, где-нибудь на относительном юге, вдоль Дуная и Чёрного моря. Тёплых и плодородных земель у Империи пусть и хватало, но не то чтобы их было в избытке. В избытке были разве что среднеазиатские засушливые степи и пустыни, но пользы от них…

Надолго в общежитии мы задерживаться не стали. Спустя полчаса пересудов, резко спохватившись, разбежались кто куда — всё-таки лекции лишь сдвинули, отменять большинство из них никто не собирался.

* * *

Апрель принёс в Петроград непрерывные дожди и суету. Последняя к дождям непосредственного отношения не имела, разумеется. Война будоражила умы военных и магов, переобувшийся в прыжке Патриарх будоражил умы своей паствы, резко сменив свою риторику на прямо противоположную, прекратившаяся с Союзом торговля будоражила экономику… в общем, будоражилось всё и вся. К счастью, все виды бурления понемногу стихали — выйдя на пик к началу апреля, они постепенно пошли на спад. Люди привыкали, логистика перестраивалась, да и отсутствие крупных новостей играло свою роль.

Вести с запада, действительно, поутихли — первоначальные победные реляции сменились сначала менее восторженными, а потом и вовсе, довольно унылыми и однообразными новостями. Из-за отсутствия сопротивления Император умудрился проглотить чересчур большой кусок и теперь лихорадочно пытался его прожевать и не подавиться. Пройдясь бодрым маршем практически до Босфора, русская армия вышла к границе с греками. Но буквально спустя пару дней подоспели освободившиеся дивизии Кайзера, причём в заметно усиленной конфигурации — судя по всему, рейнцы поставили под ружьё всех своих магов, включая древних стариков и студентов. Получив чувствительный удар, русские войска слегка отхлынули, утёрли кровавую юшку, после чего, набычившись, встали намертво.

Фронт замер в хрупком равновесии. Кайзер торопливо отлавливал волколаков-партизан, бросив на это дело чуть ли не треть своей армии, пытаясь как можно быстрее разобраться с этой проблемой. Иронично, но тем же самым занимался и Борис Второй, только уже на захваченных территориях Валахии и Болгарии — пусть население там было не сильно патриотичным, а коренные жители немцев с франками и вовсе недолюбливали… но всё же хватало и энтузиастов, по мелочи пакостивших в тылу, и реваншистов, жаждущих возрождения полноценной Рейнской Империи. Последние пакостили уже по-крупному.

Поскольку крупных сражений не было, студенты Академии несмело перешёптывались, надеясь на возвращение части преподавателей и открытие заблокированных модулей. Увы, это были весьма наивные мечты. При захвате территорий сильные маги требовались не меньше, чем при простых битвах лоб в лоб. Артефакторы — для обустройства защитных и сигнальных контуров на оборонных рубежах. Сциентисты — для поиска диверсантов и партизан. Целители и вовсе никогда лишними не были. Кинетики могли рыть траншеи и разгребать завалы, хемодинамики — трансформировать из подвернувшейся органики, воздуха и воды горючее и простейшие рационы в виде белково-углеводных смесей. Последние я и сам пару раз пробовал, когда в семье возникала напряжёнка с деньгами. На вкус гадость редкостная, но зато дешёво и сердито, особенно для бедноты или для солдат на чужой земле, где логистику нормально выстроить ещё не успели.

Разве что термокрионики скучали, но чистых магов этого профиля было не так уж и много: обычно даже специалисты в этой сфере совмещали её с чем-нибудь ещё, как минимум с кинетикой. Так что памирские преподаватели продолжали куковать в далёких краях.

Суетным выдался апрель и для меня.

Не в плане учёбы — там всё было по старому. Тренировался, наращивал резерв, осваивал новые заклинания и курсы. Незаметно пролетел первый модуль магозоологии и начался второй, где к нашей группе присоединился ещё один паренёк с третьего курса — пухленький и конопатый Георгий со странной фамилией Счастье. Провалился на экзамене после второго модуля и пришёл проходить его повторно.

С артефакторикой тоже всё было по плану — ближе к маю я должен был, наконец, добить последний модуль сопромата и приступить к её освоению.

Куда больше суеты было вне учёбы. Во-первых — у меня закончились тавры на подзарядку браслета. Кое-как наскрёб на очередной заряд в конце марта — и всё. Следующий платёж, по примерным прикидкам, я мог осилить только к середине мая. И то — если идеально готовиться и сдавать все модули на девятки-десятки. Пришлось вздохнуть, закатать губу и переключиться на обычные тренировки, без дополнительного сопротивления. Времени на это сразу стало уходить в разы больше — пару часов в сутки приходилось стабильно уделять физическим нагрузкам, с болью в сердце отрывая эти часы от более полезных или интересных дел… от отдыха, например.

Во-вторых, я наконец подошёл к первому рубежу. С одной стороны — прекрасно, куда раньше, чем я рассчитывал. С другой — каждый рубеж сопровождался качественной перестройкой организма, которая растягивалась на некоторое время и никак не могла обойтись без побочных эффектов. Особенно ярко эта проблема как раз проявлялась на первом рубеже — тело банально не было к такому привычно. Ничего принципиально сложного, но долго, неприятно и неудобно.

Поэтому половину апреля я страдал — стоило импакту перевалить за отметку в двадцать пять менедем, как внутри начал постепенно разгораться пожар. Две недели я ходил на пары как в тумане — со стабильной лихорадкой и температурой в тридцать восемь. Меня бросало из жара в холод, приступы тошноты сменялись периодами адского голода, всплески энергии — апатией. Три раза в день я заходил в медпункт — для планового осмотра целителями и чтобы принять специальные пищевые добавки, давно подобранные для наиболее лёгкого прохождения каждого из рубежей. Без них мой организм вскоре начал бы требовать чего-нибудь странного — например, грызть мел или облизывать ржавые железные поручни.

По вечерам я заодно просил целителей сбить температуру. Пусть слишком часто это делать не рекомендовалось, но раз в день — можно было. Иначе мне было банально сложно уснуть.

Учиться и выполнять Обеты в таких условиях было, конечно, тем ещё испытанием. Но в целом — посильно. Сдачу экзаменов по сложным модулям я просто отложил на недельку-другую, пока не приду в себя, а рутинная учёба давалась более-менее сносно. Неделю поста я тоже отложил на конец месяца — во время перестройки организма ограничения в еде были не просто неудобны, но могли даже навредить. Хотя у меня они были не сильно критичными, но, посоветовавшись с целителями, рисковать я всё же не стал.

Куда большей проблемой был Обет, связанный с физической активностью — мало того, что приходилось экономить заряд браслета и держать его чисто в «диагностическом» режиме, так ещё и время тренировок приходилось подгадывать под всплески энергии, которые были абсолютно непредсказуемы как в своём появлении, так и в своей длительности.

В итоге, плюнув на все приличия, стал ходить на учёбу в абсолютно неформальной спортивной одежде — тонкие штаны, майка и толстовка, которую я перед тренировкой закидывал в рюкзак. Непривычно… но удобно. Почувствовав прилив сил на перемене, можно было, не теряя времени, выйти из корпуса, пробежаться до стадиона, чтобы повисеть на турниках или намотать пару кругов, после чего тут же вернуться к учёбе.

Ну а то, что я возвращался слегка пропотевший… так я и без того потел как проклятый из-за лихорадки. Причём заметно более неприятно и запашисто — видимо, перестройка организма влияла в том числе и на это. Чтобы не отпугивать запахом людей и не мыться по десять раз на дню, пришлось быстро освоить целый комплекс заклинаний — очистка тела, дезинфекция, «экспресс-стирка» и сушка одежды… от последних двух одежда быстро приходила в негодность, но тут уж не до экономии.

Закончилось это всё резко, в один день. Просто в какой-то момент я проснулся — и понял, что в кои-то веки я спал спокойным сном, а не с цветастыми кошмарами из-за лихорадки. Спала температура, исчезла апатия, а тело налилось какой-то необычайной силой. Последнее — скорее на контрасте с моим предыдущим состоянием. Всё же первый рубеж — это не столько про силу, сколько про устранение отдельных несовершенств организма и его общие улучшения.

Ухмыльнувшись, я с наслаждением потянулся, после чего, плюнув на утреннюю медитацию и привычный моцион, переоделся и рванул на улицу. Хотелось проверить изменения в организме.

А медитация подождёт.

Глава 29

— Ии-эхх!

Крутанув «солнышко» на турнике, я спрыгнул на землю и с наслаждением взмахнул руками. Тело буквально пело, его распирало от энергии. Несмотря на то, что я уже закончил привычный комплекс упражнений, в мышцах не было ни следа от былой усталости. Свои пределы я проверял осторожно, но пока можно было с уверенностью констатировать: выносливость мышц вышла на действительно новый уровень. Сила и скорость практически не изменились — пусть вместо пятнадцати подтягиваний я сумел за один подход сделать двадцать пять, но это изменение тоже можно было отнести скорее к выносливости, чем к взрывным усилиям.

Улучшилась гибкость — но это и неудивительно. Самая, пожалуй, заметная часть изменений первого рубежа — качественное улучшение связок и суставов. После того, как без труда смог сесть на шпагат, я лишь удовлетворённо фыркнул. Артрит в старости теперь тоже не грозит.

Проверять повысившуюся крепость костей я не стал. Да и как? А вот укрепившаяся кожа была видна сразу — мозоли от турника сошли с ладоней ещё во время перестройки тела, и для того, чтобы они появились вновь,теперь нужно будет сильно постараться. От ножа или пули это, конечно, не спасёт, но всё же бонус лучше, чем выглядит. Поцарапаться или случайно обжечь язык горячим чаем теперь будет гораздо сложнее. Мелочь, а приятно.

Остальные улучшения проверить было сложнее — там в основном всякая мелочёвка. Если так можно назвать комплексное улучшение всех систем организма. Лучше пищеварение — качественнее расщепляется еда, да и отравиться теперь будет сложнее. Лучше дыхание и кровеносная система — теперь, чтобы запыхаться во время бега, придётся сильно постараться. Лучше иммунитет — о простудах, считай, можно забыть. Улучшенные почки и печень — быстрее выводятся и нейтрализуются токсины, да и другие аспекты улучшение тоже затронуло. Без той же воды я теперь протяну не три дня, как обычный человек, а дней пять минимум.

Алкоголь теперь тоже можно пить спокойно — чтобы действительно напиться, мне потребуется добрый литр чего-то крепкого, не меньше. Точнее… можно было бы, если бы не Обет.

Закончив тренировку, я забежал в общежитие, буквально освещая себе путь широкой улыбкой. Настроение парило на таких недосягаемых высотах, что испортить его не могло практически ничто.

Закончив с оставшимися утренними делами — умывание, медитация, перебрасывание шутками с только-только проснувшимися соседями, я рванул в столовую. Жрать хотелось неимоверно. Думаю, Система уже пересмотрела мои порции в сторону увеличения. Повышенный расход калорий пропадёт только после четвёртого рубежа, но до того момента придётся терпеть. Впрочем, большинству магов, даже слабым, кто до четвёртого рубежа и не дойдёт, даже без этого неплохо, особенно если у них нет пищевых Обетов. Можно спокойно есть, что хочешь, не рискуя набрать вес, да и вреда организму от всяких сладостей толком не будет. А даже если умудришься каким-то чудом заработать гастрит, язву или диабет — накопить на услуги целителей не так уж сложно.

Столовая четвёртого ранга, как всегда, была набита битком. Кое-как нашёл свободное местечко. Но как только притащил поднос, наткнулся взглядом сразу на два знакомых лица, тоже выискивающих свободные столы. Вздохнув, я помахал рукой, привлекая внимание одногруппниц-магозоологов. Девушки, переглянувшись, двинулись ко мне и уселись напротив.

— Василиса. Алина, — степенно кивнул я.

— Марк, — по очереди поздоровались те.

Несмотря на общие интересы, не то чтобы мы тесно дружили. Чернова, пусть и была моей одногруппницей, да ещё и входила в узкую группу лидеров, которые в целом пересекались друг с другом куда чаще, чем с остальными, по жизни была весьма нелюдимой особой. Пара подружек у неё имелась, но завести иных друзей она не стремилась и со всеми общалась ровно и довольно безразлично.

Алина же… эта и вовсе была откровенной затворницей. Учитывая её прошлое — оно и неудивительно. Странно, что эти двое вообще оказались здесь вместе.

Так что на задушевный разговор я особо и не рассчитывал. Поздоровался и тут же пододвинул к себе салат с баклажанами. Обет сам себя не выполнит, да и голод так крутил кишки, что даже постное меню вызывало нешуточный аппетит. Тем удивительнее оказался тот факт, что со мной заговорили первыми. И кто — Алина!

— Рубеж взял? — деланно равнодушно поинтересовалась она. — Быстро ты.

— Откуда такие мысли? — я замер было на мгновение, но тут же продолжил быстро работать вилкой.

— На последних лекциях ты вялый был какой-то, видимо, через перестройку проходил. А сейчас… лицо улучшилось. Чёрные точки и мелкие прыщики пропали. Порция еды, опять же, явно больше обычной.

Я с недоумением глянул на девушку и машинально провёл пальцами по лбу. Ну… да, пожалуй. Даже на ощупь кожа стало явно более гладкой и бархатистой. Без мелких изъянов. Но, честно говоря, если бы не слова девушки, я бы это явно не сразу заметил — сегодня вот не обратил внимания, хотя в зеркало посмотреться с утра успел.

Женщины, что тут скажешь. Внимание к деталям у них не отнять.

— В общем-то да, — пожал я плечами. — Сегодня как раз переходный период закончился.

— Поздравляю, — с лёгкой завистью блеснула глазами Василиса. Ну да, если Алина первый рубеж явно уже прошла, то вот с нашего курса я оказался пока что самым быстрым. Не помню точно, сколько Обетов у Черновой, но раз она держится в группе лидеров по ОСС — явно немало. И всё же даже ей этого момента ещё минимум полгода ждать, если не больше.

— Спасибо.

Лениво перекинувшись ещё десятком фраз, мы закончили завтракать и вышли из столовой.

— Какие люди! Здравствуй, юный гений!

Я повернул голову и поморщился. По дорожке к нам вальяжно направлялась хорошо знакомая мне физиономия. Откровенно неприятная.

— Не могу ответить тебе тем же, Станислав. Всего хорошего.

Я демонстративно отвернулся и двинулся в противоположную сторону. Девушки, бросив недоумевающие взгляды на Пламенного, повернули вслед за мной. Того аж перекосило, и он, ускорив шаг, обогнал нас и заступил дорогу.

— Как невежливо. Что, одного раза тебе было мало? — парень насмешливо прищурился, сверкнув глазами. — Можем и повторить.

Я невольно стиснул кулаки. На самом деле, если бы не девушки за спиной, я бы может и стерпел, стиснув зубы — пускай плюётся ядом, я потерплю. Мы уже сталкивались с ним на улице за прошедший год — и обычно он обходился исключительно разговорами. Тем более, что я молчал и на провокации не реагировал. Через годик поговорили бы уже на моих условиях. Но позволять вытирать о себя ноги на глазах Василисы с Алиной откровенно не хотелось. Глупо, конечно. Какая мне разница, что обо мне подумают шапочные знакомые? Но в результате, прежде чем я успел глубоко вдохнуть и успокоиться, из моего рта вырвалось:

— Мне вот интересно, как же сильно тебя батя дома лупил, что у тебя до сих пор такие травмы душевные остались?

— Чт…

— Ну я просто иначе не понимаю, — развёл я руками. — Зачем сильному магу, полноценному адепту, настолько лезть из кожи вон, пытаясь самоутвердиться за счёт заведомо более слабых? Тяжёлое детство? Деревянные игрушки? Или… — я демонстративно щёлкнул пальцами, будто до меня только что дошло. — Член маленький? Вот оно что, Стасик! А я-то дум…

Больше я сказать ничего не успел — разъярённый Пламенный ударил меня так, что я чуть было не снёс своим телом стоявшую сзади Алину и улетел кубарем на клумбу. Подготовку к удару я заметить успел, но увернуться никак не мог — пусть первый рубеж пошёл на пользу в том числе и моей реакции со скоростью, но всё же это были второстепенные улучшения. Всё ещё без шансов.

— Ухх, — только и сумел я сказать, со стоном перекатившись на спину. Со свистом втянул в себя воздух, скривившись от острой вспышки боли в груди. Кажется, ребро треснуло. С учётом повысившейся крепости костей — нормально я так Стасика разозлил. Неужели и правда пальцем в небо попал? Не пройди я первый рубеж, валялся бы сейчас с гарантированным переломом. С другой стороны — за перелом ему бы Система таких лещей выписала… даже немного жалко, что эта встреча не произошла пару недель назад. Меня-то вылечат в тот же день, а вот ему потом страдать от штрафов ещё долго.

Поднявшись на ноги, я собрал глаза в кучку и увидел, как хмурый Пламенный направляется ко мне, а за ним, упираясь ногами в гравий дорожки, тащатся вцепившиеся в его одежду как клещи, Василиса с Алиной. Впрочем, Стас их, кажется, даже не замечал, равнодушно продолжая шагать, несмотря на двойную обузу за спиной.

— Беги! — крикнула Алина, побагровев от натуги. — Чего стоишь, дурак⁈

Я лишь покачал головой. Бежать тут смысла особого нет. Стасу сбросить с себя вцепившихся девчонок — дело пары секунд. А потом так же быстро догонит. Я и дышу-то с трудом, какой тут бег…

Был большой соблазн залепить по нему чем-нибудь магическим, но такое повышение ставок я тем более не потяну, не говоря уж о последствиях. С другой стороны, если не атаковать… по идее, это ведь не должно считаться?

Расслабленно плюхнувшись обратно на клумбу и поджав ноги, я шевельнул пальцами и поднял телекинезом всё, до чего смог дотянуться: куски мокрой земли, гравий с дорожки, какие-то камешки, скрытые под толстым слоем почвы — видимо, подложка для растений. Дёрнул всё это к себе, создав вокруг себя плотный купол и начал лихорадочно его спрессовывать, продолжая удерживать собственной волей. Мана ухнула, как в бездонную пропасть, резерв практически ополовинился, но получившийся щит казался достаточно крепким.

Бам!

…ну, я так думал. Кулак Пламенного пусть и с трудом, но пробил его насквозь, а снаружи донёсся гулкий рёв:

— Вылезай, трусливая скотина!

Я лишь ухмыльнулся, увидев как Стас в бешенстве выдёргивает окровавленный кулак — ещё бы, купол, считай, наполовину из камней состоит, — из образовавшейся дыры. Телекинез тут же залатал отверстие, а кулак противника вновь пробил импровизированный щит уже в другом месте. Эк его проняло — совсем уже головой не думает. Ему бы сейчас или в одну точку бить, не давая мне залатать брешь, или вцепиться обеими руками в края дыры, пытаясь её расширить.

Следующую минуту мне было не до раздумий — я лишь лихорадочно латал всё более истончающуюся защиту, с тревогой наблюдая, как резерв показывает дно. Неужели всем окружающим настолько плевать?

— А разрешите поинтересоваться — что здесь происходит? — раздался чей-то спокойный голос, приглушённый куполом.

И атаки вдруг резко прекратились.

* * *

— Ещё хотя бы раз кто-то из вас решит помахать кулаками вне дуэльного помоста — вылетит нахрен из Академии, — спокойно сказал замректора, не поднимая голову от бумаг. — Ясно?

— Ясно, — хором ответили мы оба.

— Валите тогда отсюда. Чтоб глаза мои вас не видели.

На выходе я, широко улыбаясь, пропустил Станислава вперёд. Тот лишь зыркнул угрюмо, но, ничего не говоря, вышел. А у меня настроение, тем временем, вернулось на былые высоты. Ну, треснуло ребро — подумаешь. Его залечили прямо во время разбора полётов — один из замещающих деканов был вполне неплохим целителем.

Зато в ситуации разобрались досконально, начиная с первой стычки. И врать никто из нас не рискнул — парочка сциентистов тщательно отслеживала наши телесные показатели. Да, можно попробовать обмануть эти детекторы лжи, если контроль над телом достаточно высок, но до такого уровня мастерства нам ещё расти и расти. Не говоря уж о том, что Система так-то всё происходящее тоже отслеживала, пусть и своими методами, без прямой записи происходящего.

По итогу на меня навесили только штраф за развороченную клумбу (который тут же чуть не вогнал меня в минус по таврам — почти всё, что успел накопить с последней зарядки браслета, выскреб до донышка), а вот Пламенному влепили по полной — и понижение по рангам, и штраф, и отметку в личное дело. Причём, насколько я понял, жёсткость наказания в данном случае была обусловлена даже не чрезмерной агрессивностью противника, а тем, что, во-первых, конкретно этот случай окончательно перевесил чашу терпения, а во-вторых, деканы и ректор, покидая ПАМИР, приказали заместителям подобные случаи пресекать как можно жестче. Мол, в мирное время ещё можно сквозь пальцы смотреть, как малолетние дебилы пар выпускают, а во время войны нечего фигней страдать. Если шило в жопе — добро пожаловать на фронт.

Выйдя в коридор, тут же наткнулся на негромко переговаривающихся Василису с Алиной — их попросили быть свидетелями. Я направился было к ним, как вдруг меня окликнул Станислав, не торопящийся уходить:

— Эй ты. Не думай, что ты так просто…

Тяжело вздохнув, я повернулся к нему:

— Ты, я смотрю, вообще необучаемый? Хорошо, давай так. Дуэль. Официальная. Скажем… — я быстро прикинул свои темпы развития и примерный уровень силы, который я чувствовал от Пламенного. К следующему лету я его точно нагоню, но вопрос лишь в том — а согласится ли? Ладно, урежем осетра. — … тридцать первого декабря. Решим все наши разногласия на помосте.

— Отсрочку себе решил выбить? — фыркнул Пламенный. — Боишься?

— Ты адепт-медиокр, дебила кусок. Я не собираюсь с тобой драться сейчас, — холодно ответил я. — Даже если бы у нас была обратная ситуация, я не принял бы вызов от неофита. В этом нет чести. Но ты ведь такого слова и не знаешь, верно?

Станислав скрипнул зубами и отрывисто дёрнул головой:

— Тридцать первое декабря. Готовься, ублюдок.

Проводив его задумчивым взглядом, я рассеянно почесал нос. Надо бы налечь на тренировки резерва, а то я последний месяц их как-то ослабил…

— Думаешь, справишься? — вырвал меня из раздумий голос Алины. — До конца года нагнать выпускника… ладно бы он из отстающих был, но он так-то в лидерах.

— Ну, второй рубеж взять не успею, конечно, — вздохнул я. — Но в дуэли это не так принципиально. Да и по силе не догоню. Но мне главное — разрыв сократить до приемлемого, а дальше уже будут решать мозги и мастерство. Насколько я знаю, в обоих пунктах Пламенный проседает.

— Дело твоё, — пожала плечами девушка. — Но ты позови на дуэль, хочу посмотреть на это действо.

— Меня тоже, — оживилась Василиса.

— Да я думаю, туда половина Академии набьётся, — хмыкнул я. — Битва второкурсника против выпускника. Редкое зрелище. Надо будет ещё и отдельное разрешение в ректорате выбивать, чтобы системные ограничения на вызов сняли.

Я поймал вопросительный взгляд Алины и пояснил:

— Узнавал уже насчёт этого. Ты же слышала, это не первая наша встреча. Первая закончилась… хуже. Для меня. Кстати, спасибо, девчонки. За попытку его остановить… ну и в целом… за помощь.

«И в целом» — это за то, что Василиса сбегала в ближайший корпус и выдернула одного из преподов посреди урока, пока потерявший рассудок от ярости Стасик избивал кулаками камни моего купола. Алину она оставила присматривать за происходящим — на случай, если Пламенный совсем поедет кукухой и решит раздолбать мою защиту магией, нужна была хоть какая-то подстраховка.

— Да не за что, — фыркнула Чернова. — Магозоологов и без того мало, чтобы позволять одному из немногих коллег превращаться в отбивную на наших глазах. Считай это цеховой солидарностью.

— Должен будешь, — коротко добавила Алина и, наткнувшись на мой взгляд, криво, неумело улыбнулась. — Шутка.

— Офигеть, — я демонстративно и по-плебейски поковырялся пальцем в ухе. — Я не ослышался? Ты действительно пошутила? Знаешь, теперь я просто обязан рассказать всем твоим знакомым, что ты, оказывается, умеешь это делать. Ну, или хотя бы пытаешься… ай!

— Шут.

Двинув меня кулачком по рёбрам, Вербина неторопливо удалилась. Василиса, хмыкнув, проводила её взглядом:

— Специфичная девчонка, да? Но вот что мне в ней нравится — она прямая, как лом. Я и сама внутри такая же… где-то очень глубоко внутри. А она вот вся такая. Хотя может, это у неё Обет такой, типа «не врать и не недоговаривать». Не знаю. Но в любом случае, тяжко ей живётся. Кстати, ты куда сейчас? В общагу?

Я вызвал системное расписание и тяжело вздохнул. Ближайшая лекция началась уже полчаса как и была безнадёжно пропущена. А ещё… уже снова хотелось есть.

— В столовую.

Глава 30

Майское тепло не только окончательно растопило клочки снега, приютившиеся в тенях домов и деревьев, но и резко оживило раздел с новостями в газетах. Нет, увы, война не кончилась — наоборот.

Началась новая.

Новые.

Или же просто продолжение одной и той же?

Так же, как Борис Второй напал, воспользовавшись тем, что Кайзер отвёл часть сил от границ, удобным моментом воспользовались и другие страны. Сёгунат Токугава, дождавшись, пока русские войска завязнут в Валахии и Болгарии, высадился на Сахалине и Дальнем Востоке. Пару дивизий оттуда перебросили на запад — и теперь их лихорадочно возвращали обратно, пока оставшиеся войска, огрызаясь, отходили к Владивостоку.

Следующими в общую свару бросились англичане, рванув на франкские земли. Не знаю, было ли это их собственное решение, или же наш Император сумел как-то с ними оперативно договориться, но ставлю на второе. Уж больно вовремя они отвлекли Кайзера, позволив нам выдернуть часть войск и тоже отправить их на восток — уж больно шаткое там было положение.

Следом за англичанами подключились и греки — уже в полноценном союзе с Россией, благо, отношения между нами всегда были неплохими. Сил они выделили немного, но откусить от рейнцев ещё один кусок они смогли — как раз поблизости от наших новоприобретённых земель, сумев обезопасить часть наших рубежей.

Остальные игроки — и большие, и поменьше, — пока выжидали. Но скрип ломающейся системы сдержек и противовесов слышали все. И было лишь вопросом времени, где полыхнёт в следующий раз.

Я бы поставил или на турок, или на Поднебесную. Первые терпеть не могли греков, но ещё больше терпеть не могли рейнцев — и теперь, скорее всего, разрывались между тем, в кого вцепиться и на чьей стороне. Китайцы пока лишь наблюдали, но, уверен, стоит Сёгунату потерпеть первые поражения…

В любом случае, это всё проходило мимо меня — и без того дел было по горло. Тренировки, учёба, тренировки. Хотя… учёбы стало поменьше. На учебном древе добавилось серых модулей — ещё десяток преподавателей, особенно родом с Дальнего, молча ушли добровольцами. Корни древа, с немагическими предметами, почти не пострадали, так что меньше всего проблем было как раз у первых курсов, но лично я уже то и дело натыкался на модули, закрывающие мне дальнейший путь. Я, как мог, добивал нехватку знаний в библиотеке, но всё же это было не совсем то. Всё-таки заметная часть занятий были уже практическими, а отрабатывать практику по книгам… ну, можно, конечно, но сложновато.

А ещё в Академии стало заметно грустнее. Пропали толпы народу — много кто со старших курсов тоже ушли добровольцами, а часть иностранцев приостановили обучение, разъехавшись по родным пенатам. В том числе и Катрин. Хотя, казалось бы, Уния держала нейтралитет, да и опасности непосредственно в Петрограде не было никакой… но Катрин приехала, чтобы стать целителем, а ветка целительства в ПАМИРе была сейчас заблокирована практически полностью. Поэтому род Ларссен забрал её до лучших времён.

А ещё… ушёл Макс. В один день прошёл аттестацию на неофита-медиокра, тут же взял академотпуск и тоже ушёл, даже не попрощавшись. Оставил лишь записку с объяснением — мол, это его личное дело, поскольку он уехал не прямо на фронт, а сначала в свой клан, почти целиком обитавший в Хабаровске. И что он боялся, что если устроит полноценное прощание — кто-то из нас решит уехать вместе с ним. Судя по гневно сверкающим глазам Свята — не зря боялся.

Аррун пока ещё оставался с нами, но и он с каждым письмом из дома всё больше хмурился — судя по всему, уже скоро уехать придётся и ему.

Честно говоря, не знаю, что бы я делал дальше, если бы в конце очередной лекции профессор Фаулер сама не подняла довольно острую тему, будоражащую умы большинства студентов.

— Итак, господа. Второй модуль на этом мы завершили, — женщина прошлась перед нами и усмехнулась. — И я вижу в ваших глазах множество вопросов насчёт грядущего экзамена.

Леонов и Соколов поёжились — эти двое предыдущий экзамен, несмотря на всю подготовку, сдали всего на шесть баллов. Учитывая, что профессор Фаулер отправляла на пересдачу всех с пятёркой и ниже — прошли они едва-едва, по нижней планочке. А вот новичок, Гриша Счастье, был на удивление спокоен. Ну да он этот экзамен уже видел.

— Но прежде чем мы поговорим об экзамене и договоримся о дате сдачи, я хотела бы затронуть иную тему, — преподавательница села за свой стол и устало потёрла веки. — Третий модуль откладывается на неопределённое время. Так сложилось, что через две недели я уезжаю.

— Что⁈

— Куда⁈

— Но…

— Тихо, — подняла ладонь профессор. — Уезжаю в Валахию. Не совсем добровольцем, но… в общем, Император решил создать новый Дикий Полк. Думаю, вы слышали о них. Новый, четвёртый по счёту, как раз отправят туда, на боевое слаживание и дообучение. Я войду в него на правах временного прикомандированного инструктора.

Я задумчиво почесал нос. Дикие Полки… кто же о них не слышал. Специфичный род войск, но, можно сказать, элитный. Не на уровне гвардии, конечно, но ненамного ниже. Изначально они выросли из конных улан, которых из-за вспышки какой-то ядрёной лошадиной болезни прямо посреди очередной русско-турецкой войны пересадили на грифонов. Их тогда только-только научились разводить в действительно больших масштабах, да и проблем с новыми скакунами была просто куча — дрессировке те поддавались неохотно, летать с таким весом на спине не могли (точнее могли, но крайне недалеко и недолго), да и всадники с непривычки страдали. В общем, большой пользы от этого на тот момент не было.

Но идею в итоге не забросили и за считанные годы довели до ума. Вывели новую, более грузоподъемную породу грифонов, обточили их дрессировку, облегчили по максимуму амуницию и при отборе всадников ввели жёсткий ценз по весу и росту… В итоге получилась неплохая летучая кавалерия, с внушительной мобильностью и дополнительной боевой силой в виде самих грифонов, способных постоять за себя и в бою, и вне его. Засыпающие противника сверху смертоносным дождём из магии, пуль и арбалетных болтов, они не раз превращали гарантированное поражение в разгромную победу. Потом были эксперименты и с другими магическими существами — но так же хорошо, как грифоны, себя не показал никто.

На пике своего расцвета Диких Полков насчитывалось больше десятка, многие клановые дети специально держали себя на жесточайших диетах, чтобы пройти отбор во всадники… а потом на полях сражений окончательно воцарился огнестрел.

«Приземлить» птичку с всадником из нормального нарезного ствола оказалось делом довольно простым, а учитывая цену грифона, его дрессировки, подготовки всадника… и прочая, прочая — крайне невыгодным для имперской казны. Так что по итогу Диких Полков осталось лишь три.

Первый — «Стальные Крыланы». Классический, летучий, размером скорее с батальон, да ещё и разделённый по всем войскам на десятки мелких подразделений. В основном их использовали как банальных курьеров на линии фронта. Пусть маги тоже могли летать и доставлять важные донесения или посылки, но магов мало и гонять их по таким делам не всегда представлялась возможность. Собственно, его и Полком-то было сложно назвать, но по традиции это название за ним всё же оставили.

Второй и третий из оставшихся Диких Полков были отголосками экспериментов с боевым применением иных магических существ.

Второй — «Песчаные Номады». Наездники на олгой-хорхоях. Эти отвратительные красные червяки в пару раз массивнее человека дрессировке вообще не поддавались, поэтому наездниками были исключительно маги, пусть и слабенькие — они могли хоть как-то держать этих существ в узде. Доносить задачу до этих тупейших созданий получалось лишь специальными артефактами, да и риск, что червь взбрыкнёт и попытается тебя сожрать, был постоянным. Этот Полк был ещё меньше, насчитывая от силы человек пятьсот, из которых две трети — обслуживающий персонал. Номады базировались в Средней Азии — там олгой-хорхоям было самое раздолье.

Ну и третий — «Горные Принцы». Эти тоже состояли исключительно из слабеньких магов и катались верхом на василисках. Вот василиски были действительно умными зверушками — куда умней грифонов и собак. Да и пользы от них куча — острейший нюх, способность карабкаться по практически отвесным скалам, неприхотливость в еде, прочнейшая чешуя, гипнотический взгляд, пронимающий даже магов до адепта включительно. Единственный минус — их гордость была под стать происхождению их имени. Лишь молодняк, ещё не разменявший пятьдесят лет, пусть и со скрипом, но соглашался носить на себе людей — и то не всех. Причём понимания, какие люди подходят, а какие нет, не было до сих пор ни у кого из исследователей. Но в чём сходились все — требовался хотя бы минимальный магический дар. Поэтому приходилось искать всадников простым перебором, по очереди знакомя десятки кандидатов и десятки свободных ящериц. Но «Принцы» всё равно оставались наиболее почётным и… ммм… удачным из всех Полков. Если бы не трудности с разведением василисков, не их долгое взросление и не привередливость ящериц к всадникам — этот относительно успешный эксперимент обязательно бы попытались масштабировать. Но, из-за перечисленных факторов — они насчитывали те же самые полтысячи человек, что и Номады.

И теперь Император решил вернуться к корням создать четвёртый Полк. Зачем? А главное — с кем? Этот вопрос заинтересовал не одного меня — даже отъезд профессора слегка забылся:

— А кто будет в новом подразделении? — подняла руку Чернова. — Из животных, в смысле?

— Много кто, — улыбнулась Фаулер. — Видите ли, в чём дело… пару лет назад памирские артефакторы сумели улучшить артефакты для управления олгой-хорхоями. Скорее всего, эта новость прошла мимо вас — большой огласки она не получила. С новой вариацией управляющих модулей стала возможной дрессировка в том числе и тех животных, которые раньше считались в этом отношении безнадёжными. Хотя «дрессировка» в данном случае, пожалуй, не совсем правильное слово, — профессор задумчиво подняла глаза к потолку. — Скорее это похоже на специфичный мысленный диалог, который, при должном терпении и умении, рано или поздно приводит к… дружбе. Или взаимовыгодному партнёрству. Пожалуй, это наиболее близкая аналогия. В общем, для нового Полка выбрали добрый десяток перспективных видов — алые медведи, келпи, мантикоры… ну и классических грифонов с василисками тоже добавили. Будут обкатывать весь этот зверинец в условиях, приближенных к боевым, проверять, какие виды покажут себя полезными, какие нет…

— Круто, — выдохнула Алина. Даже её обычная бесстрастная маска на мгновение спала — всё же животными она действительно увлекалась. Как и почти все присутствующие — иначе кто бы сюда пошёл?

— Ещё как. И… работы будет много, поэтому у меня есть право взять с собой дюжину помощников.

Многозначительно замолчав, профессор растянула губы в улыбке, оглядывая нас.

— А…

— Вы можете нас взять⁈

— Тише, тише, — профессор подняла ладони, отгораживаясь от поднявшегося шума. — Да, именно на это я и рассчитывала. Предупреждаю сразу — возьму не всех. Два места зарезервировано под моих аспирантов. Да и со старших курсов желающие найдутся. Поэтому будет отбор. Требование первое — резерв как минимум адепта-минора и восстановление маны не меньше десятки в час. Официальное звание не обязательно. Артефакты энергию жрут в довольно солидных объемах, а существенная часть полка — обычные люди. Потребуется регулярная помощь с подзарядкой — этому вас научат по пути.

Лица у всех резко погрустнели. Из нашей группы таким резервом могла похвастаться разве что Вербина. Я был тоже близок к заветным пяти сотням единиц, но всё же ещё не достиг этой планки, хотя скорость восстановления была уже в два раза выше. К счастью, не успел я открыть рот, Фаулер продолжила:

— Разумеется, если вы совсем немного не дотягиваете до соответствующего показателя и достигнете его в ближайший месяц — это не страшно. Второе, и главное требование — средний балл за мои модули не ниже восьмёрки. И поверьте, чтобы выбить из меня на следующем экзамене достойную оценку, вам придётся сильно постараться. Если после отсеивания претендентов останется больше, чем десять человек — в своём дальнейшем выборе в первую очередь я буду ориентироваться именно на эти баллы, — женщина замолчала, задумчиво потёрла бровь, видимо, прикидывая, что ещё нужно сказать. — Претенденты, останетесь после урока, поговорим подробнее. Теперь по экзамену…

* * *

— … таким образом, мантикоры, несмотря на свой изначальный образ, идущий из персидских и индийских мифов, претерпели заметные изменения с древних времён. Изначальный вид, так сказать «мантихора вульгарис», по сути, вымер. Довольно разумных львов с хвостом скорпиона и головой человека попросту истребили из-за их малого количества и регулярных нападений на людей. Тем не менее, остались как минимум два вида, отделившихся от изначального. Первый — «mantihora montana», живущие в Гималаях и на Кавказе: крупные, способные к ограниченной и недолгой левитации за счёт своего магического источника и заметно глупее своих предков. Голова у них также претерпела сильные изменения, человеческое лицо там можно разглядеть только при большой фантазии. Второй — «mantihora nobile», выведенная на закате Римской Империи одним из богатых патрициев, увлекавшимся разведением магических животных. Более мелкая — в холке максимум до полутора метров, голова чисто львиная, приобрела способности к маскировке и видоизменённый хвост. Живёт в основном на равнинах и в степях, охотится из засады, магически изменяя цвет шкуры под окружающую местность и прицельно стреляя ядовитыми иглами из хвоста на расстояние до сотни метров.

Поразмыслив, я добавил:

— Предполагаю, что в новый Дикий Полк добавили именно «благородных» мантикор. Они выглядят более полезными с военной точки зрения, а горных по всем параметрам обгоняют уже имеющиеся василиски.

— Угадал, — кивнула профессор Фаулер. — Ладно, так и быть. Девять баллов. До десяти не дотянул, описание правил ухода за грифонами подкачало.

— А…

— Беру, беру, — отмахнулась от меня экзаменаторша, стеклянным взглядом скользя по невидимым строкам — видимо, прямо на месте заполняла ведомость с оценками в Системе. — С учётом количества твоих Обетов, немного недотягивающим резервом можно пренебречь. За четыре месяца нагонишь и перегонишь половину своих собратьев по несчастью. Можешь бежать в ректорат, писать заявление на академотпуск. Практику я потом сама оформлю, по результатам.

— Спасибо!

Выйдя в коридор, я с облегчением кивнул ожидающим однокурсникам:

— Девятка. Следующий.

В аудиторию тут же зашла Алина, бросив на меня взгляд, наполненный сложной смесью эмоций. Зависти там, на удивление, не было. Скорее… горделивое обещание? Что-то вроде «мы ещё посмотрим, кто в итоге окажется лучше». Я лишь хмыкнул. Почему-то я не сомневался, что Вербина тоже спокойно пройдёт отбор. Пробивная девчонка. Когда ей что-то надо — прёт вперёд, как носорог, не разбирая дороги. Как говорится, то, что носорог плохо видит — проблема не носорога, а того, кто вздумал встать на его пути…

А меня ждут насыщенные две недели… точнее, уже меньше. Надо подбить все хвосты, сдать все экзамены, включая те, чью сдачу я оттягивал, пытаясь подготовиться получше, закрыть все имеющиеся модули, которые успеваю закрыть… парочку, видимо, придётся перепроходить — я только их начал, и они не успеют закончиться до конца отведённого срока.

А главное — надо выйти в город и поговорить с отцом. И что-то мне подсказывало, что разговор будет не самым простым. Хотя… он же сам гвардеец. Наверное, поймёт.

Надеюсь, поймёт.

На этом моменте первая часть истории заканчивается. Книга вышла неожиданной для меня самого — по сути, эксперимент по написанию боярки, совмещённой с магической академией, плавно превратился в бытовое фэнтези (заранее извиняюсь перед теми, кто пришёл читать именно боярку — думаю, на первом томе я поменяю жанры, раз такое дело). Вторая часть обещает быть более динамичной, но когда она выйдет, пока неизвестно — сейчас я возвращаюсь к «Богоборцу». В любом случае, при выставлении приоритетов буду смотреть в том числе на лайки и отзывы, так что если вам интересно продолжение — не забудьте подать автору знак таким немудрёным способом.

Спасибо за чтение!

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Интерлюдия 1

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Интерлюдия 2

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Пожертвовать