Рябчики на завтрак [Сергей Петрович Багров] (fb2) читать постранично

Рябчики на завтрак

РАССКАЗЫ

РЯБЧИКИ НА ЗАВТРАК

Андрей Куницын немного устал: третий час на ногах. С перекинутым через плечо на ремне портфелем, в котором лежали электробритва и купленные на скорую руку подарки матери и отцу, в поношенном сером пальто, шляпе с заломленными полями, очках и усталой морщинкой на лбу, он сейчас походил на фельдшера медицинского пункта, который спешит на вызов к больному, боясь опоздать.

В декабре рано приходит вечер на землю. От леса по снежным полям ползет подсиненная тень. Солнце торжественно и лениво опускается в ельник. Небо в том месте искрасна-бурое, словно топленное в русской печи молоко. Под небом, дымя голубыми столбами, стоит деревня Захаров Лог.

Минуло семь с половиной лет, как Андрей покинул деревню. Ему повезло. На Урале, куда он уехал после службы в армии, устроился в областном центре, в Лесопроект, занимавшийся изысканием нижних складов, дорог и лесных поселков. Казалось, жизнь затолкала его в это учреждение для того, чтобы он до конца своих дней продвигался по службе. Да и худо ли? Был таскальщиком рейки — стал инженером. И это еще не предел, На душе у Андрея было размягченно и спокойно, как у всякого человека, который заведомо знает, что ждут его впереди лишь приятные перемены. И вдруг это письмо — мятое-перемятое, все в клею и без марки. Понял Андрей, что письмо из деревни. Но кто написал, установить было трудно, до того неразборчив был почерк. Многих слов Андрей разобрать не мог. Лишь в конце письма прочитал нормально несколько строк, из которых узнал, что мать у него «ослабла и остарела, а батя, хоть и здоров, но беспомощен, как дите».

Андрей сидел, навалясь локтями на пикетажные книжки, и с тревогой в душе вспоминал родную деревню. И мать свою вспоминал, улыбчиво-тихую, сидящую у окошка с вязаньем в руках; и отца — крупнолицего, рослого, в необъятно широкой фуфайке, пахнущей хлебом и табаком. «И все из-за этой учебы, — думал Андрей, — из-за нее не могу к старикам собраться. Шесть лет ухлопал на свой институт. Стал начальником полевого отряда, выбился, что называется, в люди, а вот родителей позабыл…»

Андрей загрустил от мысли, что так далеко он от дома и отпуск использован целиком «А если я отпрошусь за свой счет? Хотя бы дней на десять!» — приободрился Куницын и в тот же день заглянул в кабинет директора института.

Сергей Сергеевич Поликарпов, мужчина солидный, в годах, с сединой, рассыпанной, будто соль, по верху волос, сидел за столом с добродушным видом хорошо отдохнувшего человека, которому правится делать приятное подчиненным. Выслушав просьбу Андрея, он участливо улыбнулся:

— Не то время, Андрюша, чтоб кататься по старикам. Дел непочатый край. Кроме того, тебе предстоит поехать в столичный Гипролестранс. Поглядишь, как работают главные инженеры проектов, поучишься кое-чему.

— Для чего? — удивился Андрей.

— Надо готовиться к должности главного инженера.

— Нашего института? — не понял Андрей.

— Нашего, — сказал Поликарпов и, нажав на кнопку, кивнул открывшей дверь секретарше:

— Машенька, будьте добры, оформите Куницыну командировку.

Если бы не письмо, Андрей ехал бы в эту командировку с тщеславной мыслью, что не кого-нибудь, а его выделили из всех. Ему, конечно, было приятно и лестно. Был простой инженер и вот без пяти минут — главный. А что это значит? Это значит: отдельный, с двумя телефонами, кабинет, зарплата на сто рублей выше и возможность раз в квартал бывать в больших городах. Но письмо из родной деревни тревожило, и на душе Андрея было неспокойно.

…Сегодня шел второй день с того момента, как он отправился в путь. В путь рискованно-самовольный, так как, минуя Москву, где надлежало остаться, Андрей купил билеты на Вологду, после — на Устье, и вот теперь шел по зимней дороге к Захарову Логу. Шел, успокаивая себя. «Только один вечерок. Только взгляну на родителей — и назад. Утром же и уеду. Командировка от этого не пострадает».

При виде родных посадов Андрей приубавил шаг, улыбнулся, и стало ему как-то славно и безмятежно, как в далеком-далеком детстве. Густая синева горизонта, сумрак ближних дворов, кисти ягод, свисавших с веток рябины, — все дышало здесь воздухом отчего края.

Не прошел Андрей и сотни шагов, как встал, точно его схватили за плечи. Но сзади не было никого, а впереди, в проулке, он разглядел высокого старика и низенькую старушку. Старушка шла семенящим шажком и вела за батог старика. Тот свободной рукой поддерживал на плече коромысло с двумя деревянными кадцами.

Грудь у Андрея сдавило. Он понял, что здесь, на этой земле, без него случилось что-то нелепое, страшное, чего поправить уже нельзя. «А если ошибся? Если это другие?» — вспыхнула было надежда. Но старушка в эту минуту повернула к дому с такой знакомой беседкой и --">

Пожертвовать