Шкатулка с секретом [Елена Комарова E. J. Rekeda] (fb2) читать онлайн

Елена Комарова, Юлия Луценко Шкатулка с секретом

ЧАСТЬ первая. СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО

Пролог

Майердол — Аркадия

Лето в Аркадии выдалось очень жарким к огромной радости хозяев многочисленных курортных отелей и ресторанчиков, раскиданных по всему побережью: днем, когда сами камни излучали жар, лучше всего было у моря, зато по вечерам аркадийцы и приезжие занимали многочисленные столики, сплетничая и отчаянно флиртуя.

Знакомиться на курортах легче легкого, здесь вам не озабоченная строгим соблюдением этикета столица и не чопорная провинция, где одинаково не одобрят и если ты заговорил не в свой черед, и если из скромности промолчал. Хочешь жениться — езжай в ольтенский Оксер, где на Каштановом Променаде тебя ждут прелестные нимфы на выданье, а если твои намерения не идут дальше необременительного романа к обоюдному удовольствию — выбирай курорт в Вендоре. Сюда летом съезжаются юные и не слишком, очаровательные и не очень, с мужьями и не совсем — словом, барышни на любой вкус, и все ищут развлечений.

Легкий бриз, несущий прохладу даже в самые жаркие дни, синее море, что на горизонте сливается с небом, белые пляжные зонтики и цветы, цветы повсюду, — все это диктовало и стиль общения: прощалось все, кроме скуки. Рассмеши, увлеки — и тебе простят залысины, оттопыренные уши и полное отсутствие любви к спорту. Способствовала этому и пляжная мода. Как можно оставаться серьезным, если сидящая в кафе за столиком напрфотив дама видела тебя в полосатом купальном костюме, подчеркивающем все несовершенства тела, а ты в мельчайших подробностях запомнил открывшийся взору изгиб ножки, когда эта дама, радостно смеясь, играла с волнами?

Начать беседу можно с невинного вопроса, к примеру: «А как вы находите лаун-теннис?» — и будь уверен, что собеседница или сама с удовольствием играет, или наблюдает за игроками, или яростно не приемлет этой модной нынче игры, иными словами, не равнодушна. Достаточно и просто отметить: «Ах, как прелестны эти рододендроны!», указывая на любой цветущий куст, и даже если промахнешься с названием, будет повод обсудить еще и магнолии, и олеандры, ну а далее — как повезет.

Но лучше всего, пожалуй, упомянуть популярную книжную новинку, коей этим летом считался очередной авантюрный роман Александра Готье. О, эти экзотические страны, удивительные тайны, заветные сокровища, коварные злодеи и прекрасные туземные принцессы! Существовал ли господин Готье на самом деле, или же написанием книг занимались специально нанятые для этого «литературные рабы», как презрительно называли тех, чьи имена не печатались на обложке, — публике было неизвестно. И неважно.

Эти романы читали все. Даже Карл поддался всеобщему интересу и купил последнюю книгу, исключительно чтобы в будущем суметь поддержать разговор. «А вы читали Готье?» — «Конечно, вот «Сердце богини» вышло буквально на днях…». — «О, я еще этого не читала. Вы расскажете, куда судьба направит Алексадра на сей раз?» — «Охотно, если только вы не боитесь испортить себе дальнейшее удовольствие от чтения…» — «Да, вы правы. Но я так надеюсь, что в этой книге вновь появится прекрасная Инесса. Он такой романтик, этот Александр, не правда ли?».

Ах, если бы Александр Готье существовал самом деле! С каким удовольствием Карл начистил бы ему шею!

Он честно прочел несколько глав означенного «Сердца», дошел до описания раскопок древней гробницы в песках, очень удивился, заглянул в конец, посмеялся и с чистой совестью запустил книжкой в стену. За три курса на историческом факультете Карл дважды побывал на археологической практике, да не где-нибудь, а на раскопках знаменитого Черного кургана в степях Ольтена, и «процедуру изъятия находок» зазубрил наизусть. Похоже, Готье, кем бы он ни был, не только не удосужился узнать о правильном порядке выполнения работы, но и просто не дружил с логикой. Даже согласившись с необходимостью пожертвовать достоверностью ради драматичности, но — вышибать двери, предварительно не зарисовав их? Да как можно вообще выбивать двери в гробнице, которой две тысячи лет! Настоящего ученого при виде такого варварства должен хватить апоплексический удар.

У Карла был и другой повод для сведения счетов с литературным авантюристом. Абсолютная безграмотность Александра Готье в археологии послужила в свое время отличной темой для непринужденной беседы в приятной компании — Карл тогда распушил хвост и принялся развлекать двух прелестниц рассказами о Черном кургане. Узнай старший брат о последствиях, непременно бы вспомнил любимую присказку своего патрона: «Болтун — находка для шпиона». Хотя, Карл сперва ничего дурного не заподозрил и уж точно не мог даже представить, что его скромная персона заинтересует самого Пауля Герента… Однако жизнь любит пошутить, и вот их пути сошлись благодаря Александру Готье, которого, не стесняясь в выражениях, Карл раскритиковал, ссылаясь на собственный опыт на раскопках, а об этом услышал человек Пауля...

...Что-то хрустнуло под ногой, и Карл сразу направил вниз луч фонаря, ожидая увидеть что угодно, от черепка до черепа. Магический осветительный кристалл обошелся ему недешево, но когда отправляешься исследовать заброшенное поместье, о котором вовсю слагают жуткие легенды, надежное оборудование — последняя вещь, на которой стоит сэкономить. К счастью, это оказались всего лишь останки кувшина, чей близнец стоял поодаль, треснутый, но не побежденный временем или рукой вандала. Яркий луч скользнул по облепленным паутиной стенам и опять вернулся на пол.

Не зря, ох, не зря здесь так быстро все пришло в запустение! Местные обходят Майердол десятой дорогой, да и сам Карл не сунулся бы, даже несмотря на врожденное любопытство и байки о спрятанных сокровищах, коих гуляло не меньше, чем страшилок. Дело было не в затхлом запахе, дохлых мышах и темноте. Что-то другое, тяжелое, липкое давило на плечи и грудь, каждый вздох давался с трудом. Будто бы весь дом беззвучно гудел сверху донизу, заставляя отзываться каждую частичку тела. Как никогда раньше Карл жалел, что отправился один.

Он так и сказал тогда Геренту:

— Надо бы в помощники мага и какого-нибудь не сильно интеллектуального, но аккуратного и нелюбопытного человечка.

— Мага — понимаю, но вы ведь и сами кое-чем владеете. А третий зачем? — спросил Пауль. Он принимал Карла не в кабинете, как обычно, а позвал его во внутренний дворик и даже предложил одно из кресел у мраморного столика.

— Мало ли что, — неопределенно пожал плечами Карл, — инструменты носить, еду готовить, трупы закапывать…

Пауль улыбнулся, но в помощниках отказал.

— Вы, — сказал он, откладывая в сторону папку с бумагами, — преувеличиваете ценность… предмета. Это всего лишь безделица, хотя и древняя.

Все эти бумаги собирал сам Карл, перерыв архивы нескольких музеев и опасно приблизившись к тому, чтобы искренне полюбить вендорскую бюрократию, по чьей милости расплодилось бесчисленное множество копий с каждого отчета. Сначала он рассчитывал, что всё ограничится только информацией, но Геренту была нужна еще и вещь.

— Однако платите вы мне столько же, сколько за вояж в Бардин, хотя Майердол всяко ближе, — заметил Карл.

— Какой наблюдательный молодой человек, — сообщил Пауль своему камердинеру, принесшему свежую почту. — Видите ли, дорогой господин Джарвис, — это уже Карлу, — Майердол, как вам известно, — государственная собственность, поэтому, проникновение туда, по сути, не рядовая кража со взломом, а преступление, сравнимое с террористическим актом. Считайте, что я плачу за соответствующую статью Уголовного кодекса.

Они оба посмеялись над удачной шуткой.

Позже, предоставляя Штайну, помощнику Пауля, смету, Карл с лихвой компенсировал себе отсутствие помощников.

…По стене неторопливо, с достоинством, прополз паук — черный, жирный, мохнатый. Сколько его сородичей могло быть рядом, не хотелось и представлять. Карл натянул на уши любимую широкополую шляпу, неизменно сопровождавшую его в поездках, — не хватало еще, чтобы какая-то гадость упала на голову и запуталась в волосах — и пошел дальше, освещая себе дорогу.

Когда-то в поместье были виноградники, а это подземелье служило винным погребом. Кое-где даже уцелели стеллажи с бутылками. Карл осторожно взял одну, стер толстый слой пыли — на этикетке еще можно было разобрать название «Пламя Вендоры» и год. Бутылка вернулась на место. Карл не собирался ничего здесь брать. Кроме одной вещи.

Местонахождение тайника он вычислил, проведя не один час за тщательнейшим изучением планов усадьбы и «увлекательным» чтением дневников второй жены покойного барона. Дама была невыносимо сентиментальной, и к концу чтения у него в глазах рябило от многозначительных подчеркиваний, сокращений и восклицательных знаков. Выбрать крупицы ценной информации среди этого потока эмоций было немногим легче, чем просеивать речной песок в надежде на золотой блеск. Но некоторые подробности из дневника баронессы вкупе с подробным описанием коллекции её супруга оказались полезны. И заодно намекнули, что лучше не соваться в подвалы в одиночку, а уж если пришлось — очень тщательно подготовиться.

Добравшись, наконец, до каменной кладки, он отсчитал нужный кирпич и надавил на него. Сначала ничего не произошло, и на миг Карл подумал, что ошибся. Но тут скрытые механизмы пробудились, заскрипели, приходя в действие, и часть стены сдвинулась влево, именно так, как было описано в дневнике, открывая небольшую пыльную и затянутую паутиной нишу. Шкатулка была именно там.

Поправив завязанный на пастуший манер — узлом назад — шейный платок, Карл довольно улыбнулся и потянулся к добыче. Но не коснулся, а сначала осторожно провел над ней ладонью, активируя несложное заклинание проверки. У старшего брата способностей было намного больше, но и Карлу кое-что перепало.

Никакой опасности, никакой защитной магии. Шкатулку можно было брать голыми руками. И все же Карл медлил.

…Когда Карл выбрался, наконец, из усадьбы, уже вечерело. Несколько минут он любовался игрой оттенков розового, бордового, золотого и сизого в закатных облаках, радуясь, что самое мерзкое в этой вылазке уже осталось позади, потом отвязал от старой груши и оседлал коня. К тому времени, как он доберется до станции, стемнеет, а ночью в окрестности Майердола лучше не соваться. Даже если не веришь в привидения.

Домой он добрался, еле держась на ногах от усталости и мечтая только о том, чтобы сбросить одежду, упасть на кровать и спать, спать, спать! А заказ отнесёт на следующее утро, Пауль, конечно, сволочь, но слово его тверже банковского векселя, а он пообещал достойное вознаграждение за эту работу. Хватит, чтобы раздать все долги, и даже останется прилично…

Ключ в замочной скважине не поворачивался. Карл толкнул дверь, она поддалась с жалобным скрипом. Воры? Что за глупость, у него и брать нечего!

В спину уперлось что-то твердое.

— Ты погляди, кто пришел! — довольно сказал Соловей, один из людей Пауля. — Давай, заходи.

Он ткнул Карла дулом револьвера, вталкивая в комнату, зашел следом и прикрыл дверь.

— Вернулся, значит, из Майердола?

— Не твоё собачье дело.

Соловей ударил его по лицу, разбивая в кровь губы.

— Отдаешь мне, что принёс — и, может быть, сохранишь кости в целости. Большую их часть.

— Задание мне дал твой хозяин, — процедил Карл. — С ним я и буду разговаривать, а на шестерок у меня времени нет.

— Где она?

— Да пошел ты!

Удар получилось блокировать и даже съездить в ответ, но Соловей был сильнее и куда опытнее. Кулак в живот заставил Карла согнуться пополам.

— Где?

— Не понял, что ли? Пошел к дьяволу!

Соловей ударил еще раз, потом еще, уже не пытаясь добиться ответа, а просто избивая, пока не решил, что достаточно — парень затих на полу без сознания.

— Она должна быть у тебя.

В дорожной сумке ничего не нашлось. Нашлось в потайном кармане куртки. Осмотрев добычу и довольно ухмыльнувшись, Соловей встал, отряхнул руки и взял со стола масляную лампу.

— Вижу, ты никак не обзаведешься приличным светильником на кристалле, а пользуешься этой рухлядью, — хмыкнул он вслух, будто бы Карл мог его услышать и ответить. — А если она вдруг разобьется? — Осколки полетели во все стороны, масло залило бумаги. — Тут и до пожара недалеко…

Щелчок зажигалки, и пламя, подпитанное маслом из разбитой лампы, жадно набросилось на бумаги, потом на скатерть, перекинулось на занавески.…

Возможно, пожар даже заслужит пару строчек в колонке происшествий, читатели покачают головами, а автор статьи грустно констатирует, как опасна небрежность в летнюю жару. И прозрачно намекнет, что с магическими осветительными кристаллами куда спокойнее, пусть они и дороже.

Огонь распространялся все быстрее, оранжевые язычки подкрались к сапогам Соловья, и он решительно направился к двери.

Но сделать успел только два шага, потому что очнувшийся Карл, собрав все силы, прыгнул на него и повалил на пол.

Прославленная пожарная служба Аркадии сработала как всегда блестяще, не позволив огню перекинуться на соседние дома, но без жертв не обошлось. Хотя их могло быть куда больше. Погиб только один человек, чей обгоревший труп был опознан как хозяин квартиры Карл Джарвис.

Глава 1

Аркадия. Редакция газеты «День» — улица Таможенная

Бывает, знаете ли, прямо с утра встаешь с чувством, что из дома лучше не выходить. Всё валится из рук: зубной порошок рассыпается, посуда бьется, чистых носков не найти — в общем, само мироздание вопиет о предстоящих неприятностях. А тут, что называется, ничто не предвещало. Разве что все чашки оказались грязными, и наливать кофе пришлось в жестяную кружку, из которой Андрэ обычно поливал огромный фикус, тетушкино наследство и единственное украшение скромно обставленной комнаты.

Когда он полез за свежей сорочкой, дверца шифоньера тихонько скрипнула, исполняя первую ноту будущей мелодии. Все жилище было на редкость музыкальным. Общий тон задавали напольные часы работы Хассена, тоже из наследства, и тикали они так, словно внутри этого шкафчика вместо механизма сидел гномик и грыз орехи. Кроме дверцы еще скрипели кровать и три половицы. По ночам стрекотал сверчок. В дождь протекал потолок и капли глухо падали в таз, который хозяин забирал из-под умывальника в крошечной уборной. Звуковой ряд хорошо бы дополнило дребезжание старенького пианино, но его тетушка, к сожалению, завещала Институту благородных девиц. Впрочем, за это племянник был ей скорее благодарен — в этой квартире, да и во всех предыдущих, поставить инструмент было решительно негде.

Пожалуй, только столкновение с домовладельцем Гансом могло навести на мысль, что день предстоит не из приятных.

— Господин Бенар! — тонким неприятным голосом окликнул его Ганс, появляясь в дверях своей квартиры в домашних туфлях и ночном колпаке. — Господин Бена-ар, вы должны денег, господин Бенар.

— Да-да, — отозвался тот, поспешно перепрыгивая через ступеньки, чтобы поскорее добраться до входной двери, пока домовладелец не сделает обходной маневр.

— Господин Бена-а-а-ар, вы должны денег за четыре месяца!

Последний пролет молодой человек преодолел, съехав по перилам, и Гансу осталось только погрозить ему вслед кулаком да от души хлопнуть дверью.

До редакции удалось подъехать на омнибусе, потеснив на подножке мальчишек и соскочив на ходу как раз в тот момент, когда до него уже почти добрался кондуктор. Весело помахав на прощание удаляющемуся фургону, Андрэ повернулся к высокому старому зданию и, прежде чем войти, щелкнул по металлической табличке «Газета “День”», украшавшей парадный вход.

В редакции было душно и, несмотря на ранний час, собралось уже немало посетителей, занявших почти все стулья в коридоре.

— Доброе утро, Ленц, — приветствовал Андрэ приятеля, с которым едва не столкнулся в дверях.

— И тебе доброе утро, возмутитель спокойствия, — отозвался Ленц. — Большой Бен уже спрашивал о тебе. Дважды.

— Подождет. Спешишь куда-то?

— В типографию, — коллега хлопнул его по плечу и умчался прочь.

Сначала Андрэ решил заглянуть к машинисткам и разжиться свежими сплетнями, но возле лестницы его перехватил зам главного редактора Морис, собственной внушительной персоной, и вцепился в рукав так, что не пошевелиться. Вся редакция за глаза называла его Морисом Сивым, в честь легендарного предводителя разбойников, с которым важную персону в газете «День» роднили суровость и преданность делу, а также тяга к женщинам и разной крепости напиткам.

— Вас ждут, господин Бенар, — с явным намеком на неприятности сказал Морис, и, не успев даже обдумать стратегию поведения, Андрэ оказался пред очами Большого Бена.

Был еще и Маленький Бен, сын главного, существо абсолютно непригодное к тяжкому репортерскому труду и определенное отцом в отдел светской хроники. В обязанности наследника вменялось раза два в неделю появляться в редакции, просматривать готовый материал и высказывать свое мнение. Визиты были кратковременны, мнения — крайне неопределенные, в общем, вреда он не приносил.

— Ну-ка, ну-ка, — сказал Большой Бен, поудобнее устраиваясь в своем большом кресле. Затем он поставил локти на стол и сплел пальцы в замок. — Садитесь, юноша, и можете пока прекратить дрожать, я еще не собираюсь гнать вас вон из газеты.

Начало было многообещающее. Точно понять, что именно оно обещает, было сложно, зато головомойки тоже пока не предвиделось: Большой Бен обычно гневался громогласно, в выражениях не стеснялся, и если сразу не обрушил громы и молнии на сотрудника — стало быть, не сильно зол на него.

— Итак, извольте поведать мне историю этого вашего интервью с террористом Долини. — Большой Бен расцепил пальцы, пихнул в сторону подчиненного несколько машинописных страниц и подался вперед, щуря правый глаз. Андрэ отчаянно захотелось закурить. Курил он редко, в основном ради законной возможности сделать в разговоре паузу. И дамам всегда нравились его красивые пальцы, небрежно держащие сигарету…

— Да рассказывать пока особо и нечего, — осторожно начал он. — В Аркадии о Долини практически ничего не знают, на запрос в Эрдвац нет времени. Так что интервью с террористом — эксклюзивный материал, и только в «Дне».

— Потрясающе, — отозвался Большой Бен. — Ну-ну, продолжайте. Как же вам удалось взять интервью у преступника, которого содержат в одиночной камере и которому не разрешают видеться даже с ближайшими родственниками?

— Ему, как пленнику Страгата, положены еженедельно цирюльник и священник.

— Цирюльник! — фыркнул шеф.

— Это привилегия всех тамошних узников, тюрьма-то королевская, кто там только не сидел. Указ Вильгельма Второго никто не отменял.

— Ну и кем вы предстали? Я думаю, из вас вышел бы превосходный священник, Бенар, сутана вам была бы к лицу, и само лицо располагает к… исповедям, — и Большой Бен расхохотался собственной шутке.

Репортер скупо улыбнулся в ответ. Природа отдала ему все лучшее, что было в родителях — матушкины зеленые глаза и густые каштановые волосы, отцовские рост и стать. В школе его прозвали «Красавчиком» и нещадно лупили — за чистенький костюмчик, аккуратный пробор, вежливую речь, а более всего — за немужскую красоту. Совсем маленьким он убегал от обидчиков, но потом научился драться.

— Каждую субботу Долини посещает тюремный брадобрей Планк. Но два дня назад он слег с жестокой простудой.

— Я надеюсь, — заметил главный, — к простуде вы не имеете никакого отношения?

— Боже упаси, — в тон ему ответил Андрэ.

Пока другие соображали, как бы подступиться к Страгату, он убедил Планка «заболеть», для чего пришлось, правда, распрощаться с остатками жалованья. Долини живо интересовал общественность. Во-первых, настоящего террористического акта, пусть и несостоявшегося, в Аркадии давно не случалось, во-вторых, преступника не перевезли в столицу, а решили судить на месте, и этот суд обещал стать едва ли не главным событием сезона, в-третьих, газеты успели опубликовать несколько фотографий террориста, чьи молодость и невинный вид, столь несовместные с тем, что он намеревался сделать, взволновали чувствительных дам.

Далее он поведал, как усыпил бдительность охраны и побеседовал с Долини наедине. Начальство кивало, время от времени касаясь мизинцем седого виска. Затем воцарилось молчание.

— Вот что, — сказал, наконец, Большой Бен. — Печатать это мы не будем.

На миг Андрэ не поверил своим ушам.

— Почему? — спросил он. — Ведь это настоящая сенсация! Разве не наш долг — донести её до читателей?

Главный взглянул на него так, что слова замерзли на языке.

— У вас настоящее журналистское чутье, — Большой Бен откинулся на спинку кресла. — Но вы идеалист. Со временем это пройдет. Ваш репортаж, действительно, сенсационен. И написан отлично, вы умеете увлечь публику. Но. Каково умонастроение нашего города? Все сочувствуют этому молокососу Долини. Ах, он так молод, ах он запутался, ах, эти бессердечные власти держат его в заточении, — изображение квохтанья кумушек получилось довольно точным. — А теперь представьте: вы берете у него интервью в тюрьме, куда, как считается, невозможно проникнуть. Это дискриминация властей — раз, общественное мнение еще более склоняется на сторону преступника — два, террорист получает дополнительную известность — да именно то, чего и добивался — три! А нашу газету начинают считать левой — четыре. Боже нас сохрани от политики.

— Ясно, — угрюмо кивнул репортер. На душе было муторно.

— За фантазию, проявленную при работе, — продолжил Большой Бен, — возьмите в кассе небольшие премиальные. Я распорядился. А за недальновидность, проистекающую от чрезмерной горячности, вот вам наказание: что вы знаете о древней керамике?

— Простите? — переспросил Андрэ. — О керамике? Вообще ничего не знаю.

— Придется ознакомиться. Археологический музей сделал заказ, у них уже неделю проходит выставка, а посетителей — кот наплакал. Вам придется расписать эту керамику так, чтобы народ валом повалил.

— А другие варианты есть?

— Есть. Обзор криминальных происшествий за неделю. Сводку из полицейского управления уже доставили.

— Трупов много?

— Один или два.

— Может, я лучше трупами займусь?

— Фотографа возьмите, какой у нас сегодня дежурит, — напутствовал его Большой Бен. — Проследите, чтобы снимки были всем на загляденье. И подробностей побольше! Публика это любит.

Первым делом Андрэ получил причитающуюся ему премию. Не то, чтобы это компенсировало испорченное настроение, да и на особую щедрость начальства он, конечно, не рассчитывал, но это были деньги, и абсолютно точно — не лишние. Потом, сняв копию со сводки происшествий, он нашел фотографа Титуса Фрибеса, спавшего в подсобке в обнимку со штативом.

Первой на очереди стояла драма в семье прачки и жестянщика.

На улицу Таможенную Бенар и Фрибес прибыли, когда солнце поднялось уже высоко и разогнало по домам даже самых любопытных, оставляя место трагедии всецело во власти полиции. Тем, пока не будут выполнены положенные предписания, оставалось только мечтать об уютных прохладных погребках, где нальют кружку-другую холодного квасу, а после конца дежурства — может еще и пива.

Таможенная пересекала от края до края район Южный, один из старейших в городе, тихий и скромный в сравнении со знаменитым своей бесшабашной публикой Приморьем, где участков было больше, чем в любой другой части. Городские полицейские, все до одного, в обязательном порядке проходили там стажировку и боевое крещение. В Южном обитали рабочие, мелкие торговцы и клерки. Аккуратные улочки, скромные дома, окруженные непременными фруктовыми садами, дальше по улице — муниципальная школа, закрытая на летние вакации, пока ученики отдаются другим занятиям: купаются на бесчисленных диких пляжах, совершают набеги на чужие сады и обсуждают очередной выпуск «Похождений сыщика Аллена», не сдающих позиций популярности второе десятилетие. Когда-то и сам Андрэ ими зачитывался, без сожаления отдавая за тоненькие брошюрки сэкономленные гроши и представляя себя главным героем очередного сложного дела. В детстве он колебался, становиться ли, когда вырастет, сыщиком, чтобы раскрывать преступления века (на меньшее он был не согласен), или выбрать стезю журналиста, который будет эти подвиги описывать. Детская мечта почти осуществились: Андрэ Бенар стал репортером в газете «День». Осталось только найти сенсационный материал и прославиться. Но это все в будущем, разумеется — недалеком, а пока нужно попробовать пробраться за полицейские кордоны и как-то протащить фотографа с его ненаглядными ящиками и штативом.

На пожарище распоряжался высокий светловолосый парень в летней форме с сержантскими нашивками. Андрэ как раз прикидывал, как незаметно проскользнуть мимо него, но тут сержант обернулся.

— О нет! Снова вы, стервятники! — простонал он.

— Я тоже рад тебя видеть, Руди, — приветливо помахал рукой Андрэ. — Пропустишь?

— Не пропущу! — уперся сержант полиции Рудольф Синовац, давно оставивший попытки отучить приятеля от фамильярностей. — Нечего вам здесь делать! Вон отсюда и не сметь мешать полиции при исполнении служебных обязанностей!

— Поразительное совпадение, и мы тоже при исполнении, — вкрадчиво заметил репортер, приближаясь. — А тебе я тебе, кажется, задолжал пиво.

— Попытка подкупа официального лица? — многозначительно поднял бровь Руди. Андрэ ответил ему безмятежным взглядом, и еще секунду-другую они играли в гляделки, прежде чем сержант с тяжелым вздохом признал поражение: — Да проходи уже, все равно от вас, газетчиков, не спрятаться.

— Если хочешь, мы тебя тоже снимем на месте преступления, — предложил Бенар, пригибаясь и пролезая под оградительной лентой, за ним последовал фотограф, для которого ленту пришлось придержать. — И поставим в статью. Будешь живым воплощением нашей доблестной полиции, берегущей покой граждан.

— Да ну тебя… — отмахнулся сержант. — Не вижу, чем тут вам поживиться, дело ясное: пожар из-за неосторожности, бедолага задохнулся в дыму. Надеюсь, у него есть хотя бы кому похоронить останки по-человечески.

— А кто он был? — Андрэ осматривался, выхватывая взглядом детали и привычно уже начиная набрасывать в уме черновик будущей статьи.

Фрибес начал устанавливать штатив, тот держался ненадежно, постоянно клонился и норовил упасть на фотографа, но, наконец равновесие было найдено. Настала очередь громоздкой камеры.

Фотографией Титус Фрибес увлекался уже лет двадцать, с тех пор как юношей впервые попал на популярную лекцию в Летнем саду, где профессор из Ареццо рассказывал об оптических опытах и демонстрировал принцип работы фотографического аппарата. Потом были два года в портретном ателье, откуда Фрибес ушел без тени сожаления, чтобы присоединиться к экспедиции Штерна и Кавайчека. Его альбом с таежными снимками выиграл первую премию на Всемирной фотографический выставке, а когда в печати появилась авторская статья о натурных съемках, Большой Бен пригласил его войти в штат «Дня».

— Мелкая сошка, — вздохнул Руди. — Помощник архивариуса в Археологическом.

— Это где выставка керамики? — рассеянно отозвался Андрэ, искоса наблюдая, как коллега продолжает копошиться в огромном кофре, извлекая по очереди разнокалиберные линзы и раскладывая их вокруг себя.

— Понятия не имею. Его опознал хозяин дома, где он снимал квартиру. Вон он, причитает, что разорен и его бедным детям придется просить милостыню у церковных врат. Будто бы никто не знает про страховку, там кругленькая сумма, между прочим…

Щелкнул затвор. Вместе с большой прямоугольной коробкой с выпяченным объективом, трехногим штативом и черным покрывалом, из-под которого виднелась только нижняя половина спины вместе с ногами, Фрибес напоминал диковинного зверя. За редакцией числилось три стареньких фотографических аппарата, выпущенных еще в компании Зигеля, дорогущий «походный чемодан» для командировок за пределы Аркадии и три фотографа. Лабораторию для проявления пластинок и печати изображений на специальной бумаге оборудовали в подвале редакции.

— Так может, это и не несчастный случай? — загорелся репортер. — А что, если домовладелец сам устроил поджог ради этих денег? А парень, допустим, стал случайным свидетелем, и от него пришлось избавиться…

Сержант Синовац махнул рукой. Фрибес вынырнул из-под покрывала, бережно упаковал пластинку в кофр, снял камеру и перенес штатив в другое место. Все манипуляции повторились.

— Мы-то проверим. Только держу пари, все равно поставят на дело штамп «несчастный случай» и сдадут в архив. У нас летом пожары частенько случаются, сам знаешь.

Фрибес закончил работу и собрал оборудование, чтобы и дальше, пыхтя и поминутно чертыхаясь, тащить его к следующему пункту в списке воплощением самоотверженности и преданности долгу. Андрэ почувствовал укол совести: за день они посетили с полдюжины разнообразных мест, материала уже набралось достаточно на статью. Он только не решил пока, на чем делать акцент: напомнить, как важно быть бдительными, бичевать пороки общества, восхититься прекрасной работой городских служб или сразу засунуть всего понемногу и перемешать.

Так или иначе, решил Андрэ, свою работу на сегодня они выполнили, и отпустил фотографа. Конечно, напомнив, что как только будут готовы снимки — сразу же сообщить ему.

— Пиво, — напомнил он приятелю, но Руди покачал головой.

— Вечером, быть может, когда с дежурства уйду. А еще лучше — приходи к нам на ужин. Будем рады тебя видеть.

Андрэ усмехнулся.

— Без подарка неудобно, — сказал он. — А с наличностью у меня пока туго. Сначала нужен сенсационный репортаж, который прославит мое имя и принесет премию имени Гирша. Вот арестовал бы ты, к примеру, Пауля Герента? А я бы потом взял у него интервью.

Руди грустно усмехнулся.

— Пауль Герент открывает правой ногой дверь в кабинет нашего бургомистра, а левой ногой — в приемную великого князя Вильгельма, — сказал он. — Это Аркадия, Андрэ, здесь не берет только памятник Зурбану, и только потому, что он бюст и рук у него нет. Но если Герент исчезнет — на улицах начнется война, в которой крови будет больше, чем воды во время разливов в Приморье. И рад бы его упрятать за решетку до конца дней, но вряд ли это получится.

Аркадия была городом курортов, науки и культуры. И городом бандитов, воров и контрабандистов.

— Тогда вечером, — решил журналист. — Я угощаю.

Друзья пожали друг другу руки и разошлись, Руди Синовац — к себе в участок, писать рапорт и подшивать к делу свидетельские показания, Андрэ Бенар — обратно в редакцию.

Через заборы по пути перевешивались отягощенные фруктами ветки, словно испытывая моральную крепость прохожих. Противиться искушениям Андрэ умел плохо и сорвал пару ярко-оранжевых абрикос.

Было вкусно. Прищурившись, он окинул оценивающим взглядом соседние ветки: если сторожа нет, можно сорвать еще, все равно ведь упадут в дорожную пыль и станут пищей ос…

Криминальные замыслы разрушил местный мальчишка, едва не влетевший в Андрэ на бегу.

— Извините, господин хороший, — жизнерадостно крикнул он и продолжил свой путь… точнее, собрался продолжить, когда рука репортера крепко ухватила его за шиворот.

— Юноша, вам никогда не говорили, что воровать грешно?

Воришка дернулся и попытался отбрыкнуться, но Бенар мгновенно перехватил малолетнего преступника.

— Больно же! — завопил тот.

— Больно, — согласился Андрэ и требовательно протянул ладонь. — Мой бумажник?

Мальчишка шмыгнул носом, свободной рукой выудил откуда-то из-под рубашки кошелек и с мрачным видом сунул его в руку хозяину.

— Так-то лучше.

Пацан зыркал на него исподлобья, уже представляя, как этот господин сейчас возьмет его за ухо и оттащит прямиком в ближайший полицейский участок, но Андрэ осенила другая идея.

— Скажи-ка, ты ведь здешний? — спросил он.

Мальчишка посмотрел на него недоверчиво, явно прикидывая, насколько его ответ сыграет против него, но в итоге угрюмо кивнул.

— А вчерашний пожар видел?

— Ну да. Жалко господина Джарвиса, он мне когда-то черепки показывал, говорил, что они древние, тыщи лет им, мол, жутко важные. Только разбитый горшок — он и есть разбитый горшок, хоть ему тыща лет, хоть две. Хотя кто их разберет, ученых? Второй тоже сам не свой был до старины разной…

— Второй? — в пальцах Андрэ сверкнула монета.

* * *

Королевская академия наук

В фойе стоял непрекращающийся гул — говорили все и разом на какой-то чудовищной смеси языков. Над головой жужжали охладители воздуха, включенные на полную мощность, меж светил науки сновали официанты, предлагая лимонад.

Академия была основана в пору небывалого расцвета Вендоры. За право построить её здание соревновалось семьдесят пять претендентов, и в финале конкурса главное архитектурное бюро Аркадии с треском разгромило конкурентов из столицы, уже считавших, что победа у них в кармане. За почти сто лет Академия разрослась: добавились новые постройки, библиотеки, лаборатории, ботанический сад. Зимой весь научный состав участвовал в спортивных состязаниях, и не явиться без уважительной причины на лыжню считалось дурным тоном. Лето посвящалось научным конференциям.

Гостям очередной ежегодной конференции по магической науке сегодня полагалось зарегистрироваться и получить на руки расписание семинаров, настоящая работа начнется уже на следующий день: маги будут слушать доклады, дискутировать и обмениваться опытом. В среду — свободное время, иностранные гости столицы будут отдыхать и наслаждаться красотами города и доступными в нём развлечениями, вендорцы же, скорее всего, посвятят это время обсуждению финансовых вопросов. В предпоследний день конференции заслушают еще несколько докладов, ну а завершится все грандиозным банкетом…

Маги вели себя чинно, собирались небольшими группками, сдержанно приветствовали друг друга, обменивались парой-тройкой фраз и расходились. Беда в том, что делали они без передышки, было их очень много, и скоро в глазах у Руди уже рябило. Попробовав «научного» мороженого и придя к выводу, что по вкусу оно ничуть не отличается от сливочного пломбира, которым торгуют недалеко от его дома, он принялся лавировать между магами в направлении другого конца фойе, где стояло несколько столов, за которыми собрались всклокоченные представители организаторов. Над их головами плавали небольшие магические сферы с названиями стран, откуда на нынешнюю международную конференцию прибыли участники, слова на сферах светились и, кажется, двигались.

Полицейский предъявил свой жетон секретарю, перебиравшему бумажки под сферами с надписями «Вевис», «Ольтен» и «Шлезия».

— Скажите, зарегистрирован ли уже господин Ференц Малло из Ольтена?

Но секретарь не успел еще открыть рот, чтобы ответить, как рядом в мгновение ока возник полный господин с безупречно расчесанными бакенбардами. В петлице его светлого летнего пиджака красовалась бутоньерка, стрелки на брюках были идеальны, а ногти отполированы почти до блеска. «Интересно, — подумал сержант, — какое отношение он имеет к науке?»

Оказалось, самое непосредственное.

Йозеф Бауман, ученый секретарь Академии, от лица всей науки и себя лично поприветствовал полицейские силы в лице господина… простите, сержанта Синоваца, очень приятно познакомиться.

— Чем скромный доктор магических наук может помочь полиции?

— Я разыскиваю одного из гостей вашей конференции, господина Ференца Малло из Ольтена. Вы с ним знакомы?

— Лично не знаком, но наслышан. А что случилось? Он нарушил закон? Проник в нашу страну нелегально?

Руди улыбнулся. При встрече с полицией все обыватели вели себя одинаково — сперва пугались, потом их одолевало любопытство.

Он замешкался с ответом, и господин Бауман сразу же сделал из этого свои выводы.

— Понимаю, понимаю, — важно закивал он, — государственная тайна. Умолкаю! Больше ни вопроса! Вы его хотите арестовать или просто побеседовать?

— Я хочу для начала его найти. Увы, в нашей картотеке господин Малло не значится, и я понятия не имею, как он выглядит.

— Смешно сказать, но я тоже, — опечалился Бауман. — И знаете ли, это странно! Все специалисты, которые занимаются исследованиями по этой теме, как правило, друг с другом знакомы хотя бы по переписке, а господин Малло со своей работой словно возник из ниоткуда!

— Так вы поможете мне отыскать этого господина Малло? — полицейский вежливо перебил ученого, решив про себя, что со странностями иностранного мага будет разбираться позже. Бауман поперхнулся недосказанной фразой, прочистил горло и повернулся к секретарю.

— Малло прошел регистрацию? — спросил он. Тот сверился с бумагами и энергично кивнул. — Стало быть, — обратился Бауман к сержанту, — вы найдете его на фуршете.

Руди слабо представлял, как будет разыскивать незнакомого ольтенца среди прочих иностранцев.

— У вас ведь имеется громкоговоритель? — спросил он. — Самым простым выходом было бы просто обратиться к господину Малло и попросить самому найти нас.

— Разумеется, пройдемте ко мне в кабинет, — сразу же согласился Бауман.

Ольтенская делегация быстро поддалась царящей в фуршетном зале атмосфере и рассредоточилась. Кто-то приветствовал знакомых, кто-то прокладывал кратчайший путь к столам с угощением. У окна обосновались двое: высокий мужчина средних лет, светловолосый и худощавый, и его более молодой товарищ — еще выше ростом, с вьющимися темными волосами.

— Какие, всё-таки, мы, маги, скучные люди, — вполголоса пробормотал молодой человек, передавая тарелку с крохотными, на один укус, бутербродиками своему коллеге и научному консультанту. — Утомительно длинная приветственная речь — и все наперегонки устремляются к бесплатному угощению.

— А вы чего ожидали от начала конференции, Ференц? — с улыбкой спросил профессор Марк Довилас.

Ференц Малло пожал плечами.

— Не знаю. Наверное, разговоров о законах мирозданья и научных прорывах. Настоящих, я имею в виду.

— И чтобы все кругом сверкало, взрывалось, и пахло чем-нибудь алхимическим, — подхватил профессор.

— Что-то вроде этого, да.

— Вы, должно быть, очень давно не посещали такие мероприятия, если отвыкли от их традиций, — усмехнулся Марк.

— Признаться, я раньше вообще никогда не бывал на конференциях, — пожал плечами Ференц. — Наши исследования по большей части не из тех, что можно обсудить в обществе непосвященных в государственные тайны. Гриф «не подлежит разглашению», знаете ли. Я привык с последними научными новостями знакомиться на полигонах, пока неожиданно не появилось много свободного времени для собственных изысканий, — он помолчал, и Марк Довилас понимающе кивнул.

— При всем уважении к вашим основным занятиям, не следует забрасывать науку. Вы для этого слишком талантливы. К тому же, вам не помешает еще и научное звание.

— Как знать, — задумчиво пробормотал молодой человек. — Последние полгода, которые я посвятил исследованию феномена Защитника, были поистине захватывающими. Но вот эта конференция…. Ни здешний антураж, ни публика пока не вдохновляют на подвиги. Не считая, конечно, еды на этом фуршете. Очень достойно и даже впечатляюще.

— После этого щедрого пира кормить нас до самого заключительного банкета будут очень скупо. Щедрость организаторов имеет свои пределы, — иронично заметил профессор Довилас. — Так что, пользуйтесь возможностью, пока она есть. К счастью, я знаю, где можно недорого и сытно поесть в городе, и как ваш научный руководитель обещаю, что не позволю вам голодать. На завтра заявлено несколько интересных тем, я собираюсь быть на обсуждении, вам бы тоже рекомендовал. Или у вас другие планы?

— Так заметно? — легкий кивок в ответ. — Вы правы, конечно. Хотел улизнуть и навестить брата. Утром как раз отправил ему из отеля магограмму.

— Не знал, что у вас есть брат.

— Младший. Он уже несколько лет живет в Вендоре, — Ференц помедлил. — Честно говоря, мы редко виделись в эти годы, что, наверное, неправильно. Но мы регулярно общаемся, а сейчас всё так удачно совпало — и я в Аркадии на этой конференции, и он свободен. Неделю назад он говорил, что уедет ненадолго за город, а по возвращении с радостью встретится со мной. Он уже должен вернуться.

— Разумеется, семья важнее посторонних магов… — согласился профессор. — Тем более, многие из них уже нетрезвы. Знаете, друг мой, научные собрания могут быть весьма интересными и полезными, но вот данная демонстрация гостеприимства меня тоже начинает угнетать. Конца и краю ей не предвидится, а я уже добрых полчаса стараюсь не попасться на глаза кое-кому из знакомых, прекрасных ученых, но весьма утомительных в общении. Подумываю незаметно покинуть здешнее общество. Не желаете составить мне компанию?

— С превеликим удовольствием, профессор! — радостно прошептал Ференц. — А потом поужинаем где-нибудь в городе, заодно и покажете, где.

В этот момент раздалось хрипение, скрежетание, потом громкоговоритель откашлялся и скрипучим голосом объявил, что господина Ференца Малло приглашают в кабинет господина Баумана, потом откашлялся еще раз и повторил приглашение на ольтенском.

Ференц вскинул брови.

— Понятия не имею, что им от меня надо, — сказал он тоном человека, ни разу не преступавшего закон — ни своей страны, ни чужой.

— Я подожду здесь, — сказал Марк. — Скорее всего, какие-то бюрократические формальности.

Ференц вышел из Большого зала, а Марк присел на диван, поправил трость, прислоненную к подлокотнику, и, жестом остановив официанта, взял с его подноса стакан лимонада.

* * *

Ботанический сад

Трудно поверить, но еще двести лет назад во всей Аркадии, ныне знаменитой своими роскошными парками, скверами и рощами, сложно было найти три растущих рядом дерева. Степи — бескрайние просторы колышущихся трав и вечные проблемы с водой, мало способствующие градостроению. Так было вплоть до начала правления Фридриха Четвертого, твердо решившего извлечь пользу из бесхозных земель юга Вендоры.

Годы тяжелого труда дали свои плоды, у побережья раскинулись молодые города, а красивейшим среди них стала Аркадия. Здесь же был заложен первый в этих краях Ботанический сад, в который свозились саженцы со всего мира, а еще двадцать лет спустя благодаря совместным усилиям ученых и магов город начал обретатьпривычное ныне лицо — утопающие в зелени улицы и площади.

Городской Ботанический сад, бывший Королевский, был преподнесен в дар городу Густавом Вторым и с тех пор стал излюбленным местом прогулок. Можно было присоединиться к группе с проводником и послушать увлекательный рассказ о заморских деревьях и цветах, прижившихся на земле Аркадии, можно было прогуляться в одиночку или просто посидеть на лавочке, наслаждаясь тенью, шелестом листвы и журчанием многочисленных фонтанчиков. Вечером, когда спадала жара, публика прогуливалась по широким аллеям и узким тропинкам, освещенных декоративными фонарями. На мягко светящихся белым и золотым круглых плафонах тут и там темнели маленькие силуэты греющихся на стекле древесных лягушек.

Одним из самых уютных уголков Ботанического сада была терраса у пруда с кувшинками. Широкие глянцевые листья почти полностью скрывали поверхность, белые, желтые и лиловые цветы соперничали размерами, в редких просветах лениво шевелили плавниками рыбы, а в воздухе проносились крупные стрекозы.

Вокруг пруда в тени висячих ветвей стояли на причудливо изогнутых кованых ножках скамейки, одну из которых сейчас занимал черноволосый мужчина в светлом костюме, читавший газету. Белая летняя шляпа и модная трость, лежавшие рядом, дополняли образ — достойный господин, любящий комфорт, следящий за модой, но не идущий у нее на поводу.

Услышав за спиной шаги, мужчина отложил свежий выпуск «Городских известий» и обернулся.

— Обязательно было так топать? — спросил он.

Новоприбывший — на вид лет пятидесяти, седоват и полноват — усмехнулся и присел рядом.

— Предосторожность, — пояснил он, извлекая из внутреннего кармана огромный носовой платок и промокая лоб и виски, — с прошлого раза поговаривают, что не стоит к тебе приближаться со спины, когда ты чем-то занят. Если жить охота.

— Своих я не убиваю, — рассеянно ответил черноволосый. — Как правило. Что-то случилось?

— Есть новости о Соловье.

— Ты ради этого покинул свою любимую берлогу и отправился на другой конец города в такую жару? Какое рвение, Тобиас.

Тот шумно фыркнул.

— Я рассчитывал, что ты будешь дома и угостишь старого приятеля стаканчиком чего-нибудь прохладительного. Кто же мог подумать, что тебя понесет на улицу, когда даже ящерицы прячутся! Еле добился от твоего камердинера, где тебя искать. Легче памятник Дукасу разговорить, чем его.

— Поэтому он у меня и служит уже десять лет. Так что там?

Тобиас Штайн, правая рука Пауля Герента, вдохнул.

— Наши ребята перерыли его убежища, потрепали его любовницу, заглянули к тетке… Он как в воду канул. Зато мы нашли кое-какие интересные вещи, да и соседи кое-что рассказали. Последнее время Соловушка зачастил в «Розалию», что на Александровском Спуске, понимаешь?

— Любимый ресторан Леманна? — Пауль зевнул. — Скучно и предсказуемо. Очередная пешка, вознамерившаяся выйти в ферзи.

— Теоретически это возможно, — пожал плечами Тобиас.

— Даже в теории для этого понадобится больше ходов, и не таких топорных. Что может быть банальнее, чем переметнуться к конкуренту?

— Сдать тебя полиции, — напомнил Штайн. — Соловья видели возле дома Джарвиса два дня назад.

На тонком лице Герента не отразилось ни единой эмоции, но тон голоса чуть изменился.

— Это плохо.

— Теперь понимаешь? — подался вперед помощник. — Джарвис мертв, заказ пропал, а в вечер пожара там крутился Соловей. Держу пари, он решил, что эта вещица сойдет в качестве вступительного взноса в банду Леманна. Шлепнул пацана, забрал заказ и залег на дно.

— Достаньте его со дна, — сказал Пауль. — Должен ли я напоминать, что это важно?

Тобиас кивнул: когда шеф говорит так — придется расшибиться в лепешку, но выполнить приказ. Найти предателя, если понадобится — с того света притащить, чтобы Герент мог затем лично отправить его обратно.

Пауль сложил и спрятал газету во внутренний карман пиджака, надел шляпу и провёл кончиком указательного пальца по краю поля, придавая ему идеальный изгиб.

— Прогуляемся?

Тобиас кивнул, и вместе они пошли по мощеной камнем дорожке, ведущей от пруда к платановой аллее.

Они были почти ровесниками: Паулю сорок пять, Тобиасу — сорок семь, два года — небольшая разница, но понять, что первая молодость господина Герента уже далеко позади, можно было только в безжалостном дневном свете и, желательно, заглянув в глаза. Возраст не оставил следа на стройной фигуре, ни единой сединки не проблескивало в волосах, а морщинки в уголках карих глаз — скорее от привычки смотреть на солнце, чем от времени. Рядом с ним Тобиас начинал чувствовать себя еще старше.

— Давно хотел спросить, — первым нарушил он молчание. — Зачем ты послал в Майердол именно Карла Джарвиса?

— У него был талант. Или везение, или дар — называй, как хочешь. Ты знаешь, что именно он нашел Ханский Пояс в Черном кургане? Там, где до него проходили опытные археологи, причем не один раз, и не заметили ничего. И это не первый такой случай, я наводил справки. Похоже, он притягивает артефакты. Или они — его. Не мне тебе рассказывать, чем закончились две последние попытки проникнуть в поместье Майера-Троффе. А Джарвису всё удалось с первого раза.

— Талант, если он у него и впрямь был, не защитил от огня, — хмыкнул Тобиас.

— Это другое. Зря он не связался со мной, как только прибыл в город.

— Звучит, словно бы тебе жаль этого мальчишку? — недоверчиво вскинул брови помощник.

— Мне его жаль. Он был полезен.

Неторопливо шагая, они вышли к маленькому летнему кафе — с полдюжины столиков под широкими навесами. Пауль указал на ближайший столик, приглашая присесть. Заказ принесли в мгновение ока. Хозяин кафе торжественным шепотом заверил, что угостит клиентов самой редкостной новинкой, «магическим» мороженым по рецепту, похищенному с международной конференции. Как и большинство аркадийцев, этот господин отличался неповторимо колоритной манерой изъясняться, и в его изложении акт промышленного шпионажа расцвел красками, коим позавидовал бы и Александр Готье. Мороженое, к слову, оказалось более чем недурным на вкус, хотя, двойная цена — все же перебор.

— Иногда от магов бывает толк, — философски отметил Герент, расплачиваясь. — А иногда — нет. Вечером я приглашен на прием у князя, — продолжил он. — Но если появится любая новая информация по этому делу — немедленно сообщи мне. В любое время, где бы я ни был.

— Пауль, — Тобиас на мгновение замялся, — мы с тобой знакомы уже много лет, я неоднократно доказывал свою преданность и не задавал вопросов. Но сейчас я спрошу: что это за вещь, на поиски которой ты поднимаешь всех наших?

— Историческая реликвия, — не сразу ответил Пауль. — Шкатулка с секретом.

Глава 2

Аэровокзал

Ференц рассеянно смотрел в окно. Со второго этажа здания аэровокзала открывался прекрасный вид на посадочную площадку, вокруг которой уже суетилось человек шесть в темно-синих кителях. Отполированные крылышки на их фуражках посверкивали на солнце. Чуть поодаль от причальной мачты скучали дежурные маги. Один грыз травинку, другой ковырял землю мыском ботинка. Третий, полноватый коротышка, время от времени посматривал то на часы, то на солнце.

Вдалеке, на краю ровного зеленого поля виднелись ангары, которые даже на таком расстоянии внушали уважение своими размерами. На шесте рядом с крайним ангаром трепыхался на слабом ветру флаг Вендоры: три белых креста по алому полю.

Стрелки огромных настенных часов сошлись на двенадцати. Многие посетители кафе задвигали стульями, собираясь на смотровую площадку, поглядеть, как будет причаливать дирижабль. Ференц заказал еще кофе. Не то, чтобы он не проявлял интереса к воздухоплаванию — просто сейчас не было настроения. Он смотрел, как официанты начинают собирать на подносы посуду с опустевших столов, и теребил траурную ленточку.

Долгожданный отпуск обернулся кошмаром. Несколько часов в участке, однообразные вопросы, которые задавали раза по три каждый, словно в непонятной надежде, а не изменится ли на третий раз ответ, и бесконечные бумажки — теперь он с уверенностью мог сказать, что полицейские методы в Вендоре ничем не отличаются от ольтенских.

Первым делом Ференц отбился от похоронных контор, слетевшихся на свежий труп как стервятники, послал магограммы в Ранкону и получил ответ от дяди — тот сообщал, что купил билет на ближайший рейс «Стремительного» и прибудет в Аркадию уже через день.

Обо всём связанном с конференцией позаботился профессор Довилас — исправно посетил несколько семинаров, расписался в ведомостях в нужной графе и договорился, что доклад господина Ференца Малло, ввиду чрезвычайных обстоятельств, зачитает он сам.

— Значит, ваш дядя приедет, — сказал Марк Довилас, откладывая в сторону густо исписанные листы с тезисами к предстоящему выступлению. Небольшой номер на двоих в «Магнате» оказался очень уютным, несмотря на мрачные предчувствия, обуявшие Ференца при виде половины фасада гостиницы в строительных лесах и рабочих, лениво возящих щетками по стене. В Аркадии это называлось «эстетической реставрацией внешнего облика».

— Да, — Ференц отвлекся от зеркала, перед которым завязывал галстук. — Мне жаль, что так вышло с докладом, менее всего на свете хотелось отягощать еще и вас моими бедами.

— Мне не в тягость, — отмахнулся Марк. — Вы сообщили о случившемся генералу Николаки? Если хотите, могу передать ему что-нибудь перед возвращением в Ипсвик. Я задержусь на пару дней в Ранконе, будет возможность с ним встретиться.

— Разумеется, доложился сразу. Он продлил мне отпуск, а в моё отсутствие группой будет руководить Ломани. Надеюсь, когда я вернусь, он пустит меня обратно, — Ференц попытался улыбнуться.

— Не пустить было бы крайне недальновидно. Столь блестящего специалиста, как вы, сразу же переманят конкуренты. Например, мы. На кафедре практической магии обязательно найдется место, — пообещал Довилас то ли в шутку, то ли всерьёз. — Декан Кэрью мне будет по гроб жизни обязан за такое приобретение перед началом нового семестра.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Ференц. — Спасибо, профессор, что отвлекаете меня, — добавил он чуть погодя. — Никак не могу смириться с мыслью, что брат…

Марк молча кивнул.

— Вам, кажется, пора, Ференц, — сказал он. — А меня ждет профессор Дейтмар. Помяните мое слово, ваша работа будет иметь большой успех и вас забросают письмами с выгодными предложениями.

— Я буду пересылать их вам в Ипсвик, — пригрозил бывший студент. — Обратную сторону сможете использовать под черновики.

Суета возле мачты стала оживленнее. Момент, когда в небе появился «Стремительный», Ференц пропустил, занятый своими мыслями, но вот причаливание уже увидел в подробностях. Конечно, со смотровой площадки маневры были бы видны куда лучше, зато здесь работали прохладители и был кофе.

Дирижабль, похожий на огромного кита с выпяченным брюхом, выбросил канат, и наземная обслуга приступила к привычной рутине у лебедки, умело и слаженно: подтянули к мачте, закрепили нос в стыковочном узле. Маги стояли чуть поодаль — немного сосредоточившись, Ференц мог рассмотреть созданными ими страховочные сетки.

Как подкатили тележки, чтобы забрать багаж, он уже не увидел, поспешив в зал прибытия, куда после проверки документов должны были пройти прибывшие из Ранконы пассажиры. Через огромные, во всю стену, окна было видно, как «Стремительный» завис у самой земли, его щеголеватый капитан, небрежно опершись рукой о мачту, переговаривается о чем-то с толстячком-магом, в то время как двое других его коллег ощупывают днище и бока дирижабля методом парных касаний. Последний пассажир спустился по трапу из гондолы и поспешил ко входу в аэровокзал.

Ждать пришлось довольно долго, толпа встречающих уже основательно поредела и поток пассажиров почти иссяк, когда в зале появился невысокий пожилой человечек, похожий на взъерошенную ворону.

— Черт знает что, — пробурчал вместо приветствия Карл Джарвис, пожал Ференцу руку и похлопал по плечу, — где это видано, чтобы за перевозку брали по четыреста золотых с носа! И за эти деньги еще потом тыкают в живот всякими штуками, чтобы удостовериться, не проглотил ли я, часом, какую-нибудь контрабанду.

— Они называются «устройства обнаружения», дядя, — сказал Ференц и от души обнял родственника.

— А меня обнимешь, милый брат? — услышал он.

Высокая молодая женщина в летнем платье и модной шляпке сделала пару шагов и остановилась, опершись обеими руками на зонтик.

— Юлия! — Ференц шагнул ей навстречу, крепко обнял и поцеловал в щеку. — Следовало догадаться, что ты тоже приедешь.

В дверях зала появился носильщик с двумя чемоданами. Дядя подал ему знак нести багаж на улицу и скомандовал брату и сестре, разом из чудаковатого старичка превращаясь в главу семьи:

— Едем в отель.

— Что с Карелом? — спросила Юлия, беря Ференца под руку. Тот отвел глаза.

— Разве дядя ничего не сказал?

— Он сказал, что с Карелом случилось несчастье. Что с ним? — Юлия заметила черную ленточку и побледнела. — Ференц?!

— Едем, — брат потянул её за руку в сторону кареты, куда уже усаживался дядя.

* * *

Отель «Магнат»

После доклада профессор Мартин Дейтмар, завкафедрой нелинейных процессов, позвал профессора Довиласа вместе отужинать в Академии и обсудить вопросы будущего сотрудничества. За нежным мясным суфле коснулись доклада о Защитнике, а под десерт профессор Дейтмар пригласил Марка к себе, продолжить обсуждение, и, в конце концов, они последний раз виделись лет семь назад! Так что, в «Магнат» профессор Довилас вернулся за полночь.

Он забрал ключ от номера у только что сменившегося портье и осведомился, нет ли на его имя магограмм. Отчаянно хотелось спать.

В дальней части холла стояло несколько столиков. Краем глаза Марк заметил знакомое лицо — Ференц помахал ему рукой, приглашая подойти, и склонился к сидящей рядом с ним молодой женщине, что-то поясняя.

— Здравствуйте, профессор! Присаживайтесь к нам. Как прошел доклад?

— Очень хорошо, но в следующий раз, надеюсь, вы будете выступать сами и сами же примете заслуженные аплодисменты.

— Постараюсь. Профессор Довилас, позвольте вас представить моей сестре Юлии, она прилетела вместе с дядей.

— Приятно познакомиться, — поклонился Марк.

— Мне тоже. Брат много о вас рассказывал, — склонила в ответ голову Юлия. Волосы у нее были такие же темные и вьющиеся, как у брата, нос сильно напудрен, а судя по глазам, она недавно плакала.

— Боюсь, мне придётся снова просить вас об услуге, профессор, — вздохнул Ференц. — Прикроете меня на семинаре завтра? — он глянул на часы: — Точнее, уже сегодня. Нам нужно еще в полицейское управление, я надеялся успеть днем, но не удалось. Поедем с утра.

— Разумеется, — кивнул Марк, и Ференц, ответив полной благодарности улыбкой, снова обратился к сестре:

—Пожалуйста, — он накрыл ладонью её руку и чуть пожал, — постарайся отдохнуть хоть несколько часов. — Юлия качнула головой, короткий локон коснулся плеча. — Или я попрошу дядю тебя заколдовать. Вот только он что-то не торопится.

— Устал с дороги? — предположил Марк.

— О, эту дорогу он будет еще долго вспоминать, — мрачно сказала женщина. — Хотя путешествие по воздуху — самый быстрый способ добраться до Аркадии, и дядя сам выбрал именно его, весь полет он не одобрял дирижабли.

— Легче сказать, что дядя вообще одобряет, — добавил Ференц. — Кстати, он очень хотел с вами повидаться, профессор.

— А мы с ним разве знакомы? — нахмурился Марк, пытаясь припомнить, что он вообще знает про родственников Ференца.

— Конечно! Вы с ним в некотором роде коллеги… — он не закончил, заметив кого-то за спиной Юлии. — А вот и он.

— Ба, все семейство в сборе, — услышал Марк знакомый голос. — И вы здесь, Довилас!

— Джарвис? — не сдержал изумления профессор.

— Карл Джарвис, собственной персоной. Удивил? — спросил старый маг, подмигивая Марку единственным глазом.

— Да, весьма неожиданно, — согласился тот, переводя взгляд на Ференца. — Но это объясняет, от кого господин Малло унаследовал такие способности к магии.

Ференц заметно смутился, Джарвис приосанился и уселся на свободный стул.

— Все это чудесно, но кто мне может объяснить, почему в номере нет горячей воды?!

— Поздно уже, дядя, — отозвался Ференц, — горячую воду отключают в десять вечера. Скажи спасибо, что хотя бы холодная есть круглые сутки.

— Безобразие! — Джарвис хлопнул рукой по столу.

— Зато мне всё-таки удалось добыть вам два свободных номера, — и племянник демонстративно помахал в воздухе ключами.

— Не буду вам мешать, — быстро сказал Марк, поднимаясь из-за стола. — С вашего разрешения.

— Я должен вам ужин, профессор, — вскочил вслед за ним Ференц. — Да и вообще, очень обязан.

— До конца конференции еще несколько дней, успеете отдать долг, — Марк сделал общий поклон и поспешил к себе в номер.

Глава 3

Редакция газеты «День»

— Вот ты где! — на рабочий стол Андрэ опустились лапищи коллеги, Феликса Ленца. — С тебя пять вендоров!

Андрэ быстро перебрал в памяти все свои долги — на это потребовалось некоторое время — и пришел к выводу, что у Ленца он в последнее время ничего не занимал.

— По какому поводу?

— Ты что? — искренне изумился коллега. — У Большого Бена через три дня именины, все собираем на подарок.

— Ах, да, конечно…

Это было ежегодной традицией, шуткой для посвященных. После общего сбора средств редакция делегировала на главный городской рынок самых отчаянных своих сотрудников, которым предстояла нелегкая задача: подобрать как можно более ужасный подарок. Затем его торжественно вручали Большому Бену — все попытки последнего уклониться пресекались на корню. Три года назад, как точно помнил Андрэ, именно тогда начавший работать в «Дне», главный редактор даже ушел в отпуск на это время, но от внимания и заботы коллег это не спасло: его нашли на пляже.

В прошлый раз Большой Бен получил бронзовую лошадь, подарок воистину бессмысленный и беспощадный. Во всех отношениях выдающуюся скульптуру начальство с тяжелым вздохом водрузило на шкаф в кабинете и пригрозило использовать её в будущем для вразумления подчиненных, если те надумают затянуть сроки сдачи. Правда, из-за тяжести и малопригодной для таких манипуляций формы аргумент до сих пор исполнял роль скорее назидательную, чем практическую.

Удастся ли его превзойти? В этом был своего рода вызов.

Андрэ полез в бумажник. До выплаты жалованья оставалось почти две недели, но против традиций не пойдешь.

— Угу, я тебя записал.

Феликс поставил «галочку» напротив фамилии в списке и отправился собирать деньги дальше. Андрэ проводил его взглядом и вернулся к своим записям.

Репортеру следует доверять своему особому нюху, подсказывающему, где из совершенно обычного на первый взгляд происшествия может проклюнуться нечто более интересное.

За пару недель до трагедии покойный господин Карл Джарвис принимал гостя, да не простого. Столь редкая птица могла залететь в Южный разве что по ошибке, и неудивительно, что юный воришка поддался любопытству. Хотя, по его словам, ничего интересного Джарвис и его гость не обсуждали, а беседовали о какой-то древней рухляди. Самого гостя пацан не рассмотрел, только описал шикарный костюм, зато Руди Синовац в приватной беседе (то бишь, во время вечерних посиделок за пивом) проговорился, что люди Пауля Герента с недавних пор зачастили в район Южный, считавшийся самым тихим в Аркадии. «Попомни мои слова, добром это не кончится!»

Репортер сложил в уме эти детали, потратил еще несколько монет на информаторов и получил полное подтверждение своим подозрениям: таинственным посетителем Карла Джарвиса был не кто иной, как сам господин Пауль Герент!

Но что могло связывать скромного музейного работника с одним из главных игроков преступного мира Аркадии? Неужто Пауль заделался любителем древностей? Вариант не такой уж и невероятный: резать глотки конкурентам могло и наскучить — однообразно очень.

Андрэ продолжил поиски. Просто удивительно, как много всего можно узнать о самом обычном человеке! Карл Джарвис, двадцати четырех лет от роду, заинтересовал Пауля Герента, а потом и Андрэ тоже. Репортер не поленился использовать все собственные источники, после чего без зазрения совести воззвал к помощи Руди. Сержант Синовац высказал приятелю все, что о нем подумал, но информацией поделился.

Репортер законспектировал недолгий жизненный путь покойника во всех деталях, пока еще не зная, что может оказаться важным, даже нашел статью Джарвиса в «Вестнике Археологии», ради чего пересмотрел подшивки за несколько лет. Пожалуй, этот этап своего расследования он смело мог отнести к самым если не сложным, то утомительным. Статья изобиловала научными терминами, из которых он понял едва ли треть, и искренне посочувствовал Геренту, если и с ним Карл беседовал в подобном стиле.

Все прочие встречи проходили уже на территории Пауля, куда репортеру ходу не было. Разве только все же набраться наглости и напроситься на интервью?

По всему выходило, что молодого Джарвиса наняли для выполнения какой-то работы, связанной с древностями. И если гибель непримечательного помощника архивариуса по вине несчастного случая вряд ли вызвала подозрения, смерть человека, выполнявшего особое задание Пауля Герента — уже совсем другое дело.

— Господин Бенар! — редакционный курьер подошел совершенно незаметно и Андрэ мысленно обругал себя за потерю бдительности. — Господин Бенар, с вами желают увидеться.

— Кто?

— Не имею чести знать, — с достоинством ответствовал курьер, отплывая.

Андрэ привстал, вытянул шею, оглядываясь, и сразу же заметил у дверного прохода знакомую белобрысую макушку. Руди Синовац, одетый в штатское, махнул ему рукой, приглашая выйти. Репортер подхватил со спинки стула свой пиджак и последовал за ним.

— Это ты сглазил! — вместо приветствия сразу же сказал Руди. — С делом Джарвиса.

Андрэ вскинул бровь. Движение он в свое время долго отрабатывал перед зеркалом, придавая ему разные смысловые оттенки. Этот вариант был призван выразить непонимание с легким оттенком обиды.

— У нашей жертвы объявились родственники, — продолжил полицейский. — Старший брат, приехал в Аркадию на конференцию по вопросам магической науки. Ференц Малло, маг, и довольно сильный, но это еще полбеды. Гораздо хуже то, что он из Службы безопасности.

— Нашей?

— Ольтенской. В отпуске.

Репортер пожал плечами. О том, что полиция и Служба безопасность особой любви друг к другу не питают, он прекрасно знал. Если старший брат жертвы оказался представителем «конкурирующей конторы» — понятно, что это ситуацию вряд ли улучшит.

— Он на чужой территории, вряд ли будет что-то требовать, — напомнил он. — Если не дурак, конечно.

— Может так, а может, и нет, — вздохнул сержант. — Будь другом, помоги.

— Как? — Андрэ на секунду заподозрил, что Руди узнал о его собственных планах.

— С этим Малло прибыли еще двое. Дядя, Карл Джарвис-старший, и сестра. Мы хоть и не госбезопасность, но свой хлеб не зря едим, я не я буду, если у этого дяди не половина уголовного кодекса в анамнезе. Я тебя прошу: разузнай больше про них.

— Ты хочешь, чтобы я шпионил, что ли? — переспросил Андрэ.

— Я бы это назвал содействием полиции, — устало ответил сержант. — Мне не нужна самодеятельность от приезжих, а ставить за ними официальную слежку нет оснований. Да и просить кого-то неофициально — у нас сейчас все люди на счету. Некогда возиться с этой иностранной семейкой.

— Только ради нашей дружбы, — кивнул Андрэ.

Ему пришлось постараться, чтобы не выдать радости: внезапно обнаружившиеся родственники покойного наверняка сумеют помочь ему найти еще ниточку-другую.

* * *

Отель «Магнат»

Ференц вошел в их с профессором номер, запустил, не глядя, шляпой в сторону вешалки и ничком упал на ближайшую кровать. Марк Довилас, разбиравший за столиком у окна свои заметки, сочувственно покачал головой.

Через несколько секунд Ференц со стоном сел и принялся развязывать галстук.

— Проклятая жара! — пожаловался он в пространство. — Как здесь люди вообще живут?! Не возражаете, если я займу ванную комнату?

Марк сделал приглашающий жест.

Вскоре, освежившись и переодевшись, младший коллега вернулся в комнату.

— Они не могут отдать нам тело, — сказал он.

— Почему? — удивился Марк, откладывая бумаги. Ференц прислонился к стене и скрестил руки на груди.

— Карел иностранец. То есть, был иностранцем. На документах нужна подпись консула, а тот не подпишет, пока местные власти не закроют дело. А дело не закроют, пока не пройдет судебное слушанье, а до слушанья не дойдет, пока полиция не решит, есть ли состав преступления.

— Подозреваете, это всё-таки криминал?

— Сам не знаю. Судя по тому, что я узнал — обычный пожар. Судя по вопросам, которыми меня извели в участке — чуть ли не международный заговор. Думаю, местная полиция таким образом демонстрирует профессиональную солидарность, как её принято здесь понимать, — добавил Ференц с сарказмом. — Но сегодня нам хотя бы вернули вещи Карела… Вещей почти и не осталось, все очень обгорело…

— Подождите, — нахмурился профессор, — а кто опознал тело?

— Сначала домовладелец. Я…честно говоря, с трудом заставил себя осмотреть останки. Казалось бы, при моей-то специальности, но… Никогда не думал, что придется опознавать в морге тело собственного младшего брата. Думал, это скорее выпадет ему, если мне не повезет.

Профессор терпеливо ждал, пока Ференц справится с эмоциями и продолжит рассказ.

— Они сначала показали уцелевшие личные вещи и медальон, который он всегда носил. Собственно, по медальону его и опознали. Потом провели нас в морг, хорошо, что только меня и дядю, не знаю, что было бы с Юлией, они с Карелом… она его очень любила, всегда опекала, — молодой человек рухнул в кресло и прикрыл лицо.

Марк хмыкнул, собрал свои записи, сложил их в сторону и полез под кровать за чемоданом.

— Захватил из Ранконы, — пояснил он, доставая оттуда бутылку коньяка. — Думал, на презент профессору Дейтмару, но вам это сейчас будет полезнее.

Забрав с низкого столика стаканы, дополнявшие натюрморт с пепельницей и графином, профессор разлил по ним коньяк и протянул один Ференцу.

— Вы меня опять спасаете, — вздохнул тот.

— Да, есть такая дурная привычка.

— Можете себе представить, нам намекнули, что для большего содействия можно бы пожертвовать некоторую сумму. Нет, каково? У сотрудника Службы безопасности — и вымогали взятку!

— Службы безопасности другой страны, — напомнил Марк, отставляя свой стакан. — Но вы отказались, конечно?

— Отказался. Хотя на какое-то мгновение почти согласился, чтобы покончить со всем поскорее. Дядя Карл предложил не церемониться и просто всех заколдовать.

— Зная Джарвиса, должен признать, что он выразился очень корректно.

— Ну, он выразился не совсем так, — сказал Ференц, болтая остатками коньяка в стакане. — Если быть точным, он пригрозил полицейскому, который ведет дело, что сделает с ним нечто противоестественное. Кажется, там задымился несгораемый шкаф.

Марк сдержал смешок.

— Мне пришлось напомнить дяде, что по большей части его достижений в Вендоре срок давности уже истек, так что, не стоит освежать послужной список в данных обстоятельствах.

— Я был удивлен, узнав, что вы в родстве с Карлом Джарвисом, — сказал профессор чуть погодя.

— Мы старались не афишировать это, — криво усмехнулся Ференц. — Особенно при моей работе, вы же понимаете…Хороший коньяк, кстати. Вам налить еще? — он потянулся за бутылкой и долил себе и профессору. — Наши родители не очень-то жаловали дядю Карла, да и он сам тоже не стремился к тесному общению. Хотя, разумеется, генерал всегда знал.

Марк молча кивнул.

В дверь постучали.

— Войдите, — крикнул Ференц, раздумывая, не налить ли еще. И тут же понял, что коньяк отменяется — в номер вошла взволнованная Юлия.

— Простите, что врываюсь без приглашения, — сказала она, обращаясь к профессору, — но мне крайне необходимо поговорить с братом наедине.

— Давай пойдем к тебе? — сразу же предложил Ференц, вставая на ноги, но Марк остановил его и вышел из номера сам.

Когда за ним закрылась дверь, Ференц усадил сестру в освободившееся кресло и убрал со столика бутылку и стаканы.

— Что случилось?

— Смотри, — сказала Юлия, доставая из ридикюля два медальона. Они были близнецами: небольшие, овальные, только один оплавился по краям, явно побывав в огне. Ференц бережно взял оба медальона в руки и сделал знак Проявления.

Обе вещицы окружило очень слабое, почти незаметное свечение, прошитое тонкими алыми прожилками. Там, где бока соприкасались, алые ниточки были гуще. Приглядевшись, Ференц заметил, что они подрагивают с одинаковой частотой. Он развел медальоны в стороны — и алые нити разорвались, по одинаковая пульсация обрывков не прекратилась.

— А теперь, милая сестра, объясни мне, что это за чертовщина, — велел он.

В дверь опять постучали и вошел профессор Довилас со словами «Прошу прощения, кое-что забыл». Он заметил магическое сияние в руках бывшего студента, но промолчал, забрал с прикроватной тумбочки свой бумажник, сунул в карман и уже направился к выходу, когда его удержал Ференц.

— Подождите, профессор. — Юлия метнула в его сторону быстрый встревоженный взгляд, но брат ответил успокаивающим жестом. — Взгляните на это, пожалуйста, — обратился он, протягивая Марку один из медальонов. Юлия молчала.

— Слабые чары, — констатировал Марк, зажав украшение между указательным и большим пальцами и поворачивая его то одной стороной, то другой. — Тонкие связи, почти не локализуются. Школой даже не пахнет. Какой-то амулет, скорее всего.

— А что вы скажете на это? — Ференц протянул профессору второй медальон. Марк взял его свободной рукой, так же, как первый, осмотрел и прищелкнул языком.

— Строго говоря, — произнес он, складывая украшения вместе и наблюдая за тем, как на глазах становятся гуще и крепче магические связи, — современная наука отрицает существование так называемой магии крови. Впрочем, для шаманов и шарлатанов современная наука не указ. — Он вернул оба медальона Ференцу. — Что это?

— Современная магическая наука весьма преуспела в назначении звучных имен вещам, давно известным, — отозвалась Юлия. — Один из медальонов принадлежал Карелу, а второй — мой. Мы с братом зачаровали их. С вашей точки зрения, совершенно непрофессионально. И, возможно, даже антинаучно.

Марк склонил голову, давая понять, что оценил шпильку.

— Значит, вы сами зачаровали эти вещицы, госпожа Малло? — спросил он, возвращая оба украшения. Юлия кивнула, поглаживая гладкую крышечку своего медальона.

— Карел уезжал в Вендору, мы не знали, когда увидимся в следующий раз. Тогда я предложила ему зачаровать какое-нибудь парное украшение, которое можно было бы носить и мужчине, и женщине. Знаете, как в сказках, — на этом месте Марк заметно помрачнел, — если с одним из нас что-то случится, другой сразу же узнает. Это вполне можно воплотить, несложное колдовство. Карел посмеялся, но согласился и принес их, — она указала на медальоны. — Сказал, что в свой вставит мой портрет, и все вокруг будут думать, что это его невеста. Шутка вполне в его духе. — Женщина умолкла.

— Родственные узы действительно должны учитываться при составлении именных заклинаний, — признал Марк — Конечно, это не та магия крови, о которой судачат обыватели, там совершенно иной принцип… Но вы позволите еще раз взглянуть на медальон вашего брата? — Юлия кивнула, и профессор взял его в руки. — В кустарных условиях без профессионального оборудования подобные чары почти нереализуемы.

— Нам хватило «почти», — ответила Юлия. — Потом Ференц увидел на Кареле медальон и сказал, что он впал в сентиментальность, а Карел обиделся, так что, об этом небольшом колдовстве мы ничего не стали рассказывать.

Марк взялся за обгоревший медальон и несколько раз провел рукой над его поверхностью, будто пытаясь нащупать что-то невидимое кончиками пальцев.

— И когда случилась трагедия, как отреагировал ваш амулет?

— А вот здесь мне становится не по себе, — тихо ответила молодая женщина. — Он никак не отреагировал. Видите ли, мы сумели задать только одно условие. На большее не хватило ни сил, ни умения.

— Какое? — нахмурился Ференц.

— Смерть, — сказала Юлия.

Марк задумчиво покачал медальон на цепочке.

— Что ж, логично.

— Подожди, Юлия, — попросил Ференц и снова забрал её украшение. — Это ваше условие выполнено, а чары продолжают работать?

— Вот и скажи мне, — отозвалась Юлия, — то ли дело в том, что мы с Карелом не сумели наложить даже такие примитивные чары, то ли они работают до сих пор, потому что наш брат не умер?

* * *

Ресторан «Золотая марка»

— Карл Джарвис. Мне ничего не оставляли?

— Да-да, — администратор «Магната» провел пальцем по каким-то записям. — Вам записка, принесли около часа назад. Пожалуйста.

Джарвис поблагодарил работника, спрятал сложенный листок бумаги в карман и направился к лифту. Они с Юлией занимали отдельные номера, а Ференц по-прежнему делил номер с профессором Довиласом: щедрость Университета, бронировавшего и оплачивающего своим сотрудникам проживание во время конференции, как всегда, не знала границ.

У себя Джарвис запер дверь и достал записку. Всего две строчки: название улицы и название заведения. Не изменились за тридцать лет. Назначая именно это место встречи, подразумевал ли приглашавший что-то особенное из прошлого, или же это просто традиция?

Неторопливыми движениями пожилой маг набил трубку, чиркнул спичкой и уже через несколько мгновений с удовольствием выдохнул кольцо дыма. Ветерок шевелил занавесками, не принося, увы, облегчения. Можно было, конечно, затворить все окна и двери и активировать прохладитель, но сидеть в клубах дыма не хотелось, а колдовать было лень. Уж лучше у открытого окна с видом на проспект…

Днем он побывал на месте гибели младшего племянника. Прохожие не обращали внимания на праздно прогуливающегося пожилого господина, а если бы и обратили — мало что запомнили бы, уж что-что, а чары отвода глаз Джарвис всегда творил первоклассные. Хотя пожарные, а потом и полиция основательно все подтоптали, Карл Джарвис, один из сильнейших магов Ольтена и один из некоронованных королей ранконской улицы Симона, сумел заметить особые следы.

Он еще раз прочитал адрес на записке и, скомкав листок в кулаке, бросил его в пепельницу. Щелчок пальцами — останки весело охватило пламя.

Жара к вечеру обещала немного смягчиться, самое подходящее время для прогулки.

В коридоре Карл встретил Ференца, посочувствовал его измученному виду и выразил надежду, что горячую воду в номере уже дали. В противном случае это было бы слишком жестоко даже для городских властей Аркадии.

…За тридцать лет, что Джарвис не виделся с Аркадией, город и изменился, и остался таким же. Выросли новые кварталы там, где когда-то простирались голые земли. Небольшие скверы превратились в огромные острова зелени, а дуб в центре главного городского парка вполне мог претендовать на звание одной из городских достопримечательностей. Джарвис вздохнул. Где сейчас ступает пожилой господин, постукивая тросточкой, тридцать лет назад гулял он же, молодой и полный сил. Что случилось с его бывшими дружками и коллегами? Кто-то отошел от дел и по вечерам играет в преферанс с соседями, кто-то на кладбище…

Он остановился у входа в ресторан «Золотая марка». Когда-то он любил приходить сюда после успешных «дел» и просиживать вечера и ночи. Оркестр играл его любимые песни, вино и коньяк лились рекой, а красавицы не сводили с него глаз. Удивительно, что за прошедшие годы ресторан не только не закрыли, он еще и процветает!

— Господин Карл Джарвис? — материализовался из воздуха метрдотель. — Вас ожидают. Девятый столик.

Девятый столик располагался очень удобно, в тени, но имел прекрасный обзор. Сидевший там человек отставил чашку с кофе, поднял глаза, и в лицо Карлу взглянуло Время.

…Среди уличных мальчишек он всегда выделялся. Не только в драках — мало кого в Приморье можно удивить ловкостью да злостью. Но было в нем нечто, заставляющее поверить, что этого парня ждет интересное будущее. И еще говорили: «Будет смерть девкам, если раньше не прирежут».

Как же странно видеть черты бывшего мальчишки на лице взрослого мужчины.

— Здравствуй, Пауль, — сказал Карл. — Спасибо, что согласился встретиться.

— Здравствуй, Карл, — склонил голову господин Герент. — Я был рад получить от тебя весточку. Присаживайся.

— Ты изменился, — задумчиво сказал Джарвис, устраиваясь напротив.

— За тридцать лет такое случается, — собеседник позволил себе легкую улыбку. — Ты меня удивил, обратившись. Мало кто сейчас соблюдает правила.

— Молодежь, что с нее взять! — фыркнул маг. — Я здесь по делу. Личному. Семейному. И меньше всего на свете мне хочется, чтобы кто-то меня вдруг неправильно понял.

Герент покачал головой.

— А вот ты не изменился, Джарвис. Поседел только, зато самоуверенности не занимать. Всё как раньше.

— Как думаешь, — подался вперед ольтенец, — есть ли у меня основания для этого?

Пауль не принял вызова.

— Я навел справки о тебе, как, думаю, и ты — на мой счет. Ты теперь намного сильнее. Среди магов из моей охраны никто не сумеет бросить тебе вызов.

Карл кивнул.

— Я потерял племянника, — сказал он. — Пожар на Таможенной. Он был молод, талантлив и очень любил жизнь. Несчастный случай не был тому виной. Я хочу знать, что с ним произошло.

— Мне очень жаль, что так случилось, — ответил Пауль. — Молодой Карл Джарвис работал на меня. Не постоянно, просто выполнял некоторые поручения. Честная сделка: мне были нужны его знания и умения, я был готов за них заплатить. Я не просил его ломать охранные заклинания — этот твой дар он не унаследовал. Скорее, это была авантюра в духе романов Готье.

— Авантюра, — грустно повторил маг. — Да, это было на него похоже.

— Он почти выполнил задание. Но его перехватили до того, как мы встретились. Человека, виновного в гибели твоего племянника, ищут. Когда найдут — я дам тебе знать.

— Буду признателен. Ну что же, рад был повидаться с тобой.

Джарвис встал, было, из-за стола, но вечеру не суждено было закончиться так быстро.

— Всем стоять! Ни с места!

Собравшаяся в ресторане публика ошеломленно наблюдала за ворвавшимися в зал бандитами. Метрдотель застыл каменным истуканом, господин за соседним столиком сунул руку под пиджак, но, повинуясь короткому жесту Герента, угрюмо откинулся на спинку стула.

— Это уже хамство, — процедил Пауль, не сводя глаз с налетчиков. Главарь направился прямо в их сторону.

— Ты гляди, не ждали, не гадали, пришли гусей ощипать, а тут такая птица заглянула.

— Вы с Леманном с ума сошли, — с брезгливой гримасой произнес Герент.

Бандит ухмыльнулся и сунул руку в карман.

То, что случилось потом, удалось рассмотреть лишь Карлу, и только благодаря тому, что он успел поколдовать. Вот налетчик достает револьвер — и одновременно раздается выстрел. Бандит падает навзничь, в центре его лба красуется дырочка, из опрокинутой чашки вытекает недопитый кофе, а господин Герент, лучший стрелок Аркадии, а может, и всей Вендоры, убирает собственный револьвер.

Еще кто-то выстрелил, не особо целясь, кто-то бросился наперерез, и маг ясно увидел, что может начаться бойня, в которой шальные пули не разбирают правых и виноватых.

Он взмахнул левой рукой, и с кончиков его пальцев сорвался сонм прозрачных нитей. Прежде, чем люди с оружием сумели что-то сообразить, нити окутали их паутинными коконами и обездвижили.

— Леманн очень долго уговаривал убрать его, — зло бросил Пауль, подавая знак своим людям. — Будем считать, что уговорил. Этого берем с собой, а этих оставьте в подарок полиции, — приказал он, небрежно указывая на кого-то пальцем. — Им тоже нужно время от времени выглядеть героически. — Потом он перевел взгляд на Карла. — Полезная штука, магия.

— Полезная, — согласился маг. — Правда, я всегда был за универсализм.

— Это встречается редко. — Он умолк на миг, затем продолжил. — Я не виноват в смерти твоего племянника, Карл. И ничего не имею против тебя или твоих родственников. Но сделка остается в силе. Я по-прежнему готов заплатить за нужную мне вещь.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — пожал плечами Джарвис.

— Просто запомни.

Карл еще раз осмотрел зал. С момента, как туда ворвались грабители, прошло едва ли пара минут. Прав был бывший начальник полиции: эту бы организованность, да в мирных целях.

И все же, чем больше все меняется, тем больше остается по-прежнему. Даже если мальчишка, который в пятнадцать лет резал кошельки на улицах, нынче возглавляет крупнейшую городскую банду…

Кажется, это он произнес вслух, потому что Пауль посмотрел на него почти сочувственно и сказал:

— Карл, если бы в пятнадцать я еще резал кошельки — сейчас меня бы здесь не было.

Глава 4

Археологический музей

Полночи Андрэ просидел с кружкой кофе над заметками по «делу Джарвиса», так толком ничего не придумал и улегся спать с твердым намерением проснуться не позднее восьми.

Твердые намерения от лукавого, учит церковь, и бог всячески карает грешников. Он проспал.

В десять он ворвался в «Магнат», едва не сбив с ног какую-то пару, перевел дыхание и узнал от портье, что господин Малло с сестрой только что имели счастье избежать встречи с ним. Андрэ составил в уме фразу из сплошь непечатных слов и щелчком подбросил монету в двадцать грошей, которую портье ловко поймал и не менее ловко спрятал.

Сквозь стеклянные двери он успел рассмотреть, как, очевидно, тот самый брат сажает сестру в экипаж, сам садится в другой, и они, помахав друг другу на прощание, направляются в разные стороны. Андрэ сунул два пальца в рот и свистнул самым разбойничьим образом. Тут же возле него словно из ниоткуда появилась коляска с лихого вида бородатым возницей. «За ними!» — скомандовал репортер, указывая на экипаж госпожи Малло.

Движение на городских улицах всегда отличалось оживлением, извозчики и пешеходы равно презирали друг друга и правила дорожного движения,повсеместно возникали заторы, и еженедельно в «Вестях Аркадии» печатали списки пострадавших под общим заголовком «Попали под лошадь».

Экипаж впереди сделал резкий поворот, бородатый возница щелкнул кнутом, и Андрэ вжало в спинку сидения.

Все завершилось в Кривошеем переулке. Госпожа Малло достала из ридикюля бумажку и озабоченно огляделась по сторонам, то ли приходя в себя после поездки (ей достался не менее лихой возница), то ли ища что-то. Андрэ углядел в этом перст судьбы — молодая женщина в этом районе оказалась не случайно.

— Вам помочь, сударыня? — спросил он, приблизившись.

— Благодарю, не стоит, — холодно ответила госпожа Малло, едва одарив его взглядом.

Репортер и ухом не повел.

— Топография этого района довольно любопытна, — сказал он светским тоном, подражая гиду на экскурсии. — Например, нумерация домов здесь совершенно отличается от общепринятой в Аркадии, отголоски правления одного из наших губернаторов, большого оригинала и реформатора. Потом, к великой радости горожан, нумерацию вернули к привычному порядку почти во всех районах…

— А здесь недоглядели? — иронично спросила она, и Андрэ мысленно возликовал — госпожа Малло вступила в беседу, а значит, есть шанс её продолжить.

— Не далее как на прошлой неделе горожан заверили, что всё будет исправлено в самое ближайшее время. Но пока гости города очень удивляются, столкнувшись с особенностью этого района, особенно если по незнанию пытаются найти нужный адрес, переходя от одного дома к следующему. — Он открыто улыбнулся и на волне вдохновения продолжил: — Зато, если пройти до конца этого переулка и свернуть направо — увидите старейший в Вендоре остианский собор. Это короткий путь, о нем знают только здешние жители. Еще отсюда легко добраться напрямик до нескольких музеев, например, до Археологического. Кстати, там сейчас изумительная выставка — старинная керамика. Если вам интересно…

Легкая тень пробежала по лицу молодой женщины. Андрэ понимал, что, строго говоря, он выглядит довольно наглым молодчиком, набивающимся в знакомые, и дал себе слово как-нибудь потом извиниться. Знакомиться он бы предпочел иначе, тем более, госпожа Малло ему понравилась. Строгое лицо, решительный подбородок, красивый разрез карих глаз и длинные черные ресницы… взгляд скользнул вниз по шее, полускрытой белой пеной кружев, моментально охватил разом и высокую грудь, и черную траурную ленту на предплечье, и уже готов был бежать дальше, когда госпожа Малло сказала:

— Если вас не затруднит, сударь, покажите мне дорогу к музею.

Это было сказано просто, без намеков, без жеманства, и молодой человек даже устыдился своего поведения. Если бы обстоятельства сложились иначе…

— Андрэ Бенар, к вашим услугам, — поклонился он.

— Юлия Малло, — представилась молодая женщина.

Археологический музей скрывался в соседнем переулке, в длинном одноэтажном здании старинной постройки. Каменный дом с узкими окнами напоминал скорее амбар, чем музей. По дороге Андрэ несколько раз попробовал завести беседу, но безуспешно, госпожа Малло отделывалась короткими вежливыми фразами. Репортер приуныл и молча открыл перед ней дверь.

Внутри царил полумрак. По стенам просторного холла были развешаны фотографии с раскопок, каждый шаг отдавался гулким эхом.

— Благодарю вас, господин Бенар, — сказала Юлия, — вы отличный проводник. Не смею вас больше задерживать. — По-вендорски она говорила прекрасно, лишь с легким акцентом — смягчая «л» на ольтенский манер.

«А глаза какие!» — подумал Андрэ и выложил козырь:

— Насколько я знаю, архивариус обитает не в главном здании.

В столь восхитивших его глазах вспыхнул недобрый огонек, но с эмоциями Юлия справилась мгновенно и спокойно произнесла:

— Тогда давайте посмотрим керамику?

Выставкой, кроме них, интересовалось человек пять: пожилая пара, гувернантка с мальчиком лет десяти, все норовившем отковырять от экспонатов кусочек, да толстяк, скорее всего, спасавшийся от жары. Реклама выставке очень и очень не помешала бы, это верно, тем более, среди унылых горшков и блюд встречались и совершенно другие вещи, необычные и притягательные.

Юлия остановилась — её и репортера разделила высокая тумба с живописно разложенными под стеклом черепками. По виду черепки не отличались друг от друга, только табличка рядом сообщала, что номера один, два и пять были найдены в Кадации на пятом участке, а три и четыре — на седьмом. Свет вдруг изменился, и черепки вспыхнули яркой глазурью, не утратившей своего цвета за многие века. На самом крупном из осколков можно было различить фрагмент рисунка.

Пришло время говорить честно.

— Меня действительно зовут Андрэ Бенар, — сказал он. — Я репортер из газеты «День». Расследую смерть вашего брата, Карла Джарвиса, то есть, Карела Малло. — И он с вызовом посмотрел на Юлию, ожидая её реакции, которая могла быть любой. Вплоть до того, что женщина могла просто развернуться и уйти. Или позвать охрану.

— В Аркадии репортеры выполняют работу полиции? — спросила она, отступая в тень.

— Иногда приходится, особенно если полиция не заинтересована в детальном расследовании, — пожал плечами Андрэ.

— А от меня вам что нужно? — тон её голоса мог бы заморозить целый залив.

— Мы могли бы помочь друг другу, поделившись информацией.

— Мне нечем с вами поделиться.

Андрэ покачал головой.

— Каждый что-то знает, — сказал он. — Например, мне удалось добыть кое-какие сведения, уверившие в том, что гибель вашего брата не была несчастным случаем. И я готов рассказать вам все без утайки. Ведь преступника и его жертву всегда окружают люди, которые, порой, сами не догадываются, что видели или слышали что-то важное. Главное — уметь задать нужный вопрос.

— И вы это умеете? Вы уверены, что вы репортер? — улыбка скользнула по губам Юлии и тут же погасла.

— Плох тот репортер, который не владеет методами великого сыщика Шона Хаттера.

— Даже если этого сыщика от начала и до конца придумал шлезский писатель?

— Зато методы работают, — парировал Андрэ: — Вы не хотите присесть? Признаться, рядом с этими ископаемыми черепками я чувствую себя как-то неловко, такое чувство, словно они нас подслушивают.

— Хорошо, — сказала Юлия, когда они устроились на банкетке возле стены. — Вы говорите, что расследуете смерть моего брата. — Голос её дрогнул. — Вы уверены, что она была не случайной?

— Прямых доказательств, которые можно представить полиции, у меня пока нет, — покачал головой репортер. — Но я узнал, на кого работал ваш брат, и этого вполне достаточно, чтобы предположить самое худшее.

— Неужели здешний архивариус — глава преступного мира?

— Я не его имею в виду. — Андрэ на секунду замолчал. — Послушайте, давайте вместе соберем эту головоломку. Только в романах персонажи хранят тайны друг от друга и уносят их с собой в могилу, не успевая поделиться. Я расскажу вам все, что смог узнать, а вы ответите на некоторые вопросы, которые помогут продвинуться дальше и… разрешите опубликовать всю эту историю в «Дне».

Юлия расправила складочки на платье, обтянутые кружевными перчатками пальцы порхнули и опустились.

— Я не могу дать вам ответ, не обсудив все с братом и дядей, — сказала она. — Прошу меня понять и извинить.

— Понимаю, и сам прошу прощения за назойливость и бестактность, — Андрэ встал и поклонился. — Вот моя визитная карточка.

— Я обещаю сегодня же поговорить с Ференцем, — сказала Юлия. — Вероятно, вы уже знаете, что моего брата зовут Ференц?

— Знаю, — ответил репортер и продолжил, убедившись, что карточка исчезла в ридикюле собеседницы: — Теперь давайте найдем архивариуса? Вы ведь искали Музей вовсе не ради керамики. Полагаю, вы хотели встретиться именно с ним, чтобы поговорить о брате. Разрешите составить вам компанию.

Юлия раздумывала несколько мгновений, затем кивнула и встала.

— Учтите, — сказала она, — я очень сомневаюсь, что удастся найти что-либо, проливающее свет на его побочные занятия в Аркадии. Во всяком случае, я на это не рассчитываю.

* * *

Отель «Магнат»

«Имейте в виду, Малло, — писал генерал, — со своей стороны мы готовы оказать моральную поддержку. Если дело затянется, немедленно сообщите мне». Конверт был запечатан особой печатью, вскрыть его без ущерба для содержимого мог только Ференц, который так и сделал, едва оказался в своем номере, и теперь задумчиво разглаживал на столе листок бумаги, покрытый мелкими ровными строчками.

Сержант Рудольф Синовац, которому пришлось выслушивать сегодня претензии господина Малло, с вежливой полуулыбкой сообщил, что, увы, пока еще никак нельзя закрыть дело за отсутствием состава преступления, поскольку ведутся следственные мероприятия, и полиция Аркадии обязана проявлять бдительность в эти неспокойные времена. Он, сержант Рудольф Синовац, искренне разделяет чувства господина Малло, однако господин Малло также должен понимать, что за четыре дня преступления, если таковые случились, не расследуются, даже если это не преступление, а несчастный случай.

Что-что, а это Ференц понимал прекрасно. Беспокоили его больше намеки сержанта о том, что-де не от пожара вовсе умер Карл Джарвис. Да и вообще, обстоятельства этого дела подозрительны сверх всякой меры, не будет человек прятаться под псевдонимом, если он честный и порядочный гражданин. Но сильнее всего раздражала невозможность просмотреть материалы дела. Бездействие убивало.

Хотя, кажется, бездействовал только он один. Профессор Довилас отдавал научные и общественные долги на конференции, дядя предавался ностальгии, гуляя по Аркадии, даже Юлия уже успела обзавестись знакомыми.

Кстати о знакомствах. Ференц бросил взгляд на часы. Господин Андрэ Бенар обещал прийти в семь, и если он пунктуален, то уже три минуты должен ждать внизу.

Ференц недолюбливал репортеров, как, впрочем, и многие его коллеги. Не знающие ни деликатности, ни совести охотники за сенсациями доставляли массу неприятных моментов и полиции, и Службе.

— Только писаки нам не хватало, — сказал он, досадливо поморщившись, когда сестра рассказала за обедом о новом знакомом. — Что ему надо?

— То же, что и другим — удачную статью, — пожала плечами Юлия. — Но наши интересы в какой-то мере совпадают. По крайней мере, сейчас.

— О чем ты говоришь, Юлия, у нас не может быть общих интересов с вендорским репортером.

— Карел, — коротко сказала она, откладывая в сторону вилку и нож. — Он сказал, что нашего брата, возможно, убили. Что ведет собственное расследование и уже кое-что обнаружил. Боже, Ференц, как ты можешь есть в такой момент!

— Очень даже могу, и тебе советую, сейчас как никогда нужны силы. Я встречусь с этим…как там его, господином Бенаром. Посмотрим, что он знает, или думает, что знает.

Юлия вздохнула, кивнула и снова взялась за приборы.

Будь это кто-то другой, Ференц скорее всего отмел бы это предложение сразу: семейные дела должны оставаться в семье. Но сестре он доверял, и если Юлия считает, что репортер может оказаться полезен, с ним стоит встретиться и проверить, не пытается ли писака пустить пыль им в глаза. В конце концов, своей интуиции он тоже привык верить.

Приготовившись немедленно испытать неприязнь к наглому репортеришке, он спустился вниз, встал в тени раскидистой пальмы и попытался найти Андрэ Бенара среди гостей отеля. Пожалуй, тот, что сидит в одиночестве, пьет воду и посматривает в сторону лестницы. Молод, похоже, ровесник самого Ференца, недурен собой, одет скромно, хотя прилично. Ференц вышел из-за пальмы и перехватил взгляд репортера.

Для разговора они устроились в небольшой библиотеке — три столика, прибор для магограмм, письменные принадлежности. Обычно она пустовала: гости «Магната» не часто писали письма, а для бесед мужчины предпочитали курительную комнату, дамы — террасу или кофейню.

Ференц выбрал место справа от двери, сел в кресло, откуда просматривался вход, положил ногу на ногу и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что не особенно заинтересован.

— Во-первых, господин Малло, — сказал Андрэ, ничуть не смутившись таким поведением, — благодарю за то, что согласились на встречу.

— Давайте не будем упражняться в изящной словесности, — сказал Ференц, махнув рукой, — считайте, что и я сказал вам какую-нибудь любезность.

— Считайте, что я вам ответил тем же. А тут хотя бы чай подают?

— И не чай тоже. У вас в Аркадии всегда так жарко?

— Так — всегда, бывает жарче. Кстати, рекомендую местное сухое вино, хорошо помогает от нашей погоды — только непременно белое.

Ничто так не способствует развитию диалога, как приличное вино, с чем Ференц не без внутренней борьбы, но согласился.

— Ладно, — сказал он чуть позже, откидываясь на спинку кресла с бокалом в руке. — Но вы раскрываете карты первым.

— Вот уж в чем не сомневался, — кивнул Бенар. — Но я думал, ваша сестра тоже присоединится. Или вы намерены сами разбираться с наглым репортеришкой?

— Пока не намерен, — усмехнулся Ференц. — А Юлия должна вот-вот подойти…вот и она.

Ференц поднялся навстречу сестре. Та переоделась в вечернее платье и выглядела просто очаровательно.

Андрэ поставил бокал на столик и тоже вскочил на ноги.

— Простите, задержалась, — сказала женщина, присаживаясь в соседнее с Ференцем кресло. — Потеряла оба медальона, — шепнула она брату, — битый час нигде не могу найти.

Репортер перегнулся через подлокотник кресла, убедился, что метрдотель лично несет бокал для дамы, и повернулся к собеседникам. Ференц одними губами сказал «Позже» и встретил взгляд Андрэ:

— Мы все внимание, сударь.

— Тогда я начну с самого интересного. Я знаю, куда ездил ваш брат за два дня до гибели.

Юлия подалась вперед, но Ференц сделал предупреждающий жест.

— Это важно? — спросил он.

— Полагаю, да. Уверен, что да. Майердол, старое поместье барона Майера-Троффе. Это название говорит вам что-нибудь?

Брат и сестра синхронно покачали головами.

— Жуткая история, — доверительно сообщил Андрэ, — кровавая трагедия, проклятие барона, полиция в недоумении, маги хранят молчание. И другие не менее красочные заголовки в газетах. Что произошло на самом деле, так и не узнали — или не открыли общественности, а уж мы, газетчики, пытались выведать, можете поверить. Так что, эта тайна покрыта мраком, не рассеявшимся за многие десятилетия. Пятьдесят два года, — пояснил он, заметив, как Ференц и Юлия обменялись удивленными взглядами. — Полвека назад. В узких кругах барон Майер-Троффе был известен как коллекционер магических редкостей, похоже, эта страсть его и сгубила.

— А откуда вы знаете, что Карел поехал в поместье покойного барона? — спросил Ференц.

— О, это еще одна детективная история, — широко улыбнулся репортер. — Мы с госпожой Малло навестили днем старичка-архивариуса, у которого господин Джарвис — с вашего разрешения буду называть его этим псевдонимом — работал. Архивариус подтвердил, что его младший помощник испросил отпуск на несколько дней, сказал, что к нему приезжает родич. А в конце разговора, — помните, сударыня? — обмолвился, что в последнее время господин Джарвис допоздна засиживался над какими-то бумагами, натаскал в архив книг… — Юлия кивнула, подтверждая эти слова. — Небольшой благотворительный взнос в фонд развития библиотечного дела — и оп! — Он сделал театральную паузу. — «Атлас Аркадийской области», еще несколько карт, сплошь Майердол и окрестности — очень подробные и с кучей пометок, похоже, из научной библиотеки. Копия баронской картотеки, несколько книг по антиквариату. Правда, так и не удалось точно узнать, зачем господин Джарвис собирался проникнуть в поместье — никаких указаний, никаких пометок в книгах и бумагах. У меня есть кое-какие предположения, конечно…

Он отпил вина, предоставляя брату и сестре обменяться взглядами. «Ты ему доверяешь?» — «Нет, но…». Примерно так, скорее всего, звучал бы по-вендорски их молчаливый диалог.

— Решительно не понимаю, — произнес Ференц, — почему это важно. Сестра сказала, вы считаете, что Карела убили. Если так, вы намекаете, что мотив он привез с собой из… как это называется… Майердола?

— Почему вы думаете, что это было убийством? — спросила Юлия.

— На самом деле, я сказал, что предполагаю худшее, — запротестовал Андрэ, — а не что полностью в этом уверен. Однако, поместье Майердол пользуется особой известностью. В своё время туда многие пытались пробраться, чтобы разграбить. Барон был очень богат и помимо коллекции магических вещей там хватало и гораздо более банальных, но не менее ценных вещей, чтобы обеспечить удачливого охотника до конца жизни. Вот только, как ни пытаюсь, не могу припомнить ни одной такой истории богатства, зато отлично помню рассказы о проклятье Майердола. У этого поместья целиком заслуженная дурная репутация и немалый список жертв. И тем не менее, смельчаков хватает, каждый верит, что уж его-то минует злая судьба. — Он сделал паузу, незаметно наблюдая за реакцией Ференца и Юлии — они оба были явно заинтересованы. — Кроме того, ценности можно найти не только в Майердоле, у нас здесь процветают археологические раскопки…не всегда с официальной лицензией. А законные, бывает, не досчитываются обнаруженных реликвий. История наших земель, знаете ли, очень богата. Во всех смыслах.

— Карел! — застонал Ференц, осознав, куда клонит репортер.

— Ваш брат — один из лучших в Аркадии искателей древних реликвий, — подтвердил Андрэ. — Но ему хватало здравого смысла держаться подальше от Майердола. Пока он туда все же не поехал, еще не знаю, зачем. А по возвращении погиб.

— По-вашему, это проклятье поместья? — спросила Юлия.

— Проклятия воплощаются по-разному, — пожал плечами репортер. — Полиция не нашла на месте пожара ни одной сколько-нибудь ценной вещи, магической или обычной. Стало быть, её либо не было вообще, то есть господин Джарвис вернулся ни с чем, либо была, и её кто-то унес.

— А вы полагаете, что она была? — быстро спросил Ференц.

— Полагаю, — согласился тот. — И для начала хочу узнать, что именно. Тогда проще будет искать дальше.

— А мы должны будем довериться вашим гипотезам?

— Можете составить мне компанию в изысканиях, — разрешил Андрэ. — Завтра я как раз иду в главную библиотеку, хочу покопаться в истории коллекции барона Майера-Троффе.

— Нет уж, благодарю, у меня другие планы, — отрезал маг.

— А я, пожалуй, присоединюсь к вам, господин Бенар, — подала голос Юлия. Ференц изумленно посмотрел на сестру, открыл, было, рот, но Юлия элегантно проигнорировала его попытки возразить. — Вы подозреваете, что кто-то мог посетить Карла незадолго до его гибели? Убийца?

— Свидетели ничего не видели, ничего не знают, а если знают — ни за что не пойдут в полицию, — ответил Андрэ, глядя ей в глаза.

— Почему? — спросила она.

— Из чувства самосохранения, — Андрэ одним глотком допил вино и поставил пустой бокал на стол. — Сейчас гибель вашего брата считается несчастным случаем, и это дело закроют на днях. Возможно, уже завтра. Но даже если возникнет подозрение, что это убийство, и даже если успеют открыть новое дело — всё равно закроют, как только прозвучит имя человека, на кого работал господин Джарвис.

— Этот мир погубит коррупция, — пробурчал Ференц. — Так кто здесь правит бал?

— Аркадию поделили между собой трое, разной степени наглости. Ваш брат работал на самого молодого из них. И, пожалуй, самого опасного. Его зовут Пауль Герент.

Глава 5

Новая набережная — Академия наук — Таможенная улица

— Вон там, — сказал Джарвис, указывая тросточкой на трехэтажный новенький дом с колоннами из белого мрамора и пологой крышей. — Это случилось там. — Он прислонился к каменному парапету и сдвинул шляпу на затылок. — Конечно, дома тогда здесь не было, сплошной пустырь. Репей рос. И собаки жили. Бездомные. Стая, штук двадцать, не меньше. Аркадия вообще собачий город, тут всегда этих тварей было много.

Марк посмотрел в указанном направлении. Сквозь кипарисы и мраморные колонны будто проступили очертания того города, который помнил Джарвис. Как в дымке, появился пустырь, правда, воображение Марка придало ему очертания пустыря на окраине Крякенберри, куда он сам мальчишкой бегал играть с приятелями.

— А барышню ту звали Матильдой. И она очень не любила, когда её звали Тилли, но мне нравилось смотреть, как она сердится, и я все время её так и называл. «Тилли, как дела? Новая прическа, Тилли, тебе очень идет», а она надует губы и не смотрит на тебя…

Они стояли на Новой набережной, куда сразу после завтрака Джарвис потащил Марка, отмахнувшись от его вежливого отказа. «Будете сидеть в своей Академии — настоящей Аркадии так и не увидите», — сказал он, и Марк, едва успев подхватить трость, оказался на улице.

Недалеко малым ходом прошла прогулочная яхта, волна с шумом плеснула на каменный берег.

— Дуэль по всем правилам, секунданты, сабли, никакой магии, — сказал Джарвис, отворачиваясь от дома с колоннами и пристально вглядываясь в синюю даль, заполненную облачным пухом и чайками. — А Тилли даже не догадывалась, что из-за нее. — Он замолчал на секунду и спросил уже совсем другим тоном: — Был я когда-то молодым романтичным дураком, а теперь — сентиментальный старый дурак, да, Довилас?

Марк пожал плечами.

— Все же, я не жалею, — сказал Джарвис, вскинув голову. — Почти ни о чем. Ну, вот глаз не удалось сохранить, это неприятно. А вы дрались на дуэли когда-нибудь?

— Чего не было, того не было, — усмехнулся Марк.

— А в прошлом году что было? — воскликнул Джарвис, хлопая себя по лбу. — Настоящая магическая дуэль, равные по силе соперники, один на один…

— Вряд ли равные, уж вам ли этого не знать, — Марк поморщился. Год назад ему пришлось встретиться лицом к лицу с бывшим товарищем по Университету, и встреча, далекая от дружеских посиделок, для одного закончилась могилой, для другого — больничной койкой. Вспоминать об этом Марк не любил, хотя многие пытались его разговорить.

— Идемте, Довилас, провожу вас до Академии. Нам все равно по пути, — сказал Джарвис. — Ну, — заметил он, когда они перешли на другую сторону улицы, — что вы думаете по поводу медальонов?

— Прошу прощения, о чем вы? — Иногда отследить логические переходы между темами в разговоре с Джарвисом было довольно трудно. В основном потому, что старый маг перескакивал с одного предмета на другой без всякой видимой связи, а играть в логические выводы и угадывать мысли собеседника во время обычной прогулки Марку было лень.

— Про медальоны Юлии и Карела я говорю! Разумеется, Ференц мне все рассказал, хотя его сестра не желала распространяться и даже от меня пыталась скрыть. Что вы об этом скажете?

— Ничего, — ответил Марк. — Ничего хорошего.

— Юлия думает, что мальчик жив. Я, изучив чары, пока не пришел к однозначным выводам. А ваше мнение?

— Чары на медальонах свидетельствуют о любительском подходе, опираться на них — безумие. Поэтому, никаких выводов я тоже сделать не могу, пусть полиция…

— Никто не собирается отнимать у полиции её хлеб! — сердито сказал Джарвис, наподдавая мыском ботинка чей-то окурок. Тот описал пологую дугу и приземлился на проезжей части. — Просто полиция вряд ли рассмотрит нужное, да и смотреть у них некому. — Он замолчал и быстро глянул на Марка, словно проверяя, не услышал ли тот больше, чем надо. Но его спутник, похоже, ничего не заметил.

У дверей Академии наук они остановились.

— До встречи, Довилас, — Джарвис коснулся двумя пальцами полей шляпы в знак прощания и размашисто зашагал в сторону Монетной площади.

На полдороге он свернул на боковую улицу, на кончиках его пальцев блеснули и тотчас погасли искорки — и пусть соглядатаи, если таковые были, удивляются, куда делся этот пожилой господин.

…Торговля фруктами сегодня шла вяло, хотя в Южном всё обычно раскупали бойко: здешние обитатели не особо любили походы на главный рынок города, где хоть выбор и побогаче, и поторговаться можно, но уж очень далеко туда добираться. Торговцы, решившие разбить на Таможенной улице собственный маленький базар, не прогадали: их товар охотно раскупали, возможно, переплачивая грош-другой, зато экономя во времени. Все к обоюдной выгоде.

— Почем? — напротив лотка с крупными персиками возник невысокий пожилой господин. Летний легкий костюм, соломенная шляпа с шелковым кантом, лицо пересекает старый шрам и одного глаза нет. Продавец назвал цену, покупатель в ответ закатил глаза, всплеснул руками и назвал свою — раза в три меньше.

В Аркадии торговались с большим удовольствием, а пожилой господин, судя по всему, не просто посвятил много времени изучению этого искусства, но достиг в нем подлинных высот.

В итоге, выторговав почти половину от изначальной цены, он сложил покупку в свернутый из белой бумаги кулек и откланялся. Торговец проводил того взглядом, подумав, что личность господина ему смутно знакома, и уже через несколько секунд о нем забыл. Карл Джарвис был в этом абсолютно уверен — его чары сбоев не давали.

Во время прошлого посещения Таможенной улицы маг ограничился осмотром и полной проверкой окружающего фона, ведомый лишь смутными ощущениями. Однако, после беседы со старшим племянником и внимательного изучения оставшегося после происшествия артефакта задача прояснилась.

Магия всегда была в их семействе, правда, таланта, равного его собственному, пока что не явилось. Карл Джарвис был сильнейшим в Аркадии и одним из лучших во всей Вендоре. Даром обладали и его отец, и дед, кое-что перепало сестре. Потом Эльза Джарвис вышла замуж за ольтенца по имени Пьер Малло и уехала с ним в Ранкону, а Карл остался в родном городе, продолжая регулярно доводить до нервных срывов лучших сыщиков города, уже почти отчаявшихся отправить за решетку неуловимого взломщика. Несколько задержаний за мелочи вроде кабацких потасовок погоды не делали, из участка он неизменно выходил, сияя широкой улыбкой. Если бы не глупая дуэль, предоставившая полиции повод если не посадить Джарвиса за решетку (тем более, что и жертв-то в ней не было), то хотя бы выслать вон из страны, все могло бы сложиться иначе.

Карл остановился в паре шагов от места происшествия. Заградительную ленту уже сняли, агентов отозвали, лишь обгоревшие остовы торчали посреди двора. Маг опустился на одно колено, коснулся земли, растер между пальцами щепотку дорожной пыли.… На улице было пустынно, занятия пожилого господина не привлекали внимания. Огонь — самая мощная из природных стихий, если чему и под силу стереть следы магии, то лишь ему одному. Но даже после пожара кое-что можно уловить… Джарвис встал, сдвинул шляпу на затылок, оперся о трость обеими руками и сосредоточился.

Окажись здесь другой маг, способный проникнуть в творимое заклятье, наверняка, присвистнул бы ошарашено и поспешил убраться подальше. Уж больно мощно и одновременно тонко колдовал неказистый на вид пожилой господин — на такие уровни забираются лишь специалисты из Безопасности, что значит, нечего здесь делать посторонним. Еще подобное умеют лучшие взломщики, что еще сильнее намекает: чем дальше окажется прохожий наблюдатель — тем полезнее для его здоровья.

Джарвис вытянул вперед левую руку, нащупывая что-то в воздухе, медленно, осторожно.…

Есть! Между пальцев мага блеснула тончайшая серебристая нить, извиваясь как живая змейка в попытке вырваться. Спасибо, что не кусалась. Он крепко сжал пальцы, мимоходом подумав, что, наверное, останутся ожоги, и поморщился — отдача, несмотря на уже машинальное перенаправление боли, все равно оказалась достаточно чувствительной.

Под сосредоточенным взглядом серебристая указующая нить постепенно проявлялась, начиная от пепелища, где свивалась петлями, и дальше — в другую сторону. Карл неторопливо пошел, придерживая её пальцами, через двор, напрямик через пустырь, и миновал несколько кварталов, пока нить не оборвалась.

Он устало выругался и присел перевести дух — давно не приходилось так колдовать. Но главное, что он узнал — его племянник действительно жив. Здоров ли — пока неизвестно, и значит, его нужно найти как можно быстрее. Возможно, понадобится помощь.

* * *

Королевская Публичная библиотека

Андрэ Бенар прибыл раньше назначенного времени и приготовился ждать не менее получаса, поскольку очаровательная молодая женщина не может не опоздать, это было бы против законов мироздания. Устроившись возле больших настенных часов, украшавших холл Королевской библиотеки, он достал из кармана блокнот и погрузился в заметки к будущей статье. Часы особенно громко тикнули, кашлянули и внушительно отбили одиннадцать ударов. Юлия появилась в дверях сразу после того, как смолк последний.

— Вы пунктуальны! — сказал Бенар после обмена приветственными фразами.

— Да, моя маленькая женская слабость. Скажите, господин Бенар, здесь надо платить за вход?

— Да, но плата символическая. И прошу вас, зовите меня Андрэ.

— Хорошо, — она помедлила, — тогда и вы зовите меня по имени.

— В таком случае, Юлия…идемте?

В Аркадии строили монументально. Если Ботанический сад — то самый большой на континенте. Если университет — то Ареццо. Если Академию наук — то не иначе как с целью затмить помпезный оперный театр в Ранконе. Возможно, именно следуя этой традиции здание Библиотеки также занимало почти целый квартал. Маленькая гостиница, открытая задолго до того, как библиотечный монстр обосновался по соседству, в итоге была аннексирована.

Читальные залы располагались на двух нижних этажах, следующий этаж занимала картотека, два верхних были отданы реставраторам, врачевавшим книги и манускрипты из коллекции библиотеки, а заодно за умеренную мзду бравшими частные заказы на восстановление картин, антикварной мебели и прочих предметов роскоши.

Юлия любила книги. Дома у неё имелась приличная библиотека, собранная несколькими поколениями семейства Малло, обосновавшимися в Ранконе после Авангурской кампании. Ференц, первый представитель фамилии с дипломом магического факультета, дополнил книжную коллекцию трудами по фундаментальной магии, а Карел — по истории.

На вопрос, что именно она предпочитает в чтении, Юлия вряд ли сумела бы ответить однозначно. Часто она начинала сразу две или три книги разных жанров, прежде чем выбирала какую-то одну, или прерывала чтение, возвращаясь к другой, легко держала в памяти несколько сюжетов и не путалась в героях. Кроме того, она выписывала несколько журналов, регулярно заглядывала в несколько книжных лавочек и считалась знатоком литературных новинок. Конечно, доводилось бывать и в публичных библиотеках — но ни разу в такой огромной, как Королевская библиотека в Аркадии.

Андрэ провел спутницу через нижний читальный зал, заставленный массивными столами, во внутренний дворик библиотеки с зимним садом и кафе. Над головами порхали райские птицы, меж столов важно вышагивали павлины.

— Очень мило, — одобрила Юлия, опускаясь на предложенный стул. — Если еще подадут мороженое, я готова поселиться здесь навсегда.

— Все, что пожелает дама, — заверил репортер, и через минуту официант принес фруктовое парфе и два стакана с популярным в Аркадии летним напитком — кофе со льдом.

— Не верил, что вы придете, — признался Андрэ. — Но очень рад был ошибиться.

— Я не отказываюсь от своих обещаний, — ответила Юлия, осторожно надкусывая вафельку. — Во всяком случае, без очень серьёзных на то оснований. — Она отодвинула свою чашку и сплела пальцы под подбородком, глядя на Андрэ. — Расскажите, что вы собираетесь искать здесь?

— Надеюсь, то же, что искал ваш брат.

— Он не оставил подсказок, — покачала головой Юлия, — вы сами сказали, что не нашли ничего в его бумагах.

— В таком случае, ваше присутствие бесценно, — улыбнулся Андрэ. — Возможно, на самом деле он что-то оставил, какие-то зацепки, какие-то намеки…но я просто их не понимаю, потому что не знал его. Поэтому, надеюсь, что вы сможете больше рассказать мне о нём, это наверняка поможет.

— Боюсь, от меня будет мало проку, Карел не писал о своих делах ни мне, ни Ференцу.

— Это мы увидим. Хотя, я в любом случае останусь в выигрыше, проведя время в вашем обществе. Это будет чудесное свидание в храме знаний.

— Свидание? — усмехнулась женщина. — Вы всегда так торопитесь, господин Бенар?

— Задержишься — упустишь, таков принцип жизни в Аркадии, — парировал Андрэ. — К тому же, эту библиотеку стоит посмотреть, она сама по себе — достопримечательность.

— Да, здесь ощущается нечто мистическое, — согласилась Юлия. — Стоит только взглянуть на всех этих людей, — она указала ложечкой на окна читальных залов. — Они похожи на медиумов. Дух явится им из книги, чтобы ответить на вопросы.

— Я предпочитаю считать их паломниками, алкающими истины. Но ваша метафора точна, книги здесь хранятся в подвалах.

Он сделал знак официанту и выложил на стол свой блокнот.

— И я верю, что мы с вами вместе докопаемся до истины.

— Зачем она вам? И почему вы уверены, что она нужна и мне? — Юлия склонила голову к плечу, рассматривая собеседника с любопытством.

— Вы ведь сами решили прийти сюда, — сказал Андрэ. — Вами движет то же, что и мной. — Он подался вперед, его рука замерла над ладонью молодой женщины. — Могу поклясться, что знаю, о чем вы думаете.

— Тогда мне стоит быть осторожней, — с иронией отозвалась Юлия, убирая руку. Репортер с трудом подавил вздох разочарования и сменил тему:

— Утром я навестил один магазинчик на окраине Портового района, я нашел чек оттуда в бумагах вашего брата, и теперь у меня есть перечень снаряжения, которое он взял с собой в дорогу. Вот, пожалуйста. — Он перелистнул пару страниц в блокнотике и начал читать вслух: — Светильник малый на магическом кристалле, кристалл прилагается, а также запасной кристалл. Пеньковая веревка, два мотка. Набор слесарных инструментов малый.

Юлия нахмурилась.

— Похоже, он собирался что-то чинить. Что-то связывать. И что-то освещать. Право, не теряем ли мы время?

Андрэ достал из кармана сложенный вчетверо листок и развернул его на столе, придвинул к Юлии. Она склонилась над чертежом, явно откуда-то скопированным, затем подняла голову и непонимающе качнула головой.

— Это план усадьбы Майера-Троффе, — пояснил репортер. — А вот это, — его палец уперся в одну из точек на чертеже, — вход в винные погреба. Вскрыть двери, спуститься, освещать себе путь…

— Ладно, в этом вы, кажется, правы, — кивнула Юлия. — А дальше? И почему именно туда? Барон спрятал свои сокровища среди бутылок и бочек?

— Вы угадали, — Андрэ сложил чертеж обратно. — Старые винные погреба — уникальное место для хранения ценностей. Я читал об этом, барон устроил там настоящий музей, хранил самые ценные экспонаты и регулярно доставал некоторые вещи наверх, чтобы похвастаться перед гостями. Но основная часть коллекции оставалась под землей. То, за чем пришел ваш брат, было небольшого размера, чтобы могло поместиться в сумку или даже карман. Согласны?

— Допустим.

— А я не сомневаюсь в этом, громоздкий предмет в одиночку вытащить из подвала трудно.

Юлия посмотрела на него с улыбкой: в этот момент вендорский репортер своей увлеченностью напомнил ей Карела.

— Хорошо, — сказала она. — И все-таки, что дальше?

— Нужен полный перечень коллекции. Кое-что я скопировал еще вчера, но придется поработать с каталогами дополнительно, собрание постоянно пополнялось, с другой стороны, не все вещи барон Майер-Троффе хранил, кое-что и продавал с аукциона. Так что, для начала нам нужно понять, чем же он вообще тогда владел. Найти каждый экспонат, а потом вычеркнуть из списка всё, что нельзя спрятать в сумку.

— Всё равно останется слишком много, — покачала головой Юлия. — Вы думали, как еще сократить список?

— Кое-какие мысли есть, и для этого мы в библиотеке.

— Так чего мы ждем? — Юлия поднялась и поправила шляпку. — Вперед, господин репортер!

Устроив спутницу за одним из столов, Андрэ куда-то умчался и вернулся с несколькими толстыми каталогами магических артефактов и редкостей, потом снова ушел и снова вернулся, но уже нагруженный целым ворохом старых газет. Мелькали вендорские названия, кое-где попадались и шлезские, и ольтенские.

— Вам, Юлия, — сказал он, — важное задание: изучить вот эти каталоги и составить полный перечень коллекции. Как я говорил, у меня есть частичное описание, — он положил перед ней список на пяти листах. — Если нам удастся вычислить, что же именно искал ваш брат, это поможет в дальнейшем. Я знаю кое-кого из коллекционеров, кто мог бы выложить достаточно денег.

— Я тоже могу спросить у дяди, не знает ли он что-то о коллекции барона, — предложила Юлия. — В том, что связано с магией, он сможет помочь.

— Это было бы очень любезно с вашей стороны.

Барон Майер-Троффе, чей портрет украшал одну из страниц в каталоге, не вызывал ни малейшей симпатии: было в его лице что-то хищное, лисье, маленькие глазки смотрели с презрением и брезгливостью, уши плотно прижаты к голове, увенчанной обширной лысиной. Барон носил бакенбарды и танкредские усики, как велела тогдашняя мода, туго накрахмаленный воротничок с отогнутыми концами подпирал подбородок.

Юлия обмакнула перо в чернила, задумалась и поставила его обратно в чернильницу.

— Вы упоминали имя человека, на которого работал мой брат, — сказала она. — Логично липредположить, что в заброшенное поместье Карел поехал, выполняя его поручение?

Андрэ кивнул.

— Я тоже сразу подумал об этом, и все мои источники утверждают, что Пауль Герент ищет что-то. Полагаю, именно вещь из Майердола. Он её не получил — не успел. А значит, в этой игре участников больше, чем казалось вначале, но цель у них всех одна.

* * *

Отель «Магнат» — катакомбы

Очень часто магия приносит одну головную боль — и не только отдачей. Но также она значительно облегчает жизнь, особенно если ею пользоваться умеючи.

Вернувшись с очередного мероприятия в рамках магической конференции, профессор Марк Довилас понял, что просто обязан применить свои умения в личных целях. А коль декан Кэрью, причитая, что факультетский бюджет трещит по швам, расщедрился только на стандартный двухместный номер в «Магнате», приличной, но далеко не шикарной гостинице, то делегатам из Ольтена не оставалось ничего иного, кроме как импровизировать. Прохладитель в номере слабенький? Поможем ему собственными силами. Горячей воды нет и не будет еще как минимум час? На что нам тогда заслуженное звание ведущего мага-практика континента?

Вскоре Довилас уже был совершенно удовлетворен жизнью. Даже начал подумывать о вечерней прогулке, тем более, в главном городском парке обещали концерт знаменитого скрипичного квартета. Об этом рассказал один из местных магов, упомянув, что стоимость входа будет символической — подарок властей горожанам. Мелькнула шальная мысль пригласить госпожу Малло составить ему компанию. Ей ведь нужно хоть ненадолго отвлечься в этих печальных обстоятельствах. И она наверняка любит музыку… Марк представил четкий профиль молодой женщины рядом — и вдруг смутился, сам не зная, отчего.

Вежливый стук в дверь вырвал профессора из раздумий.

— Прохлаждаетесь, Довилас? — с легкой ехидцей спросил Карл Джарвис, очевидно имея в виду не только температуру воздуха в номере.

— Прохлаждаюсь, — в тон ему ответил Марк. — Вы по делу или просто побеседовать?

— А вы не настроены на беседу? — Карл окинул номер своим цепким взглядом, прежде чем перевести его на собеседника. — Но я по делу. Мне нужна ваша помощь. Магическая, так бы сказать, поддержка.

— Что вы затеяли, Джарвис? Имейте в виду, нарушать закон я не собираюсь!

— Подумать только! — трагедийно вскинул руки пожилой маг. — Я ведь еще ничего не сказал, а вы уже подозреваете меня во всех смертных грехах!

— Да репутация ваша довлеет. Тут и говорить ничего не нужно.

Марк, хорошо знакомый с родом деятельности Карла Джарвиса, понимал, что тот разыгрывает для него спектакль, но профессиональное любопытство уже вцепилось в него тонкими коготками.

— Это ненадолго, вы успеете вернуться к ужину, — обнадежил профессора Карл. — Идете?

Марк вздохнул и снял со спинки стула пиджак, а с вешалки — шляпу.

…То, что Джарвис вел их по направлению к Таможенной улице, он понял практически сразу, но до места они не дошли примерно квартал. Марк вопросительно посмотрел на спутника, ожидая пояснений, но тот медлил, словно бы передавая инициативу профессору.

Мысленно ругнувшись, маг приступил к осмотру, и уже через пару секунд обернулся к своему спутнику, с трудом сдерживая желание схватить того за грудки.

— Что вы тут натворили, Джарвис? На какой уровень залезли?

— Понятия не имею, — отмахнулся старый маг, — никогда их не считал, уровни эти.

— Оно и видно. Примерно восемь с половиной, а то и все девять. Хотя, отдаю должное, мало кто сумел бы проделать это так аккуратно. По-хорошему здесь уже должно быть полно полиции, а нам с вами полагалось бы давать объяснения в участке.

— Благодарю. Итак, скажите, Марк, вам знакома теория магического следа?

— Остающегося после заклинания и несущего отпечаток автора? — непонимающе пожал плечами Довилас. — С каких пор этот общеизвестный факт стал теорией?

Джарвис улыбнулся.

— Нет-нет, я не об этом следе. Я о том легком возмущении, что оставляет каждый из нас, имеющий ли магический дар или нет, сейчас или сотни лет назад. След, который не стереть даже огнем.

— Это невозможно, — покачал головой Марк. — Слишком расплывчато, слишком ненадежно, слишком много отвлекающих факторов…

— Мы работали над этой методикой совместно с Закарией Морено, — сказал Карл. — Как сами понимаете, пока огласки нашей работе не давали.

Довилас хмыкнул — еще бы не понять, как сильно помогло бы это работе полиции. С другой стороны, половину стандартных методик магической безопасности создали именно на улице Симона – некоторым тамошним обитателям удавалось выкроить свободное время для научных изысканий в перерывах между нарушениями закона. С Хавьером Герингасом, в прошлом — лучшим взломщиком страны, ныне — заслуженным ветераном и героем Ольтена, Марк регулярно пересекался в Университете: тот по личному приглашению декана Кэрью читал спецкурс по маскировочным и охранным системам. Декан, правда, очень просил ограничиться рамками предмета и не рассказывать студентам байки из основной специальности.

— Смотрите, — Карл снова прикрыл глаза, начиная колдовать, но профессор решительно накрыл его руку своей,прерывая заклинание.

— Давайте вместе. Только поясните сначала.

Джарвис кивнул. На все объяснения, включая изображение формул концом трости в песке, ушло несколько минут, после чего Довилас заявил, что крайне сожалеет о полученном воспитании, не дающем ему высказать всё, что он думает, по поводу и этой методики, и её создателей. Разумеется, с чувством абсолютного восхищения.

— Теперь готовы? — Профессор кивнул. — Вперед.

На этот раз все прошло быстрее, серебристая нить уже не вырывалась как бешеная, а только чуть подергивалась в крепко сжимающих её пальцах магов. Боль отдачи оказалась не такой сильной, как ожидал Марк, хотя, после пережитого им прошлой осенью, привычная плата за магию воспринималась намного легче.

— Это след Карела, — пояснил Джарвис. — Я прошел по нему сам до этого места, дальше потерял и не сумел снова нащупать. Но вдвоем… Вы со мною, Марк?

…Нить горела неярко, но ровно, не прерываясь и позволяя сохранять видимость неторопливой прогулки: идут себе два господина, беседуют, говор у них не местный, но в Аркадии иностранцев всегда хватало.

Вскоре им повстречалась стоянка экипажей, где Джарвис нанял возницу.

— Самое подходящее место — городские катакомбы, — увлеченно рассказывал он по пути. — Вы их еще не видели? О, заверяю вас, непременно нужно посмотреть! Одна из главных достопримечательностей Аркадии, огромный подземный лабиринт, самый большой на континенте, ничуть не преувеличиваю. Исследованы лишь частично, а населены когда-то были весьма плотно. Я бы даже сказал, это были одни из самых многолюдных подземелий. Кто там только ни прятался — и террористы, и партизаны, и честные воры с контрабандистами. Никто пока не составил точной карты. Да какая карта, если даже число входов и выходов никто не знает! Скрываться там можно месяцами, главное — как-то договориться насчет доставки еды.

Марку Довиласу описание особо захватывающим не казалось, и он надеялся, что след как можно скорее сыграет роль легендарной путеводной нити, спасшей жизнь не менее легендарному герою прошлого. Герой, кстати, оказался настоящей сволочью, предав полюбившую его царевну, и на этот типичный для раннеольтенской мифологии сюжет только за последние пять лет поставили оперу и написали два романа.

Вход в катакомбы обнаружился довольно быстро и свой статус одной из главных достопримечательностей никак не оправдывал. Ни тебе рекламы, ни кассы, ни даже захудалой таблички! Даже странно, что предприимчивые аркадийцы упустили такую возможность. Карл «успокоил» коллегу, заверив, что с другими входами все обстоит куда лучше, прогулочный маршрут проложен еще во времена его юности, а от желающих пощекотать себе нервы, спустившись под землю, отбоя нет.

Марк хмыкнул, достал из кармана пиджака предусмотрительно захваченный осветительный кристалл и полез первым.

Идти пришлось не очень долго, очередной поворот вывел магов к небольшой то ли комнате, то ли просто глубокой нише: пара ящиков, один из которых служил столом и еще хранил останки недавней трапезы, под стенкой — несколько тюфяков и одеяло, сверху валяются небрежно брошенные куртка и штаны. Здесь же заканчивался след.

— Кажется, мы нашли что искали, — вздохнул профессор Довилас. — Что дальше?

Джарвис прижал палец к губам, призывая к тишине, прикрыл глаза, сосредотачиваясь…

— Карел! — его голос эхом отразился от каменных сводов и стен. — Немедленно выходи! Что еще надумал, от родственников прятаться!

Слева раздался шорох, словно от осыпающегося песка, и от стены отделилась серая тень. Приближаясь, она темнела, становясь плотнее. Наконец, в круг света от кристалла вошел, откидывая со лба светлые прямые волосы, высокий худощавый парень.

Марк прищурился, рассматривая правильные черты лица, волевой подбородок, цвет глаз в таком освещении особо не рассмотришь, но, кажется, серые.… Темноволосые Ференц и Юлия, наверное, больше похожи на отца, а вот младший брат явно пошел в род Карла Джарвиса — старый взломщик скорее всего именно так и выглядел в молодости, прежде чем его лицо изуродовал шрам, а шевелюру посеребрила седина.

— Я так и знал, что ты, дядя, меня и под землей найдешь — с усталой и немного грустной улыбкой произнес Карел Малло.

… Огонь распространялся все быстрее, оранжевые язычки подкрались к сапогам Соловья, и он решительно направился к двери.

Но сделать успел только два шага, потому что очнувшийся Карл, собрав все силы, прыгнул на него и повалил на пол…

Противники сцепились и покатились по полу. Увернувшись от одного из ударов, Карел Малло сумел нанести ответный — хрипы Соловья прозвучали сладчайшей музыкой. Потом он двинул бандиту локтем в висок и несколько раз приложил головой о пол.

Дым заполнял комнату, пламя поднималось все выше. В горле отчаянно першило, глаза слезились — и Карел понял, что у него в запасе осталось всего несколько мгновений. Повинуясь импульсу, он снял с шеи подаренный старшей сестрой медальон, надел на валяющегося в обмороке Соловья и затолкал цепочку ему под рубашку. Огонь перекрывал проход к дверям…

— В уборной было окно, меня это раньше ужасно раздражало. И вот поди ж — именно оно и спасло мне жизнь. Я выпрыгнул, там, к счастью, невысоко. Повезло и с тем, что окно выходило на задний двор, меня никто не заметил. Рванул прочь и решил переждать здесь. Насчет еды договорился с местными — им не привыкать, здесь столько народу прячется, что на их прокорм почти целая улица работает — варят, парят, жарят и носят сюда. Можно ресторан открывать, назвать «Беглец», или что-то в этом роде.

Они слушали Карела молча, Джарвис оседлал один из ящиков, подтянув туда еще и тюфяк, чтобы сидеть комфортнее, Марк прислонился к стене, скрестив руки на груди. С чистотой своего светлого костюма он распрощался еще на входе в катакомбы и теперь рассудил, что хуже не станет.

— Тут, кстати, уникальное место, — тем временем воодушевленно продолжал свой рассказ Малло-младший, сидя на втором ящике. — Большинству этих коридоров лет сто-сто пятьдесят, не знаменитые каменные лабиринты Донасса, конечно, просто когда-то каменоломни были. Но! Эти катакомбы успели принять участие во многих событиях. К примеру, здесь в прошлом веке прятались люди Мерано, я даже нашел то, что осталось от их зала собраний и часовни. Некоторые там пытались спастись, когда за ними пришли солдаты, думали, бог их защитит…

Марк вздохнул: фамильные черты ничем не вытравить. Ференц Малло точно так же мог часами рассказывать о своих артефактах в лаборатории или новых методиках анализа, причем так, что заслушивались даже посторонние. О самом Джарвисе и говорить нечего. Вот и самый младший из этого семейства, судя по всему, тоже на историческом факультете не спал и не прогуливал...

— Как ты себя чувствуешь? — перебил племянника Карл.

Вопрос был кстати — Марку внешний вид парня тоже с самого начала показался подозрительным: выглядел он слишком бледным, кожу местами покрывала какая-то нездоровая сыпь, а под глазами легли черные тени.

— Да нормально я себя чувствую! — заверил Карел, вскакивая на ноги. Слишком поспешно и преувеличенно бодро, отметил про себя Марк. — Разве только простыл немного, сыро здесь. Рассказать кому — не поверят, что умудрился простудиться летом в Аркадии, решат, вина холодного перепил...

Джарвис не дал себя заговорить, а тоже встал, коснулся кончиками пальцев лба племянника, взял за руку и начал щупать пульс.

— Дядя, я тебя умоляю…

— Марк, можете тоже глянуть? Не нравится мне оттенок вот тут…

Довилас понял, к чему тот клонит: темно-синяя полоса у самого края защитной сферы тела и ему бросилась ему в глаза, когда он тайком прощупывал полиморфическую оболочку Малло-младшего. Хотя, никаких видимых повреждений он больше не нашел. Внутренние органы, насколько успел проверить, работали без нарушений, и ни на одну из известных ему магических атак, это не походило… Может, действительно простуда. Болезнь-то несерьезная, но осложнения могла вызвать, а перечислить все её проявления никакой жизни не хватит.

— На первый взгляд, ничего страшного, — задумчиво сказал он. — Но я бы все-таки обратился к врачу на всякий случай.

— Я тоже так считаю, — кивнул Джарвис, и обратился к Карелу: — Собирайтесь, молодой человек.

— Дядя, ты с ума сошел, — вздохнул тот. — Никуда я сейчас не пойду. На меня же весь город охотится! Стоит высунуть нос — и сразу сцапают.

— Ну, положим, когда мы с коллегой рядом, это будет проблематично, — усмехнулся Карл, одновременно подмигивая Марку. Профессор закатил глаза.

— Коллегой? — подозрительно сощурился племянник. — Прошу прощения, в какой именно сфере?

— Не в той, — отрезал Довилас. — Я преподаватель.

— И очень жаль, — пробормотал ветеран. — Расходовать такой талант на студентов…

Карел вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ну конечно же! — воскликнул он. — Профессор Марк Довилас с факультета практической магии в Ипсвике! Наслышан, наслышан…

— От дяди? — приподнял бровь маг.

— И от него тоже, но в первую очередь от брата. — Улыбка у Карела была хорошая, открытая и искренняя, и Марк непроизвольно улыбнулся в ответ. — Только, господа, все ж вы зря время тратите. Нельзя мне сейчас выходить.

Джарвис отмахнулся

— Не глупи. Во-первых, я встречался недавно с Паулем Герентом, мы с ним пришли к соглашению. Он, правда, считает тебя мертвым, или считал тогда, но это неважно. Он нам не враг. Во-вторых, если боишься, что на тебя набросятся, как только нос из укрытия высунешь, мы тебя замаскируем так, что ни одна ищейка не узнает. Вот и господин профессор поможет.

— Да? — не удержался Довилас.

— Всенепременно, — заверил его Карл.

Молодой человек махнул рукой и опять присел на свой ящик в углу.

— Давайте завтра, — сказал он. — Заодно принесете мне новую одежду. В том, что у меня осталось, только ворон на огороде пугать. И бритву еще. А вы как раз успеете отдохнуть и восстановить силы. Я же вижу, что вы оба сегодня колдовали, причем это было что-то крупное и серьезное. А потом подчистили следы за собой, так? Конечно, так, а то я тебя, дядя, не знаю. Не надо! — он предостерегающе поднял руку, заметив, что дядя уже открыл рот, чтобы возразить. — Может, Герент и впрямь ничего плохого не замыслил, но он-то в городе не один, и ко мне, похоже, не от него приходили.

Джарвис помедлил, оценивая сказанное племянником. Марк мысленно поаплодировал парню — отличная аргументация.

— Уверен? — переспросил старый маг.

— Дядя! Что может случиться за одну ночь? Лучше скажи, ты в Аркадии сам? Я тебя учуял пару дней назад, но показалось, что рядом еще кто-то…

— Да, — кивнул Джарвис. — Ференц и Юлия. Прибыли, узнав о твоей безвременной кончине.

— Черт, — опустил голову Малло-младший. — Я не хотел, чтобы они переживали, ты же знаешь! Особенно перед сестрой стыдно… Дурак я, все-таки.

Карл положил ему руку на плечо.

— Теперь порадуем их обоих, — ободрил он беглеца.

— Пока не говори им, — помотал головой тот. — Когда уже встретимся — тогда и порадуемся вместе. А пока им лучше не знать, что я жив и что вы меня нашли. Просто на всякий случай.

Джарвис понимающе кивнул. Марк вздохнул и тоже склонил голову.

Когда оба мага выбрались на свет, их ожидал сюрприз: за то недолгое время, что они провели под землей, небо затянули тяжелые тучи. Налетевший порыв ветра чуть не снес шляпы с голов, пришлось придерживать их руками, а запах дорожной пыли вдруг стал таким сильным, что Марк чуть не закашлялся.

— Вы случайно не захватили зонт? — поинтересовался Карл.

— Как-то не пришло в голову, — развел руками профессор. — Когда мы выходили, ничто не предвещало.

— Ладно, будем надеяться, что успеем вернуться под крышу до того, как грянет.

Им снова повезло: нанятый экипаж терпеливо ожидал пассажиров в условленном месте — обещание хорошей оплаты, плюс, небольшое личное увещевание от Карла убедили возницу. Никто не собирался любоваться грозой, и первые капли дождя застали их уже совсем рядом с «Магнатом».

* * *

Улица Адмирала Келера

Литературная традиция требует, чтобы злодеи проживали в необычных местах. Вполне подойдет старинная мрачная усадьба, каждый камень в стенах которой вопиет о немыслимых злодеяниях. Или, к примеру, замок на вершине отвесной скалы над бурными морскими волнами — тоже достойная цель для героя, пылающего желанием разрушить коварные намерения и спасти свою прекрасную возлюбленную. Тяжела злодейская доля, коль строить планы мирового господства приходится в столь некомфортной обстановке!

Господин Пауль Герент предпочитал мрачным усадьбам и замкам особняк в восточной части города. Правда, попасть туда без приглашения было куда сложнее, чем в жилища книжных злодеев, а выйти без разрешения и вовсе невозможно. Но попытки время от времени предпринимались.

Грабителей и наемных убийц, как простых, так и обладающих даром, отлавливала дорогущая система безопасности, разработанная по специальному заказу и усовершенствованная лично хозяином дома. Три года назад один особо умелый убийца умудрился почти добраться до цели, Пауль даже выразил свое искреннее восхищение мастерством наемника, прежде чем отправить его на тот свет.

Даже старые знакомые вроде Тобиаса Штайна время от времени чувствовали себя в гостях слегка неуютно.

Пауль плеснул в два пузатых бокала коньяка, взял один, второй протянул Тобиасу.

— Твое здоровье.

Лучшие вина на континенте делают в Ольтене — это всем известно. В Вендоре тоже были виноградники, особенно под Аркадией, и здесь же располагался один из самых прославленных коньячных заводов.

Герент отставил свой бокал и откинулся на спинку кресла.

— Есть новости по Соловью? — спросил он равнодушным тоном.

Штайн вздохнул.

— Нет, как в воду канул. Города он не покидал, да и в близлежащих деревнях любого новичка заметили бы сразу. Остаются катакомбы, но их проверять придется гораздо дольше…

Пауль фыркнул.

— Соловей и катакомбы — суть вещи несовместные.

— Похоже, в нем скрывался настоящий гений маскировки, — пожал плечами помощник.

— Это не он гений, — доверительно сообщил Герент, — это я — идиот.

Тобиас опасливо посмотрел на старого друга. Когда один из самых могущественных людей в Аркадии вдруг начинает предаваться самобичеванию — это, знаете ли, тревожит.

— Задачка для первого года церковно-приходской школы, — продолжил Пауль. — Дано: двое людей в доме, объятом огнем. Один пропал, один остался. Вопрос: кто пропал? Вот то, что я сразу не забеспокоился, как это наш Соловушка вдруг растаял в свежем воздухе, — плохо. Старею.

— Не наговаривай на себя, — пригрозил пальцем приятель. — Никто об этом не подумал. Найденный труп опознали, оснований для сомнения не было никаких.

— Плохо, — повторил Пауль, снова наливая коньяк в бокалы. — Но, лучше поздно, чем никогда. Ты не хуже меня помнишь, за что Соловей получил свою кличку — песни сильно распевать любил…без толку.

— То-то он считал, что ты его не ценишь, — хохотнул Тобиас.

— Я его ценил, — раздельно произнес Пауль. — Ровно на столько, сколько он стоил, и цена эта была — восемь грошей в базарный день.

— И поэтому он был недоволен, выше подняться хотел, — напомнил Штайн.

— Одного хотения мало, — отрезал хозяин. — Сегодня я наконец-то сделал то, что нужно было сразу — вызвал мага для особой проверки. Как и следовало ожидать, один мертв, другой — жив. Вероятность восемьдесят пять процентов. Первый — Соловей, второй — Джарвис.

Тобиас помолчал, переваривая услышанное. Пауль прав, этот вариант нужно было проверить сразу же, ибо кому, как не им, знать о слабом служебном рвении полиции. Поставить штамп «несчастный случай из-за неосторожности», налепить на мертвое тело бирку и отправить в морг до похорон в общей могиле. Или пока не явятся родственники отдать последний долг усопшему.

— Джарвис, — вдруг сказал он, — фамилия в Аркадии нередкая, но…

— Его родной племянник, — кивнул Герент.

— Точно? — не поверил Штайн.

— Он мне сам сказал. Карл вернулся в Аркадию. Вчера вечером я имел честь беседовать с ним в «Золотой марке».

— Там, где была перестрелка?

— Тобиас, — поморщился Пауль. — Один идиот попытался пристрелить меня, я пристрелил его, а остальных успокоил Джарвис и оставил так до прихода полиции. Только хороший вечер испортили.

— Похоже, Карл не растерял своих умений, — задумчиво сказал Штайн. — Сколько лет прошло?

— Почти тридцать, — вздохнул Герент, поднимая бокал. — Маги, в отличие от нас, с возрастом становятся только сильнее. Поэтому я рад, что один наш общий знакомый уже точно до преклонных лет не доживет. Временами от него было много пользы, но если бы он не сгинул в Ольтене, рано или поздно, заняться им пришлось бы нам.

Порыв ветра ворвался в окно, надувая пузырями легкие занавески, дохнуло прохладой и запахом пыли — это подошел, наконец, обещанный уже две недели назад предсказателями погоды грозовой фронт. Пауль подошел к окну поправить занавески, взглянул на угрожающе потемневшее небо. Издалека донесся раскат грома.

— Дождь будет, — сказал он. — Давно пора. Замучила эта жара…

— Мы хоть привыкли, — подал голос Тобиас. — А каково гостям? И добро, если они хоть на море приехали, а те, что на конференциях? Небось, им ученые степени не позволят на пляже показаться…

Друг не ответил. Казалось, все его внимание поглощают набегающие тучи

— На конференцию по вопросам магии прибыл некто Ференц Малло из Ольтена. Старший брат нашего Джарвиса. Думаю, что младший постарается с ним связаться. — Герент закрыл окно: дождь еще не начинался, а ветер, хоть и перестал нести жару, задувал внутрь пыль. — Я их навещу.

— Разумно ли это?

Пауль промолчал, хотя, Тобиас подозревал, о чем тот думает. Когда-то два уличных мальчишки шли наверх, карабкаясь и подхватывая друг друга, если один вдруг сорвется. Теперь оба стали почтенными господами, разбогатели и приобрели влияние. Паулю Геренту больше не нужно драться самому — он отдает приказы и принимает решения. Но оба знали, что иногда им ужасно хочется окунуться в самую гущу.

— Я уже потерял достаточно много времени, рассчитывая на посредников, — ответил Пауль.

Глава 6

Музей естественной истории

Дождь лил всю ночь и к утру отмыл город до блеска. Воздух еще не успел раскалиться, листва радовала свежестью, а морской бриз приятно освежал кожу. Увы, облегчение пришло ненадолго, и жара вскоре опять вступит в свои права. Но все равно, за эту передышку стоило поблагодарить природу, отгоняя неприятные мысли куда подальше.

Юлия Малло вертела в руках закрытый зонтик и разглядывала витрину книжной лавки. За спиной громыхали экипажи и громко переговаривались торговцы. Родная Ранкона, где жило теперь все семейство Малло, считалась большим по меркам Ольтена городом, но Аркадия намного превосходила её размерами, количеством народу, шумом и пышностью. Дома в три, а то и в четыре этажа с пологими крышами, в традиционных для юга светлых тонах. На первом этаже непременно магазинчик или контора, на балконах много зелени и цветов — герани, фуксии, бегонии, разросшиеся целыми полянами. Кафе на каждом шагу — столики на открытом воздухе под разноцветными навесами. Порыв ветра — и в ноздри ударяет острый запах, долетающий с соседней улицы. Там рыбный рынок со всевозможными морскими деликатесами: что выловили на рассвете, то через час уже распродано. Следующий порыв — и новые запахи, сладкие и пряные, из кондитерской неподалеку.

— Доброе утро! — услышала Юлия голос за спиной и вздрогнула от неожиданности.

— Я не слышала, как вы подошли, — с легким укором сказала она. — Доброе утро, Андрэ.

Репортер протянул ей маленький букетик фиалок.

— Вы так глубоко задумались, что не заметили бы, наверное, и оркестровый гвардейский полк с трубами и литаврами. Смею надеяться, что в ваших мыслях нашлось местечко и для меня.

Женщина засмеялась и приколола фиалки к платью.

— Я почему-то представила себе, что живу в Аркадии, — призналась она, — в каком-нибудь красивом доме на побережье, чтобы окна выходили на море… Вы знаете, моя мама из Аркадии. Это потом она вышла замуж за моего отца и уехала в Ольтен. Полагаю, эта половина моей крови решила напомнить о себе.

— Вам нравится город?

— Да. Хотя, пока он кажется слишком большим для меня. С другой стороны, женщинам обычно выбирать не очень-то приходится. Мы выходим замуж не только за мужчину, но и за его родственников и его родину. А теперь расскажите, куда мы направляемся и почему вы опоздали?

— Сдавал в редакцию статью о выставке керамики, материал неожиданно настолько понравился главному редактору, что он тут же предложил мне написать еще в таком же духе, — Андрэ предложил ей руку. — А поскольку приказ начальства священен для любого репортера, сегодня я покажу вам Музей естественной истории.

Естественная история ожидала их за перекрестком, в глубине парка, где располагался так называемый «малый музейный район» — три музея, деливших пространство на небольшом участке: естественная история, история Аркадии и картинная галерея.

У входа посетителей приветствовал пятиметровый скелет карнегьерского динозавра — уменьшенная копия, оригинал принадлежал музею в Эрдваце. Напротив, две каменных статуи украшали вход в музей истории Аркадии — мифические боги-близнецы, вытянувшие вперед один левую, другой правую руку.

— Что предпочитаете, — спросил молодой человек, разворачивая план музея естественной истории, который на входе раздавали бесплатно всем желающим, — выставка минералов или ископаемая флора из Маркфурта?

— Звучит захватывающе, но полагаюсь в этом выборе на вас. О чем должна быть ваша заметка?

— Шеф отпустил меня с напутствием «напишите что-нибудь в вашем духе», так что я волен выбрать тему сам. Если не возражаете, давайте начнем с сокровищ Маркфурта.

Они миновали несколько залов, временами задерживаясь у витрин, прошли через внутренний двор с коллекцией чучел.

— Замечательная у вас работа, — сказала Юлия, украдкой погладив по пятачку свирепо ощерившегося кабана. Если бы животное не было уже несколько десятков лет как мертво и набито паклей, оно бы непременно скончалось от подобной наглости. Или сорвалось с пьедестала и бросилось в атаку. — Музеи, выставки…

— Если бы, — вздохнул репортер, делая какие-то пометки в блокнотике. — Сначала ты бегаешь с утра до вечера, затем ночью пытаешься облечь впечатления в слова, а утром редактор объявляет, что материал в печать не пойдет, потому что не на злобу дня. И ты бежишь дальше.

Далее перед ними открылся огромный павильон, залитый солнечным светом. Здесь было царство камня. Стелы с отпечатками окаменевших листьев соседствовали с огромными друзами кристаллов и полированными плитами из камня, открывавшими на срезе разноцветные узоры и переливы.

— Страшно даже представить, сколько лет этим экспонатам, — с некоторым трепетом сказала Юлия, снимая перчатку, чтобы незаметно, пока смотритель зала отвернулся, прикоснуться к поверхности камня. — Они столько видели. Заставляет задуматься, что будет спустя еще несколько веков, когда и наше время будет препарировано, развешано по стенам и заперто в музее?

— Ваш портрет будет выставлен в центральном зале с табличкой «прекраснейшая дама Ольтена», — сказал Андрэ, на секунду накрывая её руку своей ладонью.

— Вряд ли, — улыбнулась Юлия, — скорее, напишут «портрет неизвестной». Зато табличка рядом с вашим портретом будет гласить «Андрэ Бенар, знаменитый репортер, лауреат премии…» — Гирша, кажется...

— Именно. Я мечтал о ней еще в школе, причем дело там совершенно не в деньгах. Это означает, что ты самый лучший в нашем деле.

— Вы всегда хотели быть репортером?

— С детства точно. Правда, отец хотел, чтобы я стал адвокатом. Я приехал в Аркадию из Денево, это маленький город в дне пути отсюда. Провинциал, знаете ли… Меня приютила тетушка, добрейшей души человек. Два года жизни потратил на юриспруденцию. Убейте меня, не помню ни единого закона из тех, что пришлось зубрить!

— Верю, — кивнула Юлия. — Мой брат Ференц, когда сдавал экзамен по ольтенскому и зарубежному праву, зубрил днями и ночами, сдал на отлично, а на следующий день уже жаловался, что все позабыл.

— Ну а вы, Юлия, — произнес Андрэ, останавливаясь левее и чуть позади нее и любуясь завитками волос на затылке и бирюзовой каплей в серебряной оправе, качающейся в мочке аккуратного ушка, — чем вы занимаете свое время дома?

Она посмотрела на него через плечо, улыбнулась.

— Разбираю счета, читаю, наношу визиты, пишу письма. Принимаю гостей. Хожу в театр. Проза жизни.

Они перешли в следующий зал и дальше, дальше, мимо скелетов и рисованных реконструкций, насекомых и окаменелостей.

— А ваш брат, Карел… почему он приехал в Аркадию? Потянуло к корням? — спросил Андрэ, разглядывая наколотых на булавки пестрых колониальных бабочек.

— Отчасти, — сказала Юлия. — Он бросил учебу после третьего курса в Ипсвике и решил начать всё с чистого листа. Мне так и не удалось убедить его остаться в Ранконе.

— Простите, если мои вопросы вам неприятны.

Юлия пожала плечами.

— Вовсе нет. В конце концов, мы говорим о моём брате.

— Тогда еще вопрос. — Она понимающе усмехнулась. — Почему он скрывался под чужим именем?

— Оно не чужое нам. Джарвис — девичья фамилия нашей матери. Эту фамилию носит наш дядя, Карл Джарвис.

— Стало быть, вашего брата назвали в его честь?

— Да, именно так. Вы уже мысленно набрасываете черновик будущего шедевра?

— Репортер должен думать о работе каждое мгновение. Но в вашем обществе я думаю только о вас, — улыбнулся Андрэ. — Вы не устали? — Юлия отрицательно качнула головой. — Желаете заглянуть в картинную галерею?

— Пожалуй, желаю. Ведите.

Сохранять внешнее спокойствие, поддерживать светскую беседу, улыбаться в ответ на шутки оказалось не так уж и сложно. Тем более, все слезы на несколько лет вперед она выплакала еще в первые два дня. Медальон на груди холодил и слегка покалывал кожу, а это невозможно, будь Карел и в самом деле мертв. Но Юлия пока не позволяла себе надеяться, прячась от подобных мыслей в поисках сведений по «Делу Джарвиса». Так это назвал Андрэ и, поймав её взгляд, начал отчаянно извиняться. А ей неожиданно понравилось. Может, если попробовать вообразить себя героиней книжной истории, станет легче?

Картинная галерея занимала соседнее с музеем естественной истории здание, и вход туда пролегал мимо уже знакомого скелета динозавра. Коллекция живописи была может и не особо велика, но были в ней вещи и ценные, и интересные, и просто очень красивые. Много морских пейзажей — традиционно любимая тема художников Аркадии, черпавших вдохновение в весной изменчивости моря. Семейные портреты и непременные зарисовки из жизни, картины на мифологические или религиозные сюжеты, натюрморты… В одном из залов целую стену занимала батальная панорама, а с противоположной стороны в гордом одиночестве красовалась жемчужина коллекции — великолепное изображение огромного куста цветущего чертополоха кисти Гектора Шлимана. Репортер отдельно задержался возле него, чтобы поведать спутнице забавную историю на тему живописи.

— Кажется, не слишком я вам помогла сегодня со статьёй? — искоса глянув на репортера, спросила Юлия, когда они вышли из галереи.

— Помогли, — заверил он. — Каждая деталь — драгоценна. У вас есть какие-то планы на вечер? Мы могли бы продолжить разговор о вашем брате.

— Андрэ, вы всё-таки слишком торопитесь! Увы, мне пора возвращаться.

— И мне нужно в редакцию, — вздохнул Андрэ. — Позвольте вас проводить?

— Благодарю вас, я бы хотела немного прогуляться у моря.

Помахав на прощание скелету динозавра, Юлия, замявшись на мгновение, легко, одними пальцами оперлась о предложенную руку.

Когда они расстались — Андрэ проводил её до Новой набережной и умчался в редакцию, предварительно взяв с неё честное слово встретиться снова в ближайшее время, — она вдруг поймала себя на мысли, что уже немного по нему скучает.

Остановившись у парапета, украшенного высокими декоративными вазами и статуями, Юлия всмотрелась вдаль. Почти у самой линии горизонта неторопливо шел огромный белый корабль. Несколько раз она видела подобные в Оксере и даже позволяла себе помечтать о путешествии. Мечта была не из разряда сказочных — всего-то купить билет в круиз и на несколько недель окунуться в совсем иную жизнь. Сложись обстоятельства иначе, она могла бы в этот раз сойти на берег Аркадии по трапу такого прекрасного корабля. А вместо этого пришлось впервые в жизни подняться в гондолу дирижабля и бороться со страхом невыносимо долгие часы пути из Ранконы.

Пора было возвращаться в «Магнат»: пообедать и переодеться. Может, и вправду вечером составить компанию Андрэ? Послушать очередной ворох его баек, что неизменно поднимали настроение.

— Госпожа Малло? — задумавшись, она не заметила, что любуется морским пейзажем уже не в одиночестве.

— Мы знакомы?

Конечно же, не знакомы. У Юлии всегда была отменная память на лица — фамильная, как любил шутить дядя Карл, — и незаметно подошедшего господина она обязательно запомнила бы. Даже если бы они виделись только один раз и мельком. И наверняка, не только она одна.

В Аркадии привычно смешение народов. Когда-то осваивать пространства на юге Вендоры собирался люд со всех уголков мира, смешиваясь и сплавляясь словно в огромном котле. Что уж говорить о нынешнем огромном торговом городе, где не стоило даже пытаться найти «чистокровного» вендорца. Мужчина, вставший рядом с ней, был красив, той утонченной правильностью черт, какой она не встречала ни дома, ни в Аркадии. Должно быть, среди его предков были выходцы с Востока — возможно, танкредские пираты, любимцы авторов авантюрных романов.

— Меня зовут Пауль Герент, — сказал он и, заметив промелькнувшую по её лицу тень, усмехнулся. — Полагаю, вам известно, кто я?

— Да, — Юлия тут же взяла себя в руки.

— Это хорошо, — кивнул он, — так нам будет проще понять друг друга. Давайте прогуляемся по набережной, сегодня чудесная погода.

Юлия пожала плечами и пошла рядом, удерживая приличествующую дистанцию.

— Прежде всего, — начал Пауль, — хочу, чтобы вы знали: я вам не враг.

— Очень приятно это слышать. Я бы не хотела с вами враждовать.

— Думаю, вы уже знаете, что меня с вашим младшим братом связывали общие дела, — продолжил мужчина. — Не волнуйтесь, в них не было ничего достойного вашего презрения. Мне нужны были только его знания и умения по поиску исторических артефактов. Я предложил ему найти для меня одну вещь из разрушенного поместья барона Майера-Троффе, знаменитого коллекционера древностей.

— Какую вещь?

— Старинную шкатулку, некогда принадлежавшую хану Менгу, — Пауль взмахнул рукой, на безымянном пальце блеснул драгоценным камнем перстень, стоивший, наверное, не меньше, чем дом семьи Малло в Ранконе. — Довольно долго её считали безвозвратно утерянной. Чуть не решили, что это сказка вроде зачарованного кольца Северного короля, пока она не всплыла в начале века на одном аукционе. Затем она довольно долго странствовала по частным собраниям, пока не очутилась в руках барона Майера-Троффе. Предвидя ваш вопрос, подлинность подтвердила компетентная международная комиссия. Здесь, как говорится, проверок не может быть слишком много.

— Полагаю, дальше опять что-то случилось? — приподняла бровь Юлия.

— Да, через несколько лет. Катастрофа, унесшая жизни всех оказавшихся в недобрый час в поместье, в том числе и барона с семейством. Было расследование, но результатов не дало. Затем то, что осталось, взяли под охрану. В первые годы туда и комар не пролетел бы, но уже лет десять как там всё просто разрушается, не защищенное ничем, кроме репутации. Простые люди туда не суются, но мародеры наведываются регулярно, пополняя черный рынок, через подпольные аукционы прошли все известные реликвии. Все, кроме шкатулки. Её хозяин спрятал очень надежно. Несколько поисковых команд вернулись ни с чем. Тогда я узнал о господине Кареле Малло и его талантах. И предложил ему взяться за эту работу.

— Почему вы считаете, что Карел нашел эту вещь? — спросила Юлия. — Вполне возможно, что он также потерпел неудачу.

— Вернувшись в город, он отправил мне весточку, сообщил, что выполнил задание. Знаете, госпожа Малло, в чем корень большинства сложностей? — Пауль вдруг повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза. — В непонимании! Если я говорю: в любое время дня или ночи — именно это я имею в виду. — Он сделал паузу. — Скажите, вы ведь получили вещи вашего брата?

— Среди них не было шкатулки. Конечно, его жилье очень сильно пострадало от огня…

— Эта вещь прошла через века, чтобы погибнуть в пожаре из-за неосторожности? Слишком банально. С вами не пытались связаться друзья Карела?

— Нет.

— А он сам?

— Если это шутка, господин Герент, — ледяным тоном отчеканила Юлия, — то она крайне дурного свойства.

— Я не шучу. Мои эксперты считают, что с очень большой вероятностью ваш брат жив и скрывается. Я прекрасно его понимаю. Если он вдруг объявится — передайте ему, что я не держу зла, и наш договор в силе.

— Если мой брат жив… — повторила Юлия.

* * *

Площадь Дукаса — катакомбы

— ...а это памятник кардиналу Дукасу, покровителю города, — Джарвис указал тростью на бронзовую фигуру в центре площади. Несмотря на величие личности, монумент не отличался выдающимися размерами, а горожане шутили, что кардинала изваяли «в натуральную величину». — Между прочим, причислен к лику святых. А если повернуться во-он туда, то увидите порт. Кардинал смотрит на прибывающих в город по воде и простирает над ними руку — благословляет. Неплохой был святой, кстати, сделал много полезного для этого города. При жизни, разумеется.

— Это семейное, — вздохнул Марк, перехватывая трость, чтобы достать носовой платок и утереть лоб. То ли от жары, то ли от нескончаемого монолога Джарвиса, но он основательно взмок и сейчас жаждал одного — скрыться в тени.

— Семейное? — переспросил старый маг, чутким ухом уловив в голосе спутника сарказм. — Все просто, Довилас, я люблю Аркадию. Этот город стоит того, чтобы его узнать получше.

— Даже несмотря на то, как Аркадия с вами обошлась? — спросил Марк.

— Злиться я могу только на собственную глупость. И вы тоже полюбите этот город, это неизбежно. Ну, идемте, нам туда. — И он указал на ряд ярко оформленных витрин. — Магазины готового платья, что нам и надо. И внутри прохладители помогут облегчить ваши страдания.

Юношей Марк Довилас не слишком задумывался о моде, увлеченный иными материями. С детства ему внушали, что опрятная одежда и начищенные ботинки куда важнее погони за модным цветом галстука и покроем пиджака. Да и в Ипсвике в студентах ценили талант и усердие, а не мастерство портного. Когда в моду вошли клетчатые шлезские жилеты, студент пятого курса Довилас готовился к выпускным экзаменам. Спустя год, когда континент сходил с ума по небрежному стилю «вольных художников» Эрдваца, он уже получил место на кафедре и с увлечением проводил опыты с полями Бойля. Еще пять лет — в моде велосипедные прогулки и спортивного кроя брюки, а Марку предложили стать заведующим кафедрой вместо собравшегося на покой доктора Хилла. Мода и профессор Довилас всегда шли параллельными курсами, как сказал бы покровительствующий морякам кардинал Дукас, хотя, мнение иностранного святого вряд ли бы озаботило профессора.

—Джарвис, — шепнул Марк на ухо ветерану, — это магазин женского платья.

— Спасибо, я знаю, — ответил тот и широко улыбнулся вышедшей из-за прилавка миловидной барышне в ответ на её «Чем могу помочь?»

Подавив малодушное желание покинуть магазин (сбежать, иными словами) и провести ближайшие полчаса в кофейне напротив, Марк огляделся. Явным и неоспоримым доводом за то, чтобы остаться, был превосходно отлаженный прохладитель. Затем на глаза попалась коллекция платков, среди которых, раз уж он все равно в магазине, Марк решил подыскать подарок для матери. Ну, и в-третьих... По здравому размышлению идея Джарвиса столь кардинально переодеть племянника была не так уж плоха. Другой вопрос, как Карел Малло отнесется к женскому платью?

— ...ли зеленое? — услышал он голос Джарвиса. — Довилас, вы заснули? Розовое или зеленое?

На прилавке лежал ворох кружев.

— Розовое, что бы это ни было, — отозвался Марк. — Выглядит презентабельно.

— Эту часть туалета не выставляют на обозрение, — наставительно сказал Джарвис, Марк пожал плечами, мол, сами спросили.

Джарвис только отмахнулся.

— Хорошо, розовое.

Зеленое кружево было убрано с прилавка, а вместо него явились коробочки с чулками, выбирать которые Марк отказался, а Джарвис, напротив, с видимым удовольствием пересмотрел не менее дюжины, прежде чем отложил самую, на его взгляд, лучшую пару.

— Еще нам нужен корсет, — сказал он.

— Конечно, — кивнула барышня. — Вы знаете размеры?

— У меня довольно крупная... племянница, — ответил Джарвис. — Размеры... вот тут (он очертил в воздухе две плавные дуги) весьма скромные, а вот тут (он соединил указательные и большие пальцы, образовав замкнутый круг, символизирующий талию) примерно как у моего друга, — и Джарвис кивнул на Марка.

— Номер восемь, — задумчиво сказала барышня, бросив на профессора профессиональный взгляд, и упорхнула в глубину магазина.

Карл невозмутимо отвернулся к витрине.

— Итак, осталось платье, — заметил он, когда корсет был одобрен и отложен к прочим покупкам.

— И туфли, — подсказал Марк.

— И шляпка, — кивнул Джарвис

— С вуалью.

— И перчатки.

Наотрез отказавшись помогать, Марк не без доли злорадства наблюдал, как мучается Джарвис, водружая друг на друга разнообразные картонные коробки, а потом пытаясь ухватить эту многоэтажную башню так, чтобы сохранить хотя бы небольшой обзор и минимальную маневренность. Кое-как добравшись до выхода, он одарил профессора столь кровожадным взглядом, что тот услужливо открыл перед ним двери и даже придержал, пока ветеран не выберется на улицу.

Марк вышел вслед за ним, с трудом сдерживая смех, и в жарком полуденном мареве полудня ему померещилось, что кардинал Дукас подмигивает.

В итоге Карл просто применил небольшое заклинание, заставив коробки крепко сцепиться друг с другом и зависнуть в воздухе над камнями мостовой. Громким свистом он подозвал экипаж.

— Ну-с, а теперь ваша очередь, Довилас, — Карл пристроил все покупки на свободном сидении и обратился к коллеге. — Давайте зайдем в магазин мужской одежды. Здесь неподалеку есть несколько.

— Зачем? — спросил Марк с подозрением.

— Выберем что-нибудь на смену вашему костюму.

— Прошу прощения? — профессор нахмурился, оглядел свой летний пиджак в серую полоску и безупречно блестящие ботинки и вопросительно посмотрел на Джарвиса. Тот поцокал языком:

— Нет-нет, все идеально. Идеально скучный классический костюм.

— Классика не бывает скучной, скучным бывает исполнение.

— Вот как раз ваш случай, Довилас. Не хотите — как хотите, но мое предложение останется в силе.

В следующей лавке они приобрели парик модного каштанового оттенка, уложенный в замысловатую прическу, и далее до самых катакомб добирались в молчании.

— С вашего разрешения, господа, я сначала побреюсь, — сказал Карел, раскладывая на ящике бритвенный станок, помазок и зеркальце, предусмотрительно захваченные дядей из отеля, — а вы располагайтесь как дома, — он сделал приглашающий жест.

— Как ты себя чувствуешь? — небрежно спросил Джарвис, исподтишка наблюдая за племянником. Тот пожал плечами, что, видимо, должно было означать «спасибо, хорошо». Старый маг покачал головой, но промолчал.

Спустя некоторое время Карел ополоснул лицо водой и обратил своё внимание на коробки с одеждой. И буквально через несколько мгновений катакомбы огласил его возглас:

— Дядя!!!

Марк выжидающе взглянул на Джарвиса, но тот и бровью не повел.

— Это что, шутка? — Карел держал в одной руке чулки, а в другой — шляпку. Шелковые ленты свисали почти до пола.

— Нет, — Джарвис покачал головой и аккуратно снял упаковочную бумагу с коробки, в которой лежали туфли. — Ты сам говорил вчера, что выйти в город, не замаскировавшись, не можешь. Поэтому тебе нужно переодеться.

— А просто поколдовать нельзя?

— На серьезные маскировочные чары нет времени, — ответил Марк.

— Мы тебя быстрее доставим в отель, чем доколдуем, — поддакнул Джарвис. — Эта маскировка идеальна. Никому и в голову не придет искать тебя под шляпкой с вуалью.

Карел одарил дядю свирепым взглядом, взял в руки платье и тряхнул за плечики. Из складок выпал маленький сверток с перчатками.

— Корсет поможешь затянуть, дядя? — язвительно спросил он.

— Крючки спереди, справишься сам.

Дальше, впрочем, процесс маскировки пошел бодрее, и когда Карел с Джарвисом заспорили, какую деталь туалета надевать первой, панталоны или сорочку, Марк почувствовал, что пора спасаться бегством.

Уже на выходе из убежища до него донеслось: «А ридикюль под платье? Его ты, надеюсь, купил? Как может приличная девушка выйти на улицу без ридикюля?»

С облегчением переведя дух, Марк присел на валун.

За его спиной зеленела цепь невысоких холмов, дальше начинался Рабочий Поселок — один из старейших районов Аркадии, где трудяги с каменоломен мирно уживались с «веселыми домами» и полулегальной опиумокурильней, а с заходом солнца к выходам из катакомб от стоящих на рейде кораблей причаливали шустрые лодки контрабандистов. Дальше их разгружали и переносили товары подземными ходами на склады, в городские лавки и даже роскошные магазины. Положить конец контрабанде клятвенно обещал каждый новый начальник полиции вот уже восьмой десяток лет…

Со склона открывался вид на бухту. Выступающие из воды камни обрамляли её полукругом, в другой стороне на мысе белел столбик маяка. Небольшие волны — прощальный привет ушедшей грозы — закручивались пенными гребешками на мелководье и мягко накатывали на берег. У самой кромки воды гнили искореженные временем и стихией остовы лодок да темнели груды выброшенных штормом водорослей, источая резкий запах. Крупный бродячий пес вяло трусил по своим собачьим делам, изредка останавливаясь и принюхиваясь, прежде чем продолжить свой путь.

Море дразнило. Марк скинул пиджак, расстегнул жилет и начал раздеваться.

Спускаться было неудобно – еще влажная после дождя земля держала нетвердо, и на какое-то мгновение он чуть не пожалел о спонтанном решении. К счастью, именно тут спуск завершился, сменившись широкой полосой теплого песка.

Вода, несмотря на господствующую уже которую неделю жару, оказалась холодной, но поворачивать назад было стыдно. Зайдя по пояс, Марк зачерпнул в ладони воды, плеснул себе на грудь и плечи и решительно оттолкнулся, окунаясь в воду. Всего через несколько сильных гребков он почувствовал, что море стало значительно теплее — ветер накануне только отогнал прогретую солнцем воду от берега. Заплыв подальше, он перевернулся на спину. Морская соль приятно пощипывала кожу, в чистом небе проносились черно-белыми черточками чайки, нарушая своими резкими криками тишину, и вокруг ни души — это вам не переполненные пляжи Аркадии.

Марк Довилас вырос в степях севера Ольтена, и море южного побережья впервые увидел в семнадцать. Оно было таким невыразимо прозрачным, что можно рассмотреть каждый камушек галечного дна, и ярко-синим, без малейшей примеси желто-зеленого. В Аркадии пляжи были мягкими, песчаными, и воздух совсем другой…. Ипсвик стоял на реке, где регулярно тренировалась сборная университета по академической гребле. К счастью, спортсмены занимали реку не постоянно, оставляя и другим возможность пообщаться с водной стихией. Марк неплохо плавал, хотя, конечно, реку не сравнить с открытым морем.

Удивительно, что он ни разу не уезжал на вакации к морю. Сначала лето проходило в научных конференциях и полевых исследованиях, а уволившись из университета, он остался в родном Крякенберри, где свободное время посвящал изысканиям по избавлению картофельных кустов от полосатого жука, которого в Ольтене называли вендорским, а в Вендоре — сольнюцким (все державы континента отбивались от сомнительной чести называться родиной этого вредителя).

Пожалуй, пора возвращаться.

Обсохнув на берегу, он оделся. На коже остались мельчайшие кристаллики соли, от чего её слегка покалывало — хорошо бы принять душ. Правда, к тому времени, как они доберутся до отеля, там наверняка отключат горячую воду на дневной перерыв, а включат ближе к ужину. С другой стороны, если понадобится — маг в состоянии организовать себе комфорт.

Прикрыв шляпой макушку, Марк перекинул пиджак через плечо и начал подниматься вверх по склону. На этот раз подъем он преодолел быстро, сразу наткнувшись на более удобную тропку с другой стороны. Даже давняя травма словно решила уйти на отдых — он почти забыл, когда боль в колене напоминала о себе в последний раз.

Джарвис и Карел ожидали его у входа в катакомбы.

— Как вода? — с непроницаемым видом спросил старый маг.

— Замечательно, — в тон ему ответствовал профессор, разглядывая преображенного Карела.

Следовало признать, что девица получилась весьма эффектная. Не сказать, чтобы красавица, но заметная: высокая и статная, возможно, не слишком фигуристая, но с осиной талией и роскошными каштановыми локонами под модной шляпкой.

Карел театрально вздохнул.

— Все-таки, дядя, ты слабо разбираешься в современной моде, — пожурил он старшего родственника. — Этот фасон вышел из неё еще весной. Надеюсь, меня не увидит никто из знакомых.

Марк не удержался и фыркнул, а Джарвис одарил племянника очень мрачным взглядом.

— Вуаль опусти, — велел он и первым направился за холмы.

* * *

Отель «Магнат»

Ференц Малло посмотрел на часы: в запасе осталось еще достаточно времени, чтобы посидеть в летнем зале ресторана при отеле, поглазеть по сторонам и отдохнуть перед намечающимся вечером грандиозным событием. Всю первую половину дня он провел в Академии наук, выслушивая завершающие доклады и речи, и наконец-то исполнил свой гражданский долг ученого. Незаметно конференция подошла к концу, хотя, если учесть, с какими событиями пересеклись ученые заседания.… Оставалось только еще раз поблагодарить Марка Довиласа.

Этим утром профессор лично разбудил бывшего студента, заявив, что и так уже прошли слухи об ольтенской делегации, которая в полном составе является только на званый обед по поводу открытия конференции. А значит, Ференцу надлежит помелькать пред очами организаторов, пока те не начали строчить любезные письма декану Кэрью.

Затем профессор оделся и с самого утра ушел куда-то вместе с Карлом Джарвисом, заставив молодого человека задуматься: что же общего вдруг обнаружилось у двух магов, особенно при том, что один из них в жизни не отличался законопослушностью? Вариантов, на самом деле, имелось уйма, и к каждому он мог процитировать соответствующую статью уголовного кодекса.

Усилием воли Ференц затолкал некстати всплывшие привычки в самый дальний угол. Он терпеть не мог вспоминать о службе в отпуске.

Меж колонн, поддерживающих навес, промелькнула знакомая стройная фигура. Ференц привстал и приветливо помахал сестре рукой, приглашая присоединиться к нему.

— Как прошел день? — спросила Юлия, усаживаясь напротив.

— Тоска! — с чувством ответил младший брат. — Скука смертная! В очередной раз убедился, что правильно сделал, приняв предложение генерала вместо того, чтобы остаться в Университете и строить научную карьеру. Я бы там точно всех взорвал.

— Профессор Довилас ведь справляется, — напомнила сестра.

— Это же профессор Довилас! — назидательно поднял указательный палец Ференц. — Он личность героическая.

Юлия опустила глаза, скрывая улыбку. Марк Довилас не походил на героя, но она знала из рассказов брата и его друзей, что сделал в прошлом году этот человек. Точнее, что они сделали все вместе. Если вкратце — спас Ольтен, а может, и не только его. С другой стороны, это еще не повод прощать ему недавние скептические высказывания на тему антинаучности её с Карелом чар. Даже из уважения к заслугам перед страной.

— Рекомендую здешний фирменный чай, — продолжил Ференц. — Мне вечером предстоят очередные непринужденные беседы о науке в Академии. Честное слово, если бы не пообещали достойно накормить — прогулял бы самым бессовестным образом.

— Так ты сейчас готовишься? — Юлия приподняла бровь и кивнула на тарелку брата, уже откровенно веселясь. — А не боишься испортить аппетит?

— Еще уйма времени, — заверил её Ференц, — успею проголодаться. Я думал, ты со своим репортером останешься обедать в городе.

— У Андрэ какие-то дела в редакции, — «Андрэ», многозначительно хмыкнул Ференц, Юлия в ответ скорчила гримаску. — И он не мой.

— Держу пари, он бы не отказался. Что-то мне подсказывает что господина Бенара интересует далеко не только возможная статья.

— Думаю, в первую очередь его интересует именно статья, — ответила сестра.

Очень кстати подошел гарсон с заказом. Юлия помолчала, изучая плавающие в заварнике лепестки цветов (знаменитый на всю Аркадию цветочно-фруктовый чай подавали только в «Магнате» и держали рецепт в секрете), поднесла к губам чашку — законное право взять паузу в разговоре.

Чай был выше всяких похвал. Вот бы выкрасть этот секретный рецепт и произвести фурор дома… Юлия сразу же мысленно одернула себя. Еще не хватало проговориться в присутствии, например, дяди Карла. С того сталось бы сразу же осуществить её смутные мечтания.

Поставив чашку обратно, она решительно сменила тему беседы.

— Сегодня на набережной я познакомилась с господином Паулем Герентом.

— С кем? — не поверил Ференц.

— С Паулем Герентом, — повторила Юлия. — Мы с ним немного побеседовали. Знаешь, он совершенно не похож на зловещего типа. Весьма обходительный и…обаятельный господин.

— Обаятельный? — осторожно переспросил брат.

— Да, — кивнула сестра. — И чрезвычайно привлекательный внешне. Настоящий роковой герой из романов.

На лице Ференца отразилась столь богатая и красочная гамма эмоций, что Юлия любовалась ими еще секунду-другую, прежде чем успокаивающе похлопать по руке.

— Извини, — произнесла она, — ты так реагируешь, что невозможно отказать себе в удовольствии подразнить тебя. Я знаю, что собой представляет этот человек. И видимостью меня очень сложно обмануть.

— Надеюсь, хоть в этом наши фамильные черты окажутся полезными, — вздохнул Ференц. — Что ему было нужно?

— Хотел поговорить о Кареле. Кстати, он тоже считает, что наш брат жив. — Допив свой чай, она встала из-за стола. — Засим оставляю тебя. Готовься к банкету и помни: даже там ты будешь представлять нашу страну!

Ференц рассмеялся, но его улыбка быстро растаяла, как только ушла сестра ушла. Он снова сел за стол, задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, потом налил себе еще чаю. Герент — не маг, зато хорошо разбирается в других вопросах, и у него должны быть свои источники информации, очень надежные. Ну и как прикажете расценивать этот ход? Жест доброй воли или ловушка? Эх, посоветоваться бы с дядей.

Словно в ответ на его мысленное пожелание у противоположного конца дворика возникла знакомая невысокая фигура Джарвиса. Карл заметил племянника и отсалютовал ему шляпой.

Проводив родственника взглядом, Ференц чуть не поперхнулся при виде профессора Довиласа под руку с незнакомой девицей — очень высокой, но плоской, как доска (обилие кружев на отсутствующем бюсте не смогло обмануть наметанный взгляд криминалиста). Недостаток пышности форм компенсировала прическа, на которой чудом держалась шляпка с вуалью.

Первым порывом было немедленно протереть глаза, вторым — позвать обратно сестру и попросить проверить, нет ли у него жара. Ференц сдержался, но на всякий случай незаметно сотворил простенькое заклинание рассеивания чар. Увы, безумное видение и не подумало исчезнуть.

Поравнявшись с ним, Марк церемонно поклонился, а девица, продолжавшая цепляться за локоть профессора, кокетливо помахала Ференцу, введя его в ступор почище боевого парализующего заклинания. К тому времени, как молодому магу удалось побороть оцепенение и вернуть речь, профессор и его спутница скрылись в холле отеля.

* * *

— Все-таки, не нравится мне ваше состояние, — сказал Марк, когда Карел, сдернув с головы шляпку вместе с фальшивыми локонами, упал на диванчик в номере Джарвиса. Вид у молодого человека и впрямь был неважный, словно прогулка по улице выпила остатки его сил: лицо бледнело все сильнее, на коже выступили мелкие капельки испарины, и дышал он нервно, часто и мелко.

— Я посмотрю, — коротко бросил Джарвис, склоняясь к племяннику.

В дверь номера постучали, потом, прежде чем хоть кто-то успел бы воспрепятствовать, она распахнулась, и на пороге возник Ференц Малло.

— Вы что, не заперли дверь, Довилас?

— Дядя, нужно побеседовать…да что здесь происх…?

Слова Ференца застыли у него на губах, потому что он увидел брата. В женском наряде, бледного и взъерошенного, но, несомненно, живого.

— Карел?

В ту же самую секунду Карел схватился за грудь начал валиться на пол. Марк бросился к нему, опережая Джарвиса, но споткнулся, натолкнувшись на невидимую преграду.

— Всем стоять! — крикнул он, и Джарвис с Ференцем замерли в двух шагах от хрипящего на полу Карела.

— Что, черт побери… — пробормотал старый маг, протягивая вперед руку и ощупывая пространство. Карел разжал руки и обмяк. Ференц наскоро запечатал номер, чтобы не впустить никого без позволения и не выпустить наружу ни звука, и подбежал к магам, на ходу собирая заклинание. Марк стащил пиджак и закатал рукава рубашки. С кончиков его пальцев срывались и тут же гасли искорки.

— Проявление, — скомандовал он Ференцу, — и сразу уровень шестой, не ниже.

Комнату залил холодный зеленый свет, предметы потеряли очертания, став темными колыхающимися пятнами.

Пятно возле дивана было плотнее и чернее: вокруг тела Карела свилось нечто вроде кокона, от которого во все стороны тянулись эфирные нити. Джарвис схватил Марка за плечо, когда тот уже почти коснулся нитей, и вокруг обоих на доли секунд завернулась спиралью, растрепав волосы, горячая волна. Свободные магические связи дернулись и опали, а ветеран отошел в сторону, стряхивая с пальцев тяжелые капли.

Все, кто был в этот час в отеле, почувствовали легкое недомогание — у кого-то сдавило виски, у кого-то заныл зуб или екнуло сердце. Только хороший маг-практик смог бы узнать в этом отдачу от чужого колдовства, но к счастью, все подобные практики сейчас собрались в номере Джарвиса.

Марк плеснул рыжим пламенем с поднятой ладони, и кокон, попав под этот поток, сам распался на лоскуты с трепещущими краями. Истончившись, фрагменты устремились друг к другу, пытаясь соединиться в новый кокон и накрыть свою жертву, но Ференц уже схватил брата за рукав и оттянул в другую сторону, пока Марк старательно выжигал оставшиеся лоскуты по всей комнате, оставив только один, самый мелкий обрывок — он поймал его на лету и зажал в кулаке. То ли живое, то ли искусственное, мерзкое порождение непонятной природы безуспешно пыталось проскользнуть сквозь пальцы и вырваться на свободу, но Марк держал крепко.

Зеленый свет померк, комната обрела привычный вид, и Джарвис, по-стариковски покряхтывая, поднялся с колен. Ференц и Марк осторожно подняли Карела и уложили на диван.

Ференц встал в изголовье, опершись ладонями о подлокотник и пытаясь перевести дух, Марк свободной рукой достал платок и завернул в него пойманную кляксу — что бы это ни было, оно уже не шевелилось. Он положил сверток на столик возле окна и тоже глубоко вздохнул.

По потолку метнулись и исчезли тени.

Карел застонал, приходя в себя, и попытался встать, но тело плохо слушалось.

— Лежите, — строго велел Марк, присаживаясь на край дивана. — Должен сказать, вам чертовски повезло. — Он слегка похлопал Карела плечу, подбадривая, потом положил ладонь ему на лоб, и молодой человек тут же уснул.

Ференц осторожно раскрыл ладонь и провел ею по воздуху над спящим братом. Тело Карела сделалось зыбким, словно погруженным в прозрачную воду, черты расплывались, растворялись и снова возникали.

— Его всего накрыло, — сказал он.

— Джарвис, это ваши катакомбы? — устало спросил Марк. — Накопилась, должно быть, где-то критическая масса, а он не заметил и влез по самую макушку.

— Вот чего там никогда не было, так это застоявшейся магии. Потому и любили в них прятаться. Уникально здоровый фон, идеальное и насквозь обычное место, — уверенно заявил старый маг. Он развернул носовой платок, мизинцем ткнул в остатки черной кляксы и поднес к носу оставшуюся на пальце копоть. — Неживое что-то.

— В лабораторию бы, — нахмурился Ференц.

— За такие образцы нас посадят, — хмыкнул Джарвис. — Всех троих. И даже разбираться не станут.

— Можно договориться с профессором Дейтмаром, — сказал Марк. — Он пустит к себе на кафедру.

— Допустим, — задумчиво протянул Джарвис, — сначала мы соберем все, что Карел потерял здесь. Должно хватить для анализа…

— Надо зафиксировать его полиморфическую оболочку, чтобы не допустить расползания этой дряни, — заметил Ференц. Профессор кивнул.

— И тем не менее, — продолжил свою мысль Джарвис, — раз в катакомбах его так поразить не могло, тогда где? Случись в Аркадии какой выброс такой природы, мы бы узнали. Здесь бы все вместо конференции бегали да чистили окрестности.

— А если не в Аркадии? Или если сошло все за сезонные колебания? — покачал головой Марк. — А задеть могло ведь и еще кого-то…

— Не помню такого сезона, — вздохнул Джарвис. — Карел, Карел, где же тебя носило?

— Майердол, — сказал Ференц. — Это тебе, дядя, говорит о чем-нибудь?

Джарвис сверкнул единственным глазом.

— Еще бы! До сих пор нет-нет да всплывет какая-нибудь диковинка оттуда. Но там уже много лет как тихо, одни сверчки да жабы. Вы ведь знаете об этом случае, Довилас?

— Читал, но сейчас не вспомню подробностей. Ференц, пригласите сюда вашу сестру. Нам понадобится её помощь.

В ту же секунду раздался стук, заставивший уже Ференца дернуться и удивленно покоситься на дверь — наложенные им чары должны были отвадить любого случайного прохожего. Но почти сразу же он понял, кто стоит с той стороны.

— Ференц, и ты здесь? — сказала Юлия. — Нам нужно немедленно поговорить… — она осеклась, заглянула брату через плечо — и тот едва успел уступить ей дорогу.

— Я как раз хотел идти за тобой, — только и пробормотал Ференц ей вслед.

Юлия бросилась к дивану, упала на колени и сжала руку Карела.

— Госпожа Малло, пожалуйста, сохраняйте спокойствие, — попросил Марк. Молодая женщина даже не повернулась, и тогда Марк повторил настойчивее: — Пожалуйста, Юлия! Это крайне важно!

— Я всё объясню, — шепотом пообещал племяннице Джарвис, пока Ференц опять запирал и магически запечатывал дверь номера.

Юлия глубоко вздохнула и посмотрела прямо на обоих магов, на этот раз её лицо казалось абсолютно спокойным.

— Возьмите вашего брата за руки, — велел Марк. Она подчинилась. Марк сделал несколько черновиков и передал Ференцу, который расставил их вокруг соединенных рук брата и сестры.

— Ну-ка, я помогу, — сказал Джарвис, поднимаясь.

— Сделайте одолжение, — несколько рассеянно ответил Марк. — Ференц, сначала вы.

Черновики вспыхнули, образуя единое заклинание, и вокруг ладоней Юлии и Карела, между пальцами, обхватывая запястья, заструилась алая лента, с тихим шипением впитываясь в кожу без следа. Женщина напряженно следила за ней — точно такую же, только тоньше и бледнее, они с Карелом вплели в свои медальоны перед отъездом брата в Вендору. Словно в прошлой жизни.

Марк позвал Джарвиса. Наступила их очередь.

Вокруг Карела собралось облако из мелких темных песчинок. Они струйками стекали к молодому человеку из-под мебели, с потолка, вылетали из стен, пересекались и соединялись роем болотных мошек, застигшим жертву.

Ференц потянул сестру за руку, призывая встать с дивана и отойти в сторону.

Песчаный рой уплотнился и по жесту Марка накрыл Карела полностью. Юлия чуть поморщилась, наблюдая за движением песчинок, но через мгновение это облако растаяло, будто всосавшись. Бледное лицо молодого человека окрасилось слабым румянцем, дыхание выровнялось.

— Ох, грехи наши тяжкие, — пробормотал Джарвис. — Как вы, Довилас?

Марк неопределенно махнул рукой. Отдачу взломщик перенаправил, но и без нее мутило.

— Профессор, — сказал Ференц торжественно, — наша семья перед вами в неоплатном долгу! Позвольте…

— Не позволю! — довольно резко ответил Марк. — Извините, Ференц, но лучше не начинайте. Когда меня вот так поблагодарили в прошлый раз, это добром не закончилось.

— А просто спасибо вы примете?

— Если только это будет и правда обычное спасибо.

Карел что-то пробормотал во сне, Юлия тоже хотела что-то сказать, запнулась, из её глаз брызнули слезы. Отвернувшись, она спрятала лицо в ладонях, Ференц подошел к ней и обнял.

— Ну что ты, — пробормотал он, — Карел ведь живой. Мы и надеяться не смели, но он живой. Давай радоваться, а ты плачешь.

— Это нервное, — между всхлипами ответила Юлия.

— Пойдемте, Довилас, — сказал Джарвис, кладя профессору руку на плечо, — мы тут сейчас лишние.

…когда они вышли в коридор, Марк спокойно и даже аккуратно взял «коллегу» за грудки и приложил о стену.

— Какого дьявола, — в ярости прошипел он. — Вы, что, решили, я не замечу ваших уголовных штучек? Я же запретил!

В следующее мгновение уже Довиласа снесло волной, прижав к противоположной стене. Джарвис расправил плечи, вздохнул и подошел к распластанному противнику.

— Запрещать будешь студентам у себя на кафедре, — сказал он. — А мне меньше всего хочется волочь тебя на себе, пока ты будешь наслаждаться отдачей. Или навещать в больнице. Поэтому свои знаменитые моральные принципы ты запрешь в шкафу и выбросишь ключ, а слушать будешь меня. Ты хорошо понял?

По кончикам его пальцев пробежали белые искры — и обездвиживающее заклятье исчезло. Освободившийся Марк навис над Джарвисом, в глазах его читалось явное и жгучее желание убийства.

— Мы с вами еще побеседуем, — процедил он и, отвернувшись от ветерана, пошел к себе в номер.

Когда дверь за профессором захлопнулась, Карл достал из кармана платок и вытер выступившие на лбу капельки.

Глава 7

Отель «Магнат»

Темнота постепенно светлела, уступая место серым утренним сумеркам. За окном робко чирикнула ранняя пичужка, где-то вдали начался собачий разговор. Заводилой выступала всегда одна и та же псина — сначала долгий протяжный вой, затем отрывистый лай, к которому присоединяются прочие звери: и басовито гавкающие здоровые дворняги, и мелочь, в которой кроме визга и вредной натуры почти ничего и нет.

Марк с тяжким вздохом покосился на часы — начало шестого утра. Еще бы спать и спать.

Он перевернулся на спину, прикрыл глаза рукой — бесполезно.

Эту ночь он провел отвратительно, то проваливаясь ненадолго в забытье, то часами ворочаясь и взбивая подушку. На соседней кровати, которую обычно занимал Ференц, мирно похрапывал Джарвис, да так безмятежно, что профессору снова захотелось его придушить.

После того, как удалось стабилизировать состояние Карела, Джарвис ушел договариваться о поселении новой «постоялицы». Препятствовать ему не стали: коль хозяин номера не против подселения, а денежные ассигнации столь приятно шуршат, администрация охотно пойдет навстречу пожеланиям клиента. «Моя любимая племянница Юлия совершенно случайно встретила свою любимую подругу Клару, которой, вот незадача, негде остановиться». Пострадавшего решили на первое время оставить в номере Джарвиса, а дежурить у постели вызвался Ференц, решив, что и профессору, и дяде необходим отдых.

Правда, отдохнуть Марку удалось далеко не сразу. Сначала он еще раз съездил в Академию — извиниться за отсутствующего господина Малло и выпить несколько рюмок с Дейтмаром. Подобревший под действием алкоголя вендорец клятвенно пообещал предоставить коллегам на завтра лабораторию. Марк, однако, перестраховался, уговорив Дейтмара сразу же подписать пропуск для себя и Ференца. По счастью, от банкетного зала до кабинета декана было недалеко, всего-то подняться на пару этажей.

Банкет по случаю закрытия конференции был роскошен, и тем печальнее было осознавать, что на сей раз Марку он доставит удовольствие скорее эстетическое, нежели гастрономическое: времени, чтобы дожидаться общего приглашения к столу, совершенно не было.

С Джарвисом они почти не разговаривали. Марк был слишком зол на него. Хотя, если честно — больше на себя самого, что поддался эмоциям и на мгновение забыл, с кем имеет дело. Со стороны Карла было весьма любезно напомнить об этом в столь сдержанной манере, мог ведь обойтись и жестче. Зато самого Джарвиса похоже, переживания Марка заботили менее всего на свете — пожелал соседу приятных сновидений, улегся на кровать Ференца и уже через несколько минут захрапел.

Без четверти шесть утра. Довилас вздохнул и встал — дурацкая ночь, ну и не стоит её продлевать. Предстоит множество забот, и чем больше времени у них будет — тем лучше.

Взятый накануне образец темнел в непроницаемом коконе из магических полей за стеклянной стенкой (накануне Марк попросту засунул этот кокон в стакан и прикрыл книжкой). Для лабораторных исследований полагались специальные контейнеры, но сейчас приходилось импровизировать. К тому же, отдав практической магии две трети своей жизни, Марк точно знал, что и когда в этой работе действительно необходимо.

Одевшись, он вышел в коридоре. Бывший номер Джарвиса был чуть дальше.

Карел Малло спал на боку, засунув одну руку под подушку и прикрываясь уголком тонкого одеяла. Выглядел он много лучше, чем накануне. Рядом в кресле сидела его сестра — склонив голову на спинку, закрыв глаза — тоже уснула. На полу темнел обложкой небольшой томик — Юлия читала, но сон подкрался незаметно, и книжка выскользнула из пальцев. Марк поднял её и положил на столик рядом.

В сплетении магических нитей, окружавших Карела, горела темно-красная лента, то становясь ярче, то бледнея в ответ на движение сгустков вязкой черноты. Это беспокоило: то ли что-то они упустили вчера, то ли, несмотря на поставленные защиты, Карел все еще оставался связан с источником тлетворного воздействия… Марк склонился над молодым человеком, всматриваясь в полиморфическую оболочку.

Пробуждение Юлии он скорее почувствовал, чем услышал.

— Простите, — сказал он, — не хотел вас потревожить.

— Вы и не потревожили.

— Я думал, что дежурить у постели больного будет Ференц.

— Я его выгнала. Отправила охранять мои вещи и уже предчувствую, как он будет жаловаться, — ответила Юлия и добавила после паузы: — Именно я всегда сидела с Карелом, когда он болел в детстве.

— Понимаю, — вздохнул профессор. — Но вам не обязательно было проводить здесь всю ночь. Если бы состояние вашего брата изменилось, мы сразу узнали бы. Я оставил заклятье наблюдения. А я хорошо колдую, — против его желания это прозвучало с гордостью.

— Да, я заметила, — кивнула она. — Вчера вы вышли на очень высокий уровень без особого труда.

— Ваш вклад важнее. У вас с Карелом очень тесная связь, я её только оформил. Пока точно не знаю, что с ним произошло. Нужно не дать ему снова сорваться туда, откуда мы его вчера вытащили. И у вас это получится лучше всех. Удержать его.

Юлия снова кивнула. Довилас протянул руку, и с кончиков его пальцев полыхнуло светлым пламенем. Темные пятна в оболочке сгорели в один миг без следа.

— Мне очень не нравится эта чернота. Вчера я нейтрализовал её, а она снова проступает. Будто дотягивается откуда-то извне. Такое бывает при некоторых наведенных проклятиях, но других признаков, указывающих на них, нет…

— Может, спонтанные чары? — предположила Юлия. — Проследить их источник бывает очень сложно.

— Да, такое возможно, — согласился маг. — Я сталкивался со спонтанными чарами в прошлом, та еще задача, очень много побочных факторов. Надеюсь, скоро я буду знать больше. Пока мы боремся с симптомами, не понимая причин, что даёт эффект, но только на короткий срок… Могу я еще раз взглянуть на ваш медальон?

— Конечно.

Она расстегнула цепочку и протянула магу украшение. Довилас взвесил медальон на ладони, поднес к глазам, коснулся овальной крышечки, пропустил цепочку через пальцы.

— Благодарю вас, — сказал он, возвращая вещицу. — Я должен принести вам извинения.

— Вы ничего не должны, — покачала головой Юлия.

— В таком случае, я хочу принести вам извинения за то, как сначала оценил вашу работу. Да, это не академическая магия, зато весьма действенно. Как вы обнаружили нас вчера?

— Почувствовала присутствие Карела. — Юлия склонила голову, застегивая цепочку. — Сначала подумала, что схожу с ума. Боялась допустить даже на миг, что это может быть правдой. Но решила проверить еще раз вместе с дядей.

— Это он учил вас колдовать?

— Да. Одна из причин тому, что наши родители и дядя Карл не очень-то ладили. — По губам её мелькнула тень невеселой улыбки. — Родители полагали, что о некоторых вещах женщинам знать ни к чему. Дядя считал, что они ошибаются. И я ему за это очень благодарна. Уроки мне пригодились не раз и не два. Когда способности обнаружились у Ференца, было гораздо проще: он мужчина, значит, мог учиться, поступить в Ипсвик на магический факультет. У Карела дар тоже есть, но он с детства знал, что будет изучать историю, вы бы видели книжные полки в его комнате…

— О чем вы тут секретничаете? Неужто о делах сердечных? — Карел проснулся и с явным интересом переводил взгляд с сестры на профессора.

— Прошу прощения, мы, кажется, разбудили вас, — вздохнул Марк.

— Пустое, — отмахнулся молодой человек. — Я привык вставать очень рано. А на раскопках мы вообще не ложились. Всегда находились занятия поинтереснее. Например, заполнение журналов, дневников и составление описей. Захватывающее действо, без кувшина кофе не справишься. А после кувшина кофе — какой уже сон?

— Это когда ты пулю вместо сувениров привез? — напомнила Юлия. — Занятная, похоже, была опись.

— Риск — наше призвание! — продекламировал брат, снова откидываясь на подушку. — Нормальный распорядок дня: копать днем, отстреливаться по ночам. В окрестностях было полно всякого сброда, ищущего, чем бы ценным поживиться.

Марк снова протянул руку, провел над его лицом, поморщился.

— Судя по всему, из — как это называется, Майердола? — вы привезли кое-что похуже…

— У нас это называют «царским проклятьем», — с кривой усмешкой ответил Карел. — Помните, как тридцать лет назад вскрыли гробницу царя Тамгера? Между прочим, сперва радовались. То есть, и сейчас радуются — золота и прочих ценностей там было достаточно, не говоря о свитках с кучей важных записей. Но почти все участники той экспедиции не прожили и года — кто скончался от болезней, коих в наших краях отродясь не было, с кем случился несчастный случай. Графа Эдвардса, который все это и организовал, отравили жена и её любовник. В Майердол тоже совались отчаянные ребята, и большинство закончило плохо.

— Ну а ты зачем полез? — спросила Юлия.

— Деньги, — развел руками младший брат. — Долгов накопилось, а жалованья в музее на еду с трудом хватало. Я уже несколько раз проделывал подобное. Не смотри так, не чужие же дома грабил, и до сих пор везло…

— Зато теперь ты расквитался за все своё везение, — угрюмо произнесла сестра.

— Хватит, — решительно сменил тему профессор. — На сегодня я запрещаю вам, молодой человек, вставать с постели. И только попробуйте ослушаться — превращу в лягушку. Госпожа Малло, — его тон смягчился, — вам стоит отдохнуть. Мы с Ференцем сейчас поедем в лабораторию, надеюсь, мой коллега Дейтмар еще не передумал нас туда пускать. Я хочу исследовать оставшийся осадок. Удастся выяснить, что это такое — можно будет понять и как его полностью нейтрализовать. Карелу нужен покой, поэтому сейчас мы с вами покинем его, и вы отправитесь к себе, а ваш брат продолжит прерванный сон.

— Спасибо, господин Довилас, — искренне сказала Юлия.

Выйдя из номера, они чуть не столкнулись с горничной. Та окинула их равнодушным взглядом и заспешила прочь по своим делам. Марк поморщился — не в его правилах было колдовать над посторонними, но без сплетен, как ранним утром он покидал чужой номер в сопровождении дамы, лучше обойтись.

* * *

Государственная академия имени Гернгольца

На пороге лаборатории Марка и Ференца встречал сам профессор Дейтмар с двумя белыми халатами в руках, неприлично свежий и довольный жизнью, несмотря на вчерашнее достойное завершение конференции. А все надежды Марка обойтись без присутствия коллег из Аркадии растаяли как дым.

— Вы ведь у нас уже были, Довилас, — припомнил Дейтмар, отпирая двери, пока гости облачались в халаты. — С тех пор здесь многое изменилось. Входите же, господа!

Университетская лаборатория производила впечатление: просторно, через высокое окно струится свет, сверкают хромированные детали новеньких приборов. А как только Ференц опознал возвышающийся на почетном месте аппарат, ему стоило немалых усилий сдержать завистливый стон.

— Это же спектрограф последней модели. Его даже у нас в служебной лаборатории нет!

— Кэрью обещал в лепешку расшибиться, но достать такой нам в Ипсвик к началу учебного года, — тихо ответил Марк. — Если что — будете проводить экспертизу в факультетской лаборатории, пока генерал не расщедрится.

За их спинами раздались шаги, и в лабораторию вошли три молодых человека, на первый взгляд похожие как близнецы — в белых халатах, с аккуратными проборами в волосах. Поприветствовав собравшихся ученых, они выстроились у стенки и замерли.

— А это что это за публика? — опешил Марк. — Дейтмар, вы пригласили зрителей?

— Всего лишь скромное вознаграждение за использование нашей лаборатории, — усмехнулся в ответ коллега. — Мои лучшие студенты. Хочу, чтобы они понаблюдали за работой.

— И вы заставили их притащиться в Академию? Летом? Удивительно, что они вообще остались на каникулах в городе, — вздохнул Ференц.

— Мы уже в Аркадии, куда отсюда еще ехать? — отозвался один из молодых людей.

— Я гарантирую, что за пределы лаборатории не вылетит ни звука, — посерьёзнев, заверил коллег Дейтмар. — Но упустить возможность я просто не мог! Когда еще удастся затащить в мои владения профессора Довиласа!

— И показать его публике, — пробормотал Марк. У известности, за которой он никогда не гнался, имелось слишком много побочных эффектов.

— Зная вас, Довилас, я уверен, что вы не собираетесь нарушать уголовный кодекс, посему, не вижу препятствий для небольшого мастер-класса.

— Что-то мне подсказывает, что вы уверены в моем положительном ответе, — вздохнул Марк.

— Разумеется! — Дейтмар был сама невинность.

…Академия имени Гернгольца была, возможно, не самой крупной обителью магов Вендоры, но самой популярной, не в последнюю очередь из-за близости к морю. Именно здесь начинали свой научный путь многие выдающиеся ученые, в этих стенах проходили испытания прохладителя и первых аппаратов для магограмм. Больше тридцати лет назад здесь учился Карл Джарвис.

Ференц любил лаборатории, хотя многие искреннее не понимали, что интересного в возне с пробирками и громоздкими аппаратами. Он в ответ пожимал плечами, давно оставив попытки не то, чтобы объяснить, но описать, каково это — найти ту самую тоненькую ниточку, потянув за которую, можно распутать клубок загадки и ощутить свой миг триумфа.

Кроме того, еще студентом он ощущал в себе тягу к экспериментам. После одного из них проводивший лабораторное занятие профессор Марк Довилас окинул взглядом осколки реторт, отломанные ножки стола, перевернутые стулья и плавающие в воздухе клубы дыма, одним пальцем поманил к себе студента и, как был, в покрытом сажей халате, повел юную надежду практической магии прямиком к профессору Шомбергу. Тому хватило всего двух взглядов — на преподавателя и на ученика — чтобы согласно кивнуть. Отныне третьекурсник Малло проводил свои эксперименты под крылом и личным руководством заведующего кафедрой практической магии.

А теперь, спустя почти восемь лет, они работали вместе на равных.

Разделив черное вещество, оставшееся после происшествия накануне, Марк передал часть Ференцу, а сам занялся магическими полями. Ференц понес образец к вожделенному спектрографу.

Некоторое время всё проходило в полной тишине, пока Марк не перехватил жадный взгляд одного из студентов и не ощутил нечто вроде укола совести. Кивком он пригласил скромно подпирающую стенку троицу к своему столу. Студенты рванули наперегонки как на чемпионате Вендорры, сражаясь за большую золотую медаль. Ференц, ради этой сцены даже оторвавшийся от окуляра спектрографа, ухмыльнулся.

— Проявление, сетку Маннергейма, — комментировал Марк, — искривление поля, фиксируем… О чем говорит такая реакция?.. Сударь, верните образец на место, сувенир из этой штуки не выйдет, слишком ядовита.

Студент поспешно вытер палец салфеткой, а Ференц, не оборачиваясь, опять улыбнулся про себя — в свое время он тоже безоговорочно принимал на веру все слова преподавателей.

…За два часа работы накопилось немало данных, но они все еще ни на шаг не приблизивших к разгадке. Марк и Ференц почти физически ощущали, как утекает песочной струйкой время и уносит частички жизни Карела Малло. Хозяина лаборатории в подробности не посвящали, но общее напряжение передалось и ему.

— Мы ходим кругами, — тяжело вздохнул профессор Довилас.

— Я хочу попробовать экспериментальный метод, — Ференц потер ладонью лоб. — Мы с Ломани разработали его с месяц назад, во время одного расследования.

— Еще не публиковали? — уточнил Дейтмар.

— Может, осенью, в новом выпуске «Вестника», — ответил Ференц, виновато косясь на профессора Довиласа, но тот улыбнулся.

— В таком случае, нам вдвойне повезло, — довольно сказал Дейтмар. — Проверим заодно и вашу методику.

— Она требует дополнительных мер безопасности, — многозначительно произнес Ференц, кося глазом в сторону студентов. Декан понимающе прикрыл глаза и обратился к молодежи:

— Сегодняшнее практическое занятие окончено. Уверен, вы извлекли из него немалую пользу.

Когда закрылась дверь, Дейтмар повернулся к Марку с Ференцем, всем своим видом демонстрируя, что с нетерпением ожидает продолжения.

— Вам карты в руки, — Марк сделал приглашающий жест. — Ведите нас. А я, с вашего позволения, буду вам ассистировать.

— И я тоже, — добавил Дейтмар. — Нельзя же упустить случай научиться чему-то новому.

Ференц недоверчиво посмотрел на обоих старших по научному званию коллег, прочистил горло и пошел к шкафу с реактивами. Достав три плотно закрытых колбы, он вручил их Дейтмару.

— Нужен адсорбент, как для очистки воды.

И пока Дейтмар пошел готовить нужные препараты, Ференц повернулся к Марку.

— Мы модифицировали магическую решетку-ловушку, кое-что переделали и добавили компонент проявления. Вот таким образом.

Вдвоем они принялись выстраивать заклинание.

— Должен отметить, профессор, у вас превосходно получается, быстрее и точнее, чем у любого из моей группы, — пробормотал Ференц. — Вас бы к нам в лабораторию на постоянной основе.

— Очень интересный принцип у вашей разработки, Малло, — не остался в долгу Марк. — Пожалуй, я поговорю с генералом, чтобы на семестр отправил вас к нам в Ипсвик.

— Преподавать?! Только не это! Вы этого не сделаете!

Когда растворенный в особом составе фрагмент черного кокона прошел через слой адсорбента, пронесся по трубкам и осел крупными каплями в широкой низкой колбе, Ференц переместил туда сложное сплетение магических нитей — заклинание-решетку — и активировал.

Реакция началась ровно через три секунды: состав помутнел и в нём образовались темные хлопья. Потом хлопья упали на дно колбы, а оставшаяся жидкость окрасилась в насыщенный фиолетовый оттенок.

Проступившие серебристые контуры были сначала тонкими, словно нарисованными росчерками остро отточенного карандаша, но на глазах «жирнели», насыщаясь энергией.

Еще полминуты спустя в фиолетовом составе полностью проявился сложный, но очень четкий узор. Он был похож на черновик заклинания Ференца, только искаженный. Как отражение в кривом зеркале.

Ференц внимательно осмотрел его со всех сторон, поднял голову и, глядя в пространство, цветисто выругался.

Марк положил ему руку на плечо и ободряюще сжал.

— Перепроверим еще раз на спектрографе? — предложил он.

Разумеется, они проверят еще раз, а лучше — несколько. Но оба уже понимали, что результаты подтвердятся.

— Судя по всему, ничего хорошего ожидать не стоит? — кисло прокомментировал Дейтмар по завершении тестов.

— Увы. Но понадобятся дополнительные расчеты, чтобы понять, насколько всё плохо, — вздохнул Марк.

— Мы сделаем, — пообещал Дейтмар. — Постараюсь прислать к вечеру. — Тяжело опустившись на табурет у стола, он одарил мрачным взглядом запакованную в новый защитный кожух колбу. — Значит, в моей лаборатории сейчас находится образец искаженной магии, и я понятия не имею, где вы его раздобыли. Но если в Аркадии… — Ференц и Марк в унисон кивнули, — то вариантов у меня не так уж много. Немедленно заявить в местную Службу безопасности или довериться вам.

— Уверен, что мои вендорские коллеги сделают всё возможное, — сдержанно сказал Ференц.

— Но…? — поднял бровь Дейтмар.

— Я бы на вашем месте доверился профессору Довиласу.

— Вот и мне тоже этот вариант сразу показался надежнее, — кивнул Дейтмар и посмотрел поверх голов своих коллег на большие настенные часы. — Я бы пообедал и выпил чего-нибудь. Желательно, покрепче.

* * *

Отель «Магнат»

Из Академии Марк с Ференцем вернулись уже под вечер и в довольно мрачном расположении духа. Проверив состояние младшего Малло и сочтя его удовлетворительным, Марк пригласил Ференца выпить чаю.

Летнюю площадку ресторана при «Магнате» устроили на террасе, украшенной цветами в длинных низких горшках. По резным столбикам ползли вверх вьюнки. Белые, розовые и голубые венчики ярко выделялись на фоне темного дерева, а с наступлением сумерек зажигались разноцветные фонарики.

Увы, двух ольтенских волшебников не радовала уютная обстановка. Ференц набрасывал на салфетке какие-то формулы, Марк размешивал сахар и размышлял.

Карела Малло зацепило нечто, схожее с проклятиями, но искаженное до неузнаваемости. При этом, другие признаки указывали на неживую природу источника — а ведь проклятие не может быть порождено ничем кроме человеческой воли. Но больше всего пугала огромная мощность. Воздействие постепенно разрушало защитные чары, созданные совместными усилиями сразу троих сильных магов. Сейчас они могли только замедлять его, выстраивая на пути новые и новые преграды, которые эта сила сминала с жуткой уверенность и неотвратимостью.

— Всё перекрутило так, что потоки разве что угадаешь, а не опознаешь, — произнес вслух Ференц. — И почему мы в Ольтене об этом ничего не знали? Это же натуральный кошмар, как мы могли его пропустить?

— Возможно, это случилось давно, — ответил Марк Довилас.

— Поместье? — Ференц удивленно посмотрел на профессора, словно прося развить мысль, но Марк вместо ответа отпил чай. — Если источник там, он должен больше влиять на окружающую среду. Его сразу бы засекли и ввели в Аркадии карантин.

— Думаете, здешние деловые господа позволили бы сорвать курортный сезон? — невесело пошутил Марк и сразу же посерьёзнел: — Что, если это воздействие не улавливают? Если что-то его блокирует, пока туда не проникнет посторонний и не нарушит защиту.

— Например, мой брат, — закончил Ференц.

Вновь глянув на свои вычисления, он вдруг нахмурился и взял карандаш. Зачеркнул несколько переменных, дописал два новых столбика цифр и формул, внимательно изучил выводы — и со стоном уронил голову на руки.

— Я болван. Понижение в звании и никакого отпуска на три года. Проморгал тему своего доклада под самым носом.

Марк тоже отставил чашку и потянулся за салфеткой с расчетами.

— Считаете, это наш случай?

— Во всяком, очень похоже. И я не догадался! А еще вчера должен был! Или хотя бы сегодня в лаборатории… Полгода убить на теоретические выкладки и не среагировать на практическое доказательство.

— Я тоже не догадался, — напомнил ему Марк, возвращая ему расчеты. — И не могу сказать с уверенностью, что всё понимаю сейчас. Так что, что полгода, убитые, по вашему изящному определению, на подготовку доклада,очевидно не пропали даром. Поясните, я весь внимание.

Ференц почесал в затылке, собираясь с мыслями.

— Значит, так, — сказал он. — В анамнезе у нас поместье без хозяина, в котором много лет назад случился серьезный магический катаклизм — это раз. Магическое воздействие с положительным коэффициентом восстановления — два. Черной магии нет, она никогда не образуется без человеческого участия — три. Резюмирую. Эта дрянь, которая прицепилась к Карелу — не что иное, как энергия Защитника, которая после гибели хозяина не рассеялась и не перешла к наследнику, а переродилась. Скорее всего, это связано с тем магическим происшествием. Обязательно нужно поднять материалы по этому делу. Узел в поместье. — Взяв со стола свою чашку, Ференц нервно отпил. — В жизни ничего подобного не встречал.

— Думаю, в ближайшие годы нас ждёт немало открытий, — «обнадежил» его Марк, дернув уголком губ. — Как только профессор Дейтмар пришлет окончательные данные, картина прояснится.

Госпожа Малло расстроится, когда узнает, подумалось ему вдруг. Ничего утешительного они ей не расскажут.

— Вот вы где, — к их столику подошел Джарвис. — А я в баре искал. Ну-с, каковы результаты? — без паузы продолжил он, усаживаясь напротив племянника.

Ференц кратко озвучил итоги опытов и обсуждения. Джарвис поцокал языком.

— По всему выходит, надо ехать в Майердол и изучать всё на месте, — сказал он. — Что за гадость вы пьете?

— Чай, — ответил Ференц. — Я думал, может, просто увезти Карела за пределы самовосстановления проклятья…

— Если вам интересно моё мнение, — Марк потер лоб, — я бы предпочел уничтожить сам источник, чем раз за разом лечить очаги поражения. Эта штука чересчур мощная.

Джарвис покрутил головой, разминая затекшую шею, поерзал на стуле и наклонился к Марку.

— Пожалуй, — протянул Джарвис, — я начинаю понимать, почему вы полезли под черный сап двадцать лет назад.

— Мне что, — раздраженно сказал Марк, — это до скончания дней будут вспоминать? Любой на моем месте…

— Не любой. И я даже подозреваю, что это просто ваша особенность — оказываться в подобных ситуациях. А дайте-ка я вашу полиморфическую оболочку посмотрю… — Джарвис потянулся и чуть не упал со стула, отброшенный мгновенно выставленной защитой.

— Даже не думайте, — отрезал Марк. — Возьмите животное какое-нибудь для опытов. Местная порода собак подойдет, они живучие.

Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами. Ференц, помешивая чай, отстраненно наблюдал за противостоянием.

— Ладно, — первым уступил старый маг. — А я сейчас ведь по другому поводу пришел. Что вы знаете о шкатулках с секретами?

— Это ты о той, которую Карел пообещал доставить Паулю Геренту? — спросил Ференц, не без удовольствия наблюдая, как дядюшкина ухмылка сменяется гримасой разочарования. Конечно, эту новость Карл Джарвис собирался поведать сам.

— Я пойду с вашего разрешения? — Марк привстал с места, но Джарвис остановил его.

— Останьтесь, Довилас. Вы и так уже почти всё знаете, какой резон скрывать от вас что-то еще.

— Конечно, профессор, — поддакнул Ференц, — оставайтесь.

— В таком случае, кто этот господин Герент и что это за шкатулка? — спросил профессор.

— Пауль Герент здесь вроде удельного князька, — сказал Ференц. Джарвис открыл рот, но племянник его перебил: — При всем уважении к тебе, дядя, он преступник, и никакого иного к себе отношения не заслуживает. А Карел обещал достать ему шкатулку из поместья Майердол. Что это за шкатулка, никто не знает.

— Ну, что за шкатулка, вернее, как она выглядит, Карел знал — не вслепую же шел в поместье, — вставил Джарвис. — И он её привез. Спрятал в катакомбах, в чем сознался полчаса назад. А господин Герент недвусмысленно требует эту шкатулку себе, и я бы предпочел её отдать. Нам предстоят более серьезные дела, лучше избавиться хотя бы от этой проблемы.

— Так в чем же дело? — спросил Марк.

— Действительно, в чем же дело, — пробормотал Джарвис. — Кто пойдет в катакомбы?

— Я могу! — одновременно сказали профессор с Ференцем. Марк одарил бывшего студента укоризненным взглядом:

— В отличие от вас, я был там, дважды. Пусть ваш брат объяснит, как найти его тайник.

— С таким же успехом это могу сделать и я, — возразил Джарвис.

— Тебе, дядя, я бы порекомендовал погулять по городу и подышать морским воздухом.

— Ладно, вы оба, конечно, правы, мне в катакомбы не стоит лезть, — вздохнул ветеран. — Из соображений безопасности.

— В смысле, безопасности катакомб? — ехидно отозвался племянник.

Глава 8

Редакция газеты «День»

Собственный стол Андрэ Бенару выделили еще когда не нюхавший пороху выпускник факультета журналистики впервые переступил порог редакции «Дня». Стол был старенький, обшарпанный и стоял в самом дальнем углу — знай свое место, новичок! Время шло, отношение менялось, а переселяться Бенар наотрез отказался: ему нравился уютный уголок, где можно скрыться за грудами рабочих бумаг. Правда, в непосредственной близости устроился Феликс Ленц, все свои кампании по сбору средств на различные мероприятия начинающий именно с Андрэ. С другой стороны, этой участи все равно было не избежать — первым ли, последним ли, но с определенной суммой придётся расстаться.

В первый раз не удалось даже посидеть за столом, поскольку редакционное задание Андрэ Бенар получил через четверть часа после официального зачисления в штат. Задание оказалось трупом Луи Фиделя, одного из самых громких имен в организованной преступности города. Возможно, в мудрости своей начальство решило сразу проверить крепость нервов и желудка новичка, ибо без этих двух важнейших составляющих в профессии делать нечего.

Отправили их вдвоем с Ленцем, главным специалистом «Дня» по криминальной хронике, поднаторевшим в освещении громких дел вроде заказных убийств, сражений между главными бандами города и крупных полицейских операций. К счастью — или к сожалению, как посмотреть — Аркадия материал для репортажей предоставляла регулярно. Но если напарник и намеревался полюбоваться бледным видом новичка, а то и побился об заклад, как быстро того вывернет наизнанку при виде трупа, Андрэ не доставил ему такой радости. Зато успел так намозолить глаза и уши полицейским, осматривающим место убийства, что один из них, капрал по фамилии Синовац, в итоге просто вытащил наручники и арестовал его. Очередная иллюстрация извечного противостояния служб правопорядка и средств массовой информации!

Прежде чем Феликс вызволил его из кутузки, Андрэ провел в участке несколько часов, обаял половину машинисток, завел несколько новых знакомств и взял интервью у того самого капрала для очерка на тему «Темная сторона Аркадии». Это можно было счесть боевым крещением.

В газете «День» он проработал уже порядочно. О головокружительной карьере речи не шло, но начальство держало его на хорошем счету, периодически отмечая успехи премиальными. Хотя, деньги в карманах надолго не задерживались — копить Андрэ так и не научился. Да и разве можно удержаться от соблазнов в этом городе с его атмосферой постоянного флирта, когда ты молод, полон сил и хорош собой, а вокруг столько очаровательных девушек? Например, Юлия Малло…

Мысли грозили увлечь слишком далеко, и Андрэ строго одернул себя, напоминая, что в первую очередь должен думать о «деле Джарвиса», из которого может получиться потрясающий репортаж, а не строить планы на новую встречу с госпожой Малло. Даже при том, что эта госпожа столь прекрасна и.… На этом месте снова пришлось усмирять полет богатой фантазии.

В беспорядке заваливших столешницу бумаг было непросто найти нужное: под горами пометок и копий документов терялись даже два толстенных тома «Поэтического исследования вендорского фольклора», выпрошенных под честное слово в библиотеке. Старик-архивариус в музее упомянул, что помощник незадолго до исчезновения проштудировал их от корки до корки. Еще имелись несколько легенд на свитках с чудом сохранившимися рисунками — те показали лишь издали, сопроводив бурчанием, что такую редкость нельзя трогать руками, не говоря уж о том, чтоб делать копии! Но здесь в дело вмешалась Юлия и за минуту растопила ледяное сердце архивариуса. Вендорец даже на пенсии остается вендорцем. Через полчаса копии всех документов были в их руках.

Репортер задумчиво перевернул очередную страницу тома, который брал Карл, или, как его на самом деле звали, Карел Малло. Уголок был заломлен — по всей видимости, у читателя под рукой не нашлось закладки, а запомнить нужное место было очень важно. Эх, Карел Малло, кто ж так поступает с библиотечными книгами?! А еще архивариус…

«Данный цикл легенд…период расцвета Южного Ханства, занимавшего территории современного…характерные особенности поэтики…метафорическое описание сил хана Менгу, обладавшего крупнейшей армией…магия не играла большой роли в завоеваниях Менгу…»

Андрэ потер виски. О хане Менгу, правителе, объединившем под своей рукой громадные территории, он, конечно, знал из школьных уроков. Что, впрочем, не помешало хану выступать и героем сказок — получился фольклорный персонаж не хуже Хозяина Пути или, как называли его в соседнем Ольтене, Хозяина Дубравы. Странно, что Менгу был почти полностью лишен магических способностей, но в сказаниях постоянно выступал в роли могущественного волшебника.

«Тогда пришли к хану гонцы и сказали: «Взят сын твой, в полоне он, чести не имел он умереть в бою. Просят за него выкуп золотом. Но пуще всего хотят крови твоей». Спросил их Менгу: «Как знать мне, что жив сын мой?» Вынул тогда гонец шкатулку серебряную, открыл её и хану передал. Лишь взглянул на нее хан Менгу, и в лице изменился. «Нет больше сына моего!» крикнул он. «Приду я к вам, но не выкуп принесу, а смерть!» Только головы гонцов отослал хан обратно». (Цикл «Ханская песнь», перевод Ф.Ромена).

Это что за черт? Андрэ на всякий случай перечитал фрагмент еще раз — обычная демонстрация диких нравов. Что могло так заинтересовать Карела Малло, что он обвел фрагмент красным карандашом и поставил на полях три восклицательных знака?

Означает ли это, что Карела Малло интересовала именно ханская шкатулка?

Андрэ достал скрепленные вместе листы с каталогом древностей барона Майера-Троффе и аккуратными пометками госпожи Малло на полях: «крупн.», «длин.», «каракат.». Юлия, перехватив его взгляд, тогда засмеялась: «Это сокращение. «Каракатица», морская гадина с щупальцами. Вот и экспонат такой же, его в карман не положишь, во все стороны что-то торчит. Вряд ли удобно такое воровать».

Шкатулка хана Менгу в списке имелась, и без отметок — значит, небольшая, легко спрятать, легко унести.

— Что же это за шкатулка такая, хотелось бы мне знать, — пробормотал Андрэ.

— Бенар! — хлопнул его по плечу Ленц. — Где витаешь? Большой Бен только что вернулся и требует тебя к себе. Говорят, не в духе…

— Кто бы мог подумать, — пробурчал Бенар. — Интересно, почему?

Постучав в двери кабинета главного редактора и получив ответное «Войдите», он глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и повернул дверную ручку. Шеф восседал в кресле с высокой спинкой прямо под прибитыми на стенку оленьими рогами, которые, судя по размерам и ветвистости, раньше принадлежали самому Царю-Оленю, носившему на голове целый город. Один из отростков украшала шляпа Большого Бена, но места оставалось на половину гардероба.

Андрэ сглотнул — прошлогодний рекорд ужасного подарка был побит, и бронзовая лошадь печально взирала на них со шкафа. Когда Феликс заговорщицким шепотом сказал, что нашел нечто совершенно удивительное, отчего Большой Бен потеряет дар речи, ему сперва не поверили. И ошиблись.

Главный очередное дарение выдержал с честью, тем более что двусмысленно шутить на тему подарка никто бы не осмелился — супруга шефа была чемпионкой Аркадии по стрельбе из лука. Поэтому сотрудники всячески постарались подчеркнуть пользу от подарка в хозяйстве — к примеру, его можно было использовать в качестве вешалки.

— Господин Бенар, — сурово произнес главный. — Для вас есть новое задание.

Андрэ изобразил аллегорию Внимания, но Большой Бен, скривив губы в зловещей усмешке, толкнул к нему по столу конверт из плотной бумаги. Поняв, что следующий шаг предлагается сделать ему, молодой человек открыл его, достал кусочек картона и пробежал глазами по витиеватой надписи.

— Шеф, — запротестовал он, — но я не знаю…

— В лексиконе репортера нет слова «не знаю»! — отрезало начальство.

— И не могу… Такого слова тоже нет?

Величественный кивок.

— Ясно, — убитым голосом произнес Андрэ. — Да, шеф. Приступаю.

— Приступайте, — сменив гнев на милость, отечески улыбнулся Бен.

Бенар засунул конверт в карман и откланялся.

* * *

Площадь Хольца

На миг задержавшись, чтобы купить цветы, Андрэ поспешил через площадь к Юлии. Госпожа Малло рассматривала бронзового истукана, изображавшего, если верить табличке, прославленного как в самой Вендоре, так и за её пределами, поэта Адама Хольца. Запечатленный в минуту крайней сосредоточенности, автор знаменитой героической поэмы «Осада города» взирал из-под нахмуренных бровей на мелкие человеческие фигурки у подножия пьедестала. Чело поэта обрамляли густые кудри, хотя большинство прижизненных портретов свидетельствовали, что он был лыс, как колено.

На макушке памятника увлеченно чистил перья крупный сизый голубь. Его многочисленные серые, белые и пестрые сородичи бродили по площади, не спеша уступать дорогу людям, которых у памятника собралось также немало: здесь традиционно назначали дружеские и романтические встречи, всячески способствуя прибылям владельцев мелких кафе и многочисленных торговок цветами. Голуби в Аркадии были упитанными и нахальными сверх меры, садились на подставленные руки, косили красными глазами и бормотали нечто непонятное, но многозначительное.

— Добрый день, Юлия, — весело произнес Андрэ, а когда женщина повернулась к нему — жестом фокусника извлек из-за спины букет. — Сегодня вы особенно прелестны.

— Вы говорите мне это каждый день, — улыбнулась Юлия, принимая цветы. Это были ромашки, ярко-желтые сердечки в окружении белоснежных венчиков, и молодая женщина в очередной раз удивилась догадливости репортера — она предпочитала именно такие простые цветы, но совершенно точно не упоминала об этом в их беседах.

— Я всего лишь констатирую очевидную истину, — развел руками в ответ Андрэ. — Мне нет прощения за опоздание, и я взываю к вашему милосердию.

— Вы прощены, Андрэ. Куда идем на сей раз? Снова в библиотеку? Или в Государственный Архив? Его смотритель уверял, что будет рад нашему новому визиту.

— Вашему визиту, — поправил репортер. — Увы, любезная госпожа Малло, сегодня нам не удастся припасть к источникам исторической премудрости. Я получил новое задание и хотел бы пригласить вас составить мне компанию в его выполнении.

— Вы шутите? — опешила Юлия.

— Простите, — сник Андрэ. — Слишком развязно с моей стороны? Может, встретимся после того, как я закончу со своим заданием? Если, конечно, вы пожелаете…

— Нет! — покачала головой Юлия и тут же добавила: — То есть, не будем переносить встречу. Я с удовольствием принимаю ваше приглашение.

— Тогда вперед! — воодушевленный Андрэ предложил ей руку. — Я покажу вам самых страшных людей Аркадии!

— Куда мы едем? — поинтересовалась Юлия чуть погодя, когда репортер помог ей подняться в экипаж и уселся рядом.

— Непосредственно — в отель «Империал», а там… — Андрэ извлек из внутреннего кармана пиджака давешний конверт, врученный лично Большим Беном. Внутри оказался тонкий лист дорогого глянцевого картона с тисненной золотым эмблемой, ниже — витиеватые строчки: «Сердечно приглашаем вас посетить…».

— Очень…ммм…необычно, — осторожно сказала Юлия, дочитав текст. — Знаете, раньше меня никогда не приглашали в подобные места.

— Жаль, еще не начался театральный сезон, я бы непременно пригласил вас в Оперу, — сказал Андрэ, пряча приглашение обратно. — Правда, о театральных постановках у нас пишет Вернер, но мы бы с ним договорились. А потом я попросил бы прекрасную гостью Аркадии поделиться впечатлениями с нашими читателями. Думаю, вам бы понравилось, у нас отличная труппа. И очень красивый театр. Лучший на континенте.

— Нет, — с улыбкой покачала головой госпожа Малло. — Лучший оперный театр на континенте — у нас в Ранконе. Там даже есть собственный Призрак Оперы!

— У нас их два, — максимально серьёзно заверил её репортер. — Второй еще подрабатывает костюмером.

В «Империале», самом большом и роскошном отеле Аркадии, останавливались коронованные особы трех сопредельных держав (не одновременно) и прочие выдающиеся деятели, в том числе поэт Адам Хольц, чьим памятником не так давно любовалась Юлия на площади. Именно в одном из номеров с видом на море были созданы поэма «Стрелок из Эрдваца» и роман в стихах «Валет», — во всяком случае, так утверждал биограф. Ныне за номер, в котором творил давно упокоившийся с миром поэт, ставили двойную цену. Кроме того, отель был излюбленным местом проведения ненаучных собраний и конференций (научные традиционно организовывала Академия наук, но «Империал» не оставлял надежды переманить и их тоже). Прекрасный климат, отменная кухня — есть ли лучшее место для обсуждения серьезными господами важных вопросов?

Транспарант над входом в отель приветствовал участников ежегодного съезда пекарей и кондитеров Вендоры, но выражение лица субъекта на входе, потребовавшего у «достопочтенных господ» предъявить приглашения, больше подошло бы для конференции производителей уксуса. Юлия охотно продемонстрировала официальное приглашение, а репортерское удостоверение Бенара страж разглядывал минут пять, прежде чем с явным разочарованием разрешить проследовать внутрь.

— Нам туда, — репортер коснулся локтя спутницы и кивнул в сторону громадных двустворчатых дверей, ведущих в Большой Банкетный зал.

Рядами выстроились под белоснежными скатертями длинные столы, в прямом смысле слова заваленными горами разнообразных образцов. Аромат шел такой, что оставалось только пожалеть гостей, явившихся голодными. Вряд ли им удалось бы сосредоточиться на докладах.

— Значит, это и есть самые страшные люди Аркадии? — с интересом спросила Юлия. — Я думала, вы мне покажете представителей организованной преступности.

— Наша преступность, конечно, одна из немногих действительно организованных вещей в Аркадии, но они пока не устраивают таких конференций. — Андрэ заметил в толпе какого-то знакомого и раскланялся. — Как местный житель, я этому, пожалуй, рад, но как репортер — не могу не жалеть об упущенных возможностях. Только представьте, какой мог бы получиться репортаж!

— А пекари…

— Пекари свято убеждены, что если б не их труд, то в стране началась бы революция.

Юлия фыркнула.

— Похоже, — заметила она, меняя тему, — здесь присутствует немало влиятельных персон.

— О да, — согласился Андрэ. — Этот съезд считается одним из самых громких летних мероприятий. Так что, все громкие имена будут здесь. Опять же, возможность завести новые полезные знакомства, заключить союзы против конкурентов…ну и другие популярные развлечения. Сегодня, как я вижу… — он прищурился, — да, руководитель центрального колледжа, слева от него — заместитель начальника полиции, рядом, во-он тот господин с патриотическими бакенбардами — модный в этом сезоне композитор, и я понятия не имею, что его сюда привело.

— Очевидно, ему тоже нужно чем-то питать вдохновение. А дама в зеленом?

— Супруга нашего бургомистра.

— А молодой человек, которого она держит под руку, должно быть, бургомистр? — невинно поинтересовалась Юлия

— Ээээ…нет.

В Аркадии вовсю гуляла шутка о том, что путь к сердцу бургомистра лежит через спальню его жены, но озвучивать её было неловко. Юлия насладилась смущенным видом бесстрашного репортера и светски продолжила:

— Впрочем, я бы сказала, что её спутнику стоит задуматься о своём будущем. Насколько я вижу, сейчас всё внимание дамы обращено уже к другому господину.

— Проявим же сочувствие к будущей жертве, — театрально вздохнул Андрэ.

Тем временем на трибуну взобрался первый докладчик, сверкая благородной сединой и очками на носу, и зловеще откашлялся.

— Сограждане! — возвестил он и подался вперед так, что его длинный нос вышел за пределы кафедры, живо напомнив Юлии давешнего голубя. Возможно, на площади проходила голубиная конференция, а с макушки Адама Хольца участники зачитывали свои тезисы.

Андрэ, с блокнотом и карандашом наизготовку, шепнул, что этот господин — один из организаторов и непревзойденный оратор. Его спутница поверила моментально: столь цветистых оборотов она давно не слыхала. По всему выходило, что пекарям Вендоры предстояло не менее чем решать судьбу державы.

Отвлекшись — благо, занятое место позволяло, в отличие от несчастных, то есть, счастливцев, захваченных у подножия кафедры и вынужденных сохранять лицо, — она снова посмотрела на даму в зеленом и её молодого спутника. Тому приходилось несладко: на его лице, словно в открытой книге, можно было прочитать всё, что он думает о съезде и необходимости сопровождать супругу бургомистра. Ну что ж, без капли сочувствия подумала Юлия, каждый зарабатывает на жизнь как может.

Переводя взгляд от одной фигуры к другой и время от времени задерживаясь на каком-нибудь наряде (многие дамские платья и шляпки производили впечатление), она, наконец, заметила стоящего у противоположной стены высокого черноволосого мужчину в светлом костюме. И он, словно учуяв направленный на него новый взгляд, обернулся.

Всего на миг глаза Пауля Герента и Юлии встретились, но ей сразу захотелось отпрянуть и взять Андрэ под руку.

Репортер мгновенно оказался рядом.

— Надо же, кто почтил своим присутствием, — присвистнул он. — Неужели господина Герента волнуют кондитерские вопросы?

— Вы его тоже знаете?

— Знаю. Хотите уйти отсюда?

Юлия хотела, но всё же указала на записи в руках Андрэ.

— Вы еще не закончили свою работу.

Тот глянул на свой блокнот, захлопнул его и сунул в карман пиджака.

— Главное я уже увидел и услышал. Идёмте же, я провожу вас, потом вернусь сюда и, возможно, умру от скуки.

Она с благодарностью приняла его руку. Но уже у выхода из отеля Пауль преградил им дорогу.

— Добрый день, госпожа Малло! Господин Бенар. Мне показалось, что я заметил вас среди гостей. Рад встрече.

Андрэ сдержанно поздоровался, мысленно поздравив себя с тем, что господин Герент не предложил рукопожатия. Юлия ответила улыбкой.

— Я тоже рада, — сказала он. — Вы интересуетесь этой темой?

Сейчас Герент не пугал. Разница, поняла она, в глазах — он смотрит на нее так же, как тогда, на набережной. Просто встретились двое смутно знакомых людей, и правила приличия требуют, чтобы они обменялись несколькими ничего не значащими фразами.

— Нет, не интересуюсь, — вернул ей улыбку мужчина. — Признаться, ненавижу подобные собрания, но человек моего положения обязан присутствовать на некоторых из них. С другой стороны, если бы я знал, что встречу здесь вас… — прозвучало двусмысленно, как, без сомнения, и было задумано. А потом Пауль, как ни в чем не бывало, обратился к Андрэ: — Я читал ваши статьи в «Дне», господин Бенар. Хорошо пишете.

— Благодарю вас, я польщен, — репортер скупо улыбнулся.

— Говорят, вам удалось нечто невероятное. Вы проникли в тюрьму и взяли интервью у самого Долини, переодевшись священником…

Юлия, сама того не желая, попыталась представить своего спутника в подобном облачении. Получалось очень занимательно.

— Боюсь, здесь ваши источники вас подвели, — невозмутимо ответил молодой человек.

— Возможно. Когда ждать номер с сенсационным интервью?

— А вы интересуетесь подобными личностями? — вскинул бровь Андрэ.

— Приходится, — в тон ему ответил собеседник. — Не люблю террористов, знаете ли. Они нарушают гармонию этого города.

— Материал идет в газету с одобрения главного редактора. Как только он даст добро — вы сразу же увидите статью на первой полосе. Кстати, господин Герент, — он перешел в наступление, — а как насчет вашего интервью?

— Моего? — Туше! В голосе Пауля впервые прозвучала неуверенная нотка, и Андрэ ощутил охотничий азарт.

— Именно. Не припоминаю, когда вы последний раз давали интервью нашей газете, а ведь интерес публики к человеку вашего положения вполне естественен! Когда вы свободны?

— Молодой человек, — Пауль слегка склонил голову, — вы стараетесь произвести впечатление на вашу спутницу или на меня?

Андрэ одарил его ослепительной улыбкой.

— Я же не настаиваю на интервью прямо сейчас.

— Обещаю подумать, — похоже, репортерский напор Пауля действительно слегка впечатлил. — Но пока вынужден вас оставить. Очередная скучная обязанность. Благодарю за приятную беседу, — он снова поклонился. — Госпожа Малло, передайте мои пожелания доброго здравия вашим родственникам. Всем.

По кончикам пальцев Юлии пробежали искры, и она сжала кулак, подавляя магию.

— Непременно передам, — вежливо улыбнулась она в ответ. — Всего доброго, господин Герент.

Уже на улице репортер перевел дух:

— Восхищаюсь вашим самообладанием, — произнес он.

— Как и я — вашей смелостью, — отозвалась Юлия. — Все репортеры настолько отчаянны?

— Я решил, что убивать меня прямо в «Империале» он бы не стал, — развел руками Андрэ. — Не на публике же! — И уже другим тоном: — Но почему он упомянул всех ваших родственников? Что он имел в виду?

— Понятия не имею, — совершенно честным тоном ответила Юлия.

Андрэ печально усмехнулся.

— Вы мне по-прежнему не доверяете, — сказал он. — Составляете компанию на прогулках, смеетесь над моими шутками, даже позволяете называть вас по имени. Но не позволите узнать то, чем не желаете делиться.

— Пожалуйста…

— Юлия, я репортер. Я приложу все усилия, чтобы докопаться до истины. Так уж я устроен.

— Я не могу рассказать, — вздохнула она. — Не имею права. Простите.

Андрэ взял её за руку, поднес к губам.

— Я еще увижу вас?

— Да. — Слово слетело раньше, чем Юлия отдала себе отчет. — Завтра, в полдень, у памятника любимцу голубей Адаму Хольцу.

— Вы увлечены моим великим земляком? — подхватил он их привычный шутливый тон. Можно притвориться, что этих последних фраз и не было.

— Не скажу, что всё его творчество мне близко, но в нём определенно есть интересные темы.

Рядом остановился свободный экипаж. Андрэ посмотрел на него, перевел взгляд на Юлию…

Гори оно всё огнём.

Он привлек Юлию к себе и поцеловал.

Глава 9

Катакомбы

Для туриста, подумалось Марку Довиласу, он проводил свободное время в Аркадии на редкость бездарно. В городе культурных достопримечательностей на пару месяцев хватит, а ведь есть еще и некультурные, но предлагающие приятно провести время. И как же профессор выполнял свой туристический долг? Собственно, никак. Осмотреть он успел разве что площадь Дукаса, пустырь, на котором тридцать лет назад состоялась некая дуэль, и бар в доме профессора Дейтмара. Ах да, еще знаменитые городские катакомбы! Против этого пункта можно было с чистым сердцем проставить «галочку» — был, смотрел, и даже несколько раз.

Присев на корточки у валуна, Марк достал из внутреннего кармана вчетверо сложенный лист бумаги с нарисованной Карелом схемой. Очень понятной и четкой схемой, искатели сокровищ из романов Готье черной завистью бы подобной позавидовали. Их-то автор не баловал, отправляя на подвиги с парой обрывков полуистлевшего пергамента, где едва можно разобрать письмена, а для пикантности приходилось еще собирать эти обрывки воедино или разгадывать тайнопись.

Проверив заряд в осветительном кристалле, Марк начал спускаться по неровным каменным ступенькам. Дневной свет проникал через маленькие окошки на верхнем уровне, но путь лежал глубже, в темноту. Туда указывали грубо намалеванные на стенах стрелки с цифрами — память времен, когда здесь добывали камень.

Внизу было теснее и мрачнее, пахло пылью и сыростью. Где-то поблизости, по словам Карела, он нашел бывшее убежище повстанцев, которое, разумеется, надлежало изучить и реставрировать. А потом, наверное, начать водить туда туристов. Марк представил себе подобные «развлекательные прогулки» и вздрогнул.

Проход завершился тупиком, и он на миг усомнился, правильно ли шел? Да, правильно. Осталось только понять, где же Карел мог спрятать шкатулку, чтобы потом быстро её найти и забрать?

Особых магических способностей у младшего Малло не было, зато имелся талант к некоторым специфическим сферам, что издавна считались вотчиной взломщиков. Те по понятным причинам поднаторели в методиках «заметания следов», сокрытия своих заклинаний или маскировки их уровня. Еще через некоторое время некий Виктор де Вилье создал почти идеальную маскировку запрещенных уголовным кодексом чар (это «почти» его и подвело). Карел Малло оказался исключительно одаренным в сокрытии. Даже профессор Довилас не заподозрил бы наличие магии в этом темном тупичке глубоко под землей, если бы точно не знал, что нужно искать.

Перед внутренним взором проступила «паутинка» с пульсирующим центром величиной с булавочную головку, и он осторожно коснулся его легким импульсом. Паутинка лопнула, разрушая иллюзию и открывая плоский камень у самой стены — секунду назад его там не было.

За камнем, когда Марк его отодвинул, обнаружился узкий черный лаз. Пришлось засунуть туда руку почти по локоть, прежде чем он нащупал и вытащил какой-то небольшой замотанный в дерюгу предмет. Внутри оказалась шкатулка с ладонь длиной — он почему-то думал, что она будет крупнее. Тусклый серый металл оживлял эмалевый узор из разноцветных многоугольников на крышке. И ни малейших намеков на замочек или скважину для ключа.

Марк с любопытством повертел шкатулку в руках, рассеянно вспоминая истории об отравленных иглах и прочих смертоносных сюрпризах, которыми такие вот диковинки защищались от чужаков. Затем проверил вещицу магией и с удивлением понял, что заклинание отразилось от поверхности, точно солнечный луч от зеркала. Пожалуй, при наличии свободного времени и хорошей лаборатории он бы с охотой изучил эту реликвию. Жаль, что придётся с ней расстаться.

Снова обернув добычу тканью, он спрятал её в карман и пошел обратно.

После мрака катакомб яркое дневное солнце ослепляло. Профессор прикрыл глаза ладонью, щурясь и моргая — и пропустил удар. Целились в затылок, но немного промахнулись, только сбив с ног. Марк упал на бок, больно ударившись плечом.

Его окружили и взяли под прицел двое громил. Третий, пониже ростом, на редкость мерзко ухмыльнулся вместо приветствия. Кажется, жизнь вознамерилась написать новый авантюрный роман с профессором Марком Довиласом в роли главного героя. Итак, дамы и господа, перед нами классическая сцена: противники захватили героя в плен, чтобы отнять трофеи. За этим обычно следует диалог героя и злодея.

Низкорослый сделал шаг к профессору, смерил его презрительным взглядом и требовательно протянул руку. Марк демонстративно пожал плечами. Злодей не стал выдерживать традиции, вставая в сценическую позу и начиная монолог с угрозами и обещаниями. Вместо этого он ткнул профессору в лоб дулом револьвера.

— Не советую, Довилас, — голос оказался под стать улыбке. — Пулю вы не опередите. Встать!

Маг скривился и кое-как поднялся на ноги.

— Руки держите на виду! Обыскать его!

К пленнику подскочил его помощник и принялся хлопать по одежде. На землю полетели карманные часы и осветительный кристалл. Следом на свет оказался извлечен сверток, который главарь буквально вырвал из рук, тут же принявшись разматывать ткань.

— Она! — выдохнул он, любуясь переливами цветов на крышке шкатулки: — Без вашей неоценимой помощи, господин Довилас, — издевательски обратился он к Марку, — нам бы еще долго пришлось искать эту замечательную вещь. Я вам очень признателен. Надеюсь, осознание этого согреет вас по пути на тот свет.

Отступив на пару шагов, бандит поднял револьвер, прицелился и нажал на спусковой крючок. Вместо выстрела последовал только сухой щелчок. Он выстрелил второй раз — и опять раздался всего лишь щелчок. Ухмылка растаяла. Третий, четвертый…

— Осечка? — сочувственно спросил профессор.

Шкатулка выпала из онемевших пальцев бандита, а самого его точно ураганом снесло и швырнуло на валуны. Он еще летел, когда Марк, развернувшись к оставшимся на ногах противникам, выпустил в их сторону ярко-зеленые нити. Один так и замер, с ужасом наблюдая, как приближается импровизированное лассо, второй завопил и попытался сбежать — ему захлестнуло ноги, дернуло, заставляя упасть ниц, и потащило по камням, а профессор мысленно пожелал ему как следует ободрать рожу.

Боль обожгла правый бок мага — главарь, которого он отбросил первым, никак не мог угомониться. Не оборачиваясь, Марк дернул кистью — оружие вырвало из рук бандита, а самого его опутала зеленая обездвиживающая нить и потащила к профессору.

— На кого работаешь? — спросил Марк.

— Я тебе ничего не скажу!

— Ясно, — профессор щелкнул пальцами, и нить начала сжиматься.

— На Леманна! Лукаса Леманна!

— Спасибо.

Нить растаяла, бесчувственный бандит рухнул на землю.

Следом ударила отдача, к счастью, несильная. Если бы только не ранение…

Еще минутку Марк постоял, опираясь спиной о каменную кладку и переводя дыхание, прежде чем подвести итоги сражения. Со стороны нападавших — один без сознания, двое обездвижены магией. Со стороны профессора Довиласа — он расстегнул жилет и с недовольной гримасой изучил мокрое красное пятно на ткани — безнадежно испорченная одежда. Рубашку, жилет и пробитый выстрелом пиджак остаётся только выбросить.

Ему повезло: пуля чиркнула по ребрам, не задев ничего жизненно важного, хоть и оставила устрашающий и довольно кровавый след. Но это в любом случае не повод проявлять легкомыслие. Рана есть рана.

Приложив ладонь к боку, Марк сосредоточился. Кровотечение остановилось через пару секунд, хотя боль осталась. Лечить самому себя с помощью магии было сложно: усилия, направляемые на заживление, вступали в конфликт с эффектом отдачи. Но болело не настолько сильно, чтобы мешать двигаться.

Сотворив еще одно заклинание, профессор сгреб все оружие бандитов и зашвырнул его далеко в море. Потом прикрыл иллюзией беспорядок в своей одежде, подобрал часы, фонарик и шкатулку, рассовал их обратно в карманы и устало побрел прочь в надежде, что до ожидавшего его экипажа бандиты не успели добраться.

Для разнообразия, на этот раз его надежды оправдались.

* * *

Отель «Магнат»

Первым, что увидел Ференц Малло, войдя в номер, был скомканный светлый пиджак, валяющийся на столе. На спинке кресла обнаружились жилет и белая, перепачканная красными пятнами рубашка, а еще чуть дальше, у окна — растрепанный и полураздетый профессор Довилас.

— О, Боже… — выдохнул Ференц. Не каждый, знаете ли, день, наблюдаете своего научного руководителя в подобном виде.

— Нет, всего лишь я. Малло, кажется, у вас была аптечка… Жалко костюм, всего два раза надел, и выбрасывать...

Ференц не дослушал.

— Немедленно присядьте, а еще лучше — прилягте сюда.

Неохотно Марк подчинился, искоса наблюдая за бывшим учеником. Ференц осматривал его рану с таким же выражением лица, как когда-то магические феномены на практических занятиях в университете. И в роли объекта научного исследования профессор чувствовал себя неуютно.

— Как вы добрались до отеля в таком состоянии?

— Пока добирался — такого состояния еще не было, — Марк вздохнул и тут же поморщился — наложенное заклинание уже почти растеряло силу. — Маги крепче прочих… по себе знать должны.

Пальцы Ференца, ловко порхающие над раной, на миг замерли.

За право распоряжаться магией ты платишь собственной болью, таков закон — договор между людьми и миром. Но и магия честно выполняла свою часть сделки. В противном случае лучший маг-криминалист Ольтена вряд ли сумел бы выжить после магической битвы, в которой сражался прошлой осенью. Но боль всё равно оставалась болью, соблазняя на поиски способов обмануть правила мироустройства. Многие поддавались этому соблазну.

— Вам повезло, — вынес вердикт Ференц. — Ранения в бок могут быть очень опасны, если задеты внутренние органы, но у вас кровотечение только наружное. Промыть, продезинфицировать, наложить повязку — и будете как новенький!

С этими словами он полез в чемодан за аптечкой.

Отвернув крышечку пузырька из темного стекла, Ференц опрокинул его горлышком на свернутую салфетку и тщательно протер ею руки, хищно поглядывая на наставника.

— Намереваетесь отомстить мне за пересдачу на четвертом курсе? — поинтересовался Марк.

— Признаться, я о ней как-то подзабыл, — зловещим тоном отозвался Ференц. — Но спасибо, что напомнили.

— Что здесь происходит? — донеслось от двери.

Раненый и лекарь синхронно адресовали незваному гостю неприветливые взгляды, но Карл Джарвис не впечатлился. Войдя, он положил племяннику руку на плечо, отстраняя от Марка.

— Тэээкс, где это вас угораздило?

— Пообщался с местными бандитами. Мы остались взаимно недовольны друг другом.

— Очаровательно, — пробормотал Карл. — Просто чудесно. Огнестрельное ранение и… какая прелесть, отдача! Сударь, вы со специалистом давно консультировались?

— На предмет чего? — вскинулся профессор.

— Душевного здравия, — отрезал Джарвис. — Я уже устал от попыток достучаться до остатков вашего разума!

— Идите к дьяволу, Джарвис, — вежливо сказал Марк. — Мне не настолько плохо.

— Разумеется. Пока. Но, поверьте мне, скоро станет…

С этими словами он вытянул вперед руку, и по кончикам пальцев пробежали золотистые искры.

— Вы! — возмутился профессор, пытаясь подняться, но его не пустила ладонь Карла.

— Я, мой мальчик, я. Убрал от тебя эффект отдачи. Потом поблагодаришь. А теперь, Ференц, иди сюда, будешь ассистировать. Заодно и поучишься.

Скептическая улыбка на губах Малло растаяла за несколько секунд, уступив место искреннему восхищению работой старшего родственника. Разумеется, он прекрасно знал о мастерстве дяди, но считал его основной сферой деятельности взлом заклятий, а не медицину… С другой стороны, кому же еще?

Вот уж семейство, — вздохнул про себя Марк, когда коллеги закончили возиться с его раной и наложили повязку. Он опять попытался привстать, чтобы рассмотреть плоды их усилий — на этот раз его удержал Ференц.

— Вам, Довилас, назначаю постельный режим до завтрашнего утра. Тогда я проверю ваше состояние и решу, стоит ли разрешать ли вам вставать, или нет. Будете сопротивляться — заколдую.

— Неужели? — деланно изумился Марк. — Сделайте одолжение, попробуйте.

— Вы сильнее меня, — согласился Джарвис. — Зато я знаю много низких приемов, и у меня нет ни стыда, ни совести. Так что, извольте выполнять мои указания, и тогда обещаю быстрое полное выздоровление. Третий закон магии сформулировать не успеете, как я выкину вас из этой уютной постели. Вы, в конце концов, не первый мой клиент с подобным ранением.

— Даже не знаю, радует меня это или пугает, — вздохнул профессор, смирившись со своей судьбой.

Джарвис ушел мыть руки, пока Ференц упаковывал лекарства обратно в аптечку.

— А теперь, господин профессор, рассказывайте, успешной ли оказалась ваша вылазка, или все ограничилось лишь моральным удовлетворением? — Карл вернулся из ванной комнаты, подтянул кресло к кровати профессора и уселся в него с хозяйским видом. — Я подразумеваю, от воздаяния по заслугам этим скорбным рассудком преступникам.

— Скорбным? — усмехнулся Ференц.

— Кто же в здравом уме решится задирать господина профессора? — парировал Джарвис. — Так кто оказался столь недальновиден, не узнали?

— Некий Лукас Леманн, — ответил профессор. — Знакомое имя?

Джарвис пожевал губами.

— Леманн, Леманн.… Нет, ничего не говорит. Но много воды утекло.

— Они ждали на выходе из катакомб. Все правильно рассчитали: среди них не было магов, тех бы сразу почуял, а я совершенно позабыл, что «хвост» может быть самый обычный. Глупо попался.

— Это от недостатка опыта, придет со временем, — «обнадежил» его Карл. — Что вы с ними сделали?

— Обездвижил, выбросил их оружие и ушел.

— Вы оставили их в живых? — удивленно поднял брови Джарвис. — Зачем?

Марк ошарашено уставившись на старого мага.

— Я не стану отвечать на этот вопрос, — произнес он, когда к нему вернулся дар речи. — И постараюсь забыть, что вы мне его вообще задавали. В любом случае, я вернулся живым и относительно целым. А шкатулка — вон там, — и он кивком указал на столик, где, совершенно не замеченная никем из участников, и стояла вещица.

Карл взял её в руки, повертел, провел ладонью над крышкой и передал племяннику. Ференц проделал похожие манипуляции, нахмурился и вернул шкатулку дяде.

— Ничего пока не могу сказать, — расстроено сказал он. — Нужны тесты в лаборатории. Пока она выглядит самой обычной вещью. Профессор, вы её проверяли?

Марк, чьи веки уже начали подозрительно тяжелеть, встрепенулся.

— Да, осмотрел наскоро еще в тайнике, — сказал он. — Ничего опасного не нашёл, открыть не пытался — там, похоже, какой-то механизм, а мне недосуг было его искать.

— Понятно, — вздохнул Джарвис. — Вероятно, металл, из которого шкатулка изготовлена, экранирует магию.

— А может, распилить ее? — с энтузиазмом предложил Ференц. — Я видел в лаборатории парочку подходящих резаков…

Джарвис хмыкнул.

— Ну, уж нет, господа, — серьезно сказал он. — За эту вещь дают хорошую цену, и есть заказчик.

— Дядя! — обиделся Малло. — Это же историческая реликвия!

— Хватит! Из-за нее уже достаточно людей пострадало, — жестко ответил Карл. — Карел, Довилас.… Пускай Пауль Герент сам разбирается!

— Может, стоит сначала посоветоваться с Карелом? — покачал головой Ференц. — Он рисковал жизнью, чтобы добыть эту шкатулку.

— Можно, — согласился пожилой маг. — Но я уверен, он поддержит меня. Хотя, зайдем сейчас к нему, а профессор пока отдохнет…

Марк ничего не ответил — он уже спокойно спал под действием заклинания. Джарвис вздохнул про себя и подтолкнул племянника к двери.

* * *

Улица Адмирала Келера

При виде «скромного жилища» господина Герента Джарвис присвистнул: в таком особняке и бургомистру было бы не зазорно жить.

С Паулем он связался сразу после того, как было решено отдать шкатулку заказчику. Ференц, правда, всё вздыхал из-за невозможности засунуть редкостный артефакт в лабораторию и подвергнуть всем мыслимым и немыслимым анализам, но Джарвис твердо заявил, что они достаточно играли с судьбой. Карел тоже поддержал дядю: «Меня наняли, чтобы я нашел её и доставил Паулю Геренту. Ну что ж, можно считать, что я свои обязательства выполнил». Обиженный Ференц, оставшись в меньшинстве, ушел пить кофе в фойе — возвращаться в собственный номер ему строго запретили, дабы не беспокоить профессора. Сам Джарвис отправился договариваться о встрече.

Ответ с приглашением присоединиться к Паулю за ужином был получен незамедлительно, словно бы тот дежурил у магоприемника. От ужина Карл отказался, дескать, крайне стеснен во времени, но если многоуважаемый господин Герент не откажется принять его вечером...

Разумеется, многоуважаемый господин Герент не отказал.

— Добрый день, господин Джарвис, — протянул открывший двери слуга. Почти два метра ростом, гладко зачесанные на пробор волосы, длинное лошадиное лицо. Иностранец, судя по всему, из Шлезии, но акцента почти не заметно — значит, живет в Вендоре уже давно.

— И вам день добрый, господин… — Карл слегка приподнял брови, ожидая ответа.

— Дженкинс, — камердинер Пауля, а это был, разумеется, он, посторонился, пропуская гостя, и прикрыл за ним дверь. — Позвольте вашу шляпу?

Джарвис осмотрелся. Внутреннее убранство дома даже в прихожей вполне соответствовало наружному: дорогие, явно изготовленные на заказ вещи, но никаких новомодных кричащих сочетаний цветов на грани вульгарности, сдержанные краски, строгие линии и еле заметный запах дорогого табака. Сразу видно, что проживает здесь мужчина одинокий — или лучше сказать, свободный? — весьма небедный и явно не из породы рабов моды. Бывший уличный мальчишка, тридцать лет назад с восторгом смотревший на знаменитого взломщика Карла Джарвиса, умел ставить перед собой цели и идти к ним.

— Прошу вас проследовать в кабинет, — сказал Дженкинс. — Господин Герент скоро присоединится.

Перед входом ровным темно-синим цветом горел магический узел, столь яркий, мощный и заметный любому магу, что Карл начал машинально рассчитывать, сколько сил уйдет на его нейтрализацию и сколько времени это займет. Даже потянулся пощупать…и отдернул руку, словно обжегшись: за узлом пряталась целая паутина с множеством «ложных» нитей. Она покрывала весь дом и была настолько запутанной, что даже Джарвису понадобился бы целый день, чтобы разобраться в хитросплетениях. Помимо воли он одобрительно покачал головой — кто бы ни делал эту систему безопасности, сделал на совесть. Почти непробиваемо. Хотя…

— Скажите-ка, милейший, — обратился он к камердинеру, — а что это у вас здесь горело недели, эдак, три назад?

— Бомба, господин Джарвис, — невозмутимо отозвался Дженкинс. — После этого инцидента господин Герент, наконец, выбросил пару ужасных кресел и заменил их более подобающими предметами интерьера.

— А тебя это так обрадовало, Дженкинс, что я едва не заподозрил, что именно ты приложил руку к вторжению, — донеслось от дверей, и в кабинет вошел хозяин дома. — Рад приветствовать у себя дома, Карл. Желаешь выпить? У меня есть превосходный коньяк.

Камердинер сурово засопел за его спиной, и Пауль усмехнулся.

— Дженкинс не одобряет нарушения дневного распорядка, — пояснил он. — Ты свободен, Дженкинс.

— Да, господин Герент, — такого изящного сочетания безукоризненной вежливости и крайнего разочарования Джарвис еще не встречал. Знаменитая шлезская школа во всей красе. — Осмелюсь напомнить, что завтра к восьми вечера вы приглашены на званый ужин к баронессе Баумгартен.

С этими словами, поклонившись, он торжественно выплыл из кабинета.

Улыбка на лице Пауля побледнела и пропала.

— Ненавижу приемы, званые ужины, благотворительные балы и прочие подобающие человеку моего положения занятия, — сказал он, усаживаясь за стол. — Только сегодня убил несколько часов жизни в «Империале». Главный светский раут летнего сезона, видите ли! Спасибо, кстати, что дал повод послать его к дьяволу и покинуть это блестящее общество еще до завершения. Как, кстати, поживает твой племянник?

— Бывало и лучше. — Карл полез в карман, краем глаза отмечая, как на мгновение напрягся собеседник, и положил на стол шкатулку. — Помнится, во время нашей последней встречи ты упоминал о некоем договоре?

— Упоминал, — кивнул тот. — Я никогда не отказываюсь от своего слова. Пять тысяч. Желаешь золотом или ассигнациями?

— Как насчет ольтенских таллов? — приподнял бровь Джарвис.

— Я что, похож на государственный банк?

— Тогда ассигнациями.

Сейф скрывался за сдвигающейся в сторону книжной полкой. Хорошая вещь, оценил Джарвис, надежная, со специальной защитой от магии. Пока взломаешь — сто раз проклянешь себя за то, что вообще взялся. Интересно, промелькнула вдруг полубезумная мысль, сколько времени заняла бы эта задача сейчас? А если бы Пауль попытался помешать?

Ничего не подозревающий о блуждающих в голове гостя мыслях Герент положил на стол пачку денег.

— Но сначала я хочу взглянуть на шкатулку, — сказал он. — Сам понимаешь.

— Надеюсь, ты знаешь о ней больше меня, — пожал плечами Карл. — Потому что я понятия не имею, что это за вещь и почему вокруг нее поднялось столько суеты.

— Я расскажу, если пожелаешь, — пообещал Пауль. — Но одно то, что это подлинная реликвия Менгу — достаточный аргумент для начала настоящей войны между музеями. Если я не ошибаюсь, она должна открываться вот так… — его пальцы последовательно нажали разноцветные фрагменты узора на крышке. В ответ внутри шкатулки что-то щелкнуло, и крышка открылась сама.

Внутри было пусто.

Пауль медленно поднял голову и посмотрел в глаза гостю.

— Это как прикажешь понимать? — ледяным тоном спросил он.

Карл неопределенно пожал плечами.

— Ты со мной шутки шутить надумал, Джарвис? Почему она пуста?

— Не знаю, — отрезал маг.

— Ты или кто-то еще её открывал?

— Нет.

— И почему я должен верить? — зло бросил Герент.

— Потому что у тебя есть мозги, — ответил Джарвис. — По-твоему, нам нужны лишние проблемы?

Пауль упал в свое кресло, исподлобья глядя на старого мага. Карл проигнорировал убийственный взгляд, забрал со стола деньги и сунул их внутренний карман пиджака.

— Пересчитывать не буду, — ехидно сказал он. — Верю тебе на слово.

— Ну и наглец ты, Джарвис, — в голосе Пауля прозвучало что-то вроде восхищения.

— Я реалист, мой мальчик, — вежливо ответил ветеран. — Ты заказал Карелу найти для тебя эту вещь, он нашел, мы её тебе доставили. Уговор есть уговор. Кроме того, по твоей милости здоровью моего племянника был нанесен серьезный ущерб. Сегодня пострадал еще один мой достойный коллега…

— Так я и компенсировать это все должен? — ехидно поинтересовался Герент.

— Мы с тобой друг друга поняли, — в тон ему ответил Джарвис. — С твоего позволения, я пойду, у меня сегодня еще есть кое-какие дела…

— Я вот думаю, может, стоит побеседовать об этой шкатулке с твоими родственниками? — задумчиво произнес Пауль, вставая. — Например, с племянником. Или племянницей? Кстати, мы с ней сегодня случайно встретились.

Джарвис вскинул руку, с пальцев сорвалась россыпь искр — и в тот же миг ему в лоб уперлось холодное дуло револьвера. Даже маг не сумел понять, когда хозяин успел достать оружие и оказаться рядом. Противно щелкнул взводимый курок.

— Ну что, устроим дуэль? — спросил Пауль. — Успеешь, прежде чем я выстрелю?

Карл взглянул ему в глаза и наткнулся на непроницаемую стену, обжигающую смертным холодом.

Герент опустил руку.

— Уходи, — сказал он. — Можешь и деньги забрать. Ты прав, вы свою часть сделки выполнили. Я препятствовать не буду, но за других не поручусь. На твоем месте я бы собрал свое семейство и вернулся в Ольтен.

Глава 10

Рабочий поселок

В пекарне было светло и чисто, пахло дрожжевым тестом и какими-то пряностями. Пекари в фартуках с нагрудниками и с убранными под колпаки и косынки волосами, похожие не то на кочегаров, не то на пиратов, работали быстро и слаженного, а старший пекарь, настоящий великан с мощными, как у кузнеца, руками, стоял у огромной печи, занимающего добрую треть места. Один из младших помощников подскочил к нему, зашептал что-то на ухо, и тогда пекарь соизволил обернуться и взглянуть на Андрэ.

— К господину Фальку, — сказал репортер, протягивая великану записку, — по личному вопросу.

Тот глянул на листок бумаги, потом на репортера и, наконец, кивнул. Жестом призвав следовать за собой, он привел гостя на задний двор и оставил там дожидаться высочайшей аудиенции.

В Рабочий Поселок Андрэ добрался уже под вечер. Сперва, расставшись с Юлией Малло, он вернулся на конференцию, прослушал все последние сплетни и отметил зарождение нескольких новых. Нырнуть с головой в работу — отличный способ не думать о том, что случилось у экипажа… Потом написал статью с рекордной даже для себя скоростью, сдал её редактору раздела светской хроники и решил вернуться в «Делу Джарвиса».

Несколько знакомых специалистов широкого профиля, которые могли бы проконсультировать его по поводу древностей, не слишком помогли. Но последний из них направил репортера к Отто Хансену, одному из известнейших в Аркадии антикваров. Хансен же за некоторую мзду назвал другое имя: Йосси Фальк, владелец нескольких пекарен в Рабочем Поселке, коллекционер древностей и нумизмат. Фальк любил шутить, что на хлеб себе зарабатывает хлебом. На редкие монеты и прочие диковинки он зарабатывал иным способом. Если и был в Аркадии человек, разбирающийся в древностях лучше него…да нет, не было таких.

Заручившись рекомендациями, Андрэ пришел к пекарням. Записка открыла для него двери, но в любом случае всё будет зависеть только от него самого.

Зеленые стрелки лука выстроились идеально ровными рядами. Чуть поодаль росли базилик и петрушка. Несколько грядок было отдано под перец, целая клумба — под мяту.

Через некоторое время со стороны ворот показалась коренастая фигура Йосси Фалька. Он катил тяжело груженную тележку, на Андрэ едва взглянул, но отсутствие реакции репортера не смутило: в профессии нужно уметь не только оказываться первым на месте событий, но и терпеливо ждать, когда это необходимо.

Фальк отпер сарай, выгрузил тележку и оставил её там же, прежде чем повернуться к Андрэ.

— Ну?

— Мне нужна кое-какая информация, и я надеюсь, вы сможете мне помочь, — ответил репортер, чувствуя, будто ступает по тонкому, уже начинающему похрустывать под ногами льду.

Фальк ничего не ответил.

— Собственно, рассказа с подробностями я не жду, но вы, господин Фальк — лучший в Аркадии эксперт по Второй ханской династии, — Андрэ справедливо рассудил, что немного лести никому не помешает. — Если кто и сможет пролить свет на один исторический вопрос — это только вы.

— Слово, — бросил Фальк, — а потом посмотрим.

Полностью осознавая, что, если ошибется — скорее всего никогда уже не выйдет из пекарни, Андрэ произнес пароль, которым после некоторых сомнений и финансовых аргументов поделился Хансен.

Слово оказалось верным.

— Идемте.

Андрэ проследовал за Фальком в дом, в хозяйский кабинет. Не сменив рабочей одежды, Йосси Фальк плюхнулся в своё кресло и кивнув на второе, предназначенное для гостей. Репортер уселся.

— Говорите, — разрешил хозяин.

— Я расскажу вам одну сказку, — начал Андрэ. — Жил-был некий хан. Назовем его, скажем, Менгу. Был у него сын. Имени сына история не сохранила. После них осталась одна вещица, шкатулка. Скромная вещица, с прочими ханскими сокровищами ни в какое сравнение не идёт, но за реликвии Второй династии, какими бы они скромными ни были, теперешние коллекционеры голову оторвут и не поморщатся.

Фальк почесал затылок. Андрэ подождал, не вступит ли хозяин в беседу, но тот промолчал.

— Шкатулка всплыла в какой-то коллекции лет двести назад. Потом немного постранствовала по миру от одного хозяина к другому и оказалась у барона Майера-Троффе. Еще через некоторое время она снова пропала из виду на много-много лет, пока о ней не вспомнили в этом году. Сам Пауль Герент очень заинтересовался этой вещицей и послал за ней в поместье своих людей. — Репортер прервался, выразительно глядя на Фалька. Тот по-прежнему молчал. И тогда молодой человек подался вперед и спросил: — Что это за шкатулка?

— Спросите у господина Герента, — невозмутимо отозвался Фальк. — Он вам, возможно, и ответит, что это и зачем оно ему сдалось. А ко мне какие вопросы?

Несмотря на то, что слова позвучали спокойно и даже миролюбиво, Андрэ внутренне поежился. О Фальке ходили разные слухи, и в некоторые он склонен был верить. Например, что от врагов хозяина пекарни не оставалось никаких следов, потому что все они шли в расход в прямом смысле слова.

Но отступать просто так он не собирался.

— Вы консультант Пауля Герента. Я не верю, что он не обращался к вам по поводу шкатулки хана Менгу.

Пекарь смерил гостя взглядом.

— Сколько вам лет? — вдруг спросил он.

— Это имеет значение?

— Мне судить.

— Двадцать пять.

— Ясно… — что именно было тому ясно, Андрэ не понял, но предпочел не перебивать: если «клиент» начал говорить, за первым словом часто идет второе, третье…. — Допустим, вам нужна информация, юноша, — Бенар поморщился. — Мне тоже кое-что нужно. Например, один мой конкурент… реклама, хорошая ли, дурная ли, в наше время весьма ценна.

— Нет, — ровным тоном ответил Андрэ.

— Кажется, я ослышался.

— Не ослышались, — репортер встал. — Я не пишу подобных статей, господин Фальк. Реклама стоит дорого, информация — еще дороже, но репутация в нашем деле — бесценна. Я надеялся на вашу помощь, но, видимо, придется искать другие способы.

— Сядьте, — приказал хозяин. — Принципиальность — редкая птица в этом городе.

— Это обычная практичность. Какой мне будет прок от сенсационного репортажа, если моим словам не будут безоговорочно верить? Мы, репортеры, не можем никому позволить усомниться в нашей честности. Запятнаться легко и быстро, отмыться — долго и сложно. Если вообще возможно.

И вновь Йосси Фальк промолчал, рассматривая репортера, точно естествоиспытатель — редкий вид бабочки. Над его головой висел портрет Святого Йозефа кисти Шлимана, Андрэ не считал себя особым знатоком живописи, но мог бы поклясться, что видит подлинник.

— Сына хана Менгу звали так же, как отца. Менгу, — произнес Фальк. — Он был его первенцем. У Менгу был не один десяток детей, но лишь старший сын должен был унаследовать империю. Если, конечно, к тому времени его еще занимала бы такая банальность, как земная власть.

— Погодите, — нахмурился Андрэ, — сын хана Менгу погиб, так? «Взят сын твой, в полоне он, чести не имел он, умереть в бою доблестно. Просят за него выкуп золотом», — процитировал он по памяти.

— Вы хорошо подготовились, молодой человек, — уважительно заметил хозяин, и репортер не стал упоминать, что его познания ограничиваются несколькими фрагментами из записей Карела Малло. — Когда юноша попал в плен к маркфуртцам, ему не было и семнадцати. Времена были иными. Воевать и убивать начинали в двенадцать. Старший сын хана Менгу был уже опытным воином. А еще — магом редкостной мощи.

— Постойте! — вскинулся Андрэ. — Как же тогда его взяли в плен?

— Магия не всесильна. Хотя, этот захват обошелся маркфуртцам очень дорого. Они передали его шкатулку хану с требованием о выкупе как доказательство того, что младший Менгу находится в их руках. В ответ хан вырезал половину Маркфурта.

— Шкатулка принадлежала сыну, а не отцу, — закончил мысль Андрэ. — И он как-то дал понять, что собирается умереть. Он покончил с собой, не так ли? Счел, что опозорил отца, и не достоин жить?

— Времена были иными, — повторил Фальк.

— Но что там было, в этой шкатулке?

Фальк помолчал, словно что-то обдумывая, и ответил:

— Там было три предмета, совершенно обычных и не имеющих никакой ценности. Склонен считать, что это было зашифрованное послание. Умирая, Менгу-старший велел положить шкатулку с ним в могилу, назвав её главным своим сокровищем.

— Сокровищем? — мгновенно отреагировал репортер.

— О-о-о, молодежь! — хохотнул хозяин. — Как и следовало ожидать, все сразу же хватаются за эту идею. Вот на этот счет мне сказать нечего. Хан Менгу владел несметными богатствами, но где они сейчас… — он развел руками.

Андрэ понял, что интервью окончено.

Уже темнело, а прогуливаться по Рабочему Поселку и при свете дня было не самым безопасным занятием. Репортер ускорил шаг, на ходу обдумывая новые сведения. Допустим, в шкатулке действительно скрыт ключ к сокровищам хана. Понятно тогда, зачем она понадобилась Геренту. Денег много не бывает. Знали ли об этом прежние владельцы? Вряд ли. Зато господин Герент, похоже, знает. Вызвать бы его на разговор…

Над головой хлопнули ставни, Андрэ поспешно отошел, и поток воды пронесся совсем рядом с ним, прежде чем разбиться о камни мостовой. Хорошо хоть не помои.

Он продолжил свой путь.

* * *

Отель «Магнат»

Юлия отставила чашку и посмотрела на часы.

— Опять свидание? — усмехнулся Ференц.

Сестра угрожающе сверкнула глазами в его сторону.

— Нет-нет, я же совершенно не против, — брат поднял руки, признавая поражение. — Если этот репортер тебя развлекает… Почему бы и нет?

— Дело не в этом, — вздохнула Юлия. — Думаю, Андрэ уже догадывается… он хороший репортер. Возможно, слишком хороший для этой истории.

— Тогда давай прекратим это сотрудничество?

Юлия покачала головой.

— Он не остановится. Я подумываю о том, чтобы кое-что ему рассказать.

Ференц открыл рот, но тут возле их столика появился мальчишка-посыльный в смешной круглой шапочке. Пуговицы его формы были начищены до неприличного блеска.

— Пакет для господина Малло, — Ференц принял у него заклеенный толстый конверт и полез в карман за мелочью.

— Деловая переписка?

— Да, от профессора Дейтмара, — отозвался Ференц, читая приложенную к пакету записку, — прислал результаты лабораторных исследований.

В дверях ресторана появился Карл Джарвис и мгновенно выцелил взглядом племянников.

— Оба в порядке, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд Ференца, усаживаясь за стол и закладывая салфетку за воротник. — Ну-с, чем нас потчуют сегодня?

Получив полную тарелку, он некоторое время увлеченно работал вилкой, после чего, утолив голод, обратил внимание на Ференца.

— Какие новости? — спросил он, промокая губы салфеткой.

— Пока не знаю, надо все внимательно изучить. С вашего разрешения, я поднимусь в номер. — Он посмотрел на сестру: — Юлия, уверен, какое бы решение ты не приняла, оно будет разумным.

Он кивнул дяде, пожелал сестре удачной прогулки и ушел, захватив пакет.

— О чем это он? — поинтересовался Джарвис, подозрительно глядя на племянницу.

— Неважно, — отрезала Юлия. — А профессор уже завтракал? Не видела его со вчерашнего дня...

Джарвис поскреб подбородок.

— В общем, ты, конечно, все равно узнаешь, — пробормотал он. — Довилас получил пулю. Нет-нет, он жив и уже относительно здоров, — поспешно добавил он. — Да и шкатулку он забрал.

— Что? — переспросила Юлия, перед чьими глазами уже пронеслись друг за другом картины одна страшнее другой, и шкатулки ни в одной из них не было.

— А, совсем забыл... — Джарвис кивнул официанту, чтобы тот забрал посуду. — Наш дорогой Карел — пороли его в детстве мало — подвизался доставить...

— ...шкатулку Паулю Геренту, да, — нетерпеливо перебила его Юлия. — Я знаю, но при чем здесь профессор?

— Он отправился в тайник за этой вещью. Повстречался там с парочкой местных головорезов…

— И получил пулю. Ты помнишь наш разговор десять лет назад? Вот от этого я хотела уберечь братьев! А ты еще и впутал в семейное дело постороннего человека, и он уже пострадал!

— Я все помню, — коротко ответил Карл. — Прошу тебя, Юлия, послушай меня. Довилас вызвался сам, потому что давно уже, как ты говоришь, впутался. Ты бы хотела, чтобы ранили Ференца?

— Довольно жалкая попытка манипуляции с твоей стороны, дядя, — парировала Юлия.

— Я совершенно серьезен. Ты не знаешь профессора так, как знаю его я. И говорю: если бы вместо него отправился кто-то другой, он мог бы и не вернуться вообще.

Юлия покачала головой.

— Я надеюсь, — сказала она, — вы перед ним хотя бы извинились?

— Не успели, — пожал плечами Джарвис. — Он спал.

Юлия вспыхнула и явно собиралась многое высказать дяде по этому поводу, но сдержалась.

— Нам пора решить, что делать дальше, — произнесла она вместо этого. — Карел жив, шкатулка…

— Этот вопрос тоже решен, — старый маг отечески накрыл ладонь Юлии.

— Что радует. Сейчас я больше всего хочу, чтобы эта история закончилась.

— Мы все этого хотим, но согласится ли с нами судьба? — задумчиво пробормотал Карл, обращаясь к солонке, так как племянница, подобрав подол платья, уже вышла из зала.

* * *

Несмотря на недвусмысленные рекомендацию Карла Джарвиса провести весь день в покое, профессор Довилас, едва только проснулся после заклинания старого взломщика, тут же встал. Магия и медицина сделали свое дело — бок болел, но не до искр из глаз. От иных отдач бывало и похуже.

Ференц, принесший пакет от профессора Дейтмара, застал его уже в кресле с книгой.

— Ненавижу болеть, — объяснил Марк, встретившись с его укоризненным взглядом.

— Читать можно и лежа, — назидательно заметил Ференц. — Кстати, что?

— Редкостная скука. Готье, знаете?

— Кто его не знает! Но я принес вам куда более интересное чтение! — он с торжественным видом выложил перед профессором стопку бумаг. — Прислали из Академии. Полные данные по нашим опытам.

— Превосходно, — Марк захлопнул роман и отодвинул в сторону. — Вы уже их смотрели?

— Да, пробежал глазами по пути сюда.

Причину поражения они сумели обнаружить, способ действия чар примерно определили, но вот к пониманию, как их нейтрализовать, даже не приблизились. Ференц предложил просто увезти брата из страны, чтобы черные щупальца до него не дотянулись. Но, как напомнил сам пострадавший, проклятье Майердола находило свои жертвы и за морем. Несчастный случай, болезнь, обычное невезение — всё спишут на шутки злодейки-судьбы. А ведь тех, кто сумел вернуться из поместья живым, наверняка считали везунчиками. Какая злая ирония.

Не отрываясь от чтения, профессор искоса взглянул на Ференца: интересно, к каким выводам пришел его бывший лучший студент? Весьма вероятно, что их мнения совпадут. Нужно бы узнать, как добраться до Майердола.

— Поездом, — сказал Ференц.

— Прошу прощения?

— Вы вслух произнесли. Я расспросил Карела еще вчера. Сначала поездом от пригородного вокзала, затем от станции четыре мили. Лошадей можно взять в ближайшем селе.

— Тоже решили, что разведка боем неизбежна? — усмехнулся Марк.

— Знаете, профессор, вам всё же следовало принять предложение Службы безопасности.

— Ещё чего. Возьмите мне билет на завтра, будьте так добры. К утру я уже полностью оправлюсь.

— Два билета, — поправил его Ференц. — Не думаете же вы, что я туда не поеду? Хорошо бы еще дядю позвать.

— Сами справимся, — заверил Марк и чуть заметно дернулся — неловкое движение отозвалось болью.

— Профессор, — заговорил после небольшой паузы Ференц, — вы разрешите задать личный вопрос? —Марк недоуменно взглянул на него, но кивнул. — Дядя Карл был очень резок из-за того, как вы переносите эффект отдачи… Я ведь присутствовал, и сложно было не заметить. Почему вы не снимаете с себя этот эффект? Это связано с какими-то вашими убеждениями?

— Вот вы о чем. Нет, всё намного проще. Я не умею переводить с себя эффект отдачи.

— То есть как? — на секунду опытный маг и сотрудник Службы государственной безопасности Ольтена снова превратился в студента, не верящего, что в области практической магии есть хоть что-то, неизвестное профессору Довиласу.

— Вот так, — развел руками Марк. — В свое время решил не искать способ обмануть природу. А вы умеете?

— Да, — смутившись, признался тот. — Но только теоретически, дядя объяснял, когда я еще мальчишкой был. Я никогда не сбрасывал отдачу с себя на других.

— Значит, вы сильнее меня, — сказал профессор. — Мне бороться с искушением проще.

Ференц замолчал, осознав, почему Джарвис никогда не откажется пропустить шпильку в адрес коллеги из Ипсвика, но в то же время питает к нему искреннее и глубокое уважение. Ведь когда-то Карл не устоял. И его закадычные приятели — Хавьер, Закария, Максим, — все они не устояли перед искушением.

А Марку вспомнился огненный шар на том месте, где лежал сраженный им бывший университетский приятель, и пламя в глазах другого волшебника. Возможно, сложись иначе, Хавьеру Герингасу по прозвищу Старый Лис пришлось бы добивать уже его.

Глава 11

Парк Акром

Вода в озере была зеленой. Не из-за размножившихся водорослей — в главном парке Аркадии такого не допускали, за состоянием воды следили, применяя и химию, и магию. Ряске вход был заказан, и даже малейший её фрагмент моментально уничтожался. Ведь не успеешь оглянуться — и одно из украшений парка Акром превратится в болото с тиной и лягушками. Живая природа во всей своей первозданной дикости, но для любителей подобных пейзажей Аркадия предоставляла множество других возможностей. Посему, зеленый цвет объяснялся очень просто: это отражалась листва окружающих деревьев.

Пруд не был ни круглым, ни овальным, ландшафтный дизайнер придумал для него прихотливую форму, а в центре на небольшим искусственном островке устроил домик для лебедей. Эти гордые и красивые птицы уже давно не улетали на зиму: какой в этом смысл, если у них есть всё на родной земле?

Андрэ присел на корточки, подобрал небольшой плоский камушек и запустил им в пруд. Потом обернулся к Юлии.

Накануне госпожа Малло сказала, что они встретятся снова, и даже назначила время и место, но это было до того, как Андрэ всё испортил. Он был почти уверен, что она не придёт. Не захочет больше его видеть, и будет права. И всё же, он поспешил на площадь Хольца, а когда обе стрелки на часах замерли на двенадцати — заметил в толпе знакомую фигурку. Сначала он не поверил своим глазам, а потом стоило больших усилий не броситься ей навстречу, словно потерявший голову студент.

Ни архивов, ни библиотек, ни музеев. Они пошли в парк, беседуя о каких-то пустяках, будто заключив молчаливое соглашение. Накануне ничего не произошло.

По водной глади озера неторопливо плыл белоснежный лебедь, Юлия наблюдала за ним, сидя на скамейке, и Андрэ присел рядом.

— Расскажите мне о поместье Майердол, — попросила она.

— Я уже рассказывал, — напомнил репортер. — При знакомстве с вашим братом Ференцем.

— Да. «Жуткая история, горы трупов, проклятие барона». А подробнее?

— Подробнее… — Андрэ откинулся на спинку скамейки. — Тогда, с самого начала. Барон Майер-Троффе получил земельный надел возле Аркадии за заслуги перед короной около семидесяти лет назад. У него там был конный завод, маслобойня, виноградники, всё как обычно. А кроме того — огромная библиотека и коллекция редкостей, в том числе и магических. Овдовел в сорок восемь, повторно женился на девице много моложе себя и перевез её в Майердол. У него остались дети от первого брака — два сына, но они к тому времени учились в столице. Это их и спасло. Что произошло в Майердоле пятьдесят два года назад, до сих пор не известно. Ходили версии о взрыве. Времена тогда были неспокойные, террористы пошаливали. Не то, что сейчас, с нашей единственной достопримечательностью Долини. Крестьяне из соседних сел видели красное зарево, полыхавшее над поместьем несколько часов, как от пожара. Но когда прибыли следователи, следов огня не обнаружили. Они работали весь день до вечера, а ночью что-то случилось. — Он сделал паузу, собираясь с мыслями. — Выжили немногие. После этого в Майердоле высадился десант магов самого высшего уровня, и по их решению поместье было опечатано. Сыновья барона пробовали возмутиться, но их быстро убедили, что им вполне хватит остальной доли отцовского наследства. Тогдашний король Вендоры выставил военный кордон вокруг поместья, и в первые годы соваться туда не рисковали даже самые отчаянные головы. Но время шло, и уже наследники сочли, что не стоит тратить средства на охрану развалин. Так и стоит поместье сейчас, пустое и заброшенное, как шрам от болезни. Время от времени туда заглядывают мародеры, выносят ценности — ну, кому удается выйти. Но все стараются не бродить в окрестностях по ночам, хотя уже мало кто скажет точно, почему. Просто это дурное место.

— Благодарю вас, — кивнула Юлия. — Моя очередь. Вчера вы спрашивали меня, что именно имел в виду господин Герент, и я сказала, что не знаю. — Она усмехнулась. — Разумеется, это было неправдой. Он говорил о моём младшем брате Кареле. Карел жив.

— «Неуд» по специальности, — с чувством произнес Андрэ и осекся, осознав, что означает эта откровенность. — Вы возвращаетесь в Ольтен? Когда?

— Как можно скорее. Есть кое-какие обстоятельства, решением которых занимаются Ференц и мой дядя Карл Джарвис. И еще один наш… друг.

— Снова недоговариваете. Не можете рассказать?

— Не могу, — согласилась она. — Хотела бы, но не могу. Но как только станет возможно — расскажу вам все. А вы напишите свою сенсационную статью.

Значит, это прощание, с грустью подумал Андрэ. Юлия и её родственники вернутся домой, и очень скоро она обо всём забудет. Забудет его.

Некоторое время они сидели молча, рядом, но не касаясь друг друга, пока Юлия первой не нарушила эту тишину.

— Давайте прогуляемся по парку, — предложила она.

Стрельба началась, когда они шли Каменной аллеей.

Грохнуло, эхом отразившись от стен. Пуля чиркнула по стене, Юлия ахнула и выронила зонтик. Андрэ моментально втолкнул её в нишу, и тут же прогремела целая россыпь выстрелов.

— Какого дьявола, — сквозь зубы простонал он, пытаясь сообразить, что же делать. Кто бы ни были стрелявшие, сколько бы их ни было — беда. Кругом колонны, выступы, гроты, укрыться можно за любым камнем. Сейчас они в безопасности, но куда бежать? Отсюда один только безопасный путь — улететь. Он осторожно выглянул из ниши. Конечно, никого не видно.

— Трое, — прошептала Юлия, закрыв глаза. — Рядом. Дальше… нет, не вижу. Андрэ, — продолжила она, не открывая глаз, но выступивший на щеках нездоровый румянец выдавал самочувствие. — Сейчас я попробую их обездвижить. Но потом буду некоторое время не…не в лучшем состоянии. Вы мне поможете?

Андрэ понял, что она собралась колдовать. И что это означает для неё.

Первый и главный закон магии гласил: «я беру — я отдаю». Именно он определял рамки колдовской силе. Любое заклинание имело в своей основе порочное свойство: не только талант и изощренность ума определяли магическую силу, но в первую очередь — готовность вытерпеть плату. Вот почему магические факультеты выпускают так много теоретиков и так мало практиков. Вот почему процветают лавки наподобие Этвешей, и уже многие столетия никто из магов не пытался захватить власть над миром. Не все готовы расплачиваться собственной болью.

Андрэ сжал её пальцы. Он понятия не имел, насколько сильной будет отдача от чар, но в любом случае был готов защищать спутницу.

— Сколько у нас будет времени? — тихо спросил он, оглядываясь.

— Немного, — одними губами ответила Юлия. — Я скажу, когда можно будет бежать.

С кончиков её пальцев заструились тонкие светло-синие нити, она вскинула руку — и нити бесшумно метнулись вперед, удлиняясь на глазах, обходя колонны и проникая в невидимые щели.

Из-за ближайшей колонны на каменные плиты упал мужчина, чуть дальше — еще один.

Андрэ подхватил Юлию и потащил к гроту шагах в пятнадцати от той ниши, где они только что прятались, на ходу наклонившись и забрав пистолет из онемевших пальцев бесчувственного бандита.

— Давно не колдовала, — пробормотала Юлия. Они стояли за каменной чашей, во времена оные служившей обиталищем для рыбок. Женщина едва держалась на ногах, уткнувшись в плечо своему спутнику. — Отвыкла.

— Чш-ш-ш, — шепнул он. Трофейный револьвер он держал в левой руке — новенький, блестящий, на шесть пуль, но две уже выпущены. Итого — четыре выстрела против неизвестно скольких. Плохие карты.

Юлия глубоко вздохнула и подняла голову.

— Спасибо, — она попробовала отстраниться, но Андрэ её удержал. — Мне уже лучше.

Поблизости громыхнули каблуки, кто-то с чувством выругался и почти сразу снова загремели выстрелы.

В их грот втиснулся грузный мужчина в полосатом костюме — репортер не поверил своим глазам, узнав Тобиаса Штайна, ближайшего помощника Пауля Герента — за которым неслись двое мужчин с револьверами. Следующие секунд пять слились в одну. Штайн дважды пальнул, будто и не целясь, но один из преследователей упал, а второй отпрыгнул и укрылся за камнем, откуда выстрелил в ответ. Еще кто-то спрыгнул сверху.«Берегись!» — крикнул Штайн, разворачиваясь, и Андрэ оттолкнул Юлию себе за спину, разряжая револьвер в грудь новому нападавшему.

— Штайн, — бросил Полосатый.

«Знаю», — чуть не сказал Андрэ, но вслух коротко представился:

— Бенар.

Мужчины кивнули друг другу и, не сговариваясь, забрали каждый по пистолету противников. Юлия прислонилась к стене.

За ближайшими колоннами продолжалась перестрелка.

— Бездарности! — поморщился Штайн, проверяя оставшиеся патроны. — Кто так устраивает засаду? Госпожа Малло, вы целы? Ну и славно.

— Шеф! Их больше! — словно из-под земли пред ними вырос щуплый паренек с внушительным шрамом через все лицо. — Повылазили как крысы! Это полный п...

— Выражения, Жук! — перебил его Штайн. — С нами дама!

— Прощения просим. — Жук отсалютовал Юлии пистолетом. — Так вот, шеф...

— Господа, а можно мы с госпожой Малло покинем эти негостеприимные пенаты и не будем вам мешать вести беседу? — вмешался репортер.

Штайн не успел ответить.

К гроту подтянулись соединенные силы противника. Еще некоторое время они отстреливались и отбивались, но вскоре Андрэ с отчаянием понял, что их взяли в кольцо. Штайн опустил оружие.

Высокий широкоплечий мужчина с щеголеватыми черными усиками — главарь — почесал дулом револьвера лоб и бросил через плечо:

— Эту взять, остальных... — и он провел по своему горлу в известном символичном жесте. Один из его подручных сразу же схватил Юлию за руку, она попыталась вырваться — и тогда бандит ударил её по лицу.

— Юлия! — только и успел в отчаянии выкрикнуть Андрэ, прежде чем мир вокруг него замер.

В парке будто взорвался огромный праздничный фейерверк. Рассыпалась туча оранжевых брызг, через мгновение пришла ударная волна — и на головы упало само небо.

Когда сознание вернулось, Андрэ сразу начал искать глазами Юлию.

Она сидела на опрокинутой каменной вазе, спрятав лицо в ладонях, а поверженные бандиты стонали и корчились на камнях. Штайн что-то ей говорил, но из-за шума в ушах репортер не мог разобрать ни слова.

— Юлия! — кое-как поднявшись на ноги, он бросился к ней. — Вы ранены?

— Нет. Это эффект отдачи, — слабым голосом ответила женщина, не открывая лица. — Пройдет через минуту.

— Мы все вам обязаны жизнью, госпожа Малло. Отличное колдовство, — уважительно заметил Штайн.

— Нет, ужасное, — Юлия, наконец, подняла голову и слабо улыбнулась.

— Подать экипаж? — спросил Штайн, но она покачала головой.

— Мне лучше немного пройтись. Андрэ, проводите меня?

Репортер тоже был согласен, что им нужно уходить, и желательно как можно скорее. Юлия встала, пошатнулась, Андрэ сразу же поддержал её. На миг она прильнула к его плечу.

— Парк Акром входит в перечень основных достопримечательностей Аркадии, — сказал он светским тоном экскурсовода. — Чудесные ландшафты, одна из богатейших коллекций растений. Лучше только в городском Ботаническом саду. Но туда нам, пожалуй, сегодня идти уже не стоит.

Юлия усмехнулась и уже достаточно уверенно направилась к выходу из грота. Репортер последовал за ней.

* * *

Рабочий Поселок

Прежде чем Йосси Фальк успел вытащить револьвер, его с двух сторон зажали двое из охраны Пауля Герента. Оба плеча и кисти рук оказались словно в тисках. Оставалось только прожигать взглядом безупречно сидящий костюм и чисто выбритый подбородок незваного гостя. Заглядывать в глаза господину Геренту не хотелось.

Перед Фальком на столе появилась шкатулка с узором. Мелькнули руки с отполированными ногтями, открывая крышку. Пауль сел на заботливо подставленный охраной стул и скрестил руки на груди. Повинуясь его молчаливому приказу, Фалька отпустили, и он едва ли не обмяк.

— Мне нужна ваша экспертная оценка одной вещи, — вежливо попросил Герент, пододвигая ему шкатулку.

Пекарь, бросив быстрый взгляд на Пауля, придвинул шкатулку и полез в ящик стола (охрана едва заметно напряглась) за пинцетом и увеличительным стеклом.

— Откуда это?

— Хороший вопрос, — невозмутимо ответил Герент. — Из поместья Майердол. И, как видите, она пуста.

— Господин Герент, — с достоинством произнес Фальк, — при всем моем к вам уважении, я не умею читать мысли, и ход ваших для меня покрыт тайной.

— Какой вы непонятливый. Шкатулка пуста. А не должна бы. Как вы можете это объяснить?

— А как это объясняете вы? — осторожно поинтересовался Фальк, и охрана незамедлительно указала ему на ошибку в выборе вопроса.

— Очень просто. Кто-то мне солгал, — ответил Пауль, наблюдая, как эксперт промокает разбитую губу платком. — И это был не человек, доставивший мне шкатулку.

— Вы, конечно, её уже сами проверили на взлом? — Пауль едва заметно качнул головой, и бить пекаря больше не стали. Еще один кивок — и один охранник зажал голову пекаря, второй скрутил руки, а третий вынул из галстука булавку.

— Йозеф, — сказал Герент, — у меня есть два варианта развития беседы. Первый, — он щелкнул пальцами, и булавка оказалась точно напротив правого глаза жертвы. — Каленое железо, щипцы, молотки, все это пережитки прошлого. А вот это, согласитесь, страшно, а главное — аргументировано.

Фальк скосил глаза на Пауля. Острие булавки маячило совсем рядом. И вдруг исчезло.

— Второй способ — мирный и обоюдовыгодный, — продолжил Герент. — В конце концов, мы живем в цивилизованном мире, и от наших далеких варварских предков нас отличает умение договариваться.

— Давайте договариваться, — незамедлительно отозвался Фальк. Пауль развел руками, мол, с этого надо было начинать разговор, и жестом велел помощникам оставить его наедине с пекарем.

— Что ж, мои условия — раскройте мне эту тайну. Как содержимое шкатулки могло исчезнуть?

— Если её не взламывали, но она пуста, тогда напрашивается вывод — это не та шкатулка, — Фальк постучал ногтем по её блестящему боку. — Либо её в своё время открыл и опорожнил барон.

На лице Пауля мелькнуло разочарование, быстро замаскированное под вежливое удивление.

— А разве… предметы можно просто забрать из шкатулки и держать отдельно?

— Предметы считаются неотделимыми. По крайней мере, так было зафиксировано комиссией. Я проштудировал материалы, и везде говорится, что ценность сокровищ хана Менгу именно в их целостности.

— Да, мой специалист тоже так говорил, — задумчиво пробормотал Пауль. — Таким образом, вариант остается один — шкатулку подменили. Вы со мной согласны?

— Незавидна участь несогласных с вами, — усмехнулся Фальк. Герент тоже улыбнулся. — Не могу сказать ничего определенного, сударь. Мне нужно время на более детальное исследование, с вашего разрешения.

Пауль склонил голову к плечу.

Гильдия антикваров, к которой принадлежал Фальк, строго говоря, не подчинялась ни одному из «отцов» города, как за глаза именовались истинные хозяева Аркадии, Герент, Леманн и Шенгелай. Но каждый из этих троих мог сделать жизнь любого члена любой гильдии невыносимой, и с этим нельзя было не считаться.

Наследие хана Менгу интересовало Пауля с самого детства — все беспризорники Аркадии знали сказку о несметных богатствах, упрятанных в маленькую шкатулку. Все мечтали, как однажды она попадется им в руки. Юный Пауль Герент ничем не отличался от своих сверстников. Но если в двенадцать мечта о заколдованных богатствах была абстрактной, в двадцать она приобрела вполне определенные черты, а в сорок — нашлись средства и люди, способные её осуществить.

Во-первых, он узнал, что шкатулка действительно существует. Это поразило его настолько, насколько вообще может какое-то известие поразить подобного человека.

Во-вторых, до шкатулки оказалось рукой подать — всего-то съездить в имение барона Майера-Троффе. В этом помог специалист — господин Йосси Фальк, обстоятельный, немногословный и весьма авторитетный во всем, что касалось Второй ханской династии. Правда, сначала он даже какое-то время отказывался сотрудничать с Герентом. Недолго, правда.

В-третьих, шкатулка просто так в руки не давалась. Дважды Пауль посылал за ней своих людей, и оба раза — ни шкатулки, ни трупов. Поместье поглощало всех, кто пытался проникнуть в его тайны, как ненасытное Слепое Чудовище, стерегущее вход в подземный мир.

Нужен был еще один специалист, и он отыскался.

Карл Джарвис. Племянник того самого Джарвиса, имевший наглость не просто поселиться в Аркадии, но и назваться дядиным именем, историк-недоучка, а сверх того — крайне удачливый молодой человек. Обласканных фортуной людей бродит по свету не так уж мало, но немногие из них обладают тем свойством настоящего везения, что обнаружилось у юного Джарвиса. Прежде, чем отправить его в Майердол, Герент, разумеется, проверил парня в других делах. Все контракты были исполнены безупречно. Настало время шкатулки хана Менгу.

Которая преподнесла крайне неприятный сюрприз.

— …рят некоторые особенности, — услышал Пауль и понял, что несколько отвлекся. Меж тем Фальк снова вооружился увеличительным стеклом и бережно, но тщательно осматривал шкатулку.

— Простите? — сказал Герент, и Фальк повторил:

— Некоторые особенности свидетельствуют, что данный предмет вовсе не относится ко Второй династии. Крайне, крайненезначительные приметы.

— Подделка?

— Превосходная, — сказал эксперт, откидываясь на спинку кресла. — Надо проверять.

Пауль покривил губы, размышляя. Его маги едва ли не обнюхали шкатулку, и вердикт был вполне утешительный — никакой магии, никакого… хм… криминала. Малая вероятность того, что Карл Джарвис — любой из них — имеет отношение к подмене. Стало быть… барон?

— Сколько вам нужно времени? — спросил он, поднимаясь. Фальк осторожно потрогал разбитую губу. За дверью послышалось движение, приглушенные голоса.

— Неделя.

— Двое суток, — решительно отверг такой вариант Герент и вышел, не откланиваясь.

Тобиас Штайн ждал на улице, причем выглядел так, словно только что выскочил из крупной переделки. И с ним нынешним это никак не вязалось, хотя в молодые годы на долю неразлучных друзей разнообразные потасовки и прочие приключения выпадали регулярно.

— Спокойно, спокойно, — поднял руки Тобиас, опережая вопросы ошарашенного Пауля. — Ты же сказал, сообщить немедленно, вот я и не переодевался.

— Немедленно, но не прямо здесь же!

Поэтому, все подробности событий в парке Акром он услышал уже в экипаже по дороге из Рабочего Поселка.

* * *

Отель «Магнат»

Еще раз навестив обоих своих пациентов, Джарвис пришел в негодование из-за Марка, наотрез отказавшегося соблюдать постельный режим. Но поделать с упрямцем Карл ничего не мог, тем более, рана полностью затянулась, а магические резервы восстановились. И теперь три мага собрались в номере Джарвиса на военный совет.

В дверь номера постучали.

— Чай, должно быть, — сказал Джарвис, не отрываясь от расчетов. — Ференц, открой.

Но это была вовсе не отельная обслуга.

— Юлия! — воскликнул Ференц, увидев увидел на пороге сестру едва ли не в объятиях Андрэ Бенара, причем вид у обоих был далеко не романтичный. С разбитой губой, разошедшимся по шву рукавом пиджака и с прижатой к боку рукой репортер выглядел записным драчуном, вернувшимся после неудачной «деловой встречи».

— Замечательно, что ты тоже здесь, дорогой брат, — ответила Юлия.

Джарвис, моментально оказавшийся рядом, оторвал племянницу от репортера и чуть ли не силой усадил в кресло, подсунув ей под спину подушку.

— Что я говорил тебе о колдовстве?

— Что для него необходима практика? Как я с тобой согласна, дядя!

Ференц втащил репортера, кивком указав ему на диван, и сразу сам вернулся к сестре.

— Ничего себе украшение, — присвистнул он, поворачивая лицо Юлии к свету. Очень осторожно, подушечкой большого пальца, он провел по её щеке, и ссадина на глазах начала бледнеть.

— Остальным досталось еще сильнее, — сестра попыталась улыбнуться.

— У тебя и руки обожжены! — застонал Ференц. — Что ты ими пыталась сделать? Что произошло?

— Иглы, — ответила Юлия. — Не очень хорошо получилось. С побочным эффектом.

— Отлично получилось, — подал голос Андрэ с дивана. — Госпожа Малло совершенно права, мы еще легко отделались по сравнению с теми, кто попался ей под горячую руку.

— Парк уцелел, — Юлия попыталась встать, но брат не позволил. — Послушай, Ференц, знала бы я, что ты устроишь из этого такую драму… — Она дернула плечом.

— Ничего себе! — вскипел Ференц, но Марк положил ему руку на плечо, удерживая.

— Расскажите, что произошло, — попросил он.

— Нам сегодня не повезло, — ответил за Юлию Андрэ. — Мы гуляли по Акрому, и этот же парк выбрали местные бандиты, чтобы свести какие-то свои счеты. Увы, о своих намерениях они заранее не предупреждают. Мы случайно оказались неподалеку и не успели убраться.

— И пришлось использовать магию, — закончила молодая женщина.

Ференц держал сестру за руку, сосредоточившись на лечении. Марк, наблюдавший за его работой из-за плеча, сощурился, выставил вперед руку, безошибочно выбирая среди сплетения магических нитей нужные, и потянул на себя узел отдачи. Бок уколола острая боль, отдавшаяся в колене. Ференц, слишком поздно заметивший манипуляции профессора, бросил в его сторону неодобрительный взгляд, но промолчал. Ожоги на правой руке Юлии заживали на глазах, и она немного расслабилась.

— А теперь давай другую руку, — буркнул молодой человек. — Ты же обе использовала?

— Никакой техники безопасности, — заметил Марк.

— Всё уже позади, — устало сказала Юлия. — Господа, окажите любезность, воспитательные беседы оставьте при себе и лучше позаботьтесь о господине Бенаре.

Джарвис, явно собиравшийся именно к нравоучениям и приступить, замолчал и повернулся к Андрэ:

— Так, дайте я вас посмотрю, — сказал он, поддергивая рукава пиджака и разминая пальцы. Репортер опасливо покосился на него, но сопротивляться не посмел.

— Я бы не сюда сам не заявился, — прошептал он. — Госпожа Малло настояла.

— Потому что обычным врачам могло стать очень интересно, как это вас угораздило оказаться под боевыми чарами, — так же тихо ответил Джарвис. И с гордостью добавил: — Моё воспитание!

Левая рука Юлии пострадала меньше, Ференц накрыл её пальцы своими и направил магические потоки на обожженную кожу.

— К завтрашнему утру не останется и следа, — пообещал он, подбадривая сестру улыбкой.

Юлия потерла ладонь.

— Надеюсь.

— Как ты себя чувствуешь?

— Если честно — не знаю. Сначала я растерялась и испугалась. Их было много, они стреляли повсюду…убивали друг друга. Я никогда не бывала в подобной ситуации, не была готова к подобному. Потом пришлось колдовать, и это отвлекло меня. А сейчас… — её уверенный голос дрогнул, и она быстро отвернулась, прикрыв лицо ладонью. Джарвис отвлекся от своего пациента, взял со столика початую бутылку коньяка и плеснул в стакан.

— Выпей, — велел он, протягивая его племяннице. — Это лекарство. Ведь никто из этих костоправов не видит, что тебя накрывает.

— Отдачи уже нет.

— Я не об отдаче. У тебя начинается истерика.

— У меня в жизни не было истерик! — повысила голос Юлия, но Джарвис почти силой впихнул стакан в её ладонь.

Юлия выпила несколько глотков, прикрыла глаза и так просидела несколько секунд.

— Действительно, так лучше, — признала она.

— При нервах — самое верное средство, — кивнул Карл. — А теперь — к себе, милая, отдыхать и пудрить… нос.

Поддерживая племянницу под локоть, он вывел её в коридор, проводил до номера и вернулся.

— И вот теперь, господин... как вас там? Бенар? Рассказывайте обо всём подробно, — не попросил, а приказал Марк, оборачиваясь к репортеру.

— Как я уже говорил, мы оказались в подходящем месте в неподходящее время, — начал он. — Конкурирующая банда устроила засаду на самого Тобиаса Штайна. Нам сначала удалось спрятаться. Но когда мы уже решили, что опасность позади, к ним подтянулось подкрепление. Нас окружили, один урод схватил Юлию... госпожу Малло. — Ференц скрипнул зубами. — Потом… эту картину я даже на смертном одре не забуду. Вдруг всё засияло, как во время салюта на День Аркадии, и их просто снесло, разметало по камням, понимаете? У меня самого в глазах почернело, а когда я очнулся — они уже лежат. Короче говоря, Штайн со своими людьми остался там заканчивать дела, а мы поспешили оттуда, пока полиция не подоспела.

Марк хмыкнул. Судя по тому, что успела наколдовать госпожа Малло, подумал он, бандитам в парке очень повезло. Она вряд ли часто практиковалась в исполнении заклятий, которым её научил дядя, и не слишком хорошо рассчитывала свои усилия. Одних игл хватило бы, чтобы отправить всех нападавших на тот свет. Вдруг вспомнилось его собственное недавнее «приключение» у катакомб и потом недоумение Джарвиса: «Вы их оставили в живых? Зачем?»

— У вас, господин Бенар, сильный ушиб, но ребра, к счастью, целы, — вынес он вердикт. — Прописываю покой до утра и валерьянки для общего тонуса.

— А почему не конья... — его прервал решительный стук в дверь.

— Полиция, — укоризненно сказал дежурный по этажу. — Ожидает внизу. Некий сержант Синовац.

— Понятно, — Андрэ потер переносицу, с тяжким вздохом встал с дивана и подхватил пиджак. — Господа, благодарю за оказанное гостеприимство. С полицией я сам объяснюсь.

* * *

— Ну-ка, повернись… — Руди Синовац бесцеремонно сцапал приятеля за подбородок. — Красавец!

Андрэ усмехнулся и сразу же поморщился — улыбаться было больно.

Они сидели за небольшим столиком в углу, а раскидистый фикус в кадке скрывал полицейского и репортера от посторонних глаз. Пепельницу украшал окурок, рядом — полупустая пачка сигарет. Друг пришел по личному почину, а не по служебной необходимости, сразу же понял Бенар. В противном случае, он привел бы с собой несколько младших чинов и арестовал их всех. Или задержал «до выяснения обстоятельств», что, в сущности, ничем не лучше.

Андрэ прекрасно понимал, в какое дело они с Юлией встряли несколько часов назад. Случайно оказаться в центре выяснения отношений представителей двух крупнейших банд города, конечно, не преступление, но доблестная полиция может счесть иначе. И если госпожу Малло до некоторой степени мог защитить ольтенский паспорт — в свете помолвки Александра Беренкаша с принцессой Маргаритой страны старались не задевать друг друга — то за него не вступится никто. Так что, господин Бенар, прошлый визит в тюрьму мог оказаться пророческим. Надо было уже тогда присматривать камеру поуютнее.

— Дай закурить.

Руди молча придвинул к нему пачку и щелкнул зажигалкой, Андрэ кивком поблагодарил, затягиваясь. Табак помогал в случаях, когда мысли обгоняли друг друга.… Что сержант уже знает, что должен сделать, и самое важное — что ему нужно?

— Зараза ты, Бенар, — вздохнул Синовац. — Я тебя о чем просил? Присмотреть за семейством Малло. А ты? Ладно, влез в драку людей Герента и Леманна, это вполне в твоем духе, но скажи на милость, зачем на моем участке?

— Извини, — развел руками Андрэ, — я бы с радостью перенес её на другую территорию, но мое мнение по этому поводу никого не интересовало.

— Четыре трупа с огнестрельными ранами, — мрачно сказал Руди. — Еще трое без сознания и в ожогах, двое с переломами костей, словно бы ими игрался детеныш великана. Отдел магической безопасности в восторге, след они уже считали. Говорить, чей он, или сам знаешь?

— Это была самозащита, — Андрэ затушил окурок в пепельнице, и полез за следующей сигаретой. — Я готов подтвердить это на допросе и, если понадобится, в суде. Даже притащить Тобиаса Штайна в качестве свидетеля.

Руди расхохотался, уронив голову на руки.

— Да уж, — вытирая слезы, выдавил он, — увидеть Штайна в суде — моя золотая мечта. Правда, я бы предпочел, чтобы он там сидел на скамье подсудимых вместе со своим другом детства. — Он резко посерьезнел. — Ты знаешь, что такое иглы?

— Знаю, — кивнул Андрэ. — Приспособление для прокалывания ткани и соединения разных её фрагментов посредством нитей. Я даже умею ими пользоваться.

— Такими ты пользоваться не умеешь, — отрезал полицейский. — Я говорю о заклятии из раздела темной магии. Знаешь, мелкие-мелкие и чертовски острые кусочки впиваются в кожу, обжигают и проникают внутрь, все глубже. Отвратная штука. А если выдать её на достаточно высоком уровне — смертельная. Наши спецы нашли в парке остатки этого заклятия. Ориентировочно седьмого уровня, правда, говорят, оформлено не до конца и эффект смазан.

«Давно не колдовала», — сказала тогда Юлия.

Рассказывая о своей семье, она не вдавалась в подробности, но Андрэ хорошо умел ловить случайно проскальзывающие в невинной болтовне крупицы информации, сам иногда ненавидя себя за эту профессиональную привычку.

…После их первого визита в библиотеку молодая женщина собиралась возвращаться в отель, но он уговорил её прогуляться. В беседе Юлия упомянула о семейном магическом даре, а он, конечно же, не мог упустить такой шанс. Его энтузиазм передался спутнице, и уже через несколько секунд репортер с восторгом наблюдал, как срывающиеся с кончиков её пальцев искорки застывают в воздухе… Нарисованная золотистым, алым и зеленым бабочка лениво взмахнула крыльями… «Просто иллюзия, — пояснила Юлия с улыбкой. — Дядя Карл показал мне этот фокус, когда я была совсем маленькой. Это и еще кое-что…». Она не договорила, Андрэ не стал расспрашивать — он примерно представлял, чему может научить старый взломщик. Поэтому быстро сменил тему и предложил прогуляться по набережной, откуда открывался прекрасный вид на морской порт и прибывающие корабли.

— Руди, зачем ты пришел, на самом деле? — вздохнул он. — Если мы нарушили закон, ты должен быть здесь с ордером на арест.

— Моя бы воля, я бы сразу арестовал все это семейство и тебя вместе с ними, — искренне сказал сержант. — Твоя Юлия, кстати, что у тебя с ней?

— К моему глубокому сожалению — ничего, — ответил Андрэ. — Но я не теряю надежды.

— Так вот, твоя Юлия лихо поколдовала в парке, — продолжил Синовац. — Темная магия, раздел опасных для жизни заклинаний, минимум два года, если повезет с хорошим адвокатом — условно. Хотя, она иностранка.… Но ордер на её арест — и твой, кстати, как соучастника — был уже выписан. Ваше геройство заметили и потрудились в подробностях описать вашу наружность.

— Точно не Штайн, — покачал головой репортер, вытягивая из пачки новую сигарету. — Кто-то из прихвостней Леманна решил хоть так поквитаться?

Сержант развел руками.

— Ладно. Почему же я до сих пор не арестован?

— Потому что вслед за выписанным ордером пришел другой приказ, — сказал Руди, отправил новый окурок в пепельницу и тоже потянулся за сигаретой. — Из кабинета начальника полиции, а ему, по слухам, намекнули из Ратуши, что не стоит трогать ни Юлию Малло, ни других представителей её семейства, ни её друзей. Угадай, кто в нашем городе имеет такое влияние на наше благословенное градоначальство?

Бенар прикрыл глаза ладонью и покачал головой. Синовац понимающе усмехнулся.

— Иногда я спрашиваю себя, — философски произнес он, — почему отдельные известные нам персоны попросту не займут официальные посты? Они же всё равно командуют этим городом, а так хоть бы польза была. Андрэ, — он вдруг понизил голос и подался вперед, — я знаю, что тебе приходится разные методы использовать, но, пожалуйста, не говори, что связался с этой публикой всерьез.

— Нет, Руди, — мотнул головой репортер, — клянусь. Я здесь совершенно ни при чем, и Юлия тоже. Не поручусь насчет её дяди, но ему тоже не нужны неприятности, он умный человек.

— Понятно, — протянул сержант. — А теперь слушай еще новости, и мотай на ус, повторять не буду. Первое: вчера из тюрьмы сбежал Долини. Есть версия о твоей причастности к побегу. Может статься и так, что я тебя прикрыть не сумею. Второе: в ближайшие несколько дней в Аркадии станет жарко. Наши информаторы говорят, что готовится что-то очень серьезное. Война, в которой не будут брать пленных. Ты можешь быть непричастен, как и твои новые знакомые. Вам просто не повезло оказаться не в том месте и не в то время — но вас уже заметили. Поэтому, послушай доброго совета: беги из города. А если хочешь помочь этим Малло, скажи им, чтобы возвращались в Ольтен, чем скорее — тем лучше.

— Я скажу, — кивнул репортер, — правда, не могу обещать, что они послушают.

— Тогда скройся сам, — так же серьезно сказал Руди. — Я не хочу опознавать твое тело в морге.

— Постараюсь не доставить тебе такого удовольствия, — горько пообещал Бенар, вставая из-за стола. — И… спасибо.

— Подожди, — бросил Синовац, доставая из-под стола какой-то сверток. — На вот.

— Это что? — спросил репортер. — Метла?

Руди усмехнулся, хлопнул друга по плечу и покинул отель. Бенар надорвал упаковку. Из-под нее показалось кружево — в свертке был зонт Юлии.

Глава 12

Отель «Магнат»

Карел страдал в одиночестве, словно жертва кораблекрушения, выброшенная на пустынный берег, а меж тем в соседнем номере принимались важные решения, касающиеся его судьбы! «Только ничего важного не обсуждайте без меня!» — напутствовал он дядю, заглянувшего проведать «племянницу Клару». Следовало отметить, что здоровье его почти полностью восстановилось стараниями сразу трех магов и сестры, а на вечер Джарвис выдал молодому человеку книгу, чтобы развеять скуку. Книжку он позаимствовал у Марка, Карел бросил взгляд на обложку, скривился и заявил, что Готье он на дух не переносит. «Кто вообще такое читает?!» Получив исчерпывающий ответ, он извинился и сообщил, что всегда мечтал ознакомиться именно с этим романом. Обижать профессора Довиласа не хотелось, и поэтому Карел мрачно перелистывал страницы, бессильно ругаясь на многочисленные ошибки беллетриста, пока остальные родственники ужинали внизу.

— Что это? — с подозрением спросил Ференц, занеся лопаточку над блюдом, где весело ощетинилось веточками петрушки нечто серое.

— Паштет? — с сомнением в голосе предположил Джарвис, сощурив глаз. — Предлагаю не рисковать.

— Больше похоже на мышь, — покачал головой Ференц. — У нас в Управлении были такие.

— У вас были мыши? — с неподдельным интересом переспросил дядя. — Не может быть.

— Расскажи, — улыбнулась Юлия. Она спустилась к ужину и казалась совершенно спокойной, только немного бледной. В остальном ничто не напоминало о дневном приключении.

— Вы точно желаете это услышать? — на всякий случай, переспросил Ференц. — Предупреждаю, это совершенно кошмарная история, в которую я бы лично не поверил, не будь в ней непосредственным участником.

— Ты начинай, а мы рассудим, — ободрил его дядя, помахивая вилкой.

— Не жалуйтесь потом. Итак, в один прекрасный зимний день мой патрон отпер кабинет. Светило солнце, на обед должны были подать отбивную, мы успешно закрыли одно важное дело… Но когда он открыл сейф, то со стопки бумаг с грифом «совершенно секретно» на его посмотрела мышь. Генерал и мышь смотрели друг на друга, и усы у обоих дергались совершенно одинаково. Потом животное принялось умывать мордочку. Каким образом грызун попал в герметичный сейф, запертый на кодовый замок и запечатанный магически, мы так и не поняли. Патрон вызвал секретаря и велел изничтожить мышь со всеми её товарками, буде такие попадутся.

Ференц сбился с нужного тона, потому что вспоминать о мышиной охоте по всему Управлению он до сих пор спокойно не мог. Впрочем, ему перестало быть смешно, когда руководитель Службы внутренней безопасности Зиновий Николаки вызвал главу экспертной группы мага Ференца Малло и в нескольких емких выражениях высказал ему протест против наличия посторонних в здании в целом и в его кабинете в частности.

— А теперь представьте: секретарь мышь из сейфа бездарно упустил, и она исчезла в недрах генеральского кабинета, а через два дня объявила Управлению полномасштабную войну. Она продегустировала половину нашей обстановки, особенно по вкусу ей пришлись портьеры в приемной и обивка дивана в кабинете генерала. Яд и мышеловки не помогали…

…Малло, напутствуемый начальственным рыком и обещанием разжаловать в лаборанты, созвал товарищей. Лаборатория принялась за составление новых заклинаний. Но на магию мышь тоже чихать хотела.

— Известный феномен, у мелких вредителей часто имеется природный иммунитет к магии, — согласно кивнул Джарвис. — Скорее всего, это связано с циклами воспроизведения. Быстро плодятся и вырабатывают противодействие чарам. Мыши еще ничего, а вот тараканов ничем не возьмешь…

— Когда мы исчерпали все средства, у меня даже промелькнула мысль связаться с Университетом и спросить совета на кафедре практической магии, — продолжил Ференц, с легкой опаской поглядывая в сторону профессора Довиласа.

— Боюсь, я вряд ли смог бы вам помочь, — покачал головой Марк, с трудом сохраняя подобие серьезности. — Пока все исследования доказывают, что против грызунов лучше всего помогают природные методы.

— Именно! — с гордостью воздел указательный палец его бывший студент. — Где-то в это же время мы с коллегами в лаборатории поняли, что действуем неправильно. Был составлен новый план, и мы вдвоем с Алексом поехали к госпоже Шамони.

— Госпожа Шамони — давний друг нашей семьи, — пояснила Юлия для Марка.

— Добрейшей души дама, — сказал Ференц. — Она-то и рекомендовала нам Леопольда. Совсем юного, но, по её словам, чрезвычайно перспективного. Родословной он мог поспорить с самим генералом. Нас это поначалу даже обеспокоило — возьмется ли он, при таких предках, за столь прозаическое задание? А теперь представьте другую картину. Мы привозим его в Управление…

Леопольд вошел в генеральский кабинет. Дверь за ним захлопнулась. Четверть часа оттуда не доносилось ни звука, потом что-то грохнуло и снова все стихло. Генерал Николаки, которому доложили, что его криминалисты затеяли какой-то эксперимент, примчался, насколько позволяла комплекция, как раз в тот момент, когда маги бросали жребий, кому заглядывать в кабинет.

— Патрон распахивает дверь, и что он видит? Он видит Леопольда, развалившегося прямо на его столе, поверх бумаг. Несмотря на юный возраст, господа, заверяю, что половину столешницы он перекрыл, ведь там еще и хвост! Лапой наш герой лениво придерживает трупик удавленной мыши и многозначительно смотрит на генерала. С той поры Леопольд фон Катцен, порода шлезская короткошерстная, вошел в штат.

— В каком звании? — только и смог спросить Марк, живо представив дымчато-серебристого кота. Шлезская порода была родственна вевисской, один из представителей которой проживал дома у профессора, но отличалась еще большими размерами, аристократичностью и наглостью.

— Когда я уезжал на конференцию, приказ еще не вышел, — отозвался Ференц. — Но не ниже капитана, я думаю.

В ресторане собралось приличное количество посетителей. В углу на специальном подиуме играл оркестр — что-то мелодичное, ненавязчивое и способствующее пищеварению. Магические кристаллы в двух люстрах-близнецах создавали приятный мягкий свет, у дверей в зал вытянулись лакеи. Кто бы мог подумать, что в отеле со столь помпезным рестораном горячую воду в ванной подают по часам и меняют постельное белье раз в три дня.

Вдруг по залу точно пронесся вихрь и, ловко лавируя между столиков, куда-то промчался метрдотель. Высокие двойные двери торжественно распахнулись, впуская никого иного, как самого Тобиаса Штайна. Мгновенно осмотрев зал, Штайн заметил столик, за которым собрались ольтенцы, отвесил в их сторону вежливый поклон и уступил путь еще одному человеку с неприлично огромным букетом пунцовых гвоздик наперевес.

Многие гости отеля явно знали, кто пожаловал в «Магнат» в столь поздний час, и с жадностью следили за каждым его шагом. Прочие также прочувствовали важность момента, с не меньшим любопытством разглядывая посетителя. Особенно усердствовали дамы.

Карл и Юлия, разумеется, сразу же узнали гостя, Ференц Малло, до сих пор лично с ним не знакомый, но немало наслышанный, скривился — преступников он очень не любил даже несмотря на близкое родство с Джарвисом, заметно осложнившее ему первые годы работы в Службе Безопасности. Марк Довилас, которому также еще не доводилось лично встречаться с данной достопримечательностью Аркадии, одарил Пауля оценивающим взглядом, отмечая обманчиво простой крой костюма, явно стоящего баснословных денег, и грацию движений, выдающих в новоприбывшем то ли танцора, то ли… Маг вздохнул, припоминая, где именно видел подобную манеру, и на всякий случай подготовил несколько заклятий.

— С таким букетом только свататься, — мрачно сказал Джарвис себе под нос.

Провожаемый жадными взглядами и шепотом, Герент остановился у их столика и сказал:

— Добрый вечер!

— Добрый вечер, Пауль, — весело отозвался Джарвис. — Составишь нам компанию?

Повинуясь отчаянно жестикулировавшему на другом конце зала метрдотелю, официант поставил дополнительный стул и замер в ожидании следующих распоряжений.

— Госпожа Малло, — проникновенным тоном начал Пауль, — позвольте выразить мое искреннее восхищение вашей отвагой, которую вы проявили сегодня днём. Поверьте, если бы я только знал, что вы будете прогуливаться в Акроме…

Юлия с непроницаемым лицом вытянула из букета одну гвоздику и положила рядом со своей тарелкой. Остальные цветы принял официант и немедленно подставил под них вазу.

— Благодарю вас, — сказала она. — Это поистине приятный подарок.

— Повторюсь, — продолжил Пауль, — все случившееся — недоразумение чистой воды, и мне бы очень не хотелось, чтобы оно как-то омрачило наше общение.

— А что произошло? — с хорошо замаскированным ехидством спросил Джарвис и удостоился укоризненного взгляда племянницы.

Марк рассматривал узоры на вышитой скатерти. Самое главное — угадать момент, когда Карл решится атаковать. П ока ситуация его забавляет, но кто знает, что будет через пять минут? Характер у старого мага взрывной, а совести — ни капли

— Поужинаешь с нами? — спросил Джарвис.

— Благодарю, — ответил Пауль с ослепительной улыбкой, — но я уже приглашен на ужин к бургомистру. Госпожа Малло, может быть, вы составите мне компанию? Уверяю вас, там будет публика поинтереснее здешней, не говоря уж о выборе блюд.

Ференц вздернул подбородок, намереваясь высказаться — Марк очень хорошо знал это выражение лица. Джарвис толкнул племянника под столом коленом.

— Увы, я вынуждена отклонить ваше лестное приглашение, — с почти искренней печалью в голосе ответила Юлия. — Признаться, я не очень хорошо знаю вендорские обычаи, но по ольтенским незамужней даме появляться на светском рауте в компании мужчины, который ей не родственник или супруг, категорически возбраняется. Это нанесет урон её репутации.

— А прогулки по паркам в обществе посторонних мужчин ольтенские обычаи одобряют? — спросил Пауль, впившись взглядом в Юлию. Та мягко улыбнулась.

— В отношении дневных прогулок в летний сезон наши обычаи вполне лояльны, — заверила она, переплетая пальцы.

Довилас, мысленно застонав, приготовился, если понадобится, блокировать магию и с этой стороны.

Герент тоже мгновенно определил самого опасного из присутствующих. Заслуги Марка Довиласа в области практической магии ему были известны из краткого досье, предоставленного Штайном, и намеренно ссориться в планы не входило. Тем не менее, ни один сторонний наблюдатель не догадался бы, что Пауля занимает хоть что-то, помимо беседы с молодой женщиной.

— Если вы так беспокоитесь о репутации, госпожа Малло, — произнес он, — я могу представить вас бургомистру как свою невесту.

«Все-таки свататься», — одними губами, но весьма красноречиво артикулировал Джарвис.

— Послушайте, господин Герент, — с трудом сдерживая гнев, сказал Ференц, — моя сестра не сможет пойти с вами, ни сегодня, ни когда-либо еще, виной чему ваша, — он выделил это слово, — репутация.

Марк напрягся, уже рисуя иысленную картинку, как будет пытаться удержать от магической драки сразу троих Джарвисов. Пауль же откровенно развеселился.

— Вы, кажется, неплохо колдуете, госпожа Малло, — сказал он, игнорируя яростного Ференца. — Значит, вы маг. А всякий маг подчиняется магическим законам. Я знаю такой: нельзя отказать кому бы то ни было в просьбе. Ну так что, госпожа Малло, вы окажете мне честь, став моей спутницей на приёме у бургомистра? Я прошу вас.

Воцарилось молчание. Юлия теребила цепочку с медальоном, раздумывая, не упасть ли в обморок. Останавливало то, что в обмороки она никогда раньше не падала и не очень хорошо представляла, как всё это должно выглядеть.

— Боюсь, я огорчу тебя, — сказал Джарвис неприятным тоном. — Законы ты знаешь, это похвально. Но я сейчас расскажу тебе, где ты не прав.

— Сделай одолжение, Карл, — не менее неприятным тоном отозвался Герент. Марк на всякий случай окинул взглядом всех троих членов семейства и приготовился к самому худшему.

— На самом деле, все просто, — Джарвис, когда того требовали обстоятельства, умел быть очень внушительным. — Маг не может отказать в просьбе, высказанной надлежащим образом. Этому не учат в школе. Этому вообще нигде не учат — ради защиты магов. Сам понимаешь, что начнется, если все подряд начнут просить нас выполнить их просьбы. Ну что ты смотришь недоверчиво? Вот, пожалуйста, спроси у профессора магии.

Пауль перевел взгляд на Марка и вскинул бровь, всем своим видом демонстрируя внимание. Довилас угрюмо посмотрел на Джарвиса, но, тем не менее, счел уместным согласиться:

— Для того, чтобы просьба — или иное словесное выражение возможных отношений — между магом и иным лицом была зафиксирована и скреплена неразделимыми узами, — начал он зачитывать по памяти соответствующий раздел учебника магии в собственном вольном переводе на вендорский. Скучный лекторский тон он отработал для особых случаев вроде собраний Ученого Совета. — …необходимым и достаточным условием является наличие в словесном выражении…

— Спасибо, — прервал его Герент. — Кажется, я уловил суть.

— …точного соответствия ряду требований, — невозмутимо продолжил Марк. — Если вкратце, — соизволил он смилостивиться над слушателем, — это в первую очередь определенный звукоряд словесного выражения и наличие точной формулировки. Но необходимо также принимать во внимание положение планет, физическое состояние мага и иного лица…

— …их взаимную склонность, — вдруг добавил Джарвис и назидательно поднял указательный палец. — Это очень важно!

— И еще три параграфа, — закончил мысль Марк.

— Благодарю, — склонил голову Пауль. — Очень познавательно, — он сделал паузу. — В особенности, что касается взаимной склонности. Я постараюсь изучить этот аспект детальнее. Мне жаль, госпожа Малло, что вы не сможете присутствовать сегодня у бургомистра. Вы затмили бы всех остальных дам… — он печально вздохнул и встал из-за стола. — Но я надеюсь, что возможность непременно представится. Оставляю вас, господа. Госпожа Малло, Карл… — легкий поклон. — Профессор Довилас…

Мужчины обменялись неприязненными взглядами. «Зануда», — явственно читалось в темных глазах. «Позёр», — в светлых.

* * *

За окном стемнело. Приличным постояльцам в это время полагалось либо готовиться ко сну, либо отправляться на поиски развлечений, щедро предоставляемых ночной Аркадией в салонах, клубах и концертных залах. Ференц Малло вытащил чемодан и принялся разбирать вещи.

Отправляясь на научную конференцию, он вряд ли представлял, куда придется в итоге ехать, и выбирал вещи, в которых можно достойно выглядеть стоя за кафедрой, сидя в зале докладов или общаясь с коллегами в перерыве. Знал бы заранее — захватил другую одежду. Как член экспертной группы, Ференц не раз осматривал места преступлений, и на многие не стоило заходить в модных брюках и ботинках. Если, конечно, не нужен был повод обновить гардероб.

К счастью, сапоги он с собой взял, втайне надеясь выкроить время на рыбалку — в близлежащем лимане, судя по рассказам, рыбы было столько, что за наживкой она выстраивалась в очередь. Имелись и подходящие случаю штаны, приобретенные в небольшой лавке в районе морского порта. Новинка из колоний привлекла внимание удобным покроем, приятным на ощупь материалом и немарким темно-синим цветом. Также он купил куртку и свитер — мысль о подобных одеяниях в аркадийской жаре вызывала ужас, но Карел в красках описал брату обитавших в Майердоле кровопийц-комаров, готовых сожрать путешественников заживо.

Кроме того, Карел на правах эксперта в подобных вылазках составил длинный и подробный список необходимого, посетовав, что все его имущество погибло при пожаре.

Еще утром Ференц побывал на железнодорожном вокзале, купил два билета до Майердола и уточнил расписание поездов. Но потом это безумное происшествие с Юлией, затем явление Пауля Герента…

Андрэ Бенар, заглянувший к ольтенцам после того, как проводил своего друга-полицейского, тоже был откровенен: «Мой друг сержант Синовац попросил передать вам кое-что…»

Маги держали совет в номере Карела. Изначальный план провести «разведку боем» вдвоем с профессором пришлось перекраивать на ходу: раз уж всем им рекомендовали на время покинуть гостеприимную Аркадию, Марк решил, что нужно забрать и Карела. А Джарвис заявил, что тоже обязан ехать в Майердол, так как его коллеги точно не владеют некоторыми запрещенными методиками. Кто знает, как сложатся обстоятельства, что может пригодиться?

Ференц уже собирался ехать на вокзал за дополнительными билетами, когда в номер к младшему брату зашла Юлия с подаренными Герентом гвоздиками, поставила вазу на стол и сказала, что тоже поедет с ними. Младший Малло, мгновенно оценив и букет, и выражение лица сестры, проглотил шутку. Зато не смолчал Джарвис.

— Думаю, тебе лучше вернуться в Ольтен, — сказал он.

— Нет, не лучше, — покачала головой Юлия. — Предлагаете мне сходить с ума от неизвестности дома, в одиночестве, за сотни миль отсюда? К тому же, мы с Карелом связаны, а вы, господа, точно желаете проверять прочность этой связи расстоянием? Ждать в Аркадии я тоже не хочу.

— Вряд ли Герент замыслил что-то дурное, — сказал Джарвис, заподозривший, что племянница опасается новых встреч с Паулем. — Собственно, он оказал нам всем услугу сегодняшней эскападой, продемонстрировав свою благосклонность. Весьма полезное обстоятельство в этом городе.

— Вряд ли у него бы получилось демонстрировать иное отношение в присутствии трех магов, — пожал плечами Ференц.

— Нельзя недооценивать противника, — вздохнул Джарвис. — Поверь, если бы он начал действовать, а когда я говорю «действовать», я имею в виду, всерьез, ты вряд ли успел бы ему что-то противопоставить. И я тоже. Возможно, удалось бы господину профессору…

— Благодарю вас, — с заметной издевкой ответил Марк. — Всю жизнь мечтал устроить дуэль с каким-то иностранным бандитом.

— А по какой причине Пауль Герент вдруг проникся теплыми чувствами к нашей семье? — подозрительно спросил Карел, как никогда жалевший, что из-за проклятой болезни вынужден проводить время в постели и уповать на милость родственников, которые, может быть, поделятся новостями.

— О, это замечательная история! — развеселился Карл. Юлия страдальчески закатила глаза

К концу захватывающего рассказа младший Малло уже стонал, пытаясь сдержать смех, а сцена за ужином теперь казалась откровенно забавной и самим её участникам.

— Так ты отвергла предложение? — драматически вопросил Карел сестру. — Такая партия!

— Благодарю тебя, брат! — едко ответствовал Ференц. — Мои коллеги скоро начнут интересоваться, есть ли у меня хоть один законопослушный родственник.

— Отщепенец, — неодобрительно пробурчал Джарвис.

Ференц Малло понял, что придется брать три дополнительных билета. И еще заглянуть в банк.

Сначала они собирались остановиться в небольшом селе неподалеку от Майердола. Несмотря на слухи и страшные истории, земля была ничуть не менее плодородной, а близость лимана и железной дороги и вовсе располагала предприимчивых и смелых попробовать справиться с проклятьем барона. Крышу над головой и тарелку каши путешественникам наверняка обеспечат, но за все нужно будет платить наличными.

Ференц отобрал вещи для поездки и сложил в дорожную сумку, в который раз сожалея об отсутствии под рукой надежного оборудования из лаборатории. Да и коллег по экспертной группе не хватало. Были бы те рядом, и вместе они, если понадобилось бы, разобрали Майердол по камушку. «А собирать обратно?» — голосом генерала Николаки осведомился здравый смысл, и маг волевым усилием отодвинул красочную картинку разгрома.

Ладно. Пока они будут решать вопросы своими силами. Тем более, в их команде есть два сильнейших мага-практика Ольтена.

Дверь с тихим скрипом приоткрылась, и в номер зашел Марк Довилас. Кивнув Ференцу, он полез за своими чемоданами.

У профессора ситуация с гардеробом была еще сложнее. Старая травма колена сразу вычеркнула из его планов долгие прогулки за чертой города, и он не брал с собой в Аркадию ничего, кроме раскритикованной Джарвисом «скучной классики». Пришлось потратить несколько часов жизни на посещение магазинов одежды в поисках обновок в дорогу. О ране он уже — спасибо Джарвису — почти позабыл, оставалось надеяться, что к утру пройдет и «почти». Снова всплыли в памяти слова старого мага, о том, что он притягивает происшествия. Увы, даже если это действительно так, хороший парень Карел Малло, уже пострадал. Иного пути, кроме как попытаться его спасти, профессор Довилас не видел.

— Что это? — спросил он, указав на синие штаны, которые Ференц повесил на спинку стула.

— Иностранная новинка.

Марк с сомнением пощупал плотную ткань.

— Думаю, это должно подойти для работ в поле. Или в огороде.

— Погодите, профессор, — жизнерадостно отозвался Ференц, — в будущем это еще войдет в моду.

— Надеюсь, до этого будущего я не доживу. Спокойной ночи, Малло.

* * *

Редакция газеты «День» — Южный вокзал

Андрэ огляделся по сторонам и нырнул в арку. Ключей от парадного входа у него не было, но проникнуть в редакцию можно было не только со стороны улицы Генерала Зандера, но и через черный ход. Почти полная луна освещала квадратный дворик, слева от арки чернела дверь дворницкой. Просунув щепку в щель между косяком и дверью, он подцепил щеколду. Путь был открыт.

Новость о побеге Долини застала Андрэ врасплох, но паниковать было абсолютно не в его характере. Встречаться лицом к лицу с опасностями и брать у них интервью — вот занятие по душе. Полиция жаждет его посадить? Спасибо другу — кто предупрежден, тот на шаг впереди. Руди хочет, чтобы он исчез из города? Проще простого! Тем более, это было в его собственных планах, сразу после пункта «обзавестись подходящей экипировкой». Для будущей статьи об охоте за сокровищами хана Менгу пока не хватало некоторых деталей, сочных, захватывающих и леденящих кровь.

Лично поехать в Майердол он решил сразу, как только узнал, что там побывал Карел Малло.

Заскочив домой, Андрэ наскоро собрался, отобрав вещи для предстоящего вояжа — высокие сапоги и плотную куртку с множеством карманов, куда рассовал платок, два трофейных револьвера, охотничий нож и мелкие купюры. В саквояж уложил смену белья, туалетные принадлежности, флягу с водой. Задерживаться надолго в Майердоле он не собирался.

Но кое-чего среди вещей явно не хватало. Это «кое-что» было абсолютно не по карману бедному репортеру, но имелось в редакции. Куда Бенар и направился под покровом ночи.

Плотно закрыв за собой дверь, он активировал осветительный кристалл.

Подвал, где располагалась фотографическая лаборатория, не запирался. Сторож в редакции, разумеется, был, но пост старика Ру был в другом конце здания, а подвалы охранять никто до сих пор как-то не догадывался. «Теперь будут», — мрачно подумал Андрэ, положив кристалл на полку у входа и осмотревшись.

Черный чемодан средних размеров стоял в дальнем углу. Репортер открыл его и тщательно осмотрел аппарат и прибор для проявления фотографий, проверил пластинки (сорок восемь штук), необходимые растворы для обработки изображения, запасные линзы. Обращаться с этой походной фотографической лабораторией он умел: в Блокстоке, фешенебельном пригороде Аркадии, ежегодно проходили скачки на приз бургомистра с детальными репортажами оттуда в «Дне», а без возможности быстро переносить камеру с места на место это было бы просто невозможно.

Бенар забрал чемодан, у входа в подвал помедлил, затем решительно отправился к кабинету главного редактора. Позаимствовав со стола секретаря карандаш и лист бумаги, он написал Большому Бену проникновенную записку, каясь во взломе и обещая исправиться и привезти из путешествия премию Гирша. Во всех красках представив себе степень начальственного гнева, «преступник» вздохнул, подсунул записку шефу под дверь и покинул редакцию тем же путем, которым и пришел. На сон оставалось часов шесть, впереди маячили радужные перспективы.

…Часы показывали без пяти десять, а поезд до Майердола еще не подали. Андрэ слонялся по вокзалу, решительно не представляя, как скоротать время. Делать какие-то заметки бессмысленно — поминутно что-то отвлекает, утренние газеты он прочел, шарады разгадал, кроссворд заполнил.

И вдруг в толпе отъезжающих он увидел Юлию Малло. Первой мыслью было — она пришла его проводить, но как, откуда она узнала, она ли это вообще…

Это была действительно Юлия, а рядом с ней он узнал Ференца, угрюмого профессора и, со спины — Карла Джарвиса. Еще одного парня он до сих пор видел только на фотографиях — считавшийся погибшим младший брат Карел.

Юлия тоже заметила Андрэ и замерла от удивления. Но репортер уже спешил к ним.

— Встречи с вами, господин Бенар, — сказал Ференц после обмена приветствиями, — входят в привычку.

— Смею надеяться, это не самая дурная привычка. Я вижу, ваше семейство в полном составе? В добром ли здравии?

— Совершенно, — подтвердила Юлия и представила Андрэ Карелу.

— Во избежание недоразумений, — сказал репортер, краем глаза заметив вдали появление паровоза, — хочу объясниться. Обстоятельства сложились так, что я еду в Майердол. Не желаю показаться назойливым, но все-таки спрошу: если вы едете туда же, а моя интуиция подсказывает, что это именно так, то, может быть, нам имеет смысл объединиться?

— Черт возьми, господин Бенар, вы мне нравитесь, — воскликнул Джарвис. — Мой голос — за.

— Почему бы и нет, — вздохнул профессор.

— Лишняя пара рук не помешает, — голос Карела Малло был тоже в пользу репортера. Юлия молча улыбалась. Ференц пожал плечами.

— Где ваш багаж? — спросил он.

— Со мной. А вот и поезд. В путь?

Молодой человек со щегольскими усиками проводил взглядом уходящий поезд и покинул вокзал. На улице он остановился и закурил, прислонившись к фонарному столбу. Его взгляд рассеянно блуждал по площади.

Заметив Тобиаса Штайна, сидевшего на летней веранде кафе напротив, молодой человек затушил сигарету, коснулся указательным пальцем усиков и поспешил прочь по своим делам.

Штайн не спеша допил кофе, расплатился, сел в экипаж и бросил вознице:

— На улицу Адмирала Келера.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ вторая. ДОМ С ПРИВИДЕНИЯМИ

Пролог

Майердол, 52 года назад

Землю устилал толстый ковер листьев. Ярко-зеленых, свежих, красивых, не знавших еще безжалостного степного солнца, высушивающего листву задолго до прихода осени. До осени еще так долго, а еще дольше до зимы… Тем страшнее выглядел парк в имении Майердол. Голые стволы, голые ветви, искореженные и почерневшие, будто от пожара. Три цвета: голубизна неба, чернота остовов деревьев и яркая, но мертваязелень под ногами. И украшавшие аллею мраморные изваяния больше не были белыми — их покрывала темная липкая пленка, словно от грязного дождя.

Еще дальше виднелись светло-желтые каменные стены дома, где работали следователи срочно вызванной из Аркадии Особой бригады. Возглавляющий бригаду капитан Конрад Толлер осторожно провел кончиками пальцев по сломанной ветке и внимательно изучил оставшиеся на защитной ткани следы — то ли сажа, то ли черное масло. Но это был не пожар и не взрыв, как они сначала подумали, ознакомившись с показаниями первых свидетелей.

Особая бригада занималась тяжкими преступлениями, в особенности — террористами, коих развелось в последние несколько лет великое множество. Еще свежи были воспоминания об утопленном в крови восстании Мерано – Безумча Мерано, как назовут его потом. Генерал Эберхарт Хервиг Мерано, древнейший род, представители которого не первый век верно служили Вендорской короне, ветеран многих кампаний, кавалер многих орденов, приближенный и обласканный императором. Что могло толкнуть его на измену? Вопросы не находили ответа. Заговор, зревший несколько лет, опутал половину страны, завлек лучших её граждан. Первым же ударом они продемонстрировали, что не собираются проявлять милосердие, как не был милосерден генерал на войне. Но ответ был еще страшнее.

В Вендоре изменников вешали.

Несколько лет ушло, чтобы выследить и добить всех уцелевших соратников мятежного генерала, успевших за это время попортить немало крови коллегам Толлера. Вернее, именно из-за них и была создана когда-то Особая, «белые вороны», как прозвали следователей из-за дурацкой эмблемы, дарованной лично основателем, тогдашним главой отделения Внутренней Безопасности в Аркадии. Художник заверял, что эта непонятной видовой принадлежности птица — пикирующий сокол, символизирующий зоркость, чистоту помыслов и неотвратимость наказания, но коллеги усмотрели в символе сходство с другим представителем орнитологического царства. Правда, в итоге решили, что вороны — так вороны, белые — так белые. Спасибо что не радужный гриф-падальщик.

В Особую подбирали только лучших, не только опытнейших, но обладавших широкими научными знаниями. Яды, взрывчатка, сложные механизмы, магия — находились специалисты в любой нужной сфере. Но что могло произойти здесь? Стены дома и всех остальных построек уцелели, ни единой трещинки не появилось на дорогих стеклах. Только странная то ли копоть, то ли грязь, покрывшая предметы тонкой пленкой. И всюду мертвые тела без единой ранки, похожие на брошенные в детской куклы. Барон, его молодая жена, прислуга — погибли все. Взбесились собаки во дворе и лошади в конюшнях, усеяли землю перьями мертвые птицы. Максвелл Брюне, штатный маг бригады, только запустил пятерню в волосы и выругался. «Магия сошла с ума!» — сказал он, отказавшись пускаться в дальнейшие пояснения.

Конрад прошел по аллее дальше. Стоявшего у входа в дом Брюне он заприметил издалека: тот, устало прислонившись к стене, наблюдал за упаковкой каких-то ящиков.

— Ну что тут?

Маг снял очки, провел рукой по лицу, пригладил седеющие волосы. Выглядел он неважно.

— Получил несколько отдач. Чаю бы сейчас и поспать часа три-четыре, — ответил он. — А по делу, это, — он указал кивком на ящики, — нужно отправить в лабораторию на анализы. Разрази меня гром, если я понимаю, что тут стряслось.

— Даже не предполагаешь?

— Здесь прошло что-то. Как ядовитая туча или взрывная волна, только магическое. Накрыло всех и убило. Боже, как давно мы пытаемся ввести обязательные правила по экспертизе! Но как же, это нарушит священные права наших толстосумов! — Брюне стукнул кулаком о стену. — Этот идиот собрал здесь коллекцию, которой место в специальных хранилищах под постоянным наблюдением! А он наверняка даже понятия не имел, что все эти вещи собой представляют. Совершенно не удивлен, что это случилось. Удивлен, что не случилось раньше.

Конрад перевел взгляд на покрытые темным налетом окна. Черный рынок магических артефактов давно был головной болью полиции.

С тех пор, как часть извлеченных из гробницы Тамгера предметов была продана с аукциона и осела в частных коллекциях, возникла мода на такие раритеты. Господа со средствами не жалели денег на диковинки, ибо что может быть слаще для души коллекционера, нежели возможность владеть вожделенным предметом и видеть зависть в глазах немногих посвященных, способных оценить. Маги били тревогу, объясняли, уговаривали, требовали — безрезультатно. Многие просто не понимали опасности, предпочитая выправить сертификат на нужную вещицу у не слишком разборчивых экспертов.

— Еще занятное наблюдение, — продолжил Максвелл, — во всем доме остановились часы. Одновременно. На половине одиннадцатого.

— Дня или ночи? — уточнил Толлер.

— Понятия не имею. Но подозреваю, что ночи.

— Может, духи шалят? — попробовал пошутить шеф, но шутка вышла невеселой. Маг вздохнул:

— Конрад, я ученый, а не поэт. А магия — не ярмарочные фокусы и не дешевая мистика из романов. «Кр-ровавая луна встала над замком, потусторонний вой огласил окрестности…», — издевательски продекламировал он. — Проклятье, здесь столько работы…

— Будем оставаться? — понял Конрад.

— Придется. Лагерь можно разбить по соседству.

Толлера разбудил свет, пробивающийся сквозь сомкнутые веки. Он дернулся, сел, спустил ноги на пол, тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Несколько секунд понадобилось, чтобы полностью прийти в себя, и капитан с грустью подумал, что в его возрасте уже не получается срываться с постели и сразу бросаться в бой. Откинув полог палатки, он выглянул наружу и ладонью прикрыл глаза от бушующего вокруг красного сияния.

— Что здесь происходит?

— Стихийный выброс, — крикнул Максвелл. Он стоял рядом, огненные блики отражались в стеклах его очков, лицо окаменело, а пальцы, казалось, жили собственной жизнью, летая в воздухе и оставляя оранжевые следы, что гасли только через несколько секунд. — Нет, не выходит! — простонал маг сквозь зубы. — Не понимаю! Магия сошла с ума.

Конрад Толлер уже слышал эти слова. А Максвелл Брюне не был склонен к аллюзиям и аллегориям.

— Я не понимаю его! И оно сминает мои чары как бумагу! Конрад! — Брюне схватил товарища за рукав. — Нужно уходить, немедленно и как можно дальше! Собирай всех и уводи, я попытаюсь сдержать его, сколько смогу. Сейчас здесь откроются врата ада!

И Толлер понял, что это тоже не метафора. Сжав плечо мага, он кивнул и бросился к остальным членам группы, которых тоже разбудило сияние. Окаменевшие лица, остекленевшие глаза, застывшие в неловких позах марионетки, да понимают ли они, что происходит? Ужас вползал и в его сердце, вымораживая изнутри, но капитан до боли сжал кулаки и сумел отогнать оцепенение. Надолго ли? Не время, не сейчас! Отбросить все, что мешает, сосредоточиться. Он командир, он отдает приказы, остальные выполняют.

— Немедленно покинуть поместье! Уходить в сторону села!

Рядом с ближайшим к Толлеру полицейским сгустилась черная клякса, выбросила тонкие струйки-щупальца и оплела жертву, словно морская тварь. Ноги человека подкосились, он схватился за горло и упал. Тело выгнулось дугой, конечности вывернулись, как у тряпичной куклы — ему было ужасно больно, но он не мог даже закричать. Через секунду он затих.

Следующие кляксы проявились прямо посреди группы и протянули щупальца сразу на несколько сторон. Воздух заполнили крики боли. Люди начали падать — чернота не церемонилась с жертвами, ломая и убивая их в мгновение ока. Кто-то бросился наутек, но маслянисто блестящие нити догнали его, захлестнули ноги и руки, бросили на землю.

Сбоку полыхнуло ярко-синим и щупальца растаяли, но уже через несколько секунд в воздухе снова начали сгущаться тяжелые капли.

— Уходите! — с пальцев Максвелла неслись волны прозрачного синего огня. Чернота разъедала щитовые чары как концентрированная кислота, поэтому маг пошел единственно возможным в этой ситуации путем: сжигал её, не позволяя пройти дальше. — Быстро!

Они бежали, бросив лагерь, с единственной мыслью — только бы убраться подальше. Задыхались, падали и снова вставали, одной силой воли заставляя передвигаться конечности. Черные щупальца, которым удавалось обойти Максвелла, преследовали их по пятам, прореживая ряды, но никто не останавливался, чтобы помочь упавшим. Изредка маг успевал сжечь эти ловчие нити, но все его силы уходили на сдерживание туманного нечто, ползущего из поместья, глянцевой черноты среди красного свечения.

Нужно добраться до холма, решил Конрад, невысокого холма, с кустарником на вершине. Там до них не дотянутся. Он не знал, откуда возникла эта мысль, и не хотел даже думать. Просто — добежать туда.

Он оказался прав. Чернота отстала, опадая на подступах. Толлер бессильно упал на землю. Ему казалось, что он дышит огнем, с такой болью давался каждый вздох, и он едва слышал что-то из-за бешеного стука сердца. Рука скользнула по боку и на мгновение задержалась на поясе, на кобуре. Пустой кобуре.

…Максвелл Брюне понял, что больше не сможет сопротивляться ползущим из поместья вязким щупальцам. Силы кончились, магия опустошила его, боль отдачи заполнила каждую клеточку тела. Он надеялся, что хоть кому-то удалось избежать смертельной хватки, хотя надежда была невелика. Нить опутала его лодыжку, поползла выше омерзительной змеей, и он еще сумел наскрести воли на последнее заклятье, чтобы сбросить эту мерзость.

Тьма клубилась перед ним, ширилась, росла, напитываясь ужасом и смертью, и не торопилась накрыть. Словно забавлялась игрой с последней своей жертвой. Маг скривил губы в презрительной усмешке и приставил к виску пистолет Конрада.

Глава 1

Аркадия, редакция газеты «День»

— …Вы меня поняли, Фрибес? — повторил Морис. Тот кивнул и, повинуясь движению бровей, поспешно вышел. Морис перечитал записку, которую принес фотограф, недобро усмехнулся, отложил её в сторону и развалился в кресле, закинув ноги на стол.

Главный редактор отличался пунктуальностью и появлялся в редакции всегда в одно и то же время. Его заместитель прибегал раньше на четверть часа и по-хозяйски занимал кабинет Большого Бена. Мориса не интересовали ни аккуратно разложенные на столе бумаги, ни содержимое несгораемого сейфа. Он наслаждался самой атмосферой кабинета большого начальника и воображал себе картины одна красочнее другой.

Под тихий перезвон напольных часов, отмеривших половину девятого утра, он нехотя снял ноги со стола, поправил сдвинутую папку и смахнул несколько песчинок.

Три минуты спустя в кабинете появился Большой Бен.

— Опять сидел на моем месте, — вместо приветствия буркнул он, пролетев мимо заместителя, который раскрыл было рот, чтобы пожелать шефу доброго утра, и продолжил без паузы: — Кофе. Порошок от головной боли. Какие новости?

Дождавшись, когда Большой Бен отставит в сторону пустую чашку, Морис положил перед ним докладную.

— Полюбуйтесь, — с тщательно скрываемым ехидством, сказал он. — Ваш любимчик вчера совершил кражу со взломом.

Фрибес не пожалел красок, расписывая, как сам явился на работу в семь утра, мечтая скорее приступить к исполнению служебных обязанностей. В переводе на вендорский это означало, что фотографу надо было напечатать несколько дополнительных снимков. Следующие два абзаца были посвящены описанию охватившего его при виде вскрытой двери смятения. С замиранием сердца он спустился в подвал и безутешно зарыдал, обнаружив пропажу самого ценного, самого родного, самого любимого фотоаппарата.

— Я велел ему пока помалкивать, — поспешно сказал Морис, когда Большой Бен дочитал. — А сторожа-раззяву хорошо бы жалования лишить. — С этими словами он передал главному записку, обнаруженную под дверью кабинета. — Утренняя почта, шеф.

Большой Бен пробежал глазами записку, потер указательным пальцем размашистую подпись «АБр…» и росчерк до самого края бумажки.

— Полицию вызвать? — спросил Морис.

— Обязательно, — кивнул главный. — У меня этот авантюрист доигрался! «Репортаж века»! «Премия имени Гирша»! Почитай, как красиво излагает.

— Я читал, — хмыкнул Морис. — Для хорошего материала все средства хороши, сами не раз говорили.

— Говорил, и еще повторю. — Большой Бен обрушил кулак на столешницу. — И первый пожму Бенару руку, когда придет время. Ну, чего стоишь? Работы мало?!

Морис отшатнулся от грозного рыка, но на ногах устоял.

— Работа есть всегда, — дипломатично сказал он. — С полицией неясно.

— Что неясного? Налицо злостное преступление — кража со взломом. Наворотил дел господин Бенар. Пусть отвечает. Думал, я его по головке поглажу?! У-тю-тю, малыш, — главный сделал козу, — воровать нехорошо, останешься без сладкого. Так что ли?!

Морис попятился.

— Стоять! — рявкнул главный. — В редакции чтобы ни гу-гу. Фрибеса отправь куда-нибудь в город, пообещай премию в конце месяца. За твердую гражданскую позицию.

— Да, шеф! Будет сделано, шеф! — Морис выпятил грудь и округлил глаза.

— Глянь расписание поездов до Майердола, — Большой Бен перевел дух и заговорил уже более спокойно. — Пусть Бенар едет за своей сенсацией. Талантливый парень, — он прищелкнул языком. — Пороли его только в детстве мало. Ну, ничего, я научу его…

— Чему, шеф? — подал голос Морис, когда главный вдруг замолчал на полуслове.

— Честь блюсти репортерскую, — хохотнул Большой Бен и махнул рукой, отпуская заместителя.

* * *

Село Красная горка

Тропинка петляла, то ныряя в васильковый овраг, то взбираясь на пригорок, поросший бурьяном. Пасторальную картину дополняли козы, привязанные на лужайке к колышку, невысокий забор справа от тропинки, на котором висело два щербатых горшка, и бесконечный сочно-зеленый луг, уходящий вдаль, к пронзительно синему горизонту. Шагов пятьдесят вдоль забора — и путешественники оказались на главной улице села Красная горка.

Одноэтажные выбеленные домики под двускатными крышами, расшитые занавески на окнах, белье сохнет прямо на заборах. На одном из крылечек умывается крупный серый кот. В ближайшей канаве копошатся четыре карапуза, два щенка и один очень довольный поросенок. Поодаль у колодца набирают воду прекрасные — как писал Александр Готье в романе «Поцелуй русалки» — селянки с украшенными яркими лентами косами и крупными бусами. Селянки стреляли глазами в сторону путешественников и от души смеялись.

Карел кивнул спутникам, увлекая за собой. У одного из заборов он остановился, сдвинул шляпу на затылок и позвал:

— Тетушка Ага-ата-а!

— Ларри, ты что ли? — послышалось в ответ. В доме звякнуло, грохнуло. На крыльцо вышла полная женщина с ведром воды и грязной тряпкой.

— Это я, тетушка Агата, — сказал младший Малло. — Бог в помощь.

— Карл! — женщина поставила ведро и всплеснула руками. — Опять ты! И чего тебе неймется?

— Вот, гостей тебе привез. Пустишь переночевать?

Тетушка Агата, вдова полкового врача (в селе её прозвали полковником, а мужа, когда тот был жив, звали, соответственно, подполковником), окинула всех оценивающим взглядом.

— Стало быть, барышню в дом, — сказала она, — а вам — княжеские хоромы.

— Сеновал, — пояснил Карел, полуобернувшись к остальным. — Заверяю вас, изумительное место. Я ночевал там в прошлый визит.

— Сеновал подойдет, — ответил за всех Джарвис. — Дорого возьмешь, хозяюшка?

— Нет, — засмеялась она. — Вас много, управитесь за день.

В её доме было опрятно и светло. Стол украшала свисающая до пола скатерть, на комоде, полочках, подоконнике лежали ажурные салфетки, в спаленке на подушки было накинуто красивое покрывало. Целую стену украшали фотографии многочисленного семейства тетушки Агаты.

— Это вот сестра с детишками, — с удовольствием принялась рассказывать и показывать она, заметив, с каким интересном рассматривает портреты Андрэ. — Это я, в прошлом году в Аркадии на ярмарке были, зашла в портретное ателье. На Южной портовой, знаете? Это племянник мой с товарищами по университету…

— Андрэ, вы увлечены фотографией? — заметила Юлия.

— Моя маленькая слабость, — отозвался тот, бросив последний взгляд на снимки.

После простого, но сытного обеда молодые люди отнесли багаж на сеновал, где им предстояло провести ночь, а потом, переодевшись и засучив рукава, приступили к физическому труду на лоне природы. Потому что физический труд, как известно еще с древних времен, всячески облагораживает дух и укрепляет тело. С первым, правда, вышла небольшая заминка: поблизости от обширного огорода тетушки Агаты оказалась речка, по берегам заросшая ивняком, и вскоре все, побросав лопаты, уже плыли к другому берегу наперегонки.

Юлия осталась в доме развлекать хозяйку, а Джарвис и Довилас разошлись в разные стороны. Один — лечить овцу от копытной гнили, а второй к соседям, где, по словам хозяйки, ночью все время кто-то завывал под крышей.

Незаметно подкрался вечер. Джарвис обошел сарай кругом, покачал головой. Прищурился на зажигающиеся в густо-лиловом небе первые звездочки. Ференц и Карел сидели на траве, прислонившись к стене, и отдыхали от дневных трудов. Репортер составлял компанию Юлии и внимал историям тетушки Агаты о временах оных. Марк еще не вернулся от соседей — по всей видимости, источник таинственных звуков оказался весьма несговорчив.

— Давайте-ка, юноши, погуляйте четверть часа, — велел Джарвис.

— Что ты собрался делать, дядя? — спросил Карел, прихлопнув сразу несколько назойливых мошек.

— Не знаю, как вы, но мне лично не нравится перспектива стать кормом для местных насекомых, — отмахнулся Джарвис не то от племянника, не то от комара. — Четверть часа.

— Неужели ты изобрел средство от кровососов?! — воскликнул Ференц. — Возьми патент!

— Идем, он все равно не расскажет, — хмыкнул Карел, потянув его за рукав.

Тетушка Агата выделила своим гостям несколько одеял и подушки. Получились сносные постели, устроенные прямо в сене.

Марк явился после одиннадцати. Магическая паутинка, опутавшая весь сарай до самой крыши, пропустила его без возражений.

— Это вы, Довилас? — подал голос Джарвис. — Где вас носит? Входите скорее, комаров напустите!

Через щели в крыше лился лунный свет. Марк не смог удержаться — зарылся лицом в одуряюще ароматное сено. Кажется, он даже заурчал от удовольствия, как сытый кот после миски сметаны. Джарвису, во всяком случае, послышалось что-то такое, и он немедленно сказал:

— Что вы там бормочите, Довилас?

— Детство вспомнил, — отозвался Марк, переворачиваясь на спину и разглядывая потолочные балки.

— Вы родом из деревни? — спросил Бенар.

— Нет, но летом меня отсылали к дальним родственникам в село под Тером. Пока мне не исполнилось тринадцать.

Репортер подождал, но профессор, кажется, не был склонен продолжать. Однако было в его голосе что-то такое, странное.

— А почему так? — спросил Ференц. Стало быть, показалось не только Бенару.

— Опять геройствовали, Довилас? — Джарвис зашуршал сеном, устраиваясь поудобнее.

— Болел, — усмехнулся Марк.

— Бросьте, — протянул Джарвис. — Расскажите эту историю.

Марк негромко засмеялся.

— Будете разочарованы, — предупредил он.

— Посмотрим, — сказал Джарвис.

— Мы тогда пошли с приятелями на реку через луг. Там паслись лошади — три или четыре, не помню. И нам пришло в голову покататься. В тринадцать лет всегда и небо кажется выше, и реки глубже... В общем, один мой приятель взгромоздился верхом и то ли чихнул, то ли просто громко что-то сказал. Лошадь дернулась, он съехал вниз, под копыта, я нырнул за ним, дернул за руку что было сил... Дальше помню только как искры из глаз посыпались, потом провал. И вот я лежу в постели, а надо мной родители со скорбными лицами, еще какие-то люди…

— Лошади целы остались? — каким-то странным, как будто чужим голосом спросил Джарвис.

— Целы, только напуганы, — отозвался Марк. — Мне потом рассказали, что я их в разные стороны раскидал — такой получился выброс магической энергии. До этого я и не подозревал о способностях.

Луну полускрыли облака. За стенами сарая разочарованно зудели комары, не имея возможности проникнуть внутрь.

— Тринадцать, — протянул Джарвис. — Поздновато для магов. Я помню, Ференцу было восемь, когда...

— Дядя, — воскликнул Ференц, — умоляю, только не эту семейную байку! Уже почти полночь, давайте спать. У нас на завтра запланированы подвиги.

— А вставать с петухами, — заметил Карел, зевая. — Причем в буквальном смысле. Они тут голосистые.

— Вот спасибо, — буркнул Джарвис, натягивая одеяло до макушки.

Снова показалась луна. Марк прикрыл глаза рукой, да так и уснул.

В лучах лунного света кружила таинственным образом обошедшая кордоны Джарвиса ночная бабочка. Крупная, серая, с мохнатыми крыльями, совершенно не похожая на своих изящных и ярких дневных родственниц. Жутковатое напоминание, что у ночи свои законы. Сквозь открытое окошко-отдушину проглядывал кусочек звездного неба. В такую ночь, как поют в народных песнях, в самый раз встречаться влюбленным или творить чародейства магам. Но расположившиеся на сеновале маги сборников фольклора не читали и традиции не чтили.

Андрэ повернулся на бок и с завистью посмотрел на вдохновенно посапывающего Карела Малло. Чуть дальше растянулся на сене его старший брат, которому снилось, судя по выражению освещенного луной лица, что-то профессиональное. Профессор Довилас, наоборот, почти растворился в тенях, но и ему, похоже, спалось сладко. Лишь один несчастный репортер, несмотря на активный дневной труд в огороде, последующее купание и сытный ужин вечером, тщетно пытался побороть бессонницу.

Он снова перевернулся на спину, бездумно глядя перед собой. Привыкшие к полумраку глаза отчетливо различали в дальнем углу черенок больших вил, какую-то тачку, грубую лестницу, ведущую на второй ярус с наваленными пластами сохнущего сена.

С улицы донесся отдаленный собачий лай, но не успел репортер чертыхнуться, как псы смолкли, уступая место другим нарушителям покоя: местная молодежь явно предпочитала отсыпаться зимой. Шаги, смех, потом красивый девичий голос затянул песню, снова прервался смехом, вступили мужские голоса с веселыми частушками. Кому-то сейчас весело, вздохнул репортер, когда компания прошла мимо и вновь воцарилась тишина.

Карел всхрапнул и перекатился почти под бок, оставив на сене любимую шляпу, которую, как он рассказывал, единственную успел спасти из горящего дома. О злоключениях младшего Малло Андрэ уже знал во всех подробностях и в который уже раз подумал, что этот молодой человек обладает редкостным везением. Правда, даже оно с трудом компенсирует неисправимо авантюрную натуру…

Шаги. Мужские. Крадущиеся. Скорее всего, вор ищет, чем бы поживиться — вряд ли кто-то станет бродить кругом на цыпочках без дурных намерений.

Бенар бесшумно встал на ноги и подкрался к широкой щели, одним глазом пытаясь рассмотреть человека по ту сторону. Увы, мало что получилось — по смутной тени в нескольких шагах от себя он мог разобрать лишь, что незнакомец ростом несколько выше среднего и худощавого сложения. Затем ночной гость подошел ближе и оперся рукой о стенку, будто раздумывая, делать ли следующий шаг. Пальцы репортер сомкнулись на рукоятке револьвера. Постояв так недолго, незнакомец мотнул головой, отвернулся и отправился прочь.

Мысленно обругав себя, Андрэ вздохнул и осторожно, чтобы не потревожить скрипом спящих магов, толкнул дверь, выскальзывая наружу.

Темные кроны деревьев выделялись на фоне лилового неба, словно вырезанные из бумаги. Оглушительно трещали сверчки, над головой пронеслись две молчаливые крылатые тени, которых Андрэ сначала принял за ночных птиц, но потом понял, что это летучие мыши. Человека и след простыл; кем бы тот ни был, он прекрасно ориентировался во владениях тетушки Агаты. Скрипнула калитка в дальнем конце, и репортер устремился туда.

Он снова опоздал, успев заметить незнакомца, когда тот уже исчезал за углом соседнего домика. Преследовать его ночью резона не было — он мог затаиться где угодно. Да и по какой причине? Мало ли зачем ему понадобилось заглянуть в соседний двор. Нужны доказательства серьезнее одной интуиции.

Андрэ почти обошел дом кругом, когда заметил в саду знакомую женскую фигурку. И замер на месте.

Юлию разбудил кошмар. Какой именно, она не поняла. Память не сохранила образов. С минуту она недвижно лежала, прислушиваясь к звукам снаружи, потом выпрямилась и села на кровати. Стук сердца успокоился, но осталось неприятное ноющее ощущение.

В темноте зажглись два желтых огонька, и в полосу лунного света на полу прыгнула хозяйская полосатая кошка. Припала к полу, будто на охоте, взъерошила роскошные усы, не спуская взгляда с молодой женщины, и пошла к ней, аккуратно переступая мягкими лапками — ни дать ни взять, благородная девица, выбирающая путь после дождя. Юлия склонилась к ней, погладила по голове, вспоминая старое поверье, что кошки могут отгонять зло и страшные сны. Может, охотница поэтому прервала свои важные занятия? Кошка потерлась пушистым боком о ноги, мурлыкнув пару раз, будто успокаивая и заверяя, что уж в ее-то доме гостье ничего не грозит, и, сочтя свой долг выполненным, снова одним прыжком метнулась в сторону и исчезла из виду.

Над ухом противно зазвенел комар. Юлия, не глядя, щелкнула пальцами, и писк умолк. Сняв со стула огромную шаль, подарок хозяйки, она набросила её на плечи — ткань окутала почти до колен — и, стараясь ступать как можно тише, прошла к двери в сад.

Прислонившись к толстому стволу, она глубоко вдохнула теплый ночной воздух, подняла голову и прищурилась, словно всматриваясь вдаль. Почти на самой границе, куда достигали её силы, нашелся источник — темное, мрачное, клубящееся и полное сырой и чуждой силы место. Проклятое поместье.

К отдаче Юлия приготовилась заранее и лишь поморщилась от быстрого укола головной боли. Пожалуй, нужно колдовать чаще, подумала она. Практиковаться и привыкать, чтобы потом не падать в полуобмороке в объятия репортеров.

Закутавшись в шаль плотнее, она обернулась и увидела привидение. Мраморно-белое лицо, темные провалы глаз, ткань савана…

— Доброй ночи, госпожа Малло, — сказал призрак голосом Андрэ Бенара и добавил обеспокоено: — Что-то случилось? Вы так побледнели…

Их разделяли несколько шагов и невысокая ограда, которую молодой человек перемахнул в мгновение ока. Юлия закусила губу, чтобы сдержать нервный смех.

— Это лунный свет, — сказала она. — Я вас приняла сперва за призрака. Знаете, неупокоенный дух какого-нибудь несчастного графа, отравленного ревнивой возлюбленной. Правда, им полагается не бродить по сельским улицам, а печально стенать в стенах мрачных замков.

— Это ужасно скучно, — решительно отверг идею Андрэ.

— Вам не спится?

— Не спится. Вот, вышел прогуляться. А вы?

— Я почувствовала чужую магию, — ответила Юлия и, перехватив непонимающий взгляд, объяснила: — Я не очень хорошо колдую, в нашей семье сильнейший — дядя, потом Ференц, а нам с Карелом перепало куда меньше. Но бывает, что в таких случаях развивается какая-то одна способность, в которой мы можем превзойти многих. У Карела это дар к определенного рода магии, у меня — чутье на чужое колдовство. Я ощущаю и понимаю гораздо более дальние и тонкие чары, чем даже дядя Карл. — Она помолчала, прежде чем продолжить. — Это дар взломщиков. Я вижу нити и потоки, которые нужно обойти и изменить, чтобы снять заклятье. Временами я благодарна судьбе за то, что она не одарила меня силой.

Да, наверняка многие захотели бы заполучить такой талант и использовать его. Даже Карл Джарвис, возможно, не сумел бы защитить племянницу, понял Андрэ.

— И что вы чувствуете сейчас? — осторожно поинтересовался он.

— Страх. Такие… противные ощущения, честно говоря. И они не мои. Я думаю, это воздействие поместья. Вы говорили, там случилось что-то ужасное со следователями?

— С вашего позволения, я расскажу подробнее утром, когда солнце встанет, — вздохнул репортер. —У меня от этой истории был мороз по коже даже при свете дня, когда я читал документы. Скажите, Юлия, а вы можете как-то закрыться от этого воздействия?

— Могу, наверное, — кивнула та. — Правда, раньше не пробовала, но знаю, как это нужно делать. Это не очень-то приятно. Словно ты добровольно отказываешься видеть мир в цвете или отсекаешь половину всех звуков.… Простите, вам, наверное, такие подробности не интересны.

— Очень интересны, — покачал головой Андрэ.

Юлия вдруг хихикнула.

— Взглянуть на нас со стороны, — заговорщицки понизив голос, произнесла она, — просто иллюстрация из романа. Сцена побега героини. А мы ведем беседы на научные темы!

— Ну, я могу вас похитить, — с деланно серьезным видом протянул он. — И продолжим научные беседы в пути.

— Спасибо, — тонкие пальцы молодой женщины коснулись его щеки, он накрыл их ладонью и совершенно ясно понял, что мысли, не дававшие покоя уже несколько дней, наконец-то оформляются в слова, которые очень хотят быть произнесенными.

— Юлия, я…

— Спокойной ночи, Андрэ.

Он понял. Отпустил её руку, поклонился, отступив на шаг.

— Спокойной ночи, Юлия.

— Если вас все еще мучает бессонница, — добавила она, — я могу вас заколдовать.

— Вы это уже давно сделали, — без тени улыбки ответил репортер.

…Земля вокруг амбара была сухой, но следы все же сохранились, а полная луна давала достаточно света. Опустившись на корточки, Бенар изучил опечатки сапог, оставленные таинственным ночным гостем. Несколько деталей привлекли его внимание. Он задумчиво поцокал языком, и сделал мысленную заметку — аккуратно расспросить утром госпожу Агату.

«Паутинка» Джарвиса беспрепятственно пропустила его обратно, а спящие маги никак не отреагировали. Ну и замечательно, чем меньше будут знать о ночной вылазке, тем лучше. Он опустился на сено, устраиваясь поудобнее, и прикрыл глаза.

— Нашли что-то интересное? — спросил шепотом Карел.

— Только полюбовался красотами местного ландшафта, — так же тихо ответил Андрэ, отворачиваясь.

— Полезное занятие, — одобрил младший Малло и зевнул.

Репортер ничего не ответил. Уже через несколько минут к нему, наконец-то, пришел долгожданный сон, крепкий, без сновидений, в который он упал, как в омут.

Его разбудили громкий крик петуха и прочувствованная тирада Ференца, спросонья запустившего в нахальную птицу чем-то из боевого арсенала, промазав на полметра.

Утром к колодцу выстроилась небольшая очередь. Джарвис, сурово глянув на племянников, уверенно оттеснил молодежь в сторонку, затем встретился взглядом с Марком Довиласом и галантно поклонился, уступая профессору место у кадушки. Тот пожал плечами и сделал неопределенный жест, признавая первенство возраста и опыта. Наблюдавшие за дивной пантомимой трое молодых людей синхронно возвели очи горе. Но затем Карел нарушил настроение момента сдавленным хрюканьем.

Марк плеснул водой в лицо, прогоняя утреннюю сонливость. Как и предупреждали накануне, деревенские вставали с петухами, и даже привыкнув за многие годы в Ипсвике к ранним подъемам и утренним лекциям, профессор ощущал дискомфорт. Ледяная вода приятных ощущений не добавила, но хотя бы разогнала остатки сна.

Промокнув лицо полотняным полотенцем, он задумчиво провел пальцами по подбородку, отмечая, что нужно бы сходить за бритвенным прибором. Джарвис уже наводил красоту, пристроив зеркальце на толстой ветке старой груши.

Карел просто умыванием не ограничился, а стянул еще и рубашку, намереваясь переходить от сна к активной деятельности самым радикальным способом. Марк переглянулся с Ференцем и Андрэ: в своем отношении к обливаниям с утра пораньше холодной колодезной водой они, кажется, были солидарны.

Младший Малло выглядел неплохо. Уж точно куда лучше, чем в катакомбах, где они с Джарвисом его нашли. И на здоровье не жаловался — наоборот, был бодр и весел, заведя на ходу какую-то очередную байку, то ли на археологическую, то ли на этнографическую тему. Но профессор, привычно просматривая полиморфичекую оболочку «пациента», снова отметил проступающие черные пятна. Уничтожить их было несложно, собственно, он как раз собирался этим заняться, но невозможность побороть болезнь, а не только её симптомы, угнетала. Джарвис, отложив бритву, понимающе кивнул.

Зато здесь, неподалеку от узла заклятья, магические связи наконец-то локализовались и в них начала проступать система. Осталось добраться до поместья, проверить на месте и найти ту самую нить, разорвав которую они спасут Карела.

Постояльцы как раз успели закончить приводить себя в порядок, когда на крыльцо вышла хозяйка дома и позвала их к столу. Ели здесь просто, но сытно и обильно, и глядя на возвышающиеся горой оладьи, к которым прилагалась огромная миска со сметаной, гости испытали нечто вроде благоговейного ужаса. Компанию им составляла только тетушка Агата, поскольку прочие домочадцы уже давно были заняты в поле, на бахче и в огородах. Пусть горожанам и казалось, что они встали неприлично рано, но по деревенским меркам их скорее сочли бы настоящими сонями.

Утолив утренний голод — точнее, жестоко с ним расправившись — маги и сочувствующие продолжили обсуждение планов на свежем воздухе. План, правда, состоял из одного-единственного пункта большими жирными буквами: поместье Майердол.

Жители Красной горки были без сомнения людьми храбрыми и предприимчивыми, раз рискнули поселиться в этих местах. Но даже они предпочли сохранить приличную дистанцию между собой и проклятым поместьем. Путь до Майердола в лучшем случае занял бы несколько часов, а дороги, проложенные торговцами на запряженных волами возах, обходили его стороной, как и наведенная недавно железная дорога. Никто не хотел рисковать. Впрочем, Карел Малло, единственный из всей компании уже бывавший в Майердоле, заверил товарищей, что прямую дорогу он знает и готов стать проводником. И даже успел договориться о лошадях, предусмотрительно не упоминая истинной цели их вылазки. Ездить верхом, к счастью, умели все.

— Значит, нам понадобится пять лошадей, — решил Ференц.

— Шесть, — поправила его Юлия.

— Дорогая сестра, — вкрадчиво начал Карел, — я понимаю твои намерения, но не уверен в их благоразумии. Тебе лучше остаться здесь, в безопасности…

— Дорогой брат, — в тон ему ответила молодая женщина, — я ценю твою заботу обо мне, но позволь мне самой принимать решения. Кроме того, — она подняла руку и проявила алую ленту, связывающую её с Карелом, — поскольку доподлинно неизвестно, как именно действуют чары поместья и как они повлияют на тебя, я считаю нужным присутствовать там. — Об уловленных ночью отголосках она рассказывать не стала, сочтя при свете дня свои ощущения чересчур драматичными и, пожалуй, антинаучными.

— Логичное решение, — вынужденно признал Марк.

— В таком случае, Юлия, — вздохнул Ференц, вставая, — тебе придется переодеться.

Что старшая сестра наверняка откажется мирно ждать их в селе, Ференц предчувствовал заранее. Порукой тому было знание её характера. Мягкая и спокойная внешне, она, когда было нужно, превращалась в кремень, а переубедить её можно было лишь непробиваемыми доводами, коих сейчас у них не было. Поэтому в лавке у морского порта он присматривал вещи не только для младшего брата. Но еще оставалась надежда, что Юлия передумает при виде наряда. И эта надежда чуть было не осуществилась.

— Что это? — ледяным тоном вопросила сестра, осторожно и даже слегка брезгливо касаясь темно-синей ткани.

— Штаны, — Ференц почувствовал, что его лицо начинает заливать краска. — Последняя новинка моды в колониях.

— Восхитительно, — произнесла Юлия. — Ты всерьез считаешь, что я надену это?

Брат закатил глаза и развел руками, всем своим видом демонстрируя, что принимать решение по этому вопросу должно лишь ей, и что лично он совершенно ни при чем. Возможно, оскорбленная в лучших чувствах женщина и в самом деле пересмотрела бы свое намерение посетить Майердол, но все карты смешал Карел.

— Юлия, в Майердоле ты просто не пройдешь в юбке. Все заросло, бурьян в рост человека и премилое болото по соседству. Нужны штаны и сапоги, иначе никак.

Женщина вздохнула и еще раз провела ладонью по ткани.

— Ужасно, — согласился Марк Довилас. — Однако, этот…эээ…предмет одежды в данном случае кажется мне достаточно…практичным. Насколько я могу судить, это материал растительного происхождения, не тяжелый, но достаточно плотный, чтобы защитить от колючих растений и насекомых. Для нашей конечной цели вполне достойный вариант.

— Ну что ж, — Юлия усмехнулась одними уголками губ, — пожалуй, это и в самом деле…практично. — И с этими словами она собрала разложенные на скамье вещи и скрылась в доме.

Переодевание заняло некоторое время, но, закончив его и окинув оценивающим взглядом свое отражение в зеркале, Юлия решительно выдохнула и попробовала вспомнить прочитанные романы, предлагающие вниманию читателей подобные сюжетные ходы. На память пришло сразу же не менее полдюжины названий и героинь. Возможно, многие сочли бы подобный внешний вид…кхм…романтичным. Она распустила волосы, несколько раз прошлась по темно-каштановым, почти черным прядям гребнем, откинула их назад и подумала, что, пожалуй, новый образ не лишен даже некоторой изюминки. Затем, собрав локоны в крестьянский простой узел, она подхватила шляпу и вышла на крыльцо.

Взгляды мужчин обратились к ней, как по команде, и в первый миг она даже растерялась. Наконец, Ференц кашлянул и произнес:

— Неплохо.

Юлия ответила ему насмешливой улыбкой и перевела взгляд на остальных.

— Моя девочка — настоящая красавица! — гордо сказал Джарвис.

— Да, сестричка, — задумчиво сказал Карел, — ты теперь совсем как в той пьесе, где девушка выдавала себя за своего брата. Только вот никак не вспомню, зачем ей это понадобилось, то ли он погиб, то ли она только думала, что погиб…

— Это две разные пьесы, Карел, — засмеялась Юлия.

— Главное, я помню, что в конце там все поженились! — подвел итог младший брат, забрал шляпу из рук сестры и одел ей её на голову. Потом заботливо поправил и кивнул, полностью удовлетворенный результатом.

Юлия повернулась к Андрэ.

— Я пристрастен, — улыбнулся тот. — Но вы прекрасны в любом наряде. — Его взгляд скользнул по её шее, задержался на вышитом вороте сорочки, и она отстранилась, опасаясь, что слишком пристальное внимание Андрэ могут заметить и неправильно истолковать. Хотя, что уж тут толковать-то… Она быстро глянула в сторону и с облегчением поняла, что ни её родственники, ни профессор не стали свидетелями этой сцены.

— А сапожки вы с собой захватили? — вдруг спросил Бенар, и молодая женщина мысленно его поблагодарила за смену темы.

— Нет, я же не думала, куда меня занесет, — покачала она головой. — Я купила их здесь, вчера. Госпожа Агата порекомендовала мне местного сапожника. Настоящий мастер.

Обувка и впрямь была хороша: добротная кожа, аккуратные швы, необычно элегантная для произведения деревенского сапожника форма. По краю голенища — яркая узорная отделка, а подковки на каблуках, даром что не видные глазу, тоже могут служить украшением.

— Вы правы, Юлия, — со странным выражением в голосе отозвался Андрэ. — А где найти этого мастера? Я бы тоже хотел взять пару сапог. Про запас.

— Я вам покажу, — пообещала она. — Знаете, он родственник нашей хозяйки.

— Позже, — сказал незаметно подошедший к ним Джарвис. — Сейчас пора в путь.

Лошади ждали у ворот. Старый взломщик первым вскочил в седло и тронул бока коня каблуками сапог.

Глава 2

Аркадия, улица Адмирала Келера — Малый Морской проспект

Город затаился. Все было как обычно — внешне. Тот же бриз, те же лавочники, дамы в элегантных нарядах и шляпках, кавалеры с тросточками. И все же в воздухе разлита тревога, иначе галдят птицы, вода плещет в каменные берега с удвоенной силой. И только корабли невозмутимо устремляют мачты и трубы в пронзительную синеву южного неба. А в полицейские участки еще третьего дня поступил секретный приказ.

Все началось до рассвета и должно было закончиться не позднее полудня.

Мужчины в костюмах и шляпах действовали с четкостью часового механизма.

Подняться по лестнице — впереди двое стрелков, позади в двух шагах маг, за ним еще один стрелок, — дверь, коридор, комната, серая в рассветных сумерках. Короткая пауза: опознать во взъерошенном спросонья обитателе комнаты нужного человека, блокировать звуки, выстрелить.

Или так. Дверь, блокировать контрзаклятья, опознать нужного человека выстрелить. Мимоходом усыплялись собаки и любовницы.

Потом сделать отметку в списке.

Удар сразу по нескольким флангам, не позволяя противнику отреагировать, перегруппироваться, разработать ответный план.

Аркадия безмолвствовала. В полицейское управление приходили сводки с очередными именами жертв. В штаб на улице адмирала Келера отправлялись короткие магограммы.

— Тебе не кажется, Дженкинс, — сказал Пауль Герент, поворачиваясь перед зеркалом то одним боком, то другим, — что я несколько располнел?

— Нет, сударь, вы в прекрасной форме, — с достоинством ответствовал камердинер и подал горчичного цвета жилет.

— Я выбрал костюм от маэстро Готлиба, — заметил Пауль, тем не менее, принимая выбор Дженкинса. Слуга мягко, но непоколебимо качнул головой. — И на темном кровь менее заметна.

— Воздержитесь от выстрелов с близкой дистанции, — порекомендовал камердинер. — Это абсолютно не ваш цвет, если позволите.

— Зато практично.

— И морщит. — Дженкинс помог надеть пиджак, аккуратно расправил, смахнул с плеча хозяина одному ему видимые пылинки и отступил в сторону с выражением глубокого удовлетворения. — А этот крой идеально подходит для ношения оружия.

— Вы закончили прихорашиваться, ваша светлость? — Тобиас Штайн, прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди. — Карета подана.

Во дворе Пауль остановился, чтобы поправить бутоньерку в петлице, и спиной ощутил взгляд Дженкинса — тот, как всегда, наблюдал за «подопечным», отправляя его и на очередной светский раут, и в бой.

Первый стрелок Аркадии, лучший боец, он, тем не менее, умел убедить без помощи оружия и напугать до смерти одним взглядом. Деньги и власть он получил благодаря воле и таланту, но этого было мало: Пауль Герент возжелал стать частью высшего света. Пусть в этом городе на многоесмотрели сквозь пальцы, но он прекрасно отдавал себе отчет о том, какова пропасть между бывшим беспризорником из Приморья и уважаемыми господами. В этом был вызов судьбе и самому себе. Он оказался хорошим учеником, способным и прилежным. И результаты не заставили себя долго ждать.

Долгий путь от подростка в драных штанах, виртуозно резавшего чужие кошельки, до уважаемого горожанина, проживающего в роскошном доме — когда-то именно эта покупка стала первой «законной» сделкой одного из самых опасных бандитов Аркадии. И когда-нибудь Создатель предъявит ему счет.

Людей, несмотря ни на что, он старался беречь. На это была ставка с самого начала пути на вершину — профессионализм и преданность неизменно оказывались эффективнее количества и грубой силы. Сейчас Пауль даже мог позволить себе роскошь быть милосердным. Иногда.

…Пауль сидел в закрытом экипаже, прислонившись к светлой обивке стен и прикрыв глаза. Мысли в голове роились хаотичные.

— Черт тебя дери, Герент, — насмешливо протянул Штайн. — Мы воюем, а он спит!

— Бессонная ночь, Тоби, — отозвался Пауль, расправляя плечи.

— О, — понятливо кивнул приятель. — Надеюсь, и приятная.

— Увы, — усмехнулся Герент, — исключительно деловые вопросы. Что там? — кивнул он в сторону окна.

— Все чисто, — ответил Штайн. Он снова был в полосатом костюме — это был его любимый стиль, а жена утверждала, что вертикальные полоски придают фигуре стройность.

В этом особняке на Малом Морском проспекте Пауль Герент, по объективным причинам, не бывал ни разу, но так внимательно изучил план, что смог бы найти нужную комнату с закрытыми глазами. Дверь болталась на одной петле. Он толкнул её и вошел в дом.

Перебрасываясь скупыми словами, маги методично обследовали первый этаж на предмет взрывных устройств и ценных вещей. На пути к лестнице остывало пять трупов. Люди Герента рассредоточились по лестнице и второму этажу. Двери кабинета, куда он направлялся, были распахнуты, внутри царил беспорядок. За массивным, накрытым зеленым сукном столом сидел Лукас Леманн. Грузный, с бородой пшеничного цвет и пунцовым румянцем, намертво привязанный к креслу и с кляпом во рту, он извивался, пытаясь освободиться, и таращил глаза, как выброшенная на берег рыба.

Пауль едва заметно поморщился, глядя на него.

— Гер-рент, — завизжал Леманн, изловчившись и выплюнув кляп, — сукин сы…

Один из людей вернул кляп на место.

— Выведите его, — приказал Пауль. — Мы не на скотобойне.

Он вышел. С красивой витой лестницы отлично просматривался весь первый этаж. Противник жил с размахом, но без шика, в роскоши, но не элегантности. Охотничьи трофеи по стенам вперемешку с гобеленами, коллекция оружия неплохая, но какая-то бессистемная…

Он не видел, как во двор заехал чужой экипаж, но услышал шум и громкие голоса, доносящиеся снизу. Еще несколько мгновений спустя высокие двери распахнулись, и в дом ворвался никто иной как господин Бернард К. Бернард, бургомистр Аркадии.

— Герент! Какого дьявола! — нервно воскликнул он, размашистым шагом пересекая гостиную. Тобиас Штайн следовал за ним по пятам, что-то говоря на ходу, но бургомистр только отмахнулся, взбежал по лестнице, заметил мертвых — и разом сник.

— День добрый, господин Бернард, — с полуулыбкой произнес Пауль. — Мне искренне жаль, что вы стали свидетелем этой крайне неприятной сцены. Я приглашаю вас поехать ко мне, где я всё вам объясню.

В этот момент Леманн, умудрившийся сорвать веревку, со звериным рыком раскидал двоих мужчин, вылетел из кабинета и бросился на Пауля. Тот отпрянул, одновременно доставая револьвер. И когда бывший хозяин дома, развернулся, натужно дыша, как раненый зверь, и содрал со стены охотничье ружье, Пауль выстрелил.

— Герент?! — едва ли не простонал бургомистр.

— Идёмте же, — Пауль увлек Бернарда К. Бернарда к лестнице.

Бургомистр следовал за ним, поминутно оглядываясь.

— Я в своей карете, — несколько обиженно отверг он уже во дворе приглашение занять место в экипаже.

С Паулем сел Штайн, и некоторое время они ехали молча.

— Как этот шут гороховый оказался у Леманна? — нарушил тишину Пауль. — Почему ты его не остановил?

— Каким образом? Может, надо было его пристрелить? Не то чтобы я был против избавить город от этой бездарности, но ты же не приказывал, — мрачно парировал Тобиас. — Хотя, меня больше интересует, какие делишки обтяпывал бургомистр нашего прекрасного города за твоей спиной.

— В таком случае, он весьма кстати заглянул к Леманну сегодня. Не сомневаюсь, что вскоре ты узнаешь все детали их сотрудничества.

— Безусловно, — пожал плечами друг. — Должен же кто-то заниматься делами, пока ты устраиваешь театральные выступления.

Пауль не ответил.

— Перед кем была эта демонстрация благородства? — едко продолжил Штайн. — Бернардом? Или мной? Леманну хватило одной пули, и её нужно было выпустить сразу же.

— Ты действительно не понимаешь? — спросил Герент. Он вдруг схватил Штайна за плечо и пригвоздил к стенке экипажа. — К вечеру по городу прошел бы слух, что я расстрелял безоружного, более того — связанного Леманна. Ладно, расстрелял, но ты знаешь, как это бывает, завтра скажут, что я его прирезал как свинью, а послезавтра меня обвинят, что я душу в колыбели младенцев.

Штайн тяжело задышал, дернулся, пытаясь высвободиться из железной хватки.

— Ну, — прошипел Пауль ему в лицо, — скажи, что я не прав.

— Все равно, — сипло бросил Штайн, — хоть ты и умный, а дурак.

Они смерили друг друга пронзительными взглядами и отвернулись друг от друга.

Несколько лет назад Пауль Герент впервые пригласил в гости скромного пекаря Йосси Фалька — от таких приглашений обычно отказываются только потенциальные покойники. Впрочем, от последующего за приглашением предложения Фальк все-таки отказался. И остался жив. Нет, конечно, через год, когда уважаемый аркадиец повторил предложение, пекарь его принял.

Второй раз на улицу адмирала Келера он попал уже по собственной инициативе, и в руках у него была внушительного размера папка с документами. Копиями, в основном, но встречались и подлинники. Все сведения в этих бумагах касались Второй династии, барона Майера-Троффе и пресловутой шкатулки с секретом.

Теперь настал третий раз. По всем законам, магическим и житейским, этот визит должен был стать последним.

В коридоре Фалька встретил камердинер и величавым кивком пригласил следовать за собой.

— Дорогой господин Бернард, — проникновенно говорил в это время Пауль, и никто, кроме, пожалуй, Тоби, не сказал бы, что господин Герент зол как сам дьявол. Он битый час объяснял бургомистру сложившуюся ситуацию, а тот либо не понимал, либо не желал понимать. — Дорогой господин Бернард, заверяю вас, ни городу вообще, ни властям ничто не угрожает. А теперь вам следует поехать домой и успокоить супругу, которая наверняка потеряла голову, разыскивая вас.

Штайн издал странный звук, замаскировал его кашлем и, взяв бургомистра под руку, мягко, но решительно подтолкнул к дверям.

— Про супругу, — сказал он потом, когда передал господина Бернарда в руки его охраны и вернулся, — было жестоко.

— Он дурак и он меня утомил, — вздохнул Пауль. — Что докладывают?

— Уже практически ничего. Народ, как говорится, безмолвствует.

— Дар речи потеряли. Входите, Йозеф, сделайте одолжение.

Фальк уселся в предложенное кресло и кинул на кофейный столик папку с бумагами. Штайн вздохнул и покинул комнату, сославшись на неотложные дела. Желание старого друга завладеть сокровищами хана Менгу он считал блажью, о чем не забывал регулярно напоминать.

— Срок истекает через несколько часов, — сказал Пауль, приподнимая крышку папки и заглядывая внутрь, — а вы уже у меня.

— Через несколько часов, при удачном стечении обстоятельств, меня не будет в городе, — отозвался гость спокойно. — Здоровье, знаете ли. На воды поеду.

— Одобряю. Так что вы мне принесли?

— Кое-что.

— Я весь внимание.

— Шкатулка, которой вы завладели, была заказана лично бароном ровно через два дня после аукциона. Пока экспертная комиссия подписывала необходимые бумаги по этому лоту, на соседней улице спешно делали его дубликат. Полагаю, мастера имели перед глазами оригинал, потому что работа безупречна.

Герент перелистал копии документов. Их было немного: квитанция из реставрационной мастерской с подколотым к ней перечнем услуг и выписка из банковского счета.

— Как же вам выдали конфиденциальные сведения? — спросил он. — Я всегда считал, что гильдия банкиров свято хранит тайны вкладов в течение еще ста лет после смерти клиента.

— Увы, не каждый член гильдии высокоморален, — вздохнул Фальк.

Пауль закрыл папку и хлопнул по ней ладонью, давая понять, что полностью удовлетворен работой.

— Йозеф, — задумчиво сказал он, — почему история с дубликатом шкатулки не всплыла раньше? Вы порядочно заморочили мне голову сокровищами хана Менгу, а этот момент упустили из виду.

— Важно задать правильный вопрос, господин Герент, — разбитая губа уже не болела, но улыбнулся Фальк все равно скупо. — Вы спрашивали о сокровищах — вы получили информацию о них. В этот раз вы пожелали узнать, подлинная ли шкатулка, и вот ответ.

— А если я спрошу, как получить настоящую шкатулку? — прищурился Пауль.

— Адресуйте тому или тем, кто компетентен в таких вопросах, — сказал пекарь. — Я полагаю, шкатулка все еще в Майердоле. И достанет её вам только сам барон. Или маг.

— Вы что-то не договариваете, — это прозвучало почти ласково. Йозеф пожал плечами. — Вы, знаток Второй династии, почему так и не смогли прояснить для меня, в чем секрет сокровища хана?

Фальк поднял одну бровь, и сделал это так высокомерно, что оставалось только позавидовать самообладанию антиквара.

В комнату вошел Дженкинс, неся поднос с чайным сервизом. Фальк втянул ноздрями пряный аромат и одобрительно кивнул.

— В чем их тайна? Почему они — сокровище? Если это символы — то чего? — спросил Пауль почти наугад. — Это же бессмысленно: костяная игла, маленькое зеркальце в серебряной оправе и гребешок. Все они вместе в шкатулке, ведь так? Но почему-то хан называл их своим главным сокровищем!

— Я полагаю, — сказал Фальк, поднимаясь и давая понять, что его визит подходит к концу, — правильный вопрос иной. Что было дороже всего для хана Менгу? Ваш пытливый ум, господин Герент, сумеет отыскать истину.

Тоби Штайн нашел друга погруженным в раздумья.

— Ну-с, наши дальнейшие действия?

— Никаких, — ответствовал Пауль. — Чаю хочешь?

— Подожду ужина, — покачал головой Штайн. — Мы ничего больше не предпримем?

— Ближайшие два дня — ничего. Всю крупную рыбу выловили. Если кого и пропустили — они все равно лишены вожака и разобщены. Мелкая рыбешка затихнет сама.

— Не боишься ответных ходов?

— Некому делать ответные ходы.

— В Приморье была беспорядочная стрельба, — наябедничал Штайн.

— Под шумок кто-то действует, — поморщился Пауль. — Неизбежное зло. Вот что, Тоби, оставляю тебя за старшего. Завтра утром я уезжаю из Аркадии.

— Надолго? — подозрительно спросил Штайн.

Пауль покачал головой.

— На день-два, — сказал он в ответ на красноречивый взгляд друга. — Это касательно… шкатулки.

— С секретом? — уточнил Штайн. — Ты его разгадал?

— Пока нет, но я знаю человека, который мне поможет.

Штайн щелкнул ногтем по фарфоровому боку заварочного чайника и пробурчал что-то неодобрительно. Пауль кивнул и позвонил в маленький колокольчик. На зов немедленно явился Дженкинс.

— Надо собрать вещи, — сказал Пауль. — Прогулка недолгая, но за город. Судя по всему, места там красивые, — обратился он уже к Штайну, — но нездоровые.

— Страшный человек, — ухмыльнулся Тоби, провожая взглядом камердинера, уносящего поднос с нетронутым чаем.

— Не то слово, — тяжко вздохнул Пауль. — Не представляешь, как он меня измучил. Позавчера открываю шкаф. Случайно. Не помню, что искал. Может, носовой платок. А там все вещи лежат по цветам. Белые к белым. Синие к синим. Носки с носками. Галстуки с галстуками.

— По-моему, это называется порядок в доме, — пожал плечами Штайн. — Моя жена тоже все по цветам раскладывает. А столовые приборы по размеру сортирует.

Пауль прикрыл глаза ладонью и покачал головой, демонстрируя, что сражен словами друга наповал.

В гардеробной Дженкинс доставал одну за другой рубашки немарких оттенков и к каждой прилагал соответствующего цвета носовой платок.

Глава 3

Майердол

Юлия сидела на траве, опираясь локтем на корзину со снедью, и время от времени добавляла к и без того пышному венку еще цветок. Цветов было видимо-невидимо. По соседству, закрыв лицо шляпой, спал Карел. Младший брат обладал невероятно ценным свойством засыпать в любое время и в любом месте, как только представится возможность. Неподалеку от брата с сестрой устроился Андрэ Бенар, по его нахмуренным бровям и мелькающему в пальцах карандашу было ясно: репортер занят работой.

На пригорке паслись лошади — чистокровные араки, других в Красной горке не оказалось. Когда-то семейство Майер-Троффе владело конным заводом, но полвека назад, после случившейся катастрофы, родственники барона отказались вступать во владение поместьем. Лошади разбежались, местные жители переловили их и объявили собственностью села.

По замыслу архитектора, с пригорка должен был открываться великолепный вид на усадьбу — ухоженный парк, прудик с ввезенными контрабандно золотыми маркфуртскими рыбками, ровная, как стрела, подъездная аллея и двухэтажное здание в южном стиле в ее конце.

Стоя по щиколотку в болотной жиже и отмахиваясь от комаров, Марк Довилас ощупывал пространство, а устроившийся на относительно сухой кочке Ференц под его диктовку наносил пометки на расчерченный на квадраты план поместья.

— Джарвис! — крикнул Марк, приставив ладони ко рту на манер рупора. — Вперед на три метра!

Ференц свернул план, шагнул на соседнюю кочку, издавшую чмокающий звук, и оказался по пояс в зеленой покрытой ряской воде. Поверхность тут же подернулась серебристыми змейками магических разрядов, а Марк поспешил на помощь молодому коллеги. Выбравшись на сушу, Ференц первым делом проверил, не пострадал ли план.

— Чертова аномалия, — пожаловался он, стягивая сапоги и выливая из них воду. Марк хлопнул его по плечу и, сверившись с планом, осторожно двинулся в сторону замершей в ожидании фигурки Джарвиса. Старый маг взял на себя работу с полями, проявляя по требованию Марка то одни нити, то другие.

Маги закончили предварительные замеры к полудню. Корзина с едой, с утра казавшаяся чересчур большой, опустела с удивительной быстротой.

— Нашли что-нибудь интересное? — спросил Бенар, разглядывая испещренный непонятными для обычного человека значками и стрелками документ.

— Как вам сказать, — протянул Ференц, стягивая куртку, — с одной стороны, весь ваш Майердол — сплошной интерес. С другой стороны — оторопь берет, как вы живете с такой бомбой под боком.

— Меньше знаешь… — озвучил репортер первую половину известной Вендорской поговорки.

— …меньше паникуешь, — закончил за него Карел. — У вас интересные идиоматические обороты. Хотя их и трудно переводить на иностранные языки.

— Ты сказал, бомба, — напомнила Юлия.

— Поместье долго было без Защитника, — сказал Ференц. — При этом магическая энергия повела себя противно самой своей природе. Понимаете, она…

— Простите, господин Малло, но вы разговариваете с полным профаном в магии. Что есть Защитник? Это еще один узкоспециальный термин, который вы переводите на вендорский? Его смысл от меня ускользает. — Бенар перелистал несколько страниц в блокноте, отыскивая чистый лист.

Юлия перевела взгляд с Ференца, начавшего объяснять репортеру суть понятия, на профессора. Тот достал из корзины яблоко, стряхнул крошки от хлеба, надкусил. На Ференца маг смотрел с улыбкой, которая вначале показалась Юлии снисходительной, но потом она поняла: Марк Довилас гордится её братом, как гордятся лучшим учеником или ребенком, сделавшим первый шаг.

Сама она не очень вслушивалась. Полгода Ференц допоздна засиживался над бумагами, рисовал схемы и графики, зачеркивал, снова принимался рисовать, ездил по выходным в Ипсвик показывать наработки, возвращался с расчетами, испещренными пометками. В конечном итоге Юлия, которой брат зачитывал отрывки будущего доклада, стала разбираться в вопросе о возникновении Защитника не хуже самого Ференца.

Защитник — человек, в руках которого сосредоточена власть над землей и людьми. Этот человек чаще всего не обладал особыми способностями, но магия сама заключала его в защитный кокон, делая своим центром, живым узлом, гарантирующим устойчивость магических полей. Умирая, Защитник разрушал кокон, и энергия высвобождалась.

Века сменялись веками, люди утрачивали древние знания и приобретали новые, но традиции оставались живы: у постели умирающего хозяина должны дежурить наследник, священник и маг. Первый принимал власть и бремя Защитника, второй провожал душу в последний путь, а третий следил за магическими флуктуациями.

— У Защитника могло не оказаться наследников, — заметил Андрэ, стенографируя.

— В этом случае его энергия либо рассеется сама, либо маг её «схлопнет», — сказал Ференц. — Чаще всего срабатывает первый вариант.

— А что такое — «схлопнуть»?

Репортер сидел не так далеко от Юлии, и ей были видны его записи в блокноте, вперемешку с быстрыми карандашными зарисовками — поместье с зачерненными окнами и несколько раз перерисованной крышей, её собственный профиль, сделанный одной линией, виньетка из ромашек…

— Антинаучный жаргонизм, — сказала Юлия, бросив быстрый взгляд на профессора, но тот был занят яблоком и на её шпильку не отреагировал.

— Представьте мыльный пузырь, — подал голос Джарвис, — большой такой, а внутри — магическая энергия. Эффект от смерти Защитника сродни тому, как лопается этот пузырь. Все его содержимое немедленно выходит наружу. Некоторое время, впрочем, очень малое, магия способна хранить форму эээ… пузыря. Если её мало, как обычно бывает у разных мелких землевладельцев или хозяев предприятий, она рассеется в пространстве естественным образом. А если очень много — скажем… — Джарвис покосился на Марка, но тот сосредоточенно готовил черновики заклинаний и на старого мага даже не поднял глаз, — умирает король, представьте себе, какой может случиться взрыв. А маг способен направить поток магической энергии или вобрать его в себя. Напитаться им. «Схлопнуть».

— Правильно ли я понимаю, что от маленького поместья взрыв поменьше, чем от целого королевства? — спросил Бенар.

— В целом, верно, — кивнул Джарвис.

— О, ну, тут целый ряд параметров, — возразил Ференц. — В прошлом году выяснилось, что породить Защитника способные не только города или поместья. Мы нашли одного в оперном театре. Мне удалось определить необходимые условия возникновения Защитника. Правда, насколько они достаточны…

— Еще полгода усердного труда, — сказал Марк, выбрасывая огрызок в кусты, — и можете претендовать сразу на профессора.

— Если выживу, — вздохнул Ференц.

Юлия поднялась и отряхнула брюки.

— Я немного погуляю, — сказала она.

— Осторожней, девочка, — напутствовал её Джарвис.

— Не волнуйся, дядя, я вижу, куда не надо совать нос.

По ольтенским меркам Майердол был довольно большим поместьем, и, вероятно, очень красивым. Но время и разрушительная сила магии сделали свое дело.

Хозяйский дом некогда был весь увит диким виноградом и плющом, его окружала целая роща сиреневых кустов, но вся зелень погибла, а земля покрылась серым налетом. Липы, растущие вдоль парковых аллей, выжили, но магия искорежила стволы до неузнаваемости. Прокатившаяся по поместью магическая волна убила все живое, иссушая землю, а остаточная магия способствовала скорейшему разложению органики. Потом грунтовые воды снова напитали озерцо, превратив его в болото, рассадник мошкары и некрупных, но очень кусачих комаров. Время от времени по стоячей воде пробегали искры, набухали и бесшумно лопались пузыри. Кроме кровососущих насекомых никакой иной живности в Майердоле не наблюдалось. Непривычная тишина пугала.

— Простите мое занудство, — сказал Бенар, — но я хочу вернуться к бомбе.

— Майердол — магическая аномалия, — вздохнул Джарвис. — Удивительно, почему сюда можно свободно пройти. Ни тебе заградительного щита, ни тебе даже знака запрещающего. Когда я учился, нам говорили, что здесь полигон тайной магической полиции, но лет через десять после того, как я переехал в Ольтен, стали появляться вещицы из Майердола. Какой уж тут полигон…

— Знак стоит, — сказал Карел. — Вон там, на развилке, с той стороны дороги.

— Это Аркадия, — пожал плечами Андрэ. — Ничего не хочу сказать плохого про наши власти. Пятьдесят лет назад тут маги дневали и ночевали. Поначалу тут все было оцеплено. Ходили слухи, что здешнюю магию собираются использовать в военных целях. («Гениально», — откомментировал Джарвис). Но власти скоро оставили эту идею. Еще какое-то время сюда никто не совался. Ну, насколько мне известно. А пару лет назад приезжал столичный маг на пару с каким-то чинушей. Официально — проводить оценку потенциальной опасности поместья. Не знаю, с какими результатами, не спрашивайте. Обоих больше никто не видел.

— Маг приезжал? — протянул Джарвис. — Довилас, слышали?

— Слышал, — коротко отозвался Марк. — Тут очень нестабильные поля, но мы с коллегами работаем аккуратно. Будем надеяться, что не нарушим установившийся баланс.

— Поля? Магические? А, простите, как это? Если Защитник здешних мест, барон Майер-Троффе, погиб, то тут все взлетело на воздух, потому что магия не «схлопнулась», — Репортер подался вперед. — Или я что-то упустил из виду?

— В том-то и состоит аномалия, — Ференц поднялся, встряхнул куртку и критически осмотрел некогда синие, а теперь бурые штаны. — Мыльный пузырь, как образно дядя изволил представить энергию Защитника, лопнул, но энергия, в нем содержавшаяся, никуда не делась. Вот она тут, вся до капельки.

— А это возможно?

Ференц пожал плечами.

— А еще вокруг и метров на пять-семь вниз земля пропитана остаточной магией, — сказал он, натягивая куртку. — Эх, почистить бы тут все...

— Почистим, — бросил Марк, разминая пальцы.

— Вы уж простите меня, старика, профессор Довилас, — насмешливо сказал Джарвис, — но осознаете ли вы, что только что сказали?

— Думаю, да. — Марк оглянулся, ища глазами Юлию. Молодая женщина стояла недалеко от места пикника, обхватив плечи руками.

— А я вот сомневаюсь. Вы только что предложили вмешательство в магическое пространство чужой страны и, мимоходом замечу, уровня девятого, не ниже. Как минимум шесть статей Уголовного кодекса. Срок заключения — лет сто.

— А я осторожно, — развеселился Марк. — Вы прикроете. Потом скажем, что тут все оказалось уничтожено вследствие естественных причин.

— Да уж, Марк Довилас как естественная причина... — Джарвис рассмеялся. — Знаете, что? Выйдете на пенсию — милости прошу к нам на улицу Симона.

Марк отмахнулся от старого мага и кивнул Карелу:

— Пойдемте, вы мне нужны.

— Ведите, генерал, — широко улыбнулся тот. — Не каждый день выпадет шанс побывать в шкуре подопытной мыши.

— Вы решили, что я буду ставить на вас опыты? — Марк нахлобучил на голову шляпу. Солнце стояло в зените и пекло немилосердно. — Много чести, вам не кажется? — Он на ходу проявил связывающую Карела и Юлию алую ленту и несколько нитей, тянущихся от поместья.

— Помочь? — спросил Джарвис, приподнимаясь. Марк отрицательно качнул головой.

Он велел Карелу встать так, чтобы оказаться точно напротив входа в усадьбу.

— Вы специально выбрали самое грязное место? — пожаловался Карел, нащупывая каблуком сапога кочку потверже. — И комары сейчас меня живьем сгложут…

— А ты хотел, чтобы они выстроились в две шеренги, вытянулись во фрунт, взяли под козырек и прозудели гимн Ольтена? — насмешливо спросил Ференц, расставляя вокруг брата черновики, которые передавал ему профессор.

— Госпожа Малло, — позвал Юлию Марк, — я вам покажу сейчас, что делать, встаньте сюда.

Юлия встала на указанное место: она и Карел оказались на оси, проходящей через центр поместья. Марк коротко объяснил, какие черновики в какой последовательности активировать, и отошел, чтобы еще раз свериться с планом.

— Что ты морщишься, сестренка? — спросил Карел. — Пейзаж не нравится?

— Очень неприятная магия, — покачала головой Юлия. — Голова от нее болит.… И дом… посмотри, Ференц, я не ошибаюсь, ведь он пульсирует?

— Еще как не ошибаешься, — отозвался её брат. — Там основной узел.

— Похоже на твою любимую паутинку.

— Так и есть, — сказал Марк, вернувшись к ним. — До какого уровня вы различаете поля?

— Признаться, не считала.

— По девятый включительно, — ответил за сестру Ференц, и в его голосе прозвучала нескрываемая гордость.

Марк уважительно склонил голову. Юлия усмехнулась и отошла на несколько шагов — приготовления магов уже подошли к завершению.

Профессор прищурился на солнце, бросил оценивающий взгляд на систему черновиков и замер, выравнивая дыхание в такт с дыханием Карела. По его знаку Ференц сделал Проявление.

Черное, почти сплошное облако инородной магии накрывало усадьбу и тянуло щупальца во все стороны. Нити разбегались во все стороны, беспрепятственно прошивая деревья и камни, а несколько особенно длинных дотягивались до Карела, расплываясь в его полиморфической оболочке кляксами.

Черновики заклинания вспыхнули один за другим. Поля вокруг младшего Малло завернулись спиралью, и Юлия в первое мгновение непроизвольно подалась вперед — связывающая их с братом лента зацепилась потоком и потянула за собой. От рук Марка шел непрерывный магический поток, как теплые волны он накатывал на Карела, вторя биению его сердца. Ференц стоял позади и левее Марка, ассистируя и снимая остаточную магию.

Через несколько минут все закончилось. Профессор задержал дыхание, принимая обратную волну магии — отдачу, Ференц снял отдачу с Юлии и поддержал Карела за плечи.

— На сегодня свободен, — сказал он ему, оглядываясь на поместье. — Лечить будем завтра.

Карел скорчил гримасу.

— Господин Бенар, у вас не найдется чистой бумаги и запасного карандаша? — спросил Марк, усаживаясь в тени дерева.

— Бумага есть, а карандаш пожертвую свой. Для чего вам?

— Профессор! — окликнул Марка Ференц. — Мы сделаем несколько замеров?

Тот кивнул, прислоняясь спиной к шершавому стволу. Джарвис потребовал от племянников предельной осторожности и повернулся к Марку:

— Завещание будете составлять, Довилас?

— Список необходимого оборудования, — ответил Марк и надолго замолчал, занятый делом. Старый маг покачал головой.

Карел снова как ни в чем не бывало улегся спать, а репортер, лишенный инструментов творчества, подтянул сапоги и решительно направился прямо в болото — выбирать интересные ракурсы для фотографической съемки. Аппарат он с собой не брал, не зная, что может ожидать в поместье, но твердо вознамерился вернуться на следующий день, чтобы запечатлеть исторические события. Изредка он поглядывал на Юлию и Ференца, размышляя, можно ли вмешиваться в их магические затеи. Подойти поближе очень хотелось — судя по выражению лица мага, Юлия показывала брату что-то крайне интересное.

— Это неправильно. Видишь? — Юлия жестом указала в пустоту. Ференц покачал головой:

— В отличие от тебя, я такие тонкости без проявления не вижу. Здесь слишком много всего.

Её пальцы мелькнули в воздухе, и женщина слегка поморщилась от отдачи. В пространстве вспыхнули несколько толстых темно-красных нитей.

— В некоторых подобающих дамам моего положения занятиях можно найти практическую пользу, — вздохнула она. — Очень рекомендую попробовать на досуге вязание с несколькими клубками. И кружевоплетение. И вспомнить третий закон магии. Помнишь, — она внезапно перескочила на другую тему, — весной мы ездили в Сантреме и видели камни в ветвях деревьев?

Ференц понял, что имеет в виду сестра: страшное землетрясение на юге Ольтена почти сто лет назад срывало валуны с места и швыряло их вниз, как ребенок бросает игрушки. Некоторые камни прокатились до самого подножия, некоторые остановились, врезавшись в стволы деревьев. Валуны били их, выворачивали и застревали в изгибах. Но живая природа оказалась сильнее. Всего через несколько лет на изуродованных стволах зазеленели новые побеги.

Тогда, прогуливаясь по узким расчищенным тропкам, они увидели огромный серый валун, вросший в ствол на высоте нескольких метров от земли, и яркие цветы на оплетающих его ветвях. Третий закон магии: природа всегда сильнее.

— Сначала здесь произошло что-то страшное, изломавшее местную магию. Но время шло, и она начала исцеляться, — произнесла Юлия. — Еще несколько лет — и Майердол стал бы просто еще одной сказкой вроде Замка Проклятого Графа. Но потом кто-то здесь поколдовал, очень мощно и очень, — она слегка усмехнулась, — противозаконно. И едва-едва установившийся хрупкий порядок развалился, как карточный домик. — Она снова провела ладонью в воздухе, погасив одни потоки и одновременно проявив другие. Эти были похожи на изъеденные болезнью конечности: корявые, узловатые, с набухшими местами шишками-язвами, сквозь которые прорывалось местами что-то светло-желтое и омерзительное.

— Ну и ну… — покачал головой Ференц. — Как думаешь, когда?

— Несколько лет назад, — сестра пожала плечами. — Точнее не скажу. Я в отличие от тебя не эксперт.

Маг присел на корточки, внимательно рассматривая видимые потоки, потом встал и потянулся вглубь их сплетений. Главная проблема в работе со скрытыми чарами заключалась в том, что, если их действительно хорошо маскировали, то и обнаружить можно было, лишь точно зная, что и где искать.

Он нашел нить, ведущую к цели, и зацепил ее. С величайшей осторожностью отодвигая второстепенные потоки, он очищал путь к сердцу заклятия. На висках молодого человека выступили капельки пота. Ференц закусил губу и поморщился, стараясь дышать ровно, и неуклонно продолжал поиск.

Узел вынырнул неожиданно: только что маг перебирал настоящие и ложные нити, и вот он — лежит, как на ладони. Хотя при таком сходстве с черным мохнатым пауком на ладонь его брать совершенно не хотелось.

— Противозаконно поколдовали, расшатали баланс к дьяволу и замаскировали так, что никто даже не дернулся, — присвистнул он. — Значит, маг из столицы и какой-то чиновник, пару лет назад?.. Вот профессор обрадуется.

Юлия вопросительно подняла брови, но младший брат только горько усмехнулся.

— Привет из прошлого, — пояснил он.

Глава 4

Село Красная горка

— А он смотрит бесстыжими глазами своими, и говорит, «Да прям я?»

— Ужасно!

Пышная листва старой яблони давала обильную тень, на земле стоял здоровенный таз, полный залитых водой спелых слив, рядом — таз поменьше и без воды. Госпожа Агата с быстротой молнии брала сливу, ловко проходилась ножом, разрезая на две половинки, вырезала редкие червоточинки и выбрасывала косточки. Затем обе половинки летели в меньший таз, а хозяйка подхватывала следующий плод. Со сверкающим лезвием она обращалась так ловко, что оставалось лишь позавидовать. Но Юлия, вызвавшаяся помочь хозяйке с подготовкой сливы для варенья, решила, что зависть — недостойное воспитанного человека чувство.

Как и положено выдающемся руководителю, госпожа Агата в совершенстве умела делать несколько дел одновременно. Например, работать и беседовать. И, как и всё остальное, делала это блестяще: Юлия чувствовала, что скоро будет знать биографии хозяйки и всех её родственников до седьмого колена лучше, чем собственную. Пока что спасало только годами оттачиваемое умение разделять внимание: слушать, поддакивать, удивляться и думать о чем-то своем. Очень полезное умение, если учесть круг знакомств и занятий, подходящих даме её положения в Ранконе.

— Или вот свояченица моя, в прошлом году поехали они на ярмарку…

Ольтенка потянулась за сливой. В скорости и ловкости она, конечно, уступала госпоже Агате, но свою достойную лепту в результат вносила. В ветвях яблони щебетали птицы, мимо пролетела большая красивая бабочка, возле разрезанных половинок слив подозрительно активно начали виться осы, которых Юлия, невзирая на оскорбленное жужжание, прогнала магией.

— Да что вы говорите, госпожа Агата!

Она могла бы промолчать, ведь хозяйке явно было важнее наличие слушателей, чем их реакция. Под нескончаемый словесный поток Юлия погрузилась в свои мысли.

…Из поместья они накануне уехали ранним вечером, когда профессор Довилас после всех манипуляций сообщил, что задерживаться больше нет смысла. На обратном пути их маленький отряд разделился, Марк вместе с Карелом в качестве проводника отправились к железнодорожной станции, где имелся вполне приличный прибор для магограмм, а остальные вернулись в село, успев еще полюбоваться необычайно живописным степным закатом. Госпожа Агата, невзирая на поздний час, накормила гостей ужином и оставила в печи горшок для задержавшихся, заявив, что пока она хозяйка в этом доме, ни один гость не ляжет спать голодным. Так что попытки Довиласа отказаться — они-де с Карелом перекусили в буфете на станции — понимания не нашли. Затем профессор о чем-то долго беседовал с Ференцем на улице, но ни темы их разговора, ни выводов, к которым они пришли, Юлия уже не узнала, отправившись спать.

Прогулка в Майердол утомила сильнее, чем она надеялась, но все же не так, как опасалась. Еще месяц назад активное колдовство уложило бы её в постель на целый день.

В Ольтене она к магии прибегала очень редко, считая свои способности слишком скромными и не стоящими упоминания. Аркадия заставила взглянуть на них иначе. Во всяком случае, твердо решила Юлия, по возвращении домой она серьезно побеседует с Ференцем и попросит его порекомендовать хорошие учебники. А может, и позаниматься с ней. И пусть только попробует отказать, после пяти лет подготовок к сессиям! Старшая сестра неизменно выступала в роли экзаменационной комиссии, проверяя знания теоретических вопросов, задавая вопросы с подвохом и ликвидируя последствия практических заданий.

Юлия безмятежно проспала всю ночь, то ли привыкнув уже к эманациям из проклятого поместья, то ли усталость оказалась настолько сильной, что отгородила её стеной. И проснулась ужасно поздно, причем по меркам не только местных жителей, но и своим собственным. На столике стоял букет полевых цветов, рядом лежала записка, все с явными следами линейного перемещения в исполнении Ференца. Младший брат пояснял, что им необходимо провести в Майердоле целый день, из-за чего они вынуждены выехать еще затемно, и поэтому он решил не тревожить сестру, и он очень просит её не беспокоиться, и профессор Довилас и дядя Карл непременно разрешат все задачи, и вечером они вернутся все вместе. Заканчивалось послание пожеланием приятного дня.

Все это было правильно и логично, но Юлия ощутила жгучую обиду. Да, она очень устала накануне, и спина до сих пор побаливала после седла, но ей так хотелось бы увидеть лучших магов современности за работой! И первой обнять Карела, когда его вылечат от наведенной Майердолом болезни.

Ну да что уж грустить. Мужчины все равно давно покинули село. Ей оставалось ждать их возвращения с добрыми вестями, а пока что коротать время за работой и разговорами с госпожой Агатой.

— Так они еще до петухов уехали, сказали, что работать нужно. И что же это за дело такое, что ни свет, ни заря — в степь?

Юлия поняла, что позволила себе слишком сильно отвлечься. Настоящий вопрос хозяйки, на который нужно ответить, чуть не застал её врасплох.

— Наука, — неопределенно ответила она и склонилась к тазу за очередной сливой. Но, к её удивлению, там было уже пусто.

— Какая? — прищурилась госпожа Агата.

— Мои родственники — ученые, — ответила Юлия, сочиняя на ходу, — изучают степные растения, — она вспомнила разнотравье и множество цветов, названия доброй их половины были ей неизвестны. — А профессор Довилас — их руководитель. Господин Бенар со своей стороны любезно согласился помочь им в сборе материала.

Госпожа Агата понимающе хмыкнула, хотя в глазах её явно читалось, что она думает о подобной науке: баловство, да еще и, небось, за казенный счет! Словно бы деньги больше не на что тратить, как на цветы! Затем, подхватив двумя руками таз прежде, чем гостья бросилась помогать, и весело мотнув головой — дескать, справимся — пошла к дому.

Юлия осталась на улице — в отсутствие словоохотливой хозяйки наконец-то наступила тишина, каждый миг которой был драгоценен. На короткий миг она даже задумалась, не стоит ли поколдовать, чтобы госпожа Агата подольше задержалась в доме, обнаружив какие-нибудь срочные дела? Впрочем, эту идею сразу же пришлось отмести — к экзамену по уголовному праву Ференц в свое время готовился также под её присмотром. Параграфы с грозными названиями и подпунктами засели в памяти Юлии чуть ли не прочнее, чем у брата. А жаль, вздохнула частичка Карла Джарвиса и через секунду отчаянно закричала о приближающейся опасности.

Пыль, поднятую копытами лошадей, Юлия заметила издалека, а затем у открытых ворот остановились всадники, заспорили о чем-то между собой, пока один из них не бросил несколько слов, негромко, но властно. Спрыгнув на землю, он вошел во двор и направился прямиком к ней. Остальные тоже спешились, привязали лошадей и последовали за ним.

Разумеется, все могло быть чистой воды совпадением: почему бы уставшему от городской суеты мужчине не развеяться за городом? А в Красную горку они могли заехать просто из-за удобного её местоположения. Или чтобы спросить дорогу. Или утолить жажду. Или просто отдохнуть.

Какова вероятность того, что Пауль Герент мог оказаться сегодня в этом селе совершенно случайно?

Нулевая, мрачно ответила Юлия сама себе.

Герента сопровождали четыре человека — трое шли рядом, один держался слегка в стороне. По первым она лишь скользнула беглым взглядом, отмечая только количество оружия, которыми они был увешаны, да оценивая суровость лиц. Грубая сила, опасная именно этим. А вот четвертый… высокий, худощавый, наверное, ровесник Ференца, мог бы даже показаться привлекательным, если бы не выражение безграничной скуки пополам с презрением на лице. Оружия нет, но ему оно, похоже, и не нужно. Это маг. И довольно сильный.

Защекотало кожу на шее, словно бы по ней проползло насекомое — маг попытался её прощупать. Юлия подпустила его поближе и выставила защиту, удовлетворенно наблюдая, как исказилось от боли лицо наглеца. Он яростно прошипел что-то, слов она не разобрала, но примерно догадывалась об их смысле.

Госпожа Агата все еще была занята в доме, и на этот раз Юлия без колебаний потянулась к ней, веля задержаться в горнице и не выглядывать в окна. Что бы ни было нужно Геренту, хозяйка здесь совершенно ни при чем.

Пауль стоял напротив Юлии, глядя на нее сверху вниз, его люди — чуть в отдалении, полукругом. Если использовать иглы, подумала молодая женщина с непривычным азартом, можно вывести из строя как минимум троих. Но в первую очередь нужно заблокировать мага. У него хорошие защиты, но она уже рассмотрела слабое место и прикинула в уме силу и направление удара… Увы, на самом деле, она не тешила себя иллюзиями по поводу возможного исхода. И дело даже не в том, что у нее нет опыта дуэлей.

— Добрый день, госпожа Малло, — произнес Пауль Герент. — Счастлив видеть вас. — Юлия светски склонила голову. — Должен отметить, вам определенно идёт здешняя обстановка, вы еще очаровательнее, чем при нашей последней встрече. Могу я увидеться с вашим братом?

Цель визита все же сугубо деловая, мысленно вздохнула ольтенка, а вслух сказала:

— К сожалению, моих братьев здесь нет.

— Как жаль, — удивительно, но в его голосе действительно прозвучала досада. — Если я не ошибаюсь, они находятся в поместье Майердол?

— Возможно, — без тени эмоций ответила молодая женщина.

— Я надеялся застать их, — пожаловался то ли ей, то ли в пространство Пауль. — Имеет ли смысл задавать вопрос, чем ваши родственники заняты?

Юлия неопределенно пожала плечами.

— Боюсь, что не знаю, — сказала она. — Это правда.

— Я вам верю, — улыбнулся Герент. — Ну что ж, придется навестить Майердол лично. Госпожа Малло, я прошу вас составить мне компанию в этой поездке. Надеюсь, я правильно сформулировал эту просьбу в соответствии с положением звезд и еще четырьмя абзацами условий?

Молодая женщина склонила голову к плечу, задумчиво рассматривая Пауля.

— А если я откажусь?

— Боюсь, что тогда мне придется применить силу.

— То есть, похитить меня?

Юлия подняла руку, поправляя волосы и демонстративно оставляя светящиеся следы в воздухе. Пауль картинно положил руку на кобуру. Они обменялись почти нежными взглядами.

— Ладно, — пожала плечами Юлия. — Похищайте.

— Прошу прощения? — переспросил Герент.

— Сударь, — терпеливо произнесла молодая женщина, — для меня лично это первое похищение. Я не совсем представляю, как именно все должно происходить, так что, буду весьма признательна, если вы мне подскажете.

— О. — Пауль замолчал, похоже, всерьез задумавшись над вопросом, не сошел ли кто-то из них двоих с ума. Зато не удержался его маг, пробормотав себе под нос что-то вроде «поперек седла — и дело с концом». Он сказал это очень тихо, но ремарку все равно услышали. Юлия одарила его презрительным взглядом и снова повернулась к Паулю:

— Если жертве похищения полагается оказывать сопротивление, то вы предпочитаете с членовредительством, или можно обойтись без него?

— Госпожа Малло! — театрально воскликнул тот. — Боюсь даже спрашивать, откуда у вас подобные идеи. Соблаговолите разделить со мной седло?

— Увы, — отрезала Юлия, поднимаясь. — Столь близкое общество может нанести урон моей репутации. Предпочитаю собственную лошадь. Тогда это можно будет отнести к совместным прогулкам в летнее время.

Выйдя на крыльцо, госпожа Агата застала сцену, достойную страниц романа: незнакомый черноволосый красавец помог Юлии подняться в седло, затем вскочил на собственного жеребца и дальше они поехали рядом. За ними, на некотором расстоянии, следовали остальные всадники свитой при короле. Юлия оглянулась через плечои крикнула хозяйке, чтобы к ужину её не ждали.

* * *

Майердол

Андрэ сделал уже пятнадцать снимков поместья и окрестностей, и каждый из них был абсолютно эксклюзивным материалом. С камерой наперевес он обошел болото, выбирая кочки посуше, и подобрался к магам. Следующие десять снимков были посвящены профессору Довиласу, Карлу Джарвису и Ференцу Малло. Вряд ли, вздохнул про себя репортер, это будет опубликовано в «Дне», но для истории…

История из местной аномалии выходила изумительная. Проклятье поместья, поразившее молодого искателя приключений, тысячелетние сокровища, прекрасная дама.

Он перенес фотоаппарат на другое плечо и сосредоточил внимание на работе профессора.

Марк и старший из братьев Малло установили защиту вокруг усадьбы, чтобы не спровоцировать новый сбой в и без того шатком равновесии магического фона, а Джарвис, в своей обычной манере отмахнувшись от возражений, приготовился переводить отдачу. Собственно, львиную долю времени заняли именно приготовления. Солнце перевалило зенит, когда начались непосредственно манипуляции.

Часа в три пополудни Ференц объявил, что без обеда он больше не маг. По этому поводу решено было распотрошить корзину, и сегодня собранную заботливой хозяйкой. Увы, пообедать не получилось.

— Господа, у нас гости, — сказал Джарвис, указывая на спускающуюся с пригорка маленькую кавалькаду. — С ними маг, — добавил он. — Могу взять его на себя.

— Не стоит, — покачал головой Ференц. — С ними еще и Юлия. Возможно, они не имеют дурных намерений.

— Еще как имеют, — зло бросил Джарвис, рассмотрев непрошенных гостей получше. — Пауль Герент собственной персоной. Довилас, я беру на себя мага, а вы…

— Дядя, не надо, — Ференц положил ему руку на плечо, удерживая от необдуманных действий.

Андрэ на всякий случай отложил фотоаппарат в сторону и сунул руку в карман за револьвером. Карел поймал его взгляд и шепнул: «Второй есть?» — «Есть, но в селе остался», — так же тихо ответил репортер. — «Жаль, черт возьми», — вздохнул младший Малло и ослепительно улыбнулся спешившемуся Геренту. Тот подал руку Юлии, и через мгновение воцарилось очень неприятное молчание. Пауль стоял рядом с Юлией, сопровождающие его люди встали рядом, готовые стрелять по первому знаку. Маг отошел шага на два в сторону и демонстративно растопырил пальцы, на кончиках которых посверкивали магические разряды.

— Здравствуйте, господа! — чуть повысив голос, сказал Герент. — Прекрасный нынче день, не правда ли?

— Отпусти ее, — строго велел Джарвис. Тот качнул головой.

— Вы понимаете, господа, — сказал он, — я — человек далекий от магии и могу в любом невинном жесте заподозрить угрозу. Профессор, руки! Руки не прячьте, я сказал. Поверните их, чтобы я видел ладони. Тебя, Карл, это тоже касается. Спасибо. С госпожой Малло ничего не случится, если все проявят благоразумие.

Юлия Малло прикрыла глаза, мысленно прощупывая окружавшую её магию. Щиты людей Пауля она могла разбить сама, но дальше события в любом случае выйдут из-под её контроля, а жертв может быть неоправданно много. Она сосчитала до десяти и решила, что непременно найдет способ сбить спесь с Пауля Герента. Но немного позже.

— Господа, все, что мне нужно — это шкатулка барона Майера-Троффе. Она все еще в поместье. Господин Карел Малло, ваша ошибка извинительна, я вас не виню. Достаньте мне шкатулку — и мы в расчете. Даю слово.

— Пауль, — сказал Джарвис спокойно, даже с ленцой, — я тоже даю слово, что мы не будем атаковать, если ты отпустишь мою племянницу. Давай сядем вон там, в тенечке, и обсудим суть твоих претензий?

Пауль пристально взглянул в глаза старому магу, затем обвел взглядом всех противников и медленно кивнул. Юлия быстро отошла и спряталась за спины Ференца и дяди. Герент достал из кармана сверток.

— Вы одержимы, — с искренним восхищением сказал Карел Малло, когда на свет появилась шкатулка хана Менгу.

Новый осмотр шкатулки ничего не дал. На ней не нашлось ни единого магического следа. Тогда Карел предложил снова осмотреть подвал. «Для меня там уже ничего не представляет опасности, повторных проклятий не бывает», — сказал он. — «Да неужели?» — вздохнул профессор Довилас, и маги в полном составе — за исключением человека Герента — последовали за ним. Пауль удержал только госпожу Малло, а репортеру, порывавшемуся присоединиться к магам, остаться велел Джарвис.

Лошадям позволили немного отдохнуть. Бойцы Пауля тоже устроились неподалеку на травке, приняв мирный вид, а маг вертелся вокруг болота, как учуявшая след гончая, но подходить ближе не решался.

Сам господин Герент сидел на земле, подстелив куртку — Дженкинса, несомненно, хватил бы удар при виде такого обращения с одеждой — и казался полностью поглощенным собственными мыслями. Андрэ, закончивший упаковывать фотокамеру и все еще страдающий из-за невозможности спуститься в подвалы поместья и лично проследить за поисками реликвии, раздумывал, не воспользоваться ли тогда столь удачно подвернувшимся случаем взять интервью у самого опасного человека в Аркадии. Он даже начал составлять примерный список вопросов и сочинять вступление к разговору — учитывая «объект», слова следовало подбирать очень тщательно.

Юлия стояла у самой границы безопасной зоны, не сводя глаз со светло-желтых стен дома, где сейчас пытались найти ответы на жизненно важные вопросы её родные. Скоро должно было стемнеть, а из усадьбы еще никто не выходил. Вдруг её обдало ледяной волной, в сердце вонзилась тупая игла, перехватило дыхание — и она лишь благодаря силе воли удержалась на ногах. Пауль вскочил на ноги, Андрэ даже протянул к ней руку, но Юлия остановила обоих жестом и быстро покачала головой. Нащупав под тканью сорочки медальон, она потянула цепочку, извлекая его на свет. На подол юбки упала тяжелая капля. Юлия подставила ладонь, ловя вторую каплю. Кровь.

— Карел! — одними губами произнесла она и мгновенно проявила чары. Связь с братом не исчезла, но истончилась, утратив алый цвет — теперь лента была бледно-розовой и пульсировала очень слабо. — Мне нужно в дом!

— Нет, — сказал Пауль.

— Освободите дорогу, господин Герент, — ледяным тоном ответила Юлия. — Или пристрелите меня. Я не спрашиваю разрешения. Там мой брат, и он в беде.

— Как мне надоели ваши магические штучки! — с чувством сказал Пауль. — Сначала ваш дядя полчаса просто сидел и держал шкатулку в руке. Потом ваш брат и профессор Довилас её вертели в разные стороны, потом вы мне говорите, что в поместье нельзя идти из-за проклятья, потом говорите, что пойдете туда…

— Вы сами их заставили, — заметила Юлия. — Мы теряем время, господин Герент. У вас, случайно, нет еще одного осветительного кристалла?

— Все имеющееся уже пожертвовал вашим магам, — развел руками Пауль. — Вы же не думаете, что я отпущу вас вот так запросто?

— Присоединяйтесь. Если, конечно, не боитесь проклятья. Я не смогу вас там защитить.

— Вы — меня? — переспросил Пауль почти восхищенно.

Юлия равнодушно пожала плечами.

— Карел выжил, но для остальных риск остаётся.

— Остальные пошли за ним, не задумываясь, — отрезал Пауль и повернулся к своим людям: — Ждать здесь.

Юлия, подобрав подол юбки, уже шла по единственной сухой тропинке вокруг болота.

— Я с вами, — тоном, не терпящим возражений, сказал Андрэ, нагоняя её. Одной рукой он тащил свой чемодан с фотоаппаратом.

— Андрэ, вы-то проявите благоразумие! — воззвала Юлия.

— А вы проявите уважение к моей профессии, — парировал репортер. — Я и так, наверное, упустил потрясающий материал, пока ваши родственники там колдовали.

— И вы там снимать собрались? — Юлия кивком указала на чемодан. — Боюсь, ничего не выйдет. Освещения не хватит, и я не представляю, как повлияют на снимки и сам аппарат скопившиеся там чары.

Андрэ посмотрел на чемодан, потом обернулся назад, что-то прикидывая в уме.

— Господин Герент, — позвал он, — я оставляю вам фотоаппарат. Это собственность редакции. Надеюсь, с ним ничего не случится.

— Я что, похож на сторожа? — вздернул бровь Пауль. — Или думаете, среди диких зайцев появились любители фотографии? Можете оставить моим людям, они присмотрят.

Андрэ с сомнением глянул на бандитов, перевел взгляд на усадьбу, вздохнул и стиснул ручку чемодана, направляясь вслед за Юлией. Пауль шел за ними.

Меж тем, в поместье разворачивались не менее драматические события.

Пройдя внутрь без особых проблем, ученые первым делом проверили пространство на негативное излучение и результаты привели их в недоумение: магии в подвале практически не было. Разместив на полках среди ценных и очень ценных экспонатов осветительные кристаллы, они осмотрелись.

— Уютно, — вынес вердикт Джарвис. — Но где может быть тайник?

Карел открыл нишу, в которой ранее была скрыта шкатулка, а старший брат принялся за исследования: ощупал руками каждый сантиметр, сделал проявление — ничего подозрительного.

— Как интересно, — пробормотал он, осторожно поглаживая кончиками пальцев небольшое углубление, — это место словно специально сделано под шкатулку. Ну-ка, поставь её обратно.

Сокровище хана вернулось на свое законное место, Марк поднял руку из-за плеча Ференца, направляя в сторону вещицы ворох оранжевых искорок. Шкатулка вобрала их все в себя, и через мгновение «выбросила» в пространство белесые нити, уходящие в черноту стен.

— И, главное, никакой магии внутри, — одобрительно сказал Джарвис. Карел кашлянул, давая понять, что не все присутствующие понимают суть происходящего.

— Магия не в шкатулке, — пояснил Марк, — магия вокруг.

— Я её не чувствовал, — сказал Карел. — Хотя довольно тщательно все проверял.

— Надо знать, где искать, — вздохнул Ференц. — В этом и проблема.

Он осторожно осмотрел пространство, в котором скрывались нити, и присвистнул:

— Ничего себе тайник!

— Интересно, кто этот умник, который такое придумал, — скривился Марк.

— Идеальное место, — заметил Джарвис.

Карел кашлянул еще раз.

— На самом деле все просто, — утешил его Ференц. — Покойный барон прятал вещицу за гранью. И очень мне бы хотелось взглянуть в глаза магу, который для него такое устроил.

— Брат, — произнес Карел торжественно, — я не убоюсь дяди с профессором и тресну тебя.

— Не надо, — усмехнулся Ференц. — Обыватели... — начал он и тут же поправился, — не маги практически не знакомы с этим термином.

— «Грань», — сказал Марк, поскольку Ференц замолчал, отвлекшись на все еще мерцающие вокруг шкатулки нити. — Это малоизученная область магии.

— Потусторонний мир, что ли? — спросил Карел. Марк устало вздохнул.

— Глупое название, никогда мне не нравилось. Нет, «грань» — это не место. Это скорее… состояние. Можно прикоснуться пальцем к кубику льда, но удастся ли дотронуться до водяных паров? Вот и с «гранью» примерно так же. Магическая наука сейчас находит в самом начале изучения её свойств.

— Профессор, — негромко окликнул его Ференц. — Взгляните.

Все столпились вокруг шкатулки. Старший Малло проявил больше нитей, а сама шкатулка как-то странно потускнела, норовя слиться со стеной.

— Пока вы не углубились снова в научный диспут, — сказал Джарвис, — давайте решим насущную проблему. Шкатулку надо достать. Как?

— Очевидно, дубликат был создан не только для защиты от воров, — потер переносицу Ференц. — Я думаю, наша шкатулка — своего рода маячок для настоящей. И также очевидно, что здесь локализован природный феномен, облегчающий переход за грань...

— ...что обусловило возникновение тайника, — закончил за него Карел и подмигнул. — Я тоже умею говорить учено. Ну так как, попробуем выманить настоящую шкатулку из-за грани?

— Все не так просто, — вздохнул старший брат. — Я уже думал на этот счет, пробовал разные варианты. Похоже, помимо маячка, нужен еще и ключ. Как-то же отпирал барон этот тайник? Или он сам был магом?

— Не был, — уверенно покачал головой Карел. — Я его биографию во всех подробностях вызубрил. Даже странно — ни один представитель их семейства за всю историю не обладал магическими талантами.

— Значит, ключ, — подытожил Марк, еще раз самым внимательным образом изучая сплетения нитей. — Скорее всего, какой-то артефакт, созданный по заказу, чтобы его мог использовать человек, способностями не обладающий… Искать будем?

— А иголку в стоге сена вы, случайно, не теряли? — хмыкнул Джарвис. Профессор махнул рукой.

— Бессмысленно, — согласился он. — Не говоря уж о том, что ключ мог погибнуть или давным-давно попасть в руки мародеров. Значит, только ломать.

— Сделайте одолжение, — пробормотал ветеран. — Давно мечтал взглянуть, как с этой задачей справляются у вас в Ипсвике.

Ференц трагически возвел глаза к потолку.

— Дядя, — довольно резко сказал он, — нас в Службе этому тоже учили — по вашим же методикам, твоим и твоих приятелей по улице Симона. Можешь быть уверен, вариант взлома я тоже просчитал.

— В самом деле? — заинтересованно поднял брови Марк.

— Да, — кивнул тот. — Есть осложнение, очень серьезное. Использовать этот феномен строго локально и призвать шкатулку как на магнит не получится. Нужен проводник. Человек.

Карел молча оттеснил брата в сторону и снова достал вещицу из тайника.

— Господа, если не возражаете, этим проводником стану я, — спокойно сказал он.

— Еще чего, — начал, было, Джарвис.

— Дядя, это очевидно! Я слышал, что произошло в прошлом году в Ольтене. Человек может уйти за грань и может оттуда вернуться.

— Это слишком рискованно, — покачал головой Ференц. — Нам тогда не удалось вернуть всех.

— Будем надеяться, что мне повезет. А вам ведь нужно потом еще что-то сделать с поместьем.

— Что-то! — передразнил Джарвис. — Известно, что. Опыт уничтожения памятников архитектуры у нашего Ференца уже имеется.

Племянник демонстративно отвернулся. В отличие от него, старый взломщик то дело вспоминал с удовольствием. Ну конечно, это же не он больше месяца провалялся в военном госпитале, оправляясь после активного участия в тех же событиях, что и упомянутое уничтожение памятника — одного из самых старых и респектабельных отелей Ранконы.

Марк Довилас отошел на пару шагов в сторону, проявил еще несколько потоков и вернулся к остальным коллегам.

— Лучше было бы пойти мне, — печально сказал он. — Но в ваших словах, господин Малло, есть зерно здравого смысла — нам понадобится огромное везение. Кроме того, поражение, нанесенное вам здесь, имело сходство именно с уходом за грань. Полагаю, это должно облегчить для вас процесс. Джарвис, пожалуйста, помогите мне…

Карл кивнул и подошел поближе.

— Собираетесь устроить здесь небольшое локальное деяние, Довилас? — спросил он. — Защитника нет, вас никто не остановит.

— Если не ошибаюсь, — ответил со знакомой улыбкой профессор, — до меня здесь это уже пытались проделать. Пожалуй, я воздержусь. Проследите за вот этими потоками. Если вдруг возникнет малейшее, подчеркиваю, малейшее изменение — сразу же обрывайте процесс, я могу не успеть. Карел, — позвал он молодого человека, — возьмите шкатулку в руки и встаньте здесь. Вот так. А теперь… — зеленые нити окутали Джарвиса и Ференца и потянулись к Карелу, прошивая его полиморфическую оболочку. Они должны были удержать парня и вытащить его обратно, когда он найдет то, что искал.

Профессор вздохнул, задержал дыхание на мгновение и приготовился колдовать.

Будь у него лаборатория с полным персоналом помощников, все необходимое оборудование и времени побольше — эдак, недельку-другую на теоретические расчеты и эксперименты — он бы чувствовал себя немного спокойнее. Но выбирать не приходилось, и Марк Довилас действовал почти по наитию.

Нет возможности играть с пространством, некогда выстраивать сложные стратегии и просчитывать десяток ходов наперед. Есть только один-единственный удар. Огненные язычки сорвались с кончиков пальцев, не вытягиваясь нитями, не соединяясь в общую волну — застыли, заледенели, сверкнули стальными когтями хищной птицы. Профессор взмахнул рукой.

Сначала ничего не произошло, и он уже почти уверился в собственной ошибке, когда множество добела раскаленных крохотных «мошек» заполнили воздух. Их становилось все больше и больше, они замельтешили, сбиваясь в стайки. Маги оказались в сердце вьюги, где светящиеся вихри закручивались спиралями, поднимаясь выше и выше, и заслоняя их друг от друга. В какой-то миг рой достиг потолка, застыл — и бессильно опал. Искры таяли в воздухе, не долетая до грязного пола.

…Марк оперся о стену, приходя в себя после колдовства, — виски отчаянно ломило, да еще и снова дало о себе знать недавнее ранение. Прижав руку к боку, он с облегчением понял, что нового кровотечения, к счастью, не открылось. Значит, боль нужно просто переждать, а пока оценить последствия работы. Карл Джарвис умудрился найти себе где-то табурет — сломанный, трехногий — но на нем еще можно было сидеть. Во всяком случае, надежнее, чем держаться на ногах. Ференц, страховавший их и следивший за общим состоянием магии в поместье, отделался немного легче, его так не шатало. А Карел Малло…в подвале отсутствовал. Только несколько золотистых искорок кружили в воздухе там, где несколько минут назад стоял молодой человек.

Профессор почти машинально протянул руку, прощупывая пространство и даже успел сделать несколько шагов, прежде чем перед глазами опять сгустился туман, ноги подкосились, и он непременно упал бы, не подхвати его бывший студент.

Острота чувств возвращалась неохотно.

— Профессор Довилас! — обеспокоенный голос звучал искаженно, то отдаляясь, то пропадая, то прорезаясь с неожиданной громкостью.

— Я жив, Малло. — Кажется, он сидел на табурете Джарвиса — со стороны старого взломщика было очень любезно уступить его коллеге — привалившись к стене. — А через несколько минут приду в себя.

— Вы уверены?

— Это дурное влияние генерала Николаки, все подвергать сомнению…— пробормотал Марк, открывая глаза. — Ваш брат! Что с ним? — он попробовал подняться, но Ференц удержал его на месте.

— Карел… исчез.

Довилас опять прикрыл глаза.

— Мы же ничего не знаем, — прошептал он. — На какой риск мы пошли! Безумцы!

Ференц сжал кулаки.

— Все будет хорошо, — отчеканил он.

За их спинами послышались шаги, затем чужой мужской голос негромко произнес:

— Жуткое место, — и из темноты выступил Пауль Герент, отводя в сторону лоскут паутины. — И пахнет мерзко…

Рядом с ним шли Юлия и Андрэ.

— Вы как сюда попали? — опешил Ференц.

— Спустились только что, — отозвался репортер. — Что тут у вас творится?

— Где Карел? — проигнорировав брата, требовательно спросила молодая женщина.

— Тише, дорогая, — Джарвис подскочил, обнял её за плечи и отвел в сторону. — С ним все в порядке.

— Да неужели? Вот, смотри! — молодая женщина подняла руку со ставшей почти невидимой в неярком свете кристаллов лентой. — А еще медальон! Он должен был дать знать, если один из нас умрет, и он сработал!

— Дайте посмотреть! — подал голос профессор. Юлия протянула ему кулон, серебристая струйка цепочки скользнула в подставленную ладонь. Марк провел над амулетом рукой, нахмурился и вернул украшение владелице. — Строго говоря, вашего брата нет в нашем мире, — сказал он и, увидев, как побледнела Юлия, сразу же добавил: — Он не мертв. Просто из-за изменения его состояния обычные связи нарушены, и ваше заклинание реагирует таким образом. Не торопитесь убиваться, — он чуть было не добавил «еще успеете», но вовремя прикусил язык.

— Спасибо, — Юлия покачала головой и, поискав взглядом, где бы присесть, опустилась на край стола. — Подождем. Сколько может понадобиться времени?

— Мы не знаем, — покачал головой Ференц. — Нам остается только надеяться на… Стойте! Слышите?

Марк и Карл пожали плечами, старый маг открыл, было, рот, чтобы сказать что-то, но Юлия жестом призвала всех к тишине. Медленно она протянула вперед руку, и обвивавшая запястье бледная лента вдруг начала стремительно напитываться цветом. С кончиков пальцев женщины сорвался поток искорок. Словно стайка светлячков они полетели к противоположной стене, но не достигли цели, наткнувшись на невидимую преграду. Уголки губ волшебницы искривились, и она отправила в полет новую стайку. Позади восхищенно присвистнул Андрэ. «Впечатляюще», — поддержал его Пауль Герент. Внутри возникшего в самом центре подвала золотистого облачка начали медленно проступать контуры человеческой фигуры.

— Это я, — сказал Карел Малло, и в его ладонях блеснули яркими камнями две совершенно одинаковые шкатулки.

— Карел! — Юлия бросилась к брату, тот с радостью обнял ее, потом подбежавшего к ним Ференца, дядю… и перевел взгляд на подпиравшего стенку Пауля Герента.

— Обойдемся без объятий, — усмехнулся тот.

— Признаться, я не знаю, которая из шкатулок ваша, — сказал младший Малло. — Вот вам обе. Надеюсь, мы в расчете?

— А уж я как надеюсь, — искренне ответил Пауль, забирая трофеи. — Если вы не против, я проверю.

Карел пожал плечами и сделал приглашающий жест. Щелкнул тайный замочек, шкатулка открылась… Старинный гребень, маленькое круглое зеркальце и толстая иголка — самые ценные из сокровищ хана Менгу.

— Благодарю вас, господа, — кивнул Герент, захлопывая крышку. — Если желаете, можем проводить вас до станции…

— Не стоит беспокойства, — махнул рукой Карл Джарвис. — Мы вернемся в село. А сейчас давайте убираться отсюда. Надеюсь, до заката еще осталось время …

— Карл, в твоем возрасте — верить в сказки? — усмехнулся Пауль.

Выбравшись из подвала, они вышли в просторный холл поместья. Солнце уже превратилось в узкую светящуюся полоску у самого горизонта, его последние лучи отразились в остатках оконных стекол, сквозь проемы залетел ветерок, принося запахи болота и отдаленные нотки степных цветов. Пауль подошел к двери и обернулся к следовавшим за ним магам и репортеру.

— Если задержитесь в Аркадии, — весело сказал он, — приглашаю вас на ужин. На кухне Дженкинс тоже настоящий чародей.

Солнце скрылось окончательно.

Пауль взялся за дверную ручку, повернул, открывая дверь, и в образовавшуюся щель устремилось туманное щупальце, опутавшее его кисть и шустро помчавшееся дальше. Ослепительная вспышка синего пламени — чернота на руке растаяла, а Марк Довилас вцепился в Пауля и рывком оттащил назад, одновременно захлопывая дверь, за которой клубилась вязкая глянцевитая тьма.

Через секунду она хлынула через разбитые проёмы.

* * *

— Дьявол! — простонал маг, бессильно сжимая кулаки. Раскаленно-красный солнечный диск скрылся за горизонтом, а из поместья так никто и не вышел. — Быстро уходим, — приказал он остальным.

— Герент велел ждать здесь, — сурово напомнил один из них.

— Герент, скорее всего, уже мертв, — ответил маг.

Боец покачал головой, рука легла на кобуру. Волшебник только презрительно поморщился — этих он сумеет обезвредить еще до того, как они достанут оружие. Хотя если есть хотя бы один шанс на то, что в поместье возможно выжить, Пауль Герент выживет.

— Нужно отойти в безопасную зону, — отрывисто бросил он. — Вернемся после рассвета и войдем в дом. Заберем шефа. Или его тело, — добавил он уже на ходу.

Глава 5

Майердол

Пауль достал из кармана носовой платок и тщательно вытер руку. Ни загадочная туманная тварь, ни магическое пламя не оставили на коже никаких следов, но чувствовал он себя неуютно. И не колдовство было тому виной — мало ли его за всю неприлично долгую для бандита жизнь пытались отправить на тот свет самыми разными способами, в том числе магическими? Он и со счету сбился. Но здесь и сейчас он понятия не имел, куда делось комариное болото снаружи, где его люди, и на каком он, черт подери, сейчас свете. Осознание собственного бессилия действовало угнетающе.

Он стоял посреди холла, по стенам от пола до потолка ползли светящиеся сгустки-пауки, с поразительной скоростью ткущие серебристые сети. Вот они закончили оплетать стены и перешли к потолку. Тьма оставалась за этой прозрачной кружевной преградой, не в силах прорвать её. Пока.

Маги, едва успевшие построить защиту, собрались в сторонке, что-то вполголоса обсуждая. Несколько раз Герент подумывал подойти поближе и прислушаться, но, уловив несколько слов, мысленно махнул рукой и оставил эту затею: все говорили на ольтенском, которого он не знал. По соседству подпирал стену Андрэ Бенар, которого, судя по выражению лица, терзали схожие мысли.

Маги заспорили, потом Довилас (Пауль незаметно потер плечо, хватка у профессора была железной) махнул рукой, проявляя потоки. Скорее всего, устал объяснять и решил прибегнуть к наглядным методам. Старый упрямец Джарвис поднял руки, признавая поражение.

— Господа! — обратился он к вендорцам. — Соблаговолите последовать за нами.

Андрэ пожал плечами и взялся за ручку своего чудовищного чемодана. Пауль не двинулся с места.

— Сначала объясни, что здесь происходит, — сказал он.

— Делай, что говорят, мальчик, — резко ответил Карл.

Герент склонил голову и улыбнулся, от чего старый маг вдруг похолодел.

— Не желаете — оставайтесь тут, — равнодушно сказал Ференц. — А может, вас волоком потащить? — он взмахнул рукой, и револьвер Пауля вырвался из кобуры, пронесся по холлу и упал где-то под стеной. Потом со сложенных щепотью пальцев криминалиста выстрелила ловчая нить, а Джарвисово «Стой!» запоздало на целую секунду.

Возможно, раздраженный Ференц Малло просто хотел пояснить попавшему в их компанию незваному гостю, что сейчас не время спорить. Возможно, Пауль Герент прекрасно понимал, что в данной ситуации следует выполнять указания магов. Возможно, никто не был виноват в том, что случилось дальше.

Нить сомкнулась петлей, захватив пустоту там, где только что совершенно спокойно стоял Пауль, а сам он в мгновение ока оказался рядом с Ференцем. Прежде, чем тот успел хоть как-то отреагировать, его ноги уже оторвались от земли, и невероятная сила отправила молодого мага полет. Он упал спиной на пол — от удара перехватило дыхание, а Пауль уже продолжал своё убийственное движение. Парой коротких точных ударов отбросил Карела и Андрэ, невероятно быстро уклонился от направленного в него заклинания и выхватил нож. Но удара не последовало — Пауля остановил Марк Довилас, с не менее впечатляющей скоростью бросившийся ему наперерез. Перехватив запястье бандита, он «ужалил» магическим импульсом, и на миг рука Пауля онемела. Выпавший нож обиженно звякнул, когда Марк пинком отправил его в угол, а потом от души двинул Паулю в челюсть.

Вообще-то он с детства считал драку неразумной тратой сил, времени и здоровья, но его мнение не всегда учитывалось другими мальчишками. А в Ипсвике, еще когда будущий профессор был студентом, молодежь увлеклась танкредскими стилями борьбы, запоем читала трактаты по философии боевых искусств и вовсю практиковалась. Шлезский кулачный бой также не сдавал позиций популярности, и выяснение, кто же сильнее, сторонники традиций или приверженцы новомодных стилей, занимало значительную часть свободного времени студентов в университетских спортивных залах. Даже Марк нашел в освоении разнообразных приемов пользу для физического развития, хотя восточную философию считал глупостью, особенно после того, как из любопытства взял полистать один такой труд. Не выдержав дилетантских описаний работы с энергетическими потоками и магическими полями, он засунул книгу в самый дальний ряд на полке, перекрыв трудами по общей теории магии и справочниками по физике и химии.

И словно в насмешку, получите и распишитесь в доставке, господин профессор: драка один на один между сильнейшим магом Ольтена и лучшим бойцом Аркадии.

Пауль устоял на ногах, более того, следующий удар — в живот — заблокировал. Маг развернулся, локтем левой ударив в грудь, но едва не пропустил ответный удар — ногой по больному колену, и сразу второй — в солнечное сплетение.

На мгновение они замерли: Пауль выискивал наилучшую точку для следующего удара, профессор переводил дыхание. В следующую секунду они снова кинулись друг на друга.

«Это наш профессор?» — прошептали бы изумленно студенты Ипсвикского магфака, наблюдая, как маг отчаянно пытается добраться до горла врага. «Это наш шеф?» — переспросили бы недоверчиво члены сильнейшей аркадийской банды при виде Герента, который словно растерял всё своё спокойствие.

Драка продлилась всего несколько секунд.

— Хватит! — Сумрак озарила огненная вспышка, охватившая вцепившихся друг в друга драчунов и разбросавшая их в разные стороны на грязный пол. Карл Джарвис тяжело дышал, и голос его дрогнул, когда он добавил: — Два идиота!

Герент сел, подобрав ноги, готовый в любой момент атаковать. Не сводя глаз с противника, он осторожно коснулся губы, пощупал десну и, сплюнув кровью, вытащил изо рта кусок зуба. Довилас не без злорадства отметил, что его собственные зубы как раз уцелели… правда, по поводу своей внешности профессор никогда не изводился переживаниями — пускай красавцы вроде Герента нервничают и подсчитывают, во сколько обойдется восстановление идеальной улыбки.

В остальном же они, похоже, «сыграли вровень», от души выместив друг на друге дурное настроение, прежде чем Джарвис растащил их как щенков. Неизвестные за давностью лет строители старательно выровняли мраморные плиты в холле, и оставалось только поблагодарить Джарвиса за гуманность — с него сталось бы привести дерущихся в чувство, зашвырнув, к примеру, на лестничные ступеньки, а потом спустив оттуда. Прав старый взломщик, во всем прав: два великовозрастных идиота.

Марк и Пауль снова обменялись взглядами — судя по всему, бандита посетили аналогичные мысли.

— Ничья, — вслух сказал Карел, поднимаясь на ноги. Они с Ференцем сидели на корточках у лестницы, и профессору, перехватившему взгляд бывшего студента, стало очень стыдно.

— В каком смысле? — подал голос Пауль.

— Исход поединка, — жизнерадостно пояснил младший Малло. — Я так сразу и сказал. Хотя, мы с братом болели за профессора.

— Великолепно, — протянул Герент, тоже вставая и отряхиваясь. — А за меня кто-нибудь болел?

Андрэ Бенар фыркнул, но сразу же изобразил непробиваемо серьезное выражение лица.

— Как вы могли, Андрэ? — трагическим шепотом спросил Карел.

— Видите ли, друг мой, — пространно начал репортер, — я безгранично уважаю профессора Довиласа лично и все ваше семейство в целом, но господин Герент — мой земляк. Аркадия всегда болеет за своих.

Следовало отдать должное самоконтролю Пауля: он продержался почти три секунды, прежде чем прорвавшийся хохот согнул его почти пополам. И Марк, к собственному удивлению, понял, что тоже смеется, искренне, до слез из глаз. Безумное напряжение последних нескольких часов требовало выхода. Еще через мгновение к ним присоединились и остальные, кроме Джарвиса, покрутившего пальцем у виска.

Все еще всхлипывая от смеха, Герент подошел к Марку и протянул руку. Долю секунды профессор раздумывал, не стоит ли гордо отвергнуть предложение помощи, но решил, что в данных обстоятельствах это будет просто глупо. Пауль помог противнику подняться на ноги.

— А удар правой у вас недурственно поставлен, профессор, — сказал он, потирая подбородок. — Занимались всерьез?

— Да так, баловался в молодости, — уклончиво ответил Марк. — У вас-то лучше.

— Не сравнивайте, — покачал головой Герент. — Я начал драться и ходить одновременно. Загляните как-нибудь в гости, покажу пару трюков.

— Ты еще на ужин всех приглашал, — напомнил Джарвис.

— Хочешь сказать, что сомневаешься в моей памяти? — улыбнулся Пауль. — Или в крепости моих обещаний?

Старый взломщик махнул рукой.

Выпавший во время драки осветительный кристалл валялся под стенкой, разгоняя темноту, Довилас поднял его, протер рукавом и аккуратно поправил настройки, увеличивая ширину луча. Остальные также достали свои фонари, и очень быстро мрак в холле рассеялся.

— Не подходите к окнам и дверям! — велел профессор. — Это опасно.

— Ясно, — вздохнул Пауль. — Выйти наружу, как я понимаю, мы тоже не можем?

— Почему же, — усмехнулся Джарвис, — можем. Вопрос в том, что с нами после этого случится?

— Значит, мы заперты в поместье до утра? — уточнил Герент и, получив утвердительный кивок, поморщился: — А мои люди?

— Будем надеяться, что у них хватило ума отойти на безопасное расстояние, — пожал плечами взломщик. — Когда вам с Довиласом что-то в голову ударило, мы как раз решали, где переждать время до рассвета.

— А здесь еще есть такие места? — с любопытством спросил Пауль.

— Есть, — ответил вместо Карла Ференц. На Герента он смотрел с откровенной неприязнью. — Из этого поместья люди возвращались, а мы — маги, к тому же, успели разобраться в основных опасностях. Предупрежден — значит, вооружен.

— Поместье — центр аномалии, — сказал Марк. — В сердце урагана тишина. Так и здесь, отступив от периметра, мы окажемся в большей безопасности. То, что атаковало вас, господин Герент, представляет угрозу лишь количеством. Его легко уничтожить стандартным заклятьем третьего уровня. Посему, советую вам с господином Бенаром держаться поближе к магам.

Аркадийцы переглянулись и согласно кивнули.

Вся компания отошла к лестнице, Джарвис занялся выстраиванием защитных чар, а Марк с Ференцем снова проявили несколько магических потоков, обмениваясь короткими репликами на родном языке. Впрочем, подумал Андрэ, он бы, скорее всего, не понял ни слова, даже если бы знал ольтенский. И надо бы его выучить. Несмотря на уверенные слова магов, он им не верил ни на грош — то ли репортерское чутье, то ли шестое чувство. Или, проведя за чтением отчетов исследовательских комиссий столько времени, просто слишком хорошо представлял, что может их ждать в проклятом поместье. Чтобы раздобыть эти документы, пришлось поднять свои связи в полиции, и Руди пообещал лично свернуть ему шею, если хоть капля информации просочится наружу. Юлия стояла рядом, молчаливая и отстраненная.

— Юлия? — она не отреагировала, и тогда Андрэ коснулся её плеча — лишь тогда молодая женщина вздрогнула и обернулась.

— Простите, — сказала она. — Я закрылась так сильно, что, кажется, пострадал и обычный слух.

— Насколько плохи наши дела? — спросил он.

Секунду ольтенка колебалась — вероятно, обдумывала, сколько может сказать. Или, точнее, сколько правды.

— Все не очень хорошо. Я с трудом различаю здешнюю магию, эта чернота давит. Но профессор Довилас прав, это все сосредоточено у стен, в центре его меньше. Я думаю, шансы у нас есть. — Она улыбнулась. — Знаете, с нами сразу трое лучших магов Ольтена.

Герент сидел на лестничной ступеньке, наблюдая за манипуляциями магов. Очередной проявленный магический поток вспыхнул в паре сантиметров от него, и он не удержался: протянул руку и осторожно коснулся светящихся нитей. Все равно, что пытаться поймать солнечный луч, решил он, пропуская сквозь пальцы насыщенно-бирюзовое свечение. Сформировавшуюся в дальнем углу черную кляксу он также заметил первым.

Эта дрянь ему не понравилась с первого взгляда: она висела в воздухе, пульсируя, как подводное чудовище или перекормленная пиявка, медленно, но неуклонно увеличиваясь в размерах. Бесформенное пятно вытягивалось, выбрасывало то ли ножки, то ли щупальца. Оно явно было живым, но глубоко чуждым этому миру. И еще оно было чем-то похоже на туманное нечто, пытавшееся схватить его при попытке выйти из поместья. Во всяком случае, ощущения были одинаково мерзкими.

Он негромко позвал остальных, указывая жестом на кляксу, и маги мгновенно подобрались учуявшими цель ищейками. По их пальцам пробежали магические разряды. Джарвисов племянник, тот, который постарше, вскинул руки и между ладонями замелькали тонкие светящиеся нити, сплетающиеся сетью. Ловить он её надумал, что ли? Да, похоже на то, судя по тому, как осторожно подбирался маг к сгустку черноты. Пауля передернуло — лично он бы ни за какие деньги к ней не полез.

Сеть сорвалась с пальцев мага, как паутинка, сорванная порывом ветра, подобралась к твари и накрыла ее. Клякса, как оказалось, была наделена еще и голосом — она с противным визгом забилась внутри сияющего кокона, пытаясь просочиться через сковывающие нити. Движимый любопытством, Герент подошел к магам, бросил беглый взгляд на «пленника» и отвернулся с отвращением — очень вовремя, как раз, чтобы заметить в другом углу сразу трех призрачных тварей. Эти были размерами поменьше, зато подбирались организованно и как раз занимали удобную позицию, чтобы напасть.

Марк, стоявший ближе всех, поднял руку, пальцы дернулись… Огненный поток промчался мимо, едва не коснувшись щеки Герента. Пламя было чистым и холодным.

— Что это за гадость? — спросил Пауль.

— Долго объяснять. — Марк, сузив глаза, осматривал комнату. — Не двигаться! — вдруг приказал он.

Тварь в ловчей сети притихла, но на подмогу к трем, сожженным профессорским заклятьем, спешило еще с полдюжины мелких сгустков, проявлявшихся из теней в углах. Карл с Ференцем отступили назад, старик одним взмахом руки собрал нечто вроде сотканного из сверкающих нитей покрывала. Порыв невидимого ветра подхватил его и раздул парусом, вставшим преградой между ними и ожившей чернотой, но отделившим от профессора Довиласа и Пауля Герента.

— Не двигаться, — повторил Марк шепотом, сжимая плечо аркадийца. Тот замер, усмиряя даже стук сердца.

Лазурное сияние залило весь просторный холл, ненадолго ослепляя тех, кто не успел прикрыть глаза. В воздухе запахло, как после грозы, резко, но приятно. Ни одной кляксы в пределах видимости не осталось. Огненной волной смело и пойманную Ференцем тварь, лишив эксперта возможности подвергнуть её различным опытам, что его, похоже, откровенно разочаровало. Довилас потер висок.

— Чисто, — сказал он.

— Счастлив слышать, — ответил Герент. — Профессор, не могли бы вы в следующий раз хватать меня с другой стороны? У меня от вас на плече синяки останутся.

— Не заткнетесь — синяки останутся не только там, — посулил Марк.

— Вы мне угрожаете? — с издевкой осведомился Пауль, но, не дожидаясь ответа, сменил тон: — Эта тварь, она такая же, как снаружи?

— Похоже, — нехотя отбросил кровожадные мысли Довилас и обернулся к остальным. — Хватит экспериментировать. Здесь мы слишком близко к активной зоне, и её магия уже начала пробивать нашу защиту. Нужно отойти дальше в дом, поближе к центру. Желательно какое-то помещение, чтобы все могли нормально разместиться, и с хорошими стенами, чтобы выставить постоянные защиты, пока оно не пропитало здесь всё.

— Есть такое место, — вмешался в разговор Карел. — Я покажу.

Просидев несколько ночей над чертежами и планами баронской усадьбы, младший Малло свободно ориентировался во всех помещениях. Особенно тех, где могли находиться тайники.

Его помощь оказалась очень кстати — у стен зала снова начинала сгущаться в «кляксы» тьма.

Карел уже собирался выйти в коридор, но его удержал старший брат. Вдвоем они о чем-то пошептались, затем позвали Джарвиса и продолжили обсуждение в семейном кругу.

— Подойдите! — позвал всех Ференц. Когда они столпились у раскрытых дверей, маг опустился на одно колено и коснулся пола кончиками пальцев.

Несколько сорвавшихся с его пальцев искр пробежали вперед, оставляя светящиеся следы, магические нити сплетались в кружевной узор и тянулись все дальше и дальше вдоль коридора. На полу теперь появилась светящаяся узкая тропинка.

— Идем друг за другом, — продолжил Ференц, вставая на ноги. — Первыми — Карел и дядя, затем Юлия, господин Герент и господин Бенар, мы с профессором замыкающие. Не отходите в сторону, — он снова указал на тропинку, — это защита, которая не подпустит к нам здешнюю магию.

— Ты словно заложников из-под обстрела выводишь, — мрачно пошутил Карел, но старший брат не принял шутку.

— В точку, — сказал он.

Юлия шла следом за дядей, стараясь не смотреть по сторонам. Мрак здесь не клубился и не сливался отвратительно живыми сгустками, неяркое ровное свечение выполняло свою работу, но каждый шаг давался с трудом, словно после долгого похода, когда гудящие ноги умоляют об отдыхе. Опустив глаза, она обратила внимание на напряженные пальцы дяди — тот держал наготове несколько заклинаний, готовый бить по первому подозрению.

«Сколько еще?» — уже была готова спросить она, но Карел остановился и толкнул высокие тяжелые двери и жестом пригласил остальных войти.

Фонари высветили высокие шкафы и ряды полок, некогда служившие настоящим украшением этой комнаты в самом сердце усадьбы. Время и мародеры оказались безжалостны: дверцы или болтались на вывернутых петлях, или были сорваны, пол устилали осколки стекла, щепки и изуродованные книги.

— Библиотека барона Майера-Троффе. Точнее, то, что от нее осталось.

Остались кресла, стол из дуба и несколько книжных шкафов, за которыми прятался небольшой кабинет. Все было покрыто толстым слоем пыли, но цело.

— Думаю, здесь можно переждать ночь, — сказал Джарвис, и маги принялись устанавливать защиту.

— Не буду скрывать, не слыхал, чтобы кому-то удавалось пережить ночь в этом поместье, — «обнадежил» Андрэ.

— Значит, мы будем первыми, — пожала плечами Юлия. — К счастью, летние ночи коротки.

— И наутро солнце рассеет черную магию? — вздохнул репортер.

— Солнечный свет — очень мощный фактор. Многие чары он просто разрушает или, как в нашем случае, разреживает настолько, чтобы мы смогли пройти активную зону без ущерба. Почти без ущерба.

Втроем — Юлия, Андрэ и присоединившийся к ним Карел — они привели в относительный порядок несколько кресел и смахнули пыль со стола. Герент отошел в сторону, рассматривая оставшиеся кое-где на полках книги. Семейство барона собирало свою прославленную библиотеку десятилетиями и справедливо гордилось собранием редкостей.

— Болит? — спросил Джарвис у Марка, когда тот, проверив последний раз охранные чары, присел в кресло и потер колено. — Давайте я посмотрю.

В кабинете Карл пристроил на письменном столе осветительный кристалл, бегло проверив уровень заряда — оставалось достаточно, да и при необходимости любой из них мог подзарядить его собственной магией. Фонарик работал скорее как ночник, мягко рассеивая приятным оранжевым светом окружающий мрак.

Марк усмехнулся про себя и снова поморщился — последствия драки были еще неприятнее, чемотдача: если с законами мироздания остается только мириться и терпеть, то дополнительную боль он заполучил исключительно по собственной глупости. Просто повезло, что успел увернуться от прямого удара. Герент бы не церемонился.

— Сядьте на диван.

Марк подчинился, осторожно вытягивая ноющую ногу и откидываясь на то, что было когда-то дорогой кожаной обивкой – от нее остались только лоскуты да полосы. Все изрезали неизвестные грабители. Спрятанные бриллианты надеялись найти, что ли? Так их покойный барон хранил, как и положено, в сейфе.

Рядом со столом валялись останки стула — ножки и спинка отломаны, обивка вспорота. Со стен лохмотьями свисали обои, зато чудом уцелели две потемневшие от времени картины в тяжелых позолоченных рамах. Кажется, с одной из них строго смотрел последний хозяин поместья, а может, кто-то из его родственников. Второй холст висел дальше, на самом краю освещенной зоны, и с дивана разобрать изображение было почти невозможно.

Джарвис вытянул из-под стола что-то вроде скамейки для ног — двухтумбовый монстр мог спрятать в своих недрах и вещи более объемные — подтащил к дивану и присел.

— Нуте-с…

Глава 6

Майердол

— Господа, ни у кого нет в кармане слона? — спросил Андрэ. — Я бы съел.

— Увы, нет, — отозвался Карел, пристраивая на одной из полок любимую шляпу, с которой стряхнул пыль и приставшую паутину. — Вот почему вы, господин Бенар, предпочли принести сюда совершенно несъедобный фотоаппарат, а не корзинку с провизией?

— Фотоаппарат — особо ценное редакционное имущество, случись с ним что — я до конца жизни за него не расплачусь, — парировал Андрэ.

— Ваш оптимизм достоин уважения, господин Бенар, — подал голос Ференц, заканчивая фиксировать узлы защитного барьера. Отойдя на пару шагов назад, он подправил несколько магических связей и устало опустился в свободное кресло, прикрывая глаза. Юлия погладила его по плечу, и Ференц, не глядя, поймал сестру за руку и пожал её пальцы.

— Сколько продержится защита? — спросила она.

— Я поставил максимальную. Надеюсь, хватит до утра. Если что — будем импровизировать на ходу. Сколько осталось до рассвета? — Он посмотрел на часы, нахмурился, потряс ими и приложил к уху. — Не идут!

Андрэ тоже достал свои часы — стрелки замерли около восьми. Кажется, примерно тогда они с Юлией пошли в поместье.

— Интересный феномен, — пробормотал Карел.

— Надеюсь, остановились только часы, а не само время, — заметил Андрэ. — Иначе мы точно останемся здесь навсегда, и что самое печальное — голодными!

Юлия фыркнула.

— Еды нет, зато есть вино, — сказал Карел.

— Откуда? — удивился Ференц. — Из винного погреба мы ничего не захватили, а вернуться туда сейчас невозможно.

— Господин барон был человеком правильных взглядов, — отозвался Карел, идя вдоль книжных шкафов, словно что-то выискивая. Наконец, он остановился, что-то нажал, что-то потянул — и сразу три полки с щелчком отодвинулись в сторону, открывая плотно закрытые дверцы. За ними обнаружились круглые донышки винных бутылок в деревянных подставках, даже не покрывшиеся пылью в этом импровизированном сейфе.

— Вы уверены, что это можно пить? — с интересом спросил Андрэ.

— Конечно. Вино и магия несовместимы, — ответила Юлия. — В Ольтене это знают все. Любое магическое вмешательство безнадежно губит его, но как только вино разлито по бутылкам — никакая магия больше не может на него воздействовать.

— Иными словами, — вмешался Карел, доставая из сейфа сразу четыре бутылки и зажимая их между пальцами, — идеальный букет я в данных обстоятельствах не гарантирую, но о магическом воздействии можно не беспокоиться.

Сначала это показалось форменным безумием: пить в поместье, уже собравшем обильный урожай жизней. С другой стороны, до рассвета им выйти все равно не удастся. Можно, конечно, предаться в оставшееся время страху и унынию, но какой в этом смысл?

Добыча, выставленная на тщательно вытертый стол, вызвала общее воодушевление. Вино оказалось местным, скорее всего — с виноградников покойного барона.

— «Сердце монахини», красное, отличный год, — оценил Карел. — А что ты хмуришься, Ференц? Боишься, нам не хватит на всех?

— Во-первых, нам пока не из чего пить, бокалов ты не принес, — ответил Ференц, — а во-вторых, для торжества, которое я собираюсь устроить, четырех бутылок мало.

— Торжество? — подняла брови Юлия.

— Если я не ошибаюсь в расчетах, то примерно к тому времени, как мы закончим сервировать стол, у профессора Довиласа наступит день рождения. И я намерен использовать этот прекрасный повод, чтобы...

— ...напиться, — закончил за него репортер. Ференц выпятил губу.

— Чтобы отвлечь нас всех от мысли о ночи, которую мы вынуждены провести в проклятом поместье, — сказал он.

* * *

— Не помешаю? — Пауль Гарент остановился в дверном проеме, задев плечом некогда бордовую портьеру, и с любопытством обвел взглядом разгромленный кабинет. Джарвис приступил к манипуляциям, что со стороны, особенно для знатока, смотрелось захватывающе, но Марк Довилас не разделил бы восторга. Пару раз он даже прошипел что-то не очень лестное для лекаря.

— Так оставить? — Джарвис стряхнул остаточную магию с пальцев и по-птичьи склонил голову к плечу. — Или продолжить? Учтите, потом сляжете на день.

— Да делайте уже, что считаете нужным, — бросил профессор с мрачным видом. — Нам еще завтра тут колдовать. Не хочу, чтобы нога подвела.

Джарвис склонил голову, как бы говоря: «Вы сами этого хотели».

— Вот и все, — удовлетворенно кивнул он через несколько минут и отошел в сторону. — Вы в прошлом году использовали эту же методику?

— По сути да, — кивнул Марк, поднимаясь с дивана и легонько наступая на ногу, чтобы проверить, не вернется ли боль.

— Сядьте, — тут же приказал Джарвис, — и минут на двадцать воздержитесь от спасения мира. Пусть чары закрепятся. Пауль? — тот поднял брови, демонстрируя, что внимательно слушает. — Присмотри за профессором на случай, если он вдруг надумает геройствовать раньше времени.

Герент фыркнул и посторонился, чтобы Карл мог выйти. Двери за ним закрылись, оставляя Марка и Пауля одних. Аркадиец подошел к столу и уселся на его край.

— А почему бы вам не заколдовать себя так, чтобы избавиться от хромоты навсегда? — спросил он.

— Боль в ноге уйдет, но вот отдача от этих чар будет постоянной и не менее болезненной, — пожал плечами Марк. — А если колдовать будет кто-то другой — достанется уже ему. Поэтому я стараюсь без нужды так не делать. Да и привык уже. Нога почти не болит, только после активного колдовства, да на перемену погоды иногда ноет, — добавил он, сам не совсем понимая, с чего вдруг разоткровенничался перед бандитом.

— Значит, в прошлом году была нужда? — Пауль отлично умел и слушать, и слышать.

— Я не люблю об этом вспоминать, — ответил профессор, прикрывая глаза. — Да и не было там ничего интересного.

Герент подался вперед, опершись локтем о колено.

— Вам ведь известно, кто я? — спросил он.

— Конечно, — кивнул Довилас. — Коллега Джарвиса.

— Проще говоря, я преступник. А Карл Джарвис, он, знаете ли, был моим кумиром в детстве. Я даже очень жалел, что не одарен магически.

— Похоже, вы и без магии хорошо справляетесь.

Пауль хмыкнул.

— Джарвис ведь достаточно влиятельная фигура в определенных кругах Ольтена, не правда ли?

— А вы осведомлены. Следили за его карьерой?

— Нет. Во всяком случае, пока у вас в стране не громыхнуло так, что эхо докатилось до нас.

— Заканчивайте ходить вокруг да около, — вздохнул Марк.

Пауль кивнул.

— Хорошо. В прошлом я сотрудничал с одним…специалистом по магическим вопросам. Он оказывал мне кое-какие услуги, а я прикрывал его в некоторых делишках в Аркадии и помогал сохранить инкогнито. Официально он считался известным адвокатом без малейших способностей к волшебству. Виктор Вильнев. — Марк не ответил, только молча склонил голову, и Пауль счел это знаком продолжать рассказ. — Несколько лет назад он был в Майердоле, по моей просьбе. Я хотел узнать, что творится в этом проклятом месте и получить заключение. Для этого нанял мага по официальным каналам, господин Вильнев сопровождал его, чтобы составить документы и заверить их по всей форме. Он же должен был провести настоящую оценку. На всякий случай. В прошлом году он уехал в Ольтен, откуда не вернулся.

— Печально это слышать, — с непроницаемым лицом произнес профессор.

— Я его терпеть не мог, — вдруг признался Герент. — Некоторое время даже искал повод, чтобы избавиться от него окончательно. Подозреваю, у нас это было взаимно.

— Странно, — таким же ровным тоном сказал Марк, — Виктор всегда был само обаяние…

— Он мертв?

— Он мертв.

— Вы его убили?

— Нет, — ответил Марк. — Я с ним сражался и даже победил. А убил его Хавьер Герингас, приятель Карла.

— Благодарю за ответы, профессор, — Пауль соскочил на пол и направился к двери, когда его нагнал вопрос Марка:

— Слушайте, Герент, откровенность за откровенность, идет? — Пауль кивнул. — Зачем вам это? Вся эта затея с поместьем, поиски шкатулки? У вас же, простите за выражение, и так денег куры не клюют!

Герент вернулся к столу.

— Это сложно объяснить. Да вы, наверное, и не поверите. Но я отвечу вам честно, а вы уже сами решайте дальше. Шкатулка и сокровища хана Менгу — это сказка беспризорников Аркадии. Каждый из нас мечтал найти их, чтобы никогда больше не знать голода и нужды. Жить в красивом доме, носить красивую одежду и питаться одними пирожными. Вам смешно, господин профессор? Мне тоже, наверное, сейчас должно быть смешно. С нищетой я распрощался уже очень давно. А вот с глупой детской мечтой, как видите, не сумел.

— Мне не смешно, — ответил Марк. — А вы знаете, в чем секрет этой шкатулки? Что означают эти предметы в ней?

— Некоторые говорят, что там зашифровано местонахождение сокровищ, — пожал плечами Герент. — Другие — что это имеет отношение к семейной тайне хана. Ведь не зря он никогда не расставался с этой вещью и даже после смерти не отпустил ее.

— Будете искать дальше?

— Буду.

— Удачи, — без тени улыбки сказал Марк. Он вытянул ногу, несколько раз согнул и разогнул её в колене и встал с дивана. — Кажется, уже можно. Идемте, нас ждут.

* * *

— А где Юлия? — спросил Джарвис, одобрительно оглядывая батарею бутылок.

— Книги рассматривает, — ответил Ференц.

— Я тоже, пожалуй, книги посмотрю, — пробормотал Андрэ, поднимаясь из кресла. Карел округлил глаза.

— Я вижу то же, что и вы? — спросил он тихо, когда репортер отошел на некоторое расстояние от стола и вряд ли мог услышать.

— Надеюсь, — вздохнул Джарвис. Ференц покривился.

— Он тебе не нравится? — понял Карел.

— Скажем так, данная перспектива не приводит меня в восторг. Нет, — поспешно добавил он, — возможно, этот Андрэ Бенар отличный малый...

— Но не в качестве зятя? — насмешливо спросил младший брат.

Ференц демонстративно изобразил защитный знак от злых сил.

— Главное, — философски заметил Джарвис, — чтобы наша девочка отвечала ему взаимностью.

— Нет, дядя, — покачал головой Карел. — Главное — чтобы Юлия перестала заботиться только о других.

Услышь Юлия эти слова, наверняка привела бы не один аргумент в свою пользу, абсолютно логичный и совсем чуть-чуть сопряженный с нанесением легких телесных повреждений. Но, к счастью для здравия обоих братьев и дяди, она действительно увлеклась остатками библиотеки барона. Настолько, что не услышала шагов за спиной, обернувшись только когда Андрэ коснулся её плеча.

— Нашли что-нибудь интересное? — спросил он. Юлия качнула головой.

— Кое-что, но читать все равно не время и не место.

Репортер накрыл её ладонь своей. Для чувств тоже было не время и не место, но интуиция подсказывала, что иной возможности может и не быть. Если они встретят утро живыми и переживут следующий день, то совсем скоро она уедет домой. И никогда больше не вернется.

— Выходите за меня замуж, — одними губами произнес он. Юлия нахмурилась, словно пытаясь понять, не причудилось ли ей, и Андрэ решительно продолжил. — Я люблю вас. И прошу вас стать моей женой.

— Нет, — ответила Юлия и убрала руку.

На мгновение ему показалось, что он ослышался. Он отчаянно надеялся, что ослышался. Но женщина отрицательно качнула головой, подкрепляя сказанное.

— Но почему? — спросил он. — Я люблю вас, и мне казалось, что и вы испытываете какие-то чувства. Я ошибся? Вы сейчас скажете, что мы можем быть только друзьями?

— Мы не сможем быть друзьями, — сказала Юлия. — Я уеду в Ольтен, вы останетесь в Вендоре. Мы больше не встретимся. И вы очень скоро все забудете.

— Вот, значит, какого вы обо мне мнения, — вздохнул Андрэ. — Помните, я все же газетчик, люблю докапываться до сути. Почему «нет»?

— Вы настаиваете? Я старше вас.

— Это не причина.

— Я привыкла быть одна.

— Возможно, но не то.

— Я не люблю вас.

— Неправда.

Кажется, Юлия хотела что-то сказать, возразить. Она смолчала и отвернулась, стараясь не встречаться с ним взглядом. Андрэ шагнул к ней, взял за обе руки. Несколько секунд, прежде чем она отстранилась, показались вечностью.

— Простите, — с горечью произнес Андрэ и поспешно покинул ее, чуть не столкнувшись с Карелом.

— Что с тобой? — испуганно спросил младший брат, застывая на месте и явно не зная, то ли кидаться к сестре, то ли вслед за репортером.

— Ничего, — Юлия коротко вздохнула и подняла голову. — Всё как всегда.

Она сделала шаг в сторону, но Карел преградил ей путь.

— Ты была здесь с Андрэ Бенаром, — сказал он.

— Это ничего не значит.

— Почему? — искренне удивился Карел. — Послушай, никто из нас не слеп. А не понять, что происходит, может только слепец. Андрэ влюблен в тебя.

— Я этого не хотела.

— Ты не находишь, что уже немного поздно сожалеть? К тому же, ты тоже его любишь.

— Это не так.

Карел стукнул кулаком по полке, возводя очи горе и молча призывая себе в помощь всех святых остианской церкви. На худой конец сгодились бы твари, блуждающие в коридорах проклятого поместья, хоть в качестве свидетелей. Приблизившись к сестре, он с трудом удержался, чтобы не взять её за плечи и как следует не встряхнуть.

— Милая сестра, — почти простонал он, — только потому, что много лет назад ты испытала разочарование… неужели ты не заслужила счастья для себя?

Юлия вскинула голову, в глазах зажегся опасный огонек.

— А почему ты, дорогой брат, считаешь, что я несчастна? — понизив голос, неожиданно резко спросила она. — Потому что я старая дева, живущая с двумя кошками и посвятившая себя воспитанию младших братьев? Да я благодарна судьбе за то, что вовремя узнала истинное лицо моего жениха. Потому что страшно становится при мысли, что я могла бы связать с ним жизнь! Зато как мне нравится быть свободной!

Карел широко улыбнулся.

— А вот это уже больше похоже на тебя. Вот никогда я в тебе не сомневался. Понятно, почему этот репортер влюбился без памяти. Жертвы обстоятельств из нас получаются плохо. Если обстоятельства не устраивают, мы не подстраиваемся под них, а изменяем их.

— Так, как ты четыре года назад? — усмехнулась Юлия.

— Я сделал свой выбор и ни разу не пожалел. И если бы этот ублюдок еще раз позволил своему грязному языку оскорбить Ференца — повторил бы, не раздумывая ни секунды. Только постарался бы ему еще пару конечностей сломать. — Карел вздохнул и замолчал, словно бы возвращаясь вновь мыслями в прошлое. — Ференц делает блестящую карьеру. И тебе больше не нужно нас защищать. Ты приехала в другую страну из-за меня, но ведь в Аркадии мы не чужие… может быть, это знак судьбы?

— Карел, — Юлия улыбнулась и покачала головой, — он же всего на год старше тебя!

— Ах, вот оно что, — понятливо кивнул брат. — Но я ведь давно не ребенок! Ты знаешь, как я жил в Вендоре, чем зарабатывал на жизнь, скольких убил? — Юлию передернуло, но брат продолжал, не щадя её чувств. — Вообще-то, всего двоих, защищая свою жизнь. Еще несколько отделались увечьями. Для Аркадии это более чем скромный счет. — Он снова замолчал, собираясь с мыслями. — Тебе не кажется, что изображать героинь твоих романов с третьей полки несколько нелогично?

Ей стало смешно. Карел обнял сестру, прижался щекой к её пышным темным волосам.

— Спасибо за этот разговор, Карел. Но я не собираюсь менять своего решения.

— Как знаешь, — примирительно сказал брат. — В любом случае, я тебя в обиду не дам.

— Снова полезешь в драку? — спросила Юлия, отстраняясь.

— Нет, — ответил Карел. — За тебя я сразу убью.

* * *

В кабинете барона обнаружился еще один тайник, скрытый так умело, что его содержимое уцелело даже после нескольких мародерских визитов. У Карела с Паулем даже состоялся небольшой спор на предмет возраста и исторической ценности обнаруженных реликвий: несостоявшийся историк аргументировал характерным орнаментом по краям да кивал на украшавшие блестящие серебряные бока гербы, а Герент цинично заявлял, что точно такой же набор «княжеских чарок» имеется у него дома, и он точно знает, кто и когда их изготовил. Спорщиков разнял Ференц, отобрав стаканы и выставив их на стол.

— Смотрю, вино отменное, — заметил Пауль. — Коллекционное. Такое надо пить только после приличного тоста.

— Будет вам тост, господин Герент, — усмехнулся Ференц. — Господа, — он обвел взглядом всех за столом, — предлагаю выпить за здоровье профессора Довиласа, который, как мне подсказывает интуиция, из скромности собирался умолчать о дне своего рождения.

За здоровье профессора выпили с большим энтузиазмом. Сам виновник торжества только вздохнул и покачал головой.

— А сколько вам исполняется лет? — спросил Пауль некоторое время спустя.

— А вас это почему интересует? — поморщился Марк.

— А в вашем университете тоже отвечают вопросом на вопрос, как и в Аркадии?

И следующий тост был за культурные связи двух стран.

— Простите, профессор, подарок остался в Ранконе, — покаялся Ференц. — Я намеревался вручить его по возвращении в Ольтен, после конференции.

— А, так это для профессора Довиласа, значит? — спросила Юлия, прикрывая ладонью улыбку. Марк поднял брови.

— У меня есть возможность отказаться от такой чести? — поинтересовался он.

— Нет-нет, — спохватилась женщина, — подарок прекрасный, честное слово! Брат его неделю обсуждал с коллегами, и потом они его очень долго выбирали.

За подарок тоже выпили.

— Ольтенцы — весьма гостеприимная нация, — заметил Пауль, распечатывая очередную бутылку. — А ольтенки — прекрасны, — и он отсалютовал Юлии стаканом. — За дам, господа, благослови их небо.

Некоторое время спустя, когда на столе вина заметно поубавилось, а настроение у всех присутствующих заметно поднялось, Пауль и Карел снова вернулись к прерванному спору о посуде. Джарвис, вознамерившийся, было, съязвить на тему исторических увлечений в среде аркадийской организованной преступности, получил от племянника душевный пинок под столом и предпочел смолчать.

— Вы помимо сокровищ разбираетесь и в искусстве? — заметил Андрэ.

— Неоконченное историческое образование, — вздохнул Карел, — все еще дает о себе знать.

— Почему вы не доучились? — спросил репортер. — Если это не тайна.

— Отнюдь нет, — пожал плечами Карел. — Я подрался.

— В Ольтене исключают за подобное? — удивился Бенар, припоминая собственные студенческие похождения.

— Я защищал честь семьи, если вас интересуют подробности. Один мой тогдашний сокурсник позволил себе высказаться по поводу профессии, которую избрал мой брат...

В памяти всплыло лицо парня, которого он еще несколько часов назад искренне считал своим если не другом, то близким приятелем. Летняя практика в ольтенских степях, молодое вино лилось рекой, а дальше — правдивость поговорки об уме трезвого и языке пьяного…из-за чего они повздорили? Из-за какой-то глупости, наверняка, и скорее всего, не вспомнили бы о ней на следующее утро, если бы не те несколько слов, неосторожно сорвавшихся. «Что, подашься в доносчики, как старший братец, да?» И двадцатилетний тогда Карел Малло счел, что в некоторых случаях слова просто неприменимы.

— Правда, он тоже не остался в долгу, — продолжил молодой человек. — В лазарет мне и передали требование попечительского совета Ипсвика…

— …принести извинения или покинуть Университет, — закончила за него Юлия. — Мы пытались его отговорить, не хотели, чтобы он губил свое будущее. Ведь он был в числе лучших студентов на историческом факультете. Ференц тогда начал работать и с него глаз не спускали, — она усмехнулась, вспоминая, — не иначе, переживали, не побежит ли он сразу на улицу Симона. А лабораторию доверили только через год, кажется…

— Через полтора, — вздохнул брат. — Когда доказал свою благонадежность.

— Вас, Малло, если не ошибаюсь, еще на четвертом курсе отметили, — припомнил Марк. — Со мной даже беседовали представители Службы, интересовались на ваш счет. Правда, я тогда понятия не имел, что есть такие побочные обстоятельства, как родство с Джарвисом, да еще и столь близкое…

— Когда мне сделали предложение поступить на службу государству, я тоже сперва растерялся, — подхватил Ференц. — Но из двух вариантов — либо это, либо преподавание в университете — второй наводил на меня ужас. Не всем дано ваше мужество, профессор…

Марк почувствовал, что начинает краснеть — оставалось только надеяться, что это удастся оправдать действием вина, а не смущением. Герент заявил, что в Ольтене всегда всё усложняют, и что такая глупость никогда не стала бы препятствием в Аркадии. В ответ на это Ференц назвал Пауля провокатором, а тот ухмыльнулся и предложил очередной тост — за патриотизм.

Тонкий комариный писк заполнил вдруг воздух, у всех противно заныло в висках. Джарвис ругнулся вполголоса и встал из-за стола. Ференц последовал за дядей. Два мага остановились у дверей в библиотеку, где располагался основной узел защитного заклинания, и принялись колдовать. Марк отодвинул и немного развернул кресло, чтобы лучше было видно работу бывшего студента. Юлия сидела напротив и смотрела на брата столь же ревниво, Карел откровенно зевал, аркадийцы заворожено следили за работой мага.

— Усилил защиту, — пояснил Ференц, возвращаясь на место. — И что они никак не уймутся? Нашли же вы местечко, господин Герент…

— Нашел не я, — ответил тот. — И устроил здесь эту — как вы выразились, господин профессор, аномалию? — тоже не я. Сколько у нас еще времени до рассвета?

— Часа четыре, думаю, — сказал Джарвис. Бесполезный пока хронометр он снял с руки и засунул в карман. — Продержимся. Герой должен провести три ночи в заколдованном месте, чтобы получить награду. Нам, к счастью, хватит и одной.

— Слушайте, Герент, — неожиданно для самого себя позвал Марк, — расскажите про шкатулку. Интересно же узнать, из-за чего мы все тут жизнью рискуем. Да и время скоротаем.

— Я не мастак рассказывать сказки. Может, господин репортер справится лучше? Или младший господин Малло?

— Я так глубоко этот вопрос в историческом аспекте не изучал, — Андрэ вернул Паулю улыбку, незаметно извлекая из кармана карандаш и раскрывая под столом на колене блокнот — он давно уже поднаторел в искусстве делать заметки в самых разных условиях.

— Что-то подсказывает мне, что вы знакомы с этой историей лучше меня, — присоединился к Бенару Карел.

Пауль вздохнул и достал из кармана шкатулку. Щелкнула, открываясь, крышка, открывая всем собравшимся три предмета.

— Это реликвия времен Второй династии, расцвет империи хана Менгу. Примерно четыреста лет назад. Орда в пятьдесят тысяч человек сумела вырасти в огромное государство, покорившее треть континента. Они очень хорошо умели учиться, усваивая лучшее у покоренных народов. Мощнейшими политическими игроками тех времен считались Маркфурт и Шлезия, Вендора — на вторых ролях. Менгу Завоеватель расширил границы своей империи десятикратно с молчаливого попустительства сильных держав — их владения были далеко на севере, им не было дела до мелких стран, павших первыми. Но, покорив Галац, Брус и Обру, хан вторгся на территории Бора, где имел свой интерес уже Маркфурт. Почти двести тысяч человек армии, которым противостояло войско генерала Адукта Чеслава, раза в два меньше. Но недостаток в численности не помешал им разгромить хана. Кажется, это было первое крупное его поражение. Кроме того, Чеслав захватил в плен старшего сына Менгу. Мальчишку увезли в Донат, это на самой границе нынешнего Маркфурта, чтобы потребовать за него выкуп…

Воображение слушателей откликнулось, рисуя перед мысленным взором картины прошлого, наверняка далекие от действительности, но красочные.

…Много всего повидали своды замка Донат за все те дни, что солнце освещало его стены. Форпост маркфуртской империи, резиденция самого Адукта Чеслава, лучшего полководца, какого рождала когда-либо эта земля.

Немолод Адукт, в волосах седины уже куда больше, чем смолы, лишь усы, длинные, висячие, все еще черны. Высок он ростом, силен. Золотое шитье да камни украшают одежду, сверкают перстни, будто бы не воин перед тобой, а купец богатый. Но обманчива личина эта, ой, обманчива — и ахнуть не успеешь, как вылетит из ножен сабля, сверкнет сталью, да и снесет с плеч дурную голову. А потом снова вернется назад, лишь каменьями дорогими на рукояти сияя презрительно.

Напротив Чеслава — пленник, мальчишка совсем. Патлы на лицо падают, в глазах узких огонь пылает, худые руки завернуты и связаны жестоко, не только веревками, еще и заклинаниями. Вот и маг стоит в углу — черный, недвижный, будто статуй, следит зорко за каждым вздохом мальчишки. Не простой пленник — старший сын самого Менгу, зверя кровавого, именем его же названный звереныш, маг невиданной силы. Только знает каждый воин: не так сила важна, как умение, а уж если сила, да с умением.… Было магов почти дюжина, все опытные, в боях проверенные, навалились вместе на ханского сына, запутали его заклятьями, поставили щиты-заслоны, чтобы не смел он их волей своей, как хозяйка сор сметает. Пятеро из них в живых осталось, кто потом мальчишку этого в Донат доставил. Ну а в замке — своя сила, здесь и такую мощь сдержать можно.

Смотрит Адукт на пленника, раздумывая: стоит ли сразу казнить, или сначала весть отцу его отправить? Все ж казнить — всегда успеется… «В подвал его!» — не говорит, а цедит слова полководец, сам же за стол садится, лист бумаги достает, перо заточенное в чернильницу обмакивает.

День проходит, открывается коробка каменная, где сидит в углу сын Менгу. Тяжелая дверь, железом обитая, да заговоренная — не снести её магией, не сорвать с петель, не первого колдуна здесь держат. Заходит туда Адукт, кривится, на звереныша глядя. «Что передать от тебя отцу?» «Была при мне шкатулка, дай мне ее» — медленно говорит, слова чужого языка с трудом подбирает. И верно — была, да отобрали. Но отчего же не дать? Маркфуртцы — народ щедрый! Нашли вещицу — красивая, серебряная, не иначе, трофей военный…а может, и подарок — гребень внутри лежит, да зеркальце маленькое, может, девушка дала на память, может, мать. Проверили вещицу маги, да не нашли ничего. Открыл её ханский сын, достал из-за голенища иголку толстую — и как просмотрели стражники? — да положил рядом, глаза прикрыл и замер так, словно окаменел. «Шутки шутишь, псов сын?» — разъярился Чеслав, тут открыл глаза мальчишка и ответил так: «Дай мне время на молитву». Молитва, хоть и проклятой веры — право святое.

Через час отправлял Адукт гонцов к Менгу с письмом да шкатулкой, что щенок сказал отцу передать. А вернувшись в замок, узнал, что Менгу, сын Менгу Кровавого, умер, и тело уже остыть успело…

— Дальше история известна, — закончил Пауль Герент. — Менгу взял Донат и почти дошел до столицы Маркфурта, где его остановило объединенное войско. Крови за этот поход мести пролилось больше, чем за сто лет завоеваний до него. А шкатулку он назвал своим главным сокровищем.

— Занятная история, — вздохнул Марк Довилас, — но совершенно нереалистичная.

— Профессор, — мягко произнес Ференц, — это же легенда! Проявите снисхождение!

— Да уж, — кивнул маг, — фольклор, как говорит один мой коллега. Ференц, вы-то меня не расстраивайте! Как мог спокойно умереть волшебник такой мощи? Законы природы никто не отменял даже четыреста лет назад. Это не говоря уж о том, что половину замка должно было выбросом снести!

Глава 7

Аркадия, академия имени Гернгольца

Профессор Мартин Дейтмар потер шею, расправил затекшие плечи и потянулся за кофе. На бумаге остался след от чашки в виде бледно-коричневого полумесяца.

За окном сгустились сумерки. Кофе остыл. Сидеть в кабинете дольше не было смысла: опыты он закончил, выписки из книг сделал. Надо проверить, все ли приборы выключены, все ли окна закрыты, погасить свет и запереть за собой дверь.

Профессор еще раз перелистал записи. Ровные столбики значков и чисел, карандашные пометки на полях, на последней странице аккуратно выписанные формулы, окончательные цифры, обведенные в рамочку, и три восклицательных знака рядом.

Еще студентом он пару раз пытался проникнуть в Майердол. Такая аномалия под самым носом, как не поддаться научному искушению! Но тогда поместье охранялось, причем серьезно, так что молодому магу пришлось любоваться потоками на довольно приличном расстоянии. Впечатлений хватило на добрых два десятка лет, и эмоции ничуть не ослабели. И уважаемый в научных кругах профессор коршуном накинулся на образец из Майердола, предоставленный коллегой-ольтенцем.

О том, что творилось в соседнем государстве в прошлом году, маги знали, несмотря на все усилия обеих сторон обеспечить секретность. Просто скрыть столь мощные магические игры было невозможно. Были известны и имена участников тех драматических события, и роли, ими сыгранные. В глубине души многие мечтали если не оказаться на их местах, то хотя бы понаблюдать с близкого расстояния. Забавно, как иногда судьба исполняет тайные желания.

Правда, уж на что, а на судьбу Мартину Дейтмару жаловаться никогда не было нужды — плодотворная научная карьера, уважение в обществе, во всех отношениях благополучный брак.

В крупнейшем южном городе, что вполне мог бы стать столицей Ведоры — возникни такая идея — первым вопросом всегда был «Какую выгоду это принесет?». Потом — «Сколько это мне будет стоить?» Только после уточняли подробности. Людей с магическими способностями измеряли аршином практичности.

Магов охотно нанимали для страховки при заключении самых разных сделок: они прекрасно проверяли, не смухлюет ли компаньон, а потом обеспечивали совершенно непробиваемые договора для обоих сторон. Маги работали в портах и на вокзалах, как хорошие ищейки выискивая запрещенные к ввозу и вывозу товары, а то и не особо щепетильных пассажиров. Магов ценили и по другую сторону закона: снять охранные чары, убрать человека на тот свет, не оставив следов, найти и доставить по заказу артефакты…

Торговля, криминал или наука — такой выбор делал каждый студент академии, если намеревался остаться в Аркадии и зарабатывать магией на жизнь. Мартин Дейтмар по окончании учебы счастливо избежал участи, уготованной в этом городе почти любому мало-мальски сильному магу, выбрав науку и втайне мечтая совершить великое открытие.

С возрастом стало ясно, что ты либо занимаешься наукой, либо получаешь титулы и почести. Совмещать эти два занятия мало кому удавалось. И он снова выбрал науку, уже не мечтая об открытиях, переворачивающих сами основы мироздания, но хотя бы стремясь найти ответы на некоторые вопросы.

На какое-то время он почти поверил, что настоящие дела все равно выпадут на долю другим, а ему останется разве что экспериментировать с рецептами домашних наливок. Но магия в лице профессора Довиласа вознаградила его за верность.

Они с Довиласом были знакомы уже полтора десятка лет. Встречаться доводилось нечасто, но переписывались регулярно, обмениваясь как соображениями о последних научных достижениях, так и байками из жизни. Кое о чем, конечно же, умалчивали, но слухи и сплетни в ученой среде распространяются быстрее, чем в дамских клубах

Завершив исследования, ради которых ольтенцы явились к нему в лабораторию, Дейтмар отослал результаты в гостиницу, но удовлетвориться этим не захотел: поднял материалы по Майердолу, сопоставил расчеты, кое-что прикинул на бумаге, кое-что додумал. Утром заехал в «Магнат», чтобы переговорить с Довиласом, и с удивлением узнал, что ольтенец оставил за собой номер, а сам отбыл в неизвестном направлении.

«В Майердол», — однозначно решил для себя профессор Дейтмар.

Магограмма Довиласа не застала его врасплох. Чего-то подобного он и ожидал. Только подивился аппетитам ольтенского коллеги — тот затребовал чуть ли не половину лаборатории. Некоторых предметов, упомянутых в списке, даже в Академии не было, как не было и времени на поиски и доставку, поэтому список пришлось сократить. Ну да незаменимых вещей не бывает, и плох тот маг, который не умеет импровизировать.

Собрав все, что мог найти, Дейтмар заперся в лаборатории и начертил схему, приняв за аксиому душевное здравие профессора Довиласа и требуемое оборудование. Судя по всему, коллега собрался колдовать уровне этак на десятом, и это минимально. Ну, тем любопытнее, тем интереснее…

Допив остатки кофе одним глотком, Дейтмар поднялся, одернул пиджак, сунул в карман листы с расчетами и вышел из лаборатории. Правильность его предположений можно будет проверить очень скоро.

* * *

Майердол

Темнели окна проклятой усадьбы. Ветер, пробравшийся сквозь выбитые местами стекла, гонял по полу мусор от одной лунной дорожки до другой. Случайному наблюдателю, буде такой оказался бы столь неосторожен или безрассуден, что решился навестить Майердол ночью, в глаза бросились бы лишь печальные признаки запустения. Обычное заброшенное поместье, коих в Вендоре после войны и трех попыток государственного переворота появилось предостаточно.

Мрак в углу сгустился, глянцевито блеснул и выбросил толстые щупальца, тыкая ими в пространство, как слепец, ощупывающий путь перед собой. Где-то в недрах дома была энергия, сладкая и такая желанная…

Коридор, поворот, еще один поворот, совсем рядом, щупальца разделялись, истончались и удлинялись, стремясь проникнуть в мельчайшие трещинки и добраться до цели… В ответ вспыхнуло ослепительное сияние ажурного кружева, и лишь когда последний фрагмент черного тумана растаял в огне, кружево потускнело в ожидании нового незваного гостя. Серебристая горошина застыла в море живой голодной тьмы.

Внутри горошины шел научный диспут.

— Положим, снести половину замка — это вы, Довилас, погорячились, — сказал Карл Джарвис. — Если там и впрямь держали пленных магов, то позаботились о защите от стихийных выбросов.

— Допустим, — согласился Марк. — Значит, по поводу незаметной смерти мага вопросов нет? Разумеется, наличествует вариант, и я бы не сказал, что маловероятный, при котором мы просто имеем дело с выдумкой, а способности ханского сына вовсе не были выдающимися.

— Нет, — покачал головой Карел. — Этот шестнадцатилетний мальчишка уничтожил около пяти тысяч солдат и несколько сильных магов. Но это же и позволило его захватить — его свалил эффект отдачи. У сына Менгу не было нужного опыта.

— Перестарался, значит, — хмыкнул Ференц.

Пауль Герент, которому уже поднадоели попытки выхватить хоть крупицу из оживленной беседы на ольтенском языке, кашлянул, привлекая внимание спорщиков, и адресовал им красноречивый взгляд, под которым на миг смутился даже Джарвис. Карел, с молчаливого разрешения брата, вздохнул, и кратко перевел для вендорцев суть обсуждения. Глаза репортера блеснули в предвкушении, Пауль только пожал плечами.

— Не понимаю, — сказал он. — Сын хана Менгу был сильным магом и покончил с собой в плену. Что здесь не так?

— Вам, сударь, доводилось видеть, как умирают маги? — ехидно поинтересовался Ференц.

— Неоднократно, — в тон ему ответил Пауль.

— Бестактный вопрос был, извини, — вздохнул Джарвис и продолжил: — Хотя, ты наверняка заметил, что и их убить сложнее… — Герент снисходительно улыбнулся. — Суть в том, что магия не хочет умирать. А если умереть хочет маг — ему нужно сначала избавиться от своей силы, а потом, желательно, найти вариант вроде пули в лоб. Чтобы смерть была максимально быстрой. Поэтому мой коллега-профессор и выразил сомнение в возможности столь тихой смерти сына хана Менгу.

Пауль, прищурившись, побарабанил пальцами по столешнице.

— Почему же это никого не обеспокоило, за столько веков? — спросил он.

— Фольклор, — неопределенно махнул рукой Марк.

— Нет, не в этом дело, — вмешался Андрэ. — Магом считали отца, а не сына. А Менгу умер, как и полагается завоевателю, в битве, где полегли десятки тысяч с каждой стороны. Всё списали бы на ярость битвы.

— Хорошо, господа, тогда будем принимать во внимание только факты, — сказал Ференц и начал загибать пальцы. — Сын Менгу — могущественный колдун…

— Факт, — согласился Карел.

— …Он умер в плену…

— Тоже факт, — сказал Пауль.

— …но этого не могло случиться без выброса энергии…

— Факт, — с удовольствием выговорил Марк Довилас.

— …а точно не было никакого катаклизма? — закончил Ференц. — Может, его отнесли к природным явлениям или последствиям военных действий.

Карел, Пауль и Андрэ задумались, и репортер в очередной раз мысленно обругал себя за недостаточную внимательность при изучении материалов. Хотя, кто мог знать, что всплывет подобный вопрос? Но он неплохо знал историю в школе, хоть и было это давно.

На этот раз стороны поменялись ролями: ольтенцы по понятным причинам вряд ли могли участвовать на равных в обсуждении истории Вендоры. Оставалось лишь завистливо следить за дискуссией. Это было проще — вендорским владели все.

Перебрав с дюжину возможных вариантов — Юлия искренне посочувствовала соседям, на долю которых выпало столько катастроф — спорщики забраковали их все.

— Мы вернулись к началу, — вздохнул Карел.

— Не совсем, — возразил Марк. — Если маг умер по своей воле, а разрушительных последствий не было — значит, он избавился от магии. Вероятнее всего, перед этим сотворив очень мощное заклятие, на которое и ушли все силы.

— Однако, если Джарвис утверждает, что тюрьма сдерживала его…

Мысль пришла к ним одновременно, руки взлетели над столом и потянулись с двух сторон к шкатулке, но оба — и профессор Довилас, и Пауль Герент — опоздали. Джарвис придвинул вещицу к себе.

— Занятно, — пробурчал он, проявляя несколько магических потоков. — Но ничего, на первый взгляд, особенного… Пауль, — позвал он, — у тебя, случайно, ножа нет?

Герент достал нож из чехла и протянул его взломщику рукояткой вперед. Джарвис покрутил его в руках, поморщился и с явным сожалением вернул хозяину.

— Великоват, — пояснил он.

Пауль сунул руку за отворот рукава куртки и извлек другой нож, похожий на древесный лист, только выросший на ветке из холодной стали.

— А вот это уже гораздо лучше, — одобрил взломщик, втыкая его острием в столешницу. — Еще один есть? А лучше бы два.

— Я похож на человека, который носит с собой столько ножей? — Джарвис укоризненно взглянул на Пауля, и бандит сдался, выкладывая на стол остальные метательные ножи. — Только будь добр, обращайся с ними аккуратней. Мне этот набор делали на заказ.

— Непременно, мальчик мой, непременно…

Герент патетически закатил глаза, но уже через пару секунд даже привстал от любопытства.

Карл Джарвис воткнул три ножа в столешницу вокруг шкатулки и провел кончиками пальцев между рукоятками, словно рисуя в воздухе. Следы вспыхнули серебром: горящий пустой треугольник с равными по длине сторонами, зависший невысоко над столешницей, был отчетливо виден даже немагам. Из каждого угла устремился вперед новый лучик, коснулся противоположной стороны треугольника и рассек её надвое. Точка, в которой встретились лучики, засветилась сперва золотистым, а потом — рубиновым, и выпустила в свою очередь новые лучи во все стороны — тонкие, как волоски. Они касались основного контура, отражались от него и отбивались назад, но уже под другими углами.

Магический треугольник над шкатулкой больше не был пустым: его словно затянуло изнутри морозным кружевом.

Джарвис покачал головой, то ли с сомнением, то ли с удовлетворением (по лицу его мало что можно было понять), осторожно провел пальцем по крышке шкатулки и тщательно изучил подушечку — на этот раз было совершенно ясно, что он недоволен.

— Нужен лоскут ткани примерно вот такого размера, — он показал в воздухе, — и желательно, не имевший контактов с магией.

Андрэ полез в карман, нащупал носовой платок — по размерам он вполне подходил, но выносить на глаза публики перепачканную чернилами и оружейным маслом ткань было неимоверно стыдно. Пауль извлек свой, идеально чистый, отглаженный и сложенный вчетверо, и протянул Джарвису. «И только попробуй высказаться!» — ясно читалось в его глазах. Взломщик кивком поблагодарил, разложил ткань на столе под треугольником, поставил на неё шкатулку и открыл её.

Гребень, зеркало и игла внутри сияли. Это сияние усиливалось и расширялось, постепенно поднимаясь выше, будто в шкатулке забил неведомый магический источник. Но, не достигнув краёв, свет потускнел и как будто впитался обратно.

Карл поморщился и почти с угрозой посмотрел на зачарованные вещицы. Профессор привстал со своего кресла и потянулся к заклинанию, но взломщик отрицательно покачал головой.

— Пауль?

— Что на сей раз?

— Запонки у тебя платиновые?

— Да, — вздохнул Герент и, не дожидаясь дальнейших просьб, принялся их отстегивать.

— Хватит и одной, — проявил щедрость Джарвис.

Теперь реликвии лежали на платке, образовывая новый треугольник. В пустую шкатулку, стоящую в его центре, Карл положил запонку и выровнял все предметы, чтобы они находились на одинаковом расстоянии. Новые магические линии соединили их друг с другом и с вершинами магического контура в воздухе. Юлия подалась вперед и быстро чиркнула над ним ладонью — повинуясь её жесту, загорелись ярко-синим две новые линии между гребнем и зеркалом.

— Вот спасибо, — искренне поблагодарил племянницу Карл. — Поддержи-ка вот здесь.

Юлия перехватила край накрывавшего предметы узора.

— Господин Герент, — позвалаона. — Можно ваш перстень?

Тот сразу снял украшение и положил на стол. Юлия забрала его и спрятала в карман.

— Это для заклинания? — полюбопытствовал Пауль.

— Нет, — мило улыбнулась Юлия. — Он мне просто нравится. Поэтому я заберу его в качестве компенсации.

— За что?

— За похищение.

Прежде чем Герент нашелся с ответом, Джарвис вскинул обе руки. Вспыхнул ярко-зеленым контур в воздухе, таким же свечением ответил «треугольник» на столе, две геометрические фигуры устремились навстречу друг другу, встретились и идеально совпали. Вокруг шкатулки с шипением взлетели ярко-красные искры.

Старый взломщик откинулся на спинку кресла, обмахиваясь платком, который вытащил из-под шкатулки.

— Невероятно! — восхищенно выдохнул Ференц. — Это же клубок!

— Он самый, — кивнул профессор Довилас, рассматривая полностью открытое заклинание. Оно и впрямь походило на плотно смотанную нить без видимых кончиков, за которые можно было бы потянуть. — Снимаю шляпу, Джарвис, мне бы его искать и в голову не пришло!

Карл улыбнулся, накрывая ладонью руку Юлии.

— Талант у тебя наш, — с гордостью произнес он. — А если еще и силу развить…

— Благодарю, дядя, но в продолжательницы твоего дела я не сгожусь, — усмехнулась племянница.

— Жаль, — покачал головой взломщик.

— Господа, — подал голос Бенар, — а теперь можно пояснить не владеющим ольтенским языком и магией, что вы обнаружили?

Ференц повернулся к нему.

— Клубок — это очень редкое и очень сложное заклинание, — сказал он. — За всю историю зафиксировано всего лишь пять случаев его применения, в нашем веке — один. Мы его изучали только теоретически. Вот уж не думал, что доведется иметь с ним дело на практике. Здесь собрана огромная энергия, изначально направленная на некий объект. Её будто обмотали вокруг него, создав кокон. Через него не проникнет внешняя магия, и он не выпустит ничего изнутри. К счастью для нас. — Андрэ вопросительно поднял бровь. — Если я не ошибаюсь, в этом зеркале, — Ференц коснулся ободка, — спрятано озеро!

— Представляете, какая сила понадобилась для того, чтобы совершить такую трансформацию? — задумчиво произнес Марк. — И какой величины могла быть отдача?

— Скорее всего, именно отдача этого юного мага и убила, — согласился Ференц.

— Озеро? — быстро переспросил Карел. — Точно, озеро Маар на маркфуртской границе, высохшее за одну ночь, как раз совпадает по времени! Одни считали это чудом, другие — карой за грехи. — Он расхохотался и, перехватив недоуменные взгляды окружающих, пояснил: — Понимаете, господа, между Вендорой и Маркфуртом давняя и нежная дружба. Фигурально выражаясь. Представляю, как бы они отреагировали на это.

— Примерно так… — с показной серьезностью сказал Андрэ. — «Эти вендорцы совершенно утратили стыд! Они вывозили контрабандой наших золотых рыбок, но хотя бы по отдельности, а теперь принялись за целые озера!»

Карел уронил голову на руки, сотрясаясь от смеха.

— А гребень? — спросил Пауль, тоже отсмеявшись. — И там спрятана какая-то географическая достопримечательность?

Джарвис провел рукой над реликвией, прикрыл глаза…

— Это лес. Большой.

— С ягодами и грибами? — мечтательно прищурилась Юлия.

— С клещами и комарами, — передернулся Ференц.

— Вернусь в Аркадию — сразу же в библиотеку! — торжественно пообещал Бенар.

Улыбка растаяла на губах Юлии: с недавних пор библиотеки вызывали у нее противоречивые чувства. Она перехватила взгляд репортера и поспешно отвела глаза.

Марк взял двумя пальцами иголку и поднес к глазам.

— Странно, — произнес он. — Здесь другое заклинание. Тоже трансформация, но куда ниже уровнем и без клубка. Нет связи с гребнем и зеркалом…

— Этот артефакт не относится к ним, — сказал Ференц. — Похоже, он изначально и не должен был лежать в этой шкатулке.

— А что, если именно эту иголку и хотел передать отцу сын? — предположил Герент. — Но это смотрелось бы странно, и он положил её рядом с другими предметами, которые создал, правильно? Он использовал их для того, чтобы избавиться от своих сил. Подумать только, он колдовал на глазах у тюремщиков, а они даже не заметили!

— Типично для Маркфурта, — усмехнулся Карел.

— Он действительно был сильнейшим магом, — сказал Марк, возвращая иголку на место.

— Что спрятано в иголке? — спросил Пауль.

— А вы как думаете? — не сумел отказать себе в удовольствии поддеть аркадийца профессор.

Герент забрал иголку, покрутил в пальцах.

— Есть у меня одно подозрение, — начал он. — Допустим, некая вещь, которая была дороже всего этому мальчишке-воину, боготворившему отца. Вещь, доверенная ему ханом. — Он взглянул в глаза магу. — Я прав?

Марк скрестил руки на груди, глядя в пространство за спиной собеседника. На стене уцелела еще одна картина — семейный портрет барона с домочадцами. Изображение отличалось детальностью, но вряд ли — большой художественной ценностью. Во всяком случае, столь пристального профессорского взгляда явно не заслуживало.

— А вы жестокий человек, — вздохнул Пауль. — Вам это уже говорили?

— Ежегодно, на сессиях, — не стал отрицать Марк. — Правы.

— Покажите!

— Уверены? — коротко спросил профессор.

Герент нетерпеливо махнул рукой, предоставляя магу полную свободу действий, и протянул ему иголку.

— Лучше отойдите подальше, — порекомендовал Довилас остальным. — Во избежание…

Плавно взмахнув левой рукой, он собрал такое же «кружево» из сверкающих искорок, как и Джарвис в холле, где их атаковали кляксы, отгораживая магической защитой себя и Герента. Вытянув вперед руку с зажатым в пальцах артефактом, он сосредоточился. Пауль поймал себя на мысли, что тоже боится вздохнуть и чувствует себя снова двенадцатилетним мальчишкой. На кончике иголки блеснула крохотная звездочка.… А потом в руке профессора возник сверкающий меч.

* * *

Маг Рене Блант отошел как можно дальше от облюбованного для ночлега места и проявил энергетические потоки. Поместье закрывал непроницаемый черный кокон, похожий на медузу с едва заметно раздувающимися и опадающими боками. Глубоко вдохнув и задержав дыхание, Блант вытянул вперед руку, и с пальцев сорвались нити, с видимой легкостью преодолевшие расстояние до поместья и вонзившиеся в черноту. Продержавшись еще секунд пять, он прервал заклинание, уронил руку и крепко зажмурился, принимая отдачу.

Никому, даже себе он не мог сознаться, что колдует вовсе не ради конечного результата. Наиболее ценным во всей магической науке для него был краткий миг покоя после окончания манипуляций, когда магия ушла волной, когда возникает ощущение вседозволенности. Быть властелином мира, пока не накрыла с головой отдача, — это было высшее удовольствие.

— Мы будем дежурить по два часа, — сообщил старший из охранников Герента, когда маг уселся рядом. — Ваше время — перед рассветом.

Блант кивнул.

Подул ветер, шевеля траву и гривы лошадей, срывая с костра язычки пламени. На черном небе рассыпались звезды, блестевшие как глаза ночных животных.

— А в усадьбе комаров, поди, и нет, — буркнул один из охранников, стряхивая с ладони убитое насекомое.

— Там другого полно, — сказал Блант. — После которого возлюбишь комаров как родных детей.

— А что там? — с любопытством спросил старший.

— Вернется господин Герент, у него спросите.

— Если вернется, — пробормотал кто-то и получил дружескую, но увесистую затрещину.

— Не знаю, что будет на рассвете, — пожал плечами маг, — но могу сказать, что сейчас там есть живые.

— Дай-то бог, — подытожил старший.

* * *

У стены выстроились в ряд пустые бутылки, намекая, что вечер во всех отношениях удался, а Карел, основательно покопавшийся в запасах поместья, снискал всеобщую похвалу. Юлия, пожелав всем спокойной ночи, первой покинула компанию и ушла в кабинет. Правда, чтобы успокоить родственников, пришлось напомнить, что она почувствует любую негативную магию раньше них, и полыхнуть двухметровым факелом прозрачного пламени, снискав тем самым одинаково восхищенные взгляды всех присутствующих. Оставшимся пригодилась прозорливость младшего Малло, который, наученный опытом экспедиций, прекрасно знал, сколько вина обычно бывает необходимо для общения в непринужденной обстановке.

Когда была выпита последняя бутылка, Джарвис отправил племянника еще раз проверить и обновить защиты, зевнул и сказал, что лично он считает целесообразным подремать. Пауль утащил с книжной полки какой-то том в разорванной обложке и, прихватив осветительный кристалл, устроился в другом кресле.

Кресла в библиотеке делали на заказ самого барона в модном тогда монументальном стиле — широкими, громоздкими, с мощными подлокотниками. Места в любом из них хватало, чтобы устроиться с комфортом.

Андрэ запахнул куртку поплотнее — в библиотеке было не столько холодно, сколько сыро — и зевнул. Ужасно неприятное ощущение, снова бороться с бессонницей в окружении спящих товарищей по приключению. Сам он и в обычных условиях спал мало, не испытывая потом никаких сложностей, что очень помогало и в годы студенческие, когда он просиживал допоздна за учебниками, и позже, давая возможность дописать материал и сдать его в кратчайшие сроки. Правда, с этим репортажем одной ночью не отделаешься...

Взгляд упал на батарею бутылок на полу, и репортер не сдержал усмешки: устроить подобное, с вином, обсуждением исторических событий, взломом заклятий и раскрытием тайн многовековой давности, — и всё это в сердце самого гиблого на всю Аркадию и её окрестности места… Совершенное безумие. Подобную сцену не примут даже у Готье.

Потом Андрэ посмотрел на Пауля — тот тоже не спал. Пристроив осветитель на спинке кресла и перекинув ноги через подлокотник, он неторопливо переворачивал страницы книжки и казался полностью поглощенным чтением.

— Господин Герент? — позвал он. — Дадите мне интервью?

Сложно представить, какого вопроса ожидал Пауль, но явно не этого.

— Прямо сейчас? — удивленно спросил он.

— А почему бы и нет? Время есть, я ничем не занят, вы ничем не заняты, — Андрэ обезоруживающе улыбнулся.

— Я — занят, — отрезал Герент и отгородился от репортера книгой.

Репортер подошел к Паулю и бесцеремонно взялся за книжку, чтобы посмотреть название на уцелевшем титульном листе.

— Неужели вы этот роман еще ни разу не читали?

— Не дочитал, — холодно ответил тот, отбирая книгу назад, — к тому же, это первая авторская редакция. Хочу проверить, чем этот экземпляр отличается от моего. Возможно, я возьму с собой еще несколько образцов из баронской коллекции.

— Это мародерство, — напомнил Андрэ. — И на всех вещах может быть вредоносная магия.

— Барону эти книги в любом случае уже не нужны. А для исследования и обезвреживания артефактов я содержу целый штат магов. Пусть хоть один раз в полной мере отработают свое жалованье, — парировал Пауль.

— Может, вам стоит уволить весь этот штат и нанять профессора Довиласа?

— Интересная мысль. Как думаете, он согласится?

Оба посмотрели на спящего в стороне мага, переглянулись и разочарованно покачали головами.

— Тогда ответьте на вопрос, — с энтузиазмом продолжил Андрэ. — Как пробудился ваш интерес к чтению?

— Прошу прощения? — вскинул бровь Герент. — А разве я уже даю вам интервью? Или я на него хотя бы согласился?

— Вы не отказались, — невинно отозвался репортер.

— Уйдите с глаз моих! — прочувствованно попросил Пауль.

— Вернемся к разговору в Аркадии, — покладисто кивнул Андрэ. Герент демонстративно уткнулся в книгу.

Андрэ вернулся в своё кресло. Пошарив в карманах, достал блокнот с записями и карандаш, пролистал несколько страниц и прищурился, разбирая собственный почерк: в скудном освещении единственного кристалла — второй забрал Пауль — это было сложно. Если господин Герент не изъявил желания помочь прессе сейчас, можно заполнить свободное время обычной рутиной…

Нет, нужен еще один осветитель, или он рискует испортить зрение, чего репортер никак не может себе позволить — как минимум до тех пор, пока не займет кресло главного редактора. Кажется, на полке был фонарик…

Проходя мимо кабинета, Андрэ не удержался — остановился и приоткрыл дверь, молясь про себя, чтобы скрип петель не разбудил Юлию. Молодая женщина спала на диване, прикрыв плечи курткой Ференца. В слабом рассеянном свете он видел каждую черточку — темные ресницы, бросающие тени на скулы, чуть нахмуренные брови — наверное, ей что-то снилось…

Она вдруг шевельнулась, вздохнула и подняла голову.

— Это вы, Андрэ? — тихо спросила она. — Что-то случилось?

— Нет-нет, что вы. Я разбудил вас, простите.

Юлия села, натянув на плечи куртку, поправила выбившийся из косы локон.

— Не стойте в дверях, — тихо сказала она. — Входите. Вам снова не спится?

— Увы, — кивнул Андрэ, принимая приглашение. — Решил поработать немного. Вернусь в Аркадию — напишу огромную статью. Наверное, придется печатать в двух или трех выпусках. Ложитесь спать, до рассвета еще есть время.

— Боюсь, я тоже не усну. Признаться, меня не оставляют дурные предчувствия.

— Не думайте о грустном. Лучше представьте, что через несколько дней уже будете на пути домой.

— Простите меня, Андрэ, — произнесла вдруг Юлия. — Мы нехорошо поговорили вечером.

— Это все моя вина. Я придумал сказку, в которую сам и поверил. Конечно же, я вам не пара.

— Дело совсем не в этом, — ответила она и снова замолчала, собираясь с мыслями. — Знаете, говорят, что время лечит. Это правда. Только воспоминания до сих пор болезненны. Но я хочу положить конец недомолвкам.

Она подвинулась на диване, освобождая место, и Андрэ присел рядом с ней. Снова вспомнился парк Акром.…Он хотел что-то сказать, но Юлия покачала головой — и он молча кивнул, соглашаясь.

— Это ужасно банальная история. Вы, как репортер, наверняка, знаете много десятков таких. Но она случилась со мной. Мне тогда едва исполнилось восемнадцать, и я была влюблена. Блестящий офицер в алом мундире, с усами и шпагой! Мы были помолвлены, я была счастливей всех на свете. Но внезапно скончался мой отец, а мама, которая его очень любила, ушла за ним, угаснув за три месяца. Я осталась с двумя несовершеннолетними братьями. Ференцу через год предстояло держать вступительные экзамены в Ипсвик, а Карел еще учился в школе. Мои родители были состоятельными людьми. А значит, мы трое вдруг оказались богатыми наследниками.

Бенар представил себе Юлию — какой она была тогда — представил горе утраты, её растерянность, одиночество…

— У отца не осталось близкой родни, а со стороны мамы — только дядя Карл. Я не очень хорошо разбиралась в жизни, Андрэ, но знала, что он не самый законопослушный гражданин Ольтена. И попыталась представить, что ждет меня и братьев, если он станет их опекуном…

— Подумай о Ференце, дядя, — сказала она, комкая платок. Похудевшая, бледная, в траурном платье она выглядела старше своих лет. — На что мы его обрекаем? Какую карьеру может сделать маг, чей опекун имеет практику на улице Симона? Разве его возьмут на государственную службу? Или к Этвешам?

— Девочка, — недовольно проворчал Джарвис, — ты единственная, перед кем я оправдываюсь.

— Я люблю тебя, дядя, но я запрещаю тебе брать на себя опеку, — твердо сказала племянница. — Я не отказываю тебе от дома! Теперь больше, чем когда-либо, мы с мальчиками нуждаемся в тебе. Будь с нами — и будь нам дядей, но не опекуном!

— Уж не хочешь ли ты предать обязанности своему будущему мужу? — Джарвис поцеловал Юлию в мокрую от слез щеку и усадил перед собой.

— Нет. До тех пор, пока Ференц не станет главой семьи, я сама буду опекать братьев.

— Он не знал, я никогда не рассказывала ни ему, ни Ференцу, — её голос звучал тихо и устало, Андрэ скорее угадывал, чем слышал её слова, — ни Карелу. Карел сам узнал как-то. Мой жених... Я разорвала помолвку и проплакала несколько дней.

Андрэ не стал спрашивать, отчего так вышло. Угадать несложно: богатая наследница, опека над двумя мальчишками. Есть от чего закружиться голове. Каким ударом это, видимо, оказалось, если Юлия до сих пор не может забыть это предательство.

— Вот и вся история. С тех пор в каждом мужчине я привыкла видеть угрозу своей семье. И, к сожалению, небеспочвенно. Прошло столько лет, и вы ошибетесь, предположив, что я ни разу больше не позволяла себе увлечься. Недавно я сказала вам, что привыкла быть одна. Знаете, я ведь не погрешила против истины. Скорее, несколько преуменьшила. — Юлия прямо взглянула на Андрэ. — Лет сто назад я, наверное, должна была бы уйти в монастырь. Сейчас мы живем в просвещенное время. Моему горю искренне сочувствовали, считая, что я добровольно принесла себя в жертву во имя братьев. Возможно, сначала так и было. Но дело еще и в том, что статус старой девы дает мне больше, чем дозволено замужним дамам. В первую очередь — это возможность принимать решения самой. Свобода. И мне очень сложно от нее отказаться.

— Я понимаю, — кивнул репортер. — Вам точно понравилось бы жить в Аркадии. Свобода — это сама суть нашего города, воздух, которым мы дышим… — Он мечтательно улыбнулся и встретил взгляд Юлии. — Скажите, мне вы доверяете?

— Пожалуй, да, — она вздохнула. — И надеюсь, что наша фамильная интуиция меня не обманет.

— Тогда выслушайте меня, прошу вас, я буду честен с вами. Я мог бы сказать, что брошу к вашим ногам весь мир, но я не владею миром, да и вряд ли он согласится на подобную выходку. Я не достану вам звезду с неба, потому что учитель накрепко вбил мне в голову на уроках астрономии, что звезды недосягаемо далеко от нас. — Юлия засмеялась, Андрэ тоже улыбнулся, но тут же снова посерьезнел. — Сейчас мне нечего вам предложить, мои руки пусты, у меня даже нет дома, в который я могу ввести вас хозяйкой. Но если вы дадите мне шанс, я докажу, что мои намерения серьёзны. А вы решите, скажете ли «да», или окончательное «нет».

— Это если мы выживем, — напомнила она.

— Выживем, — уверенно сказал репортер.

— Мне понравилось участвовать в вашем расследовании, — сказала Юлия.

На мгновение Андрэ показалось, что она снова отстранится, и внутренне сжался, ожидая приговора. И даже не понял, как её губы вдруг оказались невозможно близко.

— Я люблю вас, — прошептал Андрэ, целуя её.

Глава 8

Майердол

Кучер наотрез отказался ехать дальше даже за двойную плату. Оставив коробки, ящики и крайне недовольного пассажира на обочине, он щелкнул кнутом и очень быстро скрылся из виду.

Профессор Мартин Дейтмар почесал за ухом, пытаясь представить, как в одиночку будет тащить на себе все лабораторное оборудование, но воображение ему отказало. Прислонившись к столбу с приколоченными к нему указателями на Майердол, Аркадию и Жанси, он достал портсигар.

Широкая дорога, по которой спокойно могли ехать рядом три кареты, сворачивала направо, огибая небольшую рощицу. Слева тянулся заросший васильками луг. Шагах в пятидесяти от дороги, полускрытая полынью и крапивой в человеческий рост, стояла маленькая часовенка. Погасив окурок, ученый примял крапиву и перетащил груз под защиту святого Януария, покровителя путешественников, после чего сверил направление указателя с собственными ощущениями, остался доволен и, закурив вторую сигарету, свернул налево.

То, что он, вынеся из Гернгольца практически нелегально дорогое и ценное оборудование, повезет его в Майердол, даже не подвергалось сомнению. Единственное, что портило настроение — возмездие. Связей Дейтмара, его авторитета и положения в обществе могло не хватить, чтобы оградить себя и коллег от полиции, которой только дай повод, а уж статья уголовного кодекса найдется. А тут и искать не надо, целый букет параграфов, выбирай — не хочу. Но какой аркадиец упустит возможность выступить по другую сторону закона? Кроме того, Дейтмар прикинул энергетический выброс, неизбежный при уровне колдовства, какое затевал Довилас. Его должно было хватить с избытком, чтобы классифицировать случившееся как природный катаклизм.

Луг внезапно закончился обрывом. Перед Дейтмаром раскинулся Майердол. Профессор поежился от внезапно пробравшего до костей холода — от поместья тянуло смертью. Осторожно, бочком, он принялся спускаться.

И попал прямо в горячие объятия вооруженных людей.

Полагая, что бессмысленно что-либо спрашивать у бесцеремонно обыскивающего его сурового мужчины, Дейтмар призвал на помощь Святого Януария и всю кротость его.

— Профессор Дейтмар? — услышал он знакомый голос и невольно опустил руки, о чем ему напомнили, ткнув в плечо револьвером.

— Рене Блант! — воскликнул маг, заметив мага за спинами охранников и тут же поморщился, осознав, что значит присутствие здесь одного из лучших его студентов. — Вы тоже из этой шай…компании?

— В стороны, — твердо велел Блант, коснувшись плеча ближайшего человека. — В стороны, я сказал. Как вы здесь оказались, профессор?

— Вот мне тоже интересно, — процедил сквозь зубы старший из охраны Герента, мрачно наблюдая, как его помощник растирает занемевшую руку. — На увеселительную прогулку не похоже.

— Полагаю, вы тоже не ботаникой увлечены, — в тон ему ответил Дейтмар. Старший сплюнул под ноги. — Похоже, юноша, — покачал головой Дейтмар, обращаясь к Рене, — вы не усвоили мои уроки. — Тот скривился. — Я наслышан о ваших успехах в избранной вами сфере деятельности, — продолжил Дейтмар, словно не заметив. — Впечатлен и удручен.

— Хватит, — прервал его старший. — Я так понимаю, вы маг?

— На лице у меня это написано, что ли, — вздохнул Дейтмар и тут же успокаивающе добавил: — Маг, маг. Профессор Мартин Дейтмар. Не говорю «к вашим услугам», для этого у вас имеется господин Блант.

Еще несколько фраз в том же духе — и от профессора Дейтмара мало бы что осталось. На его счастье двери поместья распахнулись, и на пороге возник Пауль Герент. Он обернулся и что-то сказал стоявшему за его плечом Марку Довиласу. Оба негромко рассмеялись.

— Доброе утро, Дейтмар! — окликнул коллегу Марк. — Вы удивительно кстати!

— А уж вы как кстати, — в тон ему отозвался коллега. — Постойте-ка, вы что, ночевали тут?

Он окинул Довиласа внимательным взглядом, потом прищурился, намереваясь посмотреть полиморфическую оболочку, но Марк отмахнулся и спросил.

— Оборудование привезли?

— Господа, есть два варианта, — слегка повысив голос, чтобы услышали все, вмешался в беседу ученых Пауль. — Мы можем поехать в село и привести себя в порядок, а потом вернуться сюда. Полагаю, Майердол в покое вы не оставите, правильно? Или же мои люди могут привезти из Красной горки все необходимое, пока мы подождем здесь.

— Не хотелось бы возвращаться в село, — покачал головой Марк. — Потеряем много времени. Дейтмар, сколько вам надо человек, чтобы перенести приборы сюда?

— Троих достаточно, — отозвался профессор.

— Может быть, в село поедут Карел с Ференцем? — предложила Юлия. — И господин Бенар. А люди господина Герента… — она не договорила. И так было понятно, что к тетушке Агате вооруженной охране лучше не соваться.

Пауль кивнул, соглашаясь, и отдал приказ.

После недолгого совещания решено было отправить за провизией вместо Ференца Юлию. Для осуществления задач, поставленных Марком, каждый маг был на счету. Особенно такой сильный и умелый, как Ференц Малло.

— Если у вас ничего не выйдет, — спросил Пауль, пристраиваясь под деревом с книжкой на коленях, — сколько у меня будет времени, чтобы привести дела в порядок?

— Дня три-четыре, — сказал Джарвис. — Если не разнесет по степи выбросом.

— Я тебя, Карл, и на том свете достану, — пообещал Пауль и погрузился в чтение.

Марк Довилас отошел в сторону, просматривая накрывающий поместье кокон. Невозможное шаткое равновесие, созданное отчаянным сопротивлением самой природы в попытке удержать тлеющую ткань. Место, полное магии, место без защиты, лакомый кусочек для мага-экспериментатора, решившего украсть чужую силу для своих черных дел. Ну и мразь же ты, Виктор! Сколько времени прошло бы, прежде чем Майердол окончательно переродился? Год? Месяц? Неделя? А может, несколько дней?

— Вам лучше остаться в селе, госпожа Малло, — произнес он, не оборачиваясь.

Юлия вздохнула и оставила попытки подойти незаметно.

— Если я не ошибаюсь, — сказала она, — поместье всё равно уже оставило мне свою метку.

— К сожалению, если мы достигнем успеха в нейтрализации очага, это не гарантирует, что мы уцелеем, — покачал головой профессор.

— Я обдумаю это, — пообещала молодая женщина. Марк всмотрелся в полиморфическую оболочку — смертоносная чернота расплывалась в ней густыми потеками, как выплеснутые в стакан с чистой водой чернила. Юлия только дернула плечом, когда магическое пламя сожгло их.

— Если нам удастся, при любом исходе для нас… — Марк говорил медленно и спокойно, — это воздействие больше вас не побеспокоит.

— В таком случае, профессор, — Юлия сумела произнести это так же спокойно и даже с легкой иронией, — постарайтесь победить.

Андрэ и Карел уже оседлали своих лошадей, репортер держал под уздцы лошадь Юлии. Их оболочки были чисты — она сразу же узнала манеру старшего брата. Андрэ помог ей сесть в седло.

Бросив через плечо последний взгляд на оставшихся в поместье родственников, Юлия легко тронула свою гнедую, направляя её в сторону Красной горки.

Силуэты трех всадников постепенно уменьшались, пока, наконец, не исчезли вдали. Почти одновременно с ними появились с другого конца дороги люди Пауля Герента. Дейтмар, войдя в роль их предводителя, время от времени начальственно порыкивал, бдительно наблюдая, бережно ли те обращаются с ценным оборудованием. Бандиты чувствовали себя явно неуютно, но бунтовать не решались — шеф приказал слушаться мага во всем, а его приказы, как всем было известно, не обсуждаются, а выполняются. Рене Бланта в этой команде не было — он предпочитал держаться от бывшего преподавателя подальше.

Сгрузив доставленные приборы, помощники Пауля поспешили к нему за дальнейшими указаниями, но тот, ненадолго оторвавшись от книги, небрежно махнул рукой — «свободны». Здраво рассудив, что свою часть работы они выполнили, бандиты охотно уступили поле деятельности магам.

— Возьмите, — Марк достал из кармана несколько сложенных листов бумаги и протянул Джарвису.

Ветеран развернул их, всмотрелся, удивленно округлил единственный глаз и совершенно по-мальчишечьи восхищенно присвистнув, передал записи племяннику. Реакция Ференца была намного более сдержанной — он только покачал головой, и легкая тень промелькнула по лицу.

Довилас опять отошел и опустился на траву. Солнце стояло уже высоко, немилосердно поливая людей жаром. Хотелось закрыть глаза и лечь где-нибудь в тени, вдыхая степные запахи и прислушиваясь к стрекотанию насекомых. Так тихо и спокойно... если бы не враждебная магия. Из зарослей травы вынырнул тоненький рыжеватый зверек с острой мордочкой и пронесся молнией через тропинку, исчезая в траве с другой стороны — воплощенное изящество и смертоносность.

— Не возражаете, если я присяду? — спросил Ференц.

— Пожалуйста, — Марк пожал плечами и чуть сдвинулся в сторону, освобождая место бывшему студенту. — Джарвис уже все изучил?

— Изучают вместе с профессором Дейтмаром, — Малло рассматривал что-то у самой линии горизонта, — спорят. Надеюсь, дело не перейдет в перепалку. Дядя ухватился за идею.

— Замечательно, — вздохнул профессор, поправляя шляпу, чтобы лучше прикрыть лицо от солнца. — Его знания и опыт в работе с приборами нам очень пригодятся.

— Несомненно, — без тени эмоций поддакнул Ференц. — Особенно при наличии столь четких указаний. Когда вы успели, профессор?

— Вчера. Еще до визита господина Герента. Выпало несколько свободных минут, решил кое-что набросать.

— Такие сложные расчеты и несколько готовых схем. Неплохо для наброска. Вы ведь сразу поняли, с чем имеете дело, да? — голос дрогнул, но молодой маг сразу же овладел собой. — В первый же день. А потом уехали на станцию, точно зная, какое нам потребуется оборудование. Как вы тогда сказали в прошлом году в Опере, обнаружить можно, лишь если знаешь, что и где искать? Так?

— К чему вы клоните, Малло?

— Я раньше не задумывался над некоторыми вещами, — сказал Ференц. — Будь это одно из наших дел на службе, я бы сказал, что проявил преступную халатность. Вы знаете, как нужно проводить процесс ликвидации. Также, некоторые фрагменты ваших заклинаний очень знакомы, но учили меня им не вы и не в Ипсвике. Во всем Ольтене есть только два места, где могут вооружить подобными знаниями: улица Симона и… Мне продолжать?

— Сделайте такое одолжение, Малло, — не меняя спокойного тона, разрешил Марк. Ференц не выдержал.

— Мы больше не в учебной аудитории, профессор Довилас!

Марк переменился в лице:

— Но и не в комнате для допросов, господин капитан внутренней службы Малло!

Ференц коротко вздохнул и стиснул зубы, пытаясь сдержать и эмоции. Когда он снова заговорил, в его голосе прозвучала почти детская обида.

— Ваше недоверие оскорбительно, — отчеканил он, вскакивая на ноги и решительно направляясь в сторону, где уже возились с распакованным оборудованием Карл Джарвис и Мартин Дейтмар.

— Стойте, — ударило в спину. Марк Довилас тоже встал. — Доверие к этому не имеет никакого отношения. Форма номер сто сорок шесть-бис-девять. Я просто не имею права. Простите, Ференц, меньше всего мне хотелось бы оскорбить вас.

Несколько секунд бывший преподаватель и бывший студент сверлили друг друга глазами, словно играя в старую детскую игру — кто первый отведет взгляд — пока обоих не вернул в реальность оклик Джарвиса, желавшего, чтобы племянник ассистировал ему. Марк виновато развел руками, Ференц кивнул и поспешил на зов. Профессор, впрочем, не тешил себя иллюзиями: этот разговор — лишь начало.

Пауль Герент наблюдал за беседой двух магов с живым интересом, не утруждаясь даже попыткой его скрыть, из-под одиноко стоящего в стороне дерева. Скудная крона отбрасывала жалкий кусочек тени, но и он был сокровищем в этой жаре. Марк махнул рукой и уселся под то же дерево с другой стороны.

— Вы слышали? — спросил он.

— Это было несложно, — Пауль закрыл книгу. — Правда, понял всего два или три слова, но могу предположить, что сложившиеся обстоятельства вас не радуют. Да и ваш молодой помощник тоже чем-то сильно недоволен. Что вы собираетесь делать?

— Сравнять здесь все с землей. До основания. Чтобы и следа не осталось. А потом — хорошо бы чем-то заместить. Если оставить просто ровное поле, это в конце концов приведет к резонансу потоков.… Простите, — усмехнулся Марк, заметив, как Пауль досадливо поморщился. — Необходим новый объект, чтобы сформировался природный магический узел без аномалий.

— Можно заново отстроить. Близко к городу, земля плодородна…

— Присматриваете место для усадьбы? Не стоит, в Майердоле желательно это исключить. — Марк шлепнул себя по щеке, сгоняя мошку. — Жаль, море далеко.

— Не очень, но провести канал сюда, боюсь, даже мои возможности не позволят… — Пауль замолчал, обдумывая какую-то мысль, а потом щелкнул пальцами: — А озеро вам подойдет?

* * *

Село Красная горка

Едва завидев постояльцев, ночевавших, как она решила, прямо посреди степи, госпожа Агата запричитала, оборвала себя на полуслове и умчалась греть воду. Юлия вздохнула с облегчением: несложное заклинание сработало даже лучше, чем она надеялась, затуманив в памяти хозяйки детали вчерашнего дня. Так как покинула накануне молодая женщина гостеприимный дом в сопровождении постороннего мужчины, а затем еще и провела ночь в неизвестном месте — пищи для пересудов местным кумушкам хватило бы, минимум, до осени. К счастью, госпожа Агата об этом совершенно позабыла. Подмигнув спутникам, коим предстояло снова вкушать суровый деревенский быт, Юлия проследовала за хозяйкой в дом.

Андрэ посмотрел в сторону колодца, где предстояло смывать с себя дорожную пыль, и мысленно ужаснулся. Карел, правильно истолковав его выражение лица, шепотом пообещал немного поколдовать, за что репортер сердечно его поблагодарил и пошел к сараю, где остались их вещи. Перед отъездом Джарвис, невзирая на смешки племянников, установил вокруг сложенных в углу сумок мощную магическую защиту. Дескать, дополнительная смена белья да пара сапог местных воришек может и не заинтересуют, но рисковать лично он не собирается. Даже не из опасения, а из принципа. Настроенная на «своих» паутинка опала от одного прикосновения, пропуская Андрэ к саквояжу.

Захватив чистую сорочку и бритвенный прибор, он покинул сеновал, бегло отметив уже знакомые отпечатки сапог — таинственного ночного посетителя очень интересовали постояльцы тетушки Агаты, но преодолеть магию старого взломщика он не сумел.

Встретились молодые люди у колодца, где младший Малло, коего добросердечная хозяйка одарила свежей одеждой, колдовал над здоровенным ведром, полным воды — в буквальном смысле, сосредоточенно вырисовывая левой рукой в воздухе непонятные знаки и что-то шепча под нос. Закончив, он сделал приглашающий жест и Андрэ с опаской опустил пальцы в воду.

— Как хорошо, что вы маг! — воскликнул он секунду спустя.

— Баловство, — усмехнулся тот. — Трюки в самый раз для недоучек вроде меня.

— Зато польза очевидна, — Андрэ поболтал руками в теплой воде. — Я всё хотел спросить вас, почему вы не поступили на специализированный факультет? Ведь у вас есть способности и, как я понимаю, их можно развивать…

— …постепенно повышая уровень, — закончил Карел. — Но когда родной дядя — один из сильнейших магов страны, а старший брат — лучший студент своего потока, собственные средние успехи на этой стезе, скажем так, не слишком вдохновляли.… Я выбрал историю.

— Вы еще можете наверстать упущенное.

— О да, если только после этой истории у меня еще останется здоровье.

Ополоснувшись и переодевшись, молодые люди направились к дому.

Первым, что увидел Андрэ Бенар при входе, были чужие мужские сапоги. Он проверил подошвы. Что и требовалось доказать.

— У хозяйки гости, — сказал он. — И сдается мне, я знаю, кто это.

— Сапоги сказали? И где вы с ними познакомились?

— В тюрьме, — нехорошо сощурившись, ответил Андрэ, достал из кармана револьвер и протянул его Карелу. — Трофейный. Может пригодиться.

— А, гости дорогие, все уже на столе, — сказала хозяйка, пронося мимо молодых людей здоровенное блюдо, прикрытое салфеткой.

— Тетушка Агата, — сказал Андрэ, пошевелив ногой один сапог, — а кто это тут у вас в доме?

— Племянник мой, он еще третьего дня приехал. В Эрдваце учится.

— А сейчас он где?

— Купаться пошел.

— Тетушка Агата, — репортер приобнял её за плечи, кивая Карелу, чтобы тот взял блюдо, — а не принесете ли вы нам еще ваших замечательных соленых огурчиков?

— Отчего не принести, — просияла хозяйка. — Принесу. Как раз и барышня ваша выйдет к столу.

— Я сейчас умру с голоду. Маковой росинки со вчерашнего дня во рту не было, — пожаловался Карел, запуская руку под салфетку и нащупывая там пирожок, когда тетушка Агата вышла из комнаты. Репортер сглотнул слюну, но блюдо у товарища отобрал и поставил на буфет.

— Заприте двери, чтобы госпожа Малло не вышла оттуда в неподходящий момент.

— Юлия меня убьет, — пробормотал молодой человек, но подчинился. — Что здесь вообще происходит?

— Я вас прикрою, — шепотом пообещал Андрэ. — У нас сейчас будут гости, — он кивком указал на окно: во двор заходил незнакомый молодой человек, спокойно и уверенно, как к себе домой. — Знаете какие-нибудь обездвиживающие заклинания?

— Да, одно знаю.

— Держите его наготове.

Андрэ зловеще усмехнулся и встал у входной двери, так, чтобы гость, войдя в дом, его не заметил. Карел пошевелил пальцами, что-то бурча себе под нос, поднял глаза на репортера. Тот жестом велел ему встать с другой стороны.

— Когда он зайдет — сразу же колдуйте.

Дверь скрипнула, и в дом вошел худощавый черноволосый и черноглазый парень лет двадцати на вид.

— Ни с места!

При виде наставленного на него дула гость очень удивился и рванулся, было, к двери в горницу, но Карел опутал его ловчей нитью и свалил на пол.

— Доброе утро, господин Долини, — широко улыбнулся репортер неудавшемуся террористу.

— Что, тот самый знаменитый Долини? — произнес Карел, стоя над поверженным преступником. — А что он натворил, кстати?

— О боже, Карел, вы что, газет не читаете? — удивился репортер.

— Хм… — тот смутился. — Читаю. «Городские ведомости», в основном. Ну и «Вестник Императорской Академии Наук».

— Понятно. Мой вам совет, читайте «День», мы эту историю всесторонне освещали. Я даже интервью у него брал, правда, в печать оно не пошло. Этот недостойный господин надумал взорвать Ратушу. У вас веревка есть? Надо бы его связать, пока ваше заклинание не ослабело.

— Не настолько я профан в магии, — обиженно пробурчал Карел, но после секундной заминки вытянул ремень. Ремнем связали ноги, а для рук Бенар пожертвовал свои подтяжки и, после недолгой внутренней борьбы, еще и носовой платок для кляпа.

— Зачем взрывать? — спросил Карел, когда они, закончив с «упаковкой» своего пленника, отошли к столу и присели на табуреты. Долини лежал на полу, слабо извиваясь и прожигая их ненавидящими взглядами.

— Как символ тирании, — пояснил Андрэ. — Учеба в столице, модные идеи, отсутствие жизненного опыта и навыков мышления. Закономерный итог.

Карел еще раз посмотрел на террориста. Совсем еще мальчишка. В его возрасте… в его возрасте он сам бросил учебу в Ипсвике и уехал в Вендору. А сын хана Менгу даже не дожил до этого возраста, успев, однако, записать на свой счет не одну тысячу покойников.

— Жаль тетушку Агату.

— Мне тоже, — кивнул Андрэ. — Куда его? Может, в погреб?

Карел стоял неподвижно, похоже, обдумывая какие-то свои мысли, пришлось его окликнуть, чтобы привлечь внимание.

— В погреб? — повторил свой вопрос репортер.

— Да, наверное, — младший Малло вынырнул из раздумий. Он присел на корточки рядом с Долини и несколько раз провел ладонями над его лицом. Глаза пленника закрылись, лицо смягчилось, голова с тихим стуком откинулась на пол.

— Пускай поспит до нашего возвращения. Вернемся из Майердола — я его расколдую, — пояснил Карел. — Кстати, господин Бенар, насколько серьезны ваши намерения в отношении моей сестры?

— Серьезнее не бывает.

— Имейте в виду, если вы её обидите, я вас убью.

— Ни секунды в этом не сомневался, — заверил его Андрэ, взваливая на плечо бесчувственного Долини.

В погреб можно было попасть через люк в полу кухни, где как раз хозяйничала госпожа Агата, или же через второй вход с другой стороны дома. Его они и выбрали. Андрэ вынес тело, а Карел нашел кристалл и осветил лестницу. Внизу было темно, прохладно, и пахло сыростью. Репортер сгрузил ношу посреди помещения, а его товарищ отодвинул деревянные ящики с репой и морковью и добрался до мешков с картошкой. Вдвоём они запихнули Долини в мешок, уложили у стены и для верности заставили ящиками.

…Первым, что увидели Андрэ и Карел, вернувшись в горницу, была приветливая улыбка Юлии Малло. Молодая женщина успела принять ванну и переодеться, еще влажные после купания волосы были перехвачены светлой лентой, и выглядела она просто очаровательно. Лишь взгляд карих глаз давал понять, что сейчас кое-кому будут задавать вопросы, и лучше, чтоб ответы были правильными. Юлия погладила устроившуюся на коленях кошку.

— Я надеюсь, у вас была очень веская причина меня запереть, — сказала она. Карел сглотнул и посторонился, оставляя на прямой линии огня лишь репортера. И они заговорили одновременно:

— Мы не хотели…

— Мы хотели…

— О, ясно, — улыбнулась женщина. — Я не должна была мешать вашим делам. А кто был тот бедолага, которого вы тайком утащили из дома, позвольте узнать?

— Это Долини, — пояснил Андрэ. Юлия нахмурилась, припоминая.

— Ах, это про него вы мне рассказывали? — уточнила она.

— Именно, — кивнул тот. — Юлия, прошу вас…

— Помочь спрятать труп?

— Он жив и здоров, — Андрэ присел за стол. — Хотя, видит бог, мне очень хотелось бы намять ему бока, но я не привык бить лежачих противников. Сомневаюсь, что госпожа Агата знает, чем знаменит в Аркадии её племянник. Не хочется её расстраивать, но тюрьма уже заждалась этого молодого человека.

Юлия еще раз погладила пушистую шерстку кошки и с легким печальным вздохом взглянула в глаза обоим молодым людям.

— Понимаю, — сказала она. — Вы опасались, что я могу пострадать…случайно. На этот раз я приму ваши извинения, но только, подчеркиваю, на этот раз!

Карел поцеловал сестру в щеку, уселся за стол и потянулся к блюду с пирожками.

Хозяйка собрала им в дорогу полную корзину еды, справедливо сочтя, что любое дело спорится после трапезы. От души поблагодарив тетушку Агату и промолчав на сей раз о Долини, хотя понимание неизбежности разговора заметно отравляло настроение, они покинули дом. Юлия задержалась и нагнала Карела с Андрэ уже у самых ворот, где ожидали лошади.

— Едем? — это прозвучало скорее утвердительно, чем вопросительно.

— Юлия, это неразумно, — вздохнул брат. — Лучше тебе оставаться здесь. В Майердоле может быть опасно.

— Милый Карел, об опасностях этого поместья мне известно лучше тебя, — отрезала женщина. — Но я не намерена пропускать финальный аккорд.

— Нет, — младший Малло решительно скрестил руки на груди.

— Выпорю, — вкрадчивым тоном пообещала Юлия по-ольтенски.

— Ты не осмелишься при господине Бенаре, — напомнил брат, также переходя на родной язык.

— Да, ты прав, — со вздохом кивнула Юлия, оборачиваясь к репортеру. — Андрэ, оставьте нас с братом наедине, пожалуйста.

— Не вздумайте! — завопил Карел.

Бенар только махнул рукой — спорили брат и сестра не в первый раз и, невзирая на предыдущий счет в их поединках, этот раунд явно должен оставался за Юлией. Через полминуты Карел торжественно признал полную и безоговорочную капитуляцию.

— Тогда переоденься, — велел он.

— Не вижу резона, — пожала плечами Юлия. — Вчера я прекрасно обошлась. Если ты переживаешь из-за болот, заверяю, что туда не стремлюсь. Посмотрю со стороны.

Юлия устроилась в седле и расправила складки юбки, Андрэ тоже вскочил на свою лошадь, Карел, пристроив корзину с провизией у задней луки седла, присоединился к сестре и репортеру. Три всадника направились в сторону Майердола.

Глава 9

Майердол

— Возвращайтесь в город. Доложитесь Тобиасу Штайну и ждите его дальнейших распоряжений. Это все.

— Господин Герент…

— Выполнять.

Четверо: трое бойцов и один маг. Все люди надежные, проверенные и не попавшие под зловещее влияние Майердола. Им нет смысла оставаться у поместья и рисковать без нужды. Они еще смогут быть полезны в будущем, если удастся пережить этот день.

Прислонившись спиной к стволу дерева, Пауль вдохнул слегка дрожащий степной воздух. Дерево отбрасывало тень, защищавшую от солнечных лучей, но все равно было жарко. Одуряюще пахли цветы, в голубом небе почти недвижно застыла хищная птица, высматривая добычу своим невообразимо острым зрением. Почти пикник на лоне природы, особенно если отвернуться от поместья и постараться не обращать внимания на жужжание и щелканье магических приборов, из которых Джарвис уже соорудил причудливую конструкцию непонятного назначения.

Странно: голова не болит, дрожи в конечностях нет, свет в глазах не меркнет — но на самой дальней грани между сознанием и инстинктами копошится крошечный червячок, от движений которого чуть меняется ритм сердца. Пауль Герент прошел долгий путь, и смерть сопровождала его с самой ранней юности, то наблюдая издали, то неторопливо следуя по пятам, то с приветливой улыбкой дожидаясь, пока он сам с ней не поравняется. Бояться её он разучился давным-давно, но и повода торопиться в завлекающие объятия не видел. Умирать не хотелось. И он пока еще не мертв.

Расседланный жеребец пасся неподалеку, рядом со сбруей на земле лежала дорожная сумка. Пауль подтянул её к себе, открыл и не сдержал усмешки: сразу видна рука Дженкинса, собиравшего хозяина в дорогу — все самое необходимое, разложенное в идеальном порядке. Нужную вещь он нашел сразу же, кожаный футляр лежал в боковом отделении.

Щелкнув металлическими застежками, Герент извлек небольшое переговорное зеркало, пробежал пальцами по краю, назначая нужный код. Сейчас магический сигнал понесется через мили, достигнет одного дома в Аркадии…и еще через несколько минут адресат, привлеченный настойчивым звоном, коснется магоприёмника…

Все случилось намного быстрее — словно бы Штайн уже давно занял место в ожидании этого вызова. Хотя, почему «словно бы»? Скорее всего.

— Герент! — радостно выдохнул Тобиас. — Слава всевышнему! Ты это и без меня знаешь, но я все же скажу — нет у тебя совести. Уехал в самое гиблое место в окрестностях, и ни слуху, ни духу…Эй, да что это у тебя с лицом?

— Допустил небольшую оплошность, и планы пришлось менять на ходу, — улыбнулся в ответ Пауль. — Но было интересно. Что в Аркадии?

— Тихо. Даже неприлично как-то. Полиция фотографируется на фоне арестованной мелочи, Дженкинс сочиняет меню для ужина в честь твоего возвращения, тебе прислали несколько приглашений на очередные светские рауты, — Герент скривился и Тоби понимающе ухмыльнулся. — Ты нашел, что искал?

— Нашел.

— Надеюсь, оно того стоило. Когда тебя ждать?

— Если выживу — вернусь завтра, — спокойно, словно бы о чем-то само собой разумеющемся, ответил Пауль. — Если нет — ты знаешь, что делать.

Штайн окаменел, и даже небольшие размеры зеркала не сумели это скрыть.

— Тоби, успокойся, — попросил его Пауль. — Я и так зажился на этом свете. Рано или поздно везение заканчивается. Может быть, это случится сегодня, может — у меня будет еще шанс. Аркадия останется в твоих руках.

— И что прикажешь с ней делать? — Штайн откинулся в своем кресле, скрестив руки на груди. — Я счетовод, а не стратег!

— Не ломай комедию, — дернул уголком губ Герент. — Не передо мной. Справишься.

— Знаешь, дружище, — устало произнес Тоби, — шел бы ты к дьяволу.

— Спасибо. И, на всякий случай — прощай.

— Не смей, — серьезно сказал приятель.

— Ладно, — кивнул Пауль. — Если так — сделаю тебе сюрприз.

Поверхность потемнела, чтобы через мгновение снова превратиться в обычное зеркало. Герент придирчиво изучил собственное отражение, отмечая, как поистине расцвели за ночь следы драки с профессором Довиласом. А именно от этого ненормального ольтенца теперь зависит не только его собственная жизнь.

Засунув магическое устройство обратно в сумку, Пауль встал и пошел к магам.

Джарвис наслаждался ролью руководителя, а Мартин Дейтмар вместе с племянником Карла носились вокруг, снимая показания с разных счетчиков и датчиков, одновременно ухитряясь делать какие-то пометки и обмениваться малопонятными фразами. «Маги!» — фыркнул про себя Пауль. Довилас держался поодаль, благородно уступив коллегам посты лаборантов под началом старого взломщика. У него имелась собственная задача, которой в данный момент и было посвящено все профессорское внимание.

Со стороны казалось, что в ладони Марка лежит упавшая звезда. Приблизившись, можно было понять, что это зеркало, в котором отражается летнее солнце. Даже смотреть на сияние было больно, но маг не отводил глаз. Артефакт из ханской шкатулки Герент отдал профессору сразу, и тот буквально вцепился в него, только что к сердцу не прижал. Пауль мог бы поклясться, что глаза мага при этом горели совершенно как у мальчишки, заполучившего новую игрушку.

Понаблюдав некоторое время за сплетением магических нитей, срывающихся с кончиков пальцев Довиласа и лениво шевелящихся в воздухе как водоросли в прибрежной полосе, аркадиец подошел поближе и поинтересовался дальнейшими планами.

— Скоро должны быть готовы окончательные расчеты, — пояснил профессор, с явной неохотой отвлекаясь. — Тогда будет понятно, какая сила понадобится и по каким направлениям она должна будет пройти. Ну а потом придется разбирать клубок и проводить замещение. Я хочу частично использовать магию, вложенную в зеркало. Это огромная энергия….

— С которой ты не совладаешь, — закончил незаметно подошедший Карл Джарвис. Переходить на ольтенский он не стал. — Хотя, сил у тебя должно хватить, а вот как насчет платы?

— Поэтому вы с Ференцем будете страховать, — ответил Довилас. — Если правильно распределить наши усилия…

Джарвис вздохнул и протянул ему лист бумаги, весь испещренный жутковатого вида формулами и столбиками цифр.

— Предварительные расчеты, — пояснил взломщик. — Прошлогодние события в Ранконе были проще и тише. Выводы сделаете сами, господин профессор?

Марк вернул бумагу и тяжело вздохнул.

— Что-то не так? — полюбопытствовал Герент. Карл пожал плечами и ответил:

— Первый закон магии с небольшой поправкой: даже если ты готов платить за все, что взял, этого может не хватить. Довилас, — он снова повернулся к Марку, — в других обстоятельствах я бы подумал о переводе отдачи на село, — профессор дернулся, но ветеран примирительно поднял руку. — Сейчас этого не хватит. Поэтому — только Ритуал. Или его исполнишь ты, или я.

— Что за Ритуал? — снова вмешался Пауль.

— Создание канала для перевода эффекта отдачи в окружающую среду, — ответил Марк и с неохотой добавил: — Каналом является человек без магических способностей. На него переводится чужой эффект отдачи, как делают взломщики. Но отдача не задерживается, а проходит насквозь, — он сделал неопределенный жест, — и рассеивается.

— Это опасно?

— Для мага — нет, — коротко ответил Джарвис.

— Понятно, — сказал Пауль. — Что я должен делать?

Взломщик открыл рот, но Довилас его перебил:

— Герент, для вас это может закончиться могилой!

— В любом случае закончится, если вам не удастся задуманное. Какая разница, сейчас или через несколько дней? Тем более, выбора-то у вас всё равно нет. Здесь, кроме меня, одни маги.

Марк отвернулся. Сухие расчеты: тип местной аномалии, потенциальные последствия дестабилизации для местных жителей, скорость распространения, необходимая для очищения сила, уровень манипуляций. Снова выбор, к которому он не готов и вряд ли когда-нибудь сумеет подготовиться.

— Ладно, пока наш дорогой профессор будет терзаться сомнениями, похоже, придется все делать мне, — сказал Карл, разминая кисти. — Пауль, давай руку…

— Угомонитесь, Джарвис! — отрезал Марк. — Я сильнее. Значит, сумею провести Ритуал точнее и канал проконтролирую лучше.

— Тогда мы будем ждать вас возле усадьбы, — невозмутимо кивнул ветеран.

Проводив его взглядом, Марк провел рукой по лицу и уставился в землю — смотреть в глаза Геренту, так спокойно отдавшему свою жизнь в его руки, было стыдно. Если бы у него было достаточно сил, чтобы самому оплатить магический счет! Наконец, профессор решительно выдохнул и поднял голову.

— Вы точно решили? — спросил он. — Имейте в виду, передумать на полпути не удастся.

— Решил, — кивнул тот. — Делайте, что должно, профессор.

Маг промедлил еще несколько мгновений, мысленно выстраивая черновик заклинания. В академические сборники чары Ритуала не входили, да и исполнены на практике были всего несколько раз за почти сорок лет, прошедших с тех пор, как молодой и очень талантливый маг по имени Хавьер Герингас перешел от теоретических выкладок к экспериментам. Но последний случай их применения выпал на долю именно профессора Довиласа, и если это шутки судьбы, то у мироздания на редкость дурацкое чувство юмора.

— Есть какая-то формула, которую я должен произнести, или еще что-нибудь? — напомнил о себе Герент.

— Нет, формулировки не важны, — качнул головой маг. — Нужно ваше полное и добровольное согласие. И вы должны произнести это вслух.

— Хорошо. Я, Пауль Герент, по доброй воле согласен провести Ритуал… — повинуясь внезапному импульсу, он протянул Марку руку.

— Я, маг Марк Довилас, принимаю ваше согласие, — сказал профессор, обмениваясь с ним рукопожатием.

В следующий миг обоих окутало ровное серебристое свечение.

…Поморщился, уловив резонанс от чар, Джарвис, покачал головой ошеломленно Мартин Дейтмар, выругался сквозь зубы Ференц, а совсем рядом с поместьем осадила свою лошадь Юлия Малло, призывая остановиться Карела с Андрэ…

Заклинание опало к ногам ворохом сверкающих искр, растаявших среди высокой травы. Марк замер, прислушиваясь к своим ощущениям и одновременно просматривая магический фон. Новые связи были четкими и прочными.

— Получилось? — спросил его Герент. — Я ничего особенного не чув…

Договорить ему не дал приступ жестокого кашля, вызвавшего слезы из глаз.

— Спокойнее, — Довилас поддержал его. — Это сейчас пройдет. Дышите ровно…

Тот несколько раз схватил ртом воздух, замер, потом выдохнул уже спокойно. Еще один вдох. Постепенно успокаивалось бешено стучащее сердце.

— Небольшой побочный эффект, — признался профессор. — Недоработка с нашей стороны. Я его убрал. Если опять почувствуете затруднения с дыханием — сразу скажите.

— Непременно, — пообещал Пауль. — Скажите, а вам раньше доводилось проводить этот Ритуал?

— Вы удивительно вовремя это спросили, — не сдержал усмешки Марк. — Доводилось. Один раз, в прошлом году.

— А недоработка, стало быть, осталась. Не поддается исправлению?

— Поддается, наверное, — маг почувствовал, что ему снова становится стыдно. — Но я не возвращался к этим чарам. Надеялся, что больше никогда не придется их использовать.

— Как говорят у нас в Аркадии, — философски сказал Герент, — надейся на лучшее, но будь готов…

— К чему?

— Ко всему. Что мне теперь делать?

— Ничего, — сказал Марк. — Ритуал был исполнен успешно. Теперь дело за нами.

Стряхнув с кончиков пальцев остаточные капли, он пошел к проклятому дому. Пауль последовал за ним.

Первым, что они заметили, стало увеличение количества действующих лиц — к ольтенцам и Дейтмару присоединились младший Малло и репортер, а Карл Джарвис был занят эмоциональной беседой с племянницей.

— Тебе же велели оставаться в селе! — воскликнул Джарвис.

Юлия пожала плечами.

— Да, помню, ты что-то подобное говорил.

— Тогда почему?!

— А я разве обещала подчиниться? — молодая женщина шутливо поцеловала Джарвиса в щеку: — Мне интересно, дядя. Когда еще представится такая возможность?

Карел с невозмутимым видом рылся в огромной корзине, Андрэ уже вооружился карандашом и развернул блокнот на чистой странице.

— Тебя спрашивать бесполезно, так? — обратился Карл к младшему племяннику и, получив согласный, но от того не менее нахальный кивок, повернулся к Бенару.

— Я репортер, — развел руками тот, не дожидаясь вопроса. — Не мог же я пропустить финал?

Махнув рукой, старый взломщик оставил попытки воззвать если не к совести, то хотя бы к благоразумию молодых людей. Тем более, Карел расстелил на земле скатерть и начал выкладывать из корзины еду. Засосало под ложечкой, напоминая, что солнце в зените, а они даже не завтракали.

— Среди настоящих героев принято идти на подвиги, подкрепившись лишь морально, — заявил Карел, одним взмахом ножа отрезая от каравая огромную горбушку. — Но мой опыт свидетельствует, что героизм, проявленный на сытый желудок, ничем не хуже, чем на голодный.

— Из этого получился бы отличный тост, — фыркнул Марк. Повинуясь его жесту, прямо посреди скатерти из ниоткуда возникла бутылка вина. — Захватил из поместья несколько штук, — следующим магическим пассом он её открыл. — Но сейчас давайте выпьем за удачу. Сегодня нам понадобится её благосклонность.

По окончании импровизированного пикника, профессор первым встал и направился к приборам. Ференц, Джарвис и Дейтмар пошли за ним, остальным было приказано держаться на границе безопасной зоны. Карел, скорчив трагическую гримасу, посетовал на судьбу, уже который раз не пускающую его в сердце событий. Юлия пояснила, что визуализацию заклинаний они рассмотрят во всех подробностях и со своего места, а то, что будет происходить на других уровнях, им лучше и не видеть. Спокойный тон дался ей непросто. В отличие от брата, она хорошо видела все подробности: и пульсирующий черный кокон с пробегающими по нему время от времени темно-красными сполохами, и схемы-черновики магов, тонкие и слабые рядом с темной глыбой поместья, и новые связи, соединившие Марка Довиласа с Паулем Герентом.

Профессор, оторвавшись от показаний приборов, взглянул на поместье. Чуждая сырая магия давила — в ней не было сознания, не было разума, но ощущалось нечто вроде эмоций, таких же тяжелых и неприятных. Ему показалось, или черный купол чуть увеличился в размерах? Или же это просто пульсация…которая становится чаще? Время! Его осталось совсем немного.

Сунув руку в карман, Марк нащупал ханское зеркало и почувствовал, как пальцы укололо его магией, чистой и холодной, словно бы посреди летнего зноя он опустил руку в ледяной ручей. Он успел «снять» верхние слои клубка, чтобы облегчить освобождение энергии и теперь, хотя и не был склонен к романтическим идеям, готов был поклясться, что артефакт сам рвется в бой. В каждое заклинание маг должен вложить частичку себя, совсем крохотную или более значительную, в зависимости от силы чар. Похоже, умершему четыре века назад мальчишке тоже не нравился Майердол. И он, со свойственной юности пылкостью, точно так же стремился стереть эту язву с лица земли. Профессор сжал зеркало и улыбнулся про себя: ну что ж, Менгу, сын Менгу Кровавого, попробуем сделать это вместе?

Небо расчертила молния, потом другая ударила в землю неподалеку, но не растаяла, а застыла точно нарисованная. Сгустился и потемнел воздух, обрисовывая контуры кокона. Молнии продолжали бить с неба в землю, выстраивась частоколом вокруг поместья, за которым зажигались темно-красные сгустки — узлы заклинания. Марк Довилас жестом позвал остальных.

— Основной удар пойдет по центру, — он указал рукой. — Полная нейтрализация на пять уровней вглубь, а еще лучше — шесть. Во всяком случае, я постараюсь. На вас, Малло, левый край, Джарвис — вы займетесь правым, там побочные узлы, для них не нужна большая мощность. Дейтмар! — Коллега мгновенно вскинулся. — Вам придется страховать и координировать работу моих помощников. Боюсь, я не смогу отвлечься, поэтому полагаюсь на вас.

— Так точно, — кивнул тот. — Меня, получается, к самому главному веселью не допускаете?

— Я глубоко уважаю ваши знания и профессионализм, — вздохнул Довилас, — но в данном случае, к сожалению, вы не владеете нужными…методиками.

Дейтмар перевел взгляд с него — на Ференца Малло, потом на Карла Джарвиса, и снова понимающе склонил голову.

— Надо будет заглянуть к вам в Ипсвик, — сказал он. — Интересно, какие прогрессивные методики вы там практикуете.

Джарвис хохотнул. Марк вернулся к сотканному в воздухе черновику, или, точнее, плану атаки. Ференц застыл за его плечом, начиная готовить собственный удар — Довилас отчетливо чувствовал его колдовство и снова мысленно отметил четкость и выверенность работы. Как по учебнику. Есть повод гордиться учеником.

— Вы уже имели дело с подобным явлением? — вполголоса спросил Малло по-ольтенски.

— Не совсем с таким, — так же тихо ответил профессор, — менее серьезным. Но принцип схожий, разница лишь в масштабах. Послушайте, Ференц… — тот покачал головой.

— Если у вас есть нужный опыт, — произнес он, — тем лучше. Остальное неважно.

Марк с благодарностью кивнул, потом встретился взглядом с Паулем Герентом. Аркадиец усмехнулся и сделал рукой приглашающий жест.

Поместье словно уловило их намерения, Марк был готов поклясться, что оттуда веет черной злобой и ненавистью, желанием раздавить жалкие человеческие фигурки, осмелившиеся вызвать на поединок эту черную мощь. Сердце на миг замерло под этим тяжелым взглядом, чуть похолодели руки, но в ответ ожила магия зеркала, ободряя мага. «Спасибо», шепнул про себя профессор Довилас, направляя в сторону усадьбы первый огненный поток.

«В конечном итоге остается только маг и его воля…»

Со стороны казалось, что в Майердоле вспыхнул пожар. Пламенная стена поднималась до небес, огненные языки лизали стены усадьбы и обнимали черные ветви деревьев в парке, в раскаленном мареве искажались очертания и краски. Марк был точен как лучший хирург: локализовать узел, разрушить естественные защиты, добраться до цели и выжечь дотла. Обрывки нитей стремятся ускользнуть от гибели, зарыться в землю, слиться с живой магией и заразить ее — нужно успеть их перехватить и уничтожить. Он не знал, как справляются Ференц и Джарвис, не мог отвлечься ни на долю секунды. Один узел готов — на очереди следующий.

Волны огня били в Майердол, но проклятое поместье сопротивлялось, застыв мрачной глыбой среди магического шторма. Неужели у трех человек, пусть даже очень умелых магов, хватит сил, чтобы с ним справиться? Сомневаться некогда, зло подумал Марк, усиливая напор.

На фоне магического пламени фигуры магов казались силуэтами из черной бумаги, легкими и уязвимыми, но первым сдался камень, а не человек.

Разбежались по плитам трещины, из них выступили маслянистые светло-желтые капли, стены стали оплывать, точно восковые. Вокруг закипала болотная вода, рассыпались с тихим шорохом стволы деревьев и ветер играл пылью, в которую они превращались.

Поместье таяло как снежная крепость под лучами весеннего солнца, оставляя после себя мутные лужи, которые высыхали и покрывали землю серой пленкой. Застыв, она шла трещинами, а потом и её накрывало очищающим пламенем. До основания! Чтобы и следов не осталось!

Время потеряло смысл: если бы магам сказали, что всё действо не заняло и получаса, они бы, скорее всего, не поверили. Для них все слилось в один непрерывный миг. Или вечность.

Наконец, все было кончено. На месте Майердола осталось пепелище, по краям которого едва шевелились оборванные и обожженные магические нити. Дыра в ткани мироздания. Но Марк Довилас уже видел, что природа, оправившись от неизбежной при таком врачебном вмешательстве боли, исцелится. Ведь чистую рану залечить проще, чем бороться с расползающей заразой …

Он достал из кармана ханское зеркало и подержал на ладони, ощущая дрожь магии. Свернутые магические поля на первый взгляд казались цельными, но, всмотревшись, можно было найти край. Осторожно взявшись за него, Марк потянул, и магия поддалась, шелком проскальзывая сквозь пальцы.

Размахнувшись, он бросил зеркало.

До черного ожога на теле степи был не один десяток метров, и вряд ли бы это расстояние удалось преодолеть одним броском даже сильнейшему из чемпионов, однако, сверкающий осколок несся в воздухе, будто подхваченный ветром или бурным течением.

Зеркало упало на землю, сверкнуло, отразив ослепительное солнце, и в небо ударил поток чистой магии.

* * *

Рене Блант вздрогнул, ощутив магическую волну невероятной мощи, промчавшую по степи и накрывшую всех с головой. Где-то произошел очень, очень сильный выброс. «Где-то» — ясно, где, в Майердоле.

— Что-то случилось? — спросил старший из охраны Герента, настороженно наблюдая за ним.

— Да. Но там профессор Дейтмар, — сказал Блант, успокаивая не столько спутников, сколько самого себя, — и еще три мага.

С неожиданной болью он подумал, что многое бы отдал, чтобы быть сейчас там, с ними.

Глава 10

Ровно в тот момент, когда наблюдать за огненными волнами стало скучновато, все прекратилось. Слегка пошатываясь, Джарвис отошел в сторону, его племянник остался стоять на месте, только уронил голову на грудь и уперся ладонями в колени, переводя дух, как после долгого бега, а профессор Довилас удовлетворенно рассматривал дело своих рук: ровное выжженное поле.

Сперва Герент подумал, что на этом, собственно, все и закончится, но нет, Довилас достал из кармана зеркало хана и высоко его подбросил.

Магов на своем веку Пауль Герент повидал немало. Старых и молодых, амбициозных и скромных, живых и мертвых… чаще мертвых. Видел он и магические манипуляции, в детстве его это даже впечатляло. Пресытившись, он стал обращать на чародеев не больше внимания, чем на любого другого человека, оценивая лишь степень лояльности к своей персоне и пригодности для того или иного дела, считая в глубине души, что уж в его-то возрасте и с его-то опытом видел все. Что ж, вот вам за самоуверенность, господин Герент.

Едва ли не с восторгом он проследил полет зеркала, нестерпимо сверкавшего под лучами солнца, и прикрыл глаза ладонью, когда всё вокруг затопило невыносимо сияние.

А потом, когда свет потух, ожили картины из полузабытых сказок.

Профессор Довилас отошел немного в сторону, за его спиной оказался старший племянник Джарвиса, и вдвоем они замерли с вытянутыми вперед руками. На то, что осталось от поместья, опустился густой молочно-белый туман, медленно расползающийся во все стороны. Еще немного, и он бы коснулся сапог профессора, но передумал и замер. Какое-то время ничего не происходило, вернее, никто не шевелился, только туман стал оседать как мыльная пена, съеживаться и пятиться назад, открывая взору песчаный берег, в который несмело плеснуло волной.

Чуть поодаль начинались заросли рогоза и камыша, над коричневыми «свечками», перемешанными с «метелками», мелькнула стрекоза. Лизнула песок новая волна, где-то квакнула лягушка. Туман, повинуясь едва заметному движению ладони профессора практической магии, поднялся над водой и полностью растворился.

— Вот не знаю, то ли аплодировать, то ли за голову хвататься, — пробурчал Джарвис, и Герент понял, что на этот раз действительно все закончилось.

Марк стряхнул остаточную магию, запустил пальцы в волосы и сгорбился. Ференц осторожно коснулся его плеча.

— Все хорошо, — глухо сказал Марк, выпрямившись, — только Канал закрою.

И повернулся к Геренту.

— Стоп! — крикнул со своего места Джарвис. — Или забыли, как в прошлом году в обморок упали на радость лекарям? Еще минуты две потерпите, ясно?

— Скажите, — подал голос Пауль, — а ваша конференция уже закончилась?

— Давно, — вяло ответил Ференц, раскладывая на земле куртку и ложась на нее ничком.

— А задерживаться в Аркадии долго еще планируете?

— Да мы, собственно, и не планировали пока ничего… — проворчал Джарвис, давая знак Марку, и тот вскинул руку для завершающего пасса.

— Понимаю ваше беспокойство, господин Герент, — вздохнул Марк, тоже опускаясь на траву. — Обещаю, мы постараемся больше не колдовать на вашей территории.

Озеро оказалось довольно большим, удлиненной формы и, похоже, неглубоким — вода казалась светлой даже на значительном удалении от берега. Крупная рыбина сверкнула серебристым боком у самой поверхности и скрылась, мелькнув тенью, в чаще водорослей. Вслед за ней пронеслись несколько узких длинных силуэтов. Рыбы в новом озере, похоже, хватало.

Карел Малло присел на корточки у самой кромки и поплескал ладонью в воде.

— Холодная! — удивленно сказал он.

Ференц лежал на берегу неподалеку, подставив лицо легкому ветерку. Услышав брата, он лениво приподнял голову и перевернулся, опершись на локоть.

— Если верить твоим историческим байкам, это озеро маркфуртское. Маркфурт на севере, артефакт сохранил его именно в том состоянии, что было на момент трансформации.

— А я искупаться думал, — проигнорировал научные разъяснения старшего брата Карел. — Жарко же!

— Угомонись, племянник, — отрезал Джарвис, выуживая из кармана трубку. — Думал он. Хочешь проверить свое везение, раз уж поместье разрушено? Решил артефакт на зуб попробовать?

— Думаешь, четыреста лет назад вода отличалась от нынешней? — Карел прищурился, защищаясь от солнечных бликов.

Ференц со вздохом встал, подошел к родственникам и вытянул руку, выпуская нити. Те послушно разлетелись в стороны, подхваченные невидимым ветром, часть поднялась в небо, часть опустилась на водную гладь и пронзила поверхность, уходя вглубь.

— Явной опасности нет, магия её не чувствует, — сказал он минуту спустя, присаживаясь на траву. Пальцы шевелились, направляя и уточняя путь заклинания. — Но купаться пока не рекомендовал бы. Лучше подождать, пока озеро станет окончательно частью местного ландшафта и напитается здешней магией.

— Ааа, — Карел вздохнул, с явной неохотой отказываясь от своих намерений, и уселся рядом с братом.

Невероятной силы колдовство осталось позади, но даже сейчас, два часа спустя, маги ловили себя на мысли, что никак не могут поверить в дело рук своих — столь чудовищная мощь была ими освобождена. Пожалуй, даже Деяние, едва ли не самое могущественное из существующих заклинаний, меркло перед этим — ему нужно было только разрушение, а не созидание, что, как известно, всегда сложнее.

Внимательно изучив магический фон местности, Джарвис удовлетворенно кивнул и похлопал Марка по плечу — профессор на такую фамильярность даже не отреагировал — и уверенно заявил, что Майердольская аномалия больше никого не побеспокоит. Счет жертв поместья прервался навсегда.

Хотя отдача зацепила профессора Довиласа только краем, он чувствовал, что безумно устал. И с огромным удовольствием проспал бы как минимум сутки. Пожалуй, ему не помешает даже неизменный утренний собачий хор, вряд ли он вообще заметит такую мелочь! Марк зевнул и подумал, что можно подремать и здесь, но затем его взгляд упал на братьев Малло: нужно сделать еще кое-что.

Мартин Дейтмар, в уничтожении Майердола принимавший участие лишь косвенно, энергично вышагивал вокруг озера, не отрывая от него хищного взгляда и явно уже что-то просчитывая и сочиняя в уме тезисы будущей научной работы. Андрэ Бенар вооружился своей камерой и запечатлевал виды.

— Не хочу расстраивать вас, господин Бенар, — сказал Ференц, — но мои вендорские коллеги вряд ли позволят вам украсить этими снимками свой репортаж. Во всяком случае, лично я на их месте сразу бы у вас всё конфисковал.

— В таком случае, мне повезло, что вы не при исполнении, — невозмутимо отозвался репортер, примеряя аппарат для нового ракурса.

— Господин Бенар, — рядом с Андрэ выросла фигура Дейтмара, — вы, если не ошибаюсь, будете делать несколько копий? Полагаю, что это будет крайне полезно для дальнейших научных изысканий в нашей академии.

— Всенепременно, профессор, — пообещал молодой человек.

Ференц махнул рукой. В этой стране, похоже, возможно было все, даже высадиться иностранным магическим десантом и натворить дел, за которые в Ольтене их бы в лучшем случае упрятали за решетку пожизненно. Правда, эта перспектива оставалась вполне вероятной, но думать о ней сейчас совершенно не хотелось.

Профессора Довиласа он заметил лишь благодаря солнцу, отбросившему перед магом тень, шаги бывшего наставника скрыл стрекот кузнечиков и плеск воды.

— Карел? Вы не оставите нас с вашим братом?

— Снова магия? — зевнул младший Малло, покорно поднимаясь на ноги. — Или вопросы государственной безопасности? Ладно, все равно эти разговоры — скука смертная.

Он ушел к Андрэ и Дейтмару, сочтя, что профессор из Аркадии не будет возражать против хорошей компании.

— Думаю, нам нужно с вами поговорить, — Марк опустился на траву рядом с бывшим студентом.

— Не стоит беспокойства, — покачал головой Ференц. — Я знаю, что означает эта форма, которую вы подписывали. Мы её все заполняли.

— О неразглашении, — кивнул профессор. — Поэтому, разглашать я и не стану. Это было давно, — продолжил он после небольшой паузы, — лет пятнадцать назад. Скажу лишь, что меня привлекли в качестве научного консультанта в одном из проектов, курируемых вашим нынешним начальством. Обстоятельства… — он снова ненадолго умолк…— вышли из-под нашего контроля. Теперь я склонен рассматривать это в качестве ценного опыта.

— Понимаю, — согласился Ференц. — Возможно, если бы не те…обстоятельства, мы не справились бы с Майердолом. Вряд ли у нас хватило бы времени на исследования и выработку стратегии, да еще и в чужой стране. Только на бюрократию могло полгода уйти.

— Спасибо, Малло, — развеселился Марк. — Теперь я не буду переживать и винить себя — вы так логично мне всё доказали. Нет, я расцениваю тот опыт не только в плане нашей сегодняшней операции. Это происшествие показало мне, что для некоторой деятельности я просто не гожусь.

— Слава всевышнему, что вы всё равно справляетесь с тем, что необходимо, — сказал Ференц. — Кстати, как думаете назвать это новое озеро?

— Я? — изумленно поднял брови профессор.

— Ну не я же! Вы его здесь создали, так что, по праву автора…

— Погодите! — нахмурился Марк. — Как его называл ваш брат, озеро Маар?

— Не подойдет, — довольно улыбнулся Ференц. — Озеро Маар в Маркфурте было уничтожено четыреста лет назад. А то, что появилось тут благодаря вам — это не совсем то озеро. Думаю, оно и форму изменило, не говоря уж о совершенно новой магической картине…

— Все равно, я не считаю себя вправе принимать столь ответственные в географическом плане решения!

— Ну почему же…

Юлия Малло задержалась у берега, любуясь водяными лилиями. Местная магия делала свое дело, и бутоны цветков выныривали на поверхность и распускались буквально на глазах. Их, возможно, не было, да и не должно было быть в северном озере, когда юный маг свернул его в клубок, но природа диктовала свои условия: юг Вендоры, жаркое лето — извольте зацветать!

Дядя наслаждался отдыхом неподалеку, раскурив трубку и выпуская красивые дымные кольца — совершенно без магии. Карел о чем-то спорил с Андрэ Бенаром, время от времени апеллируя к профессору Дейтмару, коего, судя по всему, назначили третейским судьёй стороной, а маг в ответ усмехался и уклончиво кивал головой, явно наслаждаясь своей ролью. Ференц и Марк Довилас тоже о чем-то оживленно беседовали — до Юлии долетали обрывки их фраз и смех. Все заняты разговорами. Очевидно, время такое, подходящее для бесед.

Пауль Герент обнаружился именно там, где она и думала. Растянувшись на земле во весь рост, он дремал, прикрыв лицо шляпой, но мгновенно вскочил на ноги, услышав её приближение.

— Госпожа Малло?

— Простите за беспокойство, — немного смутилась Юлия. — Вы дочитали этот роман? — книга в разодранной обложке тоже лежала рядом с ним на земле.

— Ах, это… — понял Пауль. — Дочитал. Позже перечитаю еще раз.

Юлия незаметно просмотрела его полиморфическую оболочку — никаких следов смертоносной тьмы. Едва оправившись от последствий своего колдовства, маги сожгли без остатка успевшую проникнуть заразу. Коротко, точно, аккуратно — и умирать от магической болезни через несколько дней уже совершенно не обязательно.

— Странное ощущение, — произнесла Юлия вслух. — Еще сегодня утром смерть была так близко, что я почти её рассмотрела — и вдруг она оказалась далеко. Теперь даже мир кажется другим.

— Так всегда бывает, — заверил её Пауль.

— Значит, вы тоже подобное чувствуете? Я думала, уж вы-то к подобному привыкли…

— К такому никогда не привыкнешь, — серьезно ответил Герент. — Сколько бы свиданий с ней не выпало на твою долю. В противном случае ты уже мертв.

Юлия кивнула с понимающей улыбкой и протянула руку. На раскрытой ладони сверкал драгоценным камнем перстень.

— Возвращаю вам.

— Зачем? — удивился Пауль. — Вы ведь говорили, он вам нравится? Оставьте себе на память.

— Это невозможно, — покачала головой Юлия. — Женщина не может принимать подобные подарки от мужчины, который ей не родственник или супруг. Это неприлично.

— В вашем Ольтене всегда всё усложняют! Это ваш военный трофей. Разве не так?

— Даже если и так… всё же, это невозможно. Кроме того, я в любом случае не смогла бы носить этот перстень. Он не подходит мне по размеру, и явно мужской.

— Весомый аргумент, — согласился Пауль, забрал украшение и надел на безымянный палец. — Но в таком случае, возможно, вы примете от меня другое кольцо? — Юлия подняла брови в недоумении. — Выходите за меня замуж, госпожа Малло.

— Это весьма лестное предложение, — она опустила глаза и улыбнулась. — Не боитесь, что я соглашусь?

— Вот уж чего не боюсь, так этого, — усмехнулся в ответ Пауль. — Я обдумал этот вариант, он меня тоже устраивает.

— Задали бы вы мне этот вопрос неделю назад, — фыркнула Юлия.

— Я опоздал, и ваше сердце уже занято? — с любопытством спросил Герент.

Юлия задумчиво посмотрела в сторону и ничего не ответила.

— Правильно говорят, задержишься — упустишь, — пробормотал Пауль и полез в карман. Пробежали пальцы по узору на крышке шкатулки, набирая комбинацию, щелкнули невидимые замочки, и он протянул Юлии гребень.

— Прошу вас принять эту реликвию в память о нашем приключении. Надеюсь, я правильно сформулировал просьбу.

— Нет, — засмеялась Юлия. — Но этот подарок я приму. Только…вы ведь столько усилий приложили, чтобы найти шкатулку и узнать её секрет…

— Секрет я как раз и узнал. К тому же, я в любом случае не смог бы использовать этот артефакт. Ума не приложу, где в моем доме посадить лес. К тому же, у меня остается меч хана Менгу, предмет, более подходящий человеку моего положения.

— Весомый аргумент, — с показной серьезностью произнесла Юлия, забирая гребень. — Я приму ваш подарок от лица всего нашего семейства.

Пауль удержал её руку.

— Значит, если бы я задал вопрос лишь на неделю раньше, вы бы его обдумали?

— Очень глубоко, серьезно и всесторонне, — сказала женщина.

Андрэ Бенар почти закончил упаковывать пластинки в чемодан с фотоаппаратом. Наверняка где-то есть и более сенсационные материалы, например, в тайных архивах Государственной Безопасности, но на сей раз именно репортер «Дня» привезет главную сенсацию. Он представил себе лицо Большого Бена, когда выложит перед ним все материалы…конечно, если главный редактор не успеет испепелить его своим начальственным гневом, как только он переступит порог редакции.

— Что же, пора и честь, — негромко сказал Джарвис.

Андрэ еще раз пересчитал снимки: сорок шесть. Должно быть сорок восемь. Пришлось снова выгружать уже упакованное оборудование и искать. Пропажа обнаружилась в небольшом кармашке.

Он взял их в руки и задумался: почему-то сама мысль о том, чтобы возвращаться домой с сенсацией и двумя неиспользованными пластинками казалась ему если не кощунственной, то почти на грани этого.

— Господа! — позвал он, — Может быть, сделаем общий снимок? — И он погладил черный бок фотографического аппарата.

— Для репортера вы весьма сентиментальны, — усмехнулся Ференц.

— Горжусь этим, — отозвался Бенар. — И вам рекомендую. Представьте себе: промозглый осенний вечер, вы сидите в кресле и пьете яблочный сидр…

— Не пью сидр, — перебил его Ференц.

— …глинтвейн, — тут же нашелся Андрэ. — А с каминной полки на вас смотрит фотография, память о нашем летнем приключении.

— Довольно, — засмеялся Ференц.

— А вы не против, господа?

Джарвис грыз травинку, наблюдая, как Карел собирает в корзину остатки завтрака. На этот вопрос оба согласно кивнули.

— А вы, господин Герент?

— Вы полагаете, мое присутствие на фотографии украсит ее? — усмехнулся Пауль. — Впрочем, я не против, если только профессор Довилас тоже согласится.

— Как раз хотел отказаться, — сказал Марк. — Не люблю фотографироваться.

— Бросьте, профессор. Господину репортеру пришла в голову действительно неплохая идея. — Пауль поднялся. — Я готов.

Пока Андрэ колдовал над камерой, устанавливая нужную линзу, Джарвис расставил всех для общего снимка. Процедура сопровождалась ехидными комментариями профессора Дейтмара и критическими замечаниями Герента. Установив автоматический пуск, самозваный фотограф поспешно занял свое место перед объективом.

В центре группы была, разумеется, Юлия Малло. Справа и слева от нее встали Герент и профессор Довилас. Рядом с Марком нашлось место Дейтмару, а возле Пауля оказался Джарвис. Ференц, Карел и Андрэ присели на корточки на первом ряду. Раздался щелчок.

— Как только доберусь до лаборатории — проявлю и напечатаю снимки, — пообещал Андрэ, поднимаясь. — Надеюсь, успею их отдать вам до отъезда.

Джарвис отозвал Марка в сторону и о чем-то горячо зашептал, указывая на озеро. К ним присоединились Герент и Дейтмар. Юлия отошла в сторону, любуясь степным пейзажем. Ветер играл складками её длинной юбки и широкими вышитыми рукавами крестьянской сорочки, а когда она обернулась на зов — подхватил и темные пряди волос. Андрэ решительно шагнул к ней.

— Юлия.… У меня осталась последняя пластинка, и я бы хотел сфотографировать вас.

Помедлив секунду, она кивнула.

— Момент! — репортер склонился над чемоданом.

Ференц подошел к сестре, приобнял за плечи и тихо спросил:

— Устала?

— Немного. А чем там занят дядя?

— Прячет концы в воду. Причем в буквальном смысле. Маскирует чары. Ты же понимаешь, скоро сюда слетятся мои коллеги-стервятники из местной Службы безопасности…

— Как ты нелестно их назвал.

— Я не питаю иллюзий касательно нашей работы. Эй, господин репортер, что там у вас? Нужна помощь? — и Малло, поцеловав Юлии руку, подошел к Андрэ.

Вдвоем они наладили камеру, и репортер не удержался от вопроса, всех ли магов учат обращаться с фотографическими аппаратами. «Только избранных», — отозвался Ференц.

— Я вам не мешаю? — подала голос Юлия со смешком.

— Уже готово, — сказал Ференц. — Прими какую-нибудь позу! Желательно поторжественнее, дабы соответствовать окружению.

Юлия театрально оглянулась вокруг, словно в поисках означенного окружения, которым, похоже, выступали зеленые стебли травы, поднимавшиеся выше колен, осмотрела свой простой наряд, засмеялась и королевским жестом откинула назад волосы, принимая требуемую торжественную позу.

Ференц поднял аппарат на плечо, подкрутил какой-то винтик и обернулся к Андрэ Бенару:

— Вы чего стоите, господин репортер? Я прекрасно справлюсь без вас. Идите к Юлии, я сниму вас обоих. Будет чудесная фотография на память.

Репортер удивленно взглянул на мага, тот чуть заметно улыбнулся и кивнул.

Андрэ подошел к Юлии, её пальцы коснулись его ладони. Время замерло. Потом она мягко улыбнулась и повернулась к объективу, беря спутника под руку, как на обычных курортных снимках, занимающих потом место в бесчисленных альбомах. И лишь они будут помнить, насколько особенной была эта фотография….

Раздался щелчок.

— Господин репортер, сворачивайте ваше ателье! — скомандовал Джарвис. — По коням!

Глава 11

Село Красная горка

Мартин Дейтмар, сославшись на неотложные дела, поспешил в город. На вокзале его должны были встретить люди Герента и помочь доставить аппаратуру и самого профессора обратно в Академию. Пауль почти разрядил переговорное зеркало, передавая указания Тобиасу — тот никак не заканчивал беседу, будто опасался, что ему чудится. В конечном итоге зеркало отобрал Джарвис, пообещав собственноручно зарядить магическую батарею.

Герент отказался возвращаться вместе с Дейтмаром, ехидно заявив, что своим героизмом заслужил небольшой отдых, прежде чем на его голову опять свалятся привычные заботы. Посему, проводив на железнодорожную станцию аркадийского профессора-соучастника в этой необычной операции, все вместе поехали обратно в Красную Горку.

Тетушка Агата сперва схватилась за сердце, узрев несколько потрепанный вид вернувшихся к ней дорогих гостей. Но ровно три секунды спустя она обрела привычный командный тон, отправляя не успевших улизнуть родичей и все равно не имевших роскоши выбора помощников заниматься лошадьми, топить баню, готовить ужин и накрывать на стол.

Марк Довилас от ужина отказался. Хотя чары и удалось разложить на несколько человек, а Ритуал избавил его от львиной доли отдачи, он чувствовал себя разбитым и жаждал лишь отдыха. Молча выслушав после бани краткую лекцию Джарвиса о вреде голодания, он ушел спать на сеновал. Зато остальные охотно приняли приглашение к столу и высоко оценили кулинарное мастерство хозяйки.

Плавно текла застольная беседа, деревенские байки сменялись историями из жизни Аркадии или Ранконы, остроумными, забавными, захватывающими, словно для гостей тетушки Агаты самым обычным делом было встречаться раз в неделю, чтобы сравнять с землей заколдованные поместья.

О том, что опасная магия Красной Горке больше не угрожает, Джарвис упомянул вскользь, словно о чем-то само собой разумеющемся, и виртуозно ушел от дальнейших расспросов.

Но что-то беспокоило хлебосольную хозяйку. Чем дольше длился ужин и чем веселее становились разговоры гостей, тем чаще она смотрела в окно и хмурилась.

— Что-то случилось? — участливо спросила Юлия.

— Племянник ко мне приехал, — ответила тетушка Агата. — Купаться утром ушел, да вот все никак не вернется. Ума не приложу, что могло случиться. Речка-то у нас добрая дамелкая, он её с детства всю знает, до последней излучинки!

Андрэ, мысленно обругав себя последними словами, незаметно пихнул Карела под столом коленом. Тот красноречиво треснул себя по лбу. Разумеется, они обрадовались тому, что выжили, и совершенно позабыли о пленнике! Сопровождаемые недоуменными взглядами, молодые люди выскочили из-за стола.

— Что это с вами? — спросил Джарвис недовольным голосом. — Карел, опять подвиги?

— Дядя, клянусь…

— Сударыня, как зовут вашего племянника? — перебил репортер, обращаясь к госпоже Агате.

— Якоб, — ответила она. — Якоб Хольт.

— Видите ли, — произнес Андрэ почти извиняющимся тоном, — в Аркадии вашего племянника знают под именем Долини. Вам о чем-то говорит это имя?

Хозяйка покачала головой, ольтенцы по-прежнему ничего не понимали, только Герент вскинул бровь словно бы на очередном светском рауте ему задали какой-то банальный вопрос.

— Насколько я знаю, полиция считает, что Долини приехал из Эрдваца, — заметил он. Андрэ кивнул.

— Я знаком с мнением полиции, и Долини подтвердил, что приехал из столицы по поручению сообщников.

— Вы с ним беседовали?!

— Имел такое сомнительное удовольствие. В Страгате. Брал интервью.

— В Страгате! — воскликнула тетушка Агата и без сил опустилась на скамью. — Ох ты господи! Как же это?

— Ваш племянник, сударыня, — строго сказал Пауль, — государственный преступник. — Потом с интересом взглянул на Андрэ. — Брали интервью, значит? — Репортер ответил ему ехидной усмешкой.

Тетушка Агата округлила глаза и прижала ладонь к губам.

— Так вы что-то знаете о Долини? — спросил Герент, обращаясь и к Бенару, и к младшему Малло. — Где он сейчас?

— В надежном месте, — ответил Карел. — Обездвижен и лишен голоса.

— Мой мальчик, мой бедный мальчик! — тетушка Агата заплакала. Юлия обняла несчастную женщину и увела из комнаты.

Ференц Малло в упор посмотрел на брата, тот немного смутился под его взглядом. Пауль скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.

— Возможно, — начал Андрэ, присаживаясь к столу, — не все присутствующие знают подробности этого дела. С вашего разрешения, я кратко перескажу суть. Не так давно жителей Аркадии потрясли новости: некто по имени Долини был пойман с поличным, когда собирался заложить бомбу под Ратушу. К счастью, не успел. Полицейское расследование, почти не дало результатов, Долини не выдал сообщников даже после особых допросов.

Герент хмыкнул.

— Не сомневаюсь, Пауль, — вздохнул Джарвис, — у тебя он бы не молчал.

— Просто руки не дошли. И потом, полиция на что? Пусть отрабатывает свой хлеб.

— Она и отрабатывает, — репортер повернулся к Ференцу, внимательно слушавшему историю незадачливого преступника, и Джарвису. — Полиция сделала запрос в Эрдвац, полагая, что Долини прибыл прямиком оттуда.

— С ответом, насколько вижу, не торопятся, — заметил Герент.

— Как всегда. Преступника поместили в тюрьму Страгат. Между прочим, это одна из достопримечательностей нашего города, я даже слышал, что туда планируют водить экскурсии. Но пока до этого далеко, поэтому пришлось пустить в ходу фантазию, чтобы туда попасть. В детали, уж простите, вдаваться не буду. Скажу лишь, что мне это удалось, материал я получил, но потом этот преступник сбежал, а меня сочли его сообщником. Иными словами, передо мной замаячила перспектива вернуться в Страгат в роли заключенного. Пришлось на время скрыться.

— В Майердоле? — невинно поинтересовался Карел. Андрэ невозмутимо кивнул и продолжил рассказ столь же непринужденным тоном.

— Когда мы приехали сюда два дня назад, я заметил повсюду фотографии многочисленных родственников нашей милой хозяйки. Например, на этом снимке. — Андрэ подошел к стене, осторожно снял одну из фотографий в рамке, запечатлевшую группу молодых людей в студенческой форме.

В состязании за право считаться самым законопослушным городом Вендоры Аркадия не вошла бы в первую пятерку даже если бы дала взятку всему судейскому жюри в полном составе. Причины тому были и историческими — на заре своей истории город и порт отчаянно нуждались в рабочих руках, редко заботясь проверкой подноготной новоприбывших — и, как утверждали некоторые маги, метафизическими. Один исследователь даже серьезно изучал местный воздух и магический фон, надеясь обнаружить и выделить ту неуловимую частичку, которая будила в людях преступные наклонности. Не Аркадия единственная имела в Вендоре такую репутацию, но её конкуренты безнадежно уступали в общей колоритности.

Флер авантюризма, окружающий едва ли не каждый камень мостовых, очаровывал туристов. Местные жители относились к этой атмосфере скептически, вынужденные в ней ежедневно выживать.

В истории Аркадии хватало и кровавых страниц. Обыватели называли их неспокойными временами, специалисты придумывали мудреные имена и очерчивали временные рамки от бунта до бунта, от заговора до заговора. Власти всякий раз оказывались сильнее и временами даже делали правильные выводы. Нынешнее правительство Вендоры успевало в большинстве случаев принять меры до того, как события принимали ужасные формы, но несколько предшественников его императорского величества Йозефа-Кристиана оказались не столь дальновидны.

Аркадия традиционно не оставалась в стороне, а то и выступала в числе организаторов очередной антиправительственной волны — сюда идеи проникали даже раньше, чем в столицу. Здесь же когда-то располагался один из центров крупнейшего заговора в новой истории Вендоры. И когда-то именно в этом прекрасном южном городе слишком буквальный смысл обрело выражение «кровь затопила улицы». Выжившим остались воспоминания очевидцев, со временем превратившиеся в страшные сказки, архивные документы и мемуары. У Пауля Герента, к примеру, путь был именно таким, от уличных баек о капитане Толлере до чтения его воспоминаний — Конрад Толлер, что редко бывает у представителей этой профессии, дожил до старости и умер в собственной постели.

Урок, преподанный в свое время Аркадии, был хорошо усвоен и запомнился надолго. И хотя местная полиция вздыхала и разводила руками, сетуя на невозможность побороть организованную преступность, обе стороны противостояния прекрасно понимали, что в отличие от их предков, живших в этом городе во времена Безумца Мерано, им очень повезло. Так что, не забудьте заглянуть в ближайшую часовню и поблагодарить за это Всевышнего. Ну и не стоит впускать в Аркадию представителей очередного тайного общества вольнодумцев. Последние росли как грибы после дождя, постоянно усиливаясь новичками из студенческой молодежи. Центр их теперь сместился севернее, в столицу, и на этот раз аркадийцы охотно уступили Эрдвацу право считаться зачинателями новой политической моды, плоды которой отчаянно не хотелось пожинать.

— Проведя небольшое репортерское расследование, — продолжал, тем временем, свой рассказ Андрэ, — я выяснил, что Долини находится в селе. Поймать его мне помог господин Малло.

— Где же теперь преступник? — с любопытством спросил Герент.

— В мешке.

— Какая классика! — рассмеялся Джарвис. — Хотел бы это увидеть.

Карел изобразил шутливый салют и кивком позвал Андрэ следовать за собой. Почти сразу после того, как молодые люди покинули горницу, вернулись Юлия и заплаканная тетушка Агата.

— Что же теперь будет? — горестно вопросила хозяйка. — Его ведь опять посадят в ту ужасную тюрьму?

— Вероятнее всего, — вежливо ответил Ференц. — А вы не знали, чем занимается ваш родственник?

— Нет, боже мой! Я думала, он учится, он такой умница всегда был, слова худого не скажет. Я ведь его растила!.. Вот на этих руках качала! — она показала, как укачивала младенца. — Он ведь ни в чем отказа не знал! А потом сестрица, как свою жизнь устроила, забрала его в Эрдвац… Он там и школу закончил, и в университет посту…

Договорить ей не дали вернувшиеся гости с каким-то кулем.

— Чуть с картошкой не спутали, — сказал Карел, снимая с узника заклинание.

— Якоб, милый! — воскликнула тетушка Агата, порываясь броситься к племяннику, но Юлия удержала несчастную женщину.

Долини, усаженный на скамью, потряс головой, пытаясь прийти в себя.

— Дьявол, голова трещит, — пробормотал он. — Воды дайте, мерзавцы.

Карел сунул ему кружку под нос, тот взялся за нее обеими руками — запястья все еще стягивали подтяжки репортера.

— Справились, — буркнул преступник, напившись. — Ничего, меня посадите, но следом за мной придут другие, выведут вас всех на чистую воду! Узурпаторы! Всех перевешаем. Тетя! Кого ты в дом пустила!

Тетушка Агата разразилась новыми рыданиями.

— Что будем с ним делать, господа? — спросил Джарвис. — Предлагаю снова заколдовать, чтобы не сбежал, а завтра отвезти в Аркадию и сдать на руки полиции.

— Совершенно с тобой согласен, Карл, — кивнул Герент.

— Неужели? — негромко произнес Ференц.

— Я не одобряю террор, господин Малло.

— Сатрап, — сквозь зубы прошипел Долини и получил затрещину от Карела.

Юлия отпаивала безутешную тетушку Агату чаем, утешая. Очень кстати оказалась и пара заклинаний. Хозяйка постепенно успокоилась и покорно позволила увести себя из комнаты. Уже на пороге Юлия переглянулась с дядей и печально покачала головой — не так они должны были бы отблагодарить за гостеприимство.

Преступника вернули в подвал, на этот раз без упаковки в мешок. Ференц Малло лично наложил на двери специальные чары. На село опустилась тишина.

Джарвис устроился на ступеньках крыльца, ладонью подпер щеку. Герент присел рядом, достал портсигар, протянул взломщику. Тот молча поблагодарил, принимая сигарету, и щелкнул пальцами, выпуская золотистые искр.

— Ты очень изменился, Пауль, — сказал он, выпустив дым колечком.

— Просто ты не видел меня много лет.

— Возможно.

Они помолчали.

— Я люблю Аркадию. Это прекрасный город. Это мой город, — сказал Пауль. — И я никому не позволю в нем хозяйничать без моего ведома.

Джарвис прищурил единственный глаз, внимательно посмотрел на собеседника, но ничего не ответил. На рассвете им предстояло ехать на железнодорожную станцию.

Глава 12

Аркадия, улица адмирала Келера

Представитель отдела магической безопасности был дороден, серьезен, чрезвычайно вежлив и обстоятелен. Простите за беспокойство, господин Герент, это простая формальность, всего несколько вопросов… Что вы, что вы, никакого беспокойства! Желаете выпить? Еще ни разу Пауля Герента не допрашивали столь респектабельные господа.

Накануне, едва успев раздать срочные указания, он прямо с железнодорожного вокзала уехал в Главное управление полиции, где благополучно передал в руки правосудия беглого террориста. Долини, на которого недолгое пребывание в обществе Пауля произвело неизгладимое впечатление, был кроток, аки агнец, и всем своим видом демонстрировал страстное желание вернуться в родную камеру.

Начальник управления рассыпался в благодарностях, попутно не позабыв упомянуть о положенном за поимку государственного преступника вознаграждении. В ответ развеселившийся Пауль произнес исполненный эмоций спич о гражданском долге и патриотизме. От награды он отказался, заявив, что предпочитает передать деньги в аркадийский Фонд реставрации памятников архитектуры. «Вот пример истинного гражданина!» — умиленно выдохнул глава полиции, пожимая ему руку. И предложил поехать в Страгат — ведь господину Геренту, наверняка, захочется увидеть, как будет возвращен на законное место опасный преступник. Тюрем, сколь бы старинных, прославленных и исторически значимых, Пауль по вполне понятным причинам не любил, но неожиданно для самого себя согласился на экскурсию. Через час он уже любовался камерами, в которых при разных обстоятельствах коротали дни самые разнообразные и выдающиеся личности, внимая историям о знаменитых арестантах Аркадии.

Домой он добрался лишь после полудня, с порога попав в объятия Тоби Штайна, чуть не прослезившегося при виде живого и здорового друга. К счастью, на помощь устремился верный Дженкинс, отправивший хозяина — безукоризненно вежливо, но оттого не менее непреклонно — приводить себя в порядок и готовиться к обеду. Остаток дня прошел в беседах — Тобиас вцепился в него словно клещами и не отпустил, пока Пауль не поведал ему историю своих приключений, правда, кое о чем умолчав. Но Штайн все равно слушал, едва ли не раскрыв рот, как ребенок, которому рассказывают сказку о рыцарях, волшебниках и заколдованных сокровищах.

На этом история, однако, не закончилась: уладив с местной полицией вопросы по поводу беглого преступника, Пауль готовился к неизбежному визиту представителей магической безопасности. Хотя Джарвис и заверял, что все удалось надежно спрятать, а на опыт и компетенцию старого взломщика в подобных противозаконных делах можно было положиться, Пауль предпочитал заранее подготовиться к возможным осложнениям — так советовал уже его личный опыт. Посетитель из соответствующей службы явился на следующий день.

Так что, сейчас Пауль сидел в своем кабинете, потягивал коньяк, играл со следователем в словесные шахматы и ждал подходящего момента, чтобы сменить эту игру на другую, где можно будет использовать припасенную в рукаве пару тузов.

Ждать пришлось не очень долго. Дженкинс вошел в кабинет незаметно, как тень, склонился к уху хозяина и что-то прошептал. Ответный кивок — и уже через несколько секунд к Геренту и следователю присоединился ведущий специалист Аркадии в вопросах практической магии профессор Мартин Дейтмар. Такого поворота событий представитель Закона явно не ожидал.

— Я, как вы понимаете, являюсь полным профаном в магии, — сказал Пауль. — Поэтому пригласил господина профессора дать свою экспертную оценку событиям.

Следователь вежливо поднял брови:

— Иными словами, вы подтверждаете, что находились в окрестностях Майердола?

— Я этого с самого начала не отрицал, — невозмутимо пожал плечами Герент. — Мы с профессором Дейтмаром договорились о поездке заранее.

— Да, именно, — согласно кивнул Дейтмар. — Как вам известно, — это уже к следователю, — господин Герент — известный меценат, радеющий о развитии искусства и науки в нашем городе. — Пауль скромно улыбнулся. — Поэтому, когда он упомянул во время одной из наших встреч, что хотел бы взглянуть на Майердол, так сказать, с близкого расстояния, мы охотно пошли ему навстречу.

— Я подумывал выкупить этот надел и построить загородный дом, — добавил Пауль. — С возрастом начинаешь уставать от городской суеты. Хочется, знаете ли, тишины, покоя и близости к природе. И конечно, — опередил он вопрос гостя, — мне известно о многочисленных слухах и легендах, окружающих это место, но я человек практического склада характера. Два с половиной года назад я уже обращался к магам с просьбой оценить степень опасности.

Он выдвинул один из ящиков стола, достал несколько документов и толкнул их по столешнице следователю. Тому хватило лишь одного беглого взгляда на подписи и печати, чтобы понимающе усмехнуться — первый раунд их поединка остался за Паулем Герентом.

— Согласно этому заключению, — продолжил Герент, — магический фон в поместье Майердол за последние годы стабилизировался, и я решил выехать туда и осмотреться на месте. Господин профессор был очень любезен, согласившись сопровождать меня в поездке.

Мартин Дейтмар склонил голову, понимая, что настала его очередь. Рассказ, украшенный обильной научной терминологией, длился почти десять минут — профессор не признавал общих мест — и к его концу на следователя было жалко смотреть. В завершение Дейтмар эффектным жестом извлек еще с десяток бланков, разукрашенных не менее грозно выглядящими печатями, и торжественно вручил документы официальному представителю магической безопасности. Тот убрал их в папку и, поблагодарив Пауля за гостеприимство, с довольно мрачным от осознания поражения видом покинул кабинет. Герент шутливо отсалютовал закрывшейся за его спиной двери бокалом и повернулся к магу.

— Замечательное выступление, — сказал он. — Снимаю шляпу и рукоплещу. Надеюсь, эти документы легитимны?

— Разумеется. Мы с коллегами едва успели подготовить необходимые заключения о естественных причинах происшествия в поместье, опираясь на мои замеры и расчеты. Отмечу, что работа затребовала немало усилий, не говоря уж о том, что кое-кто ради этой задачи был вынужден прервать отпуск…

— …что я уже компенсировал, если не память не изменяет, — напомнил Пауль.

— О да, мы безмерно благодарны за ваше щедрое пожертвование. Оно пойдет на оснащение наших лабораторий последними техническими новинками. Академия всегда на острие науки! И хотя я надеюсь, что служба магической безопасности больше не потревожит ни столь занятого человека, как вы, господин Герент, ни вашего покорного слугу, возьму на себя смелость напомнить также, что повторные визиты в полицию могут быть крайне утомительны.

Пауль молча полез за чековой книжкой. Маг довольно улыбнулся, когда перо вывело первую цифру, потом ноль, еще один, и еще один…

— Библиотечные фонды нашей библиотеки также нуждаются в пополнении, — намекнул он.

Перо замерло, Герент отложил его и аккуратно оторвал чек.

— Похороны с почестями и оркестром за мой счет, — сказал он. — Имейте совесть, Дейтмар!

— В Аркадии? Вы, должно быть, шутите! — хохотнул тот, пряча драгоценный чек во внутренний карман пиджака. — Желаю всего наилучшего и, с вашего позволения, откланиваюсь.

Проводив профессора, Пауль вернулся за стол и достал из потайного ящичка шкатулку хана Менгу. Красивая вещица, подумал он, безотносительно всех историй.

Внутри хранился только один предмет: металлический цилиндрик с карандаш толщиной и чуть короче мизинца длиной — футляр, сберегающий последнюю из сохранившихся реликвий. Выложив заколдованную иголку, Герент на всякий случай отошел на пару шагов, сложил обе половинки цилиндрика и надавил на противоположные концы. Металлическую вещицу в его руках окутало ровное зеленоватое свечение и протянулись к иголке светящиеся волокна.

Пауль не был магом, но в некоторых аспектах разбирался ничуть не хуже дипломированных чародеев. Сам Карл Джарвис признал это, передавая ему самолично изготовленный артефакт-ключ к управлению трансформацией меча.

Он даже не заметил финал колдовства: только что была стальная иголка в сплетении магических нитей, и вдруг ничего этого нет, зато на столе красуется меч: прямой, простой, почти без украшений. В музее он видел несколько подобных клинков, богато изукрашенных, больше для парадов, чем для боя. Этот меч принадлежал воину.

Ладонь сомкнулась на рукояти. Пауль взмахнул мечом.

— Красиво, — донеслось от двери.

Герент положил оружие обратно на стол и приветливо кивнул Тоби Штайну.

— Да, красиво, — согласился он. — Но я все же предпочитаю револьвер. Или старый добрый нож, лучше ничего и не придумаешь. — Он нежно провел кончиками пальцев по рукояти. — А представь, каково было орудовать таким мечом в сражении?

— Не хочу, — покачал головой Штайн. — Наш мир здорово изменился за последние четыре века и, признаться, меня устраивает его нынешнее состояние. Эта музейная редкость — твой трофей из Майердола?

— Он самый. — Пауль обошел свой стол и критически изучил противоположную стену, потом взял меч со стола и поднял руку, примеряя. — Как тебе кажется, подходящее место?

— Лучше поднять чуть повыше и сместить влево.

— Я так и думал.

В кабинет опять вошел Дженкинс, неся правой рукой на подносе стакан с чем-то светло-золотистым, а левой — молоток и гвозди. Стакан сразу же перекочевал к Штайну, инструменты — к хозяину дома, а камердинер с привычно невозмутимым видом отправился на кухню за табуретом.

— Не рискованно? — Тобиас устроился в любимом кресле, устроив бокал на подлокотнике. — У тебя здесь разный народ бывает.

— Боишься, что захотят украсть? — засмеялся в ответ Герент, любовно вытирая лезвие мягкой тканью. — Никому и в голову не придет, что это за меч и чей. Помнишь, как выглядит в музее оружие времен Второй династии? А этот веками был спрятан магически, и время никак на него не повлияло.

Сложив металлический футляр обратно в шкатулку, он закрыл её и пристроил на книжной полке. Пространство пронзили синие лучи, коснулись пальцев Пауля и устремились сквозь них к реликвии. Шкатулка засветилась таким же ясным синим цветом и погасла. Отныне любая попытка прикоснуться к артефакту посторонним сразу же приведёт в действие систему безопасности.

— Кстати, — подал голос Штайн, — твое распоряжение выполнено. Билеты на дирижабль доставили в «Магнат» и передали Джарвису лично в руки. Рейс Аркадия-Ранкона, первый класс.

— Я в тебе не сомневался, Тоби. У тебя есть какие-то важные планы на сегодняшний вечер?

— Пока ничего не планировал, — пожал плечами Тобиас.

— Замечательно. Тогда я жду тебя на ужин. Праздничное меню уже составлено, но я его разглашать не буду — Дженкинс мне этого не простит. Единственно могу заверить, что готовится нечто волшебное.

— Я так понимаю, — задумчиво произнес Штайн, — ты приглашаешь тех, с кем пережил Майердол? Этих ольтенских магов?

— И еще кое-кого из Аркадии. Да ты и сам их знаешь — племянника Карла и одного репортера из «Дня».

— Секундочку, — Тоби поставил пустой бокал на стол. — Случайно, не Андрэ Бенара? — Герент кивнул. Штайн задумчиво потер переносицу. — Боюсь, вряд ли этот молодой человек сумеет оценить мастерство твоего камердинера. Разве что ему доставят…хм…образцы в Раштатт.

Пауль молниеносно обернулся к другу.

— Объяснись, — потребовал он. — Что он делает в Раштатте?

— Сидит. Ждет суда. Его вчера арестовали.

Хозяин молча подошел к бару и достал початую бутылку коньяка.

— Вопрос, — ровно сказал он. — Точнее, два вопроса. Первый — какого дьявола Андрэ Бенар арестован, ведь я уладил все вопросы с этим молокососом Долини. Второй — почему мне не доложили?

— Отвечаю, — в тон ему ответил Тоби. — Первое, Долини здесь ни при чем. Бенар был арестован за кражу со взломом — умыкнул из редакции какое-то ценное оборудование. — Пауль вздохнул, припоминая громадный чемодан и камеру, которая, конечно же, не могла быть по карману простому репортеру. — Второе — ну так я сейчас и докладываю.

Герент ударил кулаком по столу — письменный прибор, звякнув, подпрыгнул в воздух.

— Дженкинс! — рявкнул он. Камердинер появился в мгновение ока, с табуретом в руках, и, оценив настроение хозяина, вытянулся по струнке, ожидая распоряжений. — Подать мой экипаж. Я еду в Раштатт. Тоби, ты со мной. — Помощник кивнул. — Готовься к ужину, — это уже Дженкинсу.

— Слушаюсь, господин Герент, — ответили хором оба.

* * *

Тюрьма Раштатт

Ключ поворачивался со скрежетом и заедал на последней четверти оборота. У замка явно имелось свое мнение: вы подумайте-ка получше, точно ли нужно двери открывать — сюда ведь попадают не за членство в Обществе любителей исторической архитектуры. Надзиратель, ругнувшись вполголоса, пошевелил ключом в скважине, что-то щелкнуло и замок с неохотой уступил. Тяжелая дверь так же неторопливо открылась, впуская в камеру посетителя. Лежавший на узкой койке у стены единственный заключенный приветливо помахал ему рукой.

— Рад тебя видеть, Руди. Проходи, гостем будешь.

…Андрэ Бенара арестовали прямо на железнодорожном вокзале после прибытия из Майердола. Любой сказке рано или поздно приходит конец и, увы, далеко не все волшебные истории завершаются фразой «и жили они долго и счастливо». Несколько дней слились в один прекрасный сон, в котором нашлось место и магии, и любви, и совершенно безумным ночным посиделкам в проклятом поместье. Но неизбежно настает рассвет и пробуждение от грез, какими бы прекрасными они ни были. Еще когда их сонная из-за раннего пробуждения компания садилась в вагон на станции у Красной горки, Андрэ уже это понимал. И горько усмехнулся, заметив на перроне сержанта Рудольфа Синоваца в форменной одежде. Ваша сказка подошла к концу, господин репортер.

За что Андрэ был благодарен приятелю от всей души — это за то, что тот не стал арестовывать его при попутчиках. Оба прекрасно понимали, что никуда он не сбежит. Руди позволил ему попрощаться с остальными, а сам Андрэ умудрился даже увильнуть от совершенно невинных на первый взгляд вопросов Пауля Герента, явно что-то заподозрившего — отделался какой-то байкой о срочных делах в редакции, из-за которых вынужден немедленно туда и ехать…нет-нет, господин Герент, не стоит беспокойства, доберусь сам, спасибо за приглашение. Проводив удаляющийся экипаж, он нашел в себе улыбнуться приятелю: «Доброе утро, Руди. Ты сегодня рано».

Потом наручники на запястьях, поездка в участок и несколько допросов подряд. Он успел еще порадоваться, что историю с террористом не затронули, хотя, все могло быть впереди. А с другой стороны, и предъявленного обвинения в краже с взломом хватало за глаза. Он даже не пытался отпираться, сразу признав свою вину. И закономерный финал истории — тюрьма, в которой предстояло ожидать суда. Почти новелла с моралью.

В Страгат он не попал — в знаменитой королевской тюрьме не принимали обыкновенных воров. Зато у репортера Андрэ Бенара появилась великолепная возможность рассмотреть изнутри новенькую, всего три года как построенную тюрьму Раштатт. Когда-то он даже выполнял репортерский долг на её открытии, весьма пышном и торжественном. Оркестр играл что-то бравурное, а господин бургомистр Бернард К. Бернард произнес пламенную речь о человеколюбии и помощи заблудшим душам. Начальник новой тюрьмы, которому также предоставили слово, пошутил, что Раштатт столь комфортабелен, что преступники сами не захотят его покидать, и публика с готовностью поддержала его смехом и аплодисментами…

— Ты присаживайся, Руди. Извини, что ничем не угощаю, нас тут не балуют.

Четыре шага в ширину, пять в длину, белые стены, под самым потолком — окно, зарешеченное изнутри толстыми железными прутьями, под окном — крохотный столик с табуретом. Еще самая обычная койка с тощим матрацем, покрытым серым одеялом. Настоящий дворец, если сравнивать с общими камерами в старых тюрьмах.

— Стихи пишешь? — Синовац кивнул на валяющиеся на столике бумаги.

— Нет, — Андрэ покрутил в пальцах карандаш и тоже положил его на стол. — Поэт из меня никудышний. Да и «Баллада тюрьмы» уже написана, а после нее любая другая попытка обречена на провал. Все уже сказано до нас, Руди. Могу попробовать свои силы разве что в жанре зарисовок.

— Обойдешься, — отрезал сержант. — Собирайся, беззаконник, и на выход. И ничего не забудь!

Андрэ смерил друга недоверчивым взглядом: выходя из тюрьмы, в камере нельзя оставлять никаких личных вещей, чтобы больше не вернуться, старая примета… его освобождают?

— Ну и чего ты ждешь, поездку в Эрдвац за счет бургомистра? — повысил голос полицейский. — Так не жди, её не будет.

Репортер соскочил с кровати и принялся лихорадочно сгребать со стола бумаги и рассовывать их по карманам. Руди прислонился к стенке и хмыкнул.

— Готов! — доложил Андрэ через несколько секунд.

— Под матрац заглянул?

— Даже под кровать залез.

— Смотри мне. Я, конечно, время от времени думаю, что здесь тебе самое место. Но не хочется, чтобы ты сюда действительно угодил надолго. — Тяжко вздохнув, Руди подошел к приятелю и отвесил ему душевный подзатыльник. — Знаешь, за что?

— Точно — нет, но могу предположить где-то пять или шесть вариантов.

— Тогда я еще мало тебе выписал. Иди уже.

Конфискованные одежду, оружие и другие вещи, начиная с перочинного ножа и заканчивая носовым платком, вернули на выходе из тюрьмы. Андрэ поставил подпись на документах, подтверждая, что получил на руки отобранное и, подумав, спросил, нет ли в тюрьме книги отзывов? Шутка, стоившая еще одного тычка под ребра от Руди, персонал не шокировала. Более того, означенную книгу репортеру подали через пару секунд — начальник Раштатта очень любил свою работу, а конкуренция со стороны Страгата с его богатой историей и выдающимися заключенными стимулировала фантазию. Полистав страницы, Андрэ понял, что на этот раз смеяться последним будет не он, но вывел несколько строчек с благодарностью за чудесное времяпрепровождение, пока Синовац не взял его за локоть и не потащил прямиком к выходу.

— Забирай, — сказал он на улице, протягивая маленький плоский сверток. — Сдается, это твое.

Андрэ нащупал гладкую поверхность под тонкой бумагой и почувствовал, как бешено заколотилось сердце.

— Я их забрал из конфискованных вещей, — вздохнул Руди. — Полицейский при исполнении, ворующий вещественные доказательства. Вот до чего я докатился, с тобой общаясь!

— Спасибо, — искренне поблагодарил репортер, пряча две фотографические пластинки во внутренний карман куртки — их он отложил еще в Майердоле, чтобы проявить и напечатать снимки сразу же по возвращении. Общий портрет всех участников приключения и фото, где они с Юлией. Вместе. Даже мысль о суде не терзала его так, как предположение, что с ними могло что-то стрястись. Но — слава белобрысому ангелу-хранителю в чине сержанта.

— Куда теперь? — спросил полицейский.

— Сначала домой, потом в редакцию, — неопределенно пожал плечами репортер. — Если, конечно, меня пустят на порог, а не спустят с лестницы.

— Ну, тогда удачи, — пожелал Руди.

Вновь они пожали друг другу руки, прежде чем разойтись каждый по своим делам: сержант Синовац — ловить преступников, а репортер Бенар — писать об этом. Если, конечно, он все еще репортер. Кроме того, имелась одна идея, обдумать которую помогло вынужденное безделье в камере.

Засунув руки в карманы, Андрэ неторопливо направился в сторону своего дома, решив прогуляться и поразмыслить. На противоположной стороне улицы он заметил знакомый экипаж, а рядом с ним — две не менее знакомые мужские фигуры. Бенар приветствовал их легким поклоном и совершенно не понял, почему Пауль Герент проигнорировал его вежливость, дернув резко рукой, словно сжимая чье-то горло, да и в целом выглядел таким раздосадованным. И чему рассмеялся Тобиас Штайн — тоже осталось загадкой.

* * *

Редакция газеты «День»

Душ, свежая рубашка, чашка крепкого кофе, потом еще одна, сигарета. Андрэ надеялся, что под размеренный шаг мысли прояснятся и придет решение, что делать дальше. Увы, пока понятно было только одно: будущее туманно и неясно. Он на свободе, что не может не радовать, обвинения сняты — похоже, начальство решило не преследовать своего сотрудника. Хотя, не затем ли, чтобы не ставить пятно на репутацию газеты? Своего рода последняя милость Большого Бена.

Андрэ затушил сигарету в пепельнице и придвинул блокнот. Следовало привести в порядок заметки по Майердолу. Он пролистал страницы, одну вырвал, скомкал и выбросил, на другой, усмехнувшись, жирно зачеркнул несколько абзацев. Закрыл блокнот и отложил в сторону, занявшись набросками, сделанными в Раштатте.

Сенсационный материал — такого в газете еще не было — вполне мог бы послужить козырем в переговорах с начальством. Снимки наверняка уже у них — Фрибес должен был успеть их проявить и напечатать, но сами собой они репортаж не составят. Нужен рассказ. И можно бы намекнуть, что в городе выходит не только газета «День».

От этой мысли стало противно.

Нет. Если в Аркадии все в первую очередь ищут выгоду для себя, то он докажет Большому Бену, что выгоды от такого талантливого и решительного сотрудника, как он, несоизмеримо больше.

В пачке осталась последняя сигарета. Андрэ зажег ее, глянул на тлеющий огонек — и отложил на край пепельницы.

Есть ведь и другие обстоятельства. Сенсация для публики, рост тиражей… совершенно ненужная огласка для героев его репортажа. Конечно, их можно вывести под псевдонимами, кое-кого не упоминать вообще. Да и Паулю Геренту в Аркадии бояться нечего, а ольтенцы вернутся домой…

Андрэ вспомнил старого взломщика Карла Джарвиса и его племянников, вспомнил профессора Довиласа. Юлию. Людей, которые спасли Аркадию. Будет несправедливо, если об их подвиге не узнают. Они заслужили благодарность.

Или об этом возможно поведать в иной форме.

Ладно, не стоит засиживаться. Главное, чтобы его не вытолкали взашей из кабинета начальства. Тогда придется на некоторое время отложить важный разговор. Хотя, два дня назад он пил вино в невообразимой компании в проклятом поместье среди смертоносных призраков, точно не зная, сколько еще часов жизни отмеряет ему судьба. После подобных переживаний как-то иначе начинаешь относиться к будничным жизненным неурядицам.

— Так-так-так, господин Бенар, — услышал он голос старого Ганса. — Я понимаю ваше нежелание разговаривать со мной, но сегодня вам придется ответить на некоторые вопросы.

Интересно, подумал Андрэ, это он забыл запереть дверь или у домовладельца есть универсальный ключ от всех замков?

— Добрый день, милейший господин Га…

— Я вам не милейший, и сегодня определенно недобрый день. Недобрый для вас, господин. Я пришел сказать вам вот что: вы должны мне, господин Бенар. Вы должны мне деньги.

— Послушайте, — устало отмахнулся Андрэ, — я заплачу. А сейчас прошу вас уйти, у меня совершенно нет времени.

— У вас нет времени, а у меня нет желания продолжать сдавать вам квартиру, — сказал Ганс. — Вы заплатите мне сейчас или сядете в тюрьму за долги. А я сдам это прекрасное помещение кому-то более надежному и платежеспособному!

Андрэ сощурился. Песня домовладельца была ему хорошо известна. С нее начинался чуть ли не каждый месяц, ею же, как правило, он и заканчивался. Сегодня спорить, убеждать, умолять не было ни сил, ни — он бросил взгляд на часы — времени. Ну что ж, в репортерском деле приходится быть и сыщиком, и актером. Осталось только подобрать подходящую роль.

Он потянулся к брошенной на кровать куртке и рассеянно пошарил в карманах. На свет появился один из трофейных револьверов, он отложил его в сторону небрежно, закинул ногу на ногу и смерил квартировладельца взглядом.

— Господин Ганс, — произнес он, стараясь воспроизвести интонации Пауля Герента, — это ваш дом. Вы вольны поступать с этой квартирой как сочтете нужным. Но вряд ли вы найдете другого такого сговорчивого постояльца, как я. Даю слово чести, что заплачу все, что причитается. — И подкрепил свои слова легкой улыбкой.

Домовладелец сглотнул, опасливо покосился на револьвер и попятился к двери. Андрэ даже не обернулся, когда за его спиной захлопнулась дверь. По крайней мере, разговоров о деньгах не будет несколько дней. А еще Ганс наверняка разнесет по всему дому убийственную новость — квартирант с третьего этажа опасный тип! Угрожал ему, почтенному гражданину, оружием!

Но это сейчас не важно. Тем более, долг он все равно вернет через несколько дней. А потом съедет.

В пепельнице догорала сигарета, к которой он так и не притронулся. Андрэ затушил её, сунул блокнот в карман и, на ходу набрасывая пиджак, выскочил из квартиры.

…Переступать порог редакции было немного боязно и от этого стыдно. Он рисковал жизнью в Майердоле, поймал опасного преступника, провел ночь в тюремной камере! Вряд ли гнев большого начальства будет страшнее.

Но встретили его на удивление спокойно. В редакции все было по-прежнему — кто-то скользнул по нему равнодушным взглядом, кто-то приветливо помахал рукой, Феликс Ленц, как всегда на бегу, хлопнул по плечу и пообещал рассказать какую-то невероятную сплетню. Значит, сегодня никто не отмечает юбилей, не празднует рождение наследника и не оплакивает скоропостижную смерть дядюшки.

В кабинете главного редактора он начал свою речь с извинений, одновременно цветистых и прочувствованных. Не дослушав, Большой Бен отмахнулся и кивком указал Андрэ на стул, а сам полез в ящик стола, достал оттуда папку, неспешно развязал тесемки и начал выкладывать фотографии.

Особенно впечатляющими вышли снимки профессора Довиласа со старшим из братьев Малло: их окружало сияние, с пальцев срывались вихри… правда, изображение вышло несколько смазанным — магические потоки всё время в движении, поэтому фотографировать их очень сложно.

Некоторое время в кабинете царило молчание. Андрэ рассматривал фотографии, Большой Бен наблюдал за ним, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку кресла.

— На самом деле было гораздо красивее, — наконец произнес репортер. — И страшнее. Можно мне копии снимков?

— Они и так ваши.

— Нет, они ваши, — возразил Андрэ. — Шеф, я… — Он решительно вскинул подбородок. — Я принес извинения и, если потребуется, принесу их еще раз. Последствия моего поступка были закономерны, однако…

— Ага! — перебил его Большой Бен. — «Закономерны», вы сказали. Быстро выучили урок.

Андрэ собрал снимки обратно в папку, отложил её в сторону и протянул главному редактору несколько исписанных листов.

— Снова Долини?

— История его повторного задержания. Можно поставить в пару с тем интервью, которое вы не приняли. Правда, теперь Долини — это так, мелочь. Материал по Майердолу пойдет в печать?

— Нет, — сразу ответил главный.

— Я так и знал, — вздохнул Андрэ. — Не удивлен.

— И, кажется, не огорчены, — заметил Большой Бен. Он покосился на рога над своей головой и почесал ухо.

— Огорчен, и очень, — возразил репортер. — Но был готов к чему-то подобному. Пауль Герент?

Большой Бен некоторое время молча барабанил пальцами по столешнице, потом сказал:

— И он тоже. Но дело не только в его просьбе. Кажется, я уже говорил, что отмечаю в вас кое-что весьма важное для репортера, но не менее того — для человека. Азарт — да, чутье — да. И талант или, как это говорят, искра… — Бен потер лоб. — Но я не об этом. На вашей совести есть, есть грешки разной степени тяжести. Безгрешны только дураки и блаженные. Вы — репортер у меня в «Дне», то есть, никак не дурак. Умным людям стоит задумываться время от времени, какую цену мы заплатим за сенсацию. То, что вы готовы заплатить, я знаю. Но готовы ли те люди, герои вашего репортажа? Вы ведь всё понимаете, не так ли?

— Спасибо, — пробормотал репортер. — Верьте или нет, но только этим утром я размышлял об этом и пришел к схожим выводам. Поэтому, у меня есть встречное предложение. Вот, ознакомьтесь. — И он протянул главному еще несколько исписанных листов.

Главный редактор нацепил на нос очки и погрузился в чтение, после некоторое время пристально рассматривал что-то на стене за спиной Андрэ и наконец сказал:

— И вы намеревались держать это в тайне?

— Значит, вам нравится, — скрыть довольную улыбку не удалось.

— Скажем так, я вижу потенциал. И насколько события будут соответствовать случившемуся?

— В основном. Но я оставляю простор для фантазии.

— Сколько хотите за роман?

Андрэ назвал сумму. Большой Бен вздернул одну бровь.

— Вот что, молодой человек, — сказал он. — Я ценю то, что вы принесли материал в нашу редакцию. Романы с продолжением, как вы знаете, уже давно публикуются на страницах «Дня». Это интересно читателю, а значит, интересно и нам. Публика любит авантюрные истории, от которых захватывает дух. Но будем реалистами. Редакция не может заплатить вам выше вот этой суммы. — Он нацарапал карандашом несколько цифр на полях одной из страниц с набросками к будущей книге. — Я приму ваш материал о Долини. И тот, с интервью, тоже. В новых обстоятельствах считаю целесообразным это опубликовать. Ваш материал на первой странице, господин Бенар! За это причитается, скажем, столько… — еще несколько цифр. — Но сниму с вас кое-то в качестве моральной компенсации. — Новые цифры и знак «минус». Андрэ загрустил. — Вы исчезли с казенным фотографическим аппаратом, который стоит кругленькую сумму, между прочим. Потом вернулись, и не с пустыми руками. Просмотрев фотографии, я решил забрать заявление из полицейского участка. Но на это ушло мое время. А время стоит денег. Итак, плюс гонорар за Долини, минус ущерб мне… — Большой Бен вывел под чертой окончательную сумму. — Согласны?

— Да, — без колебаний ответил Андрэ. Сумма оказалась ниже, чем он назвал в первый раз, но выше той, на которую он рассчитывал.

— А теперь ступайте, — велел Бен. — Возвращайтесь в понедельник, даю отпуск на несколько дней. Вот это, — он быстро черкнул несколько строчек на чистом листе бумаги, — отдайте Морису. — Он выдаст вам деньги.

— Да, шеф, — Бенар козырнул и вышел, прихватив папку с фотографиями и свои заметки.

Оставалось еще одно дело. Наверняка, в это время дня Фрибес будет колдовать у себя в фотолаборатории.

Эпилог

Центральный парк

По засаженной с обеих сторон платанами аллее неторопливо шли два человека. Один — невысокий пожилой господин в летнем костюме и соломенной шляпе с шелковым кантом, постукивал тросточкой по мощенной пестрым камнем дорожке, словно отбивая песенный ритм. Второй — высокий красавец, одетый с той стоящей больших денег простотой, которую оценит не каждый рядовой наблюдатель, но этот ансамбль и подбирался не для рядовых наблюдателей.

В утренний час в парке было мало людей. Жара еще не вступила в свои права, плотные листья платанов соединялись в надежный щит от солнца. Лучшего времени для прогулки и не придумаешь. Скамейки, которые всего через пару часов будут почти все заняты, пока пустовали. Г гулявшие могли даже выбирать — присесть ли на ту, что под деревом, или ту, что рядом с пышной магнолией, или же вон ту, слева от маленького фонтанчика — да, пожалуй, именно ту.

— Спасибо, что согласился составить мне компанию на этой прогулке, Карл, — негромко произнес Пауль Герент. — У нас ведь так и не было времени просто побеседовать и предаться воспоминаниям…

Джарвис улыбнулся в ответ.

— А тебе спасибо, что пригласил, — сказал он. — Хоть я уже считаю Ольтен своей родиной и разрази меня бог, если помню, куда засунул вендорский паспорт, но Аркадия — это навсегда. Что-то невидимое витает в её воздухе, тебе так не кажется?

— Возможно. А судя по твоим племянникам, так же попадает в кровь. Ты не подумывал о возвращении, раньше? Ведь ты мог бы править этим городом.

Старый взломщик ответил не сразу. Сняв шляпу, он облокотился о спинку скамейки и прикрыл глаза, подставляя лицо ветерку и позволяя ему шевелить давно уже поседевшие волосы. С этой стороны не было заметно ни старого рубца поперек щеки, ни отсутствия глаза, и Пауль подумал, что видит того Карла Джарвиса, которым он мог бы стать, не случись в его жизни роковой дуэли. Лучший магАркадии, разбирающий любые охранные заклятья шутки ради за несколько минут — становился бы он все сильнее и сильнее, подминая или уничтожая конкурентов, пока не покорил бы Аркадию? И как бы изменилась его, Пауля, собственная судьба, останься Джарвис в родном городе? Были бы они союзниками или врагами, и кто бы из них в итоге выжил? Как мало бывает нужно, чтобы направить историю по другому пути, как много может значить всего один удар саблей.

— Нет, не мог бы, — ответил, наконец, Карл. — Мне всегда было интересно играть с законом, обходить ловушки, опережать всех на два шага. Но решись я создать собственную организацию, рано или поздно мне пришлось бы иметь дело с кем-то вроде тебя, Пауль. И у меня нет иллюзий по поводу исхода этого противостояния.

— Ты сильный маг, — напомнил Герент.

— О да, — кивнул Джарвис. — Но в некоторых вещах я бы никогда не сравнялся с тобой. Прими это в качестве комплимента и гордись — от меня подобное признание можно услышать очень редко.

— Я польщен, — склонил голову Пауль. — Кстати, о превосходстве. Мой маг пришел в полный восторг от твоей работы — ключа для трансформации. Очень просит поделиться методикой, хотя бы в общих чертах.

— Еще чего! — фыркнул старый взломщик. — Пусть выпишет ольтенскую «Современную практическую магию» — все, чем готов поделиться с коллегами, я там и описываю. Подробно. Под псевдонимом.

Герент искренне расхохотался, Карл охотно присоединился. Еще через несколько минут маг взглянул на часы и решительно встал.

— Пора, — вздохнул он грустно. — Странное ощущение — меня и тянет домой в Ранкону, и жаль покидать Аркадию.

— Я буду рад твоему новому визиту, — сказал Пауль, тоже поднимаясь. — Только, надеюсь, обойдется без разрушений культурных ценностей. Мне и так ваши подвиги дорого обошлись. В финансовом плане.

— Зато подумай, сколько ты приобрел в плане моральном! — подмигнул единственным глазом Джарвис. — Иногда быть героем довольно весело. Правда, не у всех получается.

— А я и не претендую, — шутливо поднял руки Герент. — Ну что ж, идем? Я подвезу тебя до аэровокзала.

— Решил лично нас проводить? Опасаешься, что улетим, не попрощавшись?

— Опасаюсь, что попрощаетесь, но не улетите.

* * *

Аэровокзал.

Кофе почти остыл, но Андрэ Бенар едва его пригубил, бездумно помешивая ложечкой в чашке. До отлета оставалось около часа, и немногочисленные пока пассажиры рейса на Ранкону пытались чем-то заполнить вынужденное безделье. Кто-то устроился в мягких креслах, погрузившись в чтение газет, кто-то обсуждал последние новости, а маленькая компания — гости из Ольтена и местный репортер — заняла пару столиков в кафе на втором этаже зала ожидания. Профессор Довилас, Карл Джарвис, Ференц Малло, Юлия — все они возвращались домой. Надеюсь, подумал Андрэ, отпивая из чашечки, у них останутся и приятные воспоминания об этом приключении.

Помимо того, что кофе остыл, вкус и аромат у него оказался тоже мало похожим на тот, что подавали за ужином у Пауля Герента — Андрэ опять поднес чашку к губам, подумал и поставил обратно на стол. Сидевший напротив Ференц Малло понимающе кивнул.

— Зато лимонад отличный, — сказал он. — А в Ранконе тоже нелегко найти местечко, где подавали бы настоящий кофе — вы понимаете, о чем я. Даже в буфете при Управлении. Или зерна не те, или готовят неправильно, или все вместе. Даже шутка ходила, что весь ольтенский кофе на самом деле производят в Аркадии.

— Так мы не скрываем, — усмехнулся Бенар. — Могу даже назвать точный адрес.

Карел достал из кармана бумажник и махнул рукой, подзывая официанта. Он тоже уезжал из ставшей на четыре года родной Аркадии, поддавшись уговорам родственников. Точнее, сначала его уговаривала Юлия, а потом старший брат попросту приказал, а дядя поддержал. По их мнению, младший Малло и так слишком долго испытывал силу своего везения. Осталось разве что козырнуть в ответ и идти собирать немногочисленные пожитки.

— Возьмите, — сказал Карел, протягивая репортеру сложенный вдвое лист бумаги. — Это наш адрес в Ранконе. Вы обещали присылать все выпуски «Дня» с вашим романом и издание с автографом, когда он выйдет отдельной книгой!

— Непременно, — Андрэ улыбнулся. — Жаль, что не был знаком с вами раньше. Но у нас осталось еще немало мест, куда пока не ступала нога никого из семьи Малло. Милости просим снова в Аркадию.

— Я думаю, в скором времени нам представится случай возобновить знакомство, — заметил Карел, оглядываясь.

Андрэ проследил за его взглядом и вздохнул: так получилось, что с момента возвращения из Майердола у них с Юлией совершенно не было возможности поговорить. Сейчас же молодая женщина оживленно беседовала с только что присоединившимся к их компании Карлом Джарвисом, даже не глядя в сторону репортера. А их ночной разговор в проклятом поместье — были ли он, или только приснился? Мимо прошел Пауль Герент, коротко кивнул в знак приветствия и присел за соседний столик к Марку Довиласу.

— Со стороны профессора Довиласа было очень любезно согласиться мне помочь, — произнес Карел, наблюдая, как профессор о чем-то спрашивает у Герента, а тот кивает и указывает на поле за окном.

— Профессор помог всей Аркадии, — напомнил Андрэ. — Майердол…

— Я не об этом. Хотя сложно умалить его заслуги перед городом.

Репортер фыркнул: на званом ужине в доме Пауля Герента он немного побеседовал с его помощником, Тобиасом Штайном. Расчувствовавшись и воспользовавшись отсутствием друга детства в пределах видимости, тот красочно описал все направленные на сокрытие этих заслуг усилия Пауля. Андрэ сочувственно кивал, мысленно прикидывая, сколькими годами тюремного заключения их бы отблагодарили городские власти.

— Я имею в виду другое, — продолжил Карел. — Профессор обещал замолвить за меня словечко в ректорате Ипсвика. Я буду подавать прошение о восстановлении.… В моем возрасте неприлично не иметь диплома.

— Значит, станете дипломированным историком? — понял Андрэ. — А я вот думал, что из вас может получиться неплохой репортер.

— Предпочитаю стать прекрасным археологом, — засмеялся Карел. — И непременно вернусь сюда. Уже под своим флагом. Вся эта история преподала мне хороший урок.

— Даже так?

— Нельзя изменять своему имени. Я назвался Карлом Джарвисом и получил все причитающееся с лихвой…

Андрэ засмеялся, но смех оборвался, когда он снова случайно скользнул взглядом по столику, за которым сидели Джарвис и Юлия. Он бы и рад смотреть в другую сторону или полностью сосредоточиться на разговоре с братьями Малло, но туда тянуло как магнитом. Женщина сидела к нему спиной, старый маг — напротив…беседа, судя по всему, была интересной. Вдруг Карл погладил племянницу по руке и, склонившись к самому её ушку, что-то прошептал. А потом поднялся и направился к лестнице. Андрэ даже не поверил глазам, заметив, как старик, проходя мимо их столика, подмигнул ему.

— Прошу прощения, господа, — извинился репортер, тоже вставая. Ференц открыл рот, но передумал и подозвал официанта.

Андрэ глубоко вздохнул и попытался собраться с мыслями. Увы, репортерская находчивость и отточенный слог, словно сговорившись, покинули его, предпочитая наблюдать за мучениями со стороны.

— Юлия, вы… не хотите ли немного прогуляться?

Вдвоем они подошли к окну. На поле уже хлопотали работники, готовя дирижабль к полету, трое магов, стоя полукругом, прощупывали пространство. Часы вели неумолимый отсчет до того момента, когда пассажиров позовут на посадку, и им придется расстаться — на полгода или на целую вечность?

— Возьмите на память о нашем маленьком приключении, — сказал Андрэ, протягивая ей нечто плоское, прямоугольной формы, упакованное в оберточную бумагу. Аккуратно отвернув её с одной стороны, Юлия увидела уголок фотографии, вставленной в рамку.

— Спасибо. — Она вернула обертку на место. — Нам пора.

— Не хочу отпускать вас ни на мгновение. Но…мы ведь вскоре встретимся.

— Если только вы не передумаете, — усмехнулась Юлия.

— Не дождетесь, — весело ответил ей репортер, склоняясь так близко, как только позволяли приличия.

Юлия вдруг отстранилась и по её лицу промелькнула тень.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Андрэ.

— Нет, ничего, — она покачала головой. — Кто-то рядом колдует, не могу понять, кто.… Простое заклинание, кажется, — она нахмурилась, — отвод глаз?

Андрэ не был магом и не умел чувствовать магию. Зато Карла Джарвиса, застывшего на противоположном конце коридора, заметил сразу Вид у старого взломщика был самый что ни на есть невинный. Даже слишком. «Спасибо!» — мысленно поблагодарил он, обнимая любимую. А чары были отменными — даже тот, кто случайно посмотрел в нужную сторону, не увидел их поцелуя.

Профессор Довилас встал, опершись о спинку соседнего стула, и чуть заметно поморщился.

— Ранение? — обеспокоился Ференц.

— Я о нем давно забыл. К сожалению, забыл и что некоторые вещи в моем возрасте смотрятся просто глупо.

Ференц непонимающе глянул на профессора, перевел взгляд на невозмутимо беседовавших чуть в стороне Джарвиса с Герентом, и с трудом удержался, чтобы не присвистнуть.

— Надеюсь, на этот раз вы одержали бесспорную победу? — предположил он официальным тоном.

— Шутить изволите, Малло? — вздохнул Марк. — Разумеется, он меня разделал под орех. Правда, пару интересных вещей я тоже перенял.

Пассажиров первого класса пригласили пройти в специальную комнату для проверки документов, откуда через другие двери они попадут в зал у выхода, а еще через полчаса дирижабль унесет их из Вендоры. Провожающие останутся в общем зале или смогут подняться на смотровую площадку, чтобы помахать на прощание.

— Самая приятная часть путешествия, — негромко сказал Ференц. Они с профессором стояли у окна, наблюдая за приготовлениями на поле. — Ожидание скорого возвращения домой.

— Полагаю, генерал Николаки доволен, что вы возвращаетесь? — спросил Марк. Ференц кивнул.

— Признаться, я тоже, — сказал он. — Я-то рассчитывал на спокойный отпуск, ученые беседы на конференции, отдых у моря… — Он замолчал, собираясь с мыслями. — Все, что произошло в Майердоле, придется хранить в тайне даже в беседах с близкими друзьями.

— Да о чем там рассказывать, — равнодушно пожал плечами Марк. — Ничего ведь не было, — и, весело подмигнув бывшему студенту, кивком указал на Джарвиса, который, пожав руку Геренту, первым скрылся за дверью.

— Дядя не любит долгих прощаний, — сказал Ференц. — И я его понимаю.

За Джарвисом последовала Юлия, на прощание обернувшись к Андрэ.

— Прощайте, господин Малло, — сказал Пауль, подойдя к профессору и Ференцу. — Надеюсь, ваше пребывание в Аркадии было приятным и полезным.

— Весьма, господин Герент. Кстати, на вашем месте я бы в ближайшее время проконсультировался с каким-нибудь толковым магом.

— Зачем? — Пауль удивленно поднял бровь. — Ведь последствия визита в Майердол нейтрализованы?

— О, речь идет вовсе не о проклятии барона, — ехидно улыбнулся эксперт.

— Пора, — окликнул его Карел. Ференц кивнул ему и снова повернулся к Геренту.

— Вокруг вас формируются чары Защитника. Я вижу явные признаки. Прощайте, господин Герент. — С этими словами Ференц слегка поклонился и поспешил за дядей и сестрой.

Пауль несколько секунд смотрел ему вслед, затем повернулся к Марку.

— А что же профессор Дейтмар не пришел вас проводить? — спросил он.

— Дейтмар не любит провожать друзей, — пожал плечами маг.

— Я тоже, — сказал Пауль. — А посему до свидания, господин Довилас, — это он произнес на ольтенском. Профессор удивленно поднял брови.

— Не «прощайте»? — переспросил он, пожимая протянутую руку. Герент улыбнулся.

— Что-то мне подсказывает, профессор, что мы еще встретимся.

— И уже начали готовиться? — засмеялся Марк.

— С десяток фраз я и так знал, — Герент снова перешел на родной язык. — Особенности проживания в Аркадии. Но теперь займусь всерьез.

— В любом случае, от изучения языков сплошная польза, — согласился Довилас. — Тогда — до свидания.

Карел Малло вышел последним, дверь за ним закрылась, и Пауль с Андрэ остались вдвоем.

— Господин Бенар, — сказал Герент, прищурившись, — вы, случайно, не знаете, что такое Защитник?

— Что-то магическое. Слышал краем уха, но вряд ли смогу нормально объяснить. Господин Ференц Малло как раз должен был выступать с докладом по этой теме на конференции по вопросам магии две недели назад.

— Благодарю за подсказку. Где с этим докладом можно ознакомиться?

— В библиотеке Академии наверняка есть экземпляр, и опубликовать тоже должны.

Пауль кивнул каким-то своим мыслям.

— Кстати, о конференции, — сказал он. — Она ежегодная?

— Насколько мне известно, да.

Несколько секунд Пауль созерцал пейзаж за окном с совершенно непроницаемым выражением лица.

— И всегда проходит в Аркадии?

— Именно.

— Жаль, — это прозвучало совершенно искренне. — Мне кажется, гораздо лучшим местом её проведения стал бы Эрдвац.

— Возможно, ученый совет тоже согласился бы с вами, — с заметной усмешкой в голосе отозвался Андрэ. — Кстати, господин Герент, вернется к вопросу о вашем интервью?

КОНЕЦ

Оглавление

ЧАСТЬ первая. СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

ЧАСТЬ вторая. ДОМ С ПРИВИДЕНИЯМИ

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

Эпилог

Пожертвовать