Возможно, их вообще нет
В этой девушке есть зимняя грусть, глубоко укоренившаяся меланхолия, которая противоречит ее семнадцати годам, смех, который никогда полностью не вызывает какой-либо внутренней радости.
Вы постоянно видите их на улице; та, что идет одна, крепко прижимая к груди книги, устремив взгляд в землю, вечно погруженная в свои мысли. Это она прогуливается на несколько шагов позади других девочек, довольная тем, что ей подбрасывают редкий кусочек дружбы. Та, кто нянчится с ней на протяжении всех этапов подросткового возраста. Та, кто отказывается от своей красоты, как будто это было факультативно.
Ее зовут Тесса Энн Уэллс.
Она пахнет свежесрезанными цветами.
"Я тебя не слышу", - говорю я.
"... лордасвидди", - доносится тоненький голосок из часовни. Это звучит так, как будто я разбудил ее, что вполне возможно. Я забрала ее рано утром в пятницу, а сейчас почти полночь воскресенья. Она молилась в часовне более или менее безостановочно.
Конечно, это не официальная часовня, а всего лишь переоборудованный чулан, но он оснащен всем необходимым для размышлений и молитвы.
"Так не пойдет", - говорю я. "Ты знаешь, что крайне важно извлекать смысл из каждого слова, не так ли?"
Из часовни: "Да".
"Подумайте, сколько людей по всему миру молятся в этот самый момент. Почему Бог должен слушать тех, кто неискренен?"
"Без причины".
Я наклоняюсь ближе к двери. "Ты бы хотела, чтобы Господь проявил к тебе такое презрение в день восхищения?"
"Нет".
"Хорошо", - отвечаю я. "Какое десятилетие?"
Ей требуется несколько мгновений, чтобы ответить. В темноте часовни действовать нужно на ощупь.
Наконец, она говорит: "Третья".
"Начни сначала".
Я зажигаю оставшиеся обеты. Я допиваю свое вино. Вопреки тому, во что многие верят, обряды таинств не всегда являются торжественными мероприятиями, а, скорее, часто являются поводом для радости и празднования.
Я как раз собираюсь напомнить Тессе, когда она с ясностью, красноречием и важностью снова начинает молиться:
"Радуйся, Мария, полная благодати, Господь с тобою..."
Есть ли звук прекраснее, чем молитва девственницы?
"Благословенна ты среди женщин ... "
Я смотрю на часы. Уже за полночь.
"И благословен плод чрева твоего, Иисус..."
Пришло время.
"Святая Мария, матерь Божья..."
Я достаю шприц из футляра. Игла поблескивает в свете свечи. Святой Дух здесь.
"Молись за нас, грешных..."
Страсть началась.
"Сейчас и в час нашей смерти..."
Я открываю дверь и вхожу в часовню.
Аминь.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
ПОНЕДЕЛЬНИК, 3:05 УТРА
Есть час, хорошо известный всем, кто просыпается, чтобы встретить его, время, когда тьма полностью сбрасывает покров сумерек и улицы становятся тихими, время, когда тени собираются, сливаются воедино, растворяются.Время, когда те, кто страдает, не верят в рассвет.
В каждом городе есть свой квартал, своя неоновая Голгофа.
В Филадельфии она известна как Саут-стрит.
Этой ночью, когда большая часть Города Братской Любви спала, а реки безмолвно текли к морю, торговец мясом промчался по Саут-стрит подобно сухому, обжигающему ветру. Между Третьей и Четвертой улицами он толкнул кованые железные ворота, прошел по узкому переулку и вошел в частный клуб под названием Paradise. Горстка посетителей, разбросанных по залу, встретилась с ним взглядом, но тут же отвела глаза. Во взгляде разносчика они увидели портал в свои собственные почерневшие души и знали, что если они привлекут его внимание, хотя бы на мгновение, понимание будет невыносимым.
Для тех, кто знал его ремесло, разносчик был загадкой, но не той головоломкой, которую кто-то стремился разгадать.
Он был крупным мужчиной, значительно выше шести футов ростом, с широкой осанкой и большими грубыми руками, которые обещали расплату тому, кто встанет у него на пути. У него были волосы пшеничного цвета и холодные зеленые глаза, глаза, которые в свете свечей вспыхивали ярким кобальтом, глаза, которые могли охватить горизонт одним взглядом, ничего не упуская. Над его правым глазом был блестящий келоидный шрам, бугорок эластичной ткани в форме перевернутой буквы V. На нем было длинное черное кожаное пальто, которое натягивало мощные мышцы спины.
Он приходил в клуб уже пять вечеров подряд, и этой ночью ему предстояло встретиться со своим покупателем. В "Парадайзе" нелегко назначать встречи. Дружба была неизвестна.
Разносчик сидел в глубине сырого подвального помещения за столиком, который, хотя и не был зарезервирован для него, стал его по умолчанию. Несмотря на то, что в Paradise поселились игроки всех мастей и пород, было ясно, что разносчица принадлежала к другой породе.
Из динамиков за стойкой звучали Мингус, Майлз, Монк; на потолке - замызганные китайские фонарики и --">
Последние комментарии
23 часов 7 минут назад
1 день 11 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 17 часов назад
3 дней 6 часов назад